Текст книги "Оружейник Тесла (СИ)"

Автор книги: Влад Тарханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

– День добрый. Что привело вас на мое подворье?

– Здравствуйте, отец Иоанн... Я правильно вас называть?

У человека было худощавое лицо, его одежда носил следы старомодного добротного европейского стиля. Он говорил с легким акцентом, но говорил бегло. Это не был иностранец, скорее всего латыш, потому что глаза голубые, ну, если не латыш, то эстонец, короче, какой-то прибалт, они все на один акцент. Как сами себя различают? Ума не приложу? Отец Иоанн был из русской глубинки. Там ему никто из Прибалтики не встречался, учеба в семинарии и некоторая внутренняя замкнутость способствовали тому, что отец Иоанн не был слишком общительным человеком. Для него все "лица прибалтийской национальности", как и "лица кавказской национальности" были на одно лицо. И какое имеет значение – эстонец ты или латыш, литовец, одним словом – прибалт, чужой. Армянин, азербайджанец, грузин, чеченец – одним словом, кавказец. Чтобы понять разницу, надо было бы пожить там, больше общаться, тогда разница между акцентами становится очевидной и ты никогда не перепутаешь эстонца и латыша. А что делать человеку без практики? Правильно. Намного легче свалить все в кучу. Так и появляются странные штампы... лица прибалтийской национальности.

– Вы называете меня правильно... А с кем я имею дело?

– Меня зовут Денис Федорович, я недавно живу в этой деревня.

– И как вы тут оказались?

– Сейчас там, где я жил, там сейчас заграница. А я был на другой сторона. Там герои лесной братья. Те, кто сражался против – это враг...

– Вам тут трудно?

– Несколько... немного...

– Понятно, а чем я все-таки могу вам служить?

– Я бы хотел немного помочь, чтобы восстановить этот храм.

– Извините, почему?

– Ну, я много изучать русская история. И я убедился, что у русских есть свои историческая миссия. Они несут свет православия.

– Это мысль здравая. И очень древняя.

– Возрождение России будет тесно с возрождением церкви. Сначала надо отстроить духовное. Потом подтянется и мирское. Кажется так?

– Да, так говорят наши святые отцы, возглавляющие церковь.

– Я не могу говорить за все церкви. Но помочь той, что тут, рядом, почему бы и нет?

– И чем вы хотели бы помочь? – в голосе отца Иоанна читалось разочарование. Вряд ли от этого человека можно ожидать чего-то слишком многого.

– Я понимаю в строительстве. Я много умею. И могу работать. Пусть понемногу, но могу...

– Да, а меня больше всего интересует помощь материалами, то есть, материальная... Но и от вашей помощи отказываться не буду. Приходите дня через два-три, я как раз привезу то, что можно, подумаем, что можно сделать в первую очередь.

– Всего хорошего вам...

– Благослови вас Господи!

Отец Иоанн смотрел вслед удаляющемуся старику. Он размышлял над тем, что в действительности толкнуло этого пожилого человека, скорее всего, закоренелого коммуниста в лоно церкви? Неужели грехи замаливает? Может быть, он из старых кагебешников? Участвовал в расстрелах? Что-то не укладывалось в голове отца Иоанна. Что-то заставляло делать выводы, и что-то подсказывало ему, что любой вывод окажется ложным. Ну что же, как говорится, истину знает Господь, а кто мы такие, чтобы судить о делах его? Мы только тени на его пути. Нет, что-то не то.... И все-таки, что-то его беспокоит, чувствую, что терзается, человек, мучается. А как можно помочь человеку, если не знать, от чего его мука?

Господи! Как темна история государства Российского!

Глава тридцать восьмая

К нам едет ревизор

Москва. Лубянка. Контора. Переделкино

В Переделкино было жарко. Бегали сотрудники отдела, кипы бумаг носились с места на место, это назывался на языке генерала Переделкина «Большой шмон». К большому шмону прилагалась полная инвентаризация и прочие хитромудрые заморочки современной бюрократии.

