Текст книги "Оружейник Тесла (СИ)"

Автор книги: Влад Тарханов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

И это не потому, что Жанна была глупа или свято верила всему, что ей говорят, отнюдь. Просто она была решительной женщиной. И приняв решение один раз, она уже не собиралась отступать. Может быть, Жанну можно было бы назвать фаталисткой. Она не поклонялась Фатум, но твердо верила в предначертанность судьбы. А еще абсолютно точно знала, что она талантлива, что сумеет пробиться. И сумеет сделать так, что о ней заговорят не только на листках бульварных газет.

Александр уверенно вел машину по практическому бездорожью: начиналась та часть села, которую Жанна ненавидела больше всего. Приходилось держаться за ручку над дверцей. А Жанна терпеть не могла ехать в такой неудобной позе. Саша же только усмехался, глядя, как молодая женщина нервничает, и не пытался ее успокоить. В конце-концов, назвалась груздем, полезай в кузов. Давай, девочка, взрослей... Это тебе не режиссеров соблазнять, тут уже игра идет по-крупному.

Черный лес, как называли его жители этого городка, остался справа. В лесу было злено. Осенью, когда деревья опадали и стояли голые, черные стволы, лес полностью оправдывал свое название. Но назвали его так не потому. Именно в этом лесу опричники царя Ивана Грозного вырезали всю семью бояр Колычевых, вместе со слугами и домочадцами. Трупы сожгли, пустив пепел по ветру. За это злодейское дело лес и прозвали "Черным". И только сотню лет назад стали в этот лес, пользовавшийся у народа дурной славой, ходить люди. Первыми его открыли грибники. Черные грузди и белые грибы росли в черном лесу в изобилии. В конце двадцатого века черная слава черного леса почти полностью стерлась из памяти народной. Осталось только странное название, которое многие связывали с чернотой этого леса в период предзимья.

А вот и дом, в котором теперь будет протекать часть ее жизни.

Она жестом попросила Александра оставаться в машине, сама же решительно направилась прямиком к входной двери. Прошла сени, чуть-чуть замешкалась перед тем, как войти в комнату, но только чуть-чуть, решительно толкнула левую створку двери, которая чуть-чуть скрипнула, открылась... И она увидела ЕГО...

Он сидел в кресле-качалке, одетый в не по погоде длинный плащ. Это был чуть выше среднего роста пожилой мужчина, суховатый, скорее всего, даже худой. Он был гладко выбрит, носил старомодную прическу с пробором строго посередине головы, был без очков, смотрел на вошедшую женщину спокойно и открыто, без всякой боязни. Жанна не могла рассмотреть цвет его глаз, скорее всего, из-за того, что в затемненном помещении зрачки его были очень большими. Возраст мужчины было сложно угадать: ему могло быть и под шестьдесят, и все восемьдесят с крючком. Скорее ни то, ни другое, но Жанна еще не могла так точно разобраться в этом сложном вопросе: как выглядит мужчина, она точно знала, что ему уже семьдесят один год. И это было ей вполне достаточно.

И тут неожиданно на Жанну напал приступ робости. Она осталась стоять в дверях и не могла сдвинуться ни на шаг. Жанна молчала. Она понимала, что пауза была достаточно несуразная, но раз уже взяла паузу, то продолжала ее тянуть. В конце-концов, нет ничего банальнее молчания, но нет ничего и многозначительнее, чем молчание. А Жанна прекрасно помнила, что умный человек, когда не знает что сказать, помалкивает.

Дэн тоже молчал. Он просто не знал, что сказать, и пытался остановить сердцебиение. Сердце бешено стучало. Стучало в висках, адреналин бродил по его кровеносной системе, заставляя бушевать гормоны со страшной силой. И все-таки он пришел в себя первым. Дэн набрал воздуху в грудь, произнес:

– Здравствуйте, Жанна.

Он старался говорить по-русски чисто, практически без акцента.

– Здравствуйте, Денис Федорович!

Голос Жанны заметно дрожал.

– Можно просто Дэн...

