Текст книги "Тарутинское сражение"

Автор книги: Виталий Бессонов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)

Ж.Б. Бессьер (1768–1813).

После этого, в 8-м часу, Беннигсен прислал предписание Милорадовичу об отмене атаки. Как писал в своих записках Беннигсен, это было сделано по причине появления в штабе предположения, что на следующий день неприятель атакует русские войска. Поэтому Беннигсен предложил Кутузову ожидать противника на занятой у Красной Пахры позиции. Касаясь этого эпизода, Барклай де Толли писал: «Все вообразили себе, что Наполеон со всею своею силою наступал во фланг и в тыл армии»[45]45
  Кутузов. 4.1. С.293; Беннигсен. № 9. С.512; Барклай де Толли. С. 192–193.


[Закрыть]. Простояв в ожидании нападения неприятеля до 26 сентября, русские армии, во избежание обходного маневра, 27 сентября в 3 часа утра начали отходить по Старой калужской дороге к деревне Бабинки. Для прикрытия правого фланга русских войск на Чириковскую дорогу был выдвинут еще один отряд, под командованием Остермана-Толстого, в составе 4-го пехотного и 2-го кавалерийского корпусов[46]46
  Кутузов. 4.1. С.307, 308.


[Закрыть].

В то время как в русском штабе ожидали начала наступления неприятельских войск, в штабе Наполеона еще даже не имели четкого представления о местонахождении армий противника. 25 сентября Мюрат подошел к Подольску, где соединился с 5-м армейским корпусом Понятовского. В тот же день Бессьер занял Десну. Капитан Брандт, следовавший в составе Вислинского легиона вдоль реки Пахры к Подольску, отмечал, что во время движения они не видели противника и на их пути встречались только небольшие группы казаков. Лишь вечером 25 сентября «приблизились неприятельские конные отряды, имевшие при себе батарею. Открылась живая канонада, в которой приняла участие и наша полковая артиллерия»[47]47
  Брандт. С. 250–251.


[Закрыть]. «Снова, – вспоминал старший врач 3-го вюртембергского конно-егерского полка „Герцог Луис“ 2-й легкой кавалерийской дивизии корпуса Себастьяни Г.У. Роос, – началась кровавая военная потеха: все виды оружия приведены были в действие, и ежедневно, нередко с утра до вечера, происходила пушечная пальба»[48]48
  Роос. С.67.


[Закрыть].

И. Мюрат (1767–1815).

Таким образом, только после вступления в соприкосновение с аванпостами русских войск удалось определить, где расположились главные силы Кутузова. 26 сентября Наполеону было сообщено, что русские армии находятся на Старой калужской дороге, в одном переходе от Москвы. Такое близкое положение к разбросанным вблизи города частям Великой армии, при учете начавшегося давления на коммуникационную линию, было для войск Наполеона опасным и нетерпимым. Однако французский император, стремившийся дать отдых своим войскам, не решился выступать всеми силами против Кутузова. Он был уверен, что русские армии начнут отходить, если авангард перейдет в решительное наступление. Поэтому Наполеон, передав под командование Мюрата 5-й армейский корпус и 3-й корпус кавалерийского резерва, приказал ему напасть на русские войска и отбросить их на несколько переходов от Москвы. Бессьер, с оставшимися в его сводном корпусе силами, должен был находиться на Старой калужской дороге в качестве резерва отряда Мюрата, на который авангард мог бы опереться в случае необходимости. Если бы Кутузов решил защищать занятую им позицию, то Наполеон был готов оставить Москву и лично повести войска против русских армий[49]49
  Chambray. Р. 149–151.


[Закрыть].

С этого времени противоборство между противниками начинает набирать свою силу. Взаимные любезности и мирное урегулирование отношений были оставлены позади. Вновь в авангардах загремели орудия и начались кровопролитные схватки. 27 сентября Милорадович, находившийся с арьергардом при деревне Красная Пахра, сообщил П.П. Коновницыну, что расположенные у Десны аванпосты вступили в перестрелку с неприятелем. Тогда же Остерман-Толстой, прикрывавший дорогу на Чириково, уведомил о концентрации войск на правом фланге, со стороны дороги на Серпухов[50]50
  ВУА. Т. 18. С.83.