В действительности, в эти дни генерал перекраивал работу всего отдела. Такой перетрус бывает необходим. Особенно, когда впереди грядут сложные события.

Вот-вот правительство Гайдара должно было завершить свою работу. Слишком много людей оказались заинтересованы в том, чтобы Гайдар и его команда оказались не у дел. Но, эти же силы хотели и другого: децентрализации. Им понравилось, как местная элита в бывших республиках СССР: Украине, Литве, Белоруссии, Таджикистане, дальше можете перечислять сами, превратились в удельных князей. "Тюрьма народов", как кто-то из диссидентов назвал СССР, распалась на пятнадцать отдельных камер. Но им и этого было мало, теперь каждый бился, чтобы в этой камере отгородить для себя удельный угол и править там в свое удовольствие. Ну что же, когда-то Россия была государством, слепленным из княжеских уделов. И только опричнина с ее кровавыми жертвами превратила Россию в Государство. Времена были другими, а вот суть процессов – та же. Либо сохранить централизованное государство, либо под видом демократии согласиться на беспредел и анархию, согласиться на то, что Россия перестанет существовать не только как великая империя, а как государственное образование русского народа как таковое. Кланы, которые захватили власть в законодательном органе, были готовы под видом восстановления СССР устранить власть президента, а затем... затем начался бы хаос... Россия – монархическая страна. И нет значения, какое будет звание у монарха: великий князь, царь, император, генеральный секретарь или президент. России нужен монарх – человек, который единолично будет воплощать в себе символ власти. Как бы ни был Ельцин плох или хорош, а приходит время серьезных решений. И решение должно быть в главном: идти в хаос, который потом назовут демократией, или в порядок, который наверняка назовут диктатурой. Царь или власть толпы?

Константин Львович Переделкин поморщился. Эти философские рассуждения иногда посещали старого генерала, но философию он не любил. Историю – знал и любил. Более того, он сам потихоньку занимался научными, скажем так, исследованиями. Он писал историю спецслужб в России, и считал что развитие спецслужб вплотную связано с историей становления государства Российского. Он описывал историю с точки зрения того, как возникали спецслужбы, развивались, росли, трансформировались. Будучи начальником достаточно высокого ранга, Константин Львович имел доступ к серьезным архивным материалам. И, во многом, благодаря этому, и стала возможным операция "Старик", о которой мы сейчас имеем честь вам поведать.

Надо сказать, что этой операцией Константин Львович гордился особо: умыкнуть ценный объект прямо из под носа спецслужб США, которые стали казаться всемогущими, и действовали намного активнее и наглее, чем раньше, это было достоинством. Вот только, генералу не раз передавали, что некоторые силы, которые считали, что сохранение теплых отношений с США важнее государственной безопасности, были не слишком довольны тем, что кто-то пытается вставить палки в колеса великому демократическому соседу. Ну и что? Генерал Переделкин умел терпеть. Ждать и терпеть. Он специально не торопил Жанну, прекрасно понимая, что Красотке, как и любой женщине, надо суметь найти какой-то душевный подход к человеку, с которым ей теперь приходится общаться. И торопить ее в этом деле бессмысленно. Переделкин стал смотреть последние сводки наружки, которая следила за Стариком и Красоткой. Он несколько раз подчеркнул, что между объектами наладились дружеские тесные отношения, отметил, что несколько раз Старик ходил к сельской церкви, подумал о том, что надо запросить материал об этой церквушке – уж больно она чем-то привлекает Старика. Чем же?

Дверь кабинета приоткрылась, легкий стук, все точно так, как он велел – это адъютант, молодой парень, который только начал делать карьеру в Конторе.

– Константин Львович, вы просили шифровки от Лейбница сразу же нести вам.

– Их уже расшифровали?

– Никак нет, вы ведь говорили, лично в руки.

– Это я правильно говорил.

Адъютант положил на стол папку и тут же вышел. Генерал открыл папку: там лежали два листка, исписанные мелкими цифрами. Он подошел к сейфу, вытащил блокнот, сел за стол. Уже через двадцать минут он имел полный перевод донесения, которого ждал с таким нетерпением.

