Текст книги "После развода. Не предал, а разлюбил (СИ)"

Автор книги: Влада Ветрова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

– Что – остальное? – не понимаю.

– Да Вы не слушайте меня, что-нибудь придумаю. Главное, что с Юлей и Мироном все более-менее в порядке. А деньги найду. Квартиру обменяю на комнату или еще чего. Сейчас не до чего, да и не торопят, вошли в положение.

– Подождите, это за лечение? Городская же, – продолжаю тупить, но тут вступает Руслан, которому, видимо, наскучило охранять сон дочери:

– За машину. Я правильно понял?

– Да, верно, – вздыхает Вера Павловна. – Но это справедливо.

– Справедливо? – переспрашивает бывший с кровожадной улыбкой. – Наверное. Мне нужно ехать. Желаю Денису скорейшего выздоровления.

– Спасибо большое… – вымучивает улыбку женщина. Болтаем еще недолго, она рассказывает о сыне: – Денис неплохой, просто… пытается не быть белой вороной, влиться в коллектив, но методы использует не самые удачные. Я говорила ему, но как об стенку… Я одна его воспитываю, но он хороший мальчик, клянусь Вам. Думала, поступит в гимназию в старших классах, времени на глупости не останется. В обычной ему скучно было, слишком просто. Начал выпивать, драться. А тут другая напасть. Хотела бы я дать ему больше, но… не смогла. Это моя вина… мой мальчик в таком состоянии по моей вине…

Жалко ее невозможно. Утешаю, как могу, но в голове сидят слова Богдана. Если честно, очень хочется уйти, так давит ее горе, но я остаюсь на лавке бормотать бессмысленные слова, которые никак ей не помогают. Пока не вижу Богдана.

– Простите, я отойду.

– Да, конечно, – вяло отзывается женщина.

– Привет, – устало улыбаюсь Богдану. – Ты чего тут?

– Я тут активно лезу не в свое дело, – кается и чешет затылок. – Так меня эта история с тем парнем зацепила, с утра к Селиверстову на поклон, так и так, меня по кусочкам собрал, почему с ним не выйдет? И он признался, что, оказывается, Виолетта нанимала целую команду из разных больниц, чтобы узкопрофильный специалист следил за ходом операции и при необходимости оперативно реагировал. Интересное открытие, но с этим потом. Искал тебя, хотел найти выход на родителей парня. Поделюсь опытом, вдруг поможет.

– Там… – оборачиваюсь на женщину и отвожу его подальше. – У него только мама и точно нет возможности нанять толпу крутых хирургов.

– Я найму, – отвечает без раздумий.

– Это сумасшедшие деньги, Богдан…

– Ну какие сумасшедшие, Тась? Лям? Два? Ну три – это потолок, больше народу в операционную не влезет. Я найму, – повторяет увереннее и жестче. – Я спать не смогу, зная, что мог помочь, но зажал бабки. Дашь контакт?

– Вон его мама, – кивком указываю на женщину. – Вера Павловна.

– Знакомь.

– Постарайся особенно не обнадеживать, ладно? Не говори про себя. Представлю тебя как друга и все.

– Так будет правильнее, – соглашается, обдумав.

Домой возвращаюсь через пару часов. Зареванная, опустошенная, но с робкой надеждой на сердце. Заваливаюсь на диван и, не хуже дочери, вырубаюсь.

* * *

Просыпаюсь через пару часов и, проверив мобильный, вижу жалобное сообщение от дочери:

«Я проснулась, а рядом никого».

«Часы посещения не резиновые. Скоро приеду, если хочешь», – отвечаю, отчаянно зевая.

«Хочу!», – быстро отвечает дочь, а буквально через полминуты звонит Руслан.

– Не приезжай, – говорит без предисловий. – Я уже тут и хочу поговорить с ней наедине.

– Рус, может, позже? У нее, все же, сотрясение, – выражаю обоснованное сомнение.

– Я не собираюсь кричать. Но хочу удостовериться, что на этот раз она сделала правильные выводы. Не переживай. Завтра выписка, увидитесь.

– Ладно, – принимаю со вздохом.

В конце концов, это он привел этот геморрой в нашу семью. Он пусть и последствия разгребает.

Занимаюсь домашними делами до самого вечера, пока вдруг кто-то не начинает весьма настойчиво звонить в дверь. Первая мысль – Марк. Сердце, как обычно, радостно подпрыгивает, но со взглядом в глазок грохается с высоты. Руслан.

