Текст книги "Без имени (СИ)"

Автор книги: Виталина Кулишева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 11 страниц)

Глава 14.

Мы танцуем до усталости в ногах, подпеваем музыкантам до боли в горле. Я ловлю себя на мысли, что Дмитрий единственный человек, в присутствии которого я чувствую себя свободной ото всех данных обещаний. Мы целуемся, обнимаемся; мы двигаемся в такт, выкрикивая слова знакомых песен; мы растворяемся в энергии, распадаясь на маленькие частицы.

Волосы прилипают ко лбу и шее, а топ насквозь влажный. Настало время, чтобы передохнуть. Дмитрий ведет меня к барной стойке, где заказывает напитки. Мы устраиваемся друг напротив друга, я смотрю на него и невольно улыбаюсь.

– Ты не такой, каким я тебя себе представляла, – говорю больше для себя, чем него. Не уверена даже, что Безлицый слышит мои слова.

Правда, слух у Дмитрия оказывается отличный, он наклоняет голову в сторону, волосы падают ему на лоб, отбрасывая тени на лицо, а губы искривляются в полюбившейся мне улыбке.

– Правда, кто же я, по-твоему?

Я задумываюсь на мгновение, нервно покусывая губу.

– Ты правильно-неправильный.

Видимо, мой ответ кажется ему очень забавным, и Дмитрий начинает смеяться.

– Каждый раз я удивляюсь все больше и больше, – он качает головой в недоумении. – Как это?

– Понимаешь, – начинаю я, – если смотреть на тебя, как на члена Совета, то ты совершенно другой, неправильный. Ты плюешь на правила, делаешь, что вздумается...

Дмитрий перебивает меня, высоко подняв указательный палец.

– Все Безлицые вольны делать то, что пожелают.

– Не думаю, что они пошли бы в подпольный ночной клуб, где помимо обычных людей, тусуются еще и Мятежники, – я приподнимаю бровь.

– Я люблю рисковать, – подмигивает Дмитрий. Он берет стакан с янтарной жидкостью и делает глоток. – Ладно, предположим, ты права, и я не подхожу для управления государством. Я неправильный, иррегулярный, но что же тогда во мне хорошего?

– Именно то, что должно быть плохим, – отзываюсь я, вспоминая все его положительные качества, которые он, как Безлицый, не должен иметь. – Если смотреть на тебя, как обычного человека, то можно увидеть все то, что сложно воспитать в себе, а еще труднее – сохранить.

Улыбка Дмитрия гаснет. Он делает еще один глоток, избегая зрительного контакта. Спустя несколько секунд, он поднимает глаза, в которых зияет огромная пропасть. Я сразу понимаю, что что-то не так.

– Я делал такие вещи, от которых кровь стынет в жилах, – произносит он сдавленным голосом, который практически не слышен. Я просто читаю слова по губам.

– Ты жалеешь?

Дмитрий отрицательно качает головой.

– Нет, – отвечает он решительно. – Нельзя жалеть о том, что сделано, но можно не допустить повторения ошибок.

Я поддаюсь вперед и накрываю ладонью его руку.

– Я не жалею, – его слова насквозь пропитаны отчаянием, – я виню.

Перед уходом из клуба я прощу прощения у Дмитрия и иду в уборную. Выпитый алкоголь не дает о себе забыть, меня слегка покачивает, а щеки пылают огнем. Сделав все свои дела, я выхожу из кабинки и вижу в зеркале отражение знакомой девушки, подхожу к раковине и мою руки, избегая ее взгляда.

– Не думала, что он приведет тебя сюда, – говорит она медленно, растягивая каждое слово, так как водит красной помадой по пухлым губам.

Я озираюсь вокруг, шикая на нее.

– Успокойся, – девушка даже не смотрит на меня, она продолжает приводить в порядок макияж. – В отличие от тебя мне хватает ума, чтобы все продумать заранее и, например, проверить кабинки.

Я мою руки, которые уже покраснели под струей горячей воды, а затем беру бумажное полотенце. Не к добру она здесь. Как я и подозревала Мятежников в этом месте предостаточно, проблема в том, что, как бы Дмитрий не тешил свое самолюбие, надеясь, что никому неизвестно, кто он; Мятежники никуда не денутся, им такая самоуверенность Безлицего только на руку.