[Закрыть]. На этом направлении в тот же день, 27 сентября, войска противника, двигавшиеся от Подольска к Старой калужской дороге, вступили в соприкосновение с прикрывавшими русские армии частями. Об этих событиях капитан 2-го пехотного полка Вислинского легиона Брандт писал: «27 сентября, в шесть часов утра, выступили мы далее, и, отойдя несколько верст от лагеря, наткнулись на неприятеля. Произошло несколько незначительных схваток, при которых, как мне показалось, слишком много палили из пушек. Позже неприятель действовал настойчивее; казаки готовились даже атаковать нас, но отошли, когда мы двинулись против них. Тогда была демаскирована многочисленная кавалерия, под покровительством которой продолжалось отступление. Обе пехотные дивизии (Вислинский легион и 2-я пехотная дивизия 1-го армейского корпуса – В.Б.) построились в два большие каре, имея в промежутках кавалерию (кирасиры в середине, легкая кавалерия на флангах). После сильной канонады французы повели атаку, однако русские не приняли бой»[51]51
  Брандт. С.251.


[Закрыть].

М. Оранж. Пехотинец Висленского легиона.

Заметная активизация противника заставила русское командование принять ответные меры и подготовиться к атаке неприятеля. В предписаниях, посланных 27 сентября из Главной квартиры Кутузова, указывалось 4-му пехотному корпусу, прикрывавшему правый фланг русских войск, на рассвете 28 сентября атаковать неприятеля, разбить его и прогнать, если удастся, до Подольска. Цель этого наступления заключалась в том, чтобы вынудить следовавшие по Серпуховской дороге части противника прекратить свое движение и вернуться назад[52]52
  Кутузов. 4.2. С. 310–311.


[Закрыть]. Однако атака, назначенная на 28 сентября, не состоялась. Возможно, Кутузов посчитал позицию, на которой стояли русские войска, не достаточно хорошей для принятия сражения и решил не бросать Наполеону вызов, отложив противоборство до перехода на более выгодную местность. Именно так объяснял действия главнокомандующего его бессменный ординарец князь А.Б. Голицын. «Кутузов, – писал он, – часто обвинялся за то, что он избегал дать сражение для разбития авангарда французской армии в такое время, когда это было плодом самых глубоких размышлений и соображений его. Когда армия ретировалась от Красной Пахры по старой Калужской дороге, то существовала еще во всех движениях обеих армий большая неопределительность». По свидетельству Голицына, Кутузов решился последовать совету Беннигсена, «чтобы атаковать авангард французской армии, как вдруг донес Толю подполковник Гартинг, что под Тарутиным есть позиция, на которой можно будет дать сражение и твердо ожидать неприятеля. Простое извещение сие заставило Кутузова велеть продолжать ретироваться, чем огорчил чрезвычайно Беннигсена»[53]53
  Голицын. С.72.


[Закрыть].

В последующие дни Кутузов принимает решение отвести войска на более выгодную позицию – к Тарутино. По свидетельству Беннигсена, о Тарутинской позиции он впервые узнал 29 сентября от Ермолова, который был послан Кутузовым к нему для выяснения его мнения о возможности отступления[54]54
  Беннигсен. № 9. С.512.


[Закрыть]. Уже на следующий день решение о переходе на новую позицию было принято окончательно. В предписании от 30 сентября князю И.М. Вадбольскому, направленному во главе партизанского отряда на Новую калужскую дорогу, говорилось, что армия «завтрашний день отступит по Старой калужской дороге до села Спас-Купля, а 20 (2 октября) числа до деревни Тарутиной к реке Наре, куда и имеете доставлять ваши донесения»[55]55
  ВУА. Т.18. С.4; Кутузов. 4.2. С.321. При публикации документа в обоих сборниках была допущена ошибка в определении адресата, которым был назван М.А. Милорадович. Однако обращение «ваша светлость» и указание оставить извещательный пост на Новой калужской дороге позволяют утверждать, что данное предписание было адресовано князю И.М. Вадбольскому, направленному по приказу М.И. Кутузова от 27 сентября на Новую калужскую дорогу для действий на Можайской и Рузской дорогах (см.: Кутузов. 4.1. С.309).


[Закрыть]. В соответствии с принятым планом, русская армия 1 октября перешла к селу Спас-Купля. В этом месте армия оставалась весь следующий день. Главная квартира располагалась сначала в селе Спас-Купле, затем в селе Богородске (Богородицке).