Открываю, даже не думая стереть с лица разочарование.

– Чего тебе? – Гостеприимной быть тоже не планирую.

– Помянем мою личную жизнь? – предлагает, согнув руку в локте и продемонстрировав мне бутылку коньяка.

– Нет, – даю твердый ответ, отлично видя еще и сумку во второй.

– Черт, Тась, мне больше некуда пойти. Впусти.

– Нет. Топай в отель, тут ты ночевать не останешься.

– Ты добрая. Ты впустишь, – заявляет убежденно.

Я резко закрываю дверь, а этот предприимчивый мерзавец успевает сунуть в проем бутылку, и она с хрустом бьется, заливая пол вонючей липкой жижей и засыпая осколками.

– Да блин! – возмущаюсь и злюсь: – Совсем, что ли?

– Рефлекс! – уверяет, расширив глаза. – Я все уберу, не трогай осколки, а то поранишься.

– Какая трогательная забота, – язвлю и толкаю его, бочком протискивающегося в квартиру. И успеваю уловить его лукавую улыбку в отражении зеркала в прихожей. – Ну и убирай, – ворчу и иду в гостиную, признав, что отделаться от него не получится.

Руслан возится на кухне и в конечном итоге заглядывает ко мне.

– Тась, а где пакеты под мусор?

– Там же, где и раньше, – подленько ухмыляюсь.

– Ты же знаешь, что я не знаю где это, – вздыхает.

– Это потому, что ты ни разу за двадцать лет не вынес мусор.

– Я ни разу за двадцать лет не вставлял новый пакет в ведро, а мусор выносил, не надо мне тут.

– Ну, раз не надо, сам и ищи. И побыстрее, сквозняк. И воняет.

– Твоей вредностью, – бубнит тихо и выходит. Спустя пару минут издает победный клич, долго собирает осколки, выносит их в мусоропровод. Снова идет на кухню и через минуту опять заглядывает. – Тась, а где тряпки?

– Там же.

– Где и пакеты?

– Где и раньше, – отвечаю с удовольствием и бросаю на него довольный взгляд обожравшейся вкусняшек кошечки.

Руслан очень старается делать свирепое лицо, но я сразу же понимаю, что в этом раунде он мне подыграл. И победа уже не кажется такой сладкой.

Когда он заканчивает и плюхается рядом, раскинув руки по сторонам, жалею, что не закрылась в спальне, имитируя глубокий беспечный сон.

– Что, даже не интересно? – хмыкает немного раздосадовано. – А как же здоровое злорадство? Получил по заслугам и все такое.

– Это ты с ней порвал, а не она с тобой. Чему злорадствовать? Что ты увернулся от пули?

– Она заявила, что беременна. Так что пока неясно. Может, не увернулся, а получил контрольный в голову.

– Чушь, – морщусь. – Она бы не стала беременеть до свадебного путешествия. Куда ты там путевки взял? Мальдивы, Сейшелы?

– Последнее.

– Губа не дура. Я вот ни разу не была. И шубы у меня нет.

– Теперь я жлоб?

– Нет, уверена, ни одна твоя любовница не жаловалась.

– У меня была только одна, – начинает раздражаться.

– Но была же! – выкрикиваю, нелепо всплеснув руками.

Руслан молчит секунд пятнадцать, не меньше. Потом спрашивает понуро:

– Никогда мне это не простишь?

– Да дело не в прощении, – морщусь и отворачиваюсь от него, досадуя, что мы все-таки пришли к этой теме.

– А в чем тогда? – продолжает допытываться.

– В том, что твоей любовнице достались соболя, а мне только мех на твоем лице, – отшучиваюсь.

– И борода моя не нравится? – высоко вскидывает брови. – С каких пор?

– С тех самых, когда ты начал уделять ей больше времени, чем мне.

– Иначе она на ощупь как прошлогодняя солома, – бубнит и хмуро растирает подбородок. – Я хожу с ней уже лет пять, если не больше.

– Примерно столько я тебя и не узнаю, – пожимаю плечами.

– Как много нового узнаешь после развода, – бормочет себе под нос, а потом вдруг резко встает и выходит из комнаты.

Поначалу думаю, что он снова разозлился и пошел остыть на кухню, но когда слышу, как в ванной включается вода, хнычу:

– Нет…

Ну вот кто меня за язык тянул? Готовый на подвиги бывший – та еще головная боль.

* * *

Когда он возвращается, даже смотреть на него не хочу. Отворачиваюсь и усиленно разглядываю огромный белый катышек на своем синем махровом носке, напоминая себе, что с его уходом почему-то начала страшно мерзнуть.

– Тась, – зовет чуть слышно и встает передо мной на колени. – Как я тебе, глянь.

– Не хочу, Рус.

– Ну глянь.

– Отстань.

– Все равно увидишь.

Вздыхаю и поворачиваю голову.

Он такой… помолодевший. Лет на пять. Будто не было всего этого кошмара. Будто мы все еще вместе, он только вернулся с работы, уставший, с опущенными плечами и потухшим взглядом. И я, как обычно, тянусь пальцами к его лицу, пытаясь нежным прикосновением снять тот груз, что он таскал на своих плечах весь день. Казалось тогда, получается. А на деле…

– Зачем? – шепчу и ставлю брови домиком, едва сдерживая слезы. – Зачем ты тычешь меня носом в прошлое, Рус? Одни воспоминания и остались, как ты не понимаешь?

Руслан закрывает глаза и склоняет голову вбок, к моей ладони. Ластится, как котенок. На части разрывает видеть его таким. Подавленный своим прозрением, с тяжестью на душе, с болью на сердце.

– Самые ласковые пальчики в мире, – шепчет со слабой улыбкой.

Открывает глаза, мутно смотрит на меня. Прижимает мою руку к своему лицу и немного поворачивает голову, целуя пальцы.

– Что имеем – не храним, – добавляет, снова прикрыв глаза. – Так в чем же дело на самом деле, Тась?

– В доверии, которое ты обманул, – отвечаю тихо и моргаю, роняя слезы на щеки. Веду большим пальцем, касаясь его гладко выбритой кожи. – Я так не смогу. Не смогу каждый день ждать, когда это повторится.

– Никогда, – заверяет горячо, но его слова не находят внутри меня отклика. – Ты знаешь, я из тех, кто учится на своих ошибках.

– Твоей следующей жене повезет больше, чем мне, – грустно улыбаюсь.

– Тась, – сводит брови к переносице и выглядит так трогательно, стоя передо мной на коленях, что появляется обманчивое чувство, что в самом деле можно что-то починить.

Но правда в том, что мне по-прежнему холодно. Рядом с ним мне не хочется раздеться. Рядом с ним не дыхание перехватывает, а грудь сдавливает. Сердце не больше становится, а сморщивается в уродливый комок. Мне больно рядом с ним.

– На обломках счастья не построишь, – отвечаю на немой вопрос в его взгляде. – Хватит мучить и меня, и себя.

– Считаешь наш брак мукой?

– Общение с Викторией плохо на тебе отразилось. Все слова ты выворачиваешь наизнанку, – хмурюсь и убираю руку, но он перехватывает ее и снова прикладывает к своему лицу.

– Ответь. Мучилась? Страдала? Лямку тянула?

– Да нет же, глупый, – удрученно вздыхаю. – Ты забываешь, что это не я себе любовника завела.

– А хотела бы?

– Нет, – удивляюсь и отрицательно покачиваю головой. – Я даже не думала в этом направлении. И не смотрела по сторонам, пытаясь найти в незнакомцах того, что не хватает в тебе.

– Чего не хватало?

– Поздно делать работу над ошибками, Рус.

– Хочу знать. И сделать выводы.

– Ты был прав, когда говорил, что твое возвращение домой не вызывало у меня эмоций. Я очень долго дарила тебе тепло и ласку, не получая ничего взамен. Все резервы исчерпаны. Для тебя у меня ничего не осталось, ты выжал из меня все до остатка. Ты был потребителем.

– Я не делал для тебя ничего хорошего? – бормочет и хмурится.

– Ты сделал для меня очень многое. Очень. Но только в материальном плане. И, наверное, такая девушка, как Виктория идеально тебе подходит. Та, которая умеет превращать деньги в эмоции. Я так и не научилась. Мне тоже нужна забота и ласка. Мне тоже нужно внимание. И сейчас я все это получаю от другого.

«Не в той степени, в которой хотела бы, но уж точно больше, чем от тебя», – заканчиваю мысленно.

Но Руслан понимает по-своему. Делает акцент совершенно не на том, что я пыталась донести.

– Ясно, – хмыкает и перекладывает мою руку на мои колени. – Все дело только в чертовом Марке.

– Нет, Рус, ты вообще меня не услышал, – снова пытаюсь достучатся, но у бывшего опускается планка.

– О, не надо! – восклицает, подняв руки и останавливая слова раскрытыми ладонями. – Я своими глазами видел, как ты рыдала! Своими собственными глазами! Как убивалась по мне. По мне! Спустя месяцы! Ты нашла себе утешение, только и всего. Но такие, как он, любят только добиваться. А потом растворяются так же внезапно, как и появились.

Мои губы начинают дрожать от обиды.

– Зачем ты мне это говоришь? По-твоему, в меня нельзя влюбиться?

– Какая ты наивная, – закатывает глаза и в раздражении отворачивается от меня. – Я говорю не о тебе, а о нем. Ты ни черта не смыслишь в мужчинах.

– Вот тут соглашусь, – бросаю едко и размашисто стираю злые слезы. – Знаешь, что? Катись ко всем чертям. Ты достаточно меня унизил, таскаясь месяцами. Бесишься, что не удалось усидеть на двух стульях? Это только твоя проблема, и моей не станет.

– Ярослава, – произносит насмешливо, не оборачиваясь.

– Да, представь себе, Ярослава. Так разоткровенничалась, что сдала и тебя, такого влюбленного, и твою любовницу.

– О чем ты? – разворачивается ко мне лицом.

– Это был ее список.

– Бред, – морщится. – Откуда ему у нее взяться, если я брал ее девственницей?

– И это я-то наивная? – приподнимаю брови, а Руслан багровеет. – Уверена, она уже записалась к врачу, чтобы стать невинной для другого папика.

– Замолчи, – рычит и сжимает кулаки. – Прошу, замолчи.

– Неприятно, когда говорят, что тебя использовали, да? – спрашиваю без насмешки.

– Подожду, когда ты разобьешь лоб о собственные грабли.

– Или нет, – улыбаюсь ему назло.

– Именно. Или ты все придумала, просто чтобы вывести меня.

Молча беру в руки телефон и пересылаю ему запись с диктофона.

– Доказательства в твоем мобильном. А теперь, пожалуйста, уходи.

– Мы еще вернемся к этому разговору, поверь. И я не скажу «я же говорил». Я скажу, что мне чертовски жаль, что я подвел нас к этому. Я буду долго извиняться и доказывать, что способен быть предан тебе. Если понадобится, всю жизнь. Но ты добрая, Тась. Ты впустишь меня в свое сердце гораздо раньше.

Красочно расписав сценарий моего не завидного будущего, Руслан уходит, хлобыстнув на прощание входной дверью.

Глава 13

Таисия

Ощущение, будто мою дочь взяли в заложники. Вчера ее выписали, но кроме как по телефону поговорить не удалось: Руслан забрал ее к себе. Причин нашлось много – там и вещи ее, и от больницы ближе, плюс у него начался отпуск, так что сможет всецело сосредоточиться на ней. Разумные доводы, на которые у меня не нашлось контраргументов, кроме лютой тоски по своей глупышке.

Так что утром, с трудом дождавшись адекватного для визита времени, заезжаю в пекарню за вкусностями и еду к ним. Как мне не претила мысль, что эту квартиру он купил для своей любовницы, дочери показан постельный режим.

Руслан поджидает у приоткрытой двери. Мокрые после душа волосы, гладко выбрит, одеться не потрудился. Банный халат глубокого темно-синего цвета выгодно подчеркивает голубые глаза, но запахнуться мог бы и поплотнее, а не являть миру, то есть, мне, подкачанную грудь, покрытую короткими темными волосками.

– Проходи, – бросает коротко и отходит вглубь прихожей. – У нас небольшой погром, не успел убраться.

– Ты хотел сказать, вызвать клининг, – поправляю, закрывая за собой дверь.

– Как будто есть разница, – закатывает глаза. – Если бы эта свиристелка не заработала постельный режим, заставил бы ее.

– Кто там? – кричит дочь из недр явно не маленькой квартиры. – Мама⁈

– Мама, кто еще! – рявкает Руслан через плечо.

– Откуда я знаю⁈ Твоя шизанутая⁈ – огрызается дочь.

– Скандалите? – хочу спросить печально, но улыбку сдержать не получается.

– Рад, что это доставляет тебе столько удовольствия, – ехидничает бывший.

– Не это, – улыбаюсь уже не сдерживаясь.

– Тут я с ней солидарен, – морщится Руслан. – Дождалась, пока я заберу Юлю, думала, походу, что с ее помощью переубедит меня. Лучше б уехала, когда говорил.

– Я ее шмотки с балкона швыряла, – хвастает дочь, появляясь в прихожей в пижаме, которую дарила ей я.

– Брысь в кровать, – шикает Руслан.

– Утку ты мне не поставил, – ерничает Юля и семенит ко мне. Обнимает и быстро отстраняется. – Брр! А там что? Так пахнет вкусно!

Отдаю ей пакеты, разуваюсь, расстегиваю куртку. Руслан галантно помогает ее снять, вешает в шкаф.

– Это оно? – ахает дочь, заглянув во второй пакет. Вчера похвастала ей новым платьем, которое купила к свадьбе, пообещала показать. – Померяй!

– Попозже, Юль. Как ты себя чувствуешь?

– Буду лучше, когда ты померяешь!

– У тебя точно сотрясение? Уж больно ты бойкая, – ворчу и прохожу вслед за ней, озираясь по сторонам.

Должна признать, вкус у Виктории есть. Или у дизайнера, что более вероятно. Стильно, функционально, светло. Правда, пустовато. Комнаты выглядят какими-то необжитыми.

Прохожусь по гостиной, совмещенной с кухней, и только после этого начинаю замечать детали, вроде чистых пятачков на пыльной мебели. Провожу по одному пальцем, а Юля, заметив мой жест, презрительно фыркает:

– Эта шиза разбила все, что билось. Папа вчера до ночи осколки убирал, в обуви ходили. А такой милой казалась, – вздыхает и морщится. – Пойду обратно в кровать. Когда долго стою голова трещать начинает… а лежу, вроде норм, как будто и ничего…

Снова иду за ней по пятам, машинально поправляю ее одеяло, прежде чем устроиться на краешке кровати.

– Спасибо, что приехала, – произносит дочь через силу и я успеваю увидеть, что она смотрит на дверь за моей спиной. Оборачиваюсь, но Руслан успевает спрятаться.

– Шпаргалка есть? – хмыкаю беззлобно.

– Да блин, – снова морщится Юля. – Я правда рада, мам. Ну, что ты… не ненавидишь меня.

– Но вины за собой не чувствуешь, – слабо улыбаюсь, хотя слышать это горько.

– Да не то чтоб… ну просто ты тоже так себя вела… да, она оказалась стервой, но могла бы быть такой, какой хотела казаться. А ты не могла знать наверняка. И плохо к ней относилась только потому, что папа выбрал ее.

– Юлия! – рычит Руслан, а дочь театрально вздыхает.

Могла бы я, конечно, рассказать ей все. Открыть глаза на то, что ее папочка не так уж и благороден. Что ходил налево месяцами, в чем не постеснялся признаться. Но зачем? Чтобы она разочаровалась еще и в нем? Сделать плохо близким, чтобы самой выглядеть лучше? Я не из таких людей.

– Мне нужно было чуть больше времени, чем ты мне дала, – улыбаюсь через силу. – И, как видишь, платье я все же купила. Сейчас покажу.

Встаю и иду к двери, закрывая ее перед любопытным носом бывшего.

– Я тоже хочу посмотреть! – грохает кулаком в дверь. – Я бы все равно увидел!

Дочь хихикает, а я раскладываю платье на стуле и снимаю с себя ставшие сильно просторными джинсы и водолазку.

– Мама… – шепчет Юля, когда я застегиваю за спиной молнию и разметаю по плечам волосы. Приподнимается, чтобы было удобнее меня разглядывать, а потом вдруг кричит: – Пап, посмотри, какая мама красивая!

Успеваю только сделать свирепое лицо, как врывается бывший. Окидывает меня взглядом сначала со спины, от чего по обнаженному позвоночнику проносится волна мурашек. Потом перемещается к кровати и долго разглядывает спереди.

– Самая, – с трудом разжав зубы, роняет Руслан.

Юля резко поворачивает голову и пялится на него с намеком на недоумение. А потом ее взгляд загорается. Вижу это так отчетливо, что сердце сжимается.

– Вика ей в подметки не годится! – заявляет дочь дерзко. – Хорошо, что свадьбы не будет, неприлично быть красивее невесты.

– Кто бы говорил о приличиях, – не упускает возможности съязвить Руслан и недобро косится на дочь.

Юля досадливо зажмуривается и передергивает плечами.

– Мам, я хотела кое-что обсудить…

– Мы не переведем тебя в другую школу, – высекает Руслан.

– Согласна, – поддакиваю без промедлений.

– Да как я там появлюсь? – срывается дочь в слезы. – Все в курсе этой истории!

– Это называется – последствия, – кривляется Руслан. – Поблажек не жди. И хоть раз подумай не только о себе, – раздосадовано морщится и выходит.

– Я думаю, правда, – плачется дочь, пока я переодеваюсь в простолюдинку. – И Дениса очень жалко! Но что я могу сделать? Это его тупая шутка! Из-за нее все!

– Подумай еще, – произношу строго и оставляю ее одну.

* * *

– Я, – недовольно бубнит Руслан, резкими движениями воюя с кофемашиной. – Именно я буду самым счастливым на ее свадьбе. Поклонников у нее будет много, уже больше, чем надо. Я буду тщательным образом выбирать кандидата. Найду самого терпеливого, самого умного и способного зарабатывать. Помогу пробиться, если понадобится. А потом пусть сам с ней разбирается. Пусть пашет на ее джинсики и платьишки, пусть бьется головой о мебель от ее непроглядной тупости, от наивности и… – выдыхается и пытается хлопнуть еще и дверцей шкафа, но доводчик все портит. – Кто придумал это дерьмо⁈

– Ей нужно чуть больше времени на осознание, – произношу мягко, а он шумно выдыхает. – Но твой план мне нравится, – прыскаю и мы на пару нервно смеемся.

– Спасибо, что не сказала, – говорит вдруг и разворачивается ко мне лицом. – Не потому, что я сам не хочу принимать последствий. Я боюсь, что она станет неуправляемой, так бы сам сказал. Сейчас я имею на нее хоть какое-то влияние.

– Проехали, Рус. Дай почитать выписку.

– Конечно, сейчас, – снова разворачивается к столу, запускает программу на агрегате и ненадолго уходит. Возвращается с распечатками, отдает их мне, я внимательно читаю, сев за стол. Когда заканчиваю, чувствую аромат кофе, а, переведя взгляд на стол, замечаю и чашку рядом с собой. – Маме Дениса не придется расплачиваться за машину. Я все устроил.

– Как тебе удалось? – удивленно распахиваю глаза.

– Сначала я высказал папаше Мирона все, что думаю о нем. С удовольствием и в присутствии его подчиненных, – ухмыляется и делает глоток кофе. – А потом бросил ему договор на покупку точно такой же тачки.

– Ты купил этому козлу машину⁈ – аж взвизгиваю.

– И никогда еще с таким пафосом не бросал деньги на ветер, – тихо ржет, а я закатываю глаза. – Черт с ним, Тась. С деньгами – тем более. Пацана жалко, мать его – подавно. У Юльки только рука сломана, а у меня все наизнанку выворачивается видеть ее гипс. И как она хнычет, когда случайно задевает что-то пальцами. Про голову ничего не скажу, мое мнение – сотрясаться там нечему.

– Ты сейчас сильно вырос в моих глазах. Как человек, – произношу с удовольствием и смотрю на него будто по-новому.

– В своих – тоже. Приятное чувство. Но если бы не ты, если бы ты вовремя не ткнула меня носом, я бы спустил на несчастную мать всех собак. Ты делаешь меня лучше.

– Я на всех хорошо влияю, кроме собственной дочери, – горестно хмыкаю.

– Она не была такой, пока я не привел в дом лживую суку. Это не твоя вина.

– Ладно, чего теперь, – примирительно вздыхаю. – Разгребаем последствия.

– Разгребаем последствия, – выдыхает Руслан, и мы молча пьем кофе.

Захожу в комнату, чтобы удостовериться, что дочь уснула. Забираю платье, прощаюсь с Русланом, опасаясь, что эти разговоры по душам затянутся. Он пытается удержать меня, не гнушается даже давить на жалость, намекая, что сегодня должна была быть его свадьба.

– Пожалеть тебя, что ли? – изумленно таращусь на него. – В следующий раз, когда тебе придет в голову выдать мне что-то такое, хоть мысленно сначала проговори и подумай, как ситуация выглядит с моей стороны. Все, чао.

– Праздновать поехала? – кисло осведомляться Руслан.

– Как знать, – пожимаю плечами и выхожу, застегивая куртку уже у лифтов.

В машине, несмотря на морозы, становится жарко. И все из-за того, что я держу в руке телефон, а палец – над кнопкой вызова.

Марк не звонил мне вчера весь день. Только поздно вечером прислал скупое сообщение «доброй ночи», которое я увидела и прочитала уже утром. Но я не переписки жду. Не долгих телефонных разговоров. Хочу его видеть. И иметь возможность прикоснуться.

Так почему бы не попробовать самой сделать шаг навстречу? С меня же не убудет.

«Не убудет же?», – мысленно переспрашиваю у самой себя и, не оставляя времени передумать, касаюсь пальцем экрана.

– Да! – отвечает Марк так быстро, что у меня к лицу приливает вся имеющаяся в теле кровь.

– Не отвлекаю? – мямлю, собираясь с мыслями.

– Нет. Конечно, нет. Приятно слышать твой голос.

– Сегодня у бывшего должна была быть свадьба, – задвигаю туманно. – Я купила потрясное платье, а этот гад все отменил…

– Я заеду за тобой в восемь, – тихо смеется Марк, а я облегченно выдыхаю и расслабленно растекаюсь по сиденью. – Потрясное, говоришь? Подстегни мое воображение, буду весь день представлять тебя и подгонять время.

– Оно довольно простое. В пол, с неглубоким декольте. По фигуре, на тонких лямках и… с открытой спиной.

– Твою же… – бормочет маловразумительно. – Нафига спросил? В семь. Я заеду за тобой в семь.

* * *

Он приезжает в половину седьмого. Но это ничего, я была готова еще в пять, а укладку в салоне сделала и того раньше. Почему-то вдруг страшно нервничаю, дожидаясь, пока он поднимется. То снимаю, то надеваю туфли, благодаря которым приподнимаются ягодицы, становясь еще аппетитнее. В конечном итоге решаю, что кашу маслом не испортить и предстаю перед ним при полном параде.

Марк проходит и, не сводя с меня взгляда, одной рукой закрывает за спиной дверь. Он третий мужчина, который видит меня в этом образе, но его взгляд отличается. Там тот же восторг, там много огня, но есть что-то такое, что я никак не могу разгадать. Могла бы даже заявить – любовь. Если бы не оттенок тихой грусти, сбивающий с толку.

– Тебе так идет цвет моей души, – делает чудной комплимент, от которого мои брови взлетают вверх, но сердце обволакивает теплом. – Безумно красивая, Тась. Но ты знаешь, что я хочу… – лукаво ухмыляется, а я перекидываю волосы на грудь и поворачиваюсь к нему спиной.

– Твою же!.. – шумно набирает в грудь воздух, задерживает дыхание и выдыхает под давлением, вызывая улыбку.

Марк подходит ближе, слышу его тяжелое дыхание. Проводит кончиками пальцев от шеи по позвоночнику. От удовольствия закрываю глаза, низ живота наливается тяжестью.

– Красавица, – шепчет Марк и целует мое плечо. – У меня для тебя кое-что есть.

– Что? – переспрашиваю кокетливо и поворачиваю голову.

Марк вместо ответа целует меня в губы. Чувственно, с наслаждением. Когда отрывается, у меня не сразу получается открыть глаза. Он в этот момент просовывает обе руки под моими и открывает большой бархатный футляр, показывая мне невероятное колье из переплетения тонких цепочек, две из которых особенно длинные, со вставками из искрящихся камней.

– Задом наперед, – хмыкает Марк. – Примеришь?

– Марк, оно…

– Нравится?

– Очень! – захлебываюсь своим восторгом.

Никогда не умела принимать подарки. Особенно, дорогие. Мне неловко делается, а слова благодарности застревают в горле. И когда он надевает его на меня, не придумываю ничего лучше, как развернуться и, зажав его лицо ладонями, горячо поцеловать.

– И сережки к нему, – бормочет Марк. – Не целуй меня так, если хочешь куда-то выбраться сегодня.

Отстраняюсь, а он обнимает меня одной рукой за спину, вторую пропускает через волосы и сжимает шею. Смотрит на меня так пьяно, что хочется сползти на пол, утащив зеленоглазого нахала, захватившего мои эмоции, за собой. И целует сам. Страстно, по-взрослому, взрывая фейерверки по всему телу.

– Марк, я больше не могу, – стону ему в губы. – Не могу…

Сама расстегиваю молнию на платье и снимаю лямки с плеч. Марк как завороженный наблюдает, как лоснящаяся ткань ниспадает к моим ногам, обнажая грудь. Подхватывает под бедра и, на ходу снимая ботинки, несет в спальню.

Очень бережно со мной. Импульсивно, горячо, но осторожно. Как будто напоминает себе, что нам еще, вообще-то, в люди выходить. Прическу не портит, но губы зацеловывает яростно. Рубашку и брюки вешает на спинку стула, а не расшвыривает, как обычно. Рычит и стонет от перевозбуждения, повелительным жестом сжимает шею, с усилием мнет тело, но трусики аккуратно кладет на тумбочку. Правда, все эти мелочи замечаю уже после.

– Спасибо, – прерывисто шепчет мне в ключицу. – Чуть не сдох.

Расслабленно смеюсь от его заявления и сбегаю в ванну привести себя в порядок. Выхожу и смеюсь только громче: Марк поджидает у двери в одних носках.

– Продолжай насмехаться, девочка, и мы сегодня точно никуда не выйдем. А я чертовски голоден… – шепчет угрожающе, напирая на меня.

Обхватывает обеими руками и прижимает к себе, снова распаляясь. Нежно целует в губы и неожиданно отпускает.

– Я хочу провести с тобой время в вертикальном положении. Очень. Будь хорошей девочкой, оденься, пока я не вернусь.

Успеваю даже обуться. В итоге я – в платье, туфлях и с палантином на плечах, полностью готовая к выходу (только губы подкрасить), а этот чертовски соблазнительный нахал по-прежнему в одних носках.

– Ты так не выйдешь, – сообщает строго и уходит в комнату одеваться, пока я пытаюсь вернуть челюсть на место.

– В смысле? – взвизгиваю, дождавшись его.

– В прямом.

– У меня нет ничего сверху, что бы подошло к этому платью.

– Все, что теплое и прикрывает зад вполне подойдет, – заявляет безапелляционно.

– Я не зайду в ресторан в пуховике поверх вечернего платья, – капризно скрещиваю руки под грудью.

– Значит, ты туда не зайдешь.

– Да что за принципы! Я уже взрослая девочка и вполне могу сама решить, в чем мне пройти пять метров.

– Хватит спорить, все равно будет по-моему. – От такой наглости снова открывается рот. – Давай-давай, – поторапливает. – Снимай с себя эту тряпочку и одевайся нормально. И я тебя услышал. В ресторан в пуховике ты не войдешь.

Ладно, это уже больше похоже на компромисс. С неудовольствием кошусь на него, но накидываю длинный пуховик. Марк ногой пододвигает мои дутики, держа руки в карманах. Смотрит свысока из-под полуприкрытых век.

– Начало вечера мне понравилось больше, – ехидничаю и скидываю туфли, отшвыривая их в его сторону. – Пакетик с кухни принеси. В клатч они не влезут, – кривляюсь, заталкивая ноги в тепло.

Марк давит улыбку, наклоняется, берет обе туфли в одну ладонь, ухватившись за каблуки, перекидывает их через плечо. Бросает на себя взгляд в зеркало, и улыбка превращается в дерзкую ухмылку. Черт, он и вправду классно смотрится! Не то, что я…

– Я похожа на… – начинаю ворчать, но Марк перебивает:

– Умную женщину, которая заботится о своем здоровье и моих нервах. Как я должен спокойно работать, зная, что ты дома болеешь и грустишь? – Опускаю взгляд, а он заключает: – То-то.

* * *

Уже в машине Марк вспоминает о сережках. Сам вставляет их в каждую мочку, с удовольствием водит пальцами по шее и с тяжелым выдохом пристегивается. А потом привозит меня к торговому центру.

– Фуд-корт? – смотрю на него с укором. – Вот так ты наказываешь это прекрасное платье?

– И на вынос, – широко мне улыбается и выходит, не заглушив двигатель.

Вздыхаю, глядя ему вслед, но совершенно не огорчаюсь. Если честно, плевать. Что есть, где это есть… главное, с ним.

Но я недооценила его. И, наверное, себя.

Марк садится в салон с шубой, срывает ценник, бросив его под ноги, и сует ее мне.

– Переодевайся, пуховик.

– Марк, я совершенно на это не намекала, – лопочу ошалело. – Я не…