Текст книги "Новая жизнь 8 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Входи! – дверь распахивается и предо мной предстает Томоко, она хватает меня за руку и втягивает внутрь: – ты чего стучишься? Это же наш клуб!

– Вдруг вы опять переодеваетесь? – отвечаю я: – Привет, Наоми! А где Ши-тян?

– Ой, ну переодевались бы и что? – машет рукой Томоко: – можно подумать ты тут чего-то не видел! – тем не менее она слегка краснеет. Староста давится чаем и кашляет.

– Ты против? – поворачивается к ней Томоко: – стесняешься?

– Ээ… нет – мотает головой Наоми, в свою очередь начиная краснеть: – просто неожиданно. Дайте мне приготовиться сперва… а то сразу.

– Курицы вы все тут – говорит Шизука, которая оказывается – сидит тут же, в кресле за столом и тоже чашку с чаем на место ставит: – вы бы знали, что он со мной…

– И… как я рад тебя видеть, Ши-тян! – делаю я страшные глаза и Шизука прикусывает губу, замолкая. Понимаю, что уж кто-кто, а Шизука много чего может рассказать… но зачем мне прямо сейчас две школьницы с ПТСР на руках? Меньше знаешь – крепче спишь, а уж если учитывать, на каком основании нам с Бьянкой пришлось Шизуку воспитывать… сразу спина начинает чесаться.

– А… мне вот очень интересно, почему ты с ней… что-то там. А с нами нет. – выдает Томоко: – мы же все тут друзья!

– Точно-точно! – подхватывает слегка покрасневшая Наоми: – друзья так не делают!

– Хм. Определенно мне стоит пересмотреть свои понятия о дружбе в старшей школе – замечаю я, вспоминая что именно мы с Бьянкой творили с Шизукой. Клин, так сказать, клином выбивали. Нет, так определенно не дружат. Тут вполне состоявшиеся отношения контроля и доминации.

– Ты и так нас бросил и убежал в Академию! – говорит Томоко: – и на шоу свое! Нет, уж так не пойдет! Давай, показывай, что вы там вытворяли!

– Дайте покушать! Перемена так скоро кончится – закатываю я глаза: – кроме того, это все личное и жутко непристойное. Очень. Вот прямо совсем… – тут я надеюсь что любопытство Томоко и Наоми споткнется о общепринятые рамки морали и откатится назад.

– Ух ты! Непристойности! – ерзает на месте Томоко: – интересно как! Ши-тян, а тебе было приятно?

– Конечно – пожимает плечами Шизука: – особенно когда Бьянка-сама и Мастер…

– Кьяяя!!!

Глава 12

Глава 12

– Прямо-таки ничего не болит? – спрашивает меня наша школьная медсестра и прикладывает к спине холодный диск стетоскопа: – скажи – Ааааа…

– Ааа… – послушно говорю я: – ничего не болит, Мидори-сан.

– Шрам у тебя новый. На спине. Недавно зажил. Это тебя так ножом?

– Упал на спину. А там бутылка разбитая была – вру я прямо в лицо нашей школьной представительнице последователей Гиппократа и Асклепия. Как там – правду говорить легко и приятно… так вот говорить неправду, если все понимают, что ты говоришь неправду и притворяются что тебе верят – тоже легко и приятно. Такая вот легкая форма игры Натсуми-тян – «ты знаешь, что я знаю» и так далее. За окном моросит дождь, тучи затянули небо и в кабинеты медсестры уже включен свет – видимо, чтобы во всех подробностях разглядывать тела подростков, пришедших на медицинский осмотр. Таковы правила. Что именно выкрутили директору школы и в каком порядке я не знаю, но то, что выкручивал ему кто-то весьма влиятельный – это однозначно. Потому что совсем недавно тут с утра у ворот физрук дежурил, меня внутрь не пускал, а вот сейчас, когда я еще более скандальной фигурой стал – меня приняли обратно в мою же школу не пикнув. Однако при переводе медицинский осмотр является обязательной процедурой, а Мидори-сан у нас не такой человек, чтобы обязанностями манкировать и ерундой страдать на работе. Так что осмотр у меня самый настоящий, а никакой не формальный. Меня тут едва ли не под микроскопом осматривают. Есть подозрение что самой Мидори этот процесс нравится. И не потому, что ей на меня в одних трусах попялиться охота, я прекрасно понимаю пределы своих возможностей к очарованию. Нет, ей доставляет удовольствие меня дразнить. Шалунья Мидори-сан, что сказать. Ее легкое, ироничное отношение к жизни – часть ее обаяния.

