Текст книги "Снежный барс (СИ)"

Автор книги: Влад Поляков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Что мне это давало здесь и сейчас? Направление то поначалу вроде как относительно мирное, хоть и весьма полезное. На самом же деле вся псионика, связанная с влиянием на сознание других, была реально востребованной везде и всюду, в любом государстве. Даже Гегемония Чистоты, на что плевалась ядом в сторону всех псионов, а своих держала буквально на цепи и в ошейнике шипами внутрь, вынуждена была использовать эту часть. По сути, жрецы Гегемонии из числа важных, проповедующих пастве свои безумные идеи, и были теми самыми псионами-менталистами. Двуличие? Несомненно. А разве кто-то вообще в этом сомневался? За исключением, конечно, живых болванчиков внутри самой Гегемонии, больше всего напоминающую секту неопределённой степени тоталитарности.

Тут, в Директорате, к псионике подобного рода относились… куда более мягко, особенно на начальных её стадиях. По ходу дела, имеющихся в мозгах Директоров извилин таки да хватило на то, чтобы не создавать внутри государства совсем уж тягостную для псионов атмосферу. Да и Совет псионов, он хоть и был ручным, прикормленным и практически безобидным, но мог и взбрыкнуть, почуяв угрозу для не столь и малой части себя любимых. Из этого следовало одно – пока не дойду до определённой грани развития – опасаться практически нечего. Разве что пристальное внимание начальства и прочих важных персон, ну так мне оно уже обеспечено по причине весьма высоких показателей псионики. В тени остаться не получилось бы, даже возжелай я этого. Правда подобного желания в моём разуме и не возникало, причём сразу по нескольким причинам. Но это уже отдельный разговор и уж точно не тот, в который стоит посвящать даже как бы самых близких моих тут знакомых.

Меж тем Саманта, пользуясь случаем, только что не через колено ломала Свирского относительно необходимости кончать страдать хернёй и начинать выполнять комплексы упражнений, способствующих скорейшему пробуждению пси. Тот вяло отбрыкивался, вполне резонно утверждая, что даже если он костьми ляжет, то навряд ли успеет до выпускного испытания. И вообще, это самое испытание куда важнее, поскольку от него в прямом смысле слова жизнь зависит. Потому он, Виктор Свирский, хочет отточить до предела возможного то, чем уже обладает, то бишь мастерство пилотирования своим «Попрыгунчиком». Ну а псионика… о ней он непременно задумается, но несколько позже, когда прямая угроза для собственной задницы исчезнет.

– От часа, а тем более получаса в день и ты не откинешься, и жопа твоя не разорвётся от натуги, – не принимала отмазок леди Меерштайн, в своей привычной, насыщенной руганью и нелестными эпитетами манере вдалбливая прописные истины в голову лентяя. – А будешь пытаться отмазать от того, что тебе же на благо и пойдёт, так я тебе сама задницу разорву, словно кружевное бельишко на шлюхе.

– Грозная… Больше, чем обычно.

– Потому что по делу, – не приняла шутливый тон и попытку съехать с темы девушка. – Не дури, Вик! Да, ты вряд ли успеешь пробудить псионику до испытания. Но и упражнений для ускорения пробуждения хватит, чтобы самые слабые, спящие возможности тебе начали помогать при боях. В Директорате об этом говорят вскользь, иногда и вовсе умалчивают. Зато в семьях, подобных моей, это не тайна. Как и многое другое.

– Сэм дело говорит. Не будь сам себе злобным падальщиком, – поддержал я Меерштайн, причём уже отнюдь не рефлекторно попробовал вложить в слова толику доступной мне пси-энергии. – Никто не заставляет тебя заниматься этим столько, сколько я. Но уж полчаса в день – не самая великая жертва. Выдержишь, не переломишься.

Вздыхает, кривится, но активной фазы возражения уже нет. Значит, будет хоть немного, через пень-колоду, но тренироваться. Помимо тренировок основных, которых и без того хватает. Кстати, о них.

