Текст книги "Солнышкин, его друзья и девочка в тельняшке"

Автор книги: Виталий Коржиков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

– На какую? – проговорила насмешливо Светка. – Мыть вашу машину? Или бегать для вас за чизбургерами?

Она уже успела наглядеться на это, летая по городу.

– И это неплохо! – воскликнули все трое.

– Конечно! – уверенно поддержала их Вруля. – Любому папе Карло на бутылку пива и табак всегда найдется лишняя денежка, – объяснила она, принюхиваясь к странным запахам.

– И что же за работа? – усмехнулась Светка.

– Никакого Борщикленда. Зато настоящий «Диснейленд!» – сказал Волосатиков.

–Может, «Волосатикленд?» – съязвилаСветка.

– Хотя бы и так! – согласился хозяин кабинета.

В это время влетевшая откуда-то палка копченой колбасы проехалась по его голове, следом здоровенный окорок чуть не нокаутировал всех троих. А на шею Врули наделось целое ожерелье из ее колбасок.

– Это что, опять ваши штучки? – вскочил Волосатиков. – Прекратите безобразие! И соглашайтесь! Продайте нам тельняшку! Днем на Облаке возите по городу экскурсии! Над бухтой, над кораблями. Ветер насвистывает, кот рассказывает сказки. Вечером по телевидению делаете рекламу нашей продукции. А потом выступления в ресторане! Бременские музыканты – и только! И деньги, деньги, деньги! Питание и ночлег в лучших гостиницах!!!

И все открыли в ожидании рты.

– Ну, нет! – покачала головой Светка. – Лучше я буду ночевать на «Коке Борщике».

– Что, этот старый лапоть еще торчит в бухте? – Волосатиков завертелся в кресле. От одной фамилии кока у него заныли вчерашние синяки. – Немедленно переименовать! – крикнул он.

– Как? – спросила угодливо Вруля.

– А просто – «Волосатиков»!

–А может быть, «Волосанов» или «Волосюк»?– осторожно подсказали его двойники.

– Я сказал «Волосатиков» – значит «Волосатиков », – повторил Волосатиков и постучал пальцем по столу.

И все трое обратились к Светке:

– Так договор?

– А фиг – не хотите? – пропела Светка и твердо сказала: – Горючее – флоту, молоко и стихи – детям!

– Ну ладно! – сказали трое. – Ну ладно! – И тут же все вместе кивнули Вруле на странную красную кнопку, появившуюся на стене в Светкино отсутствие.

– Ладно, – усмехнулась Вруля, даже довольная тем, <гго девчонка не согласилась.

Хитрая секретарша обрадовалась, как обрадовалась бы известная медуза, если б ей удалось привезти морскому царю печень вместе с обезьяной. Она нажала на кнопку, и сверху на Светку с Облаком рухнула подвешенная за люстрой крепкая рыбацкая сеть.

– Такие вот дела! – улыбнулась Вруля Патри– кеевна.

– Ни воды, ни хлеба! – приказал Волосатиков. – Повисит, подумает!

И вдруг он охнул: сквозь сетку просунулась рука с веником и треснула по всем трем лбам: раз, потом второй, а потом и третий – вот вам договор, договор, договор!

– Хулиганка! – взвизгнула Вруля. – Я сейчас вызову прокурора!

Но отскочила, испугавшись, как бы ей не досталось еще больше, потому что Светка презрительно крикнула: «Предательница!»

В это время в углу раздался вздох: «А я ведь предупреждал...», проникший недавно в кабинет Ветер взлохматил Врулину прическу и, вылетев обратно в окно, бросился на сопку к Борщику мимо парохода, на борту которого появлялось новое название «Волосатиков».

ВОР ВОРЫЧ И МОТОР МОТОРЫЧ

Пока повисшая в сетке внучка Патефоныча ругала себя за глупую доверчивость: «Вот тебе и урок!», пока Ветер разыскивал приятелей, Мотор Моторыч прохаживался по знакомым местам, вспоминая свои давнишние похождения. Он заглянул на Флотскую улицу, где когда-то жил его флотский прцятель, потом пролетел на единственном трамвае мимо памятника храбрым морякам, заглянул в магазин «Океан». Но хорошей рыбы не было. «Уплыла к японским котам», – подумал Моторыч и решил спуститься к набережной, повспоминать друзей и послушать, как мурлычут беззаботные волны.