– Нас с тобой друг другу не представили, – у нее все тот же неприятный тон, как и в день, когда мы впервые встретились, – сразу после того, как Джеминг поймал меня во время забастовки, а позднее посвящал в свои планы вместе с Никитой и этой девушкой, которая либо молчала, либо фыркала. – Валерия, – произносит она собственное имя, но руку для пожатия не подает.

В ответ я решаю промолчать.

– Вы неплохо смотритесь вместе, – на ее лице появляется подозрительная улыбка, так улыбаются люди вроде Марго, когда собираются выпалить какую-нибудь гадость. – Смеетесь, танцуете, обмениваетесь слюной, – я замираю, пока девушка медленно по буквам перебивает каждое слово, Мятежники наблюдают за нами.

Валерия поворачивает голову ко мне лицом, и я встречаю ее холодный взгляд.

– Все это так мило, наверное, спите вы тоже вместе, – заявление, как ведро ледяной воды, вылитый мне на голову, оно напоминает мне о том, что я заигралась. Чувство такое, будто меня только что пырнули ножом.

– Не твое дело, – огрызаюсь я. – Не забывай, что именно вы дали мне задание сблизиться с ним.

Девушка зло ухмыляется.

– Вот только толку от этого мало, – она подходит ближе и тычет указательным пальцем мне в грудь, – ты до сих пор не предоставила никакой интересующей нас информации, Гриневская. От того, что ты трешься своим телом об этого Безлицего, Мятежникам не захватить власть, – от ярости с какой она говорит, у нее слюна брызжет изо рта.

Валерия проходит мимо, намеренно задевая мое плечо своим.

– На прошлой неделе я помогла сбежать нескольким Мятежникам, – говорю я, не оборачиваясь.

– Мне это известно, – девушка делает небольшую паузу. – Наверное, ты это сделала, дабы оправдать то, что раздвигаешь ноги перед врагом.

Ошарашенная таким поворотом, я не могу даже шевельнуться. Звук каблуков эхом отдается у меня в голове. Скрипит дверь, а затем в туалетную комнату врываются звуки музыки.

– Чуть не забыла, – я поворачиваю голову и всматриваюсь в ее довольное лицо, вероятно, сейчас она довольна собой как никогда. – После той суматохи, что ты устроила на рынке, вход тебе туда воспрещен. Отныне, информировать будешь меня. Я бываю здесь по субботам после полуночи.

– Увидимся на следующей неделе, – сквозь зубы проговариваю я, изо всех сил стараясь сдержаться и не накинуться на нее с кулаками. Мы ведь союзники. До поры до времени.

Валерия обнажает зубы в широкой улыбке.

– Надеюсь, новости будут не о твоей беременности, – от ярости меня начинает трясти, скомканное бумажное полотенце выпадает из рук

– Только о том, что ожидается двойня, – рычу я.

Девушка безразлично пожимает плечами и выходит в зал.

Я припадаю к раковине и умываю лицо, дабы все прояснилось. Глубоко дышу, чтобы успокоиться. Кажется, все гораздо хуже. Кажется, я чужая по обе стороны баррикад. Я поднимаю голову и вглядываюсь в собственное отражение.

Мне не кажется.

Дни летят напролет, пока Совет занимается организацией суда, – я имею в виду только собственную мать. Элеонора четко придерживается собственного плана и пускает все силы на охрану оставшихся заключенных. Они нужны ей, чтобы показать, насколько сильна власть Безлицых, но, как по мне, такие попытки тщетны, Совет едва держится наплаву. Власть – оружие, которое нельзя доверить людям, не умеющим владеть собой. Именно поэтому Безлицые стоят на краю пропасти, а Мятежники дышат им прямо в спины. Вопрос таков: спрыгнут ли Безлицые сами или позволят себя столкнуть?

В новостях по телевизору говорят только о предстоящем суде: строят догадки, каков вердикт вынесут обвиняемым. Я придерживаюсь другого мнения, строить иллюзий по этому поводу не стоит: их признают виновными, а затем в качестве наказания отправят в Чистилище. Не лучшая перспектива, но, по крайней мере, когда Мятежники придут к власти, молодых людей освободят, при условии, что те к тому времени будут живы.

