Текст книги "Новая жизнь 8 (СИ)"

Автор книги: Виталий Хонихоев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 14 страниц)

– Но… это похоже на финт…

– Это не финт. Это выработанное умение одним ударом – приостановить, сделать паузу в долю секунду и продолжить с этого же места. О, научиться этому удару нелегко, а уж выполнить его так, чтобы он был и сильным, и быстрым – так и вовсе. Умение сделать паузу, причем не так – бью, пауза, потом удар – а слитно, одним движением… давай повторим? Поднимай руки… да, вот так. И… удар!

– Мистика какая-то – говорит Аримару: – я же знаю, куда вы будете бить, сенсей, а все равно пропускаю…

– Мы не можем ничего поделать со своими рефлексами. С встроенными механизмами выживания в голове. К сожалению, наш мозг имеет ограниченные ресурсы, а просчитывать положение тела в пространстве, скорость и силу удара, степень угрозы – это невероятно затратные вычисления. Вот почему у бойцов так устает нервная система, даже если они просто «танцуют» на ринге. Невидимый удар действует, даже если ты про него знаешь.

– Но… от этого нет защиты?

– Защита есть от всего. Но про защиту потом. Необходимое условие для осваивания невидимого удара – предварительно научится выполнять «удар в один дюйм» от того же самого Брюса Ли. Конечно, сама техника такого удара известна задолго до Брюса, но назвали его так, потому что он был первый, кто открыл такой удар для широкой публики. Знаете же его?

– Да – кивает головой Аримару и выставив перед собой руку – тут же коротким движением бедра и плечей – посылает ее вперед, одновременно сжимая в кулак: – дюймовый удар.

– Вот. Значит вы знаете что для того, чтобы нанести сильный удар не нужен замах, не нужна дистанция. И на самом деле не нужен даже этот дюйм. Можно нанести удар вплотную. А значит – даже если твоя рука рядом с оппонентом, совсем рядом – удар возможен. И невидимый удар – когда вы научитесь его выполнять – не будет состоять из трех фаз – удар-пауза-удар – это будет один удар, но с «провалом» скорости посредине траектории. Сложный удар.

– А… есть проще?

– Есть. Вторая техника из Джет Кун До – «не телеграфический удар».

– Что⁈

– Э… когда Брюс Ли разрабатывал свое искусство боя – он уже был в Америке и название… скорее так «удар, который не телеграфирует противнику что ты его наносишь». То есть удар без предварительных движений. Это кажется странным, но каждый из нас привыкает двигаться своим особым способом и умение наносить удары – у каждого свое, индивидуальное. И каждый из нас неосознанно – готовится к нанесению удара. У кого-то – расширяются зрачки, изменяется контур глаз – они щурятся или наоборот – распахиваются, стопа становится удобнее, немного разворачивается, чтобы помочь в разгоне бедра, поворачиваются плечи… много движений, которые предшествуют удару и могут предупредить противника «сейчас я нанесу удар!». Аримару – подними руку ладошкой ко мне, словно лапу боксерскую держишь, ага, вот так. Твоя задача – убрать руку до того, как я нанесу удар, договорились? Ага. Ну вот… – я обозначаю удар и Аримару – убирает руку.

– Легко? Легко. Почему? Да потому что я всем телом показываю – я сейчас ударю, убирай руку. Ага, снова держи ее. Теперь… готов? Хорошо… – я формирую импульс и выстреливаю рукой в едином движении! Тунц!

– Тссс… – шипит Аримару, тряся пострадавшей рукой: – вы слишком быстрый, босс, эээ, то есть сенсей…

– И это тоже… но если бы до того, как нанести самый быстрый удар я бы показал свои намерения телом – ты бы успел убрать руку. – поясняю я: – тут попроще чем «невидимый удар» Попенченко, но… это надо отрабатывать в паре, убирая все признаки подготовки удара, следя за своим лицом, за мимикой, за движениями всего тела, не просто за движениями, а за микродвижениями… удивительно, насколько мы можем быть внимательны по отношению к другому человеку, видеть и читать его намерения.