Вдруг он увидел, как, перебежав большими прыжками дорогу, огромный рыжий котяра с солидным куском сыра в зубах бросился к полотняному зданию цирка. Моторыч хотел пройти мимо, но лапы понесли его вслед за котом; Моторыч узнал, скорей почувствовал в нем одного старого знакомого.

Это бежал веселый пройдоха-кот, которого все моряки, да и коты, звали попросту Вор Ворычем.

Когда-то они вместе плавали, потом Ворыч служил помощником привратника в ресторане «Золотой кит», а после – просто рыжим городским котом. Он вполне мог устроиться сторожем или даже помощником продавца в колбасную лавку Врули Патрикеевны, но, присмотревшись к ее делам, решительно отказался. Уж тогда бы его точно обвинили в воровстве. И честный Вор Ворыч пошел помощником дрессировщика в цирк к старому Буруну.

Особым воровством Ворыч не отличался никогда, но там, где можно было отличиться насчет колбасы или аппетитных сарделек, не терялся. Он немного разбирался в математике. Если в лавке кольца колбасы висели, как нули, он на несколько нулей старался их сократить. Был он хорошим компаньоном. И стоило о чем-нибудь сказать: «Достанем!», – он тут же откликался: «Да, стянем!» Но, самое главное, он никогда не жадничал и не урчал в одиночку, а хороший кусок всегда был готов отдать какому-нибудь бедолаге котенку или щенку. И ни за что бы он не слопал по дороге сбереженный для них кусок.

Правда, злые языки поговаривали о нем разное, но Моторыч не любил ковыряться в чужих недостатках и тем более не терпел злословия. Он знал, что Ворыч – хороший парень и, главное, свой человек.

Сейчас кот пробежал с сыром, и Моторыч решил: «Наверное, потащил кому-то. Один бы давно слопал!» Он прыгнул следом за котом через ограду, пролез мимо большой душистой акации

под скамью и довольно заурчал: перед ним действительно был его давний приятель.

Но в этот же миг Моторыча кое-что удивило до невероятности.

Ворыч спокойно смотрел, как добытый им сыр уминали, стоя на задних лапах, пять больших белых крыс!

– Здорово, Ворыч! – удивленно сказал Моторыч.

– Здорово, Моторыч! – обрадовался Ворыч, а крысы не только не испугались, но и не пошевелились.

– Как живешь? Воруешь? – спросил Моторыч.

– Не больше Волосатикова! – отозвался Ворыч.

А Моторыч кивнул на крыс:

– А это твои компаньонки по делишкам?

– He-а. Подруги! По хорошим делам. Служат у дрессировщика Буруна. Бегают по корабельным канатам, звонят в колокола, летают под куполом.

– А почему кормишь их ты, а не Бурун?

– Боцман сам без зарплаты. Надо выручать старика! Я еще и двух собачек обрезками подкармливаю, – объяснил Ворыч.

Крысы поднажали на сыр. Моторыч и Ворыч вздохнули: «Да, дела...» Они собирались пуститься в молчаливые воспоминания, как вдруг сверху на скамью опустились два мужичка. От них пахло корабельной краской.

Это были маляры, которые только что перекрасили все спасательные круги и превратили «Кока Борщика» в «Волосатикова». Заработав по чизбургеру, куску ливерной колбасы и бутылке «Волоса– товки», работнички сели слегка подзаправиться.

– Ну, спасибо Волосатикову! – звякнув стаканами, сказали они и, выпив, стали зажевывать ливером.

– А внучка-то Патефоныча висит у него под потолком. В сетке! – вздохнул один.

– Ну и пусть повисит. Не будет болтаться, где не надо. Всех взбудоражила, все перевернула, какие-то стишки и колбасы по воздуху летают! Жаль, кота не подвесили! Вместе с ней! – хмыкнул второй.

При этих словах через Моторыча как будто пробежал электроток. Шерсть у него встала дыбом, и он спросил:

– Закон моря помнишь?

– А как же! – живо откликнулся Ворыч. – Один за всех, все за одного!

Сообразительный кот сразу же смекнул что к чему.

– Поможешь?

– А как же! – сказал Ворыч.

Он подождал, пока акробатки управились с сыром, повел усами: «Пошли!»