2 октября, по свидетельству находившегося при Беннигсене прапорщика Н.Д. Дурново, Главная квартира была перенесена в Тарутино. Тогда же началось выдвижение к избранной позиции артиллерии, которое осуществлялось под прикрытием полка кирасир. Последние, по прибытии на место, должны были занять постами ближайшие населенные пункты, «дабы жителям никакой обиды и притеснений чинимо не было». Главные силы русской армии, согласно диспозиции, должны были выступить 3 октября в 5 часов утра. В этот же день армия заняла Тарутинскую позицию[56]56
  ВУА. Т.18. С.4, 5; Кутузов. 4.1. С.331, 340–341; Дурново. С.94.


[Закрыть]. Тем самым завершился отход русских войск по Старой калужской дороге.

Кутузов, расположив армию на Тарутинской позиции, был настроен весьма решительно. 9 октября 1817 г. А.И. Михайловский-Данилевский, состоявший в 1812 г. при Главном штабе Кутузова, посетил в свите Александра I Тарутино. Воскрешая в памяти события пятилетней давности, он писал: «Скоро увидели мы Тарутино, и множество воспоминаний овладели моею душою. Вот крутой берег Нары, стоя на котором, наш герой сказал в ту минуту, когда армия вступила в Тарутинский лагерь: „Теперь ни шагу более назад“. Вот дом, где он принимал Лористона! Вот укрепления, заслонившия Россию! Какие памятники Греции и Рима могут сильнее, чем сии священные места, говорить нашему сердцу и воображению, ибо тут спасено было отечество наше»[57]57
  Михайловский-Данилевский А.И. Из воспоминаний Михайловского-Данилевского. 1817 г. // Русская старина. 1897. № 6. С.480.


[Закрыть]. Слова Кутузова, сказанные им на высоком берегу Нары и услышанные Михайловским-Данилевским, который не только вспомнил о них в 1817 г., но и поместил в составленное им «Описание Отечественной войны 1812 г.»[58]58
  Михайловский-Данилевский 2. 4.3. С. 17.


[Закрыть], свидетельствуют об окончании отступательного движения и демонстрируют готовность главнокомандующего не уступать без боя занятую при Тарутино позицию.

Подводя итог, можно сделать вывод, что, оставляя Москву, Кутузов не имел однозначного плана, согласно которому осуществлялось бы дальнейшее движение русских армий. Выход на Рязанскую дорогу давал ему возможность в зависимости от развития событий выбрать одно из направлений: южное, способствующее прикрытию продовольственных и оружейных баз, а также обеспечивающее связь с армиями Тормасова и Чичагова, или восточное, позволяющее, при необходимости, продолжить отступление и прикрыть северное направление. Как видно, действия Кутузова при оставлении первопрестольной напрямую зависели от дальнейших шагов Наполеона. Предполагая худший вариант развития событий, когда Великая армия продолжит преследование русских войск, Кутузов предпринял шаги к перемещению резервов и продовольственных запасов в восточном направлении, на Владимир, куда он был готов продолжить отступательное движение. Но обстоятельства сложились иначе. Наполеон остановился в Москве, и преследование русских армий практически прекратилось. Это дало возможность Кутузову изменить первоначально принятое решение и отдать распоряжение о движении армий во фланг противника.

А. Адам. Бивуак французских войск близ Москвы.

Совершая фланговый маневр, он действовал крайне осторожно, пристально наблюдая при всяком новом переходе за реакцией неприятеля. Для сокрытия истинного направления движения войск Кутузов оставил на Рязанской дороге небольшой отряд иррегулярной кавалерии, который стал своего рода завесой, скрывшей от передовых частей противника движение русских войск к Подольску. Однако роль этого отряда в прикрытии флангового маневра не имела того значения, которое ему традиционно приписывается. Противник не был настолько введен в заблуждение, чтобы в течение четырех дней, с 18 по 21 сентября, безостановочно следовать за казаками Ефремова до Бронниц. В реальности авангард Мюрата от Москвы медленно продвигался вперед, занимая позиции, оставляемые русским арьергардом, и достигнув 18 сентября Москвы-реки, был там остановлен. Но как только Себастьяни перешел на другой берег и провел 21 сентября рекогносцировку местности, он сразу обнаружил отсутствие русских армий. После этого Мюрат с основными силами переправился через Москву-реку и за один день совершил переход до Бронниц.

Содержащиеся в документах Главного штаба распоряжения показывают также, что сначала целью флангового маневра Кутузов считал Подольск. Но, убедившись в безопасности русских войск, он принял решение перейти к Красной Пахре, где и закончилось фланговое движение. Поэтому появившийся в советской историографии термин Тарутинский марш-маневр носит явно условный характер и не имеет под собой серьезных исторических оснований. К моменту завершения флангового движения Кутузов свою стратегическую цель видел не в активизации боевых действий, а в восстановлении боеспособности русских армий.