– Ну что, леди и джентльмен. Как первые вполне себе нацеленные тренировки, успешно продвигаются?

– Да, – с энтузиазмом отвечает Свирский.

– «Ланскнехта» на более глубоком уровне осваиваю. Ищу лучшие варианты оружия и не только. Идёт, но хотелось бы быстрее. И уже до конца этого месяца нам придётся выбрать себе колосса. Сам знаешь, Рольф, эту дату заранее никогда не узнать. Сейчас она вот так вот образовалась.

Саманта хоть немного, а всё равно нервничает. Понимаю и её, и Виктора, про себя и говорить нечего. Коль уж осуществлён выбор колосса, то изменить его… нет, всё можно, только очень уж сложно и почти никогда в лучшую сторону. Свирский уже вон, на симуляторе играется с различными вариациями антигравов и движков, а заодно вознамерился перепрофилировать оружие своего лёгкого колосса. Каким образом? Убрать большую часть оружия ближнего боя, оставив единственный огнемёт или кислотную установку, заменив освободившиеся места и вес на иные единицы, способные укусить хотя б на средней дистанции. И не на ракеты, поскольку полагаться на них и их крайне ограниченный запас… Ну не для «Попрыгунчика» подобная ставка на единственный резкий удар. Хотя любители находятся, спору нет. Только они и Свирский – это две большие разницы. Тактики, им предпочитаемые, несколько иного типа. Он кое-чем уже поделился, пусть даже с предельной осторожностью, не намереваясь выкладывать большую часть имеющихся на руках козырей.

Что до меня – так «Ирбис», столь многими нелюбимый по причине излишнего – по мнению пилотов Директората – перекоса в сторону энергетического оружия во многом устраивал даже в исходной комплектации. Вместе с тем, ничего не мешало довести просто хорошую машину до машины, приближенной к идеалу на предельно малое расстояние. Для средней весовой категории, конечно. Ну так именно она в данный момент привлекала меня более прочих сочетанием достаточной вооружённости, маневренности, скорости и защиты. Универсализм – это отнюдь не ругательство, как считают некоторые Уж для предпочитающего бой в одну харю или с минимальной поддержкой меня так особенно! Успел и придумать кое-что, и даже предварительно проверить. Теперь ещё поработать на симуляторе не в одиночку, а в связке со Свирским и Самантой – как вместе, так и раздельно, как совместно, так и против каждого и обоих сразу. Лишних тактических схем не бывает, имеются лишь недостаточно отработанные. Осталось лишь донести до обоих крайнюю желательность именно таких тренировок. «Пакт о ненападении» по возможности и сопутствующий оному раздел колоссов по типам – это хорошо, спору нет, но всегда хочется больше, больше и, что характерно, для всех для нас троих полезнее. И даже на случай групповых боёв, в кои таки есть шанс вляпаться, даже на совсем паскудный расклад, при котором окажемся по разные стороны… есть у меня в запасе кое-что. Пока не до конца оформленное, но есть. Особенно если не изображать из себя лоха раскидистого и фраера ушастого в одном лице и правильно использовать имеющуюся на руках информацию, которой становится всё больше, больше и больше.

Глава 6

Врубить двигатели и резко взмыв вверх-влево, тем самым уйти от большей части выпущенных в меня ракет. И полный залп. Из всего оружия, сразу. Плазмоган, строенные лазеры на каждой из рук, да и две гауссовки, на плечевых турелях расположенные, улучшенные в сравнении с базовыми образцами, тоже в стороне не остаются. И всё это со стремлением попасть в одну точку, и так повреждённую.

