Текст книги "Небесный странник. Трилогия (СИ)"
Автор книги: Владимир Корн
Жанр:
Классическое фэнтези
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 60 страниц) [доступный отрывок для чтения: 22 страниц]
Мы опустились на землю шагах в трехстах от берега озера – сесть ближе мешали крупные валуны. Сверху места выглядели вполне живописными, но что касается самого озера… Честное слово, я бы назвал его не Волшебным, а Вонючим или даже Очень Вонючим. Такое впечатление, что в воды озера долгое время сваливали куриные яйца, а затем они в один миг протухли все разом.
В тот самый момент, когда Инсенс вместе с Гвенаэлем сошли с корабля на землю, середина озера забурлила, и через некоторое время нас обдало неповторимым ароматом на совесть протухших яиц.
«Нет, все же часть яиц, чтобы протухнуть, нас дожидалась», – подумал я, старательно морща нос.
Купаться в вонючем озере не изъявил желания никто. Напротив, из дверей камбуза показалось недовольное лицо Амбруаза, и оно явственно говорило: как же так, время к обеду, я на этот раз решил вас всех немного побаловать, и что теперь?
Николь недовольно пробурчала:
– Когда я была еще совсем маленькой девочкой, даже тогда уже знала, – конечно же, от своей мамы, – что среди мужчин редко попадаются такие, у которых время от времени не случается расстройства ума, – после чего посмотрела почему‑то на меня и скрылась в своей каюте.
С ней вообще в последнее время что‑то не то происходит: и не улыбается в ответ на мои шутки, и смотрит как‑то не так…
Дальше мы занимались своими делами, время от времени поглядывая на то, что происходит на берегу озера. Вот наш пассажир остался в одной длинной рубахе, достигающей ему колен. Вот он подобрал ее полы и попытался войти в воду. Забредя по лодыжку, он остановился, замер на несколько мгновений, затем, несмотря на энергичный жест Гвена, чиркнувшего себя ребром ладони чуть пониже пупка, выскочил на берег. После чего начал одеваться.
К тому времени, когда они оба вернулись на борт «Небесного странника», мы уже успели сделать все самое необходимое. С настройками л'хассов все нормально, а с остальным будем разбираться уже в Джессоре.
Из деревянной обшивки корабля Лард извлек три арбалетных болта, память о недавнем нападении пиратов. Кстати, один из болтов умудрился пробить борт насквозь – мощные же у них арбалеты!
– Наверное, не в самое удачное время мы прилетели – вода слишком горяча, – объяснил возвратившийся вместе с Инсенсом Гвенаэль.
Сам Инсенс молча прошел в свою каюту.
Уже вечером, когда мы с Гвеном стояли вдвоем на мостике, я спросил у него:
– Чего это ради ты решил над ним поиздеваться? Обычный болтун, у нас и у самих такой есть – Энди. – Видно же, что что‑то не так.
– Да мне самому‑то он ничего не сделал, – охотно объяснил Гвен. – Он Николь деньги предлагал.
– Какие деньги? – не понял я.
– Ну, это… – Гвен на некоторое время замялся, – чтобы она ему в ласке не отказала.
Вот даже как! То‑то Гвен хотел купца по пояс в озеро, где вода почти кипяток, завести!
«Нет, но как он мог такое подумать?! – возмущался я. – Он что, думает, если девушка одна среди мужчин, а небесные парители славятся своими любовными похождениями, так и она такая же? У Николь что, по глазам не видно, что она не из этих? Да мы при ней даже без тех крепких выражений, без которых иногда никак, обходимся! А Инсенс, убедившись в том, что мужского обаяния ему не хватает, решил дело деньгами поправить?!»
– Что ж ты мне раньше‑то не сказал? Он бы у меня в том озере полностью выкупался!
