Текст книги "Кувыр-коллегия (СИ)"

Автор книги: Владимир Андриенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)

– Тогда конечно. Я пойду. А ты сам доложить….

Сеньор Франческо был взбешен. Его кучер покинул его! Что за люди эти русские! Им ничего нельзя доверить! Взял и сбежал! Просто сбежал! Скотина! Попадись этот кучер ему! Шкуру спустит!

– И что там за новый кучер? – спросил он.

– Да мужик как мужик. Но я его не знаю.

– Не разбойник?

– Да нет. Разбойников я вижу за версту. Да и люди с нами и до границы не далеко. Если бы разбойники напасть хотели, то перед постоялым двором сие делать стоило. А нынче поздно.

– Поди проверь все сам. Посмотри на кучера и осмотрись! Ничего не упускай!

– А вы здесь сами, барин?

– Сам! Иди!

Слуга ушел и Арайя вошел в комнату. Двери на ключ он в спешке не закрыл. Расчет Кульковского оправдался. Следом за ним в комнату вошел прятавшийся до того в коридоре Пьетро Мира.

Мария Дорио, увидев его, вскрикнула. Пьетро быстро запер двери. Сеньор Арайя с удивлением смотрел на Дорио и не мог понять, что с ней.

– Сеньор Арайя, – тихо произнес Пьетро.

От звука его голоса Франческо резко обернулся и побледнел так, словно увидел привидение.

– Мира?!

– Здравствуйте, сеньор капельмейстер. Вы меня не ждали?

– Откуда ты здесь? – спросил Арайя, попытавшись отступить на шаг. Но он наткнулся на стул.

– Вы же сами только что отослали своего слугу. И все остальные ваши слуги внизу. А я здесь с вами. И я рад нашей встрече.

– Ты хочешь меня убить? – прошептал Арайя.

– Зачем? Я не столь кровожаден, сеньор Франческо. Я вас не убью.

– Но что ты намерен со мной сделать?

– Попрошу вас раздеться, – улыбнулся Пьетро.

– Раздеться? Ты издеваешься, Мира? С чего это мне раздеваться? Моя одежда тебя не подойдет.

– Вернее мне нужен всего лишь ваш плащ и ваша шляпа. И их я позаимствую.

После этих слов Пьетро ударил капельмейстера по голове кулаком. Тот осел на ковер и замолчал.

– Ты убил его! – вскричала Дорио.

– Что ты, Мария. Я его оглушил и сейчас свяжу и заткну его рот кляпом. Его освободят через время. Но мы тем временем покинем границы Российской империи.

– Я так рада тебя видеть, Пьетро.

– И я рад, Мария. Но наши с тобой неприятности еще не кончились. Мы все еще в России. Сейчас ты должна сойти вниз и сказать, чтобы слуги выехали вперед проверять дорогу.

– Я поняла. Если ты выйдешь к ним, они поймут, что ты не Арайя. Я сделаю, как ты сказал. Но как быть с кучером?

– На его месте уже сидит мой друг…..

Через пятнадцать минут карета придворного капельмейстера выехала с постоялого двора «У трех дорог». Всадники охраны Арайя мчались вперед по совершенно иной дороге…

Проскочив небольшой лесок, карета остановилась. Кульковский соскочил с козел. Пьетро открыл дверцу и также вышел. За ним последовала Мария.

– Все, друг, мне пора, – произнес Кульковский. – Далее вы поедете сами. Через одну версту пограничный пост. За ним уже будет Курляндия.

– А ты? Ты сможешь прорваться к московскому тракту?

– Смогу. Я знаю сию дорогу, Пьетро. Уйду так, что никакая ищейка и хвоста моего коня не увидит. А ты сам садись на козлы, Пьетро. Будешь теперь кучера изображать.

– Но в пасе сказано, что нас к карете двое! – сказала Мария.

– Вам приодеться что-то придумать, друзья. Мне дальше ехать не стоит. И вам нужно торопиться. Скоро слуги Арайя все поймут и вернутся к трактиру. Там они найдут капельмейстера и пустятся в погоню за вами. Спешите.

– Прощай, друг!

Пьетро и Кульковский обнялись.

