Текст книги "Оружейник Тесла (СИ)"

Автор книги: Влад Тарханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 14 страниц)

Annotation

Это первая часть цикла "Мизерере". В этом романе речь идет о наследии известного ученого и изобретателя Николы Тесла. В конце двадцатого века в посольство СССР в США обратился человек, который имел доступ к самым секретным материалам по изобретениям Николы Тесла. Вот только условия сотрудничества он выставил несколько необычные.

Влад Тарханов

Предисловие

Часть первая

Глава первая

Глава вторая

Глава третья

Глава четвертая

Глава пятая

Глава шестая

Глава седьмая

Глава восьмая

Глава девятая

Глава десятая

Часть вторая

Глава одиннадцатая

Глава двенадцатая

Глава четырнадцатая

Глава пятнадцатая

Глава шестнадцатая

Глава семнадцатая

Глава восемнадцатая

Глава девятнадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцатая

Глава двадцать первая

Часть третья

Глава двадцать вторая

Глава двадцать третья

Глава двадцать четыре

Глава двадцать пять

Глава двадцать шесть

Глава двадцать седьмая

Глава двадцать восьмая

Глава двадцать девятая

Глава тридцатая

Глава тридцать первая

Глава тридцать вторая

Глава тридцать третья

Часть четвертая

Глава тридцать четвертая

Глава тридцать пятая

Глава тридцать шестая

Глава тридцать седьмая

Глава тридцать восьмая

Глава тридцать девятая

Глава сороковая

Глава сорок первая

Глава сорок вторая

Глава сорок третья

Глава сорок четвертая

Глава сорок пятая

Глава сорок шесть

Глава сорок семь

Глава сорок девять

Послесловие

Влад Тарханов

Оружейник Тесла

Предисловие

Это был очень тяжелый год для России. СССР, страна, которая пережила распад великой Российской империи, распалась снова. Распад Империи, который начался в роковом девяносто первом, был очень болезненным, и более чем странным. Ничто не предвещало распада. «Тюрьма народов» казалась вечной. Никто не хотел распадаться, никто – кроме небольшой группы политиков местного значения, которым очень хотелось получить абсолютную власть, в своем уделе… Народ безмолвствовал. А голоса считали те, кому надо… Тюрьма народов превратилась в сообщество одиночных камер. Суть власти не изменилась. Россия потеряла очень многое, даже слишком многое, а, самое главное, она потеряла лицо. Теперь с нашей страной никто не считался. И не только с Россией, лицо потеряли и страны, которые отделились от имперского лона. Кто в мире считался с окраинной Украиной, или же крикливыми прибалтами? Нет, с ними игрались, как с неразумными детьми, но как только ребенок начинал капризничать, его тут же ставили в угол.

Наверное, правление Ельцина было для России провалом в пропасть. Это до сих пор спорный вопрос, не только сам Ельцин, но и период его властвования. Была ли страна под внешним управлением? Как создавались современная олигархия? Кто стоит у истоков параду суверенитетов? Дать адекватную оценку этому политическому деятелю, как и его руководству страной, может только лишь время… Народ уже свою оценку дал. События, о которых говорится в этой книге, произошли в самом начале бурных девяностых годов. Еще только зрел конфликт в Чечне, еще страны НАТО только думали о балканском переделе. Еще для кого-то имели какое-то значение Хельсинские соглашения. Но уже существовала группа лиц, которые знали, КАК изменится мир. И Мир стал меняться на глазах. И эти изменения находили свое отражение в человеческих судьбах. Я не знаю, насколько изменилась в результате всех этих событий геополитические расклады, возможно, ничего в мире не изменилось, и все текло так, как и должно было течь до этого… Но, есть и такая возможность, что события, мною реконструированные по прошествии почти что двух десятилетий имели на ход мировой истории не просто какое-то, а все-таки достаточно весомое влияние…

Итак, Россия была на самом дне. Вот-вот должен был начаться процесс, который запустили с благословения заокеанских политиканов. Итогом должно было стать исчезновение России как государства в целом. Для этого выбрали путь «парадов суверенитетов». Окончательный распад был не за горизонтом. Мы не знаем, как эта история отразилась на том, что Россия начала подниматься с колен. Но то, что это произошло, остается непреложным историческим фактом.