– Целых два типа невидимого удара – чешет затылок Птиц: – и… не то, чтобы я жаловался, вы действительно показали все, что и обещали. Но… это ж сколько времени уйдет на то, чтобы обучиться такому? Я вон даже дюймовый удар не умею пока делать, а это только подготовка к невидимому удару…

– А я тебе что говорил? – замахивается на него Аримару: – нет никаких чудес! Есть только тренировка и самосовершенствование! Это просто невидимые удары и то надо лет десять их осваивать! А ты на Дар Любви замахнулся! Это же сотни лет культивации!

– Нет никакого Дара Любви – закатываю я глаза. Чертовка Юрико, отольются тебе мои слезки… придумала схему привлечения внимания к бренду…

– Это сенсей говорит чтобы такие как ты в депрессию не впали – поясняет Аримару своему подчиненному: – сотни лет культивации – для таких как ты считай и нет. Невозможно.

– Невидимый удар существует – терпеливо объясняю я: – а вот Дар Любви – это придумка одной не в меру изобретательной особы. Универсального способа понравится и уж тем более соблазнить девушку нету. Все люди разные и чтобы прямо с первого взгляда тебе на шею вешались…

– Ой! Кента-кун! – и у меня на шее уже висит Киоко, которая сегодня, для разнообразия – не голая. Одета в такое же кимоно, как и у нас, только женское и бело-розового цвета: – как я рада вас видеть! А вы уже в купальне были? А пошли туда вместе! Я вам такое покажу!

– Ага, нет никакого Дара Любви… – ворчит себе под нос Птиц, отворачиваясь: – конечно… сто лет культивации…

Глава 19

Глава 19

– А потом Косум-сама каак даст ему! Прямо между ног! Он и скуксился, упал и жалобно так заскулил, а Косум-сама ему и говорит – будешь знать как девчонок моих обижать! Даже Нана выскочила, посмотреть, что происходит, показалось ей что щенок потерялся… – тараторит Киоко, прижимаясь к моей руке и захватив ее в плен двумя своими. Мы идем в павильон, где накрыт ужин для нашего кластера – пять отдельных домиков с купальней и своим садом, с беседкой и павильончиком. Конечно, у господ в люксовых гостевых домиках есть своя кухня с официантами и поварами, им еду приносят, а нам надо топать к павильончику. Но жаловаться не на что, наоборот, после горячей ванны о-фуро прогуляться по воздуху теплым летним вечером – самое то. Слева не унимается трещотка Киоко, которая прижимается к моей руке всеми своими выпуклостями, тепло ее тело ощущается даже сквозь хлопчатобумажное кимоно, справа от меня бредет задумчивый Хироши, где-то позади топают «школьнички» Аримару.

Дорожка выложена крупными камнями, по обе стороны – зеленая трава, какие-то камни причудливой формы, установленные как статуи – вертикально. Периодически включаются разбрызгиватели и над лужайками встают блестящие параболы из капелек воды, сверкающие радугой в свете фонарей.

– Мы можем после ужина сходить – продолжает тараторить Киоко: – тут же купальни общие, а вы все равно все у меня уже видели! Да я и не стесняюсь, потому что вы же говорили, что красота должна принадлежать народу, так Ренин-дзидзи говорил. Что с глазом? А это на меня Айка-тян с кулаками, мол я у нее Рена увела, да сдался мне ее Рен! Он же конопатый и у него щербинка в зубах, вот тут! И… писюн у него маленький! Сама Айка и говорила, вы не подумайте, я его писюн в глаза не видела… как будто у него там глаза есть… наверное страшно было бы. Писюн с глазами… это же мутация получается! И все равно – даже если ее ненаглядный Рен мутантом был – не нужен он мне вовсе! Цветы дарить начал, глупости по телефону писать, даже фотку прислал… нету там у него глаз. А я Айку люблю! А она меня кулаком! У меня синяк же мог выскочить! А я работаю, у меня сто пятьдесят тысяч платных подписчиков! Я синяк замазала, а Гуро-сан и Меланья-сан мне в чате и пишут, что с синяком даже лучше! У них пунктик на семейное насилие, оказывается! А я что… смыла косметику и Айку позвала, а та и рада – давай меня за волосы тягать в прямом эфире и шалавой называть… больно конечно, но подписчиков в два раза больше за вечер стало. А с Реном Айка рассталась, не нужен он ей больше, дурак такой. Вот откуда синяк. Мне Косум-сама говорит – научись мол сдачи давать и прекрати парней у девушек отбивать! А я и не отбивала! У меня намерения нет! Я вообще асексуальна, вот, не получаю удовольствия, мне общение необходимо, социальная депривация у меня, вот! А я видела, как вы парней учили, может меня научите? Я вот так – кия! – она машет ногой перед собой: – умею уже! Научите же?