И, может быть, не все, но кое-кто из прохожих заметил, как два известных кота и пять цирковых крыс направились через зеленый газон к резиденции Волосатикова.

ГЛАВНОЕ -ЗАПАХИ!

В это время Борщик переворачивал румяные котлеты для защитников Борщикленда. Иногда

он поглядывал со своей сопки на залив, на корабли и на толпу, которая собиралась возле здания, где засели Волосатиковы. Ему показалось, что в городе происходят какие-то неожиданные события. Мимо него пролетел батон колбасы. Потом над толпой понеслись и скрылись за сопкой шпикачки, а к нему в котел плюхнулась стайка свиных сосисок и на руку опустился листок бумаги, на котором было напечатан: «Он с пеленок шакаленок» . А внизу светкино Облако нырнуло в окно Волосатикова.

Борщик хотел сказать про это Мишкину, укладывавшему в стену кирпичи, но внезапно фартук кока захлопотал, с головы едва не слетел колпак, а на сопку ворвался разгоряченный Ветер. Он был возбужден, глаза его вроде бы сверкали, нос заострился.

– Переворачиваешь котлетки? – усмехнулся он. – А то что твой пароход уже переделали в «Волосатикова» – это хоть знаешь?

– В «Волосатикова»?! – возмутился кок, хватаясь за колпак. – Да я...

– Да что ты его слушаешь? – пошутил Мишкин. – Это же Ветер, и в голове у него ветер.

Но когда присмотрелся, как два прохиндея замазывают честное имя кока и выводят на борту отвратительное слово «Волосатиков», он присвистнул. А услышав рассказ Ветра о том, что произошло в кабинете Волосатикова, только спросил:

– Неужели веником по лбу? Всех троих? Ну и девчонка!

А потом ужаснулся:

– Волосан! Бросить такую девчонку в сетку, как какой-нибудь кочан капусты или кусок колбасы! Ну ладно! Пошли выручать!

И Мишкин стал отряхивать брюки.

– Так нужен план! – напомнил Борщик. – Там охрана.

– Охраны завались! – подтвердил Мишкин.

– Там нужны крепкие руки и хорошая голова, – подумал вслух кок.

– А по-моему, главное – запахи! Запахи кока Борщика! – весело подмигнул коку Ветер. – Запахи, от которых у всей охраны поплывет голова. А там посмотрим!

И, завернув в целлофановый пакет пару десятков котлет и пирожков, они стали спускаться с сопки, посматривая, не встретится ли где по дороге подзагулявший Мотор Моторыч.

ГИМНАСТКИ БОЦМАНА БУРУНА

Болтаясь под потолком чуть ли не вниз головой, приунывшая Светка все ругала себя: не прислушалась к предупреждениям друзей, не составила самый простой план действий!

Солнышкин бы так не опростоволосился!

А между тем ее товарищи, хотя и не составили общего плана, действовали, как говорят, сообща.

Так случается, когда друзья, даже в разных концах земли, думают об общем деле и хотят по-

мочь другу. А Борщик, Ветер, Мишкин и Мотор Моторыч сейчас думали только об этом.

Под окнами Волосатикова уже волновалась шумная толпа, и чайки кричали над ней, будто над огромным косяком рыбы.

Вдруг толпа удивленно расступилась и захихикала:

– Ха-ха! Хе-хе! Артисты!

– Да это же гимнастки Буруна!

По тротуару топала настоящая цирковая группа. Впереди на задних лапах шел огромный рыжий Вор Ворыч, за ним, как по линеечке, двигались пять изящных белых крыс, а замыкал шествие вальяжный Моторыч с белым галстучком на груди.

– Вышли на демонстрацию! Видно, проголодались... – так думали в толпе одни.

– К Волосатикову просить помощи, – предполагали другие.

– Жди от него! Вон как сегодня спровадил Ко– рабликова!

– Сам Пружинян на него ходил в атаку, а результат?

Известный результат, конечно, был хотя бы потому, что в толпе не только жевали пойманные колбаски, но и то здесь, то там повторяли: «Пусть попробует схватить!» И все же собравшиеся решили, что цирковые бедняги пришли за помощью. Все увидели, как рыжий Ворыч лег на спину, а белые гимнастки, вспрыгнув на него, стали по команде Моторыча строить красивую пирамиду. Моторыч махнул лапой – и они спрыгнули. Он взмахнул снова – и они опять построили пирамиду.