Часть первая

Американская

Глава первая

Есть контакт!

Вашингтон, округ Колумбия, Висконсин авеню

Наверное, эта история не произошла бы, если бы в Российском посольстве в Вашингтоне не поменяли военного атташе. Прибывший атташе первым делом заменил полностью штат центрального офиса, справедливо считая, что большинство его сотрудников окончательно разложились в этом сраном Ваушингтооне, а, следовательно, надо дать и другим возможность поразлагаться.

Обычно смена целого пласта работников такого специфического характера ведет к естественному бардаку и неразберихе. Но только не в этом случае. Уж кто-кто, а военный атташе российского посольства в Вашингтоне, Иван Сергеевич Должников, был человеком организованным сверх всякой меры. Он ничего не забывал, ведь файл памяти у него был воистину безразмерным.

И ничего никому не прощал. Сотрудники посольства, и не только подразделения, которым курировал Иван Сергеевич, вскоре почувствовали на себе тяжелую руку нового атташе. Поэтому событие, которому обычный мелкий сотрудник посольства не придал бы никакого значения, теперь представилось ему, как минимум, серьезной провокацией ЦРУ. А было это событие таким: по выходу из квартиры, в квартале по направлению к посольству, сотрудник общего отдела посольства, по основной специальности – повар, Николай Николаевич Смертин, столкнулся со старичком-американцем, который очень неудачно упал на мостовую. Николай помог подняться американцу, и, как мог, извинился, предложил проводить старика через улицу, получил вежливый отказ, после чего старик ушел по своим делам. И только по прибытии в посольство Николай Николаевич обнаружил в кармане пальто небольшой кусок картона, на котором был грубо начерчен номер телефона, и было написано по-английски, корявым трясущимся почерком: "тот самый Дэн Кэрпентер".

Еще месяц назад, когда всем было на все наплевать, Николай просто-напросто выбросил бы бумажку к чертовой бабушке, от себя и от греха подальше. А тут сказались проработки секретного отдела. В общем, по прибытию в посольство, составил Николай Николаевич пространный рапорт и сдал помощнику военного атташе и рапорт, и бумажку. Надо сказать, что помощник атташе прочитал рапорт и улыбнулся: он был молод, проработал в Конторе всего-ничего, поэтому не удивительно, что рапорту повара-контактера особого внимания не предал. Но работу свою помощник военного атташе знал туго, поэтому рапорт незадачливого повара вскоре лег на стол полковника Должникова.

А вот у Ивана Сергеевича Должникова с памятью было все в порядке. Поэтому он зацепился взглядом за имя, написанное на записке, имя "Дэн Кэрпентер"... Что-то было в этом имени очень важное, какая-то информация, которую нельзя было упускать... Впервые феноменальная память полковника Должникова давала сбой... Он помнил, что когда-то уже слышал это имя, но когда? И что было в этом имени? Этого военный атташе вспомнить не мог. И от этого ему было как-то не по себе... А поэтому рапорт повара он отложил, тут же почему-то захотелось выпить, но уже коньяка, чтобы освежить память, но в таком круговороте событий пить было бы совершеннейшей глупостью.

Должников был мужчиной крупным и видным. Военная служба приучила его к самодисциплине настолько, что даже намеку на генеральский животик Должников не мог позволить появиться. Он бегал по часу в сутки, занимался в спортзале, был крайне пунктуален и никогда никуда не опаздывал. У него была феноменальная способность планировать так свой день, чтобы всюду успевать. И в таком жестком расписании времени для расслабления с рюмкой алкоголя просто не могло быть. Нет, Иван Сергеевич пил, и мог выпить немало, но только "за компанию" и только тогда, когда это было крайне необходимо. Его мозг был совершенным инструментом, а память – лучшим оружием. И вот сейчас ему захотелось так оказаться один на один с собой, чтобы не сделать какую-то фатальную ошибку.