– Конечно – киваю я. Мозг уже давно перестал следить за извилистым повествованием Киоко и отключился полностью, оставив функцию «автопилот», «отслеживать спинным мозгом мягкую упругость в правом боку, которой Киоко в меня упирается», а еще «улыбаемся и машем». Так у меня в семье обычно диалоги мамы и папы происходят – мама говорит, а папа кивает и соглашается. Да, дорогая. Конечно дорогая. Да, мы пригласим их в эту пятницу и давай покрасим гостиную в этот цвет… что⁈

– Так что мы теперь с Айкой работаем вместе! Она правда мне сказала, чтобы я к ней лапы не тянула, а я не лесбиянка! Мне просто любопытно! Ну… было пару раз с девочками, но это же Айка! Она в школьном ансамбле играла на бас-гитаре! Представляете? На бас-гитаре! Ну, то есть, ладно на барабанах там или на синтезаторе как Мэдисон, но она на басах! Как будто хэви металл, в кожаной куртке с шипами на плечах и в колготках черных, сеточкой. У нее еще черные трусики со стразами есть, для выступлений, я у нее просто спросила – а тебе попу не режут, не давят, а она опять меня подушкой! По голове! Косум-сама говорит, чтобы меня перестали по голове бить, она говорит, что у меня и так в голове тараканов не хватает, а меня туда подушкой! Интересно, а как это – не хватает тараканов? – задается вопросом Киоко: – то есть мало? У меня – много!

– Долго еще идти? – задает вопрос измученный Хироши: – я от голода сейчас помру… а еще и тебя слушать.

– Нет. Недолго. Мы уже пришли. Я просто по круговой дороге пошла, чтобы поговорить… а павильон – он вон там – указывает рукой Киоко.

– Что же ты сразу… – Хироши отодвигает Киоко в сторону и направляется прямо к павильону, ломится через лужайку, что нетипично для японцев. Включившаяся система полива окатывает его с ног до головы и он вполголоса матерится.

– Он всегда такой? – спрашивает меня Киоко, глядя вслед мокрому Хироши.

– Да, дорогая – машинально отвечаю я и тут же спохватываюсь: – то есть нет. Он… ты его просто довела до ручки. Я его таким никогда не видел.

– И чем это я его довела? – задается вопросом Киоко, прикладывая палец к подбородку. Как говорил Жванецкий, женщины бывают двух типов – ужас какие дуры и прелесть какие глупенькие. Вот Киоко у нас явно ко второй категории относится… что видимо к ней всех мужиков и притягивает, недаром за моей спиной ревниво сопит Птиц…

– Я же даже мой любимый анекдот про одноглазую девушку не рассказала… – говорит она: – обычно на меня после этого начинают ругаться.

– Если ты знаешь что на тебя будут ругаться после анекдота – зачем ты его рассказываешь? – спрашиваю я.

