Текст книги "Солнышкин, его друзья и девочка в тельняшке"

Автор книги: Виталий Коржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 9 страниц)

– Будет дорога, будет хороший проводник. Только, пожалуйста, надень Танюшкины сапожки и не забывай повторять слова Гвардеича, очень полезные слова! – сказал старик Жень и, помахав ладошкой, исчез в земле.

Светка проснулась у погасшего костра. Кеды ее дымились. Напротив покачивались шесть огоньков женьшеня. На ветке висела высохшая тельняшка. А из леса выходил мокрый от росы Моторыч.

– Что, срочно бегал по туалетным делам? – весело спросил Ветер. – Нечего было лопать сразу по десять мышей в один присест!

Но Моторыч пропустил эту неуместную шутку мимо ушей. Никого лопать, тем более в один присест, он не собирался. Правда, ему было немного неловко за то, что вчера вечером он чуть не оота– вил маленького мышонка на тонущем острове. Но зато теперь кот возвращался из леса с тем самым спасенным малышом и самым внимательным образом прислушивался к его попискиванию. Мышонок выдавал удивительную информацию.

Во-первых, он попахивал свежей нефтью, Во– вторых, он знал, где нефтью пропахла вся земля! Д в-третьих, он дружил с человеком, который угощал его остатками сухарей, корками сыра и даже последними кусочками шоколадки. А недавно полез в карман и вздохнул:

– Извини, брат, больше у Гречухина, кроме комаров, ничего не осталось. Гречухин думает обо всех, а до него никому нет дела..,

Светка хотела крикнуть: «Как никому?», но взмахнула рукой и вдруг сообразила, что рука сжата в кулак. Она разжала пальцы и замерла: на ладони переливался разными лучиками прозрачный камушек, который она подняла с земли в недавнем сне! Это следовало бы обдумать, но сейчас было не до того и, сунув находку в карман брюк, Светка все-таки крикнула:

– Как это никому?! К нему летят, его ищут, а он: «Никому!»

– Ничего себе! – покачало боками Облако, а кот сказал:

– Кажется, нам некогда. Этот малец знает дорогу и волнуется: Гречухин очень хочет есть.

– Так в дорогу! Немедленно в дорогу! – сказала Светка. Она натянула тельняшку, вспомнив, что среди ночи накрывала ею дрожавшего тигренка. Наверное, поэтому ее никто не стащил. Потом хотела надеть кеды, но, осмотрев, отбросила в сторону и надела бывалые Танюшкины сапожки. Наконец помахав Женю и сказав очень полезные слова Гвардеича про беду и дуду, экспедиция отправилась следом за маленьким проводником, А сзади экипажа тихо зашустрил грязный рыжий шакал.

Никто не обратил внимания, как на место, где он недавно крутился, вдруг вернулся Моторыч, подобрал известную связку ключей – от всех хранилищ! – и, догнав товарищей, сунул ее в Светкин рюкзак.

ВПЕРЕД, БРАТЦЫ-СВЕТЛЯЧКИ!

Сначала лес был просторным, высоким, и двигаться по нему было приятно. Облако даже могло переброситься словечком с встречными сородича– ми-облаками. Кто-то из них торопился в турпоход, кТо-то в небесное кругосветное плавание, и все удивлялись тому, что наблюдали рядом с собой.

Они не раз встречали в полете и самолеты, и воздушные шары, и даже спутники Земли. Но чтобы облаком, на котором висела связка рыбы И спасательный круг, управляли кот и какая-то девчонка такого никто из них еще не видел, да и представить не мог.

Однако скоро все эти встречи и разговоры кончились.

Откуда-то сыпанул заблудившийся снег, грохнул гром, хлынул ливень. Седокам пришлось с Облака спуститься и спотыкаться за мышонком в черной чаще на еле заметной тропе. Сучья впивались в руки и лапы, ветви царапали и хлестали ходоков, а Облаку даже вверху пришлось ворочаться с боку на бок, чтобы совсем не порвать бока, и выплескивать вниз лишнюю воду.

Ветер изо всех сил старался помочь друзьям: он то обдувал, то раздвигал ветви, но они сплетались все упорней и злей. Неожиданно сбоку из мрачного болотца потянулись вверх какие-то изогнутые острые обломки, и Ветер охнул:

– Гиблое место! Кладбище! Это же бивни мамонтов... Видно, здесь когда-то погибло целое стадо...