А Гвен продолжил:
– Вообще‑то дальше по берегу в озеро речушка впадает, так там в воде и полежать можно. Очень от болей в суставах помогает и от радикулита. И все же жаль, что он поглубже в воду не зашел. Я почему‑то думал, что он в нее с разбега кинется…
Глава 5
ОЗЕРО ХАВИС
Джессор – большой город, третий в нашем герцогстве по величине после Борнместира и, конечно же, столицы герцогства Диграна. Расположен он на северном побережье Срединного моря, на месте впадения в море реки Джессы. Она если и уступает по ширине Дигре, считающейся у нас крупнейшей рекой, то ненамного. Мне над обоими пришлось побывать, и на взгляд точно не определишь, какая из них шире. Правда, если Дигра – река равнинная, с едва заметным течением, то на Джессе и порогов хватает, и даже водопад есть. Но он где‑то в верховьях, и я его еще не видел.
Рассказывают, еще два века назад Джессор и городом‑то затруднительно было назвать, так, большая деревня. Это сейчас гонора у его жителей чуть меньше, чем у дигранцев. Расти Джессор начал как раз после появления летучих кораблей. Когда‑то река Джесса являлось границей герцогства. На левом ее берегу жили говолы – степняки, пасшие свои бесчисленные овечьи отары. Они и сейчас там живут, и овец у них не поубавилось. Уменьшилось у них только воинственности, и это тоже, кстати, произошло после того, как в небесах появились корабли. А до этого и года не проходило, чтобы они в герцогство не наведывались, пограбить города и селения. И никак герцогская рать их вразумить не могла. Да и попробуй угонись за ними: сегодня они здесь, завтра там, а степь бескрайняя. Но с помощью летучих кораблей с говолами справились – от кораблей не убежишь и не спрячешься.
С высоты, даже если небольшой камень сбросить, пока он до земли долетит, так разгонится, что никакой щит не спасет. Не говоря уже о каменных иглах с руку величиной. Рассказывают, один предприимчивый человек на таких иглах состояние сделал, сначала убедив их использовать, а затем снабжая ими воздушный флот герцога. Нескольких кораблей оказалось достаточно для того, чтобы разогнать говольскую конницу. Или, скажем, встанут говолы на ночь стойбищем, утром проснутся – а над ними корабли висят. Так с кочевниками и воевали, сверху, пока они, наконец, сами пощады не запросили. И теперь их степи тоже являются частью герцогства.
Есть в Джессоре и отделение «Доходного Дома Брагта». В него я и отнес большую часть заработанных денег, оставив только на самые неотложные нужды. Никогда раньше мне не приходилось занимать больше двух‑трех ноблей, а тут такая сумма, что, вспоминая о ней, мне каждый раз становится немного не по себе. Особенно заставляло нервничать то, что в залоге сам «Небесный странник». И кого волнует, что может наступить черная полоса, когда работы для него не окажется? Или самому ему придется встать на ремонт. Или произойдет что‑то еще.
Поручившиеся за меня люди до сих пор еще не объявились, но это ведь не означало, что кто‑то, совершенно мне незнакомый, в любой момент не подойдет ко мне и не потребует какой‑нибудь услуги. А услуги бывают разными. Но ведь знал, на что шел, и винить абсолютно некого.
При расчете Аудин Инсенс почему‑то забыл, что обещал добавить пару серебряных геллеров за остановку возле озера, на проверку оказавшееся не Волшебным, а Вонючим, но я не стал ему напоминать. Хотя он явно этого ждал и, по‑моему, даже приготовил что‑то неприятное в ответ. Да уж, не очень красиво с ним получилось, но кто же в том виноват?
Поле, где в Джессоре опускаются летучие корабли, оказалось ими переполнено. Вот чем плохи большие города, так это тем, что нашими услугами пользуются далеко не мелкие торговцы, так что мне не удалось найти работы для «Небесного странника» ни в первый, ни во второй день. И утром третьего дня, когда я с утра навестил находящуюся на краю поля таверну, где в отдельном зале собираются купцы, мне опять не повезло.
«Ну что ж, – решил я не нервничать по этому поводу, – раз на раз не приходится. Ничего страшного, быть может, повезет завтра».
Все это время мы безвылазно просидели на борту «Странника», рассчитывая, что опять будет какое‑нибудь срочное дело. Но после очередного визита в таверну я подумал, что можно и отпустить людей, для того чтобы они навестили город и развеялись. Даже дал указание Николь выдать всем часть из тех денег авансом в счет будущего жалованья. А потом мне пришло в голову сделать еще одну попытку пригласить Николь прогуляться по городу вместе со мной.