– Извините, мне даны точные инструкции.

– Понимаю...

Дэн опять замолчал, но не надолго

– Проходите, Жанна, не стойте в дверях.

– Да, конечно...

Жанна чуть сместилась влево, так получилось, что свет из окна упал ей прямо на лицо. На мгновение Жанне показалось, что он смотрит на нее как-то совершенно особы м образом... Неужели? И что теперь? Она находилась не то чтобы в смущении, она была немного растеряна, но, вспоминая добрые советы штатных инструкторов, старалась вести себя как можно естественнее. И все-таки ей было не по себе.

– Извините, Жанна, я должен убедиться, что вы это вы... Надеюсь, вы меня понимаете? Я думаю, вас должны были проинструктировать и по этому поводу.

– Да...

Просто ответила Жанна и стала раздеваться. Когда она осталась только в чулках и туфлях, Дэн неожиданно произнес:

– Тут достаточно... вот что, еще ушки... Если вы Жанна, вы должны знать, про что я...

– Да.

Немного резковато Жанна перебила Дэна, вытянула руки к ушам, отклеила скотч, дав возможность ушкам распрямиться так, как они того желали по природе своей...

Дэн смотрел на это действо молча, можно сказать, что с открытым ртом. Он сделал знак пальцами, Жанна поняла, и повернулась спиной, Дэн продолжал что-то рассматривать, что-то свое, одному ему известное и понятное.

– Так, это есть вы.

– Ну что, достаточно? – все так же раздраженно бросила она Дэну.

– Вполне. Вы можете есть одеться.

От волнения Дэн опять чуть напортачил с построением предложения, но Жанна на это не обратила никакого внимания. Она гордо развернулась к Дэну спиной, и, подхватив сложенную одежду, медленно направилась к дверям. Одеваться в присутствии мужчины, о котором она знала только одно – он теперь официально стал ее законным мужем, совершенно не хотелось.

Глава двадцать седьмая

Почему не спится генералу?

Москва. Лубянка. Контора. Переделкино.

Генерал Константин Львович Переделкин пришел в свой кабинет настолько рано утром, что, скорее всего, это следовало бы назвать поздней ночью. Было полпятого утра. Полученные по его линии, данные, не давали генералу спать. Он понимал, что эти данные требуют проверки и контроля, более того, они уже не совсем по линии его Конторы, их надо было бы передавать в совсем другое ведомство. Но что-то мешало генералу, что-то настораживало, что-то заставляло его уделить этим данным особое внимание. Это было что-то вроде интуиции, даже не интуиции, нет, что-то вроде предчувствия, предопределенности, которое возникало в очень редких случаях. И сейчас это чувство важности происходящего не давало старому разведчику покоя. Он подумал, стоит ли ждать до утра, решил, что все-таки не стоит. Набрал телефонный номер. Через пару минут в трубке раздался голос совершенно заспанного майора Корчемного.

– Слушаю...

– Вот что, Петр Евгеньевич, извини, что разбудил, да делать нечего. Собирайся и гони-ка сюда, в Контору, дело есть. Срочное.

Константин Львович понимал, что последняя фраза была лишней. Если в такое время вызывают, значит, дело действительно срочное.

– Понял, буду.

Корчемный был лаконичен до предела. В трубке раздались гудки отбоя. Генерал положил трубку на телефон, потом прошелся по кабинету, открыл сейф. Там было только несколько папок, тоненьких, с самыми свежими делами, которые генерал еще не решился пустить в дело или положить в архив навеки. То, чем предстояло заняться Корчемному, находилось в самой нижней и самой тонкой папочке.