У Светки по спине побежали мурашки, и Моторыч, вскарабкавшись на Облако, сбросил Светке на плечи противопчелиную куртку Гвардеича.

А мышонок все бежал, катил впереди себя какую-то луковицу для Гречухина и умудрялся попискивать:

– Вперед! Где слону гибель, там крохе дорожка. За мной, за мной, за мной!

Но лес стал таким черным и жестким, что друзей обволокла липкая, колючая мгла. Казалось, дальше идти было некуда. Ветви цеплялись за всех, и на тропе то и дело слышалось:

– Это ты меня цапнул?

– Да это ты мне влепил!

– Я думал: это туман...

И вдруг откуда-то снизу раздался вопль Моторыча:

– А-а-а! Я сва-а-а...! – И голос пропал.

Это потомок пушкинского кота, не думая, где лево, где право, шагнул напрямик и полетел в бездонный провал.

– Моторыч! – крикнул Ветер. – Моторыч, где ты?

Он бросился следом и разогнался лететь до дна, но сквозь тьму разглядел вцепившегося в какой– то куст приятеля. Кот висел на ветке и еле ворочал языком:

– Вот тебе и «пять минут»! А тут тысячу раз по пять...

Ветер стал дуть ему под пышный хвост, чтоб легче было висеть, а если упасть, то надежней приземлиться. И ободренный поддержкой друга, Моторыч, хоть и держался из последних сил, усмехнулся:

– Видел бы сейчас Александр Сергеевич, в какие ситуации приходится иногда влипать ученым котам.

Вдруг он приблизил ухо к стене, прислушался и хотел крикнуть: «Нефть! Там нефть!», но его остановило ворчание:

– Видел бы Пушкин, во что влипло я...

Это Облако подставляло Моторычу драный бок, на котором так и пузырилась черная болотная жижа, в которую предстояло прыгать коту.

– Столько грязи и никаких законов, – вздыхало Облако, выбираясь из провала.

– А у грязи свои законы: чем грязней, тем лучше! – сказал кот. Он был возбужден, но услышал, как где-то рядом Ветер лопочет: «В этой речке утром рано утонули два барана», и кашлянул:

– Брось ты наконец эти мурзилкинские стишки. Тут не до шуток!

– Подумаешь, мурзилкинские} – возразил Ветер. -Был бы жив Пушкин, он принес бы в «Мурзилку» свои лучшие сказки.

– «Был бы жив, был бы жив», – всплывая на облаке, продолжал ворчать Моторыч. – А что ж ты его не защитил , не бросился к нему на помощь? Ты ведь жил тогда...

Обиженный Ветер вспылил:

– Да будь я тогда рядом, я б за него всю свою вечную жизнь отдал! Я даже за тебя, лохматого, только что чуть не сломал шею!

Это было совершенной правдой. Моторыч прекратил пререкания, и сразу стало слышно, как чавкают в трясине Танюшкины сапоги и бормочет Светка:

– Ой, чуть не наступила на громадную лягушку...

– Принцессу или Василису? – пропищал мышонок, которому мать успела нашептать немало человеческих сказок.

– В сказках что ни лягушка, то Василиса или принцесса, а на деле что ни принцесса – Вруля или лягушка, – вздохнула Светка.

Но сейчас перед ней сидела очень полезная и добропорядочная квакуша: она глотала огромное количество комаров и только что преградила Светке дорогу, чтоб та не угодила вслед за Мото– рычем. Да и Танюшкины сапожки оттолкнули ее от пропасти. И Светка, шлепнувшись на пень, про себя чертыхнулась: «Ну, чертов туман, ну чертов овраг! Тьма и мокрота! Хоть бы капелька

света... »

Она потянулась в карман за платком, и тут в руку ей что-то толкнулось, потеплело: сильней, сильней, сильней. Свётка раскрыла ладонь, и вместо зажатого во сне камня на ней засветился зеленоватый светлячок. Такой яркий, будто в нем работала крохотная веселая электростанция.

Шакал, подскочив, попробовал сбить его хвостом, но Светка подняла руку выше, и светлячок запылал еще ярче.

– Смотри, еще один! – удивился кот. – Да их здесь целая эстафета!

– Поспешил родственникам на помощь, – сказал Ветер.