– Прощай! Пусть удача сопутствует тебе, Пьетро!

– Я никогда не забуду твоей услуги. Прощай! Вот возьми!

Пьетро вытащил из кармана своего кафтана кольцо и протянул его Кульковскому.

– Что это? – спросил тот, принимая подарок.

– Перстень Бирона. Он подарил его мне, а я дарю тебе. Прощай!

– Да хранит вас бог, друзья!

Так бывшие шуты расстались, чтобы уже никогда не встретиться в этой жизни. Пути дороги этих мужчин разошлись…..

Год 1740, декабрь, 8 дня. На границе. Пост. Пьетро Мира и Мария Дорио.

Карета подкатила к посту и двое солдат подошли к ней. Офицер в накинутом на плечи плаще и в парике, сдвинутом на ухо, стоял у караульной избы и курил трубку.

Из кареты показалось лицо женщины.

Офицер поперхнулся, увидев миловидное личико, поправил парик и подошел к ней.

– Вот мой пас, господин офицер, – Мария Дорио протянула бумаги офицеру.

– Здравствуйте, сударыня!

Он медленно развернул бумагу и прочитал содержание.

– А где второй пассажир, сударыня? – спросил он. – В сей бумаге сказано, что с вами едет господин Франческо Арайя.

– Сеньор Франческо Арайя вынужден был вернуться обратно в Петербург, сударь.

– Но здесь сказано, что….

– Сударь. Сеньор Арайя придворный капельмейстер её императорского высочества принцессы Анны Леопольдовны. Она отозвала его с дороги. Я поэтому еду одна.

– Ах, вот как, – офицер отдал пас Марии. – Тогда счастливого пути госпожа, Мария Дорио. Если желаете сменить лошадей, то можете…

– Нет, нет, сударь. Я очень спешу в Митаву и из Митавы в Варшаву, где меня ждут….

Через полчаса к посту подъехали всадники. Целый отряд – больше 20 человек. Его возглавлял ротмистр Ростопчин, доверенный человек Остермана.

– Именем вице-канцлера и её императорского высочества! – закричал он. – Карета! Здесь проезжала карета?

– Чего изволите?

– Я спросил не видел ли ты кареты здесь, сударь?

– Так точно, господин ротмистр! – гаркнул капитан стражи. – Здесь была кареты. В карете была женщина именем Мария Дорио! Тако в пасе её сказано было.

– Она! Это она!

– Но у неё был пропуск и я не мог её не пропустить…

– Вы все сделали верно, сударь. Кто еще был в карете?

– Никого, господин ротмистр. Там была только женщина.

Капитан все объяснил Ростопчину и тот задумался. Он ничего не мог понять. Мира должен был поехать за Арайя и попытаться вырвать из его рук Дорио. Он мог по его пасу проехать границу. И потому сам Ростопчин и приехал именно сюда. Он хорошо знал, что офицера пограничной стражи легко подкупить. Тот постарается за золото не обратить внимания на описания людей в пропускных бумагах. Но почему в карете была только одна Дорио? Где Мира, и где Арайя?

Вскоре к посту подъехала еще одна группа всадников, и во главе её был сам сеньор Арайя с перевязанной головой. Он был в бешенстве!

– Где карета?! – заорал он на офицера.

– Сеньор Арайя? – спросил Ростопчин.

– Да, это я. А кто вы такой?

– Ротмистр Ростопчин доверенный человек графа Остермана….

Год 1740, декабрь, 8 дня. Митава. Трактир «У герцога».

Пьетро Мира и Мария Дорио быстро добрались до Митавы и небольшой немецкий городок встретил их тишиной. Копыта лошадей и колеса кареты застучали по каменной мостовой.

Вот и большой постоялый двор. Карета остановилась.

Пьетро помог Марии выйти из кареты и сказал:

– Нам стоит поторопиться, Мария.

– Зачем? Я страшно устала, Пьетро.

– Ты забыла про погоню?

Дорио удивилась.

– Но мы уже в Митаве! Россия позади.

