Текст книги "Кое-что об архимагах (СИ)"

Автор книги: Владимир Ильин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Глава 23

Мертвое небо склонилось серыми тучами над распадком, зажатым меж двух холмов. Не было ветра, не звучало перекрикивание любопытных птиц.

Лишь тихая мелодия, что напевала девчонка лет тринадцати, сшивая иголкой и ниткой разорванное платье в своих руках, поднималась ввысь и терялась там без эха. Прикрытая наброшенным на плечи пледом, полунагая, она сидела посреди разгромленного торгового каравана – телег с переломленными осями и сбитыми набок колесами; разрубленными в щепу бортами и передавленным на обочине урожаем.

Иногда в мелодию добавлялся полустон – полувслхип – то мальчишка, ее ровесник, что тихо ходил среди обломков, выискивал под ними людей и экономным ударом вгонял полосу заточенного железа им под ребра. Кто-то оказывался жив, хоть и притворялся мертвым – но выдавал себя, поднимаясь в судорогах на лопатки и тут же оседая, на этот раз навсегда.

В воздухе сладко пахло спелыми овощами, в которые до тошноты вплетался запах крови.

– Ненавижу непрофессионалов, – буркнул Кеош, помогая очередному караванщику отправиться в ад. – Баб им мало, магички им захотелось…

– Мне следовало стерпеть? – Кротко ответствовала Аркадия за его спиной.

– Да нет же, – дернул он щекой. – Каждый выбирает себе способ умереть. Только город-то где…

Кеош обернулся вокруг – примерное направление угадывалось до каменной насыпи, а дальше только надежда, что отпечатки груженых телег остались на грунте.

Найдут, разумеется. Однако путь на ногах не сравнить с хоть медленным, но движением в запряженной подводе – три дня позади, а сколько еще предстоит…

Слух уловил шевеление справа, под перекошенной телегой, кое-как удерживаемой от падения на бок загнутым внутрь ободом колеса.

Кеош тихо присел, всматриваясь в тень. Подошел ближе и сильным движением руки помог телеге свалиться на обочину. А затем ударом ноги встретил голову рванувшего на встречу мужчины – тот метнулся на всех четверых костях, опрометью, скорее от отчаяния пытаясь сбежать. Вряд ли кто-то вообще полагал для себя возможным сражаться после явления Аркадии в демонической форме. В основном рыдали и кричали от ужаса, пытаясь избежать кнута… Те, кто поумнее – притихли и попытался переждать, притворившись мертвыми. Их-то Кеош и выискивал – нечего кому-то разбалтывать о произошедшем. Еще местной инквизиции не хватало… А так – подумаешь, разграбили и поубивали, во всех мирах – обычное дело. Надо еще телеги потом подпалить, и никто не задаст вопросов.

Караванщиков было двадцать, и судя по методичному счету ног и рук, что порою пребывали в разных местах, разобраться осталось только с этим, последним – Кеош вознамерился пнуть вставшего на колени мужика, но вместо этого, вдруг заинтересовавшись, просто оттолкнул ногой в бок – и тот легко завалился на спину.

– Так… – хмыкнул архимаг, прислушиваясь к своим чувствам. – Я же тебя по голове отоварил, а мы отчего-то такие бодрые?

Понятно, что от страха всякие силы могли найтись – но этот даже не скривился.

На здоровяка не похож: толстый, рыхлый, явно непривычный к труду, и уж точно не дышащий здоровьем – вон как задыхается от короткого рывка. Одежды богатые, хоть и в земле перемазаны, а еще перстень-то какой интересный на левой руке…

– А ну снимай, – ласково попросил Кеош, наступив на руку с перстнем.

Заодно убедившись, что колечко действительно оказалось артефактным и удерживает вес его ноги над телом.

Караванщик инстинктивно дернул к себе ладонь, прижал к груди, вращая глазами и глубоко дыша. Да еще головой мотнул отрицательно – мол, не отдаст.

Боится, потеет сволочь – ладно хоть, не орет. Все они уже поняли, что орать бесполезно.

