Текст книги "Халява"

Автор книги: Виталий Держапольский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Виталий Держапольский
Халява

Пролог

Не знаю, откуда у меня появилось желание халявы, но что оно есть – бесспорно. Наверное, оно в какой-то мере присуще каждому здравомыслящему человеку. Кто-то хочет её больше, кто-то меньше. Но я никогда не поверю, что есть люди никогда не испытывающие этого желания – получить что-то, прикладывая минимум усилий, либо не прикладывая их вовсе. Ну скажите, кому из вас не хотелось, чтобы работа делалась сама собой, а денежки, тем временем, капали именно в ваш карман. Если не всем, то многим приходили в голову подобные мысли. Желание получить что-либо просто так, выросло в моем сознании не случайно, а именно из-за отсутствия этой самой халявы. Все, чего я добился и достиг в этой жизни (до того как со мной случилась вся эта бодяга), мне приходилось выгрызать собственными зубами, оплачивая достигнутое вонючим потом и кровавыми соплями, работая практически без выходных по одиннадцать-двенадцать часов в день за смешную зарплату. Я, как один персонаж из довольно-таки известной книжки (не помню какой, читал давно), который мечтал, что когда-нибудь он пойдет по улице и найдет свое счастье – толстый, набитый крупными купюрами кошелек. Кошелек я не нашел, но судьба подкинула мне на халяву такой чудный гамбит, что я до сих пор не могу прийти в себя. Жизнь моя перевернулась с ног на голову… Впрочем, давайте по порядку, а там уж разберемся. Хотя я так и не понял: получил я долгожданную халяву, или все, что со мной случилось чистейшей воды профанация, либо горячечный бред душевнобольного. Так или иначе, судить вам.

Глава 1

День, когда все произошло, ничем не выделялся из череды подобных ему безрадостных серых будней. «День сурка», как сказал однажды мой хороший знакомый. Он имел ввиду одноименный фильм, в котором главный герой надолго застрял в одном единственном дне, проживая его тысячи раз. Мой знакомый был прав: в последнее время для меня один день действительно, словно брат близнец был похож на другой. Эти дни мелькали перед глазами, сливаясь в один, в котором все идет точно так же, как и в предыдущем. Иногда я терялся в них, не мог вспомнить ни числа, ни дня недели. Только времена года вносили некоторое разнообразие в тусклую повседневную жизнь, да и то, выражались лишь в том, засветло ли я покину свое рабочее место, либо затемно, да еще, сколько одежек мне придется нацепить, чтобы преодолеть небольшое расстояние между домом и работой. Вот и в тот памятный день я, как всегда на протяжении нескольких последних лет поднялся в половину восьмого, быстро перекусил бутербродом с колбасой и сыром (времени, как и желания приготовить себе нечто существенное, не было), запил все это дело сладким горячим чаем и выскочил за дверь. На работе я должен был появиться к половине девятого, но, как обычно, опаздывал. Благо, что я работаю недалеко от дома – всего пару автобусных остановок, которые при желании можно пробежать минут за пятнадцать-двадцать. Что я и сделал. Без десяти девять я был уже на работе. Волей случая последние несколько лет мне приходиться работать старшим продавцом-консультантом в магазине бытовой техники. Зав. секцией мелкой бытовки, как по-старинке называл меня один из друзей. Работка конечно так себе: одиннадцать часов на ногах – приятного мало. Но зато не пыльная, да и в тепле зимой, с кондиционером летом. Это тебе не на уличном лотке вялиться (было и такое в моей практике). Да и зарплата до недавнего времени была приличная. Только к сегодняшнему дню от нее остался один пшик, годный разве только для поддержки штанов. На большее, увы, не хватает. Конкуренция, мать её ети! Магазинов подобного формата пруд-пруди. Так вот, работа не пыльная, но нудная. Кто когда-нибудь работал в сфере обслуживания, тот знает, каково это – удовлетворять потребности привередливого клиента. А таких с каждым годом становится все больше и больше. Нет, нормальных людей, с которыми работать приятно, конечно больше, но процент личностей, насмотревшихся западных кинофильмов и считающих, что продавец должен чуть ли башмаки им локтями натирать, униженно умоляя совершить покупку, растет. Эта категория покупанов почему-то забывает, что продавец то же человек, имеющий какое-никакое чувство собственного достоинства! Ну почему, почему мы не можем быть взаимно вежливы друг к другу? Почему… Впрочем это я уже отвлекся, накипело знаете ли. Итак: без десяти девять я подбежал к магазину и уткнулся в запертые на ключ двери.