«Сокрушитель», уже со сбитым силовым полем, с частично оплавленной бронёй, пытается огрызаться, однако… Ракеты кончились – последней партией меня только что приголубить пытались, но впустую – генератором сингулярности меня не приложить по причине далёкой дистанции. Вот и остаются плазмоганы – оружие хорошее, убойное, но я то в воздухе «танцую», а этот не шибко поворотливый тяжёлый «танк» на земле. А ещё… Кр-рак! Есть, пробил защиту, да в одной из ключевых точек. Правая нога колосса не просто частично повреждена, а окончательно утратила подвижность, вися мёртвым грузом, к тому же, если мне не кажется…

Нет, не кажется. Окончательно надломилась и теперь буквально болтается на одном честном слове. Наверняка матерном, но это отдельная песня. Лишить «Сокрушителя» подвижности, оставить как единственную мало-мальски пристойную возможность к перемещению включение антиграва и полёт на ракетных движках, часть из которых тоже не действует – это просто праздник какой-то. Местного значения, конечно, но и это радует. Равно как и Саманту с Виктором, которые на своих «Ландскнехте» и «Попрыгунчике» успели доколотить «Карателя» и «Кочевника».

Групповые бои, они такие. Сперва используются тактические схемы, а потом чаще всего общее сражение разбивается на индивидуальные поединки. Вот и на сей раз случился именно такой расклад. Наша группа из супертяжа, среднего и лёгкого колоссов противостояла супертяжу «Каратель», тяжёлому «Сокрушителю» и «Кочевнику», который вроде как считался средним со своими пятьюдесятью пятью тоннами, но проходил по верхнему пределу. Плюс ещё и заточка под выносливого универсала, пригодного к ведению затяжного боя. Правда вооружение, как по мне, несколько не аллё. Исключительно ракеты и автоматические орудия, ничего энергетического. Хотя силовой щит реально неплохой, да и вся вырабатываемая энергия шла именно туда, не распараллеливаясь между атакой и защитой. Улучшенный вариант «Раптора», без многих недостатков последнего, но вместе с тем заметно более дорогой в производстве и обслуживании.

Вроде бы неудачный расклад для нашей троицы, ан нет, всё было совсем не так печально, как многим могло бы показаться. Сперва резкий бросок вперёд Свирского на его «Попрыгунчике», на который поневоле отвлекалось внимание противника. Обстрел мной «Карателя», тем самым заставляя противостоящих пилотов обратить внимание и на моего «Ирбиса», тоже вполне себе маневренного, не собирающегося стоять на месте и тупо соревноваться в прочности силовых щитов и материальной брони с теми, у кого эти два параметра априори солиднее.

Отвлечение внимания на себя прицельным, но отнюдь не ёмким в плане трат энергии обстрелом. Причина? «Ландскнехт» Саманты, который, используя преимущества временно не обстреливаемого, подбирался и подобрался на наиболее выгодную для себя дистанцию, после чего как следует вдарил по «Карателю». А через несколько мгновений по этому сверхтяжу с его уязвимостью к атакам с воздуха долбанул и я. Вывести из строя не получилось, но вот «помножение на ноль» части его оружия удалось отменно.

Ну а затем… Сильное повреждение «Кочевника», отсечение от остальных «Сокрушителя» и поддавшийся азарту его пилот, вознамерившийся додавить одного скромного меня, в результате чего и получивший по полной программе. А обезноженного тяжа додавливать самое оно, особенно если вспомнить про то, что его коллег того, на металлолом пустить успели, пусть и не без потерь. Чем хороши групповые бои, так это возможностью координировать свои действия с действиями напарников, да и отслеживать состояние их колоссов тоже удается… в той или иной мере.

Свирский… опять нарвался, приняв на слабо бронированную грудь своего колосса-разведчика несколько очередей из автоматических пушек, которые и превратили до этого почти идеально работающий механизм в груду хлама, едва держащуюся в воздухе, да и по земле бегающую отнюдь не с прежней прытью. Меерштайн же, та относилась к своему «железному коню» куда как более бережно, стараясь рассчитывать имеющиеся резервы прочности с запасом, во избежание различных форс-мажорных ситуаций. Вот и получилось, что её сверхтяж хоть и словил некоторое количество попаданий уже после отключения истощившегося щита, но броня спасла, позволив отделаться лишь угробленным генератором сингулярности и парой двуствольных лазеров. Вроде как и серьёзные потери, но не для «Ландскнехта», утыканного стволами, что ёжик иголками.