– Ладно, – пожал плечами архимаг и попросту набрал дорожной пыли в горсть, зачерпнув тут же, не сходя с места, а потом стал ссыпать над лицом тут же закашлявшегося караванщика.

Артефакт, как и он полагал, оказался убогий.

– Добром снимай. Задохнешься. – Мягко увещевал его архимаг. – А так, может, поживешь еще.

– Обещайте мне жизнь! – Отплевавшись от новой порции грязи, заголосил мужчина. – Я все отдам! Все!!

– Что, и до города доведешь? – Равнодушно спросил Кеош, собирая еще одну горсть.

– Я покажу! Все покажу! Дом советника этого в пригороде Релля, делишки его дурные – все опишу! – взвыл караванщик дурным голосом. – И зачем я только согласился! – Заколотил он себе руками по лбу.

– Ты это, удержись от самоубийства, – подстегнутый охотничьим чутьем, зацепился Кеош за чужие слова. – Рассказывай, торговый человек, кого привечал.

– Не привечал! Меня заставили! Это все та нелюдь в человечьем обличии! Все он! – Заистерил караванщик. – Но я влез к нему в долги. Я пропал. Весь пропал!

– Вот что… Как тебя зовут, человек? – Миролюбиво произнес архимаг.

– Марк.

– Марк. Колечко давай снимем, для начала.

– Д-да, вот. Возьмите. Оно от него! Не хочу касаться этой вещи! Как животных клеймит, подонок!!

– Ну уж, бросаться-то не надо… – Хекнув, Кеош приподнялся и проследил взглядом укатившееся на обочину кольцо.

Затем сильным ударом ноги угомонил дернувшегося было Марка и спокойным шагом направился к примеченному местечку, подобрав вещицу. Мало ли – потеряется…

– Так, говоришь, советник? – Вернулся Кеош к пытающемуся отхаркнуть легкие караванщику.

– О-он, – коротко кивнул Марк. – Это он заставил меня искать ему детей на продажу. А детей с даром – особливо…

– Оп-па…

– Я даже рад, что попался вашей службе до того, как совершил преступление, – сипел Марк, пряча взгляд в пыли. – Я же вас еще не продал! Сомневался, ночи не спал! И не продал бы!! Слышите! Совесть бы не позволила!

– А к девке лезть, значит, позволила… – Констатировал Кеош.

– Это не я, это Стегиан, будь он проклят! – возопил пройдоха.

А он будто не слышал, не видел…

– Да ты мастер политики, братец, – деланно восхитилась Аркадия позади. – Говоришь, барон признания захотел? Ты, поди, убедил его?

Кеоша аж перекосило от злобы – даже кулаки сжались.

– Вернусь – повешу, – поклялся он себе.

– Мой родич умеет располагать к себе людей, – слабым голосом донеслось с обочины. – Он настолько светел и добр, что способен вызывать только ненависть.

И этот, исчадье тьмы, очнулся. В беспамятстве весь бой провел, а тут сподобился зенки продрать.

– Это же как так получилось, братец, что нас живым товаром продали? – строжел голос Арики. – А может, на нас двоих и был уговор, а тебя до города должны были довести?

– Говори, морда, скольких купил у барона?! – Пнул Кеош в живот караванщика.

– Тро-ои-их!.. – застонал тот.

– А цену?! Цену какую назначил? – По д-дес-сять серебра…

– А тебе сколько плачено?!

– Столько же, но зо-олотом…

– Тебе уже уплачено, надеюсь? – Сменился тон Кеоша на деловой, пнув собеседника для оживления диалога.

– Половина… Половина после доставки, – хныкал Марк. – В сапоге зашито-о.

– Господа, мы богаты, – спокойным тоном ответствовал архимаг названным родичам.

– Значит, бумаг на нас не оформляли, – констатировал Филипп, глядя с разбитой телеги на неподвижные небеса. – Зачем они товару.

– Разве что один комплект, – отметила Аркадия. – На одного, кто сбежал бы с деньгами, пока другой болеет, а вторую…

– Вздорная девка! – Возмутился, перебив, Кеош, бросив взгляд на Филиппа. – Тебе же сказано, сторговали троих! Да мне бы клятва не позволила!