Константин Львович вытащил папку, потом открыл коробку со своим стратегическим резервом. Там находились очень хорошие кубинские сигары. Этот сорт делали исключительно для кубинских руководителей. В качестве презентов эти сигары попадали и ему, генералу Конторы. Так сказать, результат обмена Контор любезностями. Из-за того, что отношения с Кубой стали в последнее время более чем прохладными, поставки настоящих кубинских сигар в Россию резко прекратились. А страсть к хорошему куреву осталась. То, что покупалось, было качеством значительно хуже. Поэтому эти сигары генерал Переделкин курил в самых крайних случаях, например, тогда, когда принимал какое-то важное решение. Вот и сейчас, дожидаясь приезда майора, Константин Львович предавался своей самой разорительной привычке: курению дорогих сигар. Кстати, эту коробку генералу подогнал через Петра Корчемного в качестве презента майор кубинской службы безопасности Рихардо Гомес.

Крепкий табак забирался в легкие, с каждым вдохом генерал чувствовал, что энергия переполняет его, мысли светлеют, все выстраивается в более-менее четкую схему. Итак, события последнего времени доказывают: против России идет целенаправленная игра, и цель ее – окончательно развалить государство. Кому-то было мало распада СССР, кому-то надо было сделать так, чтобы и от России, как от сильного государства, не осталось и следа. Ведь Россия – это не только и не столько правоприемница СССР, нет это наследница Российской империи, а это кому-то еще более опасно, чем империя Зла – СССР. Когда-то группа Збигнева Бжезинского считала Среднюю Азию мягким подбрюшьем СССР, считала, что именно оттуда начнется распад державы. Это потом оказалось, что рыба гниет с головы, что региональные интересы некоторых лидеров перевесят доводы разума, что кому-то покажется, что быть удельным князем лучше, чем думным боярином при сильном царе. Все решили деньги. БОЛЬШИЕ деньги. Плюс откровенная слабость и недальновидность руководства СССР. Но группа, которая тогда была группой Бжезинского, на достигнутом не остановилась. К ним присоединились еще несколько весьма влиятельных групп и весьма влиятельных лиц. И цель этих групп была простой: окончательно разобраться с Россией. Устранить конкурента США в мировом сообществе. И устранить окончательно. Россия, как мощная держава, способная противостоять США, должна была прекратить свое существование. И лучшим способом они выбрали самый надежный – парад суверенитетов. Только вектор воздействия изменился. Теперь главным козырем оппонентов России должен был стать Кавказ.

Переделкину казалось, что в майоре Корчемном он нашел не только своего преданного сотрудника, но и единомышленника. Именно поэтому генерал обрадовался, когда майор, гладко выбритый и подтянутый, вошел в кабинет.

– Вызывали, Константин Львович?

Это не был вопрос, скорее, это была констатация факта. От заспанного голоса не осталось и следа. "Молодец, даже без утреннего кофе обошелся", – решил про себя генерал, после чего открыл шкафчик, там стояла маленькая кофеварка, подаренная ему на пятидесятилетие сослуживцами. Переделкин забросил кофе, включил аппарат, который сразу же зашумел, нагоняя пар, повернулся к майору.

– Присаживайтесь, Петр Евгеньевич. Как обстоят дела с объектом Старик?

Корчемный понимал, что его вызвали не для того, чтобы получить информацию по такому рядовому поводу. Но с чего-то надо было начинать трудный разговор. Генерал предпочитал начинать его издали.

– Они были в контакте. Старик убедился в том, что это действительно она.

– Хорошо. Доволен?

– Да... Мне кажется, он сам не знает, как себя вести в этой ситуации.

– Вот как? И что?

– Считаю, нам нет смысла его торопить или дожимать. Надо, чтобы он абсолютно добровольно пошел на сотрудничество с нами.

– Вы правильно считаете, Петр Евгеньевич. Абсолютно правильно. Да, любим мы эти абсолютные фразы. Только надо понимать, что ничего абсолютного в этом мире не существует. Вы знаете, Петр Евгеньевич... У меня есть еще одно поручение... И поручение весьма щекотливое.

Генерал услышал, как щелкнула кофеварка, сигнализируя об окончании процесса кофеварения. Он повернулся, спокойно протянул руку, бросил в чашку с кофе кубик сахара-рафинада, положил маленькую серебряную ложечку, после чего протянул чашку кофе Корчемному.

