Текст книги "Тарутинское сражение"

Автор книги: Виталий Бессонов

Жанр:

История

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)

Ближе к 11 часам русская кавалерия остановилась за селом Богородским, чтобы встретить неприятеля. Она встала несколькими линиями, прикрыв движение по Старой калужской дороге и заняв пространство по берегам реки Чернишни. Войска Мюрата приготовились к атаке. Пехота встала в каре с большими дистанциями. В интервалах расположилась артиллерия, сзади линии пехоты выстроилась кавалерия.

Я. Шельминский. Вольтижеры Висленского легиона, 1812 г.

На крайне правом фланге стоял 2-й пехотный полк Вислинского легиона. К нему примыкал 3-й полк и замыкал линию дивизии 1-й полк. Далее, в одной линии с Легионом стояла 2-я пехотная дивизия 1-го армейского корпуса под командованием бригадного генерала барона Ф.М. Дюфура. На Старой калужской дороге, как свидетельствует Мишель, находился 15-й полк легкой пехоты, левее него располагался 33-й полк линейной пехоты. Далее стояли 48-й полк линейной пехоты и испанский полк «Жозеф Наполеон» (2-й и 3-й батальоны). При этом Брандт указывает, что рядом с 1-м пехотным полком Вислинского легиона находился 94-й полк линейной пехоты, который занимал позицию впереди линии войск. При нем было четыре полковых орудия (рота полковой артиллерии). Что касается номера полка, то Брандт явно ошибается, так как 94-й полк не только не входил в состав 2-й пехотной дивизии, но вообще не принимал участия в русском походе. Возможно, речь идет о какой-то части одного из двух линейных полков 2-й пехотной дивизии (33-го или 48-го), которая вместе с ротой полковой артиллерии была направлена правее Старой калужской дороги для поддержки наступавшего по ней легкого полка. На левом фланге отряда Мюрата располагался 5-й армейский корпус Понятовского[78]78
Брандт. С.259; Michel. С.255.

[Закрыть]. «Замечательно, – вспоминал Брандт, – что все эти построения и распоряжения были произведены почти без выстрела. Король Неаполитанский проехал по боевой линии и сказал командиру второго батальона 2-го полка, лично ему известному: „Ну вот, мы как в Египте“. Солдаты радостно приветствовали Мюрата: они уважали его за храбрость и неустрашимость, любили за ласковость, за умение обращаться с ними»[79]79
Брандт. С.259.

[Закрыть].

Наступление продолжилось. Русская кавалерия, обстреливая противника, постепенно отходила к главным силам, вставшим на новой позиции на левом берегу реки Чернишни. В это время («часов в одиннадцать» – пишет Брандт) 2-й пехотный полк Вислинского легиона получил приказ занять располагавшийся справа лесок.

А.M. Бистром (1774–1828).

Лес не был занят русскими, поэтому поляки быстро прошли через него и оказались у берега реки Чернишни, протекавшей в глубокой долине, «о существовании которой, – замечает Брандт, – мы ничего не знали. В этот момент мы увидели впереди себя русскую кавалерию. Она отошла поспешно и демаскировала до сорока орудий, которые с другого берега реки открыли по нас сильнейший огонь. Все разом остановилось». Возможно, на этом направлении противника встретила артиллерия под командованием подполковника А.Л. Гулевича, командира 23-й артиллерийской бригады и батарейной роты № 23. О его действиях Ермолов писал: «Две батарейные роты с подполковником Гулевичем, не будучи никак охраняемы, закрывали собой движение войск, и неприятель ничего не предпринял против них». Под командой подполковника могли находится батарейные роты 4-го пехотного корпуса, части которого около полудня были выдвинуты на левый фланг занятой русскими позиции. Это батарейная рота № 2 и батарейная рота № 23 (всего 24 орудия)[80]80
Брандт. С.260; Ермолов. С.211. Данное предположение подтверждается участием в бою 4 октября подпоручика 2-й батарейной роты 11-й артиллерийской бригады Г.П. Мешетича, который за отличие был награжден орденом Святой Анны 3-й степени (Мешетич. С.25, 51).