– Так это же не ты нас продал, а барон, – подытожила свою мысль Арика и вернулась к шитью.

– Тьфу, – в сердцах сплюнул архимаг и полез сдирать с купца левый сапог.

– Вы же отпустите меня? – С надеждой спросил тот, не сопротивляясь.

– Ты нам еще город покажешь, – охотно согласился Кеош, прощупывая толстую подошву. – Документы выпишешь на троих… Ты же грамотный и печать имеется?

– Да… А вы разве не из коронной службы? – Робко уточнил купец.

Коротко прогудел в воздухе кнут, и отделенная от тела голова отлетела на край дороги.

– Аркадия! – Возопил Кеош, оглядывая испачканную алым рубаху и потрясая зажатым в руках сапогом. – Это что такое?!

– Зажился он на свете, – емко отметила та, словно и не отрывалась от шитья.

– Аркадия, – трясло архимага от гнева.

– Что? Мне смотреть на насильника, которому ты дни жизни пророчишь? Может, в отцы мои его записать решишь?! – Не на шутку разозлилась девица.

– Ладно, он подонок. Но ты где еще тут грамотного найдешь?!

– А ты в лужу глянь и запомни выражение наглой морды. Вот у кого встретишь такую – точно грамотный.

– Печатка купеческая есть, – слабым голосом отметил Филипп. – Намалюй что угодно и прихлопни сургучем. Для селян сойдет.

– А остальные?!

– А для остальных у тебя есть золото.

– У нас.

– У тебя. – твердо произнес Фил, кое-как поднимаясь на ноги. – Мне становится легче. Я обеспечу себя сам.

Кеош с отвратительным настроением посмотрел в спину покачивающегося и кое-как плетущегося родича. Махнул в сердцах на него рукой, разобрался с тайником в сапоге, стряхнув на ладонь полтора десятка мелких золотых чешуек с полустертой гравировкой. Методично осмотрел карманы всех остальных, сгребая себе позеленевшую медь и редкое тусклое серебро.

Добрался до подсумка с купеческими документами, найдя там и подорожную, и два десятка документов на каждого из караванщиков – скрученные свитки с потрепанной обвязкой, в каждом из которых содержалось устное и довольно подробное описание внешности и характерных примет – цвет волос и глаз, рост, шрамы, выбитые зубы и кривые носы. Ни одной женщины, понятно, в караване не было, а остальные сплошь в возрасте. Нашелся только один молодой паренек, смахивающий на Кеоша описанием – да и то придется рассечь себе кожу над левой бровью… Архимаг, закрываясь от Аркадии спиной, спокойно свернул документ и плавным движением отправил себе за пазуху.

Взглянул на братца вновь – тот отшагал разве что сотню метров…

В пару рывков поравнялся с ним и закинул его руку себе на плечо, позволяя опереться.

– Догоняй, – буркнул он девчонке, оставляя ее позади.

– Долю мою оставь. – эхом отозвалась она.

Кеош молча ссыпал треть монет в дорожную пыль.

– Тогда сама тут зачистишь, – оставил за собой он последнее слово упрямо вышагивая вперед.

Куда она денется. Самой же страшно будет потерять их из виду…

– Так дешево меня еще никто не оценивал… – донес оживающий ветер чужие слова.

Архимаг невольно обернулся – девчонка с интересом склонилась к земле, перебирая мелкие монетки пальчиком – со смесью брезгливости и интереса…

Вскоре за спиной задымило, поднимая чадный столб пламени чужого богатства и надежд отвесно вверх, к небесам. Но этим уж точно туда не попасть – границы поселения и заточения ангела были далеко позади и ощутились весьма отчетливо. Как выйти из под сильного потока воды – вроде и привык, почти не чувствуешь тяжести. Однако шаг в сторону – и ощущение легкости на плечах вызывает радостную улыбку, желание распрямить плечи… И вместе с этим – сильнейшую жажду, сравнимую с пересохшим горлом в пустыне. Собственный источник магии с трудом привыкал к естественному фону магии и заполнялся куда как медленнее, чем ранее…

Аркадия же не вернулась ни к вечеру этого дня, ни к моменту, когда еле заметный поворот вывел двоих мальчишек на проселок.