– Не стоит так думать, Мария. Остерман нас просто так не отпустит. Его люди последуют за нами и за границу. Они не отстанут. Я знаю. Да и Арайя уже наверняка на свободе и жаждет мести. Потому его кареты мы оставим здесь.

Пьетро и его спутница бросили карету и с постоялого двора отправились в лучшую гостиницу "У герцога". Там Пьетро заказал комнату для себя и для Марии.

– Я страшно хочу выспаться, Пьетро.

– Ты это сделаешь, Мария. Но не в гостинице.

– А где? – удивилась она.

– Вот тебе адрес. Иди туда. Это дом банкира Либмана. Я скоро последую за тобой. Лейба нам поможет.

– Но почему ты не хочешь пойти со мной? – испугалась Мария.

– У меня есть здесь небольшое дело. Но со мной ничего более не сучиться. Обещаю тебе….

Мира зашёл в трактир при гостинице. Он осмотрелся, и увидел за одним из столов высокого человека с лицом пьяницы в мундире немецкого покроя. Пьетро сразу понял, что это беглый солдат прусского короля.

Он подсел к нему.

– Привет тебе, дезертир.

– Ты что? – тот поднял на него мутные глаза. – Как ты меня назвал?

– А разве ты не дезертир?

– А ты кто такой? Полицейский? Но здесь тебе не Пруссия! Так что давай иди отсюда, приятель! Здесь не любят ищеек!

– Я не ищейка, господин дезертир. Простите, не имею чести знать вашего имени.

– А я не собираюсь его тебе сообщать!

– А мне и не нужно твоего имени! – Пьетро перешел к делу. – Я не желаю его знать, приятель.

– Тогда чего тебе нудно?

– Я принес тебе богатство.

Дезертир не понял ничего, но уже не стал гнать незнакомца. Упоминание о деньгах успокоило его. В кармане у дезертира не было и ломанного гроша. Он все отдал за выпивку.

– Я нуждаюсь в твоей помощи, – продолжил Мира. – Мое имя слишком тяжело для меня и я решил его сменить. Но не желаю, чтобы оно просто так пропало. И предлагаю тебе пожить под именем Пьетро Мира.

– Я часто менял имена и даже не помню какое из них настоящее, приятель. И потому согласен назваться еще одним именем. Если, конечно, получу за это хоть сотню монет. На меньшее я не согласен.

– Я дам тебе десять тысяч монет, приятель. Золотом.

– Что? Ты сказал 10 тысяч?

– Но имя у меня славное. Я Пьетро Мира. Ты разве не слушал обо мне?

– Нет. Никакого Пьетро Мира я не знаю. А кто ты таткой приятель?

– Я расскажу тебе свою историю.

– И дашь мне 10 тысяч золотом? Я не ослышался?

– Да. Ты получишь мое имя и 10 тысяч золотых талеров. Если конечно не побоишься носить имя Мира.

– А чего мне бояться? С 10 тысячами я ничего и никого бояться не стану. Давай свою историю.

Пьетро стал рассказывать. Незнакомец слушал его со вниманием. И так родился новый Пьетро Мира, который и уехал вместо старого в Италию. Они поселился там и даже стал содержать трактир.

Сам же Пьетро Мира получил от Либмана документы на новое имя, и уехал с ними в Берлин. Его сопровождала Мария Дорио. И с тех пор пути настоящего шута придворной кувыр коллегии были никому не известны…..

Люди Остермана и Франческо Арайя напрасно перевернули всю Митаву. Ни Пьетро ни Марии они не нашли. Банкир Либман был доволен. Последнее слово осталось за ним….

Эпилог
Встреча, спустя много лет

Вдруг арлекин навеки загрустит,

Любуясь сам своим лицом печальным;

Что, если дурень свой дурацкий вид

Так и забудет на лице нормальном?!

Владимир Высоцкий "Маски".

Петербург год спустя, ноябрь 1741 года

Анна Леопольдовна не сумела удержать власть. Остерман просчитался. Он слишком нажал на принцессу Елизавету, принуждая её к замужеству с принцем Людвигом.

Елизавета расплакалась перед гвардейцами и сказала как её сироту обижают и шпыняют все кому не лень. Преображенцы, громадного роста усачи, упали на колени перед ней и просили её вести их на смерть. Они черту рога обломать грозились, но трон цесаревне добыть.