Ну что же... сначала попробую сосредоточиться... где всплывала эта фамилия, как точно? Дан, нет, Дэн Карпентер или Кэрпентер, тут уже как говориться, как хочешь, так и читай... Дэн... Дэн... Нет, Карпентер, вот оно... ключ... Карпентер, по-моему, это модно перевести как столяр... Дэни-столяр, неплохо... Карпэнтер... Вот, вспомнил... Вспомнил!

И полковник Должников от неожиданности откинулся на спинку кресла и громко рассмеялся. Рассмеялся, потому что вспомнил, наконец, где он слышал это сочетание слов: Дэн Кэрпентер. Это было несколько лет назад, на курсах повышения квалификации, как бы это правильно назвать... Лекция... вот именно, лекция... нам ее читал полковник Миртов... он рассказывал о нескольких неудачных операциях за границей. И именно во время этой лекции прозвучала фамилия Карпентер, да, именно, Дэн Карпентер, что-то было связано с этим человеком. Но речь шла об операции, которая была как-то связана с войной, то есть, она проводилась то ли в тридцатые, то ли в пятидесятые годы. И что? Неужели из-за этого... стоп, там было написано тот самый Дэн Карпентер, и если это тот самый... то... Иван Сергеевич встал и направился перечитать рапорт, который его так беспокоил. Вот оно... наверное, это все-таки оно... Наш незадачливый повар столкнулся со стариком... неужели это он, тот самый Дэн Карпентер? Ну что же, воспримем это как рабочую гипотезу... Но тогда кто может помнить и помочь мне? К кому направить рапорт, чтобы он не пропал, не канул втуне?

Иван Сергеевич Должников довольно улыбнулся и вытянулся в кресле, хрустнув всеми костяшками. Так бывало всегда, когда он находил решение очередной сложной головоломки. Все как-то само по себе сложилось в тонкую цепочку рассуждений, замечаний, предложений, в цепочку событий, которые должны были последовать за его рапортом в Москву...

Главное, это запустить машину, а машина потом будет крутиться. Бюрократия раскачивается медленно, а если раскачается, то... То ее уже не остановить. И полковник Должников сел писать рапорт в Москву.

Глава вторая

Новая работа майора Корчемного

Москва. Лубянка. Контора.

– Корчемный!

– Слушаю, Константин Львович!

– Петр Евгеньевич, потрудитесь прибыть ко мне с докладом по делу семнадцать ноль-альфа дробь три. Немедленно.

– Слушаюсь!

У Петра Евгеньевича Корчемного был тяжелый, до чертиков тяжелый день. В Конторе, как именовали его ведомство подчиненные, наступили тяжелые времена. Распад страны и экономическая разруха не может не сказаться на работе таких ведомств, как Контора. Да, от нее зависит многое, но почему-то именно ее пытаются ужать, чтобы показать свои дружеские отношения с другими, более могущественными государствами. Тех, кто не мог себе позволить сидеть впроголодь, отпустили самыми первыми. Потом ушли настоящие профессионалы, те, кто не мог без боли переносить унижение своего государства. Фраза, сказанная одним киношным героем про то, что "за державу обидно", была для этих людей полна смысла. На какое-то время наступила эра некомпетентности. А что делать? В государстве было не самое компетентное руководство, у страны не хватало средств на содержание кадров, которые решают все, так получилось, что и в Конторе осели непрофессионалы-карьеристы, которые рассматривали работу в Конторе как средство получения должностей, причем в других, более прибыльных сферах.