[Закрыть].

Четыре орудия, находившиеся при французской части, были выдвинуты к берегу реки и вступили в бой с русской батареей. Одновременно вольтижеры 2-го полка Легиона и французского полка перешли в разных местах реку и укрепились на противоположном берегу. Артиллерия, видя движение противника, отошла под прикрытием кавалерии к основным силам.

Переправившись на левый берег Чернишни, войска Мюрата нашли части арьергарда под командованием Милорадовича на новой позиции. Отойдя примерно на 4 км от занимаемого утром места при Спас-Купле, русские части стали за рекой Чернишней. Левым флангом они опирались на реку Нару, а правым – на Дедневский лес. Эта позиция была последней перед Тарутинским лагерем. «Невозможно было, – писал Ермолов, – уступить одного шагу, ибо позади на большое пространство к стороне лагеря продолжающаяся покатость оканчивалась речкою, и неприятель, овладевши возвышениями, мог видеть всякое движение в нашем лагере, а по речке расположа передовые посты, препятствовать водопою»[81]81
Ермолов. С.209.

[Закрыть].

А.А. Карпов 2-й (1762–1837).

На этой позиции Милорадовичу предстояло остановить дальнейшее наступление отряда Мюрата. О необходимости защищать занятое им место Кутузов в половине первого сделал особое распоряжение. В нем говорилось: «Его светлость (Кутузов – В.Б.) предлагает вашему высокопревосходительству без дальней нужды не отступать, а когда сие отступление начнется, отделить некоторые казачьи полки вправо и влево… Впрочем, отступление ваше без дальней нужды быть не должно, и для того готовы всякую минуту 4-й корпус и 1-й кавалерийский подкрепить, которые оставлены у переправы»[82]82
Кутузов. 4.2. С.361.

[Закрыть]. Этим приказом подтверждалось возвращение к арьергарду оставивших его накануне частей. Первоначально предполагалось переправить их через реку Нару к главным силам армии, но проявленная противником активность заставила направить эти части для поддержки войск Милорадовича с целью сохранения тактически важной позиции перед селом Тарутино.

Русские войска, ожидавшие неприятеля, имели приблизительно следующее расположение[83]83
Местоположение частей реконструируется на основе наградного списка отличившимся в бою 4 октября 1812 г., представленного М.И. Кутузовым Александру I при рапорте от 4 февраля 1813 г. Состав бригады А.А. Карпова показан на основе данных, представленных в наградном списке за Тарутинское сражение (Кутузов. 4.1. С. 343–350; 4.2. С.720).

[Закрыть]. В первой линии стояла кавалерия, за ней – артиллерия и пехота. На левый фланг были выдвинуты части 4-го пехотного корпуса, впереди которого действовала 3-я бригада 11-й пехотной дивизии под командованием барона А.И. Бистрома в составе 1-го и 33-го егерского полков. Здесь же, по всей видимости, действовала и артиллерия Гулевича. На этом фланге был расположен 4-й кавалерийский корпус и три казачьих полка, под командованием А.А. Карпова 2-го (полк его имени, Н.В. Иловайского 5-го и Г.Г. Мельникова 4-го). Кроме того, на левом фланге находился командующий кавалерией 1-й Западной армии Ф.П. Уваров, который, вероятно, имел при себе Елисаветградский гусарский полк 1-го кавалерийского корпуса. Центр позиции занимал 8-й пехотный корпус. Его, надо полагать, прикрывал 2-й кавалерийский корпус, действовавший больше на левый фланг, и казачий полк Балабина 2-го. На правом фланге, по свидетельству Мишеля, были сконцентрированы основные силы русской кавалерии.

И.Е. Шевич (1754–1813).