Потом Переделкин подошел опять к сейфу, спрятал блокнот, еще раз просмотрел записки, которые только что написал, вытащил из недр железного ящика еще одну папку – там было еще три листка, с такими же донесениями. Генерал вздохнул. Взвесил все за и против, и решил, что откладывать больше некуда. Набрал номер телефона, после чего назначил встречу в новом месте, но его попросили перенести встречу на старое место. Из-за удобства приглашенному. Константин Львович вздохнул, а что делать? Пока не было оснований совершенно прикрывать адрес на Молчановке, но и пользоваться этой квартирой Переделкин не был намерен. А вот его оппонент наоборот, это место встречи предпочитал другим.

Переделкин грустно усмехнулся, после чего быстро покинул кабинет. Он нес своему куратору (назовем этого человека так – Куратор) хорошие новости. Те, кто сильно мешали Президенту, не имели серьезной поддержки за рубежом. И никто в мире пальцем не пошевельнет, если Президент поставит их на место. Даже применив откровенно силовые методы.

Промурлыкав мелодию из "Семнадцати мгновений весны" Переделкин быстро спустился в гараж, где его уже ждал личный автомобиль. Сам сел за руль, и, пребывая в отличном настроении, выехал из Конторы.

Москва. Центральный район. Большая Молчановка

– Здравствуйте, Константин Львович.

Они сидели в гостиной квартиры на Молчановке. Переделкин только что проверил квартиру, не нашел установленных "жучков", и, практически сразу после этого появился его гость.

– Я встречаюсь с вами в этой квартире не потому, что мне нравится узор на обоях. Знаю... уверен, что за мной следят. До поры до времени не скрываюсь. А эта квартира уже паленая. Нечего хороший новый адрес палить. Пока не в наших с тобой интересах. Пусть думают, что у них все под контролем. Что нового?

– Данные по тому вопросу, что вы хотели прояснить. Новости хорошие. Мы можем действовать по своему усмотрению. За ними нет серьезной силы. И те, кто мог бы, помогать не будут. Они не заинтересованы в реваншистах. Им важно, чтобы Росси сохранила сегодняшний курс.

– Да, да, да... Если бы все было так просто. И если бы это были просто реваншисты, которые хотят вернуть империю. Если бы это было так – их бы поддержали. За ними стоят сепаратисты, те, кто хотят ослабить центральную власть, и отменить Российскую федерацию как государство. Вот они-то и способны нанести удар.

– И именно их не поддерживают. Практически нигде. Европа опасается хаоса гражданской войны. Решительные действия будут приветствоваться.

– А что вы скажете о той группе, о которой мы с вами беседовали, это не их проект?

– Вероятность высокая. Но, опять же, из-за этого проекта группу не поддерживают влиятельные силы внутри Белого дома. Некоторые серьезно опасаются, что хаос гражданской войны в ядерной державе чреват тем, что к власти придут, скажем так, неадекватные лидеры. И это чревато...

– Ну да... в который раз ядерный потенциал спасает Россию.

– Это уже как есть. Кофе?

– Да, не откажусь.

Генерал принес две чашки, в которых дымился ароматный напиток. Гость отхлебнул, расплылся в довольной улыбке.

– У тебя на удивление ароматный кофе, Константин Львович. Скажи, откуда такой достаешь?

– Этот – швейцарский. Знаю, кофе в Швейцарии не растет. Фирма. Небольшая. Делает элитный кофе. Иногда мне привозят пакетик-другой.

– Может, назовешь марку? Понравился.

– Минуточку.

Переделкин вернулся на кухню, достал полукилограммовый пакетик кофе в золотистой упаковке, вернулся, и вручил его Куратору.

– Знаете, забываю марку, а так у вас лейба будет – точно будете знать, какой сорт нужен.

– А ты, Константин Львович именно этот сорт потребляешь?

– Именно этот.

– Ну, спасибо. Да... ты в курсе, что к нам едет ревизор?