– По моим каналам пришла информация, что наши старые... недоброжелатели... стали обращать повышенное внимание на район Чечни, я думаю, что очаг нестабильности будет район вокруг Чечни, Осетия, Дагестан, весь Северный Кавказ.

Корчемный пригубил кофе, продолжая внимательно слушать генерала.

– Очень сложная ситуация. Я подозреваю, что если передам информацию по обычным каналам в ведомство Аверченко, то... мы провороним ситуацию... Подозреваю, что даже в Конторе мы не можем доверять всем. Да... Сложные времена, Петр Евгеньевич. Особенно реформы. Вы понимаете, насколько стало сложно? Народ не принимает реформы правительства. Но это наше государство, наш президент, и наше правительство. Поэтому мы должны владеть информацией. Я не уверен, что эта информация на что-то повлияет. Немедленно. Но, чтобы строить какие-то стратегические планы, она нужна нам.

Корчемный кивнул головой...

– Ну что же, вижу, вы понимаете меня... Мы потеряли четырнадцать республик. Этому было хоть какое-то прикрытие. Но потерять еще какие-то части государства есть смерти подобно. В общем, ваша задача... Поезжайте в Чечню. Я знаю, у вас там есть друзья... Так вот... Соберите как можно больше информации. О главных действующих лицах в Чечне. Мне кажется, что именно Чечня, а не Осетия, и даже не Дагестан станет источником неприятностей. Нам с большим трудом удалось покорить Чечню в свое время. Но чеченцы остались так и не покоренным народом. Мне так кажется. Проверь предчувствия старика. Вот еще что... посмотри, там начинает расти такая фигура, генерал Джохар Дудаев. Присмотрись к нему. Выезжай немедленно. Никакой официальной командировки. У тебя отпуск. Ты действуешь на свой страх и риск. Надеюсь, тебе это понятно?

– Так точно!

– Хорошо. Пиши заявление об отпуске. Я его завизирую. И еще... Это – деньги на поездку. Никаких каналов связи. Доложишь по прибытии оттуда. Да, дело Старика буду курировать лично.

– Все понял.

– Тогда приступай. Действуй, сынок... действуй.

Глава двадцать восьмая

Новая я

Московская область. Домодедовский район. Колычево

Она ехала домой, в Колычево. Ее не было там ровно пять дней. Теперь она ехала, все еще не веря в то, что это уже позади. «Это» – пластическая операция, которую ей сделали в небольшой районной поликлинике в Подмосковье, сделали для того, чтобы навсегда избавить от самого большого комплекса, который преследовал ее всю взрослую жизнь. Теперь ее ушки были совершенно нормальными. Жанна ехала и все еще трогала аккуратно свои ушки, не веря новым ощущениям. Это было что-то незабываемое! Забыть о скотче, о ненавистном гримерном клее, просто жить, не обращая внимания на прическу, которая должна была постоянно прикрывать ее косметический недостаток. Теперь ее ушки становились ее достоинством. И еще... она не поверила, что такую операцию могут сделать так быстро и ювелирно у нас, в России... Она-то знала, что такая операция и стоит дорого, и повязку надо носить – две недели, а то и месяц, как минимум, а тут – на четвертый день снимают швы, а на пятый говорят: вы свободны! Где это видано? И еще они гарантируют, что результат будет положительным, если я не буду постоянно дергать себя за уши. Неужели все это правда?

Неожиданно мысли Жанны переключились на ее нового мужа. Дэн показался ей человеком не таким уж и старым, да, конечно, старым по годам, но полным еще сил и энергии. Она видела, что в его глазах отражается недюжинный интеллект и робела, потому что впервые не была уверена в действенности своих чар. Да, она могла расшевелить любого мужчину, но при этом предполагалось: любого сексуально активного мужчину, а что касается его, старика лет семидесяти, тут Жанна была не уверена настолько, что испытывала какую-то робость при общении с этим человеком. Этот было неправильно. Она не должна была робеть, но... робела... Это было неправильно, она не должна была ничего чувствовать к этому человеку, но чувствовала. Жанна покопалась в себе, и поняла – первое чувство, самое сильное, которое она постоянно испытывает – это неподдельный интерес. Удивительно, но ей интересно, действительно ли этот человек тот, за которого себя выдает, неужели он был знаком с великим Тесла, неужели он остался жив, в конце-то концов?