Русская армия и жители оставляют Москву в 1812 г. Художники А. Соколов и А. Семенов.

Все это, в конечном итоге, заставило главнокомандующего при появлении войск противника оставить Красную Пахру и отойти по направлению к Калуге. Выбранная на этом пути Тарутинская позиция, возможно, могла стать местом нового сражения с Наполеоном.

Следовательно, можно говорить о том, что фланговый маневр не был заранее разработан и продуман Кутузовым. Он был совершен не по предварительно задуманному плану, а осуществлялся в зависимости от обстоятельств, складывавшихся на театре военных действий. Кутузов, в данном случае, выступал не в роле прозорливого полководца, имеющего тщательно разработанный план действий, который он всеми способами стремился сохранить в тайне (в том числе отправляя резервы и продовольствия в такое место, где он ими не мог оперативно воспользоваться), а блестящего импровизатора, способного тщательно взвесить складывающиеся обстоятельства и принять единственно правильное решение. Именно эта гибкость главнокомандующего в конечном счете и обеспечила успех флангового маневра, который стал важным шагом в достижении победы над противником.

Е.И. Меллер-Закомельский (1766–1830).

Арьергардные бои на Старой калужской дороге

Во время перехода русских войск к Тарутинской позиции давление на арьергард со стороны неприятеля заметно усилилось. Выполняя приказ Наполеона, Мюрат стремился оттеснить Кутузова как можно дальше от Москвы. После столкновений, происходивших 27 сентября, в действиях противников возникла небольшая пауза. «28 сентября, – отмечал капитан Брандт, – мы простояли в прежней позиции». 29 сентября со стороны деревни Чириково двинулся в наступление 5-й армейский корпус Понятовского, действия которого были поддержаны силами 2-го корпуса кавалерийского резерва. Служивший в этом корпусе Роос вспоминал, что «мы и поляки под командованием Понятовского сражались целый день, а к вечеру, при дожде, стали лагерем у деревни, от которой нас отделял ручей с крутыми берегами». Бой при Чириково начался утром с правого фланга русской позиции. Артиллерия и пехота арьергарда, прикрываемые кавалерией, вступили в оживленную перестрелку с наступавшими частями противника, но, уступая его давлению, начали постепенно подаваться назад. То же происходило и в центре, на Старой калужской дороге. В 2 часа дня Понятовский занял Чириково и, выставив впереди батарею, направил часть пехоты в лес, находившийся на правом фланге русского арьергарда. В бою за обладание этим лесом приняла участие 27-я пехотная дивизия 8-го корпуса. Подпоручик квартирмейстерской части Д.П. Бутурлин – автор «Истории нашествия императора Наполеона на Россию в 1812 г.», находившийся в 1812 г. при 4-м кавалерийском корпусе, в своих записках писал, что «едва эта дивизия, двигавшаяся двумя колоннами, начала выходить из лесу, как была встречена сильнейшим ружейным огнем и картечными залпами с батареи. По одной из тех случайностей, так часто бывающих на войне, эта дивизия, проявившая много мужества во всех делах, в которых она до тех пор участвовала, в настоящем случае дурно поддержала свою репутацию. С первых же залпов она не выдержала, отступила в лес, где лишь с большим трудом удалось привести ее в порядок». В центре движение противника было остановлено, и началась сильная артиллерийская перестрелка, сопровождаемая кавалерийскими атаками. Левый фланг арьергарда прикрывался казаками, которые действовали против кавалерии противника. К вечеру на правом фланге арьергарда удалось выбить неприятеля из леса и с наступлением темноты овладеть Чириковым. В этом деле разъездом Киевского драгунского полка был взят в плен марешаль де кан неаполитанской службы Г. Ферье, которого приняли за начальника Главного штаба Мюрата, и его адъютант. Кроме того, в плену оказался еще и адъютант Понятовского граф А. Потоцкий[59]59
  Попов А.И. Потери Великой армии в 1812 г.: Высший командный состав / / Император: Военно-исторический альманах. 2006. № 10. С. 11.


[Закрыть]. Согласно сводной ведомости о потерях русских войск с 28 июня по 26 октября, составленной в декабре 1812 г. дежурным генералом 1-й западной армии П.А. Кикиным, в бою при Чириково войска арьергарда лишились 804 человек (убит 1 офицер и 96 нижних чинов, ранено 10 офицеров и 336 нижних чинов, пропал без вести 361 нижний чин)[60]60
  ВУА. Т.18. С.90; Кутузов. 4.1. С.339; 4.2. С.714; Бутурлин 1. № 10. С. 218–219; Муравьев Н.Н. С. 359–361; Брандт. С.254; Роос. С.67.