«Надо же, неужели первый?» – мелькнула в голове мысль, оказавшаяся верной.

Развернувшись спиной к дверям, я с силой принялся долбиться в них каблуками. Металлические двери тряслись и гремели, прохожие с удивлением оглядывались, но мне не было до них никакого дела. Наконец замок щелкнул, входная дверь распахнулась, и на меня уставилась заспанная и помятая физиономия ночного охранника.

– Серега, чего шумишь? – недовольно буркнул он, пропуская меня внутрь.

– Ты на часы смотрел? – пожимая протянутую руку, вместо приветствия спросил я.

Охранник покосился на часы:

– У, блин, без пяти девять! А чо, ты первый?

– Ну, это я у тебя хотел спросить, – пробегая в торговый зал, ухмыльнулся я.

Охранник спросонья соображал туго, поэтому ответил минуты через две:

– Ну, наверное, опаздывают… Пробки ж везде…

Какие, на хрен, пробки в субботу? Но, впрочем, я не стал об этом задумываться. Забежав в раздевалку, совмещенную с расходным складом, я спешно принялся влатываться в свой рабочий камуфляж: бордовые штаны и жилетку – года два назад наша компания ввела внутренний стандарт на единый прикид для продавцов-консультантов. Дескать, клиенту легче находить в толпе продавцов, если их одежка будет такого же нелепого цвета, как пресловутые малиновые пиджаки братвы начала девяностых годов. Все это, конечно, так, но представьте себе, что случается с одеждой если её ежедневно, в течении двух лет таскать на себе? В итоге получаем застиранную робу, далекую от идеала. Ну да ладно! Следом за мной в раздевалку вломился Санек Маменко – мой подчиненный по отделу. И таких оболтусов у меня пятеро!

– Успел! – радостно заявил он с порога, взглянув на часы. – Ровно девять!

– Скажи спасибо, что сегодня суббота! – охладил я его пыл. – И директор выходной! Попал бы на пятихаточку штрафа!

– Ну, это для опоздавших! – нагло заявил Санек. – А я – вовремя!

– Ты трудовой договор читал? – прищурился я.

– Ну-у? – не понимая, куда клонит старший продавец, протянул Санек.

– В трудовом договоре сказано, что ты должен явиться на рабочее место за полчаса до открытия и приготовить его!

– Чего там готовить-то? – возмутился Маменко. – А сам-то, сам-то чего в полдевятого не пришел?

– Вот я и говорю, что повезло нам – Олег Сергеич выходной! А менеджер сам знаешь, раньше десяти-одиннадцати не заявится! А теперь давай в темпе в зал – двери уже открыли!

– Да иду уже я, иду! – Санек спешно натягивал засаленные форменные брюки, блестящие на заднице, накинул затертую жилетку с бейджиком и следом за мной вышел в зал.

На наше счастье в торговом зале в этот ранний субботний час никого, кроме заспанного охранника, не было – наша клиентура любит поспать в выходной. Столпотворение начнется часов в одиннадцать-двеннадцать, а до этого времени в магазин забегают лишь единицы, которым либо нужно убить время в ожидании очередной электрички, станция которой находиться в двух шагах от магазина, либо просто не спится, и делать нечего. Хорошей торговли в эти часы ожидать не стоит.

– Так, Санек, давай грузи комп и смотри изменения цен! – распорядился я. – Не дай боже, наше доблестное начальство опять ценники мутусило.

– Да задрали уже, уроды! – праведно возмущался Санек, пока компьютер выходил на рабочий режим. – То накинут сотню, то скинут, будто нам больше делать не хрен, как эти ценники резать и раскладывать! Занимаются мастурбацией, козлы!

– Ну, – философски заметил я, – нужно же им что-то делать. Показать, что и они не даром хлебушек с маслом трескают, аналитики хреновы!

– Лучше бы за описаниями товара на ценниках следили! А то такого понапишут… Вот, я тут оставлял тебе ценник, – Маменко передал мне помятую бумажку. – Передай менеджеру, пусть и он похохочет.