Жанна вытащила зеркальце и пудреницу, якобы, с целью попудрить носик, но носик ее интересовал мало... Она пристально оглядела ушки, убедилась, что ей удалось добиться многого. Теперь все выглядело настолько правильно, что ей стало даже скучно рассматривать себя в зеркальце. Ну вот, не угодить... то был дефект страдала, то исчезла проблем, так жалею, что потеряла оригинальность... Да какая там, к дьяволу, оригинальность. Вот, прет из меня такая дурость порой... И вроде бы не блондинка, а прет...

Жанна прекрасно знала свои сильные стороны, знала, чем брала мужчин, знала, что могла покорить их, и знала, что должна для этого делать. Это получалось у нее непроизвольно, она не тренировала свои способности, она действовала на уровне инстинктов. Таких женщин раньше называли ведьмами, потому что они слишком хорошо знали, какой магией обладает жаркое женское тело. Возможно, и она была ведьмой, но не той, которая варит отвары вонючих корешков в темной и затхлой землянке, а из тех, кто летит на метле в Вальпургиеву ночь на бал, потому как не видит себя нигде, как не на балу у Самого...

Этот дом и этот старик... неужели он может еще что-то? Жанна поймала себя на мысли, что думает о Дэне как о мужчине, причем интересует ее именно тот факт, может ли он что-то как мужчина или нет... Ей никто не навязывал никакого поведения. Важно не то, переспит ли она с этим старцем, скорее всего, это не понадобится... Нет, она должна найти к нему контакт, ключик, а как сделать это, Жанна пока еще понятия не имела.

А все-таки старческое тело... бррррр... Жанна вспомнила декана, потом еще одного продюсера, и еще... нет, тот был настолько отвратителен, весь в бородавках и каких-то больших бесцветных мешочках. Нет, от старческого тела с его вялыми возможностями никакого удовольствия не приходится ожидать.

Господи! О чем я думаю? Об удовольствии, действительно... Действительно... глупости...

Машина затормозила у дома... Стояла поздняя осень. Деревья уже почернели, отчего лес неподалеку действительно стал казаться Черным лесом. По небу пробегали не белые облака, а тяжелые свинцовые тучи.

Только бы не было дождя, только бы не было дождя... – подумалось как-то само по себе. Жанна вышла из машины, махнула Александру рукой. Тот молча кивнул, дал газу, из-за чего из-под колес вырвались тяжелые влажные комья земли, развернулся, немного неловко, еле вписываясь в ухабы местной дороги, и только после всех этих мельтешений начал набирать скорость, уходя в сторону Москвы. Завтра ровно в семь он будет тут, чтобы забрать Жанну и отвезти ее на учебу. Завтра – вторник... Значит, четыре дня учебы, а потом два выходных... Господи! Что же я буду делать в выходные?

Жанна решительно направилась в дом. Казалось, что за время ее отсутствия ничего в доме не изменилось. Дэн сидел в той же позе в том же кресле, в той же одежде, что самое интересное. Жанна смотрела на его неподвижную фигуру, казалось, что ее новый муж о чем-то думает, совершенно ее не замечая. Но это была неправильная мысль. Неожиданно Дэн протянул руку и произнес:

– Здравствуйте, Жанна, проходите здесь...

И он указал ей на стул напротив своего кресла

– Здравствуйте, Денис Федорович. – заученно протараторила Жанна. – После чего уже совершенно по-другому произнесла:

– Проходите сюда... ОК?

– Да, я понял что ошибся... Почему-то понимаешь, что ошибся, когда уже вернуть нечего есть нельзя. О! Я опять не так немного сказал...