Переделкин развел руками так, как будто играл финал комедии Гоголя – немую сцену.

– Серьезный ревизор. Сам Роберт Гейтс. Вот здесь вопросы. В этом конверте. Мне нужны ответы. Вопросы вероятные. Очень.

– Будет сделано.

– Передашь через Моряка.

– Слушаюсь.

– Ну, а за кофе спасибо.

Глава тридцать девятая

Лесная дорога

Московская область. Недалеко от Истры

– Мой учитель, Никола Тесла был человеком необыкновенных способностей.

Дэн и Жанна шли по лесу. Это было холодное осеннее утро, когда ветер пронизывает до костей, а они шли по грибы. Единственные грибы, в которых Жанна хорошо разбиралась, опята, как раз вылезли на поверхность в Черном лесу. Увидев еще в прошлые выходные, как грибники тащат их из лесу ведрами, Жанна загорелась, зажгла Дэна, а теперь они бродили по просекам позднего осеннего леса, выискивая семейки поздних опят. Вот только место, куда их отвез Александр на грибную охоту, было далеко не случайным. Это место Жанне показал сам Переделкин, что было для девушки абсолютным шоком.

Жанна укуталась потеплее, потому что холода не любила, а вот Дэн был одет более чем легкомысленно, а на едкое замечание Жанны о том, что надо поберечь свое здоровье, ответил этой фразой про своего учителя.

– А при чем Никола Тесла к твоему пальто на сегодня?

Жанна позволила себе неожиданную агрессивность. Впрочем, она себя поймала на том, что ей действительно небезразлично здоровье этого пожилого мужчины. Она пожала плечами, потом поняла, что ее агрессивность именно этим небезразличием вызвана.... И решила глубже не копать: неизвестно, до чего докопаешься.

– До зимы, Жанна, больше чем месяц. Я говорю верно?

– Ты знаешь, что иногда твой русский становится практически идеальным. А иногда ты делаешь простейшие ошибки, причем в тех же самых ситуациях. Иногда мне кажется, что ты думаешь не на русском. На английском, или, даже сербском. Вот в этой ситуации можно сказать "больше месяца", твое построение неприемлемо для культурного человека. Оно больше похоже на построение фразы на болгарском, украинском, может быть, и сербском.

– Но как сказать в этой ситуации идеально?

– Идеала не существует, Дэнни...

Она уже месяц называла его не Денис Федорович, и не Денис, а Дэнни... Что-то среднее между Дэном и Денисом. Естественно, что сам Дэн это не заметить не мог.

– Так вот... он был полон сил и энергии. Энергия переполняла его тело, главное, его душа... Он весь был энергия. Когда мы шли гулять по парку. А он ходил кормить голубей постоянно... Ему казалось, что голуби – это души или ангелы... Он говорил – это другие сущности. Мы только видим их, как птицы... а они совсем-совсем другие. Так вот, мы ходили, а он мог спокойно делать сальто-мортале через голову просто так... он шел знаешь, не шел, он подпрыгивай, то сильнее, то меньше, но это был маленький бег с прыжками. И он был совершенно здоровый. Он говорил мне, что собирается жить до двести лет.

– Да, но он умер не в двести...

– Он был здоров. Даже тогда, когда авто сбило его... Должны были сбить его на смерть.

– Откуда вы знаете?

– Когда я был ТАМ, от меня не скрывали некоторые подробности, которые касались Никола... Если говорить о заговорах, то я был в центре двух: заговора физиков, среди которых был и Никола, и заговора против Тесла. Второй возглавляли несколько людей. Это сотрудники Моргана, потом агенты ФБР. А когда эту контору создали и Гувер стал во главе конторы, он возглавил и заговор против Тесла. Его хотели убить, чтобы передача информации Германии и России не состоялась. Это было не просто информация. Это были чертежи "лучей смерти" и защитных башен. С такой защитой вторая мировая война была бы нонсенс...

– Значит, сам Гувер дал приказ убить Теслу?