«Действительно, настоящая эстафета светлячков!» -подумала Светка, а светлячок согласно подмигнул, как своим: «Так держать, братцы– светлячки!», снялся с ладони и поплыл впереди экипажа.

САМЫЙ НАСТОЯЩИЙ ГРЕЧУХИН

Впереди экипажа поплыл светлячок, и сразу стало видно, что перед ними по тонкой, как нить, тропинке топает быстрый отряд мурашей, возможно, тех самых, которых спасла Светка. Последним, стараясь не отставать, высоко поднимал лапки самый маленький. Он тоже прокладывал своим спасителям дорогу.

Плыл светлячок, топали муравьи, торопился мышонок, который держал в зубах луковицу таежной лилии для голодного Гречухина, а идти становилось все трудней. Моторыч снова едва не угодил в яму. Сапожки у Светки скользили и тоже спотыкались, но, чувствуя дорогу, все тянулись вперед и повторяли: надо пройти, надо пройти!

Спотыкался даже Ветер, но все насвистывал себе и друзьям: «Дуй в дуду, дуй в дуду, дуй в дуду!» и посматривал на Светку: «Не сдаваться! Мы в тельняшках!»

Начальница экспедиции не позволяла себе сдаваться. Она оглядывалась на друзей, вспоминала и отца, и земляка, который одолел несколько горных вершин и все океаны! Да и Солнышкину в Антарктиде случалось куда трудней! Но, главное, она брала уроки у самой себя, сама себе давала уроки и твердила: «Левая нога – вперед! Правая – не отставай! Левая как правая, правая как левая. Только вперед!»

А сзади пыхтел и клацал зубами маленький шустрый шакал. Он тоже спотыкался, но подпрыгивал и хохотал, когда спотыкались другие. Его волновали запахи скорой добычи, и глазки у него заранее кричали: «Мое, мое, мое!»

– Здесь для шакала в самый раз, – ухмыльнулся Моторыч.

И Ветер согласился:

– Ему приятно, когда все на четвереньках – урчат и цапают. Тогда и самому не стыдно цапать и урчать, урчать и цапать.

Но в этом случае и Ветер был не очень прав. Моторыч-то не цапал! Он шел и думал: и на четырех лапах можно жить так, чтоб никто не называл тебя шакалом.

Мышонок на своих четырех лапках тоже не цапал и не урчал, а все нес другу луковицу, а мураши ползли и ползли.

Вдруг все остановились.

Облако охнуло: «Ох ты, кажется, я насадило на лоб крепкую шишку!» Оно заслушалось и налетело на что-то очень твердое.

Впереди лежала придавленная бурей ель. Корни ее крепко держались за землю, а согнутую верхушку держала сломанная береза.

– Привал! – пропищал мышонок. Припрятав луковицу, он побегал вокруг деревьев и деловито принялся за привычную для него работу. Маленькие острые зубы торопливо застрочили по веткам: дз-з-з, – и в стороны полетели березовые и еловые опилки.

Помочь в этом деле Моторыч не мог. Вот если бы электропила, тогда другое дело! А так он только давал советы, с какой стороны ветки тоньше, где пилить удобней, и поднимал повыше присевшего отдохнуть светлячка. А Ветер покачивал листву, слушал, хорошо ли поскрипывает дерево, и похваливал мышонка: «Молодец, малыш!»

Наконец дело подошло к концу. Работы оставалось на минуту-другую, и тут, желая опередить всех, шакал прыгнул на подпиленное дерево. Раздался треск, верхушка ели рванулась ввысь и подцелила шакала, так что он, клацнув зубами, закачался на хвосте среди самых верхних веток.

Светлячок сделал над экипажем прощальный круг, помигал и исчез. Кот замурлыкал: «Пять минут, пять минут». Впереди открылась просека, а за ней поляна, над которой что-то клубилось и звенело.

– Конец дороге! – заверещал прискакавший по верхушкам леса Борька.

Ветер хотел крикнуть «Ура!», но поперхнулся н стал вертеться и дуть, разгоняя комариную тучу.

Светка думала увидеть с Облака нефтевышку, но никакой нефтевышки не было. Ей показалось, что впереди не палатка и даже не шалаш, а настоящая медвежья берлога, и сидит возле нее, в ушанке и ватнике, облепленный комарами медведь с перевязанной щекой.

Неожиданно Мотор Моторыч увидел по краям поляны черные лужи и, подпрыгнув, заорал: «Нефть!», а маленький мышонок, опять тащивший луковицу, громко пропищал: «Здравствуй, брат!»