– Упал на спину, угу. А потом на тебя сверху Бьянка свалилась – кивает головой Мидори и убирает стетоскоп: – и все такое. Перестрелки, сектанты, оргии в бассейне. Вынуждена предупредить тебя, Кента-кун, в твоем возрасте злоупотребление перестрелками, сектантами и оргиями в бассейне может привести к неблагоприятным последствиям. Привыкнешь.

– А я больше ни ногой – обещаю я: – мне даже не понравилось. Особенно оргии. Ничего интересного, сплошные непристойности, а я в них ничего не понимаю. Вот если бы кто старший показал бы мне чего именно мне надо опасаться…

– Я рада, что у тебя ничего не изменилось – Мидори кладет стетоскоп на стол и кивает головой: – можешь одеваться. Понимаю, что тебе охота побольше свои телом похвастаться перед уже потерявшей свежесть юности медицинской сестрой… но все же. Одевайся.

– Что вы говорите. Вы свежи и юны как никогда, Мидори-сан – отвечаю я, начиная натягивать брюки. Вы замечали, что самый унизительный момент в жизни мужчины – это как раз брюки натягивать? Сгибаешься в три погибели и пытаешься ногой в штанину попасть. Произносить пафосные речи и делать дамам комплименты в такой вот позе крайне неудобно. Вот рубашку застегивать – это да, особенно если у вас с мускулами на руках и груди все в порядке и живот не выпячивает. Медленно застегивать пуговицы и говорить о величии рода человеческого, бренности всего сущего и желании утащить даму в ближайшие кустики.

Тем не менее я натягиваю брюки и продолжаю говорить с Мидори-сан. Потому что Мидори-сан все равно во мне мужчину не видит. И ладно. Не все коту масленица.

– Вы сегодня из-за меня задержались. Прошу прощения – говорю я. В самом деле, днем она была занята своими делами, кто-то из парней упал во время игры в баскетбол и поранил коленку, вывернул лодыжку, девочка одна в обморок упала, непонятно от чего, то ли перенервничала, то ли по женской части… в общем своих дел у нее хватало. А тут еще и я со своим медосмотром… так что за окном было уже темно. Японский школьники вообще в школе большую часть своего времени проводят, а сегодня пасмурно, идет дождь… рано стемнело.

– Ничего страшного – машет она рукой: – одевайся, проводишь меня до дому. Такой галантный кавалер не отпустит даму одну по ночному городу, так ведь?

– Конечно нет. – автоматически произношу я, а мозг тут же начинает просчитывать варианты. Что происходит? Мидори-сан вдруг воспылала ко мне страстью и сейчас после короткой прогулке под дождем мы будем стоять у дверей ее квартиры и целоваться взасос, а потом она решительно толкнет дверь, приглашая меня войти и овладеть этим роскошным телом? Ну… вряд ли. При всей привлекательности этой мысленной картины. Конечно, в голове тут же возникает видеофайл, в котором наша Мидори-сан подается мне навстречу своей объемной и упругой грудью в белом халате с бейджиком… и облизывает губы ярко-красным языком. И говорит – «ты можешь делать со мной все, что захочешь, Кента-кун… возьми меня, обладай мной, делай что хочешь с этим зрелым телом, используй его!».

– Кхм! – прочищаю горло я, избавляясь от комка, подкатившего к глотке тут же, как только эта картинка всплыла у меня в голове: – конечно, Мидори-сан! Как я могу отпустить столь привлекательную женщину одну? Я провожу вас.

