Текст книги "Караван специального назначения"

Автор книги: Виталий Мельников

Соавторы: Евгений Берестов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 12 страниц)

МНИМОЕ ПОКУШЕНИЕ

– И все-таки, – с укором сказал Махмуд-бек Тарзи, – я настаиваю, чтобы вы отказались от ваших ночных прогулок.

– Так вы считаете, что я должен показываться на улицах Кабула только в таком виде, как сейчас? – добродушно улыбнулся эмир.

Аманулла-хан был в полном парадном облачении. На нем был черный мундир с орденами. На круглой шапке сверкал тридцатью двумя гранями большой бриллиант – символ власти. Бриллианты украшали и рукоятку сабли.

– А если мне иногда хочется посмотреть, как живут люди, и я иду в город переодевшись, чтобы меня никто не узнал? Или если мне просто хочется прогуляться по ночному городу, что в этом страшного? – поглаживая темные бархатные усы, спросил эмир.

– В вас столько бодрости и оптимизма, – не сдержал ответной улыбки Тарзи, – что я могу только позавидовать. Но что делать, если я уже стар! Понимаете, – посерьезнев, продолжал он, – времена Гарун аль-Рашида, к сожалению, давно прошли. Вы рискуете жизнью безо всякой необходимости.

– Со мной всегда охрана. Офицеры хотя и переодеты, но я уверен, что в случае необходимости они и в гражданском платье сумеют исполнить свой долг не хуже, чем в военной форме.

– К сожалению, никакая охрана не в состоянии уберечь вас от выстрела из-за угла, – настаивал на своем Махмуд-бек Тарзи, обеспокоенный упрямством эмира.

– Никто не знает, когда я отправляюсь в город, – возразил Аманулла-хан.

– У вас слишком много врагов, – не сдавался министр. – Даже во дворце. Я взываю к вашему благоразумию.

– Ну вот, – изобразив на лице испуг, произнес Аманулла-хан. – Теперь вы меня пугаете заговорами, неужели вы сами всерьез верите всей этой чепухе?

Министр помрачнел.

– Боюсь, вы недооцениваете сложности той обстановки, которая сложилась сейчас в стране. За последние два дня полиция трижды предупреждала вас о готовящемся покушении, – сказал Тарзи.

– Я считаю, это не больше чем пустые угрозы, которые мы слышали не раз, – возразил Аманулла-хан.

– Однако на этот раз им удалось выследить и захватить человека, который собирался в вас стрелять.

– Да, но он уже скончался на руках у полицейских, – отозвался эмир.

– Мне вся эта история кажется подозрительной, – задумчиво сказал Тарзи. – Я считаю, надо довести ее расследование до конца.

Аманулла-хан подошел к стене, увешанной портретами членов его семьи, остановив взгляд на последнем – портрете королевы Сурайи. Он вздохнул и сел в кресло перед длинным инкрустированным столом.

– Это правда, что в чалме у покушавшегося нашли точно такие фотографии, как в рабатах, где останавливался русский караван? И листовки? Вы видели их?

Тарзи молча раскрыл свою папку и выложил перед эмиром несколько листков, на которых крупными буквами было напечатано на пушту и дари, обоих принятых в стране языках:

«Во имя аллаха всемилостивого, милосердного! Братья мусульмане, готовьтесь! Освобождение придет скоро! Советская Россия поможет нам сбросить власть ненавистного эмира. Аманулла-хан – убийца и угнетатель. Это он убил эмира Хабибуллу, чтобы добраться до власти. Это он бросает в тюрьмы и казнит истинных мусульман. Беритесь за оружие. Мстите за свою веру».

– Я выяснил кое-что еще, – нарушил молчание министр, когда Аманулла-хан закончил читать и отложил листки. – Оказалось, покушавшийся – мелкий ремесленник из Герата. У него там была небольшая мастерская. Он занимался изготовлением оружия: кинжалов, ножей, сабель. Мне непонятны мотивы, толкнувшие его на этот шаг. А это наводит на разные мысли… К тому же ремесленник был совершенно неграмотен. Он даже не мог прочесть воззваний. Не исключено, что он и не подозревал об их содержании, – многозначительно закончил министр.

– Можно не знать о содержании листовок, – возразил Аманулла-хан. – Однако, для того чтобы разобраться в смысле этих гнусных снимков, не нужно уметь ни читать, ни писать.

Махмуд-бек Тарзи задумался и снова взял в руки одну из листовок.