В ночь перед судом мы с Дмитрием лежим в его комнате, просматривая старые фильмы о войне. С одной стороны стук его сердца, с другой – выстрелы и крики, как бы странно это не звучало, но напоминает наше настоящее: я будто канат, который по обе стороны дергают сильные руки. Меня разрывает на куски от отчаяния, я совершенно не знаю, кому двинуться навстречу: людям, которые подарят мне возможность быть отомщенной или к человеку, рядом с которым даже ненависть теряет смысл.

Дмитрий гладит меня по спине в течение просмотра фильма, но внезапно его рука останавливается. Он приподнимается на локтях и выключает телевизор.

– Мне нужно с тобой серьезно поговорить, – говорит он охрипшим голосом.

Я тяжело вздыхаю: никогда, ни в коем случае не доверяйте людям, которые произносят эту фразу.

– В чем дело? – я сажусь, потирая глаза.

Дмитрий располагается напротив меня. Какое-то время он молчит, мне мерещится, что время остановилось. Он смотрит в одну точку, не двигаясь, признаться, меня пугает такая сосредоточенность.

– Элеонора намекнула, что пора сделать тебе предложение, – выпаливает он.

Должно быть, вся краска сошла с моего лица, когда слова слетели с его губ, потому как Дмитрий придвигается ближе.

– А ты этого хочешь? – с осторожностью спрашиваю я.

– Нет, – ничуть не смутившись, отвечает Безлицый.

Я слегка шлепаю его по руке.

– Мог бы и соврать ради приличия, – в ответ на мои причитания на его лице появляется ухмылка.

– В чем смысл лжи, когда можно сказать правду? – Дмитрий берет меня за руки и притягивает к себе. – Ну, так что, выйдешь за меня?

Я щипаю его за руку, и он вздрагивает.

– Это еще за что?

– За то, что не хочешь на мне жениться, – я вожу пальцами, вырисовывая невидимые узоры на его груди.

– Справедливо, – он ловит мои запястья, заставляя посмотреть ему в глаза. – Ты согласна?

Я поддаюсь вперед и в сантиметре от его губ шепчу:

– Я подумаю.

Во время заседания суда шумно. Несмотря на предпринятые меры по охране, здание окружено представителями СМИ. Неудивительно, что последнюю неделю новость, о забастовке плавно перешедший в мятеж, маячит на первых страницах газет, а организованный побег Алекса только добавляет жару.

Элеонора настояла на том, чтобы я держалась подальше от зала суда, так как она не желает, чтобы меня кто-либо заметил, наверняка, здесь присутствуют, как она выразилась, шестерки Мятежников, которым нужно узнать о судьбе своих сообщников. Жаль, что она и не догадывается, как близка к одной из них. Так или иначе, я остаюсь в холле, в качестве охранника, как и несколько других военнослужащих. Не сомневаюсь в правоте Элеоноры, пусть я не замечаю ни одного из знакомых Мятежников, уверена, что кто-нибудь незаметный собирает информацию, пока ведется суд.

Я не сильно напряжена из-за происходящего, наверное, потому как уже знаю, чем все это кончится.

Чистилище.

Очень странно вспоминать о нем. Раньше я воспринимала его, как место, где прервалась моя жизнь, а сейчас понимаю, что именно там, она началась.

Секунды превращаются в минуты, а те в свою очередь – в часы. Сомнения медленно подползают по мраморному полу, крепко цепляясь за меня своими когтями. Я переговариваюсь с другими рядовыми, пока мы дежурим в холле, никого не впуская внутрь здания. Они делятся своими предположениями, я же стараюсь не показывать своего волнения, когда замечаю, что стрелки часов переваливают за полдень.

Понятия не имею, что можно обсуждать на протяжении нескольких часов. Я падаю в одно из кожаных кресел и закрываю глаза, как раз в этот момент доносятся шаги и голоса. Я подскакиваю, когда вижу, что люди спускаются со второго этажа, где проходило слушание.

Поток измотанных и напряженных слушателей, присяжных и допущенных к слушанию журналистов в полном онемении покидает здание не сразу. Я отхожу к стене, стараясь найти в толпе Дмитрия. Шум, поднятый вопросами и бурными обсуждениями, не доставляет ничего кроме головной боли.

