Текст книги "Солнышкин, его друзья и девочка в тельняшке"

Автор книги: Виталий Коржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

КОРАБЛЬ, ПОЛНЫЙ ДОБРОЙ ФАНТАЗИИ

Как вы думаете, что такое счастье? Это когда с верными друзьями мчишься кому-нибудь на помощь. И мчишься не как-нибудь, а на говорящем Облаке. А рядом с тобой еще два преданных друга. Веселый Ветер, тот самый, который «все на свете песенки слыхал » и даже знавал самого Александра Сергеевича Пушкина, и заслуженный корабельный кот Мотор Моторыч. Вот как повезло Светке Тучкиной, героине новой сказочной повести Виталия Коржико– ва «Солнышкин, его друзья и девочка в тельняшке»! Да и друзьям Светкиным повезло: очень уж хороший она человек, верный, справедливый, прямодушный. Прямо как Солнышкин, герой самой знаменитой книги Виталия Коржикова. Для Светки бывший юнга, а теперь капитан Солнышкин и его друзья: кок Борщик, механик Мишкин, штурман Ветерков – примеры для подражания. Не раз вспоминает она своего старшего товарища во время захватывающих и опасных приключений. Отважная девчонка вместе со своими друзьями вступает в борьбу с жадным и трусливым Волосатиковым, который держит в Страхе большой город. Преодолев на пути все преграды, Светкина команда находит в глухой тайге таинственного Гре– чухина, благодаря открытию которого в дома вернутся тепло и свет. А попутно дружный экипаж воздушного корабля совершает еще много добрых дел, выручая из беды тех, кому грозит опасность.

Помогать людям – это девиз самого Виталия Кор– жикова, писателя и моряка, который дважды обошел на морских судах вокруг Земли. Знаете, какое главное требование к корабельному штурману, который делает записи в судовом журнале? «Пиши только то, что наблюдаешь». Вот и Виталий Коржиков в своих книгах пишет только о том, что видел сам. Вы скажете: где это видано, чтобы девчонки летали на говорящих облаках и дружили с Ветром, а коты разговаривали? Но ведь, согласитесь, хочется, чтобы так было на самом деле? Так пусть так и будет в крылатой мечте или в добром сне. Или в хорошей книге. К тому же и облака, и ветер, и уж тем более коты – честное слово! – умеют говорить. Надо только быть внимательным и чутким, и тогда наверняка научишься понимать их язык... Тем более что и все остальное Коржиков не выдумал, а просто перенес из реальной жизни на страницы своей повести.

Но «Солнышкин, его друзья и девочка в тельняшке» – сказочная повесть. И в ней, как и положено, добро торжествует над злом. Если бы так всегда было в действительности! Чтобы на бессердечных китобоев, задумавших убить китиху с детенышами, прямо с неба обрушилась разгневанная девчонка на облаке и наподдала бы им веником по макушкам! Чтобы браконьеры не смели уничтожать зверей, а сами попадались в ловушки, ими же подстроенные! Чтобы злодей с шакальей сущностью – раз! – и пре– вратился-таки в настоящего шакала! Но Виталий Коржиков – человек добрый и великодушный. Он дает шанс исправиться самому противному злодею.

В этой повести есть все, что должно быть в хорошей сказке: превращения, волшебные предметы, из которых главный – чудесная тельняшка, в которой что ни полоска – то приключение. А еще есть ручей с доброй водой, которую, как и положено героям сказки, пьет вся Светкина команда. Но они не были бы героями Коржикова, если бы не набрали эту воду, чтобы поделиться ею с другими. Пусть доброты в мире станет больше! Не для себя – для всех! Этой мыслью пронизаны все книги Виталия Коржикова.

...Много лет Виталий Коржиков жил во Владивостоке. Отсюда уходил в кругосветные плавания, сюда возвращался. Вот почему повесть «Солныш– кин, его друзья и девочка в тельняшке* получилась как гимн тем краям, которые он очень любит. Это и увлекательный рассказ о флоре и фауне этого удивительного края. В повесть включены прекрасные притчи, новеллы, в основе которых – приморские мифы и легенды.