– Полка для холодильника, – прочитал я описание, – металлическая, с автопаром.

– Во-во с автопаром, – щелкая клавиатурой, повторил Санек. – Я задрюкался объяснять, что ошибся человек, описался! Каждый, кто прочитает, с вопросами пристает: это что, для быстрой разморозки нужно? Ну не хотят думать совсем! Какой, на фиг, автопар? И это, как говориться, не единственный пример.

– Ладно, накатаем жалобу, чтоб в следующий раз внимательнее были. Если еще где заметишь косяки, мне скидывай.

– Угу, – мотнул головой Маменко. – Вот козлы! Так я и знал! Да тут нам работы… К обеду бы управиться!

– Давай, печатай! А то народ пойдет – проблем не оберемся!

Вскоре подтянулась еще троица членов моей доблестной команды. Один за другим они старались незаметно прошмыгнуть в подсобку. Но куда им от меня было деваться – входная дверь под неусыпным надзором. Вид опоздавшие имели довольно-таки помятый, а когда я зашел за ними в раздевалку в воздухе витал ощутимый запах перегара.

– Ну что, босяки, опаздываем? – я демонстративно взглянул на часы. – Одиннадцатый час на дворе!

– Да мы это, – глядя в сторону мутными оловянными глазами, выдавил Мишка Потапов, – засиделись вчера… Ну и проспали…

– А я предупреждал, что этот ваш сабантуй добром не кончиться! В первый раз, что-ли, замужем? Знаете же, что с утра на работу, а туда же!

– Ну мы же вышли, – блеял Мишка, пытаясь пригладить ладонями растрепанные волосы. – Комар вообще, наверное, не придет… В хлам…

– Пипец! – выругался я. – С ним нужно решать по-другому! А вы, не смотря на то, что вышли, в зеркало-то себя видели? Как с такими рожами работать будете?

– Нормально! – выдохнул Потапов, обдав меня винными парами. – К обеду отойдем.

– У, зараза! А выхлоп? Небось, поправили с утра здоровье пивасиком? А, орлы?

– Поправили, – не стал отрицать очевидного Мишка. – Ты же не хочешь, чтобы мы с утра кони двинули в магазине? Ща жвачкой зажуем – никто и не учует!

– Задолбало меня ваше распиздяйство! Пора, наверное, по карману бить?

– Чего, Харину доложишь? – исподлобья взглянул на меня Потапов.

– Да уж, Олег Сергеич быстро такие вопросы решает – пойдете с лотка пирожками торговать! Живите, пока я добрый! Только меня эта доброта и погубит! Раком-то меня загибать будут!

– Серж, ты человек! Человечище! – радостно заревел Мишка, видимо пивасик начал действовать.

– В зал, уроды! Там ценников – тьма! Пошевеливайтесь! – по-отечески прикрикнул я. Они хоть и раздолбаи, но все-таки нормальные пацаны.

– Серега! – в подсобку заглянул Санек Маменко. – Выйди, там к тебе корефуля пришел.

– Кого еще принесло? – задумчиво буркнул я, выползая в зал.

Возле прилавка ошивался низкорослый пожилой субъект, с багровой морщинистой физиономией любителя «Зеленого змия». Завидев мою персону объект оживился, облизал потрескавшиеся оладьеподобные губы и, надувая пузыри из клейкой слюны, прошамкал:

– Сережка, друг!

После этого он схватил своими заскорузлыми грязными ручонками мою ладонь и принялся её трясти. Меня слегка передернуло: нет, любитель, это слишком мягко сказано – настоящий профессионал Бахуса, но я нашел в себе силы и приветливо улыбнулся:

– А, Федор, здорово, корефуля!

– Сережка, друг, ты один меня понимаешь! Поэтому я к тебе…

" Ко мне он! – мысленно усмехнулся я. – К кому же еще ты пойдешь?"