– Денис Федорович, давайте договоримся... если вы будете извиняться за каждую неправильную фразу, мы так далеко не уйдем... Я буду вас поправлять... иногда, когда ошибка будет очень глупой, или нужно будет объяснить какие-то тонкости, ну не знаю... А вы будете слушать и не извиняться.

– Да, спасибо, Жанна... Знаете, я хотел вас немного спросить. Это не есть срочно, но есть очень важно для меня. Так?

– В принципе... Я слушаю вас.

– Извините, сначала еще нюанс – когда муж жене говорит "ты", когда "вы"? Это тот самый тонкость, о котором вы говорили.

– Денис Федорович, прошу вас, не волнуйтесь, вы, когда волнуетесь, сразу начинаете фразы строить неправильно. Ну же, договорились? Давайте пока что будем на "вы". Я знаю, что в английском языке нет такого обращения, а у нас есть. И "вы" намного более уважительно звучит, чем "ты".

– А "ты" немного есть интимнее?

– Не совсем. Иногда да, интимнее, иногда грубо или презрительно. Тут и начинаются нюансы. Одно слово не может играть какую-то роль. Имеет значение только сочетание слов. "Вы, Нина, дура", и "Ты, Нинка, дура" фразы совершенно разные по смыслу... А текст почти тот же самый. Но вас, Денис Федорович, интересовали отнюдь не эти нюансы, вы ведь не то хотели спросить, верно?

– Это есть верно. Абсолютно. Я хотел знать... почему вы... ты... согласились? Извините... мне это важно... есть какой-то компромат? Или они умеют уговаривать? Чем вас смогли заинтересовать настолько, что вы дали есть согласие? Вот эта операция? Это что, такая проблема есть?

– Извините, Денис Федорович, можно я вам задам вопрос, я бы хотела услышать на него ответ, а потом я скажу вам, как есть...

– Прошу вас...

– Почему вы выбрали именно меня? Откровенно. Что, других не было? Наши деки сейчас в ваших журналах на расхват. Заказывай любую...

– Откровенно есть откровенно. Во-первых, вы удачно сфотографировались. Очень сложно было бы вас замена сделать. Во-вторых, эти ушки, которые вы исправили – еще один фактор. Я читал про это, понял, что есть все возможности чтобы меня не обмануть. Но, главное – мне показалось, у вас есть характер... Вы были похожи на настоящую стерва... Капризная, взбалмошная. Я был уверен, что ты откажитесь... А вы согласились. Это не есть неприятно, но я есть не рассчитывал на так.

Жанна задумалась. Если быть честной, она и сама до конца не понимала ПОЧЕМУ она согласилась. Да, были намеки на какие-то возможности, но ничего обещано не было. Вроде бы ее и провели, а, может быть, она вытянула счастливый билет. Кто знает? И все-таки, как объяснить, почему она не поддалась мелькнувшей мысли отказаться от того разговора? Как? Любопытство? Чувство долга? Фи... Это так скучно... Наконец Жанна произнесла:

– Знаете, Денис Федорович... я не смогу сейчас это объяснить, наверное, на этот вопрос нет простого и четкого ответа. Давайте, сделаем так, вы немного поймете больше нашу жизнь, и мы к этому вопросу обязательно вернемся... Я знаю, что вернемся, он, действительно для вас очень важен, не так ли?

– Да, спасибо...

– И еще, я немного с дороги устала, я прилягу, а потом что-то приготовлю на ужин. Хорошо?

– Гут...

– Ну и превосходно...

Жанна подавила вздох облегчения, который уже готов был вырваться из груди и пошла в свою комнату... Там она упала на кровать и закрыла глаза. Сон пришел мгновенно.

Глава двадцать девятая

Торжественный ужин

Московская область. Домодедовский район. Колычево

Хорошо хлопотать на кухне, в которой есть все, о чем только может мечтать современная хозяйка. Жанна оценила и роскошную плиту, и дорогую технику, которая резала, готовила, да еще и посуду мыла! О стиральной машине, пусть «Вятке», можно было только мечтать. Днем с огнем! Большой холодильник. И весь набит едой. Это старался Саша. Он привозил Дэну продукты и был его связующей нитью с внешним миром. Кроме продуктов Дэн получал книги и газеты. Надо сказать, оперативность доставки его иногда пугала. Некоторые газеты он получал уже на следующий день, а некоторые книги еще до их официального выхода в свет.