– Вот и отлично. У тебя есть зонтик? А то у меня два… – Мидори следит за тем, как я застегиваю пуговицы и ее глаза смеются. И ведь не пойми чего это она, почему у нее так насмешлив взгляд. То ли это «какой прелестный мальчик… так приятно его дразнить. Подразню его пожалуй еще… и дам от ворот поворот. Это так забавно». Или же это «такой прелестный мальчик… интересно какое у него будет лицо, когда я оседлаю его словно гидроскутер и поддам скорости… на какой скорости он сломается?». От нее можно ожидать чего угодно. Надежды юношей питают, вот и будем испытывать надежду. В конце концов, Мидори-сан – это моя первая большая мечта в этом мире. Вот как только сюда прибыл и на первом осмотре побывал – так и хотел ее. И даже ей об этом неоднократно говорил. Толку правда чуть, но это же женщины. Никогда не знаешь что именно послужит причиной возлюбить тебя или наоборот возненавидеть. Что же до доступа к телу… тут еще сложнее. Тут и чувства и потребности и социальные барьеры и детские травмы… так что джентльмену, идущему по пути Любви остается только ничего не испортить и испытывать надежду. В деле соблазнения я не питаю иллюзий, никогда и никто не соблазняет девушек и женщин. Это они дают добро. Открывают врата своих крепостей. Так что решение о том – переспать со мной или нет, Мидори-сан давно уже приняла… и моя задача – не испортить ничего своим идиотским поведением. А вот какое именно она приняла решение… я узнаю в последний момент. Эх.

– Я живу не так уж далеко, но пройтись придется – предупреждает меня она, снимая с себя свой белый халат. Под халатом у нее белая блузка и юбка-карандаш, обычная офисная форма одежды номер два. Она протягивает мне один зонтик, и я его беру. У меня есть зонтик внизу, в шкафчике для обуви, но если девушка предлагает – возьми. Ей будет приятно.

Мы спускаемся вниз. Коридоры школы пусты, уже погашены две трети лампочек, скоро погасят и их, останется только дежурное освещение для эвакуации, все эти зеленые таблички у выходов с пиктограммой бегущего человечка. Она вдруг берет меня под руку, жестом девушки, которая идет рядом с парнем, доверяя ему – куда именно и зачем. Я чувствую, как у меня выпрямляется спина и расправляется грудь. Чертовы обезьяньи инстинкты. Голову дам на отсечение, что Мидори сейчас улыбается.

– Смотри-ка. А дождь кончился – говорит она, едва мы открываем дверь наружу. Действительно, дождя больше нет, остался только запах свежести и озона.

– Ну и ладно – говорит Мидори-сан: – так даже лучше. Сможем идти вот так, под ручку. Словно мы с тобой парочка, да, Кента-кун?

– Снова вы надо мной смеетесь, Мидори-сан – ворчу я и она смеется заливистым смехом. Утирает выступившие слезы.

Мы идем по улице, она держит меня под руку и как будто что-то неуловимо менятся между нами. Словно выйдя за ворота школы мы перестали быть учеником и школьной медсестрой, а просто… просто люди. Я мужчина, а она – женщина. Ее теплые пальчики у меня на сгибе локтя… и я только сейчас замечаю, что Мидори-сан – в общем невысокая. Она же мне по плечо. Просто она всегда так держит себя. Всегда кажется, что она – выше.

Сейчас же рядом со мной идет просто женщина. Девушка. Без своего белого халата. Без этой дистанции «ученик-ШКРАБ», как у Макаренко в его «Педагогической поэме». Мы – равны. Я помогаю ей перешагивать лужи, у нее довольно высокие каблуки и ей неудобно. Интересно, какого она роста на самом деле, без каблуков? Еще ниже. Она совсем маленькая. И беззащитная. Это я в этом городе могу быть хищником, без дураков. И кто бы сейчас не вышел из-за угла… допустим вот эти три подозрительных типа… я прищурил глаза, сосредоточившись на троице. Явно немного пьяные, явно агрессивные, подбадривающие друг друга… такие могут быть опасны. Тем более, что внешность бандитская такая, кожаные куртки и даже отсюда ясно, что такие ребята всегда таскают с собой ножи. Вечное клише – как только ты собрался проводить девушку домой – на дороге обязательно встанут такие вот… утырки. Вздыхаю. Драться не охота. С другой стороны – если ребята выпросят, чего бы и нет. С третьей – вот все мне говорят, прижим уже хвост, Кента, хватит к себе внимание привлекать. Но что я сделаю, если троица преграждает нам путь? Вон и руки в карманах, тискают рукоятки ножей наверное… пальчики Мидори вцепляются мне в сгиб локтя, придется снять ее руку со своей, мне нужна свобода действий и маневра. Вот сейчас этот гад сделает шаг вперед и…

– Добрый вечер! – кланяется первый утырок с бандитской мордой лица: – как у вас дела?