Федор – дворник нашего магазина, подрабатывающий на полставки еще в десятке мест, искренне считал меня своим другом лишь за то, что я всегда занимал ему денег на опохмел. Так уж получилось, что я никогда не отказывал этому, в общем-то, безобидному пьянчужке. К тому же Федор, как ни странно для синегала, всегда отдавал долги. А если и задерживал, то всегда считал своим долгом зайти и предупредить, чтобы я подождал несколько дней. В отличие от своих друзей, таких же пропойц, как и он сам, Федор пробухивал свои, кровно заработанные деньги, никогда не опускаясь до банального попрошайничества. За это я его уважал, если можно это определение применить к опустившемуся человеку. Дворник лечился от алкоголизма множество раз: зашивался, кодировался, сдавался в ЛПД и КНД, но проходил месяц-другой, Федор срывался и уходил в запой. Но, как ни странно, на работу он выходил даже подшофе, и делал её как положено. Поэтому и занимал я дворнику деньги в любое время. Без сотни-другой от меня не убудет.

– Занять? – спросил я дворника.

– Ни! – мотнул Федор головой. – Я же тебе еще должен.

– Отдать что-ли пришел?

– Ни! – опять замотал головой алкаш. – Пока нету! Как только зарплату дадут – враз верну, ты же меня знаешь!

– Тогда чего от меня нужно?

– Я тут с утра возле казино подметал, – заговорщически прошептал он. – Во чего нашел…

Федор разжал кулак, демонстрируя мне находку: на его грубой мозолистой ладони лежал невзрачный перстень-печатка из тусклого червленого металла, то ли серебра, то ли мельхиора. Ободок перстня и скоба были украшены арабской вязью. Центр – двумя треугольниками, входящими друг в друга и образующими шестилучевую звезду, в каждом луче которой был помещен непонятный символ. В центе звезды – большой зеленый камень, похожий на бутылочное стекло. Я взял перстенек в руки, покрутил его, пытаясь найти пробу, ведь даже на мельхиоре ставят соответствующий оттиск. Так ничего и не обнаружив, я вернул находку Федору.

– Бижутерия! – пренебрежительно сказал я. – Так, фитюлька!

– Не нужна? – искренне огорчился дворник.

– Да зачем он мне? Был бы еще золотой, а так…

– Подаришь кому-нибудь, – не унимался дворник.

– Кому? Хотя… Племяшу, может, подогнать? Он любитель всяких цепей и колечек с черепами, рокер недоделанный!

– Так возьмешь? – расцвел дворник.

– Ладно, – махнул я рукой, возьму! Доброта меня погубит! Чего хочешь за него?

Дворник вновь облизал губы и задумался, сложив их трубочкой:

– У… На шкалик дашь и нормально!

– Вот что, Федор, – произнес я, доставая деньги, – держи три сотни…

– Ни-ни! – замахал руками дворник. – Много этого!

– Ты мельницей не прикидывайся – бери, пока даю! И долг я тебе твой прощаю! Вдруг болт все-таки серебряный…

– Сережа, друг! – воскликнул дворник, пряча трясущейся рукой деньги в карман давно не стираной робы. – Ну, выручил, ну… А если все-таки не серебро? – неожиданно задумался он. – Тогда я тебе эти три сотни верну! Ты не сумлевайся!

– Не серебро, так не серебро! Мы с тобой в расчете! Ладно, топай, давай! Тебя уже, небось, корефули заждались?

– Ну, я побежал? – дворник преданно посмотрел мне в глаза.

– Ты еще здесь? – приподнял я одну бровь.

– Понял! Исчезаю!

Когда счастливый Федор вышел из магазина, ко мне подошел Санек:

– Чего там тебе на этот раз Федор сосватал?

– Да вот, болтяру притащил.

Я показал перстень Маменко.

– Раритетная вещица, – усмехнулся Санек. – Серебро?

– Да хрен его знает, пробы нет, – признался я. – В обеденный перерыв сгоняю в ломбард к Петьке. Пусть посмотрит.

– Ну-ну, – философски хмыкнул Санек и отправился раскладывать ценники.

Я примерил перстень на безымянный палец левой руки – печатка подошла идеально, будто по мне "шитая".

– Ну-ну, – тоже хмыкнул я, снимая перстень и пряча его в карман.

К двенадцати покупатели пошли валом, и я до самого обеда не вспоминал о своем приобретении. Быстренько перекусив, я решил не откладывать визит в ломбард, благо сие заведение находилось неподалеку – в ста метрах от магазина. Рулил в ломбарде мой однокашник по институту – Петька Панкратов. Если у меня возникали вопросы по драг. металлам я всегда шел к нему за советом. Он также прислушивался к моим советам, если собирался приобрести что-нибудь из бытовой техники. Такое вот взаимовыгодное сотрудничество. В ломбарде царила мертвая тишина и полумрак. За конторкой сидел Петька и что-то рассматривал в лупу.