Здесь, под командованием командира лейб-гвардии Гусарского полка И.Е. Шевича находились полки 1-го кавалерийского корпуса: лейб-гвардии Драгунский, Гусарский, Уланский и Нежинский драгунский. А также казачьи полки под командованием Орлова-Денисова: Грекова 18-го, Иловайского 10-го, Иловайского 11-го, Харитонова 7-го, Сысоева 3-го и Атаманский полк. Помимо артиллерии, приданной частям, в бою приняла участие конная рота № 10 3-й резервной артиллерийской бригады.

После перехода войск Мюрата через Чернишню основные действия развернулись вблизи Старой калужской дороги, вдоль которой шло наступление противника. 15-й полк легкой пехоты, следовавший по дороге, встретил серьезное сопротивление в сельце Виньково. Против этого полка действовали части 2-го кавалерийского корпуса под командованием Корфа. В наградном списке указывается, что он «удержал неприятеля у деревни Чернышни до самых тех пор, пока не получил повеления привести оного в назначенный пункт, чем и дал Милорадовичу выбрать позицию выгодную»[84]84
Michel. С.255; Кутузов. 4.1. С.344.

[Закрыть].

Остальные полки 2-й пехотной дивизии Дюфура, составлявшие центр позиции, заняли пространство до деревни Петрова. Слева от них, на возвышенности западнее Тетеринки встал польский корпус (в этом месте он, в конечном итоге, остался до Тарутинского сражения, 18 октября). На левом же фланге была сосредоточена основная часть кавалерии противника: 1-й, 2-й и 4-й кавалерийские корпуса резерва. Атаку пехоты в центре и на правом фланге поддерживал 3-й кавалерийский корпус резерва. Справа от занявших Виньково частей 2-й пехотной дивизии располагалось три пехотных полка Вислинского легиона[85]85
Michel. С.255; Брандт. С. 259–260.

[Закрыть]. Войска, состоявшие под командованием Мюрата, имели резерв в виде сводного корпуса Бессьера, располагавшегося на Старой калужской дороге за лесом, лежащим перед селом Спас-Купля. Капитан Ф. Дюмонсо, служивший во 2-м шеволежерско-уланском (голландском) полку сводной бригады гвардейской кавалерии, вспоминал, что вместе с 4-й пехотной дивизией 1-го армейского корпуса они находились от места боя «в одном лье (4,5 км – В.Б.) перед входом в дефиле. Мы стояли на биваках в поле, рядом с большой и красивой двухэтажной фермой из красных кирпичей, которую занимал штаб герцога Истрийского (Бессьера – В.Б.)»[86]86
Dumonceau. Р. 170.

[Закрыть].

Б.Б. Орлов-Денисов (1780–1843).

Капитан Брандт, действовавший на крайнем правом фланге, вспоминал: «Когда мы дебушировали из долины, кавалерия снова отошла, и снова демаскировала многочисленную артиллерию, открывшую жестокую канонаду в ту самую минуту, когда 94-й французский полк (т. е. часть 33-го или 48-го линейного полка – В.Б.) в первой линии и 2-й и 3-й польские полки во второй выдвинулись из речной долины на несколько сотен шагов. Батальон 94-го полка, бывший впереди нас, терпел сильно и начал колебаться. Командир его делал все возможное для приведения людей в порядок; но в то мгновение, когда он мог надеяться на успех своих стараний, одного офицера, бывшего верхом, граната подняла на воздух, в буквальном смысле слова; батальон побежал на наш полк и обе эти части могли быть устроены уже на окраине долины Чернишни. Осколок гранаты сорвал с моей головы кивер с такой силой, что одна чешуя лопнула, и сам я, во время бегства, был сброшен с лошади». Отброшенные части не преследовались русской кавалерий, поэтому им удалось спастись и перестроиться. В это время к месту боя подошли 15 орудий, с большим трудом переправившиеся через Чернишню. «Мы, – продолжает Брандт, – двинулись теперь вперед в несколько лучшем тактическом порядке. Батареи утвердились на своих местах; мы заняли застрельщиками находившийся правее нас кустарник и построились позади него в приличном расстоянии». Слабые полки кавалерии находились в интервалах между полками и за ними. «Бой, – вспоминал Брандт, – продолжавшийся в то же время на нашем левом фланге, был так же жарок: канонада гремела страшно и сам Мюрат отправился туда»[87]87
Брандт. С. 260–261.