Надо было как-то выживать, и в Конторе нашлись люди, которые стали искать способы для того, чтобы сохранить старые бесценные кадры. Их было не так много, но они оставались, были костяком Конторы, и рано или поздно, но к ним должны были прислушаться. Петр Корчемный был из молодых сотрудников Конторы. Молодых, но многообещающих. Он не был преисполнен летучего настроения, и рассматривал свою службу в Конторе как миссию, миссию служения Отечеству. Кроме того, он был отличным логиком, хорошо мыслил, знал три иностранных языка, и умел быстро находить общий язык с людьми. Терпеть не мог бумажной работы, но его непосредственный начальник, бывший комсомольский вождь "Красного Октября" и типичный карьерист, отрядил перспективного сотрудника как раз на бумажную работу – пусть не мешает.

А вот Константин Львович Переделкин был человеком совершенно другого полета. Он был одним из замов Первого, замов, не столь видных, но значимых. Он курировал достаточно узкое направление, но это направление по праву считалось одним из важнейших и целиком находилось во власти Переделкина. Три дня назад он вызвал к себе майора Корчемного и поручил ему список архивных дел, которые необходимо было раскопать, и с которыми надо было разобраться в самом срочном порядке.

Надо сказать, что Переделкин относился как раз к той небольшой когорте профессионалов, которые остались в Конторе, не смотря ни на какие тяжелые времена. Он скрипел зубами, особенно когда "дальновидные" профессионалы-недотепы от "большой" политики распускали спецназ, равного которому не было в мире, когда военное могущество страны катилось под откос, когда раздавались армии, ресурсы, территории... Скрипел, но дело свое делал. И за то, что таких специалистов осталось у государства считанные единицы, к его ворчливому голосу предпочитали прислушиваться. Хотя бы изредка, но прислушивались!

Да, у Петра Корчемного был действительно до чертиков тяжелый день. Началось с того, что его непосредственный начальник устроил подчиненному головомойку, а потом запретил заниматься поручениями, которые от него самого не исходят. Петр Евгеньевич умудрился вежливо возразить, что элементарная субординация и координация работы различных ветвей Конторы исключают такую постановку вопроса, за что грубо был поставлен на место, и место его теперь находилось непосредственно в районе общего санузла на этом же этаже.

После этого Корчемный получил от своего шефа кучу работы, которая заключалась в разборе никому не нужной архивной информации, которую, к тому же, сам Корчемный разобрал примерно три месяца тому. Маленькая месть абсолютно бюрократического толка. И все-таки он продолжал заниматься вопросом, который задал ему Переделкин. Он еще не понимал, для чего генералу понадобились эти документы конца тридцатых-сороковых годов, но раз была поставлена задача, то ее надо было выполнять. Странное задание, и все же Корчемный проработал его от корки до корки. Ну что же, с точки зрения теории и истории разведывательного дела, эти документы могли кое-что значить. Неужели старик хочет начать писать какой-то новый учебник либо инструкцию для своих подчиненных? Странно все это.

Майор Корчемный аккуратно собрал документы со стола, сложил их в папку и отправился из кабинета.

– Я к Переделкину, – сообщил он майору Снегиреву, с которым делил кабинет, Снегирев был личной креатурой шефа, поэтому на сообщение Корчемного ответил сомнительным покачиванием головой.

– Смотри, Корчемный, Вулакин не любит, когда один слуга служит двум господам одновременно...

– Не переживай за меня, Снегирев, я служу не Вулакину, я служу России, – неожиданно для себя выдал Петр.

– Ну-ну... – криво усмехнулся в ответ Снегирев.

Корчемный шел по коридору Конторы и ругал себя за тот пафос, который неожиданно вырвался из него, он не ожидал от себя этих громких слов, не ожидал и понимал, что они были чем-то вроде защитной реакции. Уж очень его достали за этих несколько дней и его шеф, полковник Сергей Сергеевич Вулакин, и второй сотрудник его отдела, капитан Виктор Авилович Снегирев. Казалось, что как только пришел в отдел, Вулакин взял генеральную линию на выживание независимого и слишком толкового сотрудника. Не слишком активный и слишком тугодумистый Снегирев казался Вулакину оптимальным исполнителем, который ни за что не подведет шефа и выполнит инструкции точно – от корки до корки. Главное, Снегирев не был Вулакину конкурентом, не мог его подсидеть и был совершенно безопасным. Хотя это мнение о Снегиреве было обманчивым, и возникало исключительно из-за его вида тупого крестьянсокго крепыша-тугодума.