Минус «Каратель», туда же «Кочевник», а теперь ещё и обезноженный «Сокрушитель», от которого я отлетел подальше, вне досягаемости его орудий. Нафиг мне риск, если можно чуть обождать. А вот когда приблизится Меерштайн, мы с двух сторон стреноженного врага добьём. Только вот…

– Вик, зар-раза, стоять! – рычит по каналу связи Саманта, останавливая не в меру раздухарившегося Свирского. – Не на твоей полураздолбанной леталке под залп «Сокрушителя» лезть. У него ещё остались работающие орудия. Уши надеру и яйца оторву!

– Сэм права, – подключаюсь я к «милой беседе». – Не привыкай к безнаказанности тренировочных поединков. – Тут тебе ничего не грозит, кроме разве что уязвлённой гордости и «вразумлений» от нашей эмоциональной подруги. А вот в реальном бою любая ошибка и всё, кердык-каюк.

– Но я хочу использовать все возмож…

– Это потом, – не даю Свирскому высказаться, потому как тягу к лишнему риску здесь и сейчас надо давить на корню. Особенно учитывая тот факт, что он реально склонен к авантюра, а также к переоценке собственных сил, равно как и возможностей «Попрыгунчика». – Сейчас просто оставайся в отдалении и дай нам с Самантой окончательно разделаться с «Сокрушителем».

Дальнейшее ворчание я даже слушать не собирался, ибо нефиг. «Ландскнехт» опять же подошёл на нужную дистанцию, чтобы взять «Сокрушителя» в два огня, не давая тому и тени шанса продлить бой. Хотя как продлить… Мы именно что и не стремились завершить сражение как можно скорее, предпочтя расстрел малоподвижного противника с дальней дистанции. Не в одни ворота всё пошло, конечно, но по итогу спустя четверть часа колосс противника взорвался. По ходу, детонировали остатки боезапаса, но это уже так, детали. И на этом всё, очередная симуляция была закончена победой. Оставалось лишь выбраться из капсул, прийти в себя, принять полагающиеся после таких вот встрясок малость расслабляющие нервы препараты, да как следует обсудить итоги ещё одного тренировочного раунда.

Да-да, именно тренировочного, ведь именно постоянно проводимыми учебными боями можно и нужно было готовиться к предстоящему последнему в Академии испытанию. Бои одиночные. Бои групповые. С кем? Уж точно не с кадетами одной с нами ступени и вообще местными кадетами. Это отнюдь не возбранялось и более того, настойчиво рекомендовалось, но мало кто пользовался подобным вариантом. Ведь тренируясь с возможным будущим противником, ты открываешь ему свои наработки, позволяешь лучше тебя узнать. Вот и нафиг кому такое счастье требуется?

Имелись и другие возможности. Если быть точнее – иные пилоты колоссов, как из парочки других Академий, пусть чуть пониже престижностью, имевшихся на этой планете, так и уже успевшие из этих самых заведений выпуститься. Они были даже более полезным вариантом. Правда присутствовала одна проблемка… финансовая. Каждый кадет мог занимать капсулу симулятора лишь определённое время, да и спаринговаться лишь с такими же кадетами. Варианты с ИИ? Не смешите мои тапочки, в них от этого дырки образуются! ИИ был под запретом везде. Никаких исключений из сего правила не было, и быть не могло. Слишком уж жестокий урок получило человечество, зато усвоен он был так хорошо, что память если когда и поблекнет, то через долгие, очень долгие века. Да и то при условии, что взбесившийся искусственный разум удастся добавить в относительно скорые по историческим меркам сроки.