Чья-то рука ловит меня за локоть, когда я собираюсь пройти к лестнице. Я поворачиваюсь и вижу бледное лицо Безлицего.

– Элеонора добилась, чего хотела, – бормочет он. – Их признали виновными.

Его тон не сулит ничего хорошего, я читаю тревогу в его глазах, но не подаю виду, лишь пожимаю плечами.

– Разумеется, они напали на нас, значит, виновны, – мой голос звучит отстраненно, я морщусь, понимая, что каждое лживое слово отравляет все настоящее, что есть между нами. – Ты даже был ранен, эти Мятежники заслуживают того, чтобы их отправили в Чистилище.

Дмитрий берет меня за руку и отводит в сторону. Он взволнован, а это очень плохой знак.

– В этом вся проблема, – тихо говорит он. – Элеонора не ведает, что творит, она договорилась с судьей. Виновных казнят.

Глава 15.

– Вы должны что-то предпринять!

Битый час пытаюсь добиться понимания Мятежников, если они ничего не сделают, обвиняемых казнят, как выяснилось, из тринадцати оставшихся под стражей, двое не имеют никакого отношения к повстанческой организации.

– Мы не можем идти на риск! – Валерия вскакивает на ноги и ударяет по столу кулаком. За все время моего присутствия в штаб-квартире Мятежников, – где я уже бывала прежде, когда присоединилась к ним, – девушка молчала. Я перевожу взгляд на Джеминг.

Мужчина смотрит на доску, где висят фотографии Безлицых и вся собранная информация. Появилось несколько новых снимков, на одном из которых Дмитрий и я танцуем в подпольном клубе. У меня ком встает в горле от понимания, что этот вечер не принадлежал нам. Я испытываю злость, смотря на изображение, которое должно быть мне безразлично, но вместо равнодушия, чувствую ненависть к тому, кто посмел сделать фото, мне с трудом удается сдержать себя, чтобы не сорвать снимок.

– Ну, конечно же, – шепчу я в понимании. Джеминг отрывает глаза от доски и впивается в меня взглядом, как утопающий цепляется за спасательный круг. – Вы не собираетесь ничего делать не потому что это опасно.

– Евгения, – прерывает меня Джеминг, в его голосе без сомнений звучит предупреждение.

Я отрицательно мотаю головой.

– Все верно, – уверена, что мои глаза метают молнии, потому как ярость, которую я испытываю нельзя описать словами. – Спасать заключенных невыгодно, поскольку их казнь пойдет Мятежникам на руку. Люди ненавидят Совет, а казнь только укрепить это чувство.

Мужчина медленно встает со стула, не разрывая зрительного контакта.

– Тринадцать человек – ничто.

– Тринадцать жизней, Джеминг, – напоминаю ему. – Не забывай, что грань между человеком и монстром ничтожна. Безлицые уже стерли границы и сейчас рискуют все потерять. Власть – все, ты стремишься к ней, вопрос в том, чтобы ты будешь с ней делать, когда получишь?

Джеминг подходит к доске и срывает нашу с Дмитрием фотографию. Он смотрит на нее, а затем поднимает взгляд на меня. У меня перехватывает дыхание, его глаза сияют в просветлении.

– Дело в нем? – мужчина вопросительно приподнимает бровь.

Мой пульс учащается. Я сжимаю руки в кулаки, не решаясь ничего ответить, так как, уверена, мой голос предательски задрожит.

В ответ на мое молчание губы Джеминг расплываются в улыбке. Он поворачивается на каблуках и приближается ко мне вплотную. Я с трудом сдерживаю себя, чтобы не отступить назад.

– Он тебе нравится?

– Нисколько, – я поднимаю глаза и уверено качаю головой, мужчина пытается понять, вру я или нет.

Джеминг медленно кивает, по-прежнему не сводя с меня пристального взгляда.

– Ты такая же, как мы, Гриневская. Наша цель власть, твоя – месть. Забавно, – улыбка появляется на его лице, но она не затрагивает его глаз, – перед нами такие разные задачи, но решение одно. Этот путь тернистый, не забывай, кем являешься, – Джеминг поднимает фотографию и рвет ее на части, звук бумаги звучит для меня, как крик души. Не понимаю, почему этот снимок, так много значит для меня, но я готова вырвать оставшиеся кусочки из его рук и склеить заново. – Не строй из себя хорошего человека, когда, известно, что ты предатель.