[Закрыть].

На правом фланге русской позиции борьба развернулась между располагавшимися там кавалерийскими частями. Особой активностью отличалась именно русская кавалерия, как регулярная, так и иррегулярная, несмотря на то, что она уступала в численности стоявшему здесь противнику. На это указывает и «Рукопись карабинеров», в которой упоминаются «бурные и частые» атаки русских и пассивное сопротивление карабинеров.

П. Бениньи. Вахмистр 2-го карабинерского полка в парадной форме, 1812 г.

Ермолов в своих воспоминаниях подчеркивал, что командовавший полками 1-го кавалерийского корпуса «генерал-майор Шевич, с искусством распоряжаясь кавалериею на правом фланге, выиграл даже некоторое расстояние; французские кирасиры не могли сдержать стремительного нападения нескольких эскадронов гвардейских наших улан, которых пики притуплены были о их железную броню». Факт отступления кирасир отмечается и в «Рукописи карабинеров», правда, из желания сохранить «честь мундира», указывается, что атаки русских «были безуспешны до того момента, когда кирасирская дивизия 1-го корпуса, торопившаяся занять свои биваки, оставила линию, хотя бой поддерживался такой же оживленный и хотя ночь еще не наступила». Вместе с кирасирами отступили и опиравшиеся на них части легкой кавалерии. Тем самым, русским полкам на правом фланге удалось сбить противника с занимаемой позиции и потеснить удерживавшие этот пункт войска[88]88
Ермолов. С. 209–210; Le Manuscrit des carabiniers. P.534.

[Закрыть].

Прибывший к этому флангу Мюрат перегруппировал свои силы с тем, чтобы восстановить линию обороны и не дать русским развить успех. Так, карабинеры, стоявшие на левом фланге, были передвинуты ближе к центру, а их место заняла легкая кавалерийская дивизия 2-го корпуса. На новом месте карабинеры были атакованы лейб-гвардии Уланским полком, но, в отличие от кирасир, сумели удержать свою позицию. Об этом эпизоде в «Рукописи карабинеров» говорится следующее: «Враг многократно усилил свои атаки, отбросил за карабинеров легкие войска, которые их поддерживали, и останавливался каждый раз перед их линией; его уланы приближались с громкими криками, пики останавливались у самых голов лошадей, – было достаточно одного вида кирас, чтобы вынуждать улан отходить, настолько твердость карабинеров внушала уважение»[89]89
Le Manuscrit des carabiniers. P.534.

[Закрыть].

С неменьшей активностью на правом фланге действовали и казаки, находившиеся под командованием Орлова-Денисова, который «благоразумным своим распоряжением отразил неприятеля, нападавшего на правый фланг, причем получил в правую ногу картечью контузию и остался в сражении до окончания всего дела»[90]90
Кутузов. 4.1. 344–345.

[Закрыть]. Вместе с тем, происходившие на этом направлении кавалерийские атаки не оказали существенного влияния на исход боя и не принесли ощутимых выгод ни одной из противоборствующих сторон. По-прежнему основная борьба разворачивалась вблизи Старой калужской дороги.

Постепенно русские войска, действовавшие против правого фланга противника, начали переходить от обороны к наступлению. Возможно, этому способствовало появление на поле боя высших начальников: Уварова и Коновницына. Первый организовал атаку кавалерией, второй «с известной его опытностью, находясь до конца дела, способствовал к одержанию победы». Кроме того, по приказу Коновницына два артиллерийских орудия были поставлены «в столь выгодном месте, что неприятельские колонны были совершенно опрокинуты и с большим уроном при отступлении их из лесу, ибо принуждены были отступать под картечными выстрелами»[91]91
Кутузов. 4.1. С.343.