Ну да речь не об этом, а о тренировках, нам столь нужных и важных. Хочешь больше предоставляемого минимума, да ещё с нормальными спарринг-партнёрами? Тогда изволь щедро заплатить за это. Вот тут, что и логично, опять вступали в дело деньги и связи семьи, к которой ты принадлежишь. Ну и то, достаточно ли хорошие у тебя с ней отношения. Впрочем… Саманта, как оказалось, была в несколько более выгодном положении, чем я представлял себе раньше. Она не собиралась просить о чём-либо свою семейку, зато имелись друзья её покойного отца, которые вполне могли помочь дочери своего погибшего друга. Те из них, конечно, которые в случившемся внутри рода Меерштайн конфликте сочувствовали Саманте, а не её матери и иным представителям рода.

Свирский? Ай, там всё было довольно печально. Рода как такового не было, да и в пилоты он должен был выбиться первым за вот уже много лет. Семья вроде бы и хотела помочь, но могла немногое, очень немногое. Что же до семейства Тайгер, родных моего донора… В какой-то степени мне повезло. В чём именно? Близких родных, то есть отца, матери у того не было. Точнее, не стало, а значит кое-какие средства были разделены между собственно Рольфом и его братом, пусть и оставались под управлением опекунов до совершеннолетия. Причины, по которым прошлый обладатель теперь уже моего тела остался сиротой? Банальная катастрофа. Только не самолёта или там какого-то наземного транспорта, а в открытом космосе. При переходе на сигнал приводного маяка случились «внезапные» помехи, в результате чего корабль вышел не в заданной точке. А чуть ли не вплотную к звезде. Результат понятен – выжить не удалось никому из экипажа и пассажиров.

С причинами прояснилось довольно быстро. Просто так подобное не случается, поэтому копали быстро, копали качественно. И обнаружили, какая именно шелудивая собака порылась в программном коде, долженствующем обеспечивать корректную работу приводного маяка. Диверсия, вестимо. Чья? Не кого-то из явных недоброжелателей Директората на государственном уровне. Тут с подобным было куда как более пристойно, нежели в оставленном мной родном мире/реальности. Видимо потому, что склонные к тупому и жестокому террору тем или иным образом канули в Лету. Большинство из них уж точно, особенно джихадисты и прочая плесень. Но появились другие… зато правозащитниками и разными толерастами не опекаемые по причине принципиального отсутствия в изменившемся мире подобных уродов.

Кто же были эти самые террористы новой волны? Сторонники, так сказать, «решения конфликта с искусственным разумом путём мирных переговоров». Подобных сторонников, едва только ловили, в зависимости от степени вовлеченности либо отправляли на пару лет в штурмовые отряды с использованием исключительно против «железок» на зачищаемых от тех планетах – а смертность там была ой какая немалая – либо, если успели замараться не просто в словах по дури своей бесконечной… Тогда банально пуля или плазменный импульс в башку, после чего тушку в крематорий, а пепел по ветру.

Откуда вообще брались подобные идиоты и откровенные выродки, учитывая понесённые человечеством огромные потери и до сих пор продолжающуюся войну против ИИ? О, тут отдельный и очень серьёзный разговор. Достаточно сказать лишь о том, что искусственный разум, он тоже не совсем дебилен, а некоторые изначально причастные к его не просто созданию, а продвижению чуть ли не во все сферы жизни оставили после себя потомков по крови и особенно духу. И это было…

Стоп, опять меня мыслями в дальние дали уносит, хотя успел уже и выбраться, и с Самантой и Виктором несколькими словами на автомате перекинуться. Задумчивость – это, конечно, по большей части полезно, но только если разумную меру блюсти. А у меня со всеми этими тренировками, освоением псионики и подготовкой к весьма проблемному испытанию совсем скоро шарики за ролики зайдут.

– Середина ноября уже, – вздыхал Свирский, когда мы уже выходили из корпуса Академии. – Колоссов себе мы выбрали каких нужно. Вон даже ты. Сэм, отхватила себе своего супертяжа и именно «Ландскнехта». Повезло!