– Здорово, Панкратыч! – бухнул я с порога.

– А, это ты, Юсуп! – обрадовался моему приходу однокашник, тоже назвав меня институтским прозвищем. Моя фамилия Юсупов, отсюда и Юсуп. – Заходи, покурим!

– Гляжу, скучновато у тебя. С клиентурой не густо?

– На хлеб с маслом хватает, и ладно! – отмахнулся Петька. – Всех денег все равно не заработать! Давай, проходи!

Мы прошли из приемной комнатушки в мастерскую, уселись на обшарпанные стулья и закурили.

– Ты какими судьбами? – осведомился Панкратов, выпуская в воздух струю сизого дыма. – Опять чего-то прикупил?

– Есть такое дело, – признался я.

– Я ж тебя предупреждал, если берешь что-нибудь с рук – зайди сначала ко мне! Я посоветую! А то опять дерьма хапнешь! Помнишь, как ты рандолевую цепуру вместо золота прикупил?

– Помню, – неохотно признался я. – Но в этот раз отдал три копейки, пропадут – не жалко!

– Ладно, показывай, чем прибарахлился.

– Вот, – я протянул перстень Петьке. – Посмотри, может серебряный?

– Нет, не серебро, – профессионально осмотрев колечко, заявил Панкратов.

– Барахло?

– Постой, может стоящая вещь. Сразу видно – старая работа! – сказал он, нацепив на глаз лупу. – Подожди-ка! – Петька скрылся в подсобке.

Его не было минут пятнадцать. Я уже начал нервничать – мой обеденный перерыв подходил к концу. Наконец однокашник вылез из конуры с озадаченным видом.

– Ни разу такого не видел! – признался он.

– Что?

– Повезло тебе, старина! Вещь неординарная, древняя! Изготовлен перстенек из самородной платины! – огорошил он меня. – А вот этот камешек…

– Бутылочное стекло, – хихикнул я.

– Угу, стекло… Настоящий изумруд! Правда хреново отделанный, огранка никакая… Но вещь древняя, редкая!

– И сколько он может стоить? – осторожно спросил я.

– Даже не знаю, – пожал плечами Петька. – Но если найти настоящего коллекционера, думаю, что около сотни косых сдернуть можно.

– Деревяшками?

– Какие деревяшки? Еврики!

Я сглотнул подступивший к горлу комок: шутка ли, сто тысяч евро?

– А ты можешь найти такого коллекционера? – прямо спросил я однокашника. – Бабки попилим!

– Пополам? – по-деловому осведомился Петька. – Дружба дружбой, а табачок врозь!

– Пополам! – не дрогнув, подтвердил я. – По рукам?

– По рукам! Только есть одна проблема…

– Какая?

– Вдруг он ворованный? Попасть можем.

– Того, кто мне этот перстенек сосватал, я хорошо знаю. Если спалимся, стрелку на него кинем. А колечко заберут – невелика потеря…

– Сколько отдал?

– В общем пятьсот рублей вышло.

– Да, пятихатка в наше время не деньги, – согласился Петька. – Зато в случае удачи поднимемся неплохо.

– Так давай, действуй! Тебе и карты в руки!

– Так, сейчас я твое колечко сфотографирую во всех ракурсах, – он вытащил телефон с мощной фотокамерой. – Полазаю в Интернете, размещу фотки на аукционе… А дальше – видно будет.

Он несколько раз сфотографировал кольцо под разными углами.

– Держи меня в курсе, – сказал я, пряча находку в карман.

– Ты это, не посей! А то плакал наш шанс!

– Шанс, он не получка, не аванс! – промурлыкал я. – Не ссы, Петюня! Будет как в банке! Ладно, мне бежать пора! До скорого!

– Вечером отзвонюсь, – сказал на прощание Петька.

Днем ранее.