Ему надо было подняться на два этажа вверх. Сначала вверх. Потом направо, почти в самый конец коридора. Вот он, кабинет Переделкина (кстати, остроумные сотрудники этот конец здания называют Переделкино). В струнку вытянулся адъютант генерала, открыл дверь.

Константин Львович Переделкин был рыхлым, крупным мужчиной, шестидесяти пяти лет от роду, его отечное лицо говорило о проблемах с почками, а пигментные пятна – о постоянных проблемах с печенью. Впрочем, для человека, уже двадцать пять лет страдающего сахарным диабетом, Константин Львович выглядел хорошим живчиком. Ему удалось не потерять зрение, избежать гангрен и проблем с сосудами, вот если бы давление не барахлило, то было вообще замечательно все, и диабет можно было не замечать. На столе генерала находилась кружка с заваренными травами. Официальной медицине старый генерал не доверял и последние десять лет своей жизни лечился у одного и того же травника. Каждый месяц пил новые травы, соблюдал диету и почти не употреблял спиртного. И при всей рыхлости своего тела, генерал Переделкин был человек с неуемной энергией и силой.

– Прошу, Петр Евгеньевич, присаживайтесь...

Корчемный неловко устроился на стул рядом с генеральским столом, чуть поправил положение тела, после чего раскрыл папку, показывая, что готов к докладу.

– Ваше общее мнение?

– От описываемых событий прошло почти полста лет. Если говорить с чисто теоретической точки зрения...

– Нет, давайте с чисто практической точки зрения посмотрим. Как вы думаете, насколько нам будет интересен фигурант этих дел?

– А разве они не умерли?

– Если предположить, что нет?

– Ну, с чисто теоретической точки зрения, наука ушла далеко вперед, вряд ли...

– Да, согласен, это так, на первый взгляд.

Переделкин встал, прошелся по кабинету взад-вперед, подошел к окну, отодвинул край шторы, как будто проверял, нет ли за кабинетом наружного наблюдения, скорее, в силу привычки, в этом здании прослушка этого кабинета была крайне маловероятна. Тем не менее...

– Петр Евгеньевич, на некоторое время вы переходите под мое непосредственное начало, переберетесь сюда, в Переделкино, кабинет 413 ваш, надеюсь, вы не суеверны?

– Наоборот, тринадцать – мое любимое число.

– Прекрасно. А сейчас я ознакомлю вас с сверхсекретным досье. На время проведения операции вы получаете очень высокий уровень доступа... Не сомневаюсь, что вы понимаете весь уровень ответственности. Это досье остается у меня. Ознакомьтесь с ним и немедленно сообщите мне резюме, но уже с учетом этих документов.

Корчемный начал читать документы, которых в папочке было немного. Но чем больше он читал, тем острее чувствовал, что волосы стают дыбом на его голове. Наконец, последний лист досье был перевернут. Петр почувствовал, что ему надо выпить воды, а еще лучше коньяку, но передумал, после чего немного нервно дернул воротник рубашки.

– Ну что? – генерал смотрел на молодого офицера с легким прищуром, мол, посмотрим, какой ты сообразительный...

– Ну, если то, что в этом досье правда... Ну да, простите, глупый вопрос... – Корчемный бросил взгляд на подписи, которые стояли под документами, понял, что сморозил несусветную глупость, но все прочитанное все еще не уложилось в его голове. После чего продолжил немного увереннее:

– Если существует хоть кто-то из фигурантов этого дела, который хоть как-то связан с этим досье, то, Константин Львович, нам обязательно надо достать этого человека. Кровь из носу...