– Везёт тем, кто сперва всё просчитать старается, – не приняла подобного посыла девушка. – Мы сперва просчитали варианты и понадеялись на лучший, готовясь сразу к нескольким. И запущенные тобой и Рольфом слухи-сплетни могли своё сыграть.

Это Меерштайн сейчас про вполне реальную опасность выбора супертяжей для одиночного поединка. Не против друг друга, а в случае столкновения с простым колоссом тяжёлого типа, но более подвижным и неплохо сбалансированным. Тот же пример «Карателя», уже оскомину набившего, да и «Катафракт» понимающему пилоту предоставит возможность найти и использовать уязвимые места. Следовало лишь напомнить кадетам одной с нами ступени про эти особенности. Напоминания же звучат куда весомее, когда они исходят от людей, нацелившихся на колоссов лёгкой и средней весовой категории. Да, нам могли не поверить – многие как раз и считали, что это Тайгер со Свирским воду мутят, вводя добропорядочных кадетов в заблуждение – но кое-что в головах у людей оставалось, заставляло задуматься в нужную нам сторону.

Результат, как говорится, налицо. Саманта ухватила своего «Ландскнехта» и теперь активно его осваивала уже по полной программе, не отвлекаясь ни на что иное. Разве что на репетиторство со мной в плане развития псионики. Первые шаги при освоении пси, они куда сложнее прочих, что бы ни говорили некоторые. О да, легко сделать их кое-как, но тем самым ты вобьёшь на уровень рефлексов не совсем верные связки воздействий, которые потом придётся долго и мучительно исправлять. А в общедоступных учебниках для псионов было… не совсем то, чему обучали в родах вроде Меерштайн. Да и если удавалось достать материалы действительно высокого качества… всё равно крайне желателен был тот, кто мог бы подсказать, поправить, уточнить вроде как малозначительные. Но на деле весьма важные нюансы.

Тут мне реально повезло. Или это результат не везения, а просто верно использованных шансов, которые витают вокруг большинства людей, но мало кто ухитряется ими воспользоваться? Лично я склоняюсь ко второму. Просто в этой жизни, в этом новом для меня мире шансов было реально больше. По ходу в качестве компенсации за куда более высокий уровень риска вокруг меня. Того риска, который я даже не выбирал – хотя будь выбор, я бы если что и сменил, так место… с Директората на Синдикат там или Империю Скульпторов.

Вот так вот, перебрасываясь фразами, добрались до здания нашего общежития, а по сути маленьких, но отдельных квартир. Реально уже успел привыкнуть к этой жизни, а всё равно в сравнении с тем, что называлось общагами для студентов в родных краях… небо и земля, право слово. Даже с какими угодно поправками на будущее. Тут ведь не в конкретном веке дело – с определённого момента развития точно – а в разуме и отношении. Даже грёбаный директорат со всеми табунами тараканов, галопирующими в головах его правителей, понимал, что если по скотски относиться к собственной элите, то бегство начнётся повальное. Ну или постепенное размывание этой самой элиты и падение качества оной. Да и всё это понимали, если не брать гегемонию Чистоты. Но там имелись иные факторы. И то регресс уже был заметен невооружённым глазом. Равно как по большей части экстенсивные пути развития… попыток продолжения развития сего странного теократического образования.

– Не желаешь присоединиться? – поинтересовалась Сэм у Виктора, хотя уже наперёд знала, что…

– Полчаса в день и это явно не сейчас. Я устал, я уже показал себя как крутой пилот и просто хочу спокойно развалиться на диване, врубить сериал и расслабиться. Это Рольф у нас помешался на самосовершенствовании. Даже учитывая всё то дерьмо, которое на нас надвигается.

И быстро так ускорившись, Виктор свалил по направлению к своей двери. Чтоб уж точно не догнали и не подписали на дополнительные занятия, которые, помимо прочего, ему реально тяжело давались. Характер несколько не тот, да и та самая слабая предрасположенность к псионике давала о себе знать.