[Закрыть]. Кроме русских генералов на поле боя активно действовал и английский представитель при русской армии бригадный генерал Р.-Т. Вильсон, который, стремясь «изрядно помочь резне», пытался «в нужную минуту» получить в свое распоряжение два орудия. Правда, для Вильсона этот бой мог стать последним в его жизни. Русский егерь, увидев необычный мундир генерала, принял его за противника и собирался выстрелить. Заметив это, Уваров и Остерман-Толстой крикнули егерю, «чтобы он не тратил понапрасну заряда»[92]92
Вильсон. С.68.

[Закрыть].

Вначале на стоявшие против левого фланга русских войск части повела атаку кавалерия. Брандт вспоминал, что эти атаки были «остановлены хладнокровием нашей конницы: она ожидала противника, имея ружья наготове, и противник всякий раз отказывался от нападения». Вскоре к наступлению начала готовиться пехота. Как только обнаружились решительные намерения русских, кавалерия противника отошла к реке Чернишне, куда были отправлены передки орудий и артиллерийские лошади. В первой линии была оставлена пехота и артиллерия. «Наши застрельщики, – вспоминал Брандт, – были отброшены стремительно; однако и наступавшие русские попали под выстрелы нашей пехоты и снова отошли, оставя кустарник не занятым». Атаку пехоты поддержала и кавалерия, основной удар которой обрушился на 3-й пехотный полк Вислинского легиона. Возможно, именно на этом направлении особо активно действовал Харьковский драгунский полк, входивший в состав 4-го кавалерийского корпуса.

Из наградных документов следует, что его шеф полковник Д.М. Юзефович «с отличной храбростью атаковал два раза неприятеля с целым полком, опрокинул оного и, врубясь в самые ряды их, привел его в большое расстройство и гнал до самых колонн их». Однако 3-й полк устоял и атакующие вернулись на исходные позиции.

«Казалось, – вспоминал Брандт, – что после этого мы благополучно выдержали самый опасный фазис сражения, как вдруг русские вернулись, атаковали нас, овладели кустарником и отбросили наших стрелков на полк. Командир полка решился на отчаянную попытку: при звуках труб и громе барабанов он устремился на русских; те отошли и мы заняли нашу прежнюю позицию».

В этом упорном бою с особой активностью против неприятеля действовал 1-й егерский полк под командованием полковника М.И. Карпенкова (Карпенко), который, как отмечал Ермолов, «открывал себе штыками путь к успехам». В наградных документах подчеркивалось, что Карпенков «с примерным мужеством водил командуемые им войска на неприятеля, отразив оного штыками, и прогнал на немалое расстояние». Вспоминая накал завязавшейся на левом фланге русских войск борьбы, участник противоборства офицер 2-й батарейной роты Г.П. Мешетич спустя шесть лет в своих записках писал, что «ни превосходство их сил, ни жестокий огонь их артиллерии и ни напор их егерей не могли сдвинуть с места Русс! Егеря наши, сошедши к ним в кусты, брали их штаб– и обер-офицеров в плен, но большею частию их ранивши штыками»[93]93
Кутузов. 4.1. С.345, 346; Брандт. С.261; Ермолов. С.210; Мешетич. С.51.

[Закрыть].

Английский бригадный генерал Р.-Т. Вильсон в бою при Виньково 4 октября 1812 г. Рис. В.М. Типикина.

А.Ежов. Атака 33-го линейного полка при Виньково, около 6 часов вечера 4 октября 1812 г.

Бой при Виньково. 4 октября 1812 г. Карта выполнена В.М. Типикиным и В.А. Бессоновым.