Время в казино течет незаметно. Уловить его стремительный бег в этом заведении практически невозможно. В помещении нет окон, нет настенных часов, нет ничего, что напомнило бы азартному игроку о времени. Здесь все подчинено единственной цели – как можно дольше удержать клиента за игровым столом. Принцип «время – деньги» стал законом для заведений подобного рода, который неукоснительно исполнялся всеми сотрудниками казино. Крупье Николай Табакин выполнял это правило неукоснительно: вот уже несколько часов он не выпускал из-за стола группу малолеток – трех парней и девчонку восемнадцати-двадцати лет, весь вечер соривших в казино деньгами. Нужно признать, хорошими деньгами! На это уж глаз у Табакина был давно наметан – чай не первый год рулетку крутил. За три часа игры эта малолетняя компания умудрилась спустить почти двадцать тысяч зеленых! И останавливаться на достигнутом явно не собиралась.

"Халявное бабло, – размышлял Николай, – напарили где-то. Вон, как легко просаживают! Везет же лошарам! Нет, этого нельзя так оставлять!"

Он сделал знак напарнику, чтобы тот подменил его за столом, а сам стремительно покинул игровой зал. Он пробежал по коридору в административный корпус и остановился перед дверью кредиторов, ссужающих под бешенный процент деньги страждущим "продолжения банкета" проигравшихся в пух игровым. Они не требовали никаких документов или гарантий, но стоило только просрочить с возвратом долга… Рассчитаться практически невозможно! Каким способом кредиторы вышибали деньги с проштрафившихся должников, Николай предпочитал не задумываться. Он толкнул дверь и вошел внутрь. Хозяин кабинета – Стас, крепкий мужик лет сорока с жестоким волевым лицом, абсолютно лысым черепом, изломанными и сплюснутыми ушами профессионального борца, вальяжно восседал в глубоком кресле, закинув ноги на стол. Он курил, задумчиво глядя в окно. Его помощники: Карась и Толик, парни, лет по двадцать пять, тоже бывшие спортсмены, то ли боксеры, то ли самбисты, беззастенчиво дрыхли, развалившись на мягких кожаных диванах для посетителей.

– А, Калямба! – оживился лысый, увидев Табакина. Он явно скучал. – Заходи, покурим, – предложил кредитор.

– Стас, пошептаться бы, – сказал Николай.

– У меня от пацанов тайн нет, к тому же они дрыхнут, как сурки. Опять всю ночь в клубе бухали… Так что ты трави, про свое горе, не стесняйся!

– У меня за столом малолетки бабки спускают, – сказал Табакин. – Явно не кровные! Уже двадцать тонн скинули, а тормоза до сих пор не включают!

– Думаешь, напарили где-то?

– К бабке не ходи! – воскликнул Николай. – Я этих чувачков влет прокусываю, ты ж меня знаешь, Стас! Я хоть раз ошибся?

– Не было такого, – признал лысый, перебрав в уме все подобные случаи. – Предлагаешь пощипать?

– А то? Думаю, навар будет не хилый! И палева никакого – залетные малолетки, как пить дать, залетные! Случайно кинули кого-то, придурки…

– Ты точно уверен, что за ними никто не стоит? – перебил Табакина Стас.

– Да лошары они! Просто повезло, уродам! Грех такой случай упускать!

– Ладно, – почесавшись, согласился Стас. – Посмотрим на твоих малолеток. Если дело выгорит, получишь своих десять процентов.

– Пятнадцать! – неожиданно заявил Табакин.

– Это с какого перепугу? – прищурился Стас. – Ты-то ничем не рискуешь!

– Без моих наводок у вас не было бы ничего! – стоял на своем Николай. – А я до сих пор не ошибался! Риск минимальный!

– Хорошо, Колямба, – согласился Стас, – получишь пятнашку! Ты и вправду незаменимый работник…

Входная дверь неожиданно резко распахнулась, и в кабинет вошел молодой парень, один из той самой троицы малолетних оболтусов, просаживающих за игровым столом шальные деньги.

– Физкульт привет! – развязно произнес парниша, без приглашения падая в кресло напротив Стаса.

– Чем могу помочь, молодой человек? – излишне вежливо произнес Стас, убирая ноги со стола.

– Мне сказали, что здесь можно разжиться бабосами под процент. Ты, что ли, главный?