– Что оборачиваешься? – Покосился на него Филипп, к тому моменту шагающий уже вполне свободно.

Словно болезнь отступала с расстоянием, разделяющим его и селение. Любопытное явление, которое следовало бы изучить.

– Соскучился по ней? – Спросил Фил вновь в ответ на молчание.

– Советник.

– Какой еще советник? – Не понял родич.

– Убьет его и вернется, – размял Кеош шею парой движений.

– Считаешь, станет мстить? – Тень задумчивости легла на чело Филиппа.

– Больно золото любит. – Отрицательно повел архимаг головой. – А там этого золота, видимо, в достатке. Вернется. – Выразил он уверенность и оживился при виде пылящей вдали телеги. – А вот и для нас транспорт.

Дорога всерьез утомляла – редко используемая, она находилась в том отвратительном состоянии, что шагать по высокой траве казалось гораздо удобнее, чем ломать ноги в рытвинах и колдобинах. Но высокая трава, проросшая камышом, скрывала болотистую почву, чавкающую грязью под ногами, и приходилось терпеть.

Так что выбор между болтанкой в телеге и пешим ходом хоть и был весьма сомнителен, однако ноги уже откровенно болели. Возможно, совсем скоро станет болеть отбитая тряской спина – но хоть ноги отдохнут.

– Только давай без принуждения. – Примирительным тоном произнес Филипп.

– Грохни и сделай из него зомби, – прищурился Кеош, разглядев на облучке телеги мужчину на четвертом десятке лет.

Темный отчего-то покачал головой и вышел поближе к центру дороги.

– Остановись добрый путник, ибо сказано в главной книге!.. – Торжественно продекламировал Фил, подняв руку к плечу.

Не снижая скорости и чуть довернув прыткую лошадку, кучер попытался пнуть мальчишку, целя в лицо – Фил буквально в последний миг отшатнулся, чуть не завалившись в грязь у дороги.

– Сказано же, помогай страннику, – зло ворчал Фил, прижимая к себе расцарапанный локоть и поднимаясь. – Или сдохнешь тупым высшим зомби.

– Там такое вряд ли написано, – засомневался Кеош, глядя вслед пылившей и неспешно удалявшейся телеге.

– Я читал более полную версию, – произнесло существо с залитыми чернотой глазницами.

А телега впереди резко вильнула и замедлилась.

– Надеюсь, концовка твоей версии не отличается от оригинала? – Внимательно присмотрелся Кеош к родичу.

– Ты про вечное счастье? – Проморгался Филипп, болезненно растерев пальцами глаза. – Занятное желание. Вот ты можешь быть счастливым прямо сейчас, но вместо этого упрямо хочешь убить меня.

– Мы же решили, что это не потребуется.

– Значит, с концовкой та же загвоздка, – криво улыбнулся Фил и побрел к остановившейся телеге.

Глава 24

Тьма сухого колодца ответила эхом на падение крупного булыжника и тут же взревела бессильной яростью погребенного на дне зомби.

– Еще с десяток, и ладно, – старался Кеош, перетаскивая камни от полуразрушенного дома.

Филипп проводил родича взглядом, поудобнее оперся спиной на котомку с нажитым в пути барахлом и равнодушно прикрыл глаза.

Что делают с зомби, когда в нем пропадает необходимость? Если наплевать на остальных – отводят подальше и отпускают привязку.

Если не наплевать, то можно все равно показать демонстративное пренебрежение к чужим судьбам – и кто-нибудь, полагающий себя святее святых, сам сделает так, как нужно и правильно. То есть, заблокирует зомби на дне ямы, привалит чем-нибудь тяжелым, где мертвец и сгниет со временем, оставшись без подпитки магией и отнятыми жизнями.