– Этот человек хотел убить меня, сомнений никаких нет, – уверенно заявил Аманулла-хан.

– Пожалуй, так, – согласился Тарзи. – Но наша задача выяснить, и кто стоял за его спиной. Если у неграмотного человека находят листочки, которые он не может прочесть, значит, он выполняет задание людей, которым ничего не стоит его обмануть.

– Предположим, вы правы, – не стал спорить Аманулла-хан.

– Странно и другое, – продолжал министр. – Этого человека убили как раз в тот момент, когда полиция должна была арестовать его. Может быть, его специально подставили под удар? Слишком уж много случайностей во всей этой истории.

– Да, слишком много случайностей, – рассеянно повторил Аманулла-хан.

Эмир снова подошел к стене с портретами, долго вглядывался в лицо своей матери.

– Обижается, – сказал он, – что редко советуюсь с ней о государственных делах. А знаете, она проницательная женщина. Но я уверен, – резко повернувшись к Тарзи, произнес Аманулла-хан, – даже она не стала бы отрицать, что все следы ведут к русскому каравану. Не кажется ли вам, что в последнее время он доставил нам немало забот?

– Возможно, – уклончиво ответил министр, – но мне кажется, я знаю людей, которым он доставил гораздо больше забот, чем нам.

– Вы имеете в виду англичан?

Тарзи кивнул.

– Нужно быть справедливым, – сказал Аманулла-хан. – Одно дело подозревать, другое – иметь на руках реальные доказательства. Может быть, следует поговорить с русскими летчиками. Возможно, они сообщат факты, которые помогут расследованию.

– К сожалению, – ответил Тарзи, – теперь это не так просто сделать.

Эмир вопросительно поднял на него глаза.

– Я не успел сообщить вам вторую новость, – ответил Махмуд-бек Тарзи, – один из русских летчиков исчез.

Глава четвертая

Чучина втолкнули в небольшую комнатушку. Один из афганцев встал к двери и вытащил пистолет. Другой поднял и отбросил в сторону лежавший в центре комнаты ковер. Откинув находившиеся под ковром циновки, сдвинув решетку, закрывающую люк, он знаком показал Чучину, чтобы тот спускался в подвал.

«Кого они испугались? – промелькнуло в голове у Ивана. – Кто стучал в ворота? Полиция?»

Ясно было одно – стрелять афганцы не решатся.

С покорным видом Иван подошел к люку, но выполнять требование не спешил. Он заглянул в подвал и покачал головой. Бандит угрожающе потряс пистолетом. Иван снова низко наклонился к люку, как будто колеблясь, как ему быть, ив ту же секунду, резко выпрямившись, неожиданным ударом в живот сбил охранника с ног. Пистолет вылетел у него из рук и отлетел далеко в сторону.

Как и предполагал Иван, второй бандит, оставшийся у двери, стрелять не решился. Он спрятал пистолет за пояс, выхватил нож и, тяжело дыша, пошел на летчика. Чучин, не отводя глаз от узкого лезвия, медленно пятился к стене.

Мебели в комнате не было. Ковры на стенах, ковры и циновки на полу. Быстро нагнувшись, Чучин рванул за край циновки, на которую ступил афганец. Афганец покачнулся, Иван бросился к нему, но выбить нож у него из рук не сумел. Схватив афганца за запястье, правой рукой Иван сдавил ему горло. Охранник пытался оторвать Иванову руку, глаза его полезли из орбит.

– Сдавайся, гадина! – хрипел Иван, задыхаясь от напряжения.

Наконец нож выскользнул из руки афганца и воткнулся в пол. Иван, на секунду отвлекшись, потерял инициативу, в следующее мгновение бандиту удалось высвободить горло, и он отбросил Чучина с такой силой, что тот полетел через всю комнату.

Теперь Чучин стоял в углу и, плотно сжав губы, готовился отразить нападение сразу двоих.

– Ну, – закричал Иван, в пылу схватки забыв, что его не понимают, – кто первый?

Враг был сильнее, и трудно сказать, чем бы завершилось это столкновение, если бы за дверью не прозвучал неожиданный выстрел, по коридору затопали сапоги. А в следующее мгновение в комнату ворвались солдаты, Камал и Гоппе.

Едва за дверью послышался шум, афганцы сразу потеряли к Ивану всякий интерес.

– Объясните мне, ради бога, что все это значит? – спросил Иван, когда бандитов увели.