– Веди нас, солнышко красное! Мы всех немцев метлой поганой выметем!

– Свернем всем шею!

– Не стоят они слез твоих, царевна!

– Спасибо вам. Спасибо за то, что помните о батюшке моем и меня сироту не забываете. Я не богата сейчас, ребята, – Елизавета достала кошелек и бросила его на стол. – Вот последние мои 300 рублей. Более ничего не имею. Выпейте за здоровье мое!

– Виват, Лизавета Петровна! – закричали гвардейцы….

Соглядатаи сразу донести про сие Остерману. Он запрыгнул в карету и велел везти себя во дворец. Там он нашел генералиссимуса принца Антона и рассказал ему об опасности.

– Вы думаете, что возможен переворот? – спросил принц.

– Я уверен в этом. Слезы Елизаветы дорого стоят. Я знаю это как никто иной, принц.

– Но что делать? Сообщить генералу Ушакову? Пусть арестует принцессу?

– Вы сошли с ума, принц. Арестовать принцессу? Это вызовет немедленный бунт. Поднимется вся гвардия и вся армия. Стоит выслать Преображенский полк из столицы. Среди них основной заговор гнездиться. Убрав Переображенцев, мы на время успокоим столицу.

– Я подпишу приказ, как генералиссимус и главноначальствующий над войсками….

Но выполнить своей угрозы принц Антон не смог. В ночь с 24 на 25 ноября 1741года Елизавета в окружении Воронцовых и Шуваловых подкатила к казармам Преображенского полка. Настроена она была решительно:

– Солдаты! Славное воинство российское! Я дочь Петра Великого пришла к вам и прошу вас о помощи! На троне русском выродки Брауншвейгские! Им ничто русское не дорого! Сколь терпеть сие? Я не жажду власти императорской, но токмо я способна Россию спасти! И я выступаю сейчас ко дворцу. Кто со мной?

Солдаты заревели:

– Виват императрица Елизавета Петровна!

– Веди нас на врагов!

– Веди матушка! Всех врагов троих изведем!

И они отправились свергать Брауншвейгское семейство. Подле Адмиралтейства Елизавета вышла из саней и приказала отправить несколько человек для ареста Остермана, дабы он какой пакости выкинуть не смог.

Подле дворца правительницы России солдаты остановили отряд Елизаветы. Но, узнав, принцессу офицеры и солдаты сложили свое оружие к её ногам.

– Спасибо вам, верные мои солдаты, – произнесла принцесса. – Но возьмите назад свое оружие. Не хочу вас лишать его. Берите и идите за мной. Я иду царствовать и вас никогда не позабуду.

В покоях правительницы Елизавета сама сдернула одеяло с Анны Леопольдовны.

– Вставай, сестрица. Вставай. Твое правление закончилось.

– Что? – вскочила та. – Что? Это вы? Но…

– Я сестрица. Пришла за своей короной. Меня русские люди желают видеть императрицей, и я их воле подчинилась. Так что извини, сестрица. Но тебе, и сыну твоему, освободить трон придется.

– Но вы мне обещали, что не посягнете на трон, – взмолилась Анна.

– Что делать, коли нация желает меня, а тебя и сына твоего не желает?

– Что будет со мной? – спросила свергнутая правительница.

– Пока в доме моем на поле Марсовом тебя и мужа твоего держать станут. А затем видно будет.

Утром был провозглашен манифест о воцарении новой императрицы Елизаветы Петровны. Народ радовался и кричал "ура". Гвардия и армия ликовали. Пииты Тредиаковский и Ломоносов слагали в честь дочери Петра Великого хвалебные оды.

Рядом с новой императрицей стояли новые придворные светила Алексей Разумовский, Воронцов, братья Шуваловы. Это они придут на смену Бирону, Остерману, Левенвольде. Но будут ли они лучше? Как оказалось нет. Это были те же временщики, которым было мало дела до судеб России. Думали они только о себе и ничем от курляндцев Анны Ивановны не отличались….

Прошли годы, и отшумело царствование императрицы Елизаветы Петровны, которая правила Российской империей целых 20 лет.