И вся компания, не обращая внимания на кочки, бросилась вперед, потому что там сидел на пне самый настоящий Гречухин, и терзали его самые настоящие комары.

А ОНИ ЛЕТАЮТ!

– Вот это здорово! – воскликнул Гречухин, увидев такой экипаж. – Вот это здорово!

Но, к удивлению гостей, геофизик даже не встал. Уже несколько дней он сидел и возмущался:

– Лодыри! Профессор, доктор наук без движения, без сна охраняет открытые богатства, а они не хотят тронуться с места. Уже давно стояли бы нефтяные вышки и давали людям тепло!

Указательный палец левой руки профессор держал в земле, а правой что-то записывал в тетради, лежавшей у него на коленях. В это-то время он и увидел перед собой Облако и девчонку, которая так размахивала тельняшкой, что разлетелись комары и засияло солнце.

– Вот это здорово! – повторил профессор. – А я уже три дня и три ночи не могу даже встать.

– Почему? – к удивлению Гречухина ясно произнес кот.

– Сдерживаю нефть, чтобы не ударила в небо фонтаном, а другой рукой тороплюсь написать учебник, чтобы знали, как эту нефть лучше употребить.

– А мы к вам как раз за нефтью, – сказала Светка.

– За нефтью, ко мне? – удивился вросший в землю, как женьшень, Гречухин. – Значит, я кому-то все-таки нужен?

– Еще как! – крикнули все разом.

– Вот это да! Твердил, твердил, что здесь море нефти – никто и слышать не хотел. И вдруг такая делегация! А как же вы узнали?

– Мишкин сказал!

– Мишкин – надежный человек, – обрадовался Гречухин. – С ним бы здесь давно целый городок шумел!

Светка уже готова была пообещать, что, как только достроят Борщикленд, Мишкин обязательно приедет, но Гречухин спросил:

– А как же вы сюда добрались?

– На Облаке, – объяснила Светка.

– И я привел, – пискнул мышонок.

– Ну, это ерунда, детские сКазки! – рассмеялся Гречухин. И хотя девчонка спускалась к нему с Облака, сказал: – На облаках девчонки не летают.

– Летают, – проворчало Облако.

– А я говорю: не летают! – обиженно вскрикнул профессор. – Я же не ребенок, а все-таки доктор наук.

«Наверняка доктор наук думает, что и коты не летают, не плавают и даже не могут говорить», – подумал Моторыч и твердо сказал на настоящем сказочном языке:

– А они летают, и девчонки, и коты. И без всяких сказок, а на основании научных физических законов.

– Ну, немного сказки, а все остальное – чистая физика, – пропел Ветер. – Летают. Особенно, когда людям нужно. А им очень нужна нефть!

– Так берите! – Гречухин вдруг взмахнул руками, и в лицо ему так и брызнул нефтяной фонтан. – Сколько вам нужно? Ведро, бочка, две?

С высокой ели понеслось тявканье:

– Моя, мой-я, мой-я-я-я!

А Светка сказала:

– Нужна вся! – и выложила доктору наук всю возмутительную историю.

– Какое безобразие! – пискнул простывший Гречухин. – Я тут тону среди моря нефти, жую одних комаров, а какой-то шакал лишает людей тепла и света! Это возмутительно!

Болтавшийся на елке шакал снова попытался крикнуть: «Моя!», но подавился комарами, а внутри у доктора наук что-то заурчало, заныло и он смущенно сказал:

– Извините, это у меня, кажется, от голода.

Мышонок немедленно взобрался с луковкой к

нему на колени, а Моторыч быстро спросил:

– Вы пирожки любите?

Очень, – признался Гречухин и вежливо, еще не веря, спросил: – А что, у вас есть пирожки?

Моторыч лапой подтянул Облако за спасательный круг и достал ученому два припасенных пирожка. Один – с повидлом, другой – с кальмарами.

– А с капустой случайно не найдется? – спросил Гречухин, потому что с детства очень любил с капустой, и тут же начал уплетать протянутые котом пирожки, так как и с кальмарами, и с повидлом тоже очень любил.

А Моторыч отыскал толстый сучок и крепко, по-флотски, вогнал его в нефтяную дыру, чтобы освободить палец Доктора для других полезных дел и, конечно, дабы не проливалась нефть. Старый моряк не мог допустить, чтоб так бесхозяйственно пропадало нужное людям и, бесспорно, котам топливо.