– Я ждал тебя. Вижу, не идешь, – рассказывал Камал. – Знаю, ты человек обязательный. Думаю, что могло случиться? Пошел в школу, а там говорят – давно ушел. А тут Файзулла возвращается. Он на базар за продуктами ходил. Говорит, видел, как господин Чучин с какими-то гвардейцами беседовал, а потом с ними в дом рядом с базаром зашел. Наблюдательный парнишка. Толк из него будет.

– А что с рябым? – перебил Чучин.

– Взяли и рябого! – успокоил его Камал. – Им и Городецким теперь займется полиция.

Один из офицеров, проводивших обыск, вошел в комбату и отозвал в сторону Камала. Он что-то быстро начал говорить, показывая пачку отпечатанных типографским способом листков. Камал вернулся к Чучину довольный.

– У него, – сказал журналисту Иван, показав глазами в сторону офицера, – такой вид, будто он нашел сокровища.

– Однако, – рассмеялся Камал, – ты попал в точку. Правда, эти сокровища совсем иного рода: мы нашли наконец, откуда распространялись снимки и листовки.

Иван вопросительно посмотрел на Камала, но тот не стал вдаваться в подробности.

По дороге домой Иван сказал Гоппе:

– А ведь Кузнецов сегодня опять хотел за мной в город увязаться.

– И ты, конечно, поспешил от него отделаться?

– Естественно, – буркнул Чучин.

– Как видишь, совершенно напрасно, – сказал Гоппе.

– Уж не хочешь ли ты сказать… – начал Чучин, но командир перебил его.

– Совершенно верно. Это я просил Кузнецова не оставлять тебя одного. Чучин, думаю, человек горячий, неосторожный, пусть с ним рядом надежный человек будет. Теперь, – добавил Гоппе с добродушной улыбкой, – я убедился, что был прав.

Время обучения в летной школе подходило к концу. Курсанты начали совершать самостоятельные полеты.

– После того как сам побываешь в небе, – говорили они Ивану, – на мир совсем по-другому смотришь.

– Теперь небо принадлежит вам, – улыбался Чучин.

Вечером после выпускных экзаменов Иван шел вместе со своими курсантами по главной улице Кабула, соединяющей королевский дворец с набережной. Они направлялись в сад, где по вечерам столичные жители любили отдыхать. Иван больше не чувствовал себя чужим в Кабуле, но в своих мыслях был уже далеко отсюда. Он думал о родном Займище, в котором не был целую вечность.

Хотелось, как когда-то в детстве, пробежаться по мшистой лесной тропинке, искупаться в реке и вернуться в родной дом, где душисто пахнет хлебом, где ждет его мать, устало сложив на коленях натруженные руки.

Иван расстегнул воротничок гимнастерки и вздохнул. Зима была на исходе. Над Кабулом ярко светило солнце.

Послесловие

Октябрьская революция оказала огромное влияние на страны Ближнего и Среднего Востока. Пробуждение народов Азии, о котором В. И. Ленин говорил еще до Октябрьской революции, после нее стало нарастающим освободительным процессом, который охватил многие страны.

Для таких стран Востока, как Афганистан, Турция, Иран и другие, было крайне важно освобождение от колониального ига. В начале XX века Афганистан относился к числу полузависимых (полуколониальных) государств, характеризуя положение которых В. И. Ленин отмечал:

«…борьба из-за этих полузависимых стран особенно должна была обостриться в эпоху финансового капитала, когда остальной мир уже был поделен»

(Полн. собр. соч., т. 27, с. 379).

Нелегкой была жизнь народов Афганистана накануне и в начале 20-х годов нынешнего столетия. Англия отклонила предложения афганского правительства пересмотреть отношения на основе равноправия сторон и приступила к подготовке войны с афганским государством. В ожесточенной борьбе против английских колонизаторов, развязавших англо-афганскую войну, народы республики завоевали в мае – июне 1919 года священное право на существование самостоятельного государства. Борьба афганского народа существенно облегчалась успешными действиями Красной Армии против британских интервентов в Средней Азии.

В июне 1918 года Советское правительство предложило учредить свое представительство в Афганистане. Однако эмир Хабибулла-хан под натиском англичан отверг предложение. В конце 1918 года со стороны Советского правительства последовало новое предложение об установлении дружественных отношений, но и на сей раз отношения не были установлены. В Афганистане росло недовольство внутренней и внешней политикой хана. В феврале 1919 года к власти пришел Аманулла-хан (1892—1960), который возглавил народ в освободительной борьбе против Великобритании, в 1919 году добился признания полной независимости страны. В 1926 году Аманулла-хан заключил договор с СССР о нейтралитете и взаимном ненападении. Реформы, проводимые Амануллой-ханом в Афганистане, способствовали развитию национальной экономики и культуры, укреплению национальной независимости государства. Впоследствии в результате реакционного мятежа Аманулла-хан был свергнут, эмигрировал.