– Раздолбай! – констатировала девушка без особых эмоций.

– Что поделать. У каждого свои недостатки… впрочем, как и достоинства.

– Побольше бы последних и поменьше первых, – проворчала Меерштайн, проходя в открытую мной дверь. – Упорства ему не хватает. Даже слабый дар можно и нужно развивать. Помню, Гуннар мне рассказывал…

Пока Сэм делилась со мной воспоминаниями из числа тех, которые не вызывали у неё неприятных ассоциаций, я успел и закрыть дверь, и приготовить нужное для наших тренировок. Да и про тонизирующую такую вариацию кофе не забыть. Нынешний кофе, подвергнутый неслабым таким генетическим усовершенствованиям, заметно отличался от привычного мне. Цвет напитка был такой же, а вот запах и вкус… Не лучше, не хуже, просто немного иные. Хотя я, как предпочитающий различные сорта чая, не такой уж великий специалист. В отличие от леди Меерштайн, которая таки да была, есть и наверняка останется записной кофеманкой. Дело вкуса, однако.

– Готов к новым охерительным свершениям?

– Были б они, эти самые свершения, – поневоле улыбнулся я, – растекаясь по креслу подобно амёбе и смотря на пышущую энтузиазмом дочь рода нехилых таких псионов. – До чего-либо серьёзного мне ещё топать и топать. И это со всеми моими, как ты и другие говорите, удачными стартовыми условиями. Сколько там должно пройти до действительно серьёзного применения пси-потенциала? Два года или несколько больше?

– Без того, что не запрещено у нас в Директорате – именно столько. А использовать химические стимуляторы… Они помогают сначала, но потом дают такой откат и очень нехорошие последствия, что я бы такое жрать не стала… если б имелся другой выход.

– Ну, насколько я помню, в той же Академии Пси есть целые курсы, посвящённые правильной подборке препаратов для развития псионики.

Невесёлый такой смех. Впрочем, вскоре сменившийся словами;

– Одни препараты слишком дороги. Между приёмом других требуется делать очень большие паузы, чтобы не получить те самые последствия. А изменения организма, способные сократить промежутки между приёмами и минимизировать вред… Б**дь! Они, ты не поверишь, тоже запрещены. А против законов не попрёшь.

Последние слова были явно сказаны как обязательная отмазка. Саманта с давних пор варилась в обстановке здоровой, а местами и не очень, паранойи, опасаясь прослушки везде, где её только могли установить. С её то прошлым удивляться подобной осторожности не следовало. Вот я и не удивлялся, вместо этого переведя разговор на нужную сейчас грань:

– Я тебя часто спрашиваю о своём прогрессе, но ты просто ускользаешь от прямого ответа. Не в частностях, как при работе с тренажером по раскачке объёма или концентрации оболочки, а именно что в целом.

– Не люблю давать оценки. Каждый должен сам понять…

– Бла-бла-бла… Вот как раз об этом я и говорю. И предупреждая возможные возражения – а у кого ещё мне спрашивать? Уж точно не у наших преподавателей, всех из себя таких правильных.

Намёк был весьма прозрачен. Я реально не хотел и не собирался показывать свой прогресс в изучении псионики. Хватит и того, что прошёл тестирование, которое уже сделало меня объектом для повышенного внимания. Предложение перевестись в Академию Пси, оно ж не просто так делается, да ещё с возможностью избавиться от риска выпускного испытания. К слову сказать, что доктор Линдер, что куратор нашей ступени, коммандер Штерн, изволили об этом напомнить. Штерн единожды, а вот лейтенант-коммандер уже аж три раза отметился, изображая из себя живую и говорящую напоминалку. Вроде как и без явного давления, но это говорило лишь о наличии достаточного количества мозгов в головах обоих офицеров, только и всего.