К устоявшим против атаки русских войск частям вскоре прибыл Мюрат. Некоторое затишье, наступившее после упорного боя, позволило ему перегруппировать силы. Он снова выдвинул вперед артиллерию и приблизил кавалерию, в том числе и остававшуюся на противоположном берегу реки Чернишни. Однако потери среди кавалерии от артиллерийского огня заставили отвести ее за линию пехоты. «Русские, – пишет Брандт, – заметив это и надеясь, вероятно, взять в плен короля Неаполитанского, издали заметного по своему костюму, устремились на 2-й полк (наблюдая, в то же время, и за нашим 3-м полком), который стоял на самом крайнем фланге и поблизости которого находился Мюрат. Атака была так стремительна, что король и свита его бежали в наше каре. Русские быстро неслись вперед, но не встречая огня, поехали тише и, наконец, остановились примерно шагах в пятидесяти. Наступила мертвая тишина, прерываемая только фырканьем лошадей… Вдруг у русских послышалась команда: повзводно направо кругом!…и всадники поехали назад шагом… Подобное я видел потом только на учениях в мирное время. Мюрат осыпал нас похвалами. „Я буду говорить о вас императору!“, сказал он нам на прощание»[94]94
Брандт. С.261.

[Закрыть].

В ходе предпринятой атаки русские егеря снова заняли лежавший на левом фланге отряда Милорадовича кустарник и из него начали наступление на передовые части противника. Командир 2-го пехотного полка Вислинского легиона, выделив из состава полка специальный отряд, приказал Брандту отбить кустарник. «Неприятель, – вспоминал Брандт, – ожидал нас стойко, под сильным огнем. Я открыл огонь с самой близкой дистанции, вследствие чего русские отошли, а мы последовали за ними в кустарник»[95]95
Брандт. С.262.

[Закрыть]. Однако, достигнув опушки кустарника, Брандт получил ранение пулей в лодыжку и был вынужден оставить сражающиеся войска. Вместе с другими ранеными он был отправлен в Виньково. Этот кустарник, дававший преимущество каждой из сторон, ненадолго остался в руках поляков.

С заходом солнца Мюрат предпринял последнюю попытку прорвать линию обороны русских войск. «Было 6 часов вечера, – вспоминает Мишель, – и мы должны были разбить бивак, когда король (Мюрат – В.Б.) приказал идти вперед. 33-й и 48-й линейные полки сбились в одну плотную массу, и вся линия пришла в движение; с левой стороны кавалерия разорвала цепь противника, и единственная пушка в центре уничтожила всякое сопротивление. Тем временем противник, который образовал линию на поляне и в лесу между Карсаково и Курилово, уверенно ожидал массы этих двух пехотных полков и встретил их залпами по всему фронту». Русская кавалерия бросилась в атаку, но была отбита кавалерией противника. Не сумев сломить сопротивление русских войск, неприятельские полки отошли на прежнюю позицию[96]96
Michel. С.255.

[Закрыть].

Исход боя был ясен уже в 7 часов вечера. В это время Милорадович прислал в Главную квартиру рапорт, в котором сообщал, что на позиции у деревни Чернишной «место было удержано»[97]97
  Кутузов. 4.1. С.381.

[Закрыть]. Более того, как пишет в своих записках майор 1-го егерского полка М.М. Петров: «Сражение при деревне Винькове, перед левым берегом оврага ручья Чернишны, кончилось в сумерки дня того прогнанием неприятеля за ручей»[98]98
  Петров. С. 198.

[Закрыть]. То, что основные силы противника вернулись на правый берег реки Чернишни, отмечает в описании боя и Мишель. По его свидетельству, противоборствующие войска находились на занятых позициях до 9 часов вечера, после чего неприятельская пехота отошла на другой берег реки, а кавалерия «оставалась всю ночь почти в той же позиции, в какой она была во время сражения»[99]99
  Michel. С.256.