* * *
Николь сидела за столиком в своей крошечной каюте и внимательно рассматривала через лупу похожий на монету или медальон предмет. После того как я вошел, она спешно прикрыла его ладонью.
Начал я издалека:
– Николь, а ты в Джессоре уже бывала?
– Нет, Люк, еще не бывала. А почему ты интересуешься?
Ее простой вопрос почему‑то выбил из моей головы все те слова, которые я заготовил, расхаживая по палубе, перед тем как войти в каюту, и потому я спросил прямо:
– Тогда, может быть, пойдем, прогуляемся? Я тебе город покажу…
К моему удивлению она согласилась сразу:
– Хорошая идея, Люк. Только ты мне сразу должен пообещать…
Конечно же, я мгновенно принял подобающий вид, должный говорить о том, что соглашусь на любое ее условие, пусть даже таковым будет необходимость весь день катать Николь по городу на своей шее.
– Все что угодно, Софи‑Дениз‑Мариэль‑Николь‑Доминика. Если пожелаешь, я каждому из твоих имен обещание дам отдельно.
Надеюсь, шутка удалась. По крайней мере, обладательница всех этих имен мне улыбнулась:
– Нет, достаточно любому из них. Так вот, пообещай мне, что если тебе подвернется случай поиграть до утра в кости, ты не бросишь меня, чтобы утром заявиться на корабль с довольными глазами, запахом женских духов и синими, понятного происхождения пятнами на твоей шее. Обещаешь?
Наверное, на моем лице появилось глупое выражение, потому что некоторое время после этого я слушал ее довольный смех.
Я помычал, пытаясь найти достойный ответ. Ведь просто обещать – это сознаться в том, в чем сознаваться перед Николь не хотелось и под пытками. И отрицать тоже глупо: все факты, что называется, налицо, в том числе и упомянутые следы на шее.
– Может быть, ты все‑таки выйдешь, чтобы я смогла переодеться? – наконец поинтересовалась она, видя, что обещания от меня не дождешься.
Прогуливаясь по палубе, я соображал: с чего бы нам начать осматривать город? Понятно же, что большая часть из того, что обычно интересно мне, когда я бываю в Джессоре или других городах, совсем не годится для прогулок с приличными девушками. Я так ничего толком и не придумал, решив, что все сложится само собой, когда на палубе появилась Николь.
– Что‑то не так? – спросила она, обратив внимание на мой взгляд.
– Николь! – заявил появившийся непонятно откуда Энди. – Именно так ты и должна выглядеть на нашей с тобой свадьбе!
– Ох, Энди, милый, жду не дождусь, когда же она, наконец, случится, наша с тобой свадьба. Но видимо, судьба у меня такая горемычная – век одной куковать, – с видом крайнего огорчения ответила ему Николь, а затем взяла меня под руку: – Ну что, пошли?
Да все так, Николь, все даже чересчур так. Одно только не так: теперь ведь все повстречавшиеся нам люди будет задавать себе один и тот же вопрос – что это за невзрачный тип, идущий под руку с такой красавицей?
А ведь, казалось бы, что изменилось? Николь просто скинула свой вечный балахон, надев платье. Но ведь и платье не прилипает к ее телу будто мокрое, как это иной раз бывает у благородных дам, просторное оно. Всегда поражался умению, некоторых женщин одеваться так, что как будто бы и одеяние свободное, и ничего и не скрывает, а в то же время все остается в рамках приличий. Николь, несомненно, может на жизнь зарабатывать, обучая не умеющих так делать женщин этому искусству.
Небольшая шляпка из светлой соломки с красивой розовой лентой, из‑под которой таинственно блестят глаза цвета неба, когда на нем появляются первые звезды. Губки, чуть приоткрывшиеся в милой улыбке для того, чтобы показать жемчуг зубов. И совсем к месту смотрелся амулет, похожий на кулон, чей нижний край прятался в ложбинке, достаточно глубокой для того, чтобы уместиться ему там полностью, будь цепочка на нем чуть длиннее.