Я, вестимо, отбрёхивался вполне себе казённо-патриотическими фразами, хотя на деле всё обстояло иначе. Возможность не рисковать жизнью на этом клятом испытании? Очень привлекательно… на первый взгляд и для большинства. Зато, если как следует подумать и грубо выражаясь, прикинуть хрен к носу, ситуация становилась вовсе не такой однозначной. И я сейчас не про отказ получения официальной возможности пилотировать колоссов. Были для окончивших Академию Пси определённые возможности подтвердить и этот путь обучения, причём без действительно серьёзного риска. Тут совсем-совсем иные подводные камни наличествовали. Ох не зря Саманта опасалась туда поступать, подозревая, а то и реально зная, как там любят промывать мозги на предмет верности Директорату. Конечно, в открытых и даже как бы закрытых, нелегальных сетевых порталах, было самое разное. Но умеющий читать между строк и долгие годы живший в атмосфере тотальной брехни власть имущих неслабо так учится фильтровать тонны пустой инфы, в итоге получая несколько граммов реально ценных сведений. И вот это самое отфильтрованное что-то не шибко противоречило словам Саманты.

Мне оно такое надо, позволять пытаться копаться в своих мозгах ради «общего блага», «величия системы» и тому подобного ни разу не привлекательного бреда? Во-от, именно что на хер не сдалось подобное счастье! Так что только вот так, «частные уроки» у человека, который с большой степенью вероятности не станет проявлять какое бы то ни было рвение и рассказывать обо мне то, что кой-кому знать в принципе не следует. Директорат в списке моих симпатий стоял отнюдь не на первом месте и вообще был ближе к лидерству в другой стороне списка.

Саманта это понимала, но вот именно сейчас, после моих слов, это самое понимание явно перешло на более высокий уровень. Очередной сигнал повышенного доверия с моей стороны, равно как и энный намек, что ноль доверия у меня к классическому пути псиона в Директорате.

– Ла-дно, – протянула она, смотря на меня этак задумчиво и оценивающе. – Тебе хорошо даётся расширение пси-резерва, но ты это сам видишь. Это твоя сильная грань, используй её или потом будешь биться дурной башкой о стену, сожалея о пространном времени.

– Я и так стараюсь…

– Не перебивай, мать твою в жопу через три проворота! Я только начинаю, и не всё тебе понравится. Концентрация оболочки идёт похуже, но это у всех так. Типа всё хорошо и многие этим бы и ограничились, добавив только что про нейроактивность и как её повышать не простым пилотам, а именно псионам. Да ещё сказали бы заняться именно сейчас. А вот хер! Её нужно развивать после, первые полгода или вовсе год вообще минимумом обойтись.

– Почему?

– Скорость прохождения сигналов, в том числе и пси, по твоим нейронам в мозгу. Она связана с объёмом и концентрацией псионической энергии. И если её развивать наравне, то это откусит большой кусок от развития. Мы не в Стальной Гильдии, это там технократы создали интересные импланты. Даже Скульпторы им в этом завидуют, поскольку биозаменитель сравнимого качества так и не создали. И из-под их рук он не выходит, и из задниц не вылезает. Печалька, да?

– Для кого как, Сэм.

– Угу. Смотри, Рольф, нейроактивность для тебя сейчас вторична. А вот упражнения на тонкие воздействия делать надо. Эх… практики бы побольше. Да где её взять! Виктора разве что использовать?

Говоря про «тонкие воздействия», Саманта имела в виду не считывание эмоций, а попытки эти самые эмоции внушать. Осторожно, не грубо. Так, чтобы люди сами не понимали, откуда что берётся, им в той или иной ситуации не совсем свойственное.

Разговоры – это одно, а вот их подоплёка нечто совсем иное. Девушка намекала, что нужно искать таких людей, которые и к воздействиям подобного рода податливы, и в то же самое время не поймут некоторые маленькие нестыковки в собственном поведении, а даже если и заметят оные, то не догадаются, откуда таковые вообще взялись. Иными словами, выходы в город и общение с разного рода девицами не слишком тяжёлого поведения, которых легко можно закадрить.