Кто-то сказал:

– Покормить бы их за работу.

И все стали шарить по сумкам и карманам.

В это время сквозь толпу пробрались раскрасневшийся Борщик с Мишкиным, и Борщик сказал:

– Да у нас все есть! – и вытащил из свертка несколько котлет.

Толпа вздохнула и замерла. Чайки притихли. Затих весь порт. Борщик отдал котлеты котам и гимнасткам, а они, демонстративно урча, принялись за дело.

– Во лопают, во глотают! – заохали вокруг, глотая слюнки.

– Так ведь какие котлеты! – сказал громко Мишкин. – Фиг такие попробуешь даже в «Золотом ките».

При этих словах и запахах двери офиса приоткрылись, и в них просунулись стриженые кочерыжки – головы охранников. А наверху при помощи Бетра распахнулось окно, в котором появились три головы с наклейками «Волосатовка» на лбу. И никто не заметил, как в это время исчезли белые цирковые артистки. Только кто-то предположил:

– Побежали по норам жевать подачку...

Но честные цирковые гимнастки бросились вверх по лестнице, взбежали по карнизам к люстре и дружно принялись за работу. Поскрипывая зубами, они вгрызались в узлы рыбачьей сети.

В один, другой, третий! Близнецы оглянулись на звук и запрыгали: «Хватай! Лови!»

Но гимнастки дружно показали свои крепкие зубы, и братцы-начальники вместе с Врулей испуганно прилипли к полу.

Последний канат хрустнул, Облако, кашляя от пыли, вылетело через окно и сбросило сеть прямо на Волосатикова. И все увидели лучший в Оке– анске цирковой номер: внучка Патефоныча, возвышаясь на Облаке, похожем на колесницу, грозила веником сразу трем Волосатиковым. Рядом с ней стояли навытяжку пять цирковых белых крыс. Они ловко опустили вниз огрызок каната, по которому тут же взобрался Мотор Моторыч, а цирковые артистки спустились под аплодисменты на тротуар и пошли за Ворычем к своему старому дрессировщику.

Телевизоры в Океанске не работали. Но скоро жители города наблюдали из окон и другую картину: синел океан, белели чайки, и весело шли по мосткам к знакомому пароходу Борщик и Мишкин, а за ними плыло Облако, на котором девочка гладила черного кота.

Что же касается Волосатикова, Волосюка и Волосанова, то они, выпячиваясь друг перед другом, хвастливо загалдели:

– Ну что, избавились?!

– Мы ей показали!

– И еще покажем!

И, почувствовав себя победителями, вся троица хлопнула дверцами «Тойоты» и отправилась в «Золотой кит» праздновать победу.

Вместе с ними потянулась было Вруля Патри– кеевна. Она уже представляла, как отправляет двумя пальцами в рот бисквиты и ореховые пирожные, но все трое послали ее вслед за опасной компанией – наблюдать и ловить каждое слово. И она под улюлюканье толпы поплыла, как медуза, от которой только что ускользнула добыча...

УРА! УРА! УРА!

Шумная компания шла по мосткам к переименованному недавно пароходу. Всем было неприятно, что маленькому уважаемому судну присобачили такое волосатое имя. Его обитатели оставались по-прежнему порядочными людьми!

– Так продолжаться не может! – возмущались они.

– Подумаешь, правители. Трое из одного!

– Как появились, так и уберутся! Борщик как был, так Борщиком и останется, а пройтись по Волосатикову хорошей машинкой – чик-чик-чик! – и нету! – сказал Мишкин, а в машинном деле он разбирался что надо, будь спок!

И вдруг друзья радостно рассмеялись: «Вот это да!» От имени Волосатикова на борту ничего не осталось. За бортом на подвеске сидел водолаз Пузырьков и широкой кистью выводил на корме законное уважаемое название. Он уже заново написал «Кок» и накрашивал букву «Б».

– Я же говорил! – воскликнул Мишкин, к удовольствию Борщика, а Светка захлопала в ладоши. Она тоже шла пешком, чтобы Облако полетало налегке. Да и пройтись после заключения в сетке было просто приятно.

И тут сбоку от них раздались одобрительные слова:

– Теперь порядок!

К ним направлялась байдарка, а в ней, отгребая веслом медуз, к друзьям приближался сухонький бородатый мужчина в спортивном костюме.