[Закрыть].

Переход на Тарутинскую позицию. Движение русских войск от Красной Пахры к Тарутино. 25 сентября – 4 октября 1812 г. Карта выполнена В.М. Типикиным и В.А. Бессоновым.

30 сентября войска противников оставались на прежних местах и активных боевых действий не вели. Так же прошел и следующий день. Лишь к вечеру 1 октября Мюрат привел свои силы в движение. В 5 часов вечера, как рапортовал Милорадович, были атакованы аванпосты у Чирикова, которые отступили по Старой калужской дороге на 2 км к деревне Голохвостовой (Голохвастовой). На следующий день, 2 октября, к вечеру, арьергард русских войск, расположившийся впереди Воронова, был снова атакован. Части противника, при поддержке артиллерии решительно наступали на аванпосты и отбросили их к арьергарду. Стоявшие впереди Воронова основные силы вступили в бой с противником, который начал обходить правый фланг позиции. Видя серьезные намерения Мюрата сбить русские силы и имея за собой труднопроходимое Вороновское дефиле, Милорадович приказал отступать за деревню пехоте и артиллерии. Оставшись с регулярной кавалерией, казаками и конной артиллерией, он отразил обходное движение противника и удержал на время его продвижение к Воронову. «Мы сделали ошибку, – вспоминал Бутурлин, – заставив нашу пехоту проходить Вороновским дефилеем и допустив запрудить лежащую впереди этого селения небольшую равнину всею нашею кавалериею, которая для своего отступления могла воспользоваться лишь этим же самым, весьма трудным для прохождения, дефилеем. К счастью, неприятель не теснил нас сильно и дал нам возможность отступить без потерь». Отступив за Вороново более километра, Милорадович остановил арьергард, выставив в 500 м впереди главных сил аванпосты. По данным сводной ведомости Кикина потери в этот день со стороны русских войск были ничтожны – всего 21 человек (убито 8, ранено 9, пропало без вести 4 нижних чина)[61]61
  ВУА. Т.18. С. 96–97; Кутузов. 4.1. С. 340–341; 4.2. С.714; Бутурлин 1. № 10. С.219; Роос. С.69.


[Закрыть].

По свидетельству Бутурлина, поздно вечером, когда сражение казалось уже законченным, внезапно по всей неприятельской линии был дан залп. «Только впоследствии, – пишет он, – мы узнали причину этой странной пальбы. Граф Ростопчин, владелец Вороновского барского дома, оставил на нем надпись, оскорбительную для французов; лишь только они прочли ее, то чтобы отомстить за нее, они нас и угостили этой пальбою. Если бы граф Ростопчин был извещен об этом происшествии, то он раскаялся бы в бесполезной хвастовской угрозе, которая стоила жизни нескольким из наших». Эта надпись, заставившая солдат Наполеона прийти в ярость и демонстрировавшая продолжение бескомпромиссной борьбы, запечатлелась во многих воспоминаниях представителей Великой армии, переживших кампанию 1812 г. Например, Сегюр писал, что граф Ф. Ростопчин после сожжения усадьбы «твердой рукой начертал на железных дверях уцелевшей церкви следующие слова, которые французы позже прочли, содрогаясь от неожиданности: „Я украшал эту деревню в течение восьми лет и прожил в ней счастливо со своей семьей. Жители этой местности, числом 1700 человек покидают ее при вашем приближении, а я поджигаю дом, чтобы вы не осквернили его своим присутствием. Французы! Я оставил вам свои дома в Москве с обстановкой в два миллиона рублей, здесь же вы найдете только пепел!“». Подобный текст приводит в своих мемуарах и Коленкур, но он указывает, что слова Ростопчина были помещены в афише, прибитой на дорожном столбе. «Афишу, – пишет Коленкур, – принесли императору, который высмеял этот поступок. Он много говорил о ней в этом духе и послал ее на посмешище в Париж, но там, как и в армии, результат был совершенно противоположный. Афиша произвела глубокое впечатление на всех мыслящих людей и – по крайней мере поскольку речь шла о поступке Ростопчина, пожертвовавшего своим домом, – она встретила больше одобрения, чем критики». Иную версию увиденной надписи дал адъютант командира 2-й пехотной дивизии 1-го армейского корпуса Мишель. Он свидетельствовал: «Мы обнаружили на этой дороге деревню Вороново, в которой находился дворец генерала Ростопчина, который он сжег накануне, написав на стене, что „ни одна французская собака не будет здесь жить“, буквальный перевод выражения french dogs… Это все, что мы заметили, проходя через деревню»[62]62
  Бутурлин 1. № 10. С.219; Сегюр. С. 145; Коленкур. С. 147–148; Michel. Р.254.