«Как жить‑то дальше?» – с тоской подумал я, чувствуя, что пропал уже окончательно.
Некоторое время мы шли молча. Вообще‑то не буду хвастаться, но с девушками я разговаривать умею. О том, какие красоты открываются, если смотреть на землю сверху. О потрясающих закатах и восходах, которые невозможно увидеть с земли. Наконец, о пиратах, нападающих зачастую, бывает, по шесть раз на дню. Затем отдохнут немного, и еще ночью восемь. Или о том, что с мужчинами, бороздящими небеса, совсем не так, как с теми, что вечно ходят по земле – во всем, что касается любви, последние безнадежно проигрывают. Но в случае с Николь ничего этого не подходило. Обсуждать корабельные дела? Так для чего тогда мы вообще с «Небесного странника» ушли? На нем было бы удобнее, и пальцем можно показать…
– Надо было Ларда с Родригом с собой прихватить, – когда молчание совсем уж затянулось, заявил я.
– Это еще зачем? – поинтересовалась девушка, взглянув на меня снизу вверх.
Вообще‑то я не такой гигант, как Родриг с Лардом, но Николь на голову меня ниже.
– Боюсь, не смогу такую красотку отстоять, если ее захотят похитить. – Для убедительности я тяжело вздохнул.
– Ты же знаешь, что я и сама могу за себя постоять, – улыбнулась Николь.
Знаю и даже сам был тому свидетелем, но опоздай я в тот момент, когда впервые ее увидел, и неизвестно, что дальше бы произошло.
– Люк, а правда рассказывают, что в Джессоре есть башня Несчастных Влюбленных? Ты мне ее покажешь?
– Конечно, покажу, Николь, мы как раз к ней и идем. Вернее, не к ней, но именно эта улица к башне и выводит.
По моему мнению, ту башню правильнее назвать башней Тупоголовых Самоубийц. Взяли себе моду вниз головой прыгать, обнявшись. Потерпели бы еще с полгода, а там, глядишь, и прыгать бы не понадобилось – вся любовь сама собой рассосалась.
Мы шли с Николь по главной улице Джессора. Нет, все‑таки как приятно прогуливаться с такой девушкой, на которую даже из проезжающих карет заглядываются! Хотя разговор у нас по‑прежнему не очень клеился. Едва я заготавливал в голове целую фразу и поворачивался к Николь, так сразу все слова у меня оттуда вылетали, причем не через язык, а каким‑то другим ходом. Может, потому, что я впервые ее видел не в прежнем одеянии, скрывающем все, что только можно, зачастую еще и с капюшоном на голове. А тут стоит только голову повернуть, как сразу же ее амулет в глаза бросается, блестящий такой. Посмотришь на него, а взгляд сам собой чуть ниже спускается, ну и отворачиваешься быстрее, чтобы не заглядеться и не споткнуться. Николь тоже молчала, только крутила головой по сторонам. Неудивительно, ведь помимо печально известной на все герцогство башни Джессор славится еще и необычной архитектурой домов. Почему‑то местные жители предпочитают тянуть дома ввысь, хотя земли у них вокруг навалом, ну и на отделку денег явно не жалеют – сплошная лепнина, причем снаружи. Это не тот же Дигран, где любой дом столетней давности похож на маленькую крепость.
На центральной площади помимо губернаторского дворца и городской ратуши есть и два храма – Создателя и Богини‑Матери. Вообще храмов Богини‑Матери в Джессоре целых четырнадцать, я точно знаю, от Энди. Мы в те времена вместе с ним и с Гвенаэлем еще на «Барракуде» служили.
Так вот, одна гадалка предсказала ему, что сильное проклятие на него наложено. И для того, чтобы снять его, необходимо в течение дня, до захода солнца, во всех четырнадцати храмах Богини‑Матери перед алтарем колени преклонить и особую молитву прочесть. Проклятие – дело серьезное, и Энди весь город оббегал, пока все четырнадцать нашел. Последний где‑то аж на самой окраине оказался, в предместье.
Когда он закончил, лицо его осунулось, а ноги заплетались так, что, выйдя из последнего храма, мой друг без сил рухнул у самого входа. Наверное, вид у него был еще тот, потому что ему даже милостыню подавать начали.