–… добрый вечер… – откликаюсь я. А что? Вежливо здороваются – я вежливо отвечаю. Сразу в морду – это как-то слишком. Дам людям шанс.

– Меня зовут Аримура. Это – Бирд, а этот с кривой рожей – Самуэль. Идиотское имя – морщится говорящий: – прошу вас позаботиться о нас, Такахаси-сама!

– Очень приятно…Такахаси Кента – опять правила вежливости автоматически отправляют ответ в эфир, прежде чем я успеваю сам среагировать на изменение ситуации. По уму сейчас мне следует представить Мидори-сан, потому что невежливо, потому что они представились первыми, а японец всегда вежлив, даже в подворотне…

– Так. – беру я себя в руки, отбрасывая ненужные политесы. Какие к черту правила вежливости, если нас с Мидори бандитские рожи на улице остановили, не успели мы от школы отойти⁈

– Вы кто такие и чего вам нужно? – требую я объяснений в довольно резкой форме. Невежливо да. Но у японцев вообще две модели поведения есть – вежливая официальная и срыв. То есть, когда кричат «Ярэ!!!» и клинком вокруг машут. Серединки нету, прокричался, кишки всем выпустил – и снова формально, мол извините, погорячился.

Старший в этой троице тут же склоняет голову в поклоне и двое из ларца – вслед за ним. Вот такие вот болванчики – на них кричишь, а они в поклон. Интересно, это уловка такая, чтобы с низкого старта мне в голову калган пробить?

– Извините нашу самонадеянность и дерзость, Такахаси-сама – говорит лидер, не поднимая голову: – но нам показалось что на улице уже стемнело и стало небезопасно. В такой ситуации у нас нет выбора, кроме как сопроводить вас… куда бы вы не шли. Обеспечить вашу безопасность.

– Что? – еще раз осматриваю троицу. Да, так и есть одежда с длинными рукавами скрывает татуировки, набитые костяшки пальцев, кожаные куртки эти…

– Вы – семья Кумы-сана? – спрашиваю я и лидер – кивает. Выпрямляется и встречается со мной взглядом.

– Еще раз прошу простить нашу дерзость. Мы не должны были показываться вам на глаза, но сейчас темно и мы боялись, что не сможем обеспечить безопасность оставаясь вне поля вашего зрения.

– Это кто, Кента-кун? – спрашивает меня Мидори и ее пальчики впиваются мне в руку. Я морщусь. На самом деле мне приятно, но уж показать это я никак не могу.

– Это знакомые – вздыхаю я: – а кто вас послал?

– Карп. Вакагасира. – коротко отвечает мне лидер троицы с бандитскими рожами. Все ясно. Это остаточные явления от интриги Бьянки, якудза с какого-то перепугу продолжают считать меня наследником Кумы и хотя статус оябуна по наследству в это среде не передается… но что-то такое там происходит. Что именно? Вакагасира по кличке Карп собирается все же протолкнуть меня на это место, пользуясь возникшим вакуумом на высоких должностях. Протолкнуть, а самому – в регентах. Или просто меня на своей стороне иметь в день голосования – все равно хлеб. Так что сейчас я и есть наследие Кумы. Иронично, учитывая обстоятельства. Жизнь любит иронию и обожает мгновенную карму. Вот собирался я держаться от этих ребят подальше, а все не получается, манит грязь свинью, куда деваться.

– Может вы домой пойдете, а? – спрашиваю я, понимая, что не получится. Безнадежно. У них приказ и они его выполняют. В этой стране обожают фанатично исполнять приказы – даже там, где без этого вполне можно обойтись. Какой-нибудь магазинчик по продаже мороженного, но нет, там никто легко к своему долгу не относится и будет на посту стоять даже если его крокодилы будут жрать. Приказ есть приказ. А уж в якудза…

– Не можем мы – подтверждает Аримура: – если мы вас упустим, а за это время с вами что произойдет… и кстати, не мы одни за вами следим.