– Ооо! Гувер тоже был не самый главный в той история. За ним стоять крупные лица. Тот же Морганы, Рокфеллеры, это их богатство мог уничтожить Никола Тесла. Война делала их очень богатыми людьми. И не только война. Энергетика Тесла давала дешевый и простой электричество всем. А это не было интересно им, в первую очередь.

– Неужели он верил, что это возможно?

– Он знал, что его оружие способно остановить война. Он не верил, он знал. И он знал, что может дать дешевый и легкий электричество.

– Знал?

– Он знал точно, когда война начнется и когда она кончится. Он точно знал, что только его работы способны остановить ту войну. Верить и Знать – это разные термины, не правда ли?

– Верно... Но почему?

– Он был Контактер.

– Кто?

– Простите, я не знаю этот термин по-русски. Он общался с представителями других цивилизаций.

– Как это? Инопланетянами?

– Нет... То есть такие же сущности, но на другой планете. А это есть высокие сущности которые тут, с нами, и тут, без нас, и там, в пространство. Он мог общаться с ними. Он говорил сам, что его изобретения – это фото... фото того, что он видел во снах. Когда-то он рассказывал, что каждый ночью путешествует в других мирах. Он видит что-то, что потом рисует на бумага.

– Странно. У нас бы его сразу же в психушку посадили бы...

– Если бы он не был так известный и так нужный... его ждало бы то же. Понимаете, Никола считал, что мы есть время. Мы есть настоящее время. Прошлый время нет. Будущее тоже нет, точнее, оно есть, но оно много...картинок...случаев... ???

– Многовариантно.

– Так! Хорошее слово. Точный. Точное.

– И каждый вариант есть возможным. Пока мы не попали в настоящее, которое было будущим, все варианты существуют есть. Как только мы попадали в свой вариант, одновременные варианты умирать. Но перед нами есть лестница вариант будущего. И там есть сущности, которые есть и сейчас. Для которых время не есть река. Они живут вне время. Они другие.

– И они показывали Никола Тесла будущее?

– Они показывать различный вариант будущего. Когда его сбить авто, он сказал: "Война неизбежна". И она начинаться. Очень скоро. В тридцать девятом.

– А почему именно в тридцать седьмом?

– Он, Никола, все рассчитал. Чтобы построить башни надо год, чтобы перестроить оборона, а чтобы все это сделать – еще год, чтобы преодолеть бюрократия. Тридцать седьмой – передача. Тридцать девятый – нет война. Думаю, он видел и такой вариант событий.

– И именно в тридцать седьмом срабатывает заговор против него?

– Это был сложный заговор. Его открытия приписывали другой человекам. Разным. Приоритеты оспаривались. За чертежи охотились. Он это знал. Самое ценное бумага не переносил. В 1935 году организовали ФБР, а Эдгар Гувер, он и раньше приложил руку к травле Тесла. Думаю, он что-то знал. И хотел убрать Никола еще раньше.

– А почему не убрал?

– Ему мешали военные. Тесла разрабатывал им генератор невидимости. Они хотели корабль или самолет сделать невидимкой. Вдруг по врагам – удар! Из ниоткуда! Война выиграна!

– Это было реально?

– Так... такой генератор был. Никола дал не все, что было... Он хотел держать это... как страховка своей жизни. И не хотел, чтобы генератор-невидимка стал бы их достояние.

– Но на такой генератор надо зверское количество энергии?

– Оооо! Вы понимаете в том...

– Я училась на инженера. Правда, всего один курс. Стала потом актрисой...

– Так... я забыл совсем. Так это было так: военным нужен был Никола Тесла и его изобретения. Но Тесла не давал военным того, что они могли хотеть. Он дал им то, что считал сам возможным. Наверное, поэтому его больше дали Гуверу. Он решил его судьба. И появилось такси. То, что Тесла выжил, это тоже его организм. От такого удара человек его возраста имеет хрупкие кости, он должен быть распасться на куски. А его кость была как ребенка – гибкий и не ломкий. Поэтому Никола выжил. Я уверен, он мог прожить до двухсот годов, он так и хотел.

– Лет.

– Что?