Жанна проснулась с чувством, что отоспалась за всю свою жизнь. Это было совершенно новое чувство, такое не похожее на все, что она испытывала до сих пор. И тут Жанна поняла: ей не хватало городского шума. Тут, в деревне, было на удивление тихо и спокойно. Дорога из села в село, около которой располагался их дом, была не из самых популярных. Два раза в день проезжал молоковоз, собирать дань с сельских жителей, да шальная машина изредка пронесется со скоростью пятнадцать километров в час. А все остальное время – тишина. Тишина потрясающая, тишина, которой никогда еще не было в ее жизни. Нет, на дачах Жанна бывала, и не раз, иногда даже ночевала на даче, если было с кем и ради чего, но вот так, чтобы просто уснуть – не в пьяном угаре, а просто... Такого с Жанной еще не было никогда. Она проснулась, вобрала воздух ноздрями, чтобы почувствовать, как запахи этого дома переполняют ее новую комнату. И Жанна почувствовала, что запах этого дома ей положительно нравится. И тогда она встала, потянулась, как потягивается домашняя кошечка поутру, глядя на собирающихся на работу хозяев, мурлыкнула... нет, это у нее мурлыкнуло в душе. И после этого отправилась на кухню – греметь кастрюлями.

Сейчас Дэн ничего не читал. Он слушал, как на его кухне звучит абсолютно новая, доселе незнакомая музыка: там его женщина готовит еду! Надо сказать, что Дэн не купался в иллюзиях, он понимал, что Жанна к нему никаких чувств не питает, и, вряд ли будет что-то испытывать. Получалось, он получил от русских дорогую элитную шлюху в комплекте с домохозяйкой. Ну что же, и это на старости лет неплохо!

Жанна старалась изо всех сил. Она приготовила жареный картофель, так, как готовила мама – с чесноком и кусочками мяса, сделала салат, и протушила кубики говядины так, что они просто таяли во рту. Бывшему мужу Жанна никогда не готовила – там свекровь, Татьяна Тихоновна, безраздельно властвовала на кухне, и в свое царство никого не допускала. По ее мнению, готовить могла и умела только она. А все то, что приготовят другие, можно только выкинуть на помойку. Так и было, когда Жанна, по глупости и неопытности, приготовила мужу ужин. Все ее варево торжественно перекочевало в мусор, под крики, что это есть нельзя, и что у ее Игорька после такой пищи начнутся проблемы со здоровьем, и он такого не любит, как она, дура такая, не понимает элементарных вещей! Жанна быстро усвоила этот урок и на кухню заходила только чтобы перекусить что-то на скорую руку. А себе готовила только тогда, когда свекровь была на работе, и было немного свободного времени и настроения. Сейчас Жанна вспоминала, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. Поэтому пыталась блеснуть маленькими чудесами кулинарии.

После того, как все было готово, Жанна накрыла на стол, вытащила красивую новую скатерть, ей понравилось и то, с каким вкусом была подобрана посуда, кажется, учли все ее пожелания. В центре стола поставила два бокала на тонкой ножке и бутылку сухого молдавского вина. По ее искреннему убеждению, этот сорт вина мало уступал дорогим французским винам. Впрочем, кто знает, сможет ли Дэн оценить этот последний штрих их первого совместного ужина?