Мужчина поворачивается спиной и кидает разорванную фотографию через плечо.

– Продолжай делать то, что начала. Ваша свадьба – отличная возможность для того, чтобы покончить с Безлицыми раз и навсегда.

– Еще не поздно все отменить, – настаивает Дмитрий. Никогда не видела его таким напряженным, он едва сдерживается, чтобы не закричать на Элеонору, которая по виду, тоже теряет терпение.

– Прекрати истерить, – рявкает она. – Ты ведешь себя несоответствующее.

Дмитрий носится по кабинету из стороны в сторону, пока Марго, Алекс и я стоим в стороне. Я чувствую, что из-за царящего в комнате напряжения, температура повысилась на несколько градусов.

– Он прав, это только пойдет на руку Мятежникам, – говорю я, в результате чего получаю толчок в бок от Марго и презрительный взгляд матери.

– Вы оба с ума сошли? – Элеонора ухмыляется. Она откидывается в кресле и скрещивает руки на уровне груди. – Мятежники придут вызволять своих людей в день казни, в этот момент мы их схватим.

План Безлицей был бы неплохим, разве что никто никого не собирается спасать. Мне это хорошо известно, как никому другому из присутствующих. Не знаю, почему меня так заботят проблемы Безлицых, но в данном случае я согласна с Дмитрием. Если Элеонора покажет палачу зеленый свет, он загорится и для Мятежников.

– А что если ты казнишь их напрасно? Никто не придет спасать заключенных, а репутация Совета окажется под угрозой из-за твоего недоработанного плана, – Дмитрий озвучивает мои мысли.

Губы Элеоноры сжимаются в линию, женщина встает с кресла, опираясь руками на стол. Мы рассердили ее, ставя под сомнение решения Безлицей. Она смотрит на Дмитрия так, словно готова спустить на него собак, если бы они у нее были.

– Алекс, Марго, Евгения, оставьте нас, вы свободны, – обращается она к нам по очереди, но не сводит взгляда с Дмитрия.

Я хочу побыть с ним, но не решаюсь возразить. Для Мятежников казнь их людей – потеря, но, несомненно, плюс, а поскольку я с ними заодно, то должна радоваться, что скоро всему придет конец: моим связям с Безлицыми, постоянному вранью, метаниям от Дмитрия к Мятежникам. Все это утомляет и изнашивает душу. Марго была права, я становлюсь такой же, как она.

Мне кажется разумным подождать Дмитрия у кабинета Элеоноры. Представляю, каких гадостей она может наговорить ему в таком состоянии. В последнее время из-за суматохи с Мятежниками Безлицая потеряла много нервов и сил, я бы ей посочувствовала, не убей она мою сестру. Джейминг прав, моя цель, – месть, – помогает относиться ко всему Совету с огромным пренебрежением, за исключением Дмитрия.

На удивление из кабинета не доносится криков, в коридоре стоит мертвая тишина, а, значит, дела обстоят еще хуже. Лучше пусть человек вымещает свою злость и обиду криком, нежели молчанием, так, по крайней мере, ты будешь знать, что у него на уме.

Дверь открывается и Безлицый выходит из кабинета, хлопая ею с такой силой, что на мгновение мне кажется, будто она может слететь с петель. Дмитрий не выглядит напряженным, скорее разозленным настолько сильно, что если бы это было возможно, то вцепился в горло моей матери. Я его понимаю, как никто другой.

Собираюсь открыть рот, чтобы спросить в порядке ли он, но тут же закрываю его, когда Безлицый проносится мимо, полностью игнорируя тот факт, что я стою перед ним в ожидании. Не сразу осознав, что происходит, я бросаюсь вслед за Дмитрием, который направляется вверх по лестнице.

– Дмитрий? – зову я его, но вместо того, чтобы ответить, он ускоряет шаг. – Дмитрий!

Он останавливается на лестнице и поворачивается ко мне. Безлицый довольно высокий, но стоя на несколько ступеней выше меня, кажется огромным, я чувствую себя ребенком рядом с ним. Наши взгляды встречаются, я замечаю, как его карие глаза стали практически черными, желваки заиграли на скулах от злости. Такое чувство, будто я смотрю не на Дмитрия, а льва, что вот-вот кинется и растерзает меня на части.