Разве что каким-нибудь неудачникам в край не повезет принять рев зомби за вопли о помощи и раскопать беднягу на свою беду…

Впрочем, тут это вряд ли случится – разрушенный поселок пришелся по пути весьма кстати. Сгорел он лет пятнадцать назад, если судить по еще не до конца сгнившему дереву внутри уцелевших домов. Богатый был, камень полуразрушенных стен тому порукой. На торговой тропе стоял – вон, сколько леса вокруг перевели на костры. Но восстанавливать после пожарища его не стали – намеки на сухой колодец случились еще в те времена, и ушедшая из местечка вода решила судьбу поселения. А там и основной маршрут сдвинулся ниже по склону, вслед за водой – заодно торговым караванам все проще идти, чем забираться в гору. Раньше, говорят, неспокойно было, вот и тянулись к неудобным, но безопасным местам. Ничего, скоро вспомнят старые привычки.

Филипп потянулся к памяти за названием мертвого села, но тут же лениво отмахнулся от подобной мелочи. Очередные «Кривые сосны» или «Глубокий овраг», которых за месяцы пути было предостаточно. Название обычно отражало единственную достопримечательность – так что тут или «Сухой лог» или еще какие «Серые камни».

– Перчатки дай, – навис над головой Кеош. – Раз разлегся и помогать не собираешься.

Фил приоткрыл правый глаз, обнаружил усталое и злое выражение лица над собой и все-таки стянул левую перчатку, откинув от себя.

– Вторую. Все руки из-за тебя ободрал.

– Да подавись, – освободил правую ладонь Фил, наслаждаясь прохладой на коже.

Ругаться было лень. Вернее – приелось за дни пути, проведенные бок о бок. Хотя, поначалу казалось, до города им всего пару дней пути – так, в общем-то, и было… Только город Релль, с которым торговало родное село, оказался той еще дырой, и кроме недоумения пополам с разочарованием никаких эмоций вызвать не смог. Да, там был рынок, пожарная башня, храм с колокольней и даже парочка каменных до первого этажа домов во главе с муниципалитетом на две тысячи жителей – но для амбиций Филиппа и Кеоша он не подходил ни в малейшей мере. Из кого вербовать сторонников? Из торгашей и углежогов? Да и те слишком близко знают друг друга, чтобы начать резать за идею и идеалы. Фил видел, как кривило старшего родича – скверно, когда нельзя самому вогнать шило между ребер, но еще хуже, если нет возможности убедить в этом толпу.

И, разумеется, ни одной библиотеки в этой дыре, равно как никаких частных коллекций и книжных магазинов, способных проявить свет на прошлое барьера и заточенного под холмом.

Зато в городке указали направление на столицу короны, где обещались быть и книги, и знания, и сторонники – рукой на солнце, поднимающееся на востоке. И кто-то из расспрошенных даже знавал тех, кто там был.

Скверный путеводитель, но иных не сыскать – даже в старом мире мало кто находил интерес в путешествиях и смене мест, за всю жизнь максимум на день-два пути отходя от родного дома.

С другой стороны, те, кто все-таки решался на путешествие, были аккурат как Филипп и Кеош – подростки, благодаря зелью и магии, на вид уже почти пятнадцати лет, сбежавшие из родного дома в поисках лучшей доли. Потому и расспросы их о столице не вызывали удивления. Вот смешки, прямые и украдкой – они были всякий раз. А еще в глазах собеседников сквозило то сочувствие к двум глупцам, которых непременно обломает жизнь, то зависть к тем, кто все-таки решился поймать удачу за хвост.

– Так, сколько бают, там народишка? – Удивленно хлопал глазами Филипп, пытаясь разговорить пьяного торгового приказчика в очередном кабаке.

– Двести тыщь! – Громким шепотом ответствовали ему, с удовольствием принимая внимание не только двух юнцов, но и слушателей за другими столами, молчаливо прислушивающихся к беседе. – А то и двести пятьдесят! Ежели числа такие знаешь. – Иронично глянули сверху вниз.

Фил видел сверкнувшие довольством глаза Кеоша. Вот уж кто любил большие скопления людей, и умел их заинтересовать – он нес им в дар войну. И не сказать, что кто-то отказывался – быть на стороне победителя означало быстрое обогащение…

– А еще – академия магиков! – Довольно кивнув на подливаемое из кувшина пиво, продолжил приказчик. – С во-о-от таким шпилем! – Продемонстрировал пьянчуга.