Что самое интересное, бегал он зря: на самом не было у него никакого проклятия – это Гвенаэль нанял гадалку. Очень злая шутка получилась, если не принимать во внимание одного обстоятельства.
Однажды Гвенаэлю повезло в кости и он сумел сорвать банк – два золотых нобля. Большая сумма, чего уж говорить, но потратить ее Гвен так и не смог – Энди занял у него эти деньги, пообещав вскорости отдать. Но не тут‑то было, Гвен до сих пор деньги ждет, а Энди продолжает уверять – вот‑вот отдам, даже не сомневайся. Так что Гвена тоже понять можно…
Хвала Создателю, с башни в этот день никто не прыгал. Или успели уже убрать все, что осталось после падения двух влюбленных сердец. При прошлом посещении Джессора мне так не повезло. Мы как раз проходили мимо, кстати, с Энди и Гвеном, когда народ заволновался, женщины завизжали и вдруг раздался такой звук, как будто с высоты мех с вином сбросили. Жуткое зрелище – упавшие с большой высоты на гранитную брусчатку тела.
Ладно сами, о своих матерях подумали бы, им‑то каково? Нет, не понимаю…
Еще башня интересна тем, что на нее однажды летучий корабль в тумане налетел. Башня выдержала, а корабль – нет. Небольшой такой корабль, чуть больше моего «Небесного странника», с грузом лучшего в герцогстве итайского рома. Вероятно, из‑за груза все и произошло. Столкнувшись с башней, корабль рухнул. От удара об землю открылся грузовой люк в борту, и по всей округе раскатились бочки с ромом. Удивительно, но многие из них оказались целы. Рассказывают, что с тех пор джессорцы, как только город погружается в туман, сразу же начинают прислушиваться – а не повезет ли им еще раз с дармовой выпивкой?
Башня Несчастных Влюбленных очень высокая. Пожалуй, не намного ниже, чем та скала у Гволсуоля, откуда мы прыгали в море.
Николь смотрела на нее, придерживая рукой шляпку, чтобы не упала, а я поглядывал на ее амулет, ну, и на все, что с ним рядом.
– Наверх не полезем, – на всякий случай предупредил я. – Вдруг прыгать придется?
Да и не пустит нас никто: возле башни день и ночь городская стража дежурит, даже непонятно, как в нее попасть умудряются, деньги платят, что ли? Николь посмотрела на меня так, как будто бы я сказал что‑то крайне неприличное.
«Знаешь что, милая, я, может, тоже из‑за любимой могу с башни вниз головой спрыгнуть. Но только в том случае, если это ей жизнь спасет. А чтобы вот так – ни за что!»
Потом мы сидели под тентом какой‑то харчевни, ели замечательный фруктовый пирог, которыми Джессор славится на все герцогство, и пили вино. Хорошее такое вино, вкусное и очень дорогое. Если бы не спутница, мне бы и в голову не пришло его покупать, разве только с ножом у горла.
– Когда я была маленькая, – рассказывала Николь, – я смотрела на корабли в небе и думала, что у летающих на них людей крылья, как у птиц, представляешь? Иначе как же им не страшно подниматься в небо?
– Так оно и есть на самом деле, – пожал плечами я. – Крылья у нас действительно имеются, но мы их под одеждой прячем. А у тебя они разве еще не выросли?
У Николь замечательный смех, мне он очень нравится.
Харчевня расположилась на неширокой кривой улочке, отходящей от главной площади Джессора куда‑то в сторону моря. Судя по доносящемуся из‑за домов крику чаек, оно совсем рядом.
По противоположной стороне улочки прошел человек в низко надвинутой на лицо шляпе, и отчего‑то его походка показалась мне знакомой. Человек этот задержался на мгновение перед входом в ломбард, застыл в раздумье, а потом решительно открыл двери и скрылся за ними. Так, неужели?.. Или мне все же показалось? На какое‑то время я даже забыл о Николь, в ожидании, когда человек покажется из ломбарда. Уж слишком он походил на Кьюля, одного моего знакомого.