В январе 1761 года Елизавета Петровна умерла, отставив трон империи Российской, своему племяннику Петру, сыну Анны Петровны и герцога Голштинского, который вступил на трон под именем императора Петра III.

Но долго просидеть на русском троне ему не было суждено. В 1762 году последовал новый гвардейский переворот, Петр был арестован, на трон взошла его жена Екатерина, под именем самодержавной императрицы Екатерины II…

Митава, 1764 год.

Старому герцогу доложили, о том, что его желает видеть пожилой иностранец. Бирон посмотрел на камергера и спросил:

– Но свое имя он вам назвал?

– Нет, ваша светлость.

– Но тогда зачем вы явились беспокоить меня из-за какого-то пожилого иностранца? Я не могу вас понять Брискойн.

– Я хотел оказать этому человеку, хотя он одет как дворянин, но он сказал, что вы ему будете рады, если еще не забыли старых друзей.

– Что? – старый герцог удивился. – Старых друзей? Но остались ли у меня друзья? После того как я 22 года провел в ссылке в России, у меня нет друзей. Император Петр III, когда взошел на трон, вызволил меня из ссылки и вернул меня в Курляндию. Ведь титула герцога меня никто не лишал. Императрица Екатерина Алексеевна, свергла своего мужа, но ко мне осталась благосклонна.

– Так вы желаете видеть этого иностранца, ваша светлость? – камергеру надоело брюзжание старика, который уже много раз рассказывал о своей ссылке.

– Веди его ко мне, – согласился Бирон.

И вскоре в кабинет герцога Курляндии вошел пожилой высокий человек в добротном, но скромном кафтане. Он слегка поклонился герцогу. Бирон не узнал его.

– Рад вас приветствовать, незнакомец. Я герцог Эрнест Иоганн Бирон. А кто вы?

– Ты не узнал меня, Эрнест? – улыбнулся незнакомец.

Бирон всмотрелся в лицо пришедшего и не смог его узнать.

– Нет, сударь. Простите, но я слишком долго прожил в ссылке и мало кого могу вспомнить из прошлой жизни.

– Я твой друг, Эрнест. Вернее был таковым много лет назад. Я Пьетро Мира, бывший шут придворной кувыр коллегии Анны Ивановны.

Бирон поднялся со своего кресла.

– Пьетро? Ты?

Друзья обнялись.

– Это я, Эрнест. Приехал, чтобы увидеть тебя. Узнал, что ты снова герцог и снова можешь принимать друзей.

– Пьетро, ты так изменился. Я не узнал тебя.

– Что делать, Эрнест. Время не пощадило меня.

– Садись. Я прикажу принести вина.

Пьетро сел в кресло герцога, а тот пристроился рядом на стуле.

– Потом вина, Эрнест. Мне лекари не советуют его пить. Я стар и болен, Эрнест.

– Я ведь искал тебя, Пьетро. Мне сказали, что ты содержишь трактир в Милане. Я послал туда людей, дабы они нашли тебя, но оказалось, что Пьетро Мира умер три года назад.

– Этот человек действительно наследовал мое имя, Эрнест. Я подарил ему имя и 10 тысяч золотых талеров. С ними он и отправился в Италию в Милан и там открыл трактир. А я живу много лет под другим именем. Теперь я Джемс Петерсон, негоциант из Плимута. У меня большое дело. Хотя я уже передал его своему сыну.

– У тебя есть сын?

– Да. Он родился уже после того как я покинул Россию. И родила мне его Мария Дорио.

– Певица итальянской капеллы? Что она жива?

– Нет. Мария умерла шесть лет назад. Я вдовец. И твоя жена Бенингна также умерла, как я слышал.

– Да. И мои дети уже давно взрослые. И скоро я, как это сделал ты, передам трон Курляндии своему старшему сыну. Как много лет прошло с того рокового для меня 1740 года.

– Тот год был роковым и для меня. Остерман хотел сделать меня нищим.