– Правильно понимаешь, молодец. А теперь посмотри на эту бумажку...

Перед майором появился рапорт из Вашингтона.

– Что? Это становится интересно... Константин Львович, вы же представляете, насколько это может оказаться важным...

– Понимаю... И рад, что ты проникся этим пониманием...

– Наверное, это будет слишком дорогое удовольствие, Константин Львович...

– А это пусть тебя не интересует... Это моя проблема. Разрабатывай тему. Первое задание. Пройдись по досье и реши, как удостовериться что тот объект, именно ТОТ объект, который нас интересует...

– То есть, нас интересует идентификация личности?

– Вот именно.

– Понял.

– С предложениями жду сегодня. В двадцать два ноль-ноль. И просьба не опаздывать.

– Могу идти?

– Да...

И генерал Переделкин проводил взглядом нового сотрудника, ухмыльнулся, сложил папочку с сверхсекретным досье в сейф и задумался, глядя куда-то вдаль, сквозь стену кабинета, стену, на которой висел портрет президента России, человека, которому судьба уготовила трижды оказался победителем.

Глава третья

Вашингтонские искания

Вашингтон, округ Колумбия, Висконсин авеню

Над заграничной столицей Вашингтон висели черные тучи. Черные, тяжелые, несущие настоящий дождь, не мелкий затяжной, мелкий и нудный, а мощный ливень, который в один момент хлынет на землю и заставит всех мгновенно укрыться по офисам и закусочным, где к горячему кофе подают невиданной безвкусности гамбургеры... странно, так и не могу привыкнуть жрать эту гадость. Казалось, что погода точно соответствует настроению полковника Ивана Сергеевича Должникова, человека, который оказался на сложном посту в самое сложное время.

Должников посмотрел на шифровку, которую только что получил из Москвы. Это было неожиданно. Неожиданность же заключалась в том, что шифровка предназначалась только ему и зашифрована была так, что расшифровать мог ее только он сам. Применение личных шифров было крайне редким явлением в наше сложное время. Это говорило о сверхсекретности шифрограммы. Еще больше матерого разведчика поразил текст шифровки. Три предложения. Три вопроса, которые надо было задать при личной встрече человеку. Три ответа, которые являлись контрольными. И небольшая инструкция, которая давала четкие инструкции, что и как делать в любом из трех возможных вариантов ответов. И подпись генерала Переделкина, которая говорила о том, что срочность проведения операции не обсуждается.

Теперь предстояло обдумать, какими силами и средствами предстояло провести данную операцию. Ох, не к добру она данная... Сам кашу заварил, сам ее и расхлебывать буду. Только какими силами расхлебывать? Агенты, которые сейчас активны, наверняка, у Мюллера под колпаком, так не пойдет. Надо что-то придумывать... Может, просмотреть, кого можно расконсервировать? Кого? И стоит ли эта игра свеч? Есть такая вероятность, что стоит... И что теперь? Приказы не осуждаются. Обсуждаются только способы его выполнения. Так все-таки кого?

Должников подошел к сейфу, где лежали досье из резерва, те досье, в которых значились координаты законсервированных "до лучших времен" агентов. Их было не так много. Не так много, как хотелось. А что делать? За последние три года вербовка была нулевая. Так, по мелочи. Ну, например, вот этот, скорее всего не подойдет, нет, он на противоположном побережье, а мне нужен человек, который будет поблизости от нужного места. Нужное место? С этим как раз проще всего. Номер из города Абингтон, штат Массачусетс, это где-то в полустах милях от Бостона. Маленький неприметный городок. Значит, мне нужен агент, который... нет, из тех мест никого. А вот этот, нет, беру наугад. Глупости. Включи интуицию, интеллект, в конце-концов. Больше всего подошли две кандидатуры. Кого выбрать? Наверное, этот, нет, нет, нет, вот этот... все-таки журналист. Может быть, может быть...