– Да, я директор кредитного отдела, – подтвердил Стас. – Только я, молодой человек, денег кому попало не даю! Босоты в городе хватает, бегай потом за вами, ищи…

– А я – не кто попало, – нагло перебил Стаса малолетка, цедя слова сквозь зубы, – и не в долг прошу, а под залог! Просто налички мало с собой прихватил, – строя из себя "делового", пояснил парень. – А ваши уроды, – он кивнул в сторону Табакина, – все бабки вытянули! Ну ничего, я еще опущу это казино! – мрачно пообещал он.

– Много слов, молодой человек, – холодно произнес Стас. – Вернемся к нашим баранам: что в залог?

– Вот, – паренек вытащил из кармана штанов изящное бриллиантовое колье и небрежно бросил его на стол перед Стасом.

– Занятная вещица, – произнес кредитор, рассматривая драгоценную вещицу. Если он и удивился, то вида не подал. – И сколько вы за нее хотите?

– Пятерка зеленью, и она твоя, – растягивая слова, вновь процедил парнишка.

– Пятерка, говоришь? – лысый задумчиво крутил колье в руках. – Вот что, пацан, – наконец принял решение Стас, – держи две штуки…

– Да она раз в десять дороже стоит! Это грабеж! – возмутился пацан.

– Ты дослушай сначала! – невозмутимо осадил малолетку Стас. – Возьмешь два куска, поиграешь, пока мой человек твою цацку проверит! Вдруг ты мне стекло впариваешь…

– Настоящие бриллианты! – набычился парнишка.

– Вот если настоящие – получишь еще три тонны! Ферштейн?

– Гони два куска, – согласился продавец. – Когда за остальными зайти? – В том, что бриллианты настоящие, пацан, видимо, не сомневался.

– Через полчаса, – произнес Стас, доставая из сейфа две пачки зеленых сотенных купюр.

Пацан сгреб со стола деньги и нервно засунул их в карман мятых брюк.

– Я зайду через полчаса, – буркнул он, выходя из кабинета.

Дверь громыхнула, разбудив спящего Карася.

– Че тут у вас? – охрипшим голосом поинтересовался вышибала, оторвав голову от подушки.

– Проснулся, морда? Клиент нервный дверью нашумел! – пояснил Стас, вновь закидывая ноги на стол.

– Может, пробить ему башку, чтобы в следующий раз не шумел?

– Сами разберемся! – отрубил лысый.

– А! – произнес Карась, падая обратно на диван.

– Ну, что я говорил? – довольно усмехнулся Табакин. – Напарили поцики где-то цацек и бабла.

– Похоже на правду, – согласился Стас. – Это камушки не меньше сотки тянут, а они их за пятифан скидывают!

– Я думаю, что это не единственная побрякушка, – сказал Николай. – Нужно их как следует тряхнуть!

– Согласен. Значит так, слушай и запоминай: сейчас вернешься за игровой стол, и, как только наш нервный поц свалит за бабками, постарайся выманить на улицу оставшихся малолеток. Понял?

– Не парься, Стас, – успокоил лысого Табакин. – Все будет в ажуре! Это ж лошары, корчат из себя крутых, а жизни-то совсем не нюхали!

– Ладно, нюхач, вали, работай! – повелительно произнес Стас. – Мне еще пацанов надо растолкать – времени в обрез!

– Я уже убежал, – Табакин поднялся из кресла и подошел к дверям. – Только не упустите их – чувствую, куш будет солидный…

– Слышь, умник, – разозлился лысый, – не учи! Лучше свою работу делай!

Николай выскочил в коридор и побежал к своему столу. Безбашенных малолеток лучше держать под контролем и именно за своим игровым столом. А то мало ли чего! Его опасения не оправдались: давешняя троица сопляков все так же тусовалась возле его стола.

– Спасибо, Жека, выручил! – шепнул он приятелю, занимая место крупье.

– Ну что, господа, продолжим? – риторически поинтересовался Табакин, поигрывая шариком от рулетки.

– Леха, на чё ставим? – произнес один из троицы, не тот, который продавал колье.

– Да мне по барабану, Сивый! Ставь на че хочешь! А если ума не хватает цифру придумать, у Ленки спроси, – скривил губы Леха. По всей видимости, он был в этой компашке за старшего.

– Ленок, ну подскажи номерок, – хохотнул Сивый.

– На красное поставь, – томно произнесла девчонка, хлопая длинными накрашенными ресницами.

– Ты че, дура? Я ж номер просил!