[Закрыть]. Как видно, надпись обнаруженная на стене, содержала английские слова. Можно предположить, что Ростопчин оставил в Воронове разные варианты посланий, подчеркивающих главную мысль, что он сознательно жертвует своим имуществом, чтобы оно не попало в руки врагов.

3 октября Мюрат продолжил свое наступление. В 2 часа дня (по воспоминаниям Бутурлина – в час) от Воронова неприятельские войска двинулись на арьергард Милорадовича по двум направлениям: по Старой калужской дороге и дороге, ведущей в обход правого фланга русских, через Богоявленское к Спас-Купле. Главные силы арьергарда, опасаясь быть отрезанными, начали отступать к Спас-Купле, у которой должны были соединиться отряды противника. Брандт так описал это движение: «3 октября мы продолжали марш почти безостановочно. Довольно открытая равнина позволяла видеть и наши, и неприятельские движения. Обе пехотные дивизии (Вислинский легион и 2-я пехотная дивизия 1-го армейского корпуса – В.Б.), построенные в каре, прикрывая фланги кавалерии, наступавшей отчасти в колоннах, отчасти в линиях. Вся артиллерия следовала в виду corps de bataille (кор-де-баталь – главные силы боевого порядка войск – В.Б.). Огромный вагенбург образовывал подвижную базу наших операций и мог быть признан за редюит»[63]63
  Брандт. С.257.


[Закрыть]. Отход русского арьергарда прикрывала кавалерия. Милорадович, извещая Коновницына о событиях 3 октября, отмечал, что неприятель на обеих дорогах был «удерживаем на всяком удобном месте»[64]64
  ВУА. Т. 18. С. 100.


[Закрыть].

Однако Бутурлин, принимавший непосредственное участие в событиях, вспоминал: «Кавалерия Корфа, находившаяся с этой стороны (то есть, на обходной дороге к Спас-Купле – В.Б.), вместо того, чтобы стойко держаться, поспешно отступила. Неприятельские стрелки начали уже показываться у нас в тылу, на большой дороге. Но и в этом случае французы не лучше сумели воспользоваться нашими ошибками, чем в предшествовавшие дни. Те, которые обошли нас, отступили перед двумя или тремя пехотными полками, высланными против них беглым шагом, и мы спокойно окончили наше отступление к селу Винкову»[65]65
  Бутурлин 1. № 10. С. 219–220. Д.П. Бутурлин имеет в виду сельцо Виньково (Чернишня), за которое 3 октября отошли части 4-го и 7-го пехотных корпусов.


[Закрыть].

Рядовые конной артиллерии в 1811 г. из книги «Историческое описание одежды и вооружения…».

Соединив отходившие по двум дорогам арьергардные отряды у села Спас-Купли, Милорадович разделил их на две части. На Старой калужской дороге, против дефиле, образованного подходившим с двух сторон к дороге лесом, он расположил полки 8-го пехотного корпуса и на высотах около села выставил батарею из 14 орудий конной артиллерии под командованием подполковника Я.В. Захаржевского (командир конной роты № 6, находившейся в составе 2-го кавалерийского корпуса). В первой линии была оставлена регулярная и иррегулярная кавалерия арьергарда. За этими войсками, у сельца Виньково (Чернишня)[66]66
  По материалам генерального межевания 1770-х гг., рассматриваемый населенный пункт обозначен как сельцо Винково, позже стало писаться Виньково (Описания и алфавиты. С. 76–77). Это же название можно увидеть и в документах Калужского дворянского собрания за 1812 г. (см.: Список наряженных с помещичьих и владельческих душ конных и пеших воинов во внутреннее ополчение 1812 г. // Булычов. Приложение. С.79). Вместе с тем, в «Указателе дорог Российской империи» М.С. Вистицкого, изданном в 1804 г., данный населенный пункт назван деревней Чернишней (см.: Вистицкий 2. С.25). Именно это, второе, название использовалось в документах Главного штаба Кутузова.


[Закрыть], встали 4-й и 7-й пехотные корпуса, которым на рассвете было приказано соединиться с главными силами армии.