– Держись от меня подальше, – сквозь зубы проговаривает он.

Его слова подвергают меня в шок. Он быстро разворачивается и продолжает подниматься, прибавляя скорость, пока я, ошарашенная, стою на месте. Я понимаю, что по-настоящему привязалась к нему, когда чувствую себя оскорбленной от его слов. Он нужен мне ради того, чтобы отомстить, поэтому должна сделать все возможное, дабы быть к нему ближе.

Я стискиваю руки в кулаки и поднимаюсь следом за ним.

– Что она сказала тебе? – вполне терпеливо спрашиваю его, но он уходит от меня, избегая лишнего внимания. – Дмитрий, я с тобой разговариваю, а не со стеной.

Он доходит до коридора, где находится его комната, я боюсь, что он сбежит от меня туда, закрывая перед моим лицом любой путь к его сердцу, поэтому я кидаюсь вперед и обгоняю его, прежде чем он успевает осознать, что пойман в ловушку. Я встаю перед ним, прикрывая собой дверь в его комнату.

– Отойди, – рычит он. Его глаза метают молнии, мне становится не по себе, когда осознаю, что злится Дмитрий не на Элеонору, а меня. Я собираю всю свою смелость и с гордостью поднимаю голову вверх.

– Нет, пока ты не объяснишь мне, в чем твоя проблема, – заявляю твердо.

Безлицый колеблется, я замечаю неуверенность в его движении, но этот момент настолько мимолетен, что я даже задумываюсь, был ли он вовсе. Дмитрий наклоняется ко мне, и мой пульс учащается из-за близости его губ.

– В тебе, – шепчет он.

Безлицый не спешит выпрямиться и уйти, как он хотел прежде. Мы оба замираем на какое-то время. Я не сразу нахожу, что ответить, потому как его дыхание, смешивающееся с моим, наводит сущий беспорядок в моих мыслях.

– Я для тебя – проблема? Мне нужно находиться на расстоянии? – Дмитрий кивает, но по-прежнему стоит слишком близко. – Скажи, почему?

Ему трудно говорить, вижу, насколько отвратительными кажутся слова, готовые сорваться с губ.

– Ты приносишь несчастье. Если она, – Безлицый делает акцент на последнем слове, и я понимаю, что он имеет ввиду Элеонору, – заберет тебя у меня, я останусь ни с чем. Ей в любое время по силам поменять одну девушку на другую.

Невольно улыбка появляется на моем лице.

– Боишься потерять меня? Думаешь, что однажды все кончится? – я не жду ответа от Дмитрия, потому как знаю, он достаточно упрям, чтобы не делиться со мной своими опасениями, особенно, если они касаются меня. Я эгоистка и обманщица, но самое ужасное, что рядом с ним мне становится легче, и я забываю обо всем. Наверное, это стоит ценить сильнее, чем силу: возможность почувствовать себя, как дома там, где его нет. – Всему придет конец, но какой смысл пытать себя и не наслаждаться происходящим? – я протягиваю руку к его и переплетаю наши пальцы. – Пошло оно все, – шепчу ему в губы, а затем целую так, как прежде только мечтала.

Наплевав на правила игры, обязанности и страхи, я делаю выбор. Дмитрий не должен бояться, что однажды наступит тот день, когда все кончится, если чего и следует опасаться так это потери времени впустую. Я чувствую вкус его губ и осознаю, насколько была глупа и слепа прежде. Мне давно стоил признаться самой себе, что он мне не безразличен. Совсем скоро я предам нас, но сейчас позволяю себе оградиться от реальности, наслаждаясь ощущением его близости.

Дмитрий отрывается от моих губ, тяжело дыша. Я знаю, что он хочет большего, и, да, наши желания совпадают. Все вокруг связывают меня с Содержательным домом, напоминают о том, откуда я, говорят о навыках соблазнения, которыми не владею. Все это угнетает и заставляет чувствовать себя хуже, словно я не принадлежу самой себе. Предательница Безлицых, шестерка Мятежников. Значит, так и должно быть.