[Закрыть]. Как видно, для прикрытия местности на левой стороне реки Чернишни была оставлена кавалерия и, вероятно, части польской пехоты.

Ожесточенный бой, длившийся почти десять часов, прекратился только с заходом солнца и наступлением ночи[100]100
Заход солнца 4 октября (22 сентября по старому стилю) 1812 г. в Москве был в 5 часов 35 минут вечера (Месяцеслов. С.XII).

[Закрыть]. На начальной стадии русские войска отступили за реку Чернишню, где после полудня развернулась основная борьба между противоборствующими войсками. Русский арьергард получил приказ прекратить отход и всеми средствами удержаться на занятой позиции.

Мюрат, в свою очередь, стремился сбить русских с занятого ими места и заставить продолжить отступление. И несмотря на явную решимость русских держаться на левой стороне реки Чернишни, с не меньшей решимостью Мюрат стремился не дать им этой возможности. В этом противостоянии участвовало с каждой стороны примерно по 25 тысяч человек. При этом Милорадовча прикрывала вся русская армия, стоявшая в укрепленном лагере за рекой Нарой, а Мюрат опирался только на сводный корпус Бессьера, который мог поддержать его при отходе к Москве, к главным силам Наполеона. Но Мюрат, вероятно, не опасался быть разбитым и продолжал вести активную борьбу с русским арьергардом. Взаимные атаки и контратаки не приносили желаемого результата. Противники продолжали удерживать свои позиции на левой стороне реки Чернишни. Последняя атака, предпринятая Мюратом силами дивизии Дюфура, происходила уже в ночных сумерках. Она стала заключительным аккордом боя. Эта атака в очередной раз показала, что русский арьергард «твердой ногой» встал на занятое им место.

В ходе боя войска Милорадовича, по данным сводной ведомости Кикина, потеряли убитыми 2 офицеров и 97 рядовых, ранеными – 4 офицеров и 322 рядовых, пропавшими без вести – 32 рядовых (всего – 457 человек). О потерях противника достаточно точных сведений не имеется, но можно предположить, что они были не намного меньше русских, а то и больше. Так, Брандт пишет что, «мы потеряли 11 офицеров и 257 нижних чинов», имея в виду, вероятно, не только 2-й пехотный полк, а все три полка Вислинского легиона. Мишель, описавший действия дивизии Дюфура, ограничивается фразой о значительных потерях среди офицеров и солдат 33-го и 48-го линейных полков. Вместе с тем, он отметил, что в бою был ранен дивизионный генерал барон Р.Ж. Экзельманс, командовавший 2-й дивизией легкой кавалерии 2-го корпуса кавалерийского резерва, прикрывавшего левый фланг отряда Мюрата при Виньково. Всего, по данным Вильсона, сообщенным 5 октября британскому посланнику в России лорду В.-Ш. Кэткарту, «неприятель потерял не менее 800 человек убитыми, ранеными и взятыми в плен: в числе первых считают и одного генерала»[101]101
Брандт. С.262; Michel. Р.255; Вильсон. С. 160. Н.П. Поликарпов в докладе о бое 4 октября (22 сентября) 1812 г. прочитанном 29 (16) декабря 1910 г. на заседании кружка ревнителей памяти Отечественной войны 1812 г., сообщает иные данные о потерях. Однако эти сведения нельзя признать достоверными, так как в своей историко-статистической работе Поликарпов неоправданно расширил географические рамки боя при Виньково, включив в него и события предшествующего дня (Поликарпов Н.П. О сражении 22 сентября 1812 г. между селом Вороновым и рекою Чернишною: Доклад, читанный в кружке ревнителей памяти Отечественной войны 1812 г. 16 декабря 1910 г. М., 1910. С.6).

[Закрыть].