На открытое пространство перед Спас-Куплей противник выходил по двум дорогам. Те, кто следовали по Старой калужской дороге, были встречены огнем батареи. «Неприятель, – писал Милорадович, – построил свою батарею из 18 орудий батарейных, но по местоположению слишком в близком расстоянии, так что большую часть его выстрелов переносило. Наша батарея сбила неприятельскую, подбив у них 3 орудия и взорвав четыре ящика, во время же движения оной, сильно преследовала ее ядрами»[67]67
  ВУА. Т. 18. С. 100.


[Закрыть].

Войска, следовавшие по обходной дороге, к вечеру подошли к лесу, за которым располагалось село Спас-Купля. Первой в этот лес вступила дивизия легкой кавалерии корпуса Себастьяни. Роос, находившийся в этом отряде, вспоминал: «В этот день мы проехали очень много; люди и кони устали и почти обессилили от трудов и лишений.

А. Ежов. Егерь 12-го конно-егерского полка, 1809–1812 гг.

Сколько не пришпоривали коней, они шли только шагом. Уже вечерело, когда мы приблизились к лесу близ Спас-Купли, влево от дороги, ведущей из Москвы в Тарутино. „Что же, и лес проезжать?“ – ворчали наши солдаты. Узкой тропой Себастьяни повел нас в него. Задние ряды дивизии еще не успели достигнуть входа в лес, как передние уже вступили в бой с казаками. Пришлось ускорить движение; малолюдные полки построились в линии и принялись стрелять из ружей и пистолетов по русской коннице, построенной между этим лесом и деревней»[68]68
  Роос. С.69. Роос ошибочно относит описываемые им события к 4 октября. Это противоречит воспоминаниям и дневникам других участников и свидетелей боя, а также рапортам Милорадовича, которые позволяют утверждать, что бой у Спас-Купли произошел 3 октября 1812 г.


[Закрыть]. На этой дороге войска противника караулила легкая кавалерия, находившаяся, как свидетельствовал генерал-адъютант граф В.В. Орлов-Денисов, под его командованием. Узнав о движении неприятеля, он поставил против дороги гусарские полки, а на флангах скрытно разместил казачьи. Справа – три полка под командованием командира Атаманского казачьего полка полковника С.Ф. Балабина 2-го, а слева – четыре полка под командой полковника В.А. Сысоева 3-го. Как только неприятель построил третий полк, Орлов-Денисов приказал двум гусарским полкам двинуться на противника в атаку рысью, «дабы тем обратить на себя внимание его, а казачьим полкам, бывшим в засадах, в то же время броситься неприятелю во фланги. Атака сия исполнена была с такой быстротой и порядком, что неприятель был опрокинут и обратился в совершенном расстройстве по лесу в бегство, преследуемый более трех верст, при чем понес значительный урон убитыми и пленными»[69]69
  Орлов-Денисов. С.225.


[Закрыть]. В поражении неприятеля, согласно рапорту Милорадовича, приняла активное участие и артиллерия, которая «столь удачно действовала, что неприятельская кавалерия принуждена была скрыться в лес»[70]70
  Кутузов. 4.1. С.341.


[Закрыть].

Я. Шельминский. Гусар 10-го полка, 1812 г.

Об этой, заставшей врасплох войска, атаке Роос писал: «Вдруг со всех сторон раздались громкие крики: „Коли, ура! Коли, ура!“. Оказывается, позади нашего фронта с обеих сторон из лесу появились большими массами казаки с пиками наперевес; они обходили нашу дивизию, а впереди оба фронта вступили в рукопашную. Стрельба и крики „Коли! Коли!“ становились все сильнее, бежавшие смешались с преследующими; свои и враги приближались с боевым шумом и криком, а я стоял у узкого входа в лес, который был для всех нас единственным входом к бегству и спасению». Повернув коня, Роос стремглав бросился к выходу из леса. «Оглядываться, – вспоминал он, – было некогда, однако я заметил впереди и около себя пруссаков, французов, русских, поляков и своих. Кругом кололи, рубили, падали и стаскивали с коней; на дороге валялись всякие предметы, потерянные теми, которые уже ускакали вперед. Молодой прусский офицер, уже раненный несколько раз, прокричал около меня „pardon!“». Только появление польских войск 5-го корпуса заставило казаков прекратить преследование и вернуться к исходной позиции[71]71
  Роос. С. 69–70.