– Привет, братцы! – сказал он.

– Привет! – сказал Мишкин и протянул руку бывшему электрику парохода «Даешь!», а теперь главному портовому энергетику, который был в вынужденном отпуске. Электричества не было, и он развозил друзьям дешевые свечки, чтобы хоть так по возможности светить.

За спиной у него висела гитара, потому что он был бардом и в свободное время сочинял добрые песни. От хороших песен становилось тоже светлей!

– Ну, что делаешь, что скажешь? – спросил Мишкин.

– А ничего, – вздохнул главный энергетик. – Пока ключи от горючего в кармане у Волосатикова, ничего не поделаешь...

Но Светка сердито посмотрела на него: «Как это ничего не поделаешь? Только недавно кое-что, кажется, вместе сделали». И, уловив эту мысль, главный энергетик задрал бородку и решительно сказал:

– Спою!

У него была новая песня, которую похвалил сам Пружинян, и он повторил:

– Спою!

– Ну, пошли! – громыхнул Мишкин. – Там у нас осталось полкраба.

– И десяток котлет! – радостно подхватил Борщик, который очень любил хорошие песни. С ними любой борщ получался наваристей и вкусней!

– И еще пирожки! – вспомнил щедрый кок.

– Пять котлет отдали артисткам, – заметил Ветер.

– Ну и что! У меня в сумке все равно всегда будет десять! – сказал Борщик.

Привязав байдарку к трапу парохода, кот опустил в воду леску, а друзья вошли в каюту, думая вслух, что делать с электрическими делами.

Никто не обратил внимания, как следом за ними, шурша драконовым платьем, скрылась в соседней каюте Вруля Патрикеевна. И сразу же приоткрыла дверь, так как главный энергетик сказал:

– Вот если бы сюда одного человека, он бы наверняка что-нибудь хорошее придумал...

– Так давайте этого человека сюда! – сказала Светка.

– Зови, чего тянуть! – повторил Мишкин.

– Человека не могу, а песню о нем спою! – сказал главный энергетик.

Он поправил очки, ударил по струнам и запел:

Геофизик Гречухин идет по тайге И ночует у снежной горы,

И порою змея подползает к ноге,

И Гречухина жрут комары.

Ищет он для людей удивительный свет – Нефть и газ из подземной дыры,

И кусают его много лет, много лет Комары, комары, комары.

– Странное дело! – вздохнул за дверью Моторыч. – Заслуженного человека и жрут, и кусают...

– Ха! А заслуженных больше всего и жрут, – заметило Облако.

Но Светка цикнула:

– Не перебивайте!

И главный энергетик продолжал:

Все его убеждали, что все это – бред, Доктора говорили: «Мура!»

А упрямый Гречухин ответил: «Ну, нет!» И однажды воскликнул: «Ура!»

Геофизик последнюю корку жевал И от жажды ледышки лизал,

Попадал он в провал, залетал под обвал, Но Гречухин свое доказал.

Он не раз ночевал на горячей золе И простыл, и промерз, и промок.

Но найти новый свет для людей на земле Геофизик Гречухин помог.

– Песня что надо! – сказал Борщик. – И в ней то, что всем надо: и тепло, и свет, и горючее!

– А так – сказка! – сказала Светка.

– На Облаке летать – не сказка, а Гречухин – сказка? – усмехнулся Ветер.

– А Гречухин – это настоящий Гречухин! Вот он бы точно что-нибудь нашел, – сказал электрик.

– Так он уже нашел! – крикнул кок. – Мишкин, скажи!

– Точно, – сказал Мишкин. – Точно! Од ведь у меня тоже недавно крабом закусывал. Нашел отличную нефть! Только ни одной собаке до этого нет дела!

– А вот если эти шакалы Волосатиковы узнают, им будет дело! Сразу захапают, – вздохнул из– за двери Моторыч. – Надо поторапливаться!

– Он даже карту оставил, где его искать.

Мишкин достал из ящика в столе клочок бумаги, на котором была нарисована чернилами река, поворот, елочки тайги, болото, куча комаров, крестик, а возле него палатка, и перед ней написано магическое слово « Гречухин».

– Вот тут геофизик сидит, – сказал Мишкин. – Посылает в землю электросигналы и слушает электроответы. Наткнулся на уголь – один ответ, на золото – другой, на нефть – третий!