– Ты про девушку в тени? Это моя одноклассница… – вздыхаю я.

– Я про фургон с затонированным окнами. – отвечает мне Аримура: – если мы не будем за вами идти… мало ли что у них на уме.

– Это ж полиция – отвечаю я, делая вид что все знаю и все видел. Фургон? Серьезно за меня взялись, нельзя мне палиться: – внешнее наблюдение.

– Тем более за вами глаз да глаз нужен – настаивает на своем Аримура: – а сколько коррумпированных копов есть? Или подставить они вас захотят, а у нас тут – сразу три свидетеля. Или понятых.

– Аники, никто не говорил, что свидетелем надо будет быть – подает голос тот, что со шрамом через все лицо: – это плохо кончается.

– Заткнись. Это для босса – отвечает лидер: – если его подставить хотят. Ну… наркоту там подбросить. Или чтобы телка заяву накатала что изнасиловали…

– Все равно свидетелем неправильно быть. Парни не поймут. – качает головой бандитская рожа со шрамом: – вон Пай-кун был свидетелем и что?

– Он же на спину упал – встревает третий, у которого такое не японское имя, зато у него оказывается просто замечательный бас: – просто упал и все.

– Ну да, конечно – поворачивается к нему второй: – а сперва забрался на тридцатый этаж и сам себе глаз выдавил. Конечно. И собака у него сама бензином облилась и подожглась. Вместе с домом.

– Страшное самоубийство – гудит третий басом: – не умножай сущностей, Птица.

– Заткнулись, оба. – шипит на них лидер: – надо будет свидетелями пойти – пойдете! Это для босса.

– Может мы все-таки пойдем – спрашивает меня Мидори-сан: – а то у меня ноги замерзли.

– Точно. Мы пойдем, а вы… раз уж иного выхода нет – идите позади. Метрах в двадцати.

– В десяти. – уточняет лидер: – и у нас плед есть, если девушка замерзла.

– Меня зовут Мидори. Я школьная медсестра. – представляется Мидори-сан и мечет в меня гневный взгляд, как же забыл свои обязанности и не представил ее как полагается.

– Приятно познакомится! – склоняется троица. Выпрямившись, лидер сверкает улыбкой и показывает мне большой палец, мол выбор одобряю, классная телочка! Я только глаза закатываю.

– А мне в школе всегда хотелось с учительницей музыки переспать – невпопад замечает тот что со шрамом: – у нее такие ножки были и… Эй!

– Будешь ересь нести – еще получишь – предупреждает его лидер: – не обращайте внимания, Птиц у нас слегка сдвинутый.

– Будто у тебя такого не было… – ворчит тот, что со шрамом, потирая затылок: – сам же рассказывал…

– Мне нравилась физичка. Это другое.

– А мне медсестра нравилась. Совсем как вам, босс – кивает тот, что со странным именем: – у нас есть что-то общее.

– Плед возьмете? Он теплый…

Глава 13

Глава 13

Шагать по улицам ночного города в то время, пока за вами на небольшом отдалении пыхтят трое бравых молодчиков – то еще удовольствие. Вроде бы и не вторгаются парни в наше личное пространство, соблюдают дистанцию, не гогочут над тупыми шуточками и не отпускают замечаний в духе «вот это задница!». Стараются вести себя прилично. Но все равно романтики ночной прогулки по городу с симпатичной девушкой нет. Все равно не удается сделать вид что мы тут одни, все же слышно. И как периодически заходится в чахоточном кашле курильщика Птиц и как ворчит на него лидер троицы, давая заслуженный подзатыльник. Как шаркает подошвами Самуэль, самый большой из них, ему сложно двигаться бесшумно, он неуклюж и обязательно то столб плечом заденет, то споткнется на ровном месте и тут же проворчит что-то про себя. Как сам Аримура вполголоса отчитывает своих товарищей за то, что шумят и настроение сбивают, мол, видите – повезло пацану, а вы тут со своими комментариями… а едва я обернусь – тотчас подмигивает мне и большой палец показывает – дескать горжусь! Школьная медсестра, чувак!