Должников закурил, пытаясь взвесить все за и против. Все-таки агент был завербован двадцать два года назад. В советские времена. Кто знает, как он сейчас отреагирует? И сколько будут стоить нам его услуги? Если он, конечно же, согласиться. Слишком опасная игра. И слишком тяжело было рассчитать, как поведет себя тот или иной человек в новой обстановке. Раньше многие были завербованы по идеологическим причинам, а что сейчас? Ладно. Попробовать надо. И попробуем именно Любовника. Чем черт не шутит.

Наверное, судьба иногда улыбалась полковнику Должникову. И дело было не только в том, что Сергей Иванович удачно женился (дочка партийного функционера осталась и после распада Союза дочкой влиятельной фигуры), но и потому, что за свое отношение к своему делу полковник Должников заслужил того, чтобы судьба хотя бы иногда подбрасывала ему приятные бонусы.

Таким бонусом оказалось то, что агент Любовник оказался журналистом, который не только не бросил своей работы, а сейчас был никем другим, как главным редактором главной бостонской ежедневной газеты "Бостон трибьюн". Это же надо, перебрался из Филадельфии в Бостон, впрочем, по американским меркам, не такая уж и длинная рокировка, некоторые умудряются поменять побережья по пару раз на год.

Должникову продолжало везти и дальше: на контакт с агентом Любовник пошел без эмоций и истерик. И не отказался работать. Просто поставил простое условие: деньги. Ну что же, времена меняются. И когда полковник Должников получил ответы на вопросы, которые задал Любовник Старику (как стали именовать Дэна Кэрпентера в своих документах ребята военного атташе), он понял, что серьезно попал. Попал в настоящую переделку. За последние годы мы не проводили в Штатах ни одной активной операции. Всегда ограничивались сбором информации. А тут... А тут надо действовать. И действовать решительно.

И если америкосы нашу активность "просекут" проблем не оберешься! Видано ли дело, вывезти человека из Штатов, тем более, что он находится под наблюдением, пусть и не слишком серьезным. Конечно, это им будет как серпом по яйцам. Ну и что? Пусть под наш серп не подставляются! И тут вспомнил, что серп, как орудие государственного могущества, уже отменен, и ему стало на секунду грустно.

Сергей Иванович собрался, отвлекся от грустных мыслей, и сел за составление шифровки в Москву. Оставалось теперь ждать. А до того времени предстоит масса работы, предварительной, кропотливой работы, но без нее невозможно совершить ту миссию, которую запланировал центр.

Глава четвертая

Зубр бостонской журналистики

Массачусетс, Абингтон, городская библиотека

В работе каждого журналиста бывают трудные дни. Когда-то, уже пятнадцать лет назад Майкла Клиффорда, молодого студента, угораздило связаться с парнями, взгляды которых были не слишком популярны в американском обществе. Виной всему была Марта – молодая девушка, за которой Майкл тогда начал ухаживать. Она была дочкой кубинских эмигрантов. Горячая яркая мулатка вскружила голову молодому студенту из пуританской семьи очень быстро. У нее была смуглая кожа и правильные, совершенно европейские черты лица. А как она орала во время оргазма! И оргазм у нее следовал один за другим... Дикая штучка... Он не собирался жениться, но очень скоро интересы Марты Мартинесс стали интересами Майкла Клиффорда. А потом поехало. Кружок леваков, подозрения, любовники, странно, ему казалась, что Марта не такая как все, а она была не такая как все, потому что оставила Майкла и стала жить «шведской» семьей с двумя подругами, которые были ее намного старше, и одним парнем, которому едва исполнилось шестнадцать.

А завербовал его молодой русский, то, что это был именно русский, Майкл понял намного позже, но тогда он был уверен, что Ленин и Мао должны изменить что-то в их американском обществе, верил настолько, насколько могло верить его молодое американское сердце. Майкл согласился работать и тут же узнал, что его на какое-то время оставят в покое. Придет, мол, время, когда он понадобиться для великой цели.