Повстречать Кьюля мне хотелось уже давно, я четвертый год об этой встрече мечтаю. Так мечтаю, что иногда, если вспомнишь о нем перед сном, сон напрочь улетучивается.
Я машинально провел рукой по боку, где под одеждой всегда прячется нож. Хороший нож, острый, как бритва, с очень удобной рукояткой, будто прилипающей к ладони, когда берешь ее в руку.
– Люк, ты высматриваешь, с кем бы тебе сегодня ночью в кости сыграть? – привел меня в себя голос Николь. Она смотрела на меня как будто бы даже с обидой.
«Нет, Николь, я не гляжу на трех тех миленьких девиц, беседующих у входа в, ломбард, я их вообще не вижу. Должок у меня есть от одного человека, и я давно хочу его получить».
Человек вышел на крыльцо ломбарда, застыл на миг, видимо раздумывая, куда ему теперь направиться, пересыпал из ладони в ладонь монеты (среди них блеснула парочка ноблей), взглянул на весело щебечущих девиц, а затем решительным шагом направился вниз по улице в сторону порта.
Это действительно он, Кьюль. Что делать?
Первая мысль, пришедшая мне в голову, – броситься за ним. И совсем не потому, что в руках у Кьюля я разглядел золото. Другой у него долг ко мне, совсем другой, за такие долги кровью положено расплачиваться и даже жизнью. Я взглянул на застывшую с потухшим взглядом Николь, затем вслед Кьюлю, чья спина через несколько шагов должна спрятаться за поворотом улочки…
С Николь ничего не случится, если я ее брошу здесь одну, она действительно может за себя постоять. Да и что может случиться с ней днем, в центре города? А вот Кьюля я могу больше никогда уже не увидеть. И опять при воспоминании о нем у меня будет пропадать сон. И что же делать?
«Да пропади он пропадом, этот Кьюль! – решил я. – Никуда он не денется, мир тесен. Если я брошу Николь, то, как мне кажется, порвется тонюсенькая ниточка, что сейчас связывает меня с ней».
– Спасибо, Люк, – поблагодарила меня Николь, на мгновение положив руку поверх моей. – Спасибо, что не ушел. А ты ведь очень этого хотел, правда?
«Правда, милая, истинная правда. В другой ситуации я бы так и сделал. С любым другим человеком, только не с тобой. Разве что эти барышни совсем ни при чем».
– Этот человек… Ты правильно сделал, что не бросился вслед за ним. Ничего бы хорошего из этого не вышло.
«Вот даже как, оказывается? Хотя чего удивительного? Стоило бы удивиться значительно сильнее, если бы Николь всего этого не поняла. Права она и в том, что ничего хорошего бы не вышло: пока еще Кьюль мне не по зубам. Но давай забудем о нем, нам что, больше не о чем поговорить?»
Возвращаясь к «Небесному страннику», мы разговаривали не умолкая. Вернее, говорил в основном я, Николь больше слушала. И мне даже пару раз удалось заставить ее рассмеяться. Расставаясь у дверей своей каюты, Николь приподнялась на цыпочках и поцеловала меня в щеку, затем поблагодарила за замечательную прогулку, зачем‑то добавила «извини» и скрылась за дверью.
* * *
Человек, представившийся Гилубертом Глувером и сейчас сидевший напротив, выглядел лет на десять старше меня. Пожалуй, я уже привык к тому, что все они старше, люди, с кем мне приходится вести дела. Глаза у него были разного цвета – карий и голубой. Голубой, кстати, слегка косил, и человек имел привычку постоянно его прищуривать. А в остальном вполне себе обычный мужчина, нисколько не выглядевший крупным торговцем. Это тоже понятно – богатым купцам подавай другие корабли, у них товара много.
Мы сидели в таверне Джессора, расположенной на краю посадочного поля, в той зале, где и заключаются подобного рода договоры, и я ждал от него предложения. Для начала поговорили об испортившейся погоде, принесшей в Джессор проливные дожди, не прекращающиеся уже несколько дней, и лишь потом Глувер перешел непосредственно к делу:
– Господин Сорингер, я хочу подрядить «Небесный странник».
– С радостью выслушаю ваше предложение, господин Глувер.