А Ветер свистнул:

– Так это же настоящая штурманская карта. По ней хоть отправляйся в плавание!

– Точно! – подтвердил заглянувший кот.

– Тогда – вперед! – энергично сказала Светка.

Подумать только, все есть: есть человек, есть

нефть, есть карта! Солнышкин не задержался б ни на минутку! И, вспомнив: «Так держать, подружка!», она повторила:

– Полный вперед!

Тут за стенкой что-то хрюкнуло, заскрипело и куда-то потопало. Но этого никто не заметил.

Моторыч быстро смотал леску, на которой уже болтались пять жирных красноперок и, забравшись на Облако, подвесил их сбоку для просушки. Ветер упрятал в светкин рюкзак карту. А Борщик забросил на облако завернутый в плащ сверток с котлетами и сумку, в которой были полтора десятка пирожков: десяток – с повидлом, пять – с кальмарами. И протянул полную кружку компота, который Светка тут же выпила.

Могучий Мишкин, бесспорно, отправился бы с экипажем, если бы его могло выдержать Облако, подал Светке банку со светлячками. И, несмотря на дружные увещевания, вроде: «Подождите до утра», «Водиночку?», «Кругомтайга!» – Облако отделилось от парохода. Ведь все они были из края, откуда люди отправлялись и в одиночные кругосветные плавания, и в Антарктику, и на покорение стольких вершин. А тут, подумаешь, тайга, медведи! Подумаешь, комары! Тоже мне, приключение.

Светка решительно сказала:

– Курс норд!

А вслед экипажу понеслась только что сочиненная бардом песенка:

Мои друзья почухали Пораньше со двора На поиски Гречухина – Ура, ура, ура!

НОВЫЙ ФОКУС ПОЭТА ПРУЖИНЯНА

Полный удивительных событий день завершился полным таких же событий вечером.

Известно, что в ресторане «Золотой кит» целый день три странных близнеца Волосатикова, а точнее Волосатиков, Волосанов и Волосюк, праздновали свою победу над девчонкой и ее компанией.

– Еще бы чуть-чуть – и она вообще была бы наша! – кричали они.

– Да видали мы этих Борщиков, эту девицу с ее Облаком, драным котом и каким-то бомжем Ветром! Избавились – и о’кей!

Они так шумели, что на них обратили внимание известные в городе рэкетиры и, решив тряхнуть богатеньких горлопанов, потихоньку исчезли из зала, чтобы подпилить стоявшее на их дороге старое дерево.

– Так поднимем бокалы за наши успехи! – сказали три героя.

В этот момент в ресторан, пылая платьем с растрепанными драконами, ворвалась Вруля Патри– кеевна и вцепилась в ухо Волосатикову:

– Заговор, настоящий заговор! Они сейчас отправляются в экспедицию, – затараторила она. – За нефтью! У них карта, волшебная тельняшка, зонт!

– Волшебная тельняшка – это ерунда... – откликнулся Волосатиков.

– Да вы хоть знаете, куда они направляются? – заверещала Вруля.

– В колбасную лавку! – рассмеялся Волосанов.

– За нефтью! К Гречухину! – выпалила она. – У него целое море нефти!

–Где?

– Где-то у горы, где жрут комары!

– Захапаем! – сказал нахал Волосанов. – Оно наше!

– Уж как-нибудь зажулим, – пропел Волосюк, – и, конечно, будет наше.

– Мое! – решил Волосатиков.

И они яростно вцепились друг в друга.

Тут из-за соседнего столика энергично поднялся крепыш в тельняшке и громко, уже второй раз за этот день, простонал:

– Что я наделал, что наделал! Был один шакал, теперь грызутся три!

Это, понятно, был поэт Пружинян, который отмечал день рождения прекрасных строк поэта Корабликова.

Сам Корабликов после сегодняшних событий не был уверен в пользе детских стихов. Вот если бы он мог написать, как Пружинян, стихи, зовущие на бой, к победе, тогда еще другое дело!

Но боевой поэт Пружинян думал совсем по-другому. Он хотел убедить друга в том, что тот написал сегодня нужные боевые стихи и в десятый раз читал Корабликову его же строчки, которые уже влияли на ход событий. Они были способны утроить силы человека! Но Пружиняну бессовестно мешали из-за соседнего столика всякими дурацкими спорами. Шагнув к грызущейся компании, он так грохнул кулаком по столу, что трех близнецов кинуло друг к другу. Над столкнувшимися

лбами взорвалась шаровая вспышка, и вдруг на глазах у всех в руках Пружиняна снова остался один-единственный ошарашенный Волосатиков.