Мидори-сан, крепко вцепившаяся мне в сгиб локтя на такое только глаза закатывает. Видно, что вот очень охота ей этих вот «помощничков» линейкой по задницам отходить, но все же взрослые люди, а она – так еще и приличный взрослый человек, ей пример надо людям показывать…

Так что до дома Мидори-сан мы шли под эскортом ночных воителей города и в неловком молчании. Где-то рядом сейчас передвигается в тенях Шизука, ей все равно вечером делать нечего, вот и вышла на охоту. Думая о ней – я невольно сдерживаю улыбку, потому что на ум напрашивается только фраза из старого комедийного боевика, когда нехорошему боссу крутят руки за спиной, а он кричит – «Вы думаете это я чудовище? Вы еще адвокатов моих не видели!». Ну так вот, если тут и нужно от кого-то спасать этот погрязший в грехе город, так это от нее. С ее способностью быть неприметной и «где-то тут» – она может такого тут напалма выжечь, что волосы дыбом. А вот я молодец – взял и приспособил «энергию атома в мирных целях». Правда оружейный плутоний Шизука все равно продолжает вырабатывать и с каждым разом становится все опытней, а значит – опасней. Ну и ладно. Это не просто дьявол, прячущийся в тенях… это – мой дьявол. А иметь своего дьявола на всякий случай – всегда полезно. Мало ли когда тебе понадобится геноцид учинить… а у тебя раз и все уже готово.

– Чего это ты улыбаешься? – подозрительно хмурится Мидори-сан: – у меня с лицом что-то?

– Нет, что вы. Это я задумался. – отвечаю я: – прекрасный вечер, я наконец-то получил возможность пройтись вместе с вами. Трое наших телохранителей позади. Романтика.

– Очень романтично – сарказма в голосе Мидори-сан хватит на небольшой город: – особенно этот твой знакомый, который перхает все время.

– Хрипунец. Утренний кашель курильщика. – пожимаю я плечами: – сколько я ему говорит, береги себя, Птиц, ты же физик-ядерщик, у тебя же Нобелевская премия в кармане, а он все курит и курит. Вот сразу после того случая в семьдесят пятом, когда Птиц детей из горящего самолета на лету спасал… откуда и прозвище…

–… трепло ты Кента-кун – прищуривается Мидори. Ее не проведешь на мякине, она точно знает, что я ей сейчас горбатого леплю. Баки забиваю. Вру то есть. Этих вот ребят я сегодня в первый раз вижу…

– Так все. Стоп! – вдруг решительно говорит Мидори и отпускает мою руку. Разворачивается к сопровождающим нас громилам и окидывает их взглядом.

– Идите-ка сюда. Все трое! Так, хорошо. Сюда, поближе… – она затаскивает ошалелого Птица под фонарь и задирает ему футболку.

– Что вы себе… Аники, меня насилуют! – выдавливает из себя Птиц, пытаясь прикрыться руками.

– Убери руки! – бьет его по руками школьная медсестра: – я врач, а ты хулиган из подворотни!

– Это не дает вам права его насиловать! – тут же вступается за коллегу Аримура: – социальный статус не повод ущемлять…

– Да убери ты руки! – Мидори прикладывается ухом к груди Птица и командует: – дыши! Глубже! Еще глубже!

– Я не могу глубже! – отзывается Птиц: – у меня в груди болит…

– У тебя бронхиальная астма а ты куришь! Вот потому и кашляешь! – выговаривает ему Мидори: – что со спиной?

– Со спиной?

– Болит спина?

– Болит! Но я на обезболивающих и…

– Почки ты застудил, идиот! Вот… – Милори надавливает куда-то большим пальцем и Птиц тут же начинает корчится как червяк на крючке.

– Так вы его не насилуете… – разочаровано произносит Аримару: – а то я… сильно бы вам не мешал. Даже за руки его придержал бы, если бы этот дурак сопротивляться вздумал.

– Нельзя так аники – гудит басом здоровяк Самуэль: – отсутствие командной работы. Вот если бы меня насиловали – ты что мимо прошел бы?

– Как есть прошел – кивает головой Аримару: – особенно если бы такая красотка насиловала. Вы уж извините, Мидори-сан, но, если вы кого хотите тут изнасиловать – так всегда пожалуйста. Знаю я, что у женщин среднего возраста странные фетиши бывают…

– Сам ты среднего возраста! – возмущается Мидори, отпуская Птица на волю, тот сразу же заправляет футболку в штаны: – мне еще и тридцати нет! А ну-ка иди сюда! Ты чего ногу подволакиваешь?