– Не годов, а лет.

– Ах, да, сенкью.

И тут они вышли на небольшую прогалину в лесу, которая образовалась в результате вырубки. Вырубка была давно, но пеньки стояли почти что нетронутые. И все пространство вырубки было почти полностью укрыто опятами. Осенняя листва только чуть-чуть прикрывала шляпки грибов, которых было тут несусветное количество. Жанна вытащила небольшой ножик, которым удобно было подрезать грибы под корень, а Дэн вооружился перочинным ножом, заточкой которого занимался вчера самостоятельно. Какое-то время они только резали грибы и складывали их в два ведра, которые наполнились с поразительной быстротой. Жанна вытащила сигарету и закурила. Она знала, что Дэн не курит, хотя и не понимала, почему. Неужели ему не хочется испытать еще и ЭТО? Кто знает, сколько ему осталось, ну, не сто тридцать лет, это наверняка.

– Скажи, Дэнни, а что Никола был действительно Контактером, как это происходило? Он что-то видел, слышал, ему приходили какие-то видения? Как это все было? Можешь рассказать или нет?

– Это трудно рассказать, такое понять может только человек, который испытал это. Ты попадать в большой город. Чтобы попасть туда, ты проходишь через туман. Потом делаешь два-три шага, не больше, и ты уже там, где туман за спина. Ты в стране. Ты видишь странные картина. Это может быть сейчас, почти сейчас. Это может быть потом, очень потом. Эти сущность так похожи на человека, как мы похожи на шимпанзе. Что-то общее есть, но так далеко оно, что понимаешь, это – не есть мы.

– Интересно, ты так рассказываешь, как будто сам был там...

– Я... был... немного... не часто, то есть. Меня Никола учил, как... Но никогда, как он исчез я не мог получить этот вход. Я не мог пройти тот туман. Это как стена... Но стена тумана. Ее нетрудно пройти мочь, это два-три шага, и только. Но мало кто мочь. И я сейчас не мочь. Это все быть тогда.

– Почему?

– Мне трудно сказать... Я не могу все знать.

– Ты видишь дверь, но не имеешь к ней ключа...

– Что такое есть, Жанна...

– Наверное, Дэнни...

Жанна отбросила сигарету, посмотрела на собеседника, который стоял в легком пиджаке на холодном октябрьском ветру и ничего не боялся. И ей стало как-то зябко и неуютно...

– Идемте, это, кажется, здесь.

Она подобрала ведро с опятами и пошла вдоль тропинки, которая вела куда-то вглубь леса. Дэнни покорно пошел за нею. И тут они вышли на большую опушку. По ее краям виднелись следы ограждения, валялись мотки ржавой колючей проволоки, но не это больше всего поразило Дэна. Он увидел установки! Нет, это не могло быть ошибкой! Это были установки Тесла! Большие башни, трубопроводы, изолированные от окружающей среды, сплетения труб, которые так любил Никола, когда проектировал энергетические установки. Это не могло быть правдой, но это было!

– Как это? Что это есть правда?

Дэн казался совершенно потрясенным. Жанна молчала.

– Я должен это попробовать, неужели это есть правда?

Дэн сделал шаг, несмело, еще один, потом суетливо подбежал к ближайшей установке и стал гладить ее трубу, плавно изгибающуюся, сверкающую, не смотря на то, что все тут было в страшном запустении. Удивительно, но любители сбора металлолома сюда еще не заглядывали. Было видно, что это место когда-то серьезно охранялось, сейчас об этом свидетельствовала только небольшая сторожка, в которой никого не было, замок с покосившихся дверей был сбит, и валялся неподалеку, прямо на крыльце.

Дэн переходил от одной установки к другой, что-то высматривал, качал головой, причмокивал губами, казалось, он что-то взвешивает, прикидывает, примеривается к чему-то очень и очень важному.

– Как это могло быть? – он уставился в Жанну колючим испытующим взглядом.