Может быть, радости у меня будет и немного, но, по крайней мере, возможность заработать появится.
– Мне хотелось бы нанять вас для путешествия к озеру Хавис. Вам знакомы эти места?
Должен признаться, что да, хотя и не так чтобы очень хорошо. Озеро Хавис находится на запад от Джессора, к нему что‑то около десяти дней пути, в основном над степями, где живут говолы. Что еще можно сказать о самом озере… Оно вытянуто с севера на юг, западный его край упирается в горы Манораса, восточный берег не в пример более извилистый, а само озеро сверху похоже на животное с длинным носом и хвостом. Мне оно, например, напоминает лежащего на боку муравьеда. На восточном берегу находятся и все три селения, что вообще имеются в тех местах. Одно из них, именуемое так же, как и само озеро, – Хавис, расположено там, где у муравьеда находится живот. С двумя другими – Инсан и Тайганд – связана история, и она стоит того, чтобы о ней рассказать.
Дело в том, что они находятся на противоположных краях озера и их жители никак не могут решить: кто находится под носом зверя, а кто под хвостом. Под хвостом, по понятным причинам, не хочется жить никому. До войны, естественно, дело не доходит, но споры иной раз случаются жаркие. Сам я склоняюсь к мысли, что под хвостом расположен Тайганд, но когда мне пришлось в нем побывать, мысль свою я не озвучивал.
– Да, господин Глувер, я там бывал. Думаю, что дорога займет не меньше двенадцати дней. – Два дня я добавил на всякий случай. – Куда именно вам необходимо, как много у вас груза, и что он собой представляет?
«Только бы снова не тюки с кожей – запах кожи мне совершенно не нравится, так что не бывать мне никогда скорняком…»
– Мне необходимо попасть в Инсан. Груз? Два человека, я и мой помощник, кое‑какие вещи, сундук и бочка с вином.
«Это что же получается, опять пассажиры? – удивился я. – А не дороговато ли вам будет нанимать „Небесный странник“, господин Глувер?»
С одной стороны, большие пассажирские корабли Ост‑Зейндской Торговой Компании напрямую в Инсан не летают, но ведь есть и другой путь: они летают в Лахтер, город, также как и Джессор, расположенный на северном берегу Срединного моря. А уж из Лахтера можно добраться в Инсан верхом. Или нанять телегу. Или пройти пешком, расстояние там укладывается в четыре дня пути. Дорога от Лахтера в Инсан есть, я о ней слышал, да и на карте она обозначена. Весь путь в худшем случае займет неделю‑другую, но и деньги сэкономите. А я не думаю, что у моего собеседника их много.
– Понимаете ли в чем дело, господин Глувер… – осторожно начал я. – Оплата не зависит от того, сколько у вас груза. Она будет точно такой же, как и в том случае, если вы полностью займете трюм «Небесного странника» принадлежащим вам товаром.
Глувер кивнул:
– Деньги вы получите сразу же, как только я поднимусь на борт вашего корабля.
– Ну что ж, тогда по рукам, – и я действительно протянул ладонь, скрепляя наш договор рукопожатием, ведь такой вариант меня устраивал полностью.
– Единственное условие, господин Сорингер: мне и моему помощнику требуется отдельная каюта.
Каюта, говорите? Я на мгновение задумался. Что ж, будет вам и отдельная каюта. Навигатору Брендосу придется на время переселиться в ту, что предназначена для торговцев, сопровождающих свой товар. Тогда освободится его двухместная, и все будет в полном ажуре. Разве что предстоит уговорить самого Рианеля, но я не думаю, что он будет противиться. На это раз кивнул я – сделаем.
* * *
К утру следующего дня распогодилось.
«Хорошо‑то как! – подумал я, выйдя на палубу „Небесного странника“ и глядя на голубое небо с редкими белыми пятнышками кучерявых облаков. – Воздух после дождя всегда чист и свеж. И с камбуза такой аппетитный запах доносится, что слюнки бегут…»
Если уж таким, казалось бы, мелочам не радоваться, то вообще можно всю жизнь проходить, свесив нос до самой земли. Сколько в той жизни счастливых случаев, когда плясать хочется? Нужно уметь находить приятное во всем.