Не раз писатель объездил все Приморье. Воспоминания о необыкновенной красоте этих мест легли в основу таежных приключений Светки и ее друзей. Каким восхищением, какой нежностью проникнуты описания таежных чудес! А ведь в них нет и доли вымысла, ведь Виталий Коржиков описывает только то, что видел. «Вокруг все вспыхивало от радужной росы, а сбоку, среди камышей, мерцало алое озеро... По воде, среди громадных розовых цветов лотосов, плыли белые-белые лебеди... С плавучих листьев глазели, как в мультиках, чистюли-лягушки. А бутоны были такими, что, казалось, раздвинь их лепестки – и в каждом откроет глаза разбуженная Дюймовочка». А вот Светка и друзья летят над тайгой. И словно вспоминаешь красивый добрый сон, который часто видел в детстве. «Тишина была кругом. В тишине перекатывались зеленые леса и сопки, тишиной было наполнено далекое годубое небо, и добрые Светкины глаза становились то солнечно-голубыми, то солнечно-зелеными, как тайга». И сколько любви к своей родной земле, ко всему живому в этих строчках Коржикова!

Есть в повести два персонажа, которые воплощают две стороны натуры самого Виталия Титовича. Это решительный, горячий «взрослый» поэтПружи– нян и мягкий, доверчивый детский поэт Корабли; ков. Им Виталий Коржиков доверяет самые важные свои мысли. Вот поэт Пружинян размышляет: «Как на земле не хватает доброты, так нужной людям! Очень не хватает! И мне очень хотелось написать что– нибудь такое, что сделало бы всех добрей, дружней и собрало их в одну дружную верную команду». И действительно, книги Коржикова увеличивают на земле количество доброты и делают людей добрее и дружнее!

А вот про другого поэта. «Когда у Корабликова получались хорошие стихи, ему казалось, что он посылает на помощь всей детворе полные радости корабли». Вот и Виталий Коржиков выпустил в океан детской литературы свой новый корабль, полный радости, веселой и доброй фантазии.

Пожелаем этому кораблю большого плавания и большой читательской любви!

Наталья Богатырева

Моей славной подружке, моей Тамаре посвящаю.

Автор

НЕОБЫКНОВЕННОЕ СОБЫТИЕ

Седьмого июля недавнего года на берегу океана в районе мыса Храмова произошло событие совершенно необыкновенное. Настолько невероятное, что даже необыкновенным назвать его было трудно.

На самом рассвете вдоль скалистого берега по– хозяйски прошлись три проголодавшиеся акулы, потом из-под скалы выглянул осторожный осьми– ножек и зачем-то посмотрел вверх, а на горизонте выплеснул фонтанчик молодой кит. Но все это на берегу океана было в порядке вещей. Дело оказалось совсем в другом.

В семь часов утра капитан стоявшего на якоре лесовоза «Три поросенка» Ветерков, выйдя на палубу, собирался сделать зарядку и глотнуть свежего морского ветра, как вдруг, вскинув голову, увидел нечто такое, отчего у него потихоньку сам собой стал открываться рот.

Нет, на палубе было все в порядке, за бортом тоже. На упругой, как полиэтиленовая пленка, воде вскидывались дельфины, порхали летучие рыбешки, вальсировали медузы. Но в небе от высокой маячной скалы двигалось крутое крепкое облако, а на нем, как в кресле, сидела самая настоящая девчонка, и впереди нее на самом краю восседал большой черный кот.

Девчонок, конечно, капитан в своей жизни видел немало, но сидящих на облаке, рядом с котом – никогда!

Девчонка была в тельняшке и в джинсах, а в руках держала большой и, главное, знакомый Ветеркову бинокль. Да и как ему было не быть знакомым, когда он, Ветерков, сам подарил этот сингапурский бинокль смотрителю маяка Патефо– нычу на день рождения. И девчонка была не чья– нибудь, а родная внучка Патефоныча Светка. Впереди нее сидел известный всему флоту бывалый флотский кот Мотор Моторыч, который долго плавал на разных судах, а больше всего на рыболовном траулере с мотористами, и сам мурлыкал при добром настроении, как настоящий мотор. Он мурчали сейчас, всматриваясь, не идет ли откуда-нибудь навстречу аппетитный косяк рыбки.

Подталкивал всю эту компанию тоже знакомый Ветеркову энергичный прозрачный ветерок, настолько заметный, что опытным капитанским глазом можно было заметить, как на нем то и дело волнятся полосы флотской тельняшки.