НУЖНО ЧИТАТЬ

Подкрепившись пирожками, доктор сказал:

– Сказка, да и только! – И вдруг озадачился: – А как же вы все это собираетесь доставлять? Это уж никак не сказочное Дело! Сначала надо превратить нефть в горючее – в мазут, бензин, керосин, солярку. А для этого необходим сложный процесс, называемый в науке перегонкой...

– А что это такое? – спросила Светка.

– А нужно читать книги, – строго сказал профессор, – а то сидеть у телевизоров умеют, летать на облаках могут, а читать как будто нет! Откройте любую энциклопедию, возьмите в любой библиотеке и все узнаете!

Однако, вспомнив, что рядом с его поляной библиотеки пока нет, ученый предложил:

– Впрочем, давайте для пользы дела я прочитаю вам коротенькую лекцию, – и вдруг крикнул ускользающему с поляны Ветру: – Куда же вы?

Но тот был уже далеко. И пока Гречухин читал Светке, ученому коту и вздремнувшему Облаку настоящий научный доклад, Ветер смотался за перевал в дальний таежный поселок и влетел в окно библиотеки. Затем на глазах у нескольких случайных читателей сам собой на стол лег толстый том энциклопедии, пролистался, из него сам собой вынулся лист и торопливо удалился за гору в сторону непроходимой тайги.

А через полчаса рядом с доктором наук, который только и сказал: «Бог знает что творится!»,

Ветер протянул Светке вырванный лист, получил очередной выговор: «Опять взялся за старое?» – и тут же пообещал: «Честное слово, верну на место! Ведь для пользы дела».

И начальница экспедиции прочитала уже знакомые членам команды слова: «Бензин получается путем перегонки нефти и разделением ее...»

– Ну и как вы это осуществите? – взмахнув свободными теперь руками, спросил ученый, и Светка озадачилась: «Действительно, как?»

– Подумаешь! – выдохнул Ветер. – А мы, ветры, на что? Гоняем от берега к берегу через океаны волны, поднимаем к небу облака и самолеты, испаряем сгоряча целые озера! Привычное дело!

И, зависнув над черной лужицей, разгоряченный недавним полетом, он завертелся смерчем. Лужица стала испаряться, светлеть, и вверх потянулась светлая золотистая ниточка.

– Давай искру, попробуем! – кивнул Ветер Моторычу.

Но кот зловеще зашептал:

– Не смей! Хочешь всех спалить?

Он однажды горел среди океана и знал, что такое пожар. Моторыч даже зажмурил глаза, чтобы из них не выскочила ни одна искорка. Но, пошмыгав носом, заверил друзей и доктора:

– Бензин! Сказочный бензин!

И впервые спросил:

– А как же все это перевозить?

– Ну и ну, а еще технарь, машинист! – удивился Ветер.

– Да своим транспортом и методом всасывания, – сообразила Светка и по-приятельски погладила Облако.

– Что, – усмехнулось оно, – опять дырочкой в правом боку, как молоко? Ну что ж, было подлодкой, спасателем, молоковозкой, побуду и бензовозом...

– Ты согласно? – обрадовалась Светка. Она б согласилась на все!

– Так для людей, для флота, для маяков, – вздохнуло Облако.

– Для Патефоныча, для Борщика, для Мишкина, для детей! – подхватил кот.

Правда, Облако призадумалось:

– Вот только горючего много, а я одно...

Но скоро сказало:

– Конечно, если подумать, то что-то, может, и получится.

«Так думай, тугодум!» – чуть не выпалил Ветер и был рад, что сдержался.

Облако действительно задумало кое-что интересное.

КОЕ-ЧТО ИНТЕРЕСНОЕ

Возможно, кто-то помнит, как недавно вечером, отправляясь на поправку, Облако решило покачаться на свободе и набрело на длинную вереницу сородичей. Одни шли по небу, как великолепные парусники, другие – словно белые верблюды... Они шли и раздумывали, куда бы им направиться – в какой-нибудь ближний круиз или в дальнее кругосветное плавание.

Облако рассказало им свою удивительную историю, пожелало счастливого пути, и они тоже кивнули на прощание: «Лети, набирайся сил. Может быть, в обратный путь поплывем вместе!»