Понятно, чтобы двух простаков заинтересовать и еще раскрутить на бесплатное хмельное – вон как демонстративно перевернул пустую кружку и на них взгляд перевел.

– Да ты что, – ахнул Фил, взвешивая кувшин в руке.

Пусто, однако. Заказать ли второй?

– И вас, босоногие, тоже могут принять. Вдруг великие маги. Мож, мамка согрешила с колдуном, – залихватски подмигнул паренек.

Фил с безразличным видом разбил пустой кувшин о голову приказчика.

– Одобряю, – хмыкнул Кеош рядом.

Да и с соседних столов, что невольно прислушивались к байкам, одобрительно загудели. Родителей тут чтили – а плутоватых приказчиков не очень.

Во всяком случае, вряд ли Фил услышал бы еще что-нибудь дельное, а цель итак ясна. Двое поднялись из-за стола, поклонились трактирщику, бросили по медяку на стол – за пойло и посуду, и отправились ночевать на сеновал.

Иные, более удобные условия для сна, им были вполне по карману – но молодые искатели удачи, сорящие серебром, это настолько неестественно и подозрительно, что хозяин гостиницы первым же кликнул бы стражу. Вдруг – и наверняка – ограбили кого. Или прихватили деньги из дома, разорив семью – а та скоро примчится вдогонку. В общем, не полагалось им быть богатыми – оттого примятое душистое сено в обмен на полдня работы в хлеву вполне себе вписывалось в легенду, да и не особо обременило. Оба мага спали в куда более скверных условиях – да и ночи еще не были столь холодны.

А утром город накрыло чадным дымом с запада. Говорят, поместье городского советника занялось – свечи на занавески уронили или ночью угли из камина стрельнули на богатые ковры… Но горело знатно, а вести из тех краев доносились самые тревожные – как бы хозяина с семьей живьем пламя не приняло, вместе с домом, флигелем прислуги и конюшнями…

– Добрейшей же души человек был! – охали торговки на рынке, заворачивая пироги в дорогу. – Седой, а какой статный на свой восьмой десяток лет! Но шестую супругу не пережил…

– Поторопиться бы нам, – обеспокоенно заявил Кеош, прижимая к себе котомку с едой и быстро шагая к городским воротам, то и дело оглядываясь на столб пламени.

Многие желали глянуть на пожарище вблизи, двигаться приходилось в плотной толпе. Впрочем, так было даже лучше – меньше внимания на воротах, выскользнуть через которые требовалось как можно быстрее.

Понятно, что Аркадия на пожарище задерживаться не станет, а дорога у них с ней сейчас одна.

– Кто телегу с лошадью велел бросить? – Пожал плечами Фил, переходя с быстрого шага то на легкий бег, то замедляясь, когда впереди оказывался людской затор, через который приходилось пробиваться плечом.

– Дурень, телега и лошадь – собственность общины, их искать будут! А твой зомби никому не сдался. – На ходу огрызнулся архимаг.

Преображенный в нежить дожидался вне города – на случай, чтобы не нашлись случайные знакомые. Телегу же с лошадью действительно пришлось оставить у ближайшего к городу села, по настоянию Кеоша. В чем-то правильно – вещи приметные; еще не хватало, чтобы в разбойники записали.

Но как же потом одолевала скорость передвижения… Особенно зная, что девчонка впереди и тоже спешит.

– Можно быстрее? – Недовольно уточнял Филипп, сидя на плечах зомби и с высоты поглядывая на братца.

Кеош шипел, плевался и переставлял ноги быстрее, все равно безнадежно отставая от мерной и широкой поступи мертвеца.

Город они покинули утром, а следующий более-менее крупный населенный пункт показался на пути только через день – и там, как осторожно выяснил Филипп, отчего-то разыскивали двух парней, возможно причастных к поджогу поместья городского советника Релля…

Хватило опыта замаскироваться и войти к людям одиночкой. Так бы точно угодили в тюремную яму – уж больно схожи на розыскной лист, что со вчерашнего дня висел на стене префектуры. Лицо, цвет волос, одежда – все описала, стерва. Впрочем, каждый на ее месте поступил бы так же – чиновники всех миров берут взятки, и этот точно не был исключением.