– Старая травма – признается Аримару: – я ж в футбол играл. Лодыжка сломана.

– Показывай – складывает руки на груди Мидори: – и почему на сопровождение Кенты-куна трех калек отправили?

– Не могу показать – разводит руками Аримару: – и почему трех калек? Вон, у Самуэля не болит ничего.

– Это только пока я его не обследовала – выдает Мидори: – показывай ногу! Долго я ждать еще буду?

– Не могу я! У меня штанины узкие! – отвечает Аримару: – а спускать штаны посреди улицы – меня ж в оскорблении действием обвинят. И в хулиганстве. Обнажение в публичном месте. Потом тут несовершеннолетний!

– Не то, чтобы я прямо так мечтал Аримару без штанов увидеть – замечаю я: – но все же… что это такое тут происходит?

– Меня как врача просто коробит его перханье! У него же астма! А он курит! – тычет пальцем Мидори-сан. Пальчик ее упирается прямо в грудь Птицу и тот отводит взгляд в сторону, ну не дать не взять – нашкодивший мальчик из старшей группы детского садика.

– Не так уж много он и курит – возражает Аримару, вступаясь за подчиненного: – только когда выпьет хорошо.

– Он еще и пьет! – всплескивает руками Мидори: – вот от чего у него печень увеличена!

– Ээ… да. Пьет – признается Аримару и оглядывается на загрустившего Птица: – но только когда…

– В карты проиграет? – подсказываю я. Лидер троицы бросает на меня недовольный взгляд. Неужто угадал? Птиц в свою очередь – стоит и изнывает от излишнего внимания к его скромной персоне.

– Только от расстройства – заканчивает фразу Аримару: – у него характер такой. Он у нас цундере. Все внутри переживает. В тот раз котенка спас, прямо под грузовик бросился… едва себе иссекай не устроил. Хороший парень.

– Неправда – тут же отвечает Птиц: – я жесткий. И дерзкий. Меня вообще среди своих Орлом кличут… потому что я такой. Жесткий.

– Ты – Птиц. – хмыкает Аримару: – хватит крыльями махать, док говорит чтобы ты курить бросал, вот и бросай.

– Ему к врачу надо – говорит Мидори: – у него же астма!

– Да знаю я что астма у меня – опускает голову Птиц: – у меня и ингалятор есть… дома.

– Ингалятор с собой надо носить! А вдруг приступ! Кроме того, у тебя все симптомы Базедовой болезни. Вот, наклони голову набок – трудно моргать?

– Т-трудно – говорит Птиц и моргает. Еще раз.

– Базедова болезнь. Астма. Пляска Святого Витта, Альцгеймер… и это я только по поверхности прошлась. – задумчиво говорит Мидори-сан: – возможно по тебе можно будет выпустить учебник.

– Учебник⁈

– Учебное пособие – кивает Мидори: – как у одного человека может быть столько болезней. Даже интересно от чего именно в таком случае человек умрет… от рака или от туберкулеза…

– У него еще и туберкулез⁈ – поднимает брови Аримару и делает шаг назад.

– Не совсем уверена – моргает Мидори: – туберкулез – да. Но еще свиной грипп… или это все-таки лихорадка Эбола? Наклони голову набок. Сглотни слюну, вот так… трудно глотается?

– Ага…

– Надо бы тебя обследовать. Столько новых открытий. Возможно, я даже премию получу. Медицинскую. Мне давно пора по карьерной лестнице… сколько уже можно в школьных медсестрах, а тут случай такой – десятки болезней в одном человеке и как он жив-то еще? Парадокс. Наверное, одна болезнь другую купирует, такой тонкий баланс между жизнь и смертью… интересно, импотенция уже наступила?

– Что⁈

– Ой, извините. – мило краснеет Мидори-сан: – чего я все о себе, да о себе. Как вы себя чувствуете? Пальцы на ногах не холодеют? Первые симптомы приближающейся мучительной смерти…

– Что же мне делать то⁈

– Ближайшая больница вон там… если они, конечно, помогут… вы там скажите, что уникальный случай и… – Мидори не успевает договорить, как бедолага Птиц стартует в указанном направлении сверкая пятками.