Теперь многие из них направлялись обратно и посматривали с любопытством вниз. Некоторые узнавали подстриженную под мальчишку девочку: она когда-то погладила их. Другие вспомнили Облако и кота. Вот к ним-то на дипломатически дружеские переговоры и отправилось Облако.

– Очередная глупость, – сказал вслед ему Гречухин. – Как это облака будут договариваться? Люди и те договориться не могут! Одни сказки, никакого научного подхода к делу!

Странно, но ученый все-таки не понимал того, что понимает любой мальчишка и любая девчонка: в сказке все прекрасно умеют говорить на понятном всем детям сказочном языке.

А между тем разговор там состоялся очень неплохой:

– Ну что, друзья, плывем к океану вместе? – спросило Облако.

– Конечно! – дружно ответили облака.

– Так, может, и хорошую работу для флота сделаем вместе?

–Ну!

– Прихватим с собой бензинчика, солярки, керосина, отвезем и детям, и морякам, и Борщику.

– Пачкаться? – проскрипели некоторые беленькие, как пудельки, облачка и потихоньку заюлили в сторону.

– Так после хорошей работы можно хорошо искупаться в океане и стать еще чище! – пропел подоспевший на помощь приятелю Ветер. – Зато какое доброе попутное дело! – лихо присвистнул он.

И многие согласились:"

– Попробуем!

Скоро привычные к работе облака одно за другим подплывали к скважине, из которой Моторыч выдернул затычку. Ветер энергично продувал нефтяной фонтан, он светлел, становясь и бензином, и керосином, а облака втягивали и втягивали горючее и левыми и правыми боками.

Целая армада облаков, туч и тучек, нагруженных чистейшим горючим, уже поднималась в прозрачное небо, и попутные ветерки подгоняли их к югу. Кот следил за погрузкой внизу и всех предупреждал: не пачкать птиц, не толкаться и не стукаться! Он помнил очень полезный детский стишок:

«Туча тучу по лбу – раз!

Искры сыплются из глаз!»

– Ты сам не очень сверкай глазами, – напоминал ему Ветер. – Еще не очень известно, чье электричество опасней, тучье или кошачье.

Наконец и наше Облако заторопилось и стало приглашать с собой Гречухина. Но он сказал:

– Во-первых, я на облаках летать не привык. А во-вторых, кроме охраны месторождения, у меня есть еще два дела. Я должен дописать учебник, и, – профессор улыбнулся, – я обязан выполнить контрольную работу, потому что учусь еще одному полезному делу и не желаю получать двоек...

Светка вздохнула: ей тоже предстояло написать сочинение про лето, и, конечно, она тоже не хотела иметь никаких двоек.

Тут Гречухин стал прощаться, махать тетрадью и вдруг сказал:

– Немедленно присылайте Мишкина. Здесь столько скважин, что никаких пальцев не хватит! Этому хозяйству нужен настоящий хозяин, настоящий Мишкин с бригадой!

И Моторыч, разбиравшийся в хозяйственных делах, тут был совершенно согласен. Уж Мишкин разберется с этим делом не хуже, чем Борщик с котлетами. Кот спохватился, сорвал с борта вязанку рыбы и протянул Гречухину, Светка отдала ученому куртку с маской, а усевшийся рядом с котом мышонок пропищал:

– Брат, не забудь закусить луковицей!

Но повеселевший профессор сказал:

– Нет, луковицу я посажу в землю, и у меня вырастет красивый цветок.

Ученый помахал им рукой, надел накомарник и, сев на пенек, взялся за работу. Он не привык попусту терять время.

А Светка просто сказала: «Спасибо!» – и экипаж тронулся в обратный путь.

«Ну вот и все, приключениям конец», – решил было кот, но, оглянувшись, усмехнулся: рядом с ним, на Светке, голубела полосатая тельняшка. А пока тельняшка рядом, конца приключениям быть не могло!

И точно. Возле высокой ели, на которой ша: кал все еще тявкал: «Мое», – Тучкина, задержав друзей, спросила:

– Может, снимем?

– На шапку? – хмыкнул кот. – Не годится. Очень грязный, – и, сказав: – Шучу! – возразил уже серьезно: – А вдруг будет кусаться?

Но услышал в ответ что-то похожее на «не бу– ду-у» и согласился, подумав: «Ладно, если что, у меня про запас кое-что имеется».