– Ха-ха! Ну и дела! – сказал изумленный Пружинян. – Из трех – один! Значит, можно с ними воевать и с тремя, а уж с одним-тб!

И он наконец с радостью прочитал Кораблико– ву его же боевые строчки:

Все равно хочу светить –

Пусть попробуют схватить!

А Корабликов вдруг сказал:

Туча тучу по лбу – р-раз!

Искры сыплются из глаз!

Жить без стихов он просто не мог! Они сочинялись сами!

Волосатиков же, оставшись в одиночестве, все равно думал за троих: «Поймать, зажулить, захапать!» Мохнатые глаза его уже сверкали, как нефть. Неожиданно выпрыгнув в окно, он пролетел мимо Облака, к которому прилип листок со стихами «Пусть попробует схватить!», нырнул в свою «Тойоту» – и потянулся за экипажем.

За ним выскочила в окно Вруля и, ухватившись за край проплывающего Облака, ласково запела:

– Говорят, вы в экспедицию? Как интересно! Возьмите с собой одного надежного человека...

– Будет перегрузка, – усмехнулась Светка. Она уже видела эту надежность!

– Так сбрось кое-кого. Я заплачу!

– А я друзьями не бросаюсь и не торгую! – отрезала Светка, а кот взмахнул зонтиком, и Вруля, потеряв парик, полетела в лужу.

В то же самое время за Волосатиковым бросилась компания рэкетиров, но подпиленное ими же дерево рухнуло прямо на них. В результате местная больница пополнилась шестью загипсованными ногами и тремя ушибленными головами.

А тем временем на улице то и дело слышались восклицания:

– Нет, ты видел этот фокус? Р-раз – и все! И из трех – один! Один!

Это, конечно, был голос старого разведчика Пружиняна, который был доволен тем, как удачно только что исправил свою утреннюю ошибку. Он был так увлечен, что не обратил внимания на плывущее мимо Облако.

Конечно, если бы поэт поднял голову и узнал, куда направляется Светка с друзьями, он бы обязательно отправился вместе с ними! Уж он бы их уговорил! Ведь это безумие – уходить одним на такое серьезное дело, даже в знаменитой тельняшке!

Но поэт этого не заметил, и, рассуждая, что стихи стихами, а людям надо помогать еще и делом; они с Корабликовым поднимались на сопку класть кирпичи в стену Борщикленда, крепкую, как Пружинян, и вкусно пахнущую, как любое блюдо самого Борщика.

Некоторые жители Океанска, расходясь по домам, вздыхали: «Вдруг включится свет, по¬

смотрим по телику * Поле чудес *. А Светка, до которой долетали эти вздохи, усмехалась: «Странные люди эти взрослые! Запомнили с детства стишок «Вот кораблик плывет, заплывает прямо в рот» и думают, что все так в рот им и заплывет само собой: и поле чудес, и дядя Леня с подарками, и электрический свет. А за свет надо бороться. Надо действовать!

Приближалась ночь. Город погружался в темноту. Только там, где оставил свои свечки главный электрик, было еще светло. И было видно, как в одном окне, сидя на руках у бабули, махал ручонкой малыш, будто говорил звездам:

– До свидания, огоньки! Спокойной ночи, люди!

НИЧЕГО СЕБЕ КОМПАНИЯ!

Однако ночь у команды получилась не слишком спокойной.

Сначала всё шло прекрасно. Вокруг колыхалась теплая прозрачная темнота. И тысячи звезд с любопытством смотрели на маленькое, не совсем обычное облако. Оно держало курс на ярко горевшую Большую Медведицу, а точнее – на известную всем школьникам Полярную Звезду. На носу, как огонь у настоящего судна, светила банка со светлячками, чтобы какой-нибудь разгильдяй не налетел на путников во тьме.

Ветер, запомнивший карту, направлял их судно. Мотор Моторыч, проведший не одну ночь в

штурманских рубках и тоже разбиравшийся 9 навигации, сверял курс с картой и подмурлыки– вал, как настоящий мотор, но старался делать это потише, чтобы не потревожить Светку, которую заботливо укрыл плащом Борщика. И она задремала после всех событий прошедшего дня.