– Это… ну вам же тут недалеко, верно? – спрашивает у нас Аримару и пятится назад.

– Совсем рядом – кивает Мидори: – вы можете сопроводить своего товарища в больницу… если успеете. Он совсем не заразный… например Альцгеймер или Базедова болезнь не передаются. А вот туберкулез или лихорадка Эбола… кстати, существует так же и импотенция Квирке, передается воздушно-капельным путем, очень редкое заболевание…

– Будем считать, что мы вас сопроводили – говорит Аримару: – в самом деле что с вами случится, тут же тихий район. До свидания! – и он, схватив Самуэля за рукав – поспешно удаляется совершенно в другом направлении.

– Больница в той стороне – замечаю я вслед, но эти двое делают вид что не слышат меня. Звуки шагов затихают вдали, и я поворачиваюсь к Мидори-сан. Она стоит, сложив руки на груди и едва улыбаясь кончиками губ. Про таких вот девушек моя бабушка говорила – Ой, лисааа….

– Я и не подозревал о таких талантах. О ваших талантах, Мидори-сан – говорю я: – впечатляюще.

– О чем ты, Кента-кун? Разве это не мой долг как медика – оказать помощь страждущим и болезным? – поднимает она одну бровь: – как я бы спала сегодня ночью, зная, что прошла мимо больных, нуждающихся в исцелении?

– Да. Точно. Базедова болезнь. Альцгеймер. Рак. Туберкулез. Лихорадка Эбола. Эк его угораздило то…

– Возможно у него и нет части этих болезней. Но всегда лучше перебдить и вовремя поставить диагноз, верно? – прищуривается Мидори: – кроме того, медицинский осмотр еще никому не навредил. Пока. Глядишь и выявят у них какие-нибудь настоящие болячки, вот астма у него точно есть. Полежит в стационаре, подумает…

– А вы змея, Мидори-сан – замечаю я: – вы опасный человек.

– Прекрати, Кента-кун, ты меня смущаешь. – она бьет меня кулаком по плечу: – зато сейчас у нас вокруг романтика. Мы с тобой совсем одни в этом переулке… если не считать… – она поворачивает голову куда-то вбок и повышает голос: – Ши-тян! Ты так простудишься! Ступай домой! Ничего интересного тут нет!

– Вы всегда так говорите – откликается тень из кроны раскидистого дерева неподалеку: – я шапку надела. И носки теплые.

– Вот так – пожимает плечами Мидори: – никто не слушает врачей. А потом начинаются сопли, слезы и все эти «не хочу умирать, я же так молод!».

– Не хочу умирать – киваю я головой: – я так молод, а вы, Мидори-сан так прекрасны. Вы ведь наверняка не бросите нуждающегося в помощи пациента, верно? Я вот – очень нуждаюсь в помощи.

– Что-то мне не нравится твой тон, Кента-кун… – Мидори снова берет меня под ручку и мы продолжаем свой путь.

– Ну как же – клятва Гиппократа и все такое. Нельзя бросить человека, который мучается от боли – развиваю я свою мысль: – вы не такой человек, Мидори-сан. Даже для откровенных бандитов и отморозков вы нашли слова утешения и поставили диагноз, направив на путь истинный. А я, кстати, слышал, что добрые дела – они вознаграждаются. Карма и все такое. Возможно – даже в будущей жизни.

– Мне продолжает не нравится твой тон…

– И только бескорыстное служение своему долгу и другим людям может вывести человека из этой карусели добра и зла. Вы как никто можете понять меня и помочь.

– Так… продолжай. Что у тебя болит?

– У меня болит сердце, Мидори-сан. От неразделенной любви… и желания необузданного секса между обычным школьником и очаровательной, но способной на подвиг медсестрой! Да, с первого взгляда это кажется аморальным, но что может быть более возвышенным чем облегчение страданий ближнему? Пусть общество осудит нас, Мидори-сан, но ваше золотое сердце не позволит вам разбить мне сердце и оставить одного на этой темной улице… и вам даже не надо ничего делать, я сам все сделаю… вам достаточно просто сказать – да.