– Что ж, возьмем, – вздохнуло Облако. Оно прикоснулось к ели, и от него отделилась маленькая крепкая тучка, на которой вниз головой повис притихший было шакал.

Ветер о решении друзей высказать своего мнения не мог, так как в этот момент его рядом просто не было.

И ДЛЯ МЫШОНКА,

И ДЛЯ МУРАШОНКА!

В этот самый момент читатели поселковой библиотеки стали свидетелями еще одной необыкновенной картины.

В окно влетел выпорхнувший недавно лист, сам собой смазался по оторванному краю клеем и

вклеился – сам! – яа положенное место. В большой том энциклопедии. Это проштрафившийся Ветер исправил свой, скажем прямо, Неправильный, но нужный для дела поступок.

В несколько минут он догнал свою команду, которая летела над лесом и серьезно спорила.

– Держи прямо на зюйд-вест! – командовал Моторыч. – Надо торопиться!

А Светка зачем-то направляла полное горючего Облако к утесу, к вулкану-великану, у которого крепко держался за маленькую площадку старый куст женьшеня. За Облаком, под тучкой, болтался вниз головой лохматый шакал и тявкал :

– Колдуны! Я вас, я вам, я дам!

Он вертелся и выдумывал для них самые страшные козни. И чем больше придумывал, тем больше ему казалось, что то же самое они сделают с ним.

Облако ворчало:

– Нет, такого неблагодарного я дальше не потащу...

Но тут Моторыч весело пообещал:

– Ничего, мы сейчас его успокоим.

Он выдернул из-под себя сеть, по-матросски метнул вверх, и она точно опустилась на испуганного шакала, который тут же задергался и затявкал:

– Я вас упеку! Я вам покажу и тельняшку, и колдовство, и фокусы!

Он и не представлял, какой необыкновенный фокус ждет его впереди...

– Колдуны! – орал он, хватаясь зубами за веревку спасательного круга с надписью: «Три поросенка», а Ветер летел сбоку и смеялся: «Три поросенка» тащили одного шакала!» Старый спутник молодого Пушкина похваливал находчивого Моторыча:

Через леса, через моря Колдун несет богатыря!

– Бог-га-тырь! Ха-а, бог-га-тырь! – ухахаты– вался рядом Борька.

Облако опустилось на знакомый край площадки, и Светка спрыгнула возле выпрямившегося куста. Друзья притихли, а она поклонилась и сказала:

– Спасибо, Жень! Большое спасибо!

– Человеческое спасибо! – уточнил кот.

Кустик поклонился в ответ, и на его верхушке

снова улыбнулось настоящее человеческое лицо.

– Спаси-и-и-бо, Ж-жень, – прозвенел Ветер и прошелестело Облако. И только в сети раздались скулеж и тявканье. Жень укоризненно покачал головой, а Светка-Светик-Светлячок спросила:

– А можно попросить еще об одном волшебном одолжении?

Жень с интересом посмотрел на девочку. И она, кивнув на сетку,, спросила:

– Можно его опять сделать человеком?

– Зачем? – прошипело Облако. – Чтоб снова сидеть у него в яме и путаться в грязной сетке?

– Стоит ли? – усомнился Ветер.

– В зоопарк его! Сам себе выбрал шакалью жизнь, – сказал Моторыч и хотел добавить кое– что насчет скальпа и шапки, но сдержал себя.

А Борька вынес знакомый приговор:

– Он с пеленок шакаленок.

Жень задумчиво покачался и промолвил:

–Нет.

Шакал вдруг взвизгнул, заныл! Золотозубый шакал плакал:

– Я не с пеленок, не шакаленок...

И снова послышались тихие слова Женя:

– Попробовать вернуть человеческий облик, конечно, можно. А стать человеком сможет только тот, кто сам очень постарается.

Он снова закачался в знакомом танце, что-то зашептал. И скоро у шакала вместо передних лап появились руки, вместо задних лап – ноги, воло– сатиковская, с золотом во рту – голова. Но стоял он в сетке еще на четвереньках, и на правом ухе у него торчала рыжая шакалья шерсть.

– Спасибо! – вскрикнула Светка.

– Спасибо, – повторило Облако.

– Говори «спасибо»! – проурчал кот и цапнул Волосатикова за ворот, но тот стал жадно шарить по карманам и бормотать: – Ключи, ключи!