– Он такой забавный! – отвечает мне Киоко и я вздыхаю. Делаю пометку – не спрашивать у нее про этот анекдот. У меня психика хрупкая. Я в состоянии вытерпеть приступ любопытства… мне посттравматического синдрома не надо, а Киоко, судя по всему – может такой синдром обеспечить одним своим присутствием. Потому я молчу и иду вперед, старательно игнорируя информацию о том, что в Общаге новые диваны поставили, такого оранжевого цвета и что она туда уже сок апельсиновый пролила случайно и никто ничего не заметил, оранжевое на оранжевом же! Правда потом все равно Косум ей подзатыльник прописала, потому что она сама показала, как классно, что пятна не видно! А у Айки – новый парень, но Айка его от нее прячет и даже имени не говорит, а ей любопытно! Но Айка сказала, что «волосенки повыдергивает» и дружить перестанет… и все равно не говорит кто такой! А еще две новенькие девчонки пришли, все в синяках, у них отчим – скотина такая. Сестренки, да, школьницы еще. Косум-сама их в Убежище определила, деньги платит за уборку помещений, а отчим потом с какими-то братками приходил, а Косум вышла и сказала чтобы убирались, а они как сестричку Косум увидели, так и побледнели… как давай шептаться – Охотница за Фамильными Драгоценностями, даже сжались как-то, скукожились и за дверь. А еще говорят что у сестрички теперь покровитель высокий, сам наследник всей-всей мафии Восточного побережья, такой молодой, но жуткий, говорят у него гарем есть! И сестричка Косум туда входит! Она спрашивала, но сестричка ей не отвечает, а только подзатыльники дает, а у нее и так голова болит! И синяк под глазом!

– Наконец! – не могу сдержать я возгласа облегчения, когда перешагиваю порог павильона и вижу накрытый стол и сидящих за ним людей. Здесь Томоко, Наоми, Мико… во главе стола сидит Мидори, рядом с ней – Косум, дальше – двое незнакомых девушек «школьниц» из Убежища. Надо только сесть от этой неугомонной Киоко подальше, а то мозг у меня расплавится…

– О, вот и «мальчики» – говорит Мидори: – проходите. Хироши успел раньше вас, только вот он умудрился где-то намочить свою одежду. Он пошел переодеваться.

– Садитесь давайте – добавляет Косум: – кто у вас взрослый? Аримару! К нам иди, у нас сакэ есть, а детям нельзя. Сакэ, кстати неплохой… пиво холодное, сакэ теплое, все как у людей.

– Правда⁈ – Аримару бросает торжествующий взгляд на двух своих подчиненных и расправляет плечи: – ну, я пошел. А вы – сока попейте там… чаю опять же…

– Аники предатель… – шипит ему след Птиц: – предатель!

– Ничего, попей зеленого чаю, для нервов полезно – подмигивает ему Аримару и идет во главу стола к «взрослым».

– А мы здесь сядем… – Киоко пристраивается рядом со мной, все еще не отпуская мою руку.

– Кента-кун! – повышает голос Мидори: – а чего это ты девочку рядом с собой посадил? Это же из женской школы, у них раздельное обучение, прекрати ей голову морочить сейчас же!

– Да уж, если бы… – закатываю я глаза и изображаю мученика со средневековой гравюры фламандского мастера: – если бы, Мидори-сан…

– Это я сама! – подает голос Киоко: – у нас с Такахаси-саном давняя история отношений! Он меня голой видел!

– Пхффх! – давится теплым сакэ Мидори, а Косум – тайком показывает Киоко кулак.

– Нашла чем гордится – фыркает Томоко. Наоми – кивает рядом с ней. Откуда-то появляется Шизука, которая закатывает глаза, в свою очередь подражая гравюре фламандского мастера.

– Кента! – встает из-за стола Мидори: – как ты мог! Мы только приехали! А родители девочки что скажут⁈ И…

– Ничего не скажут – отвечает Киоко: – они благословляют мой брак и дают согласие любому, кто заберет меня – так папа сказал.

– И я его понимаю – бормочу я вполголоса.

– Этот… нехороший мальчик заставлял тебя раздеться? – хмурит брови Мидори: – что-то сделал с тобой против твоей воли?