– Ужин подан! – сообщила она Дэну, который что-то читал в своем любимом кресле. Нет, он уже не раз вставал, даже переоделся к ужину. И Жанна не могла не отметить этот приятный для нее факт. Ее фиктивный новый муж оказался настоящим аккуратистом. Он зашел на кухню, удивленно поднял брови, и тут Жанна отметила еще один факт, для нее немаловажный. От Дэна совершенно не исходило запаха старости. Знаете, такой неприятный, тошноватый запах старости, плоти, которая распадается, запах залежалого тела. Этот запах появляется в доме, где живут старики, и исходит не только от них, этим запахом быстро пропитывается все в доме, даже его обитатели. И этот запах, который невозможно смыть, невозможно отбить никакими духами, запах, который был самым неприятным из предчувствий Жанны, этот запах отсутствовал совершенно! Жанна, которая всегда была очень чувствительна к любым ароматам, этот факт занесла в плюсы их совместного пребывания. Она вспомнила, как, то ли в отместку свекрови, нет, просто потому, что не могла по-другому, отправила в корзину все дезодоранты, одеколоны, жидкости после бритья, которыми мама снабдила своего сыночка. Она купила ему только те запахи, которые не раздражали ее нежный носик. Когда Татьяна Тихоновна заметила во время их совместного ужина, что от Игорька как-то неприятно пахнет, не может ли он пользоваться тем одеколоном, который она ему подарила, услышала ответ мужа, что это старье уже выброшено в мусорную корзину, Жанна испытала настоящее удовольствие. Она понимала, что ее бывшая свекровь страшно ревновала ее к сыну, и эта слепая ревность была такой яростной, что их брак был все равно обречен. Почему-то уходить на квартиру Игорь не хотел. Наверное, боялся, что его не смогут так хорошо обслуживать, как дома... Ну что же, теперь он бывший муж во всех отношениях. И все-таки что-то щемит, странно, я-то была уверена, что забуду его, как страшный сон. Все-таки это была часть ее жизни, и часть очень свежая!

Дэн уселся напротив окна, предоставив Жанне место напротив двери. Он сидел спокойно, но обстановку на столе оценил правильно. Ему старались создать домашний уют. Странно. Но ему было действительно приятно. Интересно, такого вина он не видел. Странная форма бутылки. Слишком приземистая. Со слишком тонким горлышком. И этикетка какая-то невзрачная. Интересно. Жанна протянула Дэну бутылку и штопор. Дэн осмотрел бутылку, увидел, что ее разлили в Молдове, в Комрате, странно, он ничего такого не слышал. Наверняка, какая-то местная дешевка. Вот и пробка вышла спокойно, без усилия, наверняка, вино было разлито совершенно недавно. Дэн разлил по бокалам. Жанна положила в тарелку салат, Дэн потянулся за хлебом. Тут, в России, он начал привыкать к ржаному черному хлебу. Жанна другой хлеб на стол не нарезала. Ну что же. Пора.

– За наше знакомство! – Дэн произнес это с чувством, но без особых ударений, не вкладывая в эту фразу никакого особого интимного смысла.

– За наш первый ужин! – раздался ответ.

Дэн прикоснулся губами – вино было в меру прохладным, сделал несколько небольших глотков. У вина оказался превосходный букет, легкий вкус и очень симпатичное послевкусие. Он удивленно поджал губы. Посмотрел еще раз на этикетку. Там почти не было медалей.

– Интересное вино. Оценил есть. Но марки такой никогда раньше не слышал.

– Это молдавское вино. Раньше Молдова была частью Союза. Сейчас там своя страна. Но их сухое вино по-прежнему, не уступает европейским аналогам.

– Могу сказать, что калифорнийские аналоги даже превосходит.

– Ну, это не все молдавские вина. Всякое продают.

– Интересно, как вы отираете вино для своей?

– Для себя. – автоматически поправила Дэна Жанна. – Методом проб и ошибок. А, если серьезно, то я смотрю на две вещи: бутылку, она должна быть проще, и на этикетку, она тоже должна быть простой, и не аляповатой.

– А-ля... как есть?

– Аляповатой – это когда много красок, и без вкуса. Что-то вроде рождественской елки...

– Гут...

– Интересно, почему не ОК, а именно "гут"?

– Привычка.

– Извините...

– Нет, нет, что вы... ты... Можете задавать вопросы... Мне нечего скрывать в моей жизнь.