Моторыч рассмеялся, достал из рюкзака знакомую связку ключей, потряс ею перед Волоса– тиковым, и тот взвыл!

Светка вздохнула с презрением:

– А еще хочет быть человеком...

– Человек каждый лучик, каждый ключик отдает людям, – сказало Облако. – Постарайся для людей...

– И для мышонка, и для мурашонка, – проурчал кот. Он это сам хорошо понял и, когда уплывали от Гречухина» посадил мышонка рядом собой. А мурашам, которые теперь спускались вниз по елке, подставил лапу, чтобы им не пришлось топать обратно сквозь тьму и грязь. Волосатиков притих. Быть человеком ему хотелось, но человеком с ключами! И Ветер просвистел:

– Конечно, быть с ключами приятно. Но – человеком! Каждым ключиком, каждым лучиком! Как Мишкин, как Солнышкин, как Гречухин! – вдруг выпалил он и пожалел, что забыли спеть доктору прекрасную песню про него и про комаров.

– Говори «спасибо!» – снова проурчал Волоса– тикову кот, и тот каким-то щетинистым голосом выдавил из себя: «Шпа-шси-бо...

– А остальное – его дело, – сказал Жень и объяснил:

Или станет добрым малым,

Или будет век шакалом.

И полосатый Борька, вертясь на елке, с удовольствием повторил:

Или будет век шакалом,

Или станет добрым малым.

«Хорошо бы добрым... А вдруг? – подумала Светка. – Тогда и Патефоныч обрадуется: одним плохим человеком на земле стало меньше, хорошим больше! И способствовала этому его Светка– Светик-Светлячок ».

Волосатиков вдруг икнул, а Облако заторопилось:

– Ладно, забирайтесь! Вперед, братцы! Вперед, светлячки! Люди ждут!

И, поклонившись женьшеню, они отправились в завершающий путь.

СПАСИБО, БРАТЦЫ!

– Вперед, светлячки! Вперед, братцы! – бормотал Ветер, мелькая то здесь, то там в своей прозрачной тельняшке. Вдруг его что-то осенило и он, поглядев на всех, кто нес сейчас горючее, живо сказал:

– Братцы, а мы ведь не просто светлячки! Оруженосцы, помню, носили оружие, знаменосцы...

– Знамя! – вмешался кот, который совсем недавно, как знамя, водружал над Облаком видавшую виды тельняшку.

– Конечно, знамя, – подтвердил Ветер и весь засиял, – а мы несем свет, свет! Значит, мы...

– Светоносцы? – улыбнулась Светка, тут же подумав, что все на земле светоносны: и светлячки, и деревья, и люди (она потрогала свой талисман). Все хранят в себе свет. Даже пни по ночам в лесу светятся и возвращают лучи, которые им когда-то дарило солнце. Все, если постараются, могут светить...

– Знаешь, как обращались бы к тебе рыцари в рыцарские времена? – весело спросил Ветер. – «О светозарная Светлана, о светоносная Светлана!»

Он даже припал губами к ее руке.

Светка рассмеялась, представив себя в кругу коленопреклоненных рыцарей. Весело, приятно! Но «Светка, Светик, Светлячок!» ей нравилось больше. И ее верные пушкинские рыцари тоже. Они, что ни говори, были сейчас заняты очень нужным делом: Моторыч внимательно следил, чтобы нигде не случилось опасной толчеи, а Ветер, как вожак, направлял всех точно на юг, а еще точнее – на зюйд-вест.

Уже показалась в небе бледная луна, а солнце порозовело и направилось к горизонту. Все заалело. И леса, и сопки, и река. И аисты, и лебеди, и утята. Красными ниточками казались тропки, по которым торопились к алым муравейникам муравьи. Заалели шкуры у медвежат, лисят, оленят. Стала она алой и у тигренка, который шел за ними рядом с могучей мамой. Звери провожали своих друзей. Одни махали лапами, другие лапами махать не умели, но хвосты их покачивались очень дружелюбно – от всей звериной души.

А Ветер уже залетал вперед и заранее покрикивал всем, кто появлялся навстречу:

– Банки, бутылки, лампы достать! Бочки, бидоны, канистры – наверх!

Он подлетел к машине с красным крестом, завернул к детсадовской молоковозке. А на радостях открыл бак даже у волосатиковской «Тойоты»: так и быть! И тотчас следом за ним спустилось Облако, а целая стайка облаков направилась к детсаду.