– А мне нравится красное, – растягивая слова ответила Ленка.

– Ставь, Сивый на красное! – посоветовал Леха. – Верняк!

– Эх, была, не была! – Сивый махнул рукой, высыпая на стол все имеющиеся у него фишки. – Все на красное!

– Господа, – официально произнес Николай, – ставки сделаны! Ставок больше нет! – Табакин отработанным жестом крутанул рулетку и запустил шарик. – Двадцать семь, черное! – объявил он.

– Ленка – кобыла! – выругался Сивый, наблюдая, как крупье сгребает фишки. – Говорили мне, послушай телку и сделай все наоборот! У-у, блин!

– А че я, я – ничо! – вновь томно произнесла девица, и не думая обижаться.

– Да ты по жизни ничо! – негодовал паренек. – На хрен только мы тебя с собой взяли? Все деньги спустил!

– Да не кипишуй ты, Сивый! Щас бабосов принесу! На вот, моими фишками поиграй.

Он ссыпал Сывому остатки разноцветных кругляков и вышел из зала.

"Пора!" – решил Табакин и вновь сделал знак напарнику, чтобы тот его подменил.

Выскочив на улицу, Табакин огляделся: в этот поздний час возле казино было пустынно. Только перемигивались светодиодами сигнализации припаркованные машины постоянных игроков. Кинув беглый взгляд на часы, Николай поспешил в зал. Подойдя к столику он негромко произнес, обращаясь к Сивому:

– Молодой человек, вас зовут на улицу.

– Кто?

– Товарищ ваш, тот, который вышел.

– Нафига?

– Да мне-то, откуда знать? – пожал плечами Николай. – Он попросил, я передал вам его слова.

– Ленка, ты поиграй…

– Нет, он просил, чтобы вы вместе подошли, – настойчиво вдалбливал Табакин. – Вы не переживайте, ваше место никто не займет! Я лично прослежу! Таких солидных клиентов мы уважаем…

Парнишка раздулся от осознания собственной значимости и сунул пару фишек Табакину.

– На чай! – по-барски произнес он.

– Премного благодарен! – чопорно поклонился Николай. – Только поторопитесь, вас ждут!

– Ленка, потом доиграем!

– Ну вот, – надула губки девчонка, – так хорошо сидели…

– Пошли, говорю, Леха зовет! Еще вернемся!

– Будем ждать, – в тон Сивому произнес Табакин. – Возвращайтесь!

Сивый схватил девчонку под руку, и они вместе вышли на улицу. Выскочивший вслед за ними Табакин успел увидеть лишь как Карась и Толик грузят в джип Стаса два безвольных тела. Никто из них не заметил в темноте, как из кармана брюк Сивого выпал на асфальт невзрачный перстень.

– Все чисто? – осведомился Стас.

– Чисто! – ответил Табакин, озираясь по сторонам.

– Мы погнали, – лысый врубил фары, джип выскочил на дорогу и через секунду скрылся за ближайшим поворотом.

– Вот и ладушки! – потер руки в предвкушении хорошей добычи Николай. А что она будет хорошей, он ни капельки не сомневался.

* * *

Леха пришел в сознание в каком-то мрачном подвале: сочащиеся влагой стены, обвалившаяся штукатурка, открывающая кривую кирпичную кладку, тусклая запыленная лампочка под низким потолком. Руки и ноги парня оказались примотанными скотчем к ножкам и подлокотникам старого, но еще крепкого кресла. Леха подергался некоторое время, пытаясь освободиться, но привязан он был на совесть. От бесплодных попыток лишь разболелась голова. Чувствовал он себя скверно, словно с большого бодуна. Он постарался вспомнить, как он попал в этот подвал, но в голове было пусто. Последнее, что он помнил, это как переступал порог кабинета кредиторов. И все, на этом воспоминания обрывались.

– Эй! – дрожащим голосом проблеял он. – Есть тут кто?

– Очухался, болезный? – Из темного угла под свет тусклой лампочки выбрался Карась.

– Ты кто? – испуганно произнес Леха. Спящего в кабинете лицом в подушку Карася он не разглядел, поэтому узнать своего надзирателя не мог.

– А какая разница? – Карась медленно приближался к жертве, сжимал и разжимал кулаки, демонстративно похрустывая суставами пальцев. – За свои делишки отвечать придется!