– Я слышал об этом. Старый пройдоха Остерман был арестован, когда свергли Анну Леопольдовну и Иоанна III. Затем он умер в ссылке в Березове. В том самом Березове в который он спровадил столько людей. Там по его милости умер светлейший князь Меньшиков. И там умер сам Андрей Иванович. А вот Миних жив.

– Я слышал, что и его Екатерина снова сделала фельдмаршалом? – спросил Пьетро.

– Да. Чин ему вернули. Но он командует теперь каторгой в Рогервике. Для армии он староват. Только он и я пережили длинную ссылку. Остальные были не столь удачливы. Рейнгольд Левенвольде также умер в заточении. Там же умерла и его любовница Наталья Лопухина. По приказу Елизаветы ей вырвали ноздри и язык. А затем её в ссылку отправили.

– А что принц Брауншвейгский? Я слышал, что он все еще жив?

– Он живет в Холмогорах. Антон Бранушвейгкий и свергнутая правительница России Анна Леопольдовна. Помнишь молодую принцессу?

– Еще бы.

– Их сын Иоанн, бывший император России, убит совсем недавно в Шлиссельбурге. Но у них во время ссылки родились еще четверо детей. Эта пара, после того как они потеряли трон, соединилась в любви, Пьетро.

Пьетро вздохнул. Ему стало грустно. Многие люди из его прошлого стали тенями.

– Анна ошиблась, – продолжил герцог, – и её племянник Иван Антонович не стал править Россией. И линия царя Петра окончательно оттеснила линию царя Ивана от трона.

– Что говорить, Эрнест. Сама молодая красавица Елизавета Петровна уже успела состариться и умереть.

– А мы с тобой все живы. У власти теперь иные люди. Племянник Елизаветы, император Петр III убит. И правит ранее никому не известная немецкая принцесса София Августа, которую русские перекрестили в Екатерину.

– Но она правит при малолетнем сыне императоре Павле. Разве нет? – спросил Пьетро.

– Так говорят у вас в Англии? – усмехнулся Бирон. – Плохо они знают Екатерину. Я видел её всего несколько раз, но успел понять, что это за женщина, Пьетро. Она стала самодержавной императрицей, и власти сыну не отдаст. Павел Петрович не император, он наследник цесаревич. И императором он станет после смерти своей матери. А Екатерина II еще молода и совсем не собирается умирать.

– А вот я уже собираюсь, Эрнест. Болезни совеем меня одолели. Я потому и от дел отошел.

– Но угостить тебя обедом ты позволишь? Что тебе разрешили есть твои лекари? Я прикажу моим поварам приготовить все что тебе можно?

– Да не стоит, Эрнест. Я стану пить с тобой вино и есть то, что ешь ты.

– Ты ведь не уедешь завтра, Пьетро? Погостишь?

– Если ты разрешишь, Эрнест.

– Я буду только рад, Пьетро…..

Пьетро Мира прогостил у герцога Бирона в Митаве два месяца и вернулся домой в Плимут. Более друзья, герцог и шут, никогда не встретились в земной жизни. Спустя год Адамка Педрилло, из придворной кувыр коллегии императрицы Анны Иоанновны, умер в окружении детей и внуков. Он ушел из жизни в 1765 году.

Светлейший герцог Эрнест Иоганн Бирон скончался в Митаве в 1772 году в почтенном возрасте 82 лет. Ему наследовал его сын Петр Бирон, который, в конце концов, передал корону Курляндии России и умер в 1800 году в Силезии.

Старый фельдмаршал Миних умер в 1767 году в возрасте 85 лет. Его дети остались жить и служить России.

Принц Антон Брауншвейгский умер в 1774 году и был похоронен в Холмогарах. Его дети принцесса Екатерина, принц Алексей, принцесса Елизавета и принц Петр в 1780 году были отпущены Екатериной II в Европу и переехали в голландский город Горсензе, где и жили до самой своей смерти, ничем себя не проявив. Наследников они не оставили и ветвь Ивановичей на русском троне оборвалась окончательно.

Царствование Анны Ивановны, кончилось, и после него остались ужасные легенды о "кровавой царице", "злом Бироне" да о злосчастной свадьбе шутов в ледяном дворце….

Конец романа

Владимир Андриенко

Луганск

Июнь-сентябрь 2009.