Нелегкими были годы становления молодого Афганского государства. После долгих лет колониального господства и войн его экономика находилась в бедственном положении. Полное отсутствие грамотности, забитость трудящихся масс были обычным явлением.

Афганское правительство 7 апреля 1919 года обратилось к Советскому правительству с предложением установить дружественные отношения. В конце 1919 года в Москву прибыла афганская делегация, одновременно в Кабул прибыл представитель Советской России. Переговоры между странами дали положительные результаты. Через год Аманулла-хан обратился с письмом к В. И. Ленину, в котором говорил о дружеских чувствах афганского народа к Советской Республике и выражал удовлетворение по поводу успешного завершения советско-афганских переговоров.

В. И. Ленин в ответном письме подчеркнул общность интересов обоих государств, стремящихся к независимости всех народов. 28 февраля 1921 года был подписан советско-афганский договор, признавший независимость Афганистана, предусматривавший оказание ему материальной и культурной помощи, а также беспрепятственный провоз через Россию грузов, закупленных Афганистаном, и т. д.

Дружеские отношения проявились во всем, как в крупных, так и, казалось бы, в незначительных по своему масштабу начинаниях. Один из таких эпизодов – доставка самолетов, дара Советской Республики, и открытие первой за всю историю существования Афганистана летной школы в Кабуле – и положен в основу прочитанной нами интересной и увлекательной повести.

Читатель увидел и сам оценил, какой сложной и противоречивой была обстановка в районах Средней Азии и в самом Афганистане. Крайне трудно было в то время обозначить границы беспрерывных действий басмаческих банд, различных контрреволюционных группировок, хоть и выброшенных на свалку истории, но все еще наносивших огромный ущерб Советской власти, укреплению ее жизненных позиций, установлению прочных деловых контактов между государствами. От пожаров басмаческих банд одинаково горели жилища дехкан и Туркестана и Афганистана.

Путы английской разведки, возглавляемой представителем Великобритании Доббсом, также являлись тормозом на пути становления и укрепления дружественных отношений. Подкупы и шантаж были постоянным оружием в арсенале колонизаторов.

В повести упоминается действительный факт попытки со стороны английского правительства помешать укреплению дружественных отношений между Афганистаном и Советской Россией. Доббсу было поручено предложить эмиру Аманулле-хану 20 тысяч винтовок, 20 полевых батарей и другое вооружение на сумму 4 миллиона рупий, а также выплату в течение 25 лет Афганистану еще 40 миллионов рупий. За эти посулы требовалось немногое: аннулировать советско-афганский договор, удалить из страны советского посла и развернуть пропаганду против Советской России. Надо отдать должное афганскому правительству, которое отказалось от столь заманчивого на первый взгляд предложения, не без основания усмотрев в нем попытку вмешательства во внутренние дела Афганистана. Такая сделка в конечном итоге означала бы грубый диктат со стороны Великобритании, попрание независимости молодого суверенного государства.

Великобритания рассматривала Афганистан как отличный плацдарм, с которого можно было осуществлять агрессивные вылазки против советского Среднего Востока. Через Афганистан она направляла в 1919—1921 годы в Бухару, Хорезм и другие регионы Средней Азии транспорты с оружием и боеприпасами, предназначенные для басмаческих банд и всякого контрреволюционного сброда.

Другую политику в отношении Афганистана проводила Советская Россия.

«Мы говорили афганскому правительству: у нас один строй, у вас другой; у нас одни идеалы, у вас другие, – замечал министр иностранных дел Г. В. Чичерин в письме полномочному представителю РСФСР в Афганистане, – нас, однако, связывает общность стремлений к полной самостоятельности наших народов».

Эту политику Советское государство последовательно проводило в жизнь.

Советско-афганский договор, заключенный с РСФСР в 1921 году, был первым равноправным договором в истории Афганистана и явился свидетельством нового выражения миролюбивой политики Советской России.

Сегодняшняя борьба народов Демократической Республики Афганистан доказывает правоту и жизненность тех великих начинаний.

Н. БУГАЙ,

доктор исторических наук