Текст книги "Без имени (СИ)"
Автор книги: Виталина Кулишева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
А что если отбросить все эти должна, обязана, надо и спросить чего же я на самом деле хочу? Джеминг сказал, когда мы виделись с ним в последний раз: "Если не знаешь, какую сторону принять, останови выбор на той, что близка твоему сердцу". Может быть, я снова делаю ошибку, но почему-то мне вдруг становится легче.
Я иду вперед, не боясь того, какие последствия меня ждут в будущем. Он чувствует это и оборачивается.
Слезы катятся у меня по щекам, когда я приближаюсь. Дмитрий смотрит на меня с недоумением, прежде чем он успевает, что-либо сказать, я делаю свой выбор.
– Давай сбежим?
Глава 18.
Ему достаточно увидеть немую мольбу в моих глазах, чтобы не задавать вопросов и сделать то, о чем я его прошу. Дмитрий поднимает руку к моему лицу, слезы исчезают под его большими пальцами.
– Только ты и я, – шепчу ему в губы.
Я знаю, что он колеблется, эта нерешительность есть в его взгляде, потому как он не понимает, что со мной происходит, и чем я могу быть так сильно огорчена, что не могу сдержать слез. Несмотря на предрассудки и сомнения я знаю, что давным-давно заслужила его доверие, поэтому он делает выбор в мою пользу, он берет меня под руку, и мы покидаем зал, где смех и звуки музыки совсем скоро превратятся в крики.
Всю дорогу до назначенного места, у меня трясутся колени. Я все время спрашиваю у водителя, который час, что кажется весьма подозрительным. Дмитрию я говорю, что немного взволнована предстоящей ночью. Конечно же, это полнейшая ложь и нам обоим это известно. Дмитрий прекрасно понимает, что происходит что-то неладное, но по какой-то неведомой причине не задает вопросов. Думаю, дело в сцене, которую я невольно разыграла перед ним. Мои губы до сих пор соленые от слез. Я этого не планировала, но одного взгляда на моего мужа достаточно, чтобы понять, поступить иначе я не могла.
Когда машина останавливается у неприметного отеля, Дмитрий не может сдержаться и все же выпаливает:
– Мне кажется, будто происходит, что-то важное, а ты не договариваешь.
У меня внутри все переворачивается, по какой-то причине я не чувствую должного удовлетворения от свершившейся мести. Несмотря на то, что я так долго ждала, когда Элеонора и ей подобные получат по заслугам, я не могу сказать, что знание этого факта, меня радует. Скорее наоборот. Меня бросает в дрожь от мысли, что Дмитрий узнает о моем предательстве.
Существует вероятность, что Мятежники будут преследовать нас, поскольку я не выполнила все условия нашего договора, согласно которому Дмитрий должен был быть вместе с остальными Безлицыми. Единственное на что я надеюсь, это суматоха, которая даст нам возможность оставаться какое-то время в тени. Мы сможем скрыться, уехать достаточно далеко, прежде чем они нападут на наш след. Разумеется, я хочу, чтобы Мятежникам удалось захватить власть, на что у них есть все шансы. Я приложила достаточно усилий для этого. Вместо того, чтобы сейчас думать о том, что возможно происходит в резиденции в настоящий момент, я напоминаю себе, что это может быть наша последняя ночь вместе, поэтому беру его руку и переплетаю наши пальцы.
– Все эти незнакомые люди на нашей свадьбе выводили меня из себя. С самого начала церемонии мне хотелось удрать, – уголки его губ едва приподнимаются вверх. – Единственное, что меня останавливало, это мысли о вечере, когда мы с тобой останемся вдвоем. Я хотела, чтобы это было чем-то особенным, в месте, где будем только мы, а не сотни незнакомцев.
– Поэтому ты решила сбежать на ночь в гостиницу, – заканчивает мою мысль Дмитрий.
– Нет, я хотела, чтобы мы сбежали вместе.
Возможно, где-то в глубине души Дмитрий подозревает, что происходит что-то неладное, но сигналы тревоги не срабатывают, потому как мои прикосновения их полностью блокируют. Мне нужно его доверие, так же сильно как ему нужна я.
– Думаю, нам пора.