– Все на борту, господин Брендос? – поинтересовался я у навигатора, наблюдающего за тем, как Родриг с Гвеном возятся с лючиной трюма, разбухшей от дождя и не желающей занимать свое место. Родриг у нас и боцманом, и плотником, а Гвен – так, для помощи. Тяжела она, лючина.
– Да, господин Сорингер, – подтвердил Рианель, не отрываясь от своего занятия.
И что так внимательно наблюдать? Род – плотник отличный, вон он как с топором управляется, любо‑дорого посмотреть. Хотя смотреть за тем, как у кого‑нибудь дело в руках спорится, всегда одно удовольствие.
– Ну вот и отлично. Как только господин Глувер прибудет на борт, так сразу же и взлетим.
«Ветерок почти попутный, – взглянул я по сторонам. – Высоко подниматься не будем, время позволяет. Пусть и не так быстро пойдем, зато тепло. Ну и появится возможность поохотиться сверху – в степях говолов не только овец полно, но и дичи всякой. А Лард у нас с арбалетом управляется нисколько не хуже, чем Пустынный лев со своими сковородками». – Я снова втянул носом кухонные ароматы. – «Ну до чего же запах стоит вкусный! И густой такой, хоть на хлеб его намазывай…»
– Энди Ансельм ночью пьяный пришел, сейчас отсыпается, – услышал я вдруг от Рианеля.
Может быть, мне и показалось, но в его голосе прозвучала легкая укоризна.
Ну не знаю, не знаю. Как будто бы отношусь я к Энди так же, как и к остальным, нисколько его не выделяю. Да, знаю я Ансельма много лет и даже кое‑чем обязан, но чтобы выделять его… И я взглянул на Рианеля. Быть может, мне все же показалось?
Как же, увидишь что‑нибудь на его лице! Сама невозмутимость. С другой стороны, все‑таки «Небесный странник» не военный корабль, где все по струнке ходят. Но с третьей – действительно что‑то зачастил Энди с выпивкой. Ладно, разберемся.
Когда Гиллуберт Глувер прибыл на корабль, выяснилось, что помощником у него дюжий такой мужичина, снаряженный чуть ли не как на войну, разве что не в кирасе. На поясе у него висела кривая сабля, а в руке он держал что‑то похожее на шестопер, я такого оружия раньше и не видел.
«Ну‑ну, – глядя на него, подумал я. – Такие, как он, только в одном деле помочь могут. С первого же взгляда понятно, что воин. Видимо, не так уж и прост Глувер, как со стороны выглядит».
Наниматель поздоровался со мной, слегка кивнул Рианелю, а на остальных едва взглянул. Его спутник изобразил нечто похожее на приветствие, затем обвел всех взглядом. Да уж, взгляд у него нисколько не легче шестопера в руках. Такое впечатление, что все, на кого он смотрел, слегка пригнулись под тяжестью этого взгляда, даже Родриг, хотя он и не уступает ему в размерах.
Но в случае с Аделардом у него нашла коса на камень. Звонко так нашла, со всего замаху. Лард спокойно выдержал взгляд, и лицо его, кроме скуки, ничего не выражало. Вот мне бы так уметь, а?
По сути, мне у каждого из моей команды есть чему поучиться. У Рианеля – манере вести себя и разговаривать, у этого пьянчуги Энди – владению ножом, у Рода – плотницкому ремеслу, у Амбруаза – поварскому искусству, тоже бы пригодилось. Короче, у всех есть что взять, кроме, пожалуй что, Николь, показавшейся из дверей каюты на звук незнакомых голосов. Ее бы я и сам кое‑чему с удовольствием научил.
Николь снова надела свой обычный балахон с капюшоном на голове, и пройди мы сейчас по улицам Джессора снова, никто бы не признал в ней той красавицы, вслед которой все оборачивались, проходя или проезжая мимо. Выглядела она уставшей, и немудрено. Вчера у Ларда опять случился приступ головной боли, у него они чаще всего именно в дождливую погоду и происходят, и Николь чуть ли не полночи пришлось держать его голову на своих коленях, снимая боль. Наверное, это тяжело.