В конечном итоге русские войска вышли победителями из этого важного для армии боя. Мюрат, исчерпав свои возможности заставить Милорадовича отступить, с наступлением ночи сам был вынужден отвести войска за реку из опасения внезапной атаки, в то время как русские войска остались на занимаемой позиции. По свидетельству Вильсона, факт своего поражения Мюрат был вынужден признать перед Милорадовичем во время встречи 5 октября на аванпостах. При этом Мюрат сказал ему: «Monsieur, vous etes sans doute maitre du champ du bataille»[102]102
  Сударь, вне всякого сомнения, вы хозяин поля битвы (франц.). Вильсон. С.70, 163.

[Закрыть]. В этом же духе отзывается о бое 4 октября Брандт: «Русские, безусловно, удержали за собой позицию, в которой приняли сражение, одержали, следовательно, победу, и при том первую решительную победу в эту войну, хотя не взяли ни пленных, ни трофеев»[103]103
  Брандн. С.262.

[Закрыть]. Вильсон, пристально наблюдавший за развитием событий на театре военных действий, в письме к М.С. Воронцову от 5 октября писал о бое как о сражении, «которое было поистине великолепным делом, повлекшим за собою чрезвычайно важные следствия и явившим собою первое свидетельство решимости русских после оставления Москвы стоять pied ferme (Твердою ногою – франц.)»[104]104
  Вильсон. С. 163.

[Закрыть]. В свою очередь, Ермолов в своих воспоминаниях оценивал значение боя следующим образом: «Около вечера неприятель отступил на всех пунктах и неподалеку расположился лагерем. В продолжение войны обстоятельства, возлагая на нас горькую необходимость отступления, облегчали неприятелю достижение его намерений. Здесь, в первый раз безвозмездны были его усилия!»[105]105
  Ермолов. С.210.

[Закрыть].

Итак, бой при Виньково 4 октября 1812 г. остановил всякое дальнейшее продвижение неприятеля по Старой калужской дороге. Этот бой показал, что русская армия после оставления Москвы сохранила свою боеспособность и может вполне успешно противостоять неприятелю. Кроме того, бой продемонстрировал решимость Кутузова прекратить дальнейший отход по дороге на Калугу и готовность продолжить прерванное оставлением Москвы противоборство. Этот вывод находит подтверждение в приказе Кутузова по армии, отданном 4 октября. В нем главнокомандующий указывал: «Завтрашнего числа в 9 часов утра всем господам генералам, кроме находящихся в авангарде, прибыть ко мне. В 10 часов быть в лагере молебствию. Да всесильная десница Божия, управляющая судьбами царств, поможет нам преодолеть врага нашего. Приготовиться к делу, пересмотреть оружие, помнить, что вся Европа и любезное Отечество на нас взирают»[106]106
Кутузов. 4.1. С.351.

[Закрыть].

Однако этим намерениям не суждено было осуществиться. На следующий день, 5 октября, вместо грома пушек прозвучал сигнал о начале переговоров. К отряду Мюрата прибыл бывший французский посол в России граф Ж.А. Лористон с мирными предложениями от Наполеона. Встретившись с Кутузовым, Лористон завел разговор о бедствиях войны и выразил желание прекратить их, заключив мирный договор. В свою очередь, Кутузов, сославшись на отсутствие полномочий, согласился передать императору просьбу Лористона разрешить выезд в Санкт-Петербург для ведения переговоров. На период ожидания ответа французский посланник предложил заключить перемирие, «в котором, – писал в рапорте от 5 октября Александру I Кутузов, – я ему отказал»[107]107
Кутузов. 4.1. С.368.

[Закрыть]. Однако, после встречи Лористона с русским главнокомандующим, боевые действия противостоящих сторон на главном направлении были прекращены. Это «перемирие» наступило с молчаливого согласия противоборствующих сторон, но никогда оно не было оформлено официально. Остановка боевых действий дала возможность Кутузову продолжить наращивание сил для предстоящей борьбы и, одновременно, усугубила трудности, с которыми столкнулись войска Наполеона в Москве и ее окрестностях.