Ветеркову даже показалось, что Ветер по-свойски подмигнул ему и присвистнул: «Привет!* Ка¬

питан оглянулся: уж не мерещится ли все это? Но на соседнем спасателе, «Осьминоге», команд а тоже смотрела вверх с явным изумлением. Мало того что вчера на судах разом кончилось горючее и они застряли в этом диком углу, что вечером ни с того ни с сего погас никогда не засыпавший маяк, так теперь, едва не задевая мачты, над ними проплывало Облако с внучкой Патефоныча, а вокруг летали цветные махаоны и кричали белые чайки.

Наконец Светка помахала всем рукой, и Облако взяло курс прямо на восходящее солнце, на восток. Вернее, на северо-восток или, как говорят моряки, на норд-ост.

– Фантастика! – сказал Ветерков.

– Еще какая фантастика! – повторили разом на «Осьминоге».

Но ни сама Светка, ни Облако, ни Ветер и ни Мотор Моторыч ничего удивительного, тем более фантастического в происходящем не находили. Наоборот, все было в порядке вещей.

Без всякой фантастики Светка Тучкина – Светка, Светик, Светлячок, – как звал ее дед, приехала на каникулы к бывшему капитану, а теперь смотрителю маяка. Прозван Патефонычем он был за то, что на своей скале заводил для проплывавших мимо моряков старый патефон, и все команды, вывалив на палубу послушать любимые песни, дружно махали в благодарность доброму старику.

Каждое утро Светка, как и положено ученице пятого класса, делала крепкую зарядку. Это было раз.

Нырнув со скалы, она барахталась в прохладной зеленой бухте с дельфинами и медузками, покачивала в ладони доверчивого осьминожка и гоняла по дну ленивого крабишку. Потом взбегала по скрипучей лесенке в зеленую сосновую рощу покормить солеными горбушками олененка Борьку и его братцев. Это было два.

И три – Светка, похохатывая, в пятый раз перечитывала книгу о веселых мореплаваниях Сол– нышкина и его друзей и готова была вместе с ними пробиваться сквозь все передряги и невзгоды. Тем более что живой, настоящий Солнышкин не раз гостил у деда на маяке и вспоминал разные приключения. А однажды, сказав: «Так держать, подружка!», подарил деловитой внучке смотрителя красивую ракушку со дна Индийского океана.

Теперь она покачивалась у Светки на загорелой шее, как настоящий морской талисман, даже когда Светка бралась за веник и, напевая: «В понедельник, вторник, среду помогай трудиться деду», подметала в доме. Подметала она под ревнивым взглядом Моторыча, который строгим морским глазом замечал любую соринку и то и дело заводил мурлыкающий разговор, что можно было бы убрать и почище, чтобы настроение Патефоныча было немного получше. Потому что оно в последнее время явно подпортилось и было, судя по его вздохам, не настроение, а просто паршивый табак! Особенно возле телевизора, когда он видел на экране своего бывшего третьего помощника, которого в Океанске почему-то выбирали в самые большие начальники.

– И кого выбирают?! – скрипел Патефоныч, и трубка у него сердито пыхтела. – Двоечника Воло– сатикова! Он кормы от носа не отличит. Вот где что хапнуть – это он хорошо знает! За троих сардельки слопать – мастак, три чужих компота ухватить – и тут мастер. Моторычу это хорошо известно. Не зря кот ему когда-то физиономию пометил!

И это было правдой.

– Нет, не зря про нёго пели, – усмехался Патефоныч, – «Вон какое цапало все у всех захапало!» Он посреди моря людей без рыбы оставит, пекарню – без хлеба! А флот – без горючего...

И старый капитан так стучал погасшей трубкой об стол, что физиономия Волосатикова в телевизоре дергалась от испуга.

Патефоныч переставал ворчать, когда со Светкой и Моторычем поднимался на маяк. Протерев стекла, он включал лампы, и в полную звезд ночь на помощь кораблям летели лучи старого капитана.

Тут подруливал Ветер, влетал в открытую дверь и вздыхал:

– Подумаешь, Волосатиков! Про меня он чего только не привирал! Сбил с курса, видите ли, Ветер! Сам храпел, а виновато Облако: звезды зажулило! Подумаешь! Собака лает, ветер носит!

Но Патефоныч усмехался:

– Вам-то что до людских забот! Вам бы только насвистывать да шататься по свету...

Но в этом, как мы скоро увидим, смотритель маяка был совершенно не прав, потому что и Ветер, и Облако, а тем более Мотор Моторыч были тоже настоящими моряками и хорошими друзьями.

Стоило Светке запрыгнуть на вершину торчавшей из воды высокой скалы, в свое морское гнездо, как следом за ней прыгал пушистый Моторыч. Рядом начинало играть мускулами крепкое Облако и прилетал веселый Ветер, который, что-то напевая, начинал вылавливать из воздуха стихи, придумывать сказки и рассказывать морские истории про диковинные страны.

– Беседуют как настоящие друзья, – говорили, глядя в бинокль, моряки с проходивших кораблей. – А Светка – решительная девица. Настоящий капитан. Вон каких друзей приручила...

– Примагнитила!

И в этом бывалый народ не ошибался.

Еще недавно, в первом и втором классах, Светке хотелось быть моделью. В третьем она видела себя знаменитой гимнасткой. А в четвертом внучка старого капитана твердо решила стать, как Солнышкин, капитаном дальнего плавания. И конечно, не без подсказки своих верных друзей.

Она и так жила в крае, где все ходили в дальние плавания, а один известный моряк в одиночку прошел все океаны и покорил несколько вершин и Южный полюс! А тут и Кот, и Облако, и Ветер, глядя со скалы в океанскую даль, только и вспоминали о своих приключениях, штормах и дальних землях.

Ветер так загорался, что в воздухе явно обозначалось его живое, загорелое лицо и голубоватые полоски тельняшки.

– Ну Африка, ну жара! – вздыхал он и весь растекался. А если говорил об Арктике, то, каза¬

лось, весь краснел от мороза и начинал поскрипывать и покрякивать.

– Сплавать бы... – мечтала Светка.

Ветер показывал, между делом, подружке подсмотренные в Японии приемчики карате и восклицал:

– Так чего ждать! Надо плыть!

– На чем? – вздыхало Облако.

– На тебе! Ты-то зачем? – удивлялся Ветер.

Болтовни Светка не любила. «Вся в мать!» -

говорил дед. И был прав. Если в их семье возникал какой-то вопрос, то папа чаще говорил: «Надо подумать!», а мама решительно отвечала: «Надо действовать!» И начинала напевать старую песенку любимой артистки: «Пять минут, пять минут!» Светка сейчас тоже начала напевать: «Пять минут, пять минут» – и прислушиваться к спору друзей.

– Поплывем на тебе! – убеждал Облако Ветер.

– Сказки, – вздыхало оно.

– Какие сказки, какие сказки! Простые законы физики! Тут только поднапрячься, поглубже вздохнуть, и – вперед!

Светка задумалась, а Облако ухмыльнулось, но, между прочим, пошевелило боками, напрягло мускулатуру, обозначив крутой лоб – так что старый моряк Моторыч даже попробовал Облако лапой, потом прошелся по удивительно прочному, как понтон, верху и довольно промурлыкал:

– Настоящая спасательная лодка! Бот!

А уж в этом деле бывалый морской кот, не раз летавший с палубы, знал толк!

Так вот однажды, когда Светка напевала: «В понедельник, вторник, среду», – смотритель маяка подсел к телевизору и вдруг крикнул:

– Ну что я говорил! Будут знать, кого выбирать! Он уже прихватил все: и флот, и порт, и горючее! Скоро и на маяке погаснет свет!

Тут за окном замедлили ход и остановились три корабля «Осьминог», «Медуза», «Три поросенка» . И замер маяк!

– Нет, с этим Волосатиковым надо разобраться. Иначе останемся и без флота, и без света! – пыхнул невкусным дымом Патефоныч и стукнул трубкой. – Только вот кто останется на маяке?

А была как раз среда, когда у Светки все получалось особенно хорошо, и она решительно сказала:

– На маяке – ты!

– А разбираться?

–Мы!

От соседей, да и от родителей ей приходилось не раз слышать о Волосатикове: «Ну, хапуга! Ну, прохиндей!»

А недавно и сам Солнышкин отпустил в его адрес презрительное морское словечко: «Ну, во– лосан!» Так что окажись Солнышкин сейчас здесь, он сам бросился бы в Океанск, чтобы приструнить этого Бармалея! Поэтому на вопрос деда: «А кто будет разбираться с Волосатиковым?» – Светка твердо сказала: «Мы!»

– Шутки! – усмехнулся дед и пошел проверить маяк. А Светка натянула новые джинсы и кроссовки фирмы «Адидас», бросила в рюкзак полотенце, зубную щетку, бинокль, краюху хлеба и через минуту также решительно сказала друзьям:

– Плывем! – и тоже попробовала ногой поверхность Облака.

– Куда? – так и присвистнул удивленный Ветер.

– В Океанск! Разбираться с Волосатиковым.

При этих словах Мотор Моторыч взлетел на

Облако с намотанной вокруг шеи рыбачьей леской.

– Поднакачаться б еще, – вздохнуло Облако, и Ветер, выпалив: «Нет проблем!», дохнул в него так, что оно сразу разбухло, как крепкая спасательная шлюпка, и стало тут же разворачиваться. Но тут Моторыч вскочил:

– Забыли! Забыли! Зонт и тельняшку!

– Нет проблем! – снова пропел Ветер, и по воздуху к Облаку приплыл старый зонт, а в руки Светки с веревки слетела чистенькая, много раз штопанная тельняшка Патефоныча.

Тельняшек у старого капитана было много, но, собираясь на серьезное дело, он надевал свою штопаную, боевую, волшебную. Тонул – спасла, от штыка – прикрыла, от пули – выручила. И теперь, если что, выручит.

Зашивал он ее сам, стирал сам и сушить всеми ветрами продутую, морями омытую тоже вешал сам.

Эта тельняшка и плюхнулась Светке в руки.

А Моторыч велел:

– Надень!

– Все веришь в сказки? – натягивая тельняшку, усмехнулась Светка.

– Не будешь верить – не поможет, а поверишь – поможет. Обязательно! – сказал Моторыч. И по¬

думал: «Вообще любая тельняшка – вещь необыкновенная. Что ни полоска, то приключение!»

И вдруг кот заметил:

– А веничек нам бы тоже не помешал...

– Подметешь хвостом! – проворчало Облако. Оно уже оторвалось от скалы и направлялось в открытый океан. Однако без минутной заминки все– таки не обошлось, так как Ветер вдруг вспомнил:

– Надо составить для команды расписание, распределить обязанности...

– И кто есть кто? – спросила Светка.

– Моторыч – впередсмотрящий и боцман. Ветер – рулевой. Светка – штурман.

– А я? А кто я? – обиженно начало Облако.

– Как кто?! – воскликнул Ветер. – Ты судно, наш пароход, наша палуба!

И Облако спокойно двинулось в путь. Решительное, как у мамы, лицо Светки приняло энергичное выражение. В ее стриженной под мальчишку голове вертелась песенка: «В пять минут, в пять минут можно сделать очень много!» И Светка была уверена, что в пять или не в пять минут, но справится она со всеми делами очень быстро.

Итак, с востока вставало свежее, румяное солнце, сверкал во все стороны проснувшийся океан, играли дельфины, чайки, и над ними плыло розоватое Облако, рядом с которым летел улыбающийся Ветер. Впереди впередсмотрящим сидел известный всем флотский кот Мотор Моторыч, а сзади расположилась с биноклем в руках Светка – внучка Патефоныча. Светка Тучкина плыла на Облаке. Курс был ост, точнее, норд-ост, а по-нашему, северо-восток. И ничего сверхъестественного, фантастического для понимающих хоть что– нибудь в сказочных делах людей в этом не было.

Только капитан «Трех поросят» Ветерков все еще удивленно смотрел вверх. Но подумав: «Раз так торопятся, значит очень надо», – он вдруг крикнул:

– Эй, на облаке, Моторыч! А круг, что, забыли? – И, сняв спасательный круг, на котором было написано: «Три поросенка», протянул его вверх. Он пожелал попутного ветра, помахал команде вслед, но тут же услышал крик:

– А веник? Веник!

Это, понятно, кричал дороживший своим пушистым хвостом боцман Моторыч. Он разглядел у камбуза старенький, но крепкий веник, и в ту же минуту получил подарок, который очень скоро пригодился, как увидим, для совершенно неожиданного дела.

ОТСТАВИТЬ СКАЗКИ!

Друзья быстро летели над океаном, и Светка, сжимая крепенькие кулачки, готовилась к решительному разговору с Волосатиковым.

– Что значит прихватил? – возмущалась она. – Как это – оставил людей без света и горючего? Ни фига себе! По какому праву?

В тонкостях событий она не разбиралась, но зато твердо знала: в каждом окошке должен быть свет, в каждом доме – тепло. Каждый пароход должен плыть. Каждый сейнер – ловить рыбу. А каждый маяк должен светить!

Она даже представляла, как наступает на Во– лосатикова и размахивает пальцем перед наглым хапугой.

Но скоро Светка о нем забыла. Вокруг над голубым океаном махали крыльями бабочки, внизу парили пустившиеся следом дельфины, и в глубине серебрились такие косяки рыбы, что Моторыч хватался за леску, но тут же азартно сверкал глазами в другую сторону, в другие волны! Там шли косяки еще больше!

Раньше он смотрел с палубы на встречные суда и размышлял: «Это сухогруз! Это вон танкер! А вон на этом – неважный капитан. Дыму-то, дыму! Хоть натягивай кошачий противогаз!»

Но теперь встречных судов не было. И только внизу – рыба, рыба, рыба.

А Ветер то и дело вздыхал: ему хотелось показать подруге весь мир, весь океан. И он то насвистывал, то выделывал веселые фокусы. Но неожиданно произнес:

– А ведь плывем по сказочной дороге...

Светка поинтересовалась:

– А почему по сказочной?

– А вон видишь, ковыляет медуза? Когда-то она, говорят, была с костями... Пока морской царь не выбил их.

Около стайки морских коньков медленно ковыляла медуза.

– Это она-то из сказки? – с усмешкой спросил Кот.

– Из самой настоящей, японской! Про печень живой обезьяны. Хотите, расскажу?

Летая над разными странами, Ветер слышал много диковинных сказок и готов был сам рассказывать их без конца.

Конечно, про то, как морской царь отправил медузу на обезьяний остров Саругасима привезти длц больной дочери обезьяну с ее лечебной печенкой, а шустрая мартышка воскликнула: «Ха! Так что же ты не сказала мне раньше?! Ведь я все свои печенки выстирала и повесила сушить на дереве! Поплыли обратно!» – про это Светка читала не раз, но согласилась: «Рассказывай!»

Приятно ведь было покачиваться в воздухе над Японским морем, смотреть вдаль и знать, что где– то там есть острова и пальмы, качаются умные обезьяны с их лечебными печенками, и слушать рассказ того, кто над этими островами летал. Слушать и думать про страну Японию, к которой плывет сейчас такая же сказочная медуза.

Кот тоже внимательно приподнял уши.

Правда, он подумал: «Что-то скучновато... Команда есть, тельняшка есть, а приключений пока и не предвидится! Одни сказки...»

Но вдруг Облако из летучего понтона сделалось легким остроносым катерком, а Ветер едва успел начать рассказ, как Моторыч оперся на передние лапы и, глядя на горизонт, зашипел:

– Нич-чего себе! Ах, разбойники, ах, шкурники!

Ветер взглянул вправо и тоже присвистнул.

А Светка, вскинув бинокль, скомандовала:

– Право руля! Отставить сказки!

Сейчас было не до сказок.

Справа по борту маленький экипаж увидел прыткого китобойца, настигавшего стадо китов. Киты то сворачивали в сторону, то уходили в глубину и выныривали снова, а китобоец подпрыгивал на волнах, догоняя великанов. На самом его носу, расставив возле пушки кривоватые ноги, уже целился гарпунер.

– Ах, разбойники! Что делают! – Старый морской бродяга Моторыч, знал, что китов давным– давно нельзя ловить – даже на леску, а тем более бить из пушки таким разбойным способом. Но то, что возмущенные друзья увидели сейчас, было ужасней всякого безобразия: китобоец настигал усталую китиху, к которой прижимались три маленьких беспомощных китенка!

– Негодяи! – повторил Моторыч, вооружившись веником. – Одну китиху уже подстрелили!

– Точно? – спросила Светка.

– Конечно! – выдохнул Ветер. – Вторая взяла ее китенка на воспитание и кормит трех сразу!

Облако прибавило скорости, потому что Светка скомандовала:

– Полный вперед, наперерез! – и сжала рукоятку зонтика.

– 10 узлов, 12,15! – отметил Ветер, когда они почти повисли над разбойным китобойцем.

Гарпунер в хлопающей оранжевой куртке уже согнулся, он даже высунул кончик языка, победная улыбка так и приплясывала на его физиономии:

– Сейчас! Сейчас!

И вдруг произошло нечто такое, отчего он срау проглотил язык и, перелетев через палубу, схватился за голову: сверху на него со свистом налетело страшное Облако и разъяренная девчонка в тельняшке двинула его зонтом по спине! Потом взмахнула еще раз и съездила по макушке. А возникший рядом кот шмякнул его по затылку веником и прошелся черной лапой по физиономии!

Вслед за этим налетевший Ветер завернул огромную волну, и она одним броском так кувыркнула гарпунера к рубке, что он сразу набил полсотни шишаков. И набил бы еще больше, но тут девчонка сказала:

– Только без кровопролития!

И Облако, прикрывая китов, поплыло за ними, пока они не исчезли за горизонтом.

Еще недавно храброе браконьерское суденышко тут же рвануло изо всех лощадиных сил по дороге, где когда-то качалась глупая медуза, и потащило своих перепуганных храбрецов залечивать носы и затылки.

– Что, повезли обратно собственные печенки? – язвительно промяукал довольный Мотор Моторыч.

Облако стало набирать высоту, поглядывая вместе со Светкой то вдаль, где пускали фонтаны спасенные китята, то туда, где улепетывали браконьеры и уже сообщали по радио, что на них совершила нападение какая-то летающая посудина, которой управляют агрессивная инопланетянка, черный разбойный кот с веником в лапах и хулиганствующий ветер с настоящим человеческим лицом!

Ветер, понятно, все это слышал и понимал: он

прекрасно читал азбуку Морзе, и был невероятно доволен их общей победой и, конечно, своей.

ВЕТЕР, ПУШКИН И МОТОРЫЧ

Ветер был доволен победой всей команды и, конечно, собой. Он посвистывал над сияющим морем, весь сиял сам и то и дело с удовольствием вспоминал, как он с волной швырнул этого самурая головой прямо в рубку!

Все – и Облако, и Светка, и Моторыч – терпеливо слушали эту чуть-чуть хвастливую болтовню. Они уже собирались заметить, что кое-что тоже сделали для спасения славных морских существ, как вдруг Ветер гордо выдохнул:

– Нет, не зря Пушкин сочинил про ветер чудесные стихи.

И тут же продекламировал:

– Ветер, ветер, ты могуч,

Ты гоняешь стаи туч,

Ты гуляешь на просторе,

Ты волнуешь сине море.

Облако усмехнулось:

– Ты читаешь так, будто это он сочинил именно про тебя.

Оно терпеть не могло хвастовства!

Но Ветер сказал:

– Это вряд ли. Но кто его знает. А эти, вот эти, точно про меня! – и он прочитал:

– Ветер по морю гуляет

И кораблик подгоняет.

Он бежит себе в волнах

На раздутых парусах.

– Почему же про тебя? – удивилась Светка. Никогда прежде ни о чем подобном Ветер даже не заикался. Да и в школе им об этом ничего не говорили. – Быть может, он тебя еще и видел? – усмехнулась она.

– Конечно, видел! И не раз! – сказал Ветер.

–Где?!

– Да мало ли! Он плыл по Черному морю на корабле, а я дул в паруса! Даже поправил ему плащ и чуть не смахнул нечаянно шляпу! А в Крыму летал у скалы, когда он стоял над бушующим морем и читал эти стихи.

– Ерунда! – усомнился кот. – Мало ли кто стоял там в такой же шляпе и читал его стихи!

– Ну как же! Как же! – обиделся Ветер. – Хочешь, я его нарисую?

– Валяй! – усмехнулся Моторыч.

– А сможешь? – спросила Светка.

– Пожалуйста! – Через минуту Ветер подул на маленькое встречное облако, так что оно быстро стало походить на кудрявую голову, потом открылись живые голубые глаза, обозначился нос. И веселый, молодой Пушкин улыбнулся им с высоты.

– Ну как? – спросил Ветер.

– Здорово! – откликнулась Светка. – Здорово!

Художницей себя она не считала, но очень любила, когда хорошо рисовали товарищи, и любовалась пейзажами.

А Моторыч хотел проворчать: «Мало ли что... Все это фокусы». Но промолчал: уж слишком иронично великий поэт смотрел в его сторону и подмигивал Ветру, будто старому приятелю.

– Ну что ж, может быть, – согласился Моторыч, но скромно заметил: – Между прочим, и про нас, котов, Пушкин, кажется, тоже писал...

– Конечно! Конечно! – великодушно подхватил Ветер. – Еще как писал!

И днем, и ночью кот ученый

Все ходит по цепи кругом, -

прочитал он к удовольствию кота.

– Идет направо, песнь заводит.

Налево – сказки говорит... -

подхватила Светка.

– А между прочим, ты, кажется, и впрямь похож на того кота, – вдруг заметил Ветер и предположил: – Так может, это твой предок, твой прадед или пращур наговаривал Александру Сергеевичу сказки? Как там? «И кот ученый, свои мне сказки говорил». А ну-ка, встань, пройдись.

Моторыч усмехнулся, но, польщенный общим вниманием, сделал шаг влево, шаг вправо, и Ветер радостно взвился:

– Похож, точно похож! И порода – та! А хвост, а уши! Наверняка потомок!

Он обрадовался так, будто встретил старого друга-приятеля!

– Хм... Правнук пушкинского кота – моторист, трубочист? – усмехнулось недоверчиво Облако.

– Ну и что! – взметнулся Ветер. – Правнук самого Пушкина – я это видел сам – никакой работы не чурался. Ни чистой, ни грязной! Рабочим был, солдатом был. И окопы рыл, и в атаку ходил. Вся грудь в орденах и в медалях! А как кричал «Ура!». Будто сам Пушкин.

И хотя у Моторыча не было ни орденов, ни медалей – одно белое пятно на груди, – но именно это замечание убедило всю команду в том, что их боцман был потомком знаменитого кота. Совсем недавно все видели, как бесстрашно бросился он в атаку на настоящих разбойников.

Светке была приятна эта пушкинская беседа. И не случайно. Решила она, как известно, стать моделью – и следом все девчонки в классе, словно намагниченные, закачались, будто на подиуме. Захотела – гимнасткой, и они на переменах начали выделывать друг перед дружкой гимнастические чудеса. А уж когда приняла решение быть штурманом – класс будто бы подхватила морская волна: «Вот это круто! Вот это клево!»

Но попросила их старая учительница почитать на продленке второклашкам сказки Пушкина, и повзрослевшие подружки пожали плечами:

– Ну, вот еще – малышовые стишки...

А стоило Светке согласиться и даже поставить на утреннике спектакль о мертвой царевне, как все заволновались:

– Почему одна Светка?

– А Света повзрослела и поумнела рядам с Пушкиным раньше остальных, – сказала учительница.

И класс вдруг заговорил строчками Пушкина, а сосед по парте, чернявый мальчишка, на перемене промурлыкал возле нее мелодию, в которой угадывались очень приятные и волнующие слова:

– Я помню чудное мгновенье,

Передо мной явилась ты...

И вдруг он, вздохнув, удивился:

– Ну, магнитик, намагнитила! Все заболели Пушкиным!

– По-моему, очень хорошая болезнь, – сказала Светка.

И сейчас, среди моря, ей было приятно, что Ветер тоже болен Пушкиным. Он даже насвистывал иногда ту же мелодию про прекрасное мгновенье.

И Светка поинтересовалась:

– А ты что, помнишь, какой у Пушкина был голос?

– Конечно! – ответил Ветер. – Конечно! Боевой, веселый. Как он сам. – И разгоряченно добавил: – Будь он с нами, он тоже вложил бы как следует этой китобойной шпане!

И Моторыч уже без всякого стеснения спросил:

– Так сколько же тебе лет, если ты видел Пушкина?

Ветер озорно крикнул:

– Может, сто, может, двести, а может, и тысяча!