– Что? Да! – сияет Киоко: – он меня не слушает! Я ему говорю – можешь со мной в купальне, а он не слышит совсем!

– Это у него всегда так – мрачно кивает Томоко: – он половину вообще мимо ушей пропускает. О своем думает. Ты табличку ему напиши – «хочу тебя в купальне» и пройди мимо раз пять – может заметит.

– Не обращайте на нее внимания – пытается как-то смягчить обстановку Наоми: – это она не со зла… просто Кента-кун действительно ее намеки не понимает совсем и… Ай!

– Помолчи! – шипит покрасневшая Томоко, которая только что ущипнула старосту за бочок: – не позорь меня!

– Прекратить безобразие! – повышает голос Мидори: – если никто ничего не заставлял делать – садитесь! Ужин готов, а вы тут…

– Вы не переживайте, Мидори-сан, я… поговорю с ней – угрожающим тоном говорит Косум и метает в Киоко испепеляющий взгляд. Я только плечами пожимаю – а чего она хотела, взяв Киоко сюда? Нет, я понимаю, что она спит и видит, как Киоко ко мне пристроить и из Общаги выкинуть, так сказать с больной головы на здоровую, но она же ее знает! Ожидать от нее, что та сумеет конспиративную легенду поддерживать… такую как она надо дезинформацией пичкать и вражеским шпионам подкладывать с инструкцией «никому ничего не говори» и завтра деза в штабе у врага будет… да еще и с преувеличениями и отсебятиной.

– Дар Любви! – говорит Птиц: – у босса все схвачено! Что? Ты сам глянь, он в первый раз этих девчонок видит, а они ему на шею вешаются!

– А это разве не Охотница за Нефритовыми Колокольчиками? – гудит Самэль: – точно она. Смотри-ка, она не только портовый район держит, но и школьный клуб!

– А почему Косум-сама все так называют? – задается вопросом Киоко: – я у нее ни разу нефритовых колокольчиков не видела. И фамильных драгоценностей.

– Она… как бы по чужим колокольчикам специалистка – поясняю я, чувствуя себя старым-престарым извращенцем, который рассказывает молоденькой девушке про пестики и тычинки.

– А! Она приходит к людям в дом и оценивает их фамильные драгоценности и нефритовые колокольчики? – тут же светлеет лицом Киоко: – я поняла!

– Мда… прелесть какая глупенькая… – бормочу я себе под нос, но Киоко все слышит.

– Неправда! – говорит она: – я умная, только особенным умом, Косум-сама так всегда говорит.

– Кто же спорит – вздыхаю я, соглашаясь: – руку только отпусти. Я кушать хочу.

– Ой! – она и вправду отпускает руку. Томоко прожигает ее взглядом, Наоми неодобрительно щурится, Шизука задумчиво проверяет заточку ножа, который лежал на столе… Косум, исподтишка, еще раз показывает ей кулак. Вот талант у человека – она тут только пять минут, а уже все ее терпеть не могут и вот-вот темную устроят. Теперь понятно, почему Косум такого перспективного специалиста с тысячами подписчиков – мне желает перекинуть. Не, спасибо, у меня и так банка со скорпионами в личных взаимоотношениях, мне только вот такой бомбы… даже не с часовым механизмом, а просто банки с нитроглицерином не хватало. Рядом чихни и все на воздух! Убьет ее Бьянка. Или Шизука. Или Юрико. Или Сора. Натсуми – подставит и сделает так, что ее кто-то другой убьет. В любом случае, лучше от этой красавицы подальше держаться.

– Все так говорят – опускает голову она: – никто со мной дружить по-настоящему не хочет…

–… – вздыхаю я и гляжу на нее. Нет, думаю я, не мое это дело. Не понимает человек, поймет рано или поздно… ну или не поймет. Не буду лезть. У нее ужас чего в голове намешано, а я разбирайся? Мне еще с Натсуми надо бы выправить… в голове у нее. И со своей собственной тоже… кто сказал, что я в порядке? А срыв во время печально известной «Резни в Сейтеки»? Да, я стараюсь про это пока не думать, но и вечно под ковром держать не выйдет. Так что мне еще одно «жароптицево перо» совсем без надобности… разве что…

– Ты просто слишком усердствуешь – говорю я Киоко: – показать?