[Закрыть]. Согласно «Рукописи карабинеров», составленной квартирмейстером 1-го карабинерского полка капитаном А. Альбером по воспоминаниям нескольких офицеров, в этот день карабинерские полки, входившие в состав 4-й дивизии тяжелой кавалерии корпуса Себастьяни, не смогли прийти на помощь своей легкой дивизии, так как были по неосторожности остановлены перед лесом[72]72
  Le Manuscrit des carabiniers. P.533.


[Закрыть].

В конечном итоге, к вечеру войскам Мюрата удалось выйти из леса и расположиться вблизи Спас-Купли. Русский арьергард остался на позиции за селом, имея впереди него аванпосты[73]73
  ВУА. Т. 18. С. 18.


[Закрыть].

Егерь 3-го полка «Герцог Луис» (Вюртемберг), 1812 г. Акварель А. Ежова.

В этом бою легкая кавалерия 2-го корпуса понесла серьезные потери. Роос вспоминал, что в его полку выбыло из строя 5 офицеров и около 25 рядовых, а во всей 16-й бригаде 2-й дивизии легкой кавалерии потери составили 14 офицеров и 120 солдат. Если учесть, что после боя при Спас-Купле в строю 3-го вюртембергского конно-егерского полка, где служил Роос, осталось чуть более 30 человек, то можно отнестись с доверием к данным рапорта Милорадовича о результатах боя. В нем он сообщил, что «по словам пленных истреблено 7 полков кавалерийских: 4 французских, 2 польских и один виртембергский» (имеются в виду полки 2-й дивизии: 11-й и 12-й конно-егерские, 5-й и 9-й гусарские, 10-й гусарский польский, 1-й сводный уланский прусский – ошибочно назван Милорадовичем польским – и 3-й конно-егерский вюртембергский), а в плен было взято 10 офицеров и более 150 рядовых[74]74
  Кутузов. 4.1. С.341.


[Закрыть]. Как видно, бой при Спас-Купле 3 октября 1812 г. был ознаменован частной победой над противником, который, несмотря на серьезные потери, на следующий день продолжил свое наступление.

4 октября на левой стороне реки Чернишни, в окрестностях сельца Виньково, разыгрался бой, положивший конец наступательному движению неприятеля. В десятом часу утра Мюрат возобновил атаку русских позиций. Сбив аванпосты у Спас-Купли, противник приблизился к главным силам русского арьергарда, расположенным за селом. Адъютант командира 2-й пехотной дивизии Мишель в сделанном им в 1817 г. описании боя при Виньково писал: «4 октября мы обнаружили русскую кавалерию в боевом порядке на равнине, правым флангом опирающуюся на высоту, левым – на два маленьких пригорка, близ леса, который ведет к деревне Яблонка. Русская пехота образовывала вторую линию сзади; артиллерия была расставлена на дороге через определенные промежутки». Кавалерия противника, поддерживаемая пехотой, перешла в наступление и потеснила русскую кавалерию. «Пехота противника, – вспоминал Мишель, – ощутила удар и, казалось, хотела удержать свои позиции; однако, подвергшись мощной атаке, она дрогнула и обосновалась на левом берегу долины Чернишни, в глубине которой протекала маленькая речушка под тем же названием»[75]75
  Michel. Р. 254–255.


[Закрыть].

В своих воспоминаниях Брандт отмечал, что Вислинский легион двигался на правом фланге войск Мюрата, построенный, как и накануне, в каре. День был ясный. «Мы, – писал Брандт, – очень скоро встретились с неприятелем, гораздо превосходившим нас силами своей кавалерии. Муленный (от франц. – круговое движение – В.Б.) отход регулярной конницы и смелость казаков заставили предположить стойкое сопротивление. В этом мы тот час же убедились. Прекрасная равнина, по которой мы двигались, постепенно наполнилась сынами Дона, которые неоднократно развертывались перед нами, открывали сильный огонь и затем поспешно отходили. В то же время у Спас-Купли, а потом Богородского, загремела жестокая канонада»[76]76
  Брандт. С.259.


[Закрыть].

Милорадович, имевший в своем тылу реку Чернишню, с крутыми берегами, затруднявшую связь с главными силами армии, стоявшей в Тарутинском лагере, предпринял отступательное движение. Он начал отводить войска на новую позицию, за реку Чернишню[77]77
  Кутузов. 4.2. С.381.


[Закрыть]. Это движение было поручено прикрывать кавалерии и конной артиллерии, которые активно обстреливали наступающие войска, стремясь максимально замедлить движение противника.