– Нам лучше остановиться, – шепчет Дмитрий, прижимаясь своим лбом к моему. Его глаза закрыты, но именно сейчас я хочу заглянуть в них и увидеть бездну, в которую готова провалиться, несмотря на страх падения.

Я обвиваю его шею руками и улыбаюсь ему в губы, хоть он этого не видит, но уверена, что чувствует. Приподнимаюсь на носки и слегка целую его, а затем отталкиваю. Он распахивает глаза, не понимая, что происходит. Я стягиваю футболку через голову и кидаю ему в руки.

Дмитрий пристально смотри на меня, не веря своим глазам. Мое сердце бьется как сумасшедшее, словно я пробежала несколько километров без остановки, но близость с Безлицым дает именно такой результат.

– Я больше не хочу останавливаться или ждать, – говорю я, не разрывая зрительный контакт. – Не желаю больше говорить о том, что может быть произойдет или нет. Я устала бояться и бежать от того, что неизбежно, – я поднимаю руку и касаюсь груди Дмитрия, чувствую его сердцебиение, такое же быстрое, как и мое собственное.

Он закрывает глаза лишь на мгновение, а когда открывает их, я вижу решительность, которой прежде не доставало. Я снова подхожу ближе и шепчу ему на ухо, стоя на носках.

– Можешь догнать меня, если хочешь, – это последнее, что я говорю, прежде чем рвануть со всех ног по коридору. Мне не приходится оборачиваться, чтобы увидеть Дмитрия позади. Я чувствую на себе его прожигающий взгляд.

Не могу сдержать смеха, когда слышу, как Дмитрий чертыхается. Я бегу в свою комнату, и Безлицый понимает это, он дает мне фору, чтобы я почувствовала себя победителем, хотя знаю, что он в два счета может обогнать меня. До комнаты остается несколько метров, как вдруг его руки обвивают меня за талию. Я перестаю чувствовать землю под ногами. Он закидывает меня к себе на плечо, пока я кричу и хохочу.

– Поймал тебя, теперь ты не отвертишься, – говорит он, когда заходит в мою комнату и закрывает дверь.

Он выпускает меня из рук.

– Даже пытаться не буду.

Его губы находят мои в считанное мгновение, он целует меня с такой жадностью, словно боится, что я могу испариться. Дмитрий прижимает меня к стене и поднимает за бедра, сокращая расстояние еще сильнее. Я обвиваю ногами его талию, и с его губ сходит стон.

Безлицый переходит на мой подбородок, а затем шею. Я начинаю задыхаться от переизбытка чувств. Мои руки скользят по его груди, и я расстегиваю его рубашку. Дмитрий хватает меня за запястье, останавливая. Его глаза находят мой непонимающий взгляд.

– Ты уверена, что хочешь этого? – хриплым голосом спрашивает он.

Я вздыхаю, чувствуя, как улыбка расплывается на моем лице. Руками зарываюсь в его волосы и притягиваю к себе, мы стоим, соприкасаясь лбами, тяжело дыша.

– В прошлый раз мне казалось, что это неправильно, – признаюсь ему я, вспоминая Содержательный дом. Его тело тут же реагирует, Дмитрий напрягается, я чувствую его желание отстраниться, но не даю ему этого сделать, заглядывая в его темные, как ночь, глаза. – Но сейчас я знаю, что все идет так, как должно.

Проходит несколько мгновений, прежде чем Дмитрий расслабляется. Он берет меня за руку и тянет к кровати. Кожа покрывается мурашками, дрожь в теле сложно унять, но я напоминаю себе, что не должна бояться. Безлицый кладет меня на кровать и накрывает своим телом. Стон срывается с губ, когда он наклоняется и целует меня, прикусывая нижнюю губу.

Поцелуй углубляется, и мне кажется, будто я падаю в пропасть. Каждое прикосновение Дмитрия заставляет мою кожу пылать. Прежде меня смущали любые отношения такого характера, но с Безлицым все чувствуется иначе. Будто бы так и должно быть, словно это естественно испытывать к кому-то столь сильное влечение, от которого щемит в груди. Если я закрою глаза, то буду видеть его лицо; если задержу дыхание, то все равно буду ощущать его запах; если приближусь – мою кожу будет пробивать током от его прикосновений. Алекса больше нет в моих мыслях. Здесь его место.