– При Берии эти установки построили почти сразу же после войны, по чертежам, которые передал Оппенгеймер. Вот только чтобы они заработали, наверное, нужен был гений самого Никола. А он был мертв. Потом Берию сняли. Объект забросили. Он в таком месте расположен... сюда редко кто доберется. И место это считают... нехорошим... проклятым...

– Так... то же и Уорденклиф... считали проклятым... так...

Дэн подошел к самой высокой башне, уткнулся головой в холодны металл и, совершенно неожиданно для Жанны заплакал.

Глава сороковая

Данных становится больше, ясности – все меньше

Бостон. Офис ФБР.

Фоксу Малдрейду в кресле шефа Бостонского филиала ФБР было не слишком уютно. Он был типичным полевым агентом, ищейкой, исполнителем. А тут приходилось решать такое количество стратегических вопросов, к которому он просто не был готов. Ну, Фокс считал, что не боги горшки лепят, что в своем деле он собаку съел, а теперь ему надо организовать дело так, чтобы его подчиненные тоже могли эту собаку съесть независимо от того, насколько они подготовлены к своей работе. Меньше всего Фокса волновало, как его сослуживцы сравнивают его с бывшим шефом, это их проблема. Сам Фокс знал, что его работа в поле закончилась. Это было немного грустно. Но перспективы были... Ему казалось, что карьера сделала серьезны прыжок. Теперь главное – доказать, что он на своем месте.

Постепенно стала складываться неприятная картина по делу старика Дэна Кэрпентера. Получалось, что ему действительно кто-то помог уйти через границу США. И уйти по поддельным документам. Все говорило о том, что операцию серьезно готовили. Но кто готовил? Первая удача была связана с тем, что удалось найти тот самый автомобиль, который был арендован в Бостоне неким гражданином Великобритании, мистером Брауном. Интересный факт. Стоило запросить коллег из Лондона, что тут делал мистер Браун. И кто он есть на самом деле. А тут еще фрахт самолета. Летчик указал, что среди его пассажиров был и худощавый старик лет шестидесяти – шестидесяти пяти. Ничего криминального. Частный фрахт. Было похоже, что семья летит на отдых. Так заботились о дедушке. Из странностей – девушка, скорее всего, невестка, говорила с легким немецким акцентом. Нет, именно немецким, пилот работал на немецких авиалиниях, поэтому перепутать не мог. Нет, молодой мужчина говорил чисто, без акцента. Лицо – самое обычное, у старика тоже, только вот сухощавый, даже тощенький немного. Ну что же, получается, что они летели из Провиденса в Уэст-Палм-Бич. И без приключений.

А вот дальше концы получаются в воду. Никаких следов. Думали, что что-то определим по машине, которая встречала эту семейку. Ан нет, глухо, как в танке. Ничего и близко нет. Получилось, что дальше стена. Теперь агенты ФБР пытались перерыть всю Флориду, искали любое судно, самолет, которые покидали полуостров Флориду с группой людей, хотя бы на время.

И ничего. Тогда Фокс приказал перерыть имущественное положение всех агентов пограничной службы, случайно, никому из них не пришло в скорости неожиданное наследство, но и в этом направлении пока не было видимых результатов.

Фокс понимал, что пара его агентов ничего не сможет найти, поэтому подключил бюро во Флориде. Правда, там не сразу прониклись важностью задания. Понадобился окрик сверху. И окрик получен был. Уильям Сешенс умел быть человеком жестким, быстро принимал решительные меры, и его окрика боялись, как огня. Вскорости все агенты, которых только могли подключить к операции, искали следы пропавшего Дэна Кэрпентера.

Главное новшество, которое ввел у себя в офисе Фокс Маледрейд, так это заменил секретаршу. Вместо сексапильной дурочки Кимми, которой симпатизировал их бывший босс, появилась серая мышка Мэгги, которая хорошо соображала, умело справлялась с офисной аппаратурой и обладала бесценной для секретарши способностью понимать шефа без слов. Мэгги прекрасно готовила кофе, благодаря чему отучила добрую половину офисного планктона (какой-то новый и интересный термин) от помой из кофейного автомата.