– Что показать? – удивляется она.

– Тебя. Ты же… вот так. Тебя слишком много… вот смотри… – я тут же хватаю ее за руку и повисаю на ней: – Киоко-тян, а у тебя такие красивые волосы, ты завивку делаешь? Не делаешь? А у меня сестра делает, иногда но делает! А пошли в купальню, я тебе такое покажу! У меня родинка на… там есть, в виде мистического субконтинента Индия, а там слоны водятся! У каждого хобот – во! Хочешь мармеладу? А сегодня нет! Говорят, что мармелад из желатина делают, а желатин из коров добывают, значит коровы – мармеладные? А какого размера у тебя грудь? Покажешь? Дашь потискать? Говорят, что если мастурбировать, то волосы на ладошках растут, вот ты только что на руки посмотрела, попалась! Давай я тебе буду помогать, человек человеку друг товарищ и волк – всегда должен помогать. Кстати, о волках – знаешь, что они самые моногамные животные? Вот как образовали пару… совсем как мы с тобой… куда же ты? Не уходи, наяда моих снов, давай сделаем с тобой зверя с двумя спинами! Дай облобызать твои перси!

– Ээ… – Киоко пытается отстранится от меня и выдергивает руку из моей: – эээ… а можно не надо? Пожалуйста…

– Вот. Так себя люди рядом с тобой чувствуют – киваю я: – тебя так много, что они думать не успевают. Это хорошо, что ты энергичная, но ты дай людям с мыслями собраться, а если прет из тебя энергия – ты сальто сделай, отожмись от пола, поприседай, что ли…

– Э… – Киоко настороженно косится на меня и отсаживается чуть в сторону: – а… вы точно не будете мне помогать? Мне… уже не надо…

– Вот сейчас ты ведешь себя правильно – хмыкаю я: – видишь, вот и Птиц сразу стал на тебя слюни пускать.

– Вовсе нет – отрицает все Птиц, проводя рукой по подбородку: – совсем нет. Я… просто тоже… помогать людям люблю, вот.

– Слюни подбери – советует ему Самюэль: – это же девушка босса.

– Да я что… я ничего. Извините, Киоко-тян. Босс…

– Никакой я вам не босс…

– Кампай! – раздается крик от «взрослого» конца стола и три фарфоровых плошки взмывают в воздух.

– Везет – вздыхает Птиц, глядя туда: – а мы трезвые как стеклышко.

– Когда это школьники на экскурсиях трезвые были – моргает Киоко и достает из-за пазухи плоскую металлическую фляжку: – я ж бывала на таких выездах за город… научилась.

– Вот теперь я тебя уважаю – кивает Птиц: – классная ты девчонка, хоть и из школы с раздельным обучением!

– Что это там у вас? – подозрительно прищуривается Наоми, которая сидит напротив: – во фляжке? Сакэ?

– Виски. Односолодовый. Шотландский. К тунцу и осьминогу так себе, но выбирать не приходится – отвечает ей Киоко: – мы же на школьной экскурсии.

– Пфф. – говорит Томоко и оттопыривает край кимоно, сперва я думаю, что она хочет нам грудь показать, но из-за отворота кимоно показывается керамическое горлышко белой фарфоровой бутылки: – есть у нас сакэ… под жареного осьминога и суши с тунцом.

– Вы… как вы можете! – восклицает староста: – такой алкоголь принести на школьную экскурсию!

– А что? – не понимает Киоко: – всегда приносили.

– Ты не понимаешь – говорю я: – Наоми у нас очень ревностно относиться к школьным правилам и вообще правильная девочка.

– Вот именно! – говорит Наоми: – правда мы сейчас не в школе… и я у отца коньяк увела… французский…