– Аркадия, – констатировал Темный, протирая рукой свежевыбритую лысину – еще саднящую порезами.

– Уходим южнее, – коротко вымолвил Кеош, со злостью выдохнув в адрес ладного и небольшого городка с горячей пищей, вином и теплой постелью.

Идти дальше было чистым самоубийством. У демоницы были золото и сила, но вряд ли достанет времени, чтобы перекрыть все пути.

Впрочем, через какое-то время пришло понимание, что прямые дороги в этой стране – выдумка и миф, а считать дни до цели – бесполезно по меньшей мере. Не шагали по этой земле легионы, не вытаптывали себе пути конные дружины, оставляя за собой просеки – оттого можно было долго идти вдоль извилистой речки до ближайшего брода, отчаявшись увидеть самый плохонький мост. Овраги не засеивали деревьями, скальные завалы не растаскивали подводами – направление просто огибало сложный участок, предлагая вязнуть в мягкой земле или ломать ноги по мелкой осыпи. Торговцы и мытари все-равно как-то добирались до населенных мест, оставляя глубокие колеи от телег – по их следам приходилось ориентироваться.

Оставалось верить, что Аркадии придется не легче – избалованной имперскими трактами, ей еще придется узнать, что иные дороги могут запросто закрыться до зимы и первых снегов, обратившись в непроходимое месиво. Филиппу и Кеошу везло – всего единожды после сильного дождя приходилось выкапывать застрявшую обувку из чавкающей земли. Да и какое-никакое поселение было рядом – отстираться и обогреться, вновь оплатив за ночлег работой. Серебро к тому времени закончилось, а что до золотых монет – им просто не было размена. Потому что на золотой можно было купить целый дом с подворьем.

Немного странно быть богатым по меркам окружающего мира, но не в силах ничего на это богатство купить – однако эта ситуация не исправилась и за следующие дни. Благо, уже попривыкли, да и основную часть работы смело сваливали на молчаливого и исполнительного зомби – угол дома там поправить, вскопать чего или перетаскать. Дел, за которые могли накормить и подарить одежду, на любом подворье было вдосталь – не жаловались.

Потом пришел черед первого крупного городка с полноценным рынком и менялами – от подручных которого пришлось сбегать. Не понравилось, видишь ли, ему золото – настолько, что решил он его себе оставить, а двух приезжих велел выкинуть взашей. Золото, понятно, оставлять ему не стали – но и убивать торгаша со слугами казалось перебором. Фил сохранил им жизнь в плату за мудрость – без связей и влиятельных свидетелей крупную монету лучше не светить. Кеош же добавил личные благодарности каждому – доской из-за угла по башке, срезав на сдачу кошельки. Так что серебро и медь они получили все равно.

Понятно, что ни о какой дружбе и братстве меж двух магов не было и речи – Фил сосуществовал рядом со старшим родичем, приглядываясь к нему куда внимательнее, чем к иным источникам проблем. Кеош, впрочем, занимался тем же. Оттого и трое пьяных битюгов, заявившихся бить Фила, никого не нашли. Да и Кеош куда-то делся, когда его с ножом в руках разыскивал разъяренный повар придорожного кабака… Слово там, слово тут – и люди сами делали выводы о виновнике своих бед – а Кеош и Филипп одинаково разводили руками на обвинения в свой адрес. Так, разминка перед столицей – под прежние разговоре об ангеле и общем деле.

Там, на горизонте, куда смотрел Филипп, пока старший родич возился с упокоением зомби, столица как раз и была. Пока невидимая взглядом, но ощущаемая иными чувствами. Иногда оттуда несло скверным запахом кожевенных мастерских, иногда тухлой рыбой с речных портов, но чаще ветер дул к воде, разгоняясь и подталкивая в спину. Пригород, традиционно смещенный за городские стены, был в половине дня пути – им еще предстояло вернуться обратно по дороге и войти через главные ворота Короны.

Там все решится, там будут ресурсы для замыслов и люди, чтобы поднять факелы и взять оружие в руки. Там определится, кто поведет толпу за собой – потому что вранье о яснокрылом вскроется рано или поздно.