Сейчас это новшество вошло в кабинет шефа с папкой в руках, судя по всему, Мэгги несла какие-то важные новости.

– Что случилось, Мэгг?

– Это из морской патрульной службы. В то время, что нас интересует, интерес вызвали две прогулочные яхты. Одна вышла из Флориды, вторая из Ки-Уэст. Был шторм. Ни на одной из яхт, по данным морских служб, никого кроме экипажа не было. Яхта из Флориды пропала без вести. Не нашли до сих пор. Вторая, из Ки-Уэст пришла через сутки, сильно потрепанная штормом.

– Хозяев яхт проверяют? Скажите, чтобы проверили, особенно состояние их счетов. Например, не снимал ли кто из них какие-то средства перед тем, как отплыл и пропал, а у второго не появилось ли слишком много свободных денег. ОК?

– Это уже делают. Агент Фло проверяет контакты в Ки-Уэсте, а агент Реддинг занялся Флоридой.

– Это хорошо. Эти докопаются до сути... Если она, эта суть, в деле имеется.

– Я могу идти? Да... Идите, и еще, свяжите меня с шефом, мистером Сешенсом.

– Сейчас сделаю.

И, действительно, уже через две минуты Фокс слушал вечно раздраженный голос Уильяма Сешенса, который возглавлял их контору ни много ни мало, но с восемьдесят седьмого года!

– Что-то нашли, Фокс?

– Практически ничего. Труп так и не удалось идентифицировать, есть две яхты, которые пропали в это время, был сильный шторм. Но у меня предчувствие, что и этот след ведет нас в тупик.

– Почему?

– Это очень аккуратная работа. Она под силам не так уж и многим.

– Фокс, вы залезли в секретные файлы ЦРУ? Почему вы делаете такие серьезные выводы.

– У меня не только интуиция, сэр, но и знания. Я перерыл все файлы, который касались самого Дэна Кэрпентера и его шефа, Никола Тесла. Я абсолютно уверен, что проведение подобной операции под силу нескольким спецслужбам: в первую очередь, СССР, у них больше всего оснований для этого. Они уже пытались сделать что-то подобное. Реванш был бы замечателен, но, говорят, им сейчас не до нас. Я не знаю этого, и не стал бы русских сбрасывать со счетов окончательно.

– Резонно. Кто еще?

– Так чисто сработать могли бы еще немцы, англичане и израильтяне. Последние две конторы я бы со счетов сбросил. А вот немцев могу рассматривать как вполне возможный вариант.

– Почему? После объединения, не смотря на их законы и запрет бывших сотрудников Штази занимать государственные должности, многие профессионалы из этой организации все-таки работают с разведкой объединенной Германии. Думаю, там есть свои реваншисты.

– С таким же успехом можно заподозрить и китайцев, или японцев, на худой конец.

– Они не сделают такую работу настолько ювелирно. Если хотите, я бы ставил на немцев, а потом на русских.

– Хорошо, Фокс, я жду вашего анализа ровно через неделю. Вам хватит времени, чтобы собрать все факты воедино?

– Несомненно, сэр.

– Ну и отлично. Жду доклада.

Глава сорок первая

Строитель

Московская область. Домодедовский район. Колычево

Это был поздний осенний день, когда быстро темнеет, и работа около храма закончилась достаточно рано. Дэн, который действительно помогал строителям, и не только советом, он еще и много что умел сделать руками, оказался столяром от бога, делал все сам. Отец Иоанн, который, как мог, руководил ремонтными работами, всегда смущался при виде этого сухого старичка. Он чем-то был неудобен, не то чтобы смущал молодого священника, а, скорее всего, просто был непонятным, чужеродным, как-то не вписывался в привычный для отца Иоанна сельский мирок. Денис Федорович, как его звали в селе, был человеком аккуратным, спокойным, рассудительным. Даже его легкий акцент не делал его говор чем-то инородным. И все-таки у отца Иоанна оставалась какая-то предубежденность, что-то вроде подкожного, подсознательного предубеждения к инородцам, которая присуща бывает простому русскому человеку.