Дышалось всем легко. Пахли сладкими снами луговые травы, над ними стлался белый туман, такой вкусный, что его можно было глотать вместо молока. Машин на трассе почти не было. Только один надоедливый автомобильчик крался за ними и изредка помигивал.

Одйако через какое-то время Облако заворчало: « Ну, где же этот ваш Гречухин? » И стало клевать носом.

– Не спи, – проворчал Моторыч, а Ветер кашлянул: «Держись, что ты?»

Облако вздохнуло: «Я держусь! Но, кажется, тоже имею право на отдых...» И ткнулось в свежую копну сена. Кот свернулся клубком, подвернув хвост под голову, однако вскоре быстро поднял ее: вверху кто-то захлопал огромными крыльями, закричал, и Мотор Моторыч стал быстро водружать над собой зонтик.

– Зачем это? – проворчала Светка. – Дождя-то нет.

– Дождя нет, а филин пикирует!

– Филина испугался... – вздохнуло Облако, а Светка сонно сказала:

Только ночью страшен филин А при свете он бессилен,

– А мне все равно: днем или ночью, – фыркнул кот. – Долбанет в глаз и клянчи потом, как кот Базилио, пятаки у каждой забегаловки...

Раскрыв зонтик, он наконец свернулся клубком и выключил на всякий случай свои сверкающие глаза.

Но тут у леса послышались чьи*то тяжелые шаги, отчаянное хрюканье, визг и такое тяжелое сопенье, что даже Облако съежилось.

Где-то куда-то тащили поросенка. Потом все стихло до самого утра. И только изредка в копне загорался то один, то другой огонек. Сквозь сон Моторыч все-таки поглядывал: не крадется ли кто за ним и его друзьями, не собирается ли снять с кого-то шкурку или знаменитую флотскую тельняшку.

Светка проснулась оттого, что кто-то прыгал по ее лицу мягкими лапками. Она протянула руку, и на ладони у нее оказался крохотный мокрый лягушонок.

Вокруг все вспыхивало от радужной росы, а сбоку, среди камышей, мерцало алое озеро. Над ним, как над сценой, летал Ветер, а по воде, среди громадных розовых цветов лотосов, плыли белые-белые лебеди. И слышался интересный разговор:

– Красавцы, – восхитился Ветер.

– А ведь были когда-то гадкими утятами, – заметил Моторыч.

– Так они по утрам делали зарядку! – усмехнулся Ветер. – А ты не делал, вот и остался гадким котенком!

– Очень умно, – фыркнул Моторыч.

Но Ветер примирительно сдался:

–Шучу!

У берега важно шествовали аисты, бегали кулички и перекатывались на волне розовые лотосы. Даже ворчливое Облако теперь рассматривало в воде свое отражение и явно нравилось себе: оно было тоже свежим, чистым и розовым.

Светка соскочила с копны, прыгнула в воду и вынырнула возле огромных влажных бутонов. С плавучих листьев глазели, как в мультиках, чистюли-лягушата. А бутоны были такими, что, казалось, раздвинь их лепестки – и в каждом откроет глаза разбуженная Дюймовочка.

Но тут с берега донесся громкий призыв Мото– рыча:

– К-кажетея, мы очень торопимся к Гречухи– ну, а время не ждет!

Он уже развернул на копне припасенное флотское полотенце, разложил на нем борщиковские пироги и котлеты, над которыми, подшучивая, повис Ветер. Ему тоже было приятно если не закусить, то хотя бы понюхать:

– Разверни Ты все эти запахи вечером, – сказал он, – может быть, этот бедный поросенок остался бы жив.

Он повертел в воздухе найденным в кустах огрызком поросячьего хвостика и усмехнулся:

– А вместо него здесь бы летал хвост несчастного старого кота...

Моторыч напыжился, у него начала потрескивать шерсть.

Подобные электроприступы случались с ним, когда кто-нибудь задевал его кошачье самолюбие.

– Но, в общем, все прекрасно! – с удовольствием вздохнул Ветер. – Мы на свободе! Озеро, лотосы, лебеди! Аисты совсем как в одной волшебной сказке.

– В какой? – поинтересовалась Светка. Несмотря на свои двенадцать лет, волшебные сказки она любила.

– Про халифа-аиста!