Дорогу подгадали так, чтобы подойти к городу с рассветом и войти вместе с заночевавшими у стен торговцами – но представления о правильном городе в очередной раз их подвели.

Огромное поле перед крепостными стенами, заросшее хибарами и лачугами, словно сорняком, уже было Короной. То, что любой грамотный полководец приказал бы снести, дабы не стало строительным материалом для штурма и укрытием для врагов, жило своей жизнью – горело, отстраивалось, торговало, гремело мануфактурами и дралось за кусок хлеба. Где-то просматривались закрытые частоколом подворья – обширные, в десяток домов; местами возвышались хоромы из камня – без единого окна на первом этаже. Оружие на поясе – в порядке вещей, равно как группы женщин в сопровождении пары-тройки охранников. Кандальные мужики, оттирающие улицы под присмотром надзирателей, в которых узнавались скорее разбойники, а не городская стража. И над всем этим людским бульоном, уже частично заросшим плесенью – высокий шпиль каменной башни прямо посреди общего бардака. Даже не за стенами внутреннего города – который явно жил и охранялся, но до которого, казалось, никому не было дела.

Здесь не было кордона, но в достатке оказалось мальчишек, цепко осматривающих приезжих. Документы, которые оформил подслеповатый староста одной из деревенек за скошенный луг, никого не заинтересовали. За весь путь до широкой площади перед Академией их было попросту некому показать – приди в голову такая блажь. Ни одного служителя закона, но в достатке опасливых и настороженных взглядов и напряженных рук, положенными на рукоятки ножей.

Под ногами неожиданно оказался камень, а не вытоптанная земля – впервые в город верилось, а огромная толпа, заполонившая площадь перед приподнятым на фундаменте комплексом из шестнадцати каменных зданий в целый квартал шириной, соединенных меж собой эстакадами на уровне второго-четвертого этажа и увенчанных башней-шпилей, давала ощущение нормальной столицы – привычной, живущей по законам и охраняемой стражей. Вон, ходят по трое оружные люди в одинаковой форме – с вышитым силуэтом башни на груди и спине.

В кармане Филиппа задергало. Потом дернуло совсем сильно и замерло от ужаса.

Наверное, не по себе, когда рука погружается в ледяное «ничто», без границ и дна, а потом не может его покинуть.

– Ну дядь, ну отпусти, – поймав взгляд Филиппа, заканючил мелкий воришка, обливаясь холодным потом и буквально примерзнув от страха к брусчатке площади.

Обычное дело – закатил бы истерику или крик, и покуда растеряется – свинтил, потерявшись в толпе. А если дойдет до воришки местная стража – то уведет мальца, конечно же… Там и отпустит, наверняка, строго пригрозив, чтобы день-другой не рисовал свою морду в этом месте – за это им деньги от старших этой голытьбы обычно и платятся…

Но когда вместо серебра или захудалой медяшки, вокруг запястья вдруг смыкается даже не пустота и холод – а зубастая пасть и аккуратно прихватывает за кожу… А на попытку взбрыкнуть закусывает так, что еще немного – и кисть отнимется, то совсем ой…

– Дяденька, отпусти, – дрожала эта мелочь, осторожно оглядываясь.

Еще немного – и сам стражу начнет кликать. Позору не оберется потом – это и останавливает, судя по глазам.

Фил оглянулся по сторонам, ожидаемо не обнаружив подле себя Кеоша – неведомо где потерялся, да и демоны с ним. Так даже лучше.

– А расскажи мне, друг, что тут происходит, – миролюбиво произнес маг пойманному воришке.

– Дядь, я мимо своего кармана промахнулся, – протараторил пацан.

– Ты про действо сие расскажи, – повелительно махнул рукой темный, указав на шумящую площадь по всех направлениях. – Отчего толпа и оживление?

– Так к магикам принимают, – похлопал глазами малец, изрядно удивившись вопросу.

– И что, всех пускают? – Проявил Фил вежливое любопытство.

– Как же, всех, – понурился на момент тот, будто припоминая личную обиду, но тут же добавил злорадства в голосе. – У кого дар есть – тех токмо. А за проверку серебряную монету стребуют. И не отдадут!