Прошло время. У Майкла была семья и неплохая карьера. Конечно, многие его друзья достигли куда большего, но и ему жаловаться было не на что. И вот это время пришло. Майклу позвонили, произнесли условленную фразу, о которой тот уже успел почти что позабыть и назначили встречу. Бостон довольно таки большой город. Тут есть где встретиться так, чтобы не привлекать всеобщее внимание. Удивительно, но от дополнительного заработка (а он рассматривал это предложение возобновить старую тему именно таким образом, и никак иначе) господин главный редактор не отказался.

И сейчас он ехал в старенький городок Абингтон уже второй раз за последнюю неделю. Первое задание его удивило: поехать в городок Абингтон, встретиться с пожилым американцем, задать ему три вопроса, получить ответы и передать ответы нужному человеку. Старик, с которым он встречался, показался ему довольно странным. Пожилой сухонький старикашка лет под семьдесят производил странное впечатление: с одной стороны, он казался обычным городским сумасшедшим, таких можно встретить в любом городе десятками – они не опасны, отираются по остановкам и городским паркам, несут какую-то околесицу, постоянно погруженные в мир своих фантазий. Майклу казалось, что из его миссии ничего не получится, и старина Дэн Кэрпентер так и не ответит на вопросы, на которые ему надо было передать ответы. Но как только прозвучал первый из вопросов, как старичок преобразился. Маска самодостаточного идиота тут же исчезла с его лица, уступив место острому взгляду исподлобья. На все три вопроса Майкл получил три четких, коротких и точных ответа. Во всяком случае, Майклу показалось, что Дэн точно знает, о чем говорит. Вот только непонятно было, зачем это нужно русским?

Майкл точно передал ответы, узнал, что сумма аванса уже переведена на его банковский счет (какая-то издательская контора в Виржинии стала регулярно платить ему гонорары за несуществующие обзорные статьи), обрадовался, но через три дня, когда его попросили опять встретиться со стариком, удивился еще больше прежнего.

Он встречался со стариком, как и первый раз, в Абингтонской муниципальной библиотеке. Старинное здание в колониальном стиле с башенкой посередине было архитектурной достопримечательностью городка, не так давно его украсили несколькими скульптурами, одна из них, в виде ребенка, указывала на детскую часть библиотеки. Тогда, после первого звонка по телефону, Майкл удивился назначенному месту встречи, но прибыв на место, понял, что местная библиотека одно из немногих мест, где можно спокойно поговорить, не опасаясь того, что тебя кто-то заметит. Дэн Кэрпентер ходил в библиотеку регулярно, почти каждый день, в одно и тоже время, приблизительно в полдень. Второй раз Майкл приехал заранее, устроился за кипой местных газет, в том числе, бостонских (от "Бостон трибьюн", естественно, отказался) и стал ждать появления Дэна. Библиотекарь, пожилой мужчина с очками в толстой оправе выглядел настоящим архаизмом в этом, и так достаточно архаическом, заведении. Его звали Микки, и он ходил, постоянно втягивая голову в плечи, так, как будто ему вот-вот на голову свалится очередной кирпич.

Майкл успел пересмотреть все самые важные новости окрестных городков, в том числе криминальную хронику, даже собрался начать разгадывать кроссворд, как, наконец-то появился старик Дэн. Он был одет в мятый костюм старого покроя, в крупную полоску, в такой костюм сейчас никого добровольно не запихнешь, особенно молодых парней, чистую, но так же не слишком выглаженную, белую рубашку, а шею украшала крупная черная бабочка. В году пятьдесят третьем он выглядел бы настоящим франтом, но сейчас... В руке старик держал тросточку, надо сказать, что ходил Дэн только опираясь на трость, и, хотя к трости привык, и ходил с ней достаточно исправно, без дополнительной опоры он казался бы плохим ходуном.