Дмитрий выходит из машины, а затем открывает дверь с другой стороны и помогает мне выбраться. Мы заходим в холл в обнимку, мой муж кажется таким счастливым, что это причиняет мне боль. Он ведь еще не знает, как сильно я его подвела.
У стойки регистрации я называю выдуманное имя, на которое забронировала номер, из-за чего Дмитрий удостаивает меня подозрительным взглядом, я заговорчески шепчу, что хочу пробыть с ним как можно дольше и дальше от моей матери, и не желаю, чтобы нас нашли. Он принимает это как шутку, даже не подозревая, что вторая часть признания является самой, что ни на есть истиной. Администратор отдает нам ключ, я хватаю его и бегу от Дмитрия в сторону лестниц.
– Если не поймаешь меня, то тебе придется искать другой номер!
Дмитрий ухмыляется, давая мне фору. Думаю, бег наперегонки становится чем-то вроде традиции.
Наверху он догоняет меня и заключает в свои объятия. Несмотря на то, что я сделала, в его присутствии мне удается с легкостью обо всем забыть. Дмитрий целует меня в шею.
– Я хочу забрать свой приз.
Он выхватывает ключ от номера и тянет меня за собой, ища нужную дверь. Когда мы оказываемся внутри, Дмитрий подхватывает меня на руки. Я кладу голову ему на грудь, прислушиваясь к биению его сердца. Оно колотится, как сумасшедшее.
– Я совершенно ничего не вижу, – притворяется Безлицый. Несмотря на то, что лампы выключены, лунный свет, струящийся из окна, позволяет увидеть все, что находится в комнате. – Я сейчас тебя уроню, – шутит он, пытаясь меня напугать. Он делает выпад вперед, я взвизгиваю и сильнее обхватываю его шею. – Боишься?
– С тобой ничего не страшно, – речь идет не о падании или о боли физической, как таковой. Я говорю о трудностях, сомнениях и переживаниях. Когда Дмитрий находится рядом, я становлюсь сильнее.
Дмитрий идет в правильном направлении. Мы падаем на кровать, смеясь и целуясь. Тяжесть его тела кажется такой приятной, поэтому, когда он немного отстраняется, меня наполняет пустота. Безлицый убирает непослушные волосы с моего лица.
– Странно говорить об этом сейчас, но я хочу, чтобы ты знала, – он ловит мой взгляд, отчего по коже проходят мурашки. – Эти слова нелегко мне даются, но думаю, что сейчас самое время их произнести. Я женился на девушке не по приказу, а потому что, – мое сердце вот-вот выпрыгнет из груди, – люблю ее.
Его слова оказывают на меня странное влияние, глаза наполняются слезами. В последнее время я думала, что Дмитрий стал мне ближе, я чувствовала к нему симпатию, могла быть в него влюблена или заинтересована, но не предполагала, что могу питать к нему те же чувства, что и он испытывает ко мне. Внезапно я понимаю самую простую вещь, что упустила из виду ранее. Я первая призналась ему в любви. Не поцелуями, полуночными разговорами или ночами, проведенными в его объятиях. Я сделала это сегодня, когда выбрала не Безлицых и не Мятежников, а его. Я не использовала слова, чтобы сказать, как люблю его. Это был поступок.
Я притягиваю его для поцелуя, отдавая ему единственное, что у меня есть, всю себя.
Как бы мне не хотелось проснуться от поцелуя в объятиях мужа, но будит меня все же солнце, заставляя перекатиться на другую сторону кровати, только бы спрятаться от света. Я провожу рукой по подушке и когда не нахожу Дмитрия рядом, резко раскрываю глаза.
– Решила, что я тебя оставил? – ухмыляется мой муж.
Он стоит у подножия кровати, вытирая мокрую голову полотенцем, второе завязано на его бедрах. Одного взгляда достаточно, чтобы почувствовать, как внутри вскипает кровь. Я падаю обратно на кровать и закрывая глаза.
– Думаю, тебе стоит одеться, – я переворачиваюсь на живот и стону прямо в подушку, которая пахнет Дмитрием. По правде говоря, здесь все, в том числе и я, окутано его запахом.
Несмотря на то, что ночью мы практически не спали, я чувствую себя отдохнувшей. Кровать рядом прогибается. Дмитрий поднимает простыню, что накрывает мое тело. Его пальцы скользят по позвоночнику от лопаток к бедрам. Его прикосновения провоцируют меня на стыдливые мысли.
– Как бы мне не хотелось повторить наш ночной марафон, думаю, тебе стоит принять душ и одеться. Я заказал завтрак в номер, не хочу, чтобы кто-нибудь увидел то, чем сейчас любуюсь я, – меня умиляет его забота, она вызывает у меня улыбку.
– Как скажите, господин Волков, – нахожу простынь и натягиваю на себя.
Прежде чем я поднимаюсь с кровати, Дмитрий притягивает меня для поцелуя. От вкуса его губ, от близости тела я превращаюсь в желе. Мы смотрим друг на друга, тяжело дыша. Не хочу начинать то, что потом может быть прервано официантом, что принесет заказанный в номер завтрак. У меня мелькает мысль включить телевизор, если бунт удался, то об этом, наверняка, будут говорить в новостях. Я ни капли не сомневаюсь, что все пошло по плану, и сегодня когда Дмитрий узнает, что Безлицые больше не стоят у власти, нам придется бежать. Ему не доведется узнать правду о том, что причастна к разрушению его привычной жизни.
– У нас еще столько времени впереди, успеется, – я выбираюсь из его объятий и укутанная в простыню, скрываюсь в ванной комнате.
Зеркало запотело, полы мокрые, а в воздухе витает запах шампуня и геля для душа. Я включаю воду, а затем вытираю зеркало. Несмотря на испорченный макияж, спутанные волосы я выгляжу счастливой. Румянец на щеках и блеск в глазах не скрывают того, как сильно я застряла. В своих чувствах к Дмитрию. Моему мужу. Не могу поверить, что теперь мы связаны узами брака. Будучи одной из девушек Содержательного дома, я не могла мечтать о том, что однажды стану чьей-то женой, а мысли о том, что у нас могут быть дети, вовсе, лишает меня способности дышать.
Стук в дверь вырывает меня из размышлений. Я предполагаю, что это принесли долгожданный завтрак, и не предаю особого значения внутренней тревоге.
– Что вы здесь делаете? Объясни мне, что происходит? – шум за дверью становится громче.
Сердце уходит в пятки. Я в онемении стою на месте, прислушиваясь к голосам. Пальцы железной хваткой цепляются за простынь, прикрывающую мое обнаженное тело.
– Где она? – кричит девушка, этот голос я узнаю где угодно, он до их пор преследует меня в кошмарах.
– Остановись, куда ты идешь?
– Дай мне пройти, – я не могу видеть, что делают Дмитрий и Марго, но судя по звукам, сбитый с толку, он преграждает ей путь в ожидании объяснений.
Нет смысла оставаться здесь, бежать некуда. Я вспоминаю о потребности в воздухе и делаю глубокий вдох. Когда я открываю дверь, они перестаю спорить и смотрят на меня. Марго стоит в нескольких метрах, по всей видимости, она собиралась осмотреть ванную. Дмитрий возвышается над ней, не давая пройти вперед. Меня не беспокоит, что я стою практически голая, укутанная в простыню, среди незнакомых мужчин, что собрались меня арестовать. Я набираюсь смелости и смотрю в глаза Дмитрию, пока Марго что-то говорит с волчьей улыбкой на губах. Ее слова пролетают мимо ушей. Значение имеет лишь мой муж, который узнав правду, захочет перестать им быть.
Взгляд глубоких карих глаз прожигает во мне дыру. Мне не нужно читать мысли, чтобы понять, что творится в его голове. Я предала его, а значит теперь все кончено.
Глава 19.
То, что происходит в последующие дни, практически убивает меня, я остаюсь в камере временной тюрьмы наедине со своими мыслями. Каждый раз, когда я закрываю глаза, передо мной всплывает лицо Дмитрия, отчего хочется стереть память, только бы забыть то, как он смотрел на меня. Это было в сто раз хуже, чем просто быть девушкой Содержательного дома, страшнее, чем быть преданной кем-то. В его взгляде было столько боли, что я чувствовала ее на подсознательном уровне. Я хватаюсь за голову, прокручивая события того дня, когда собственными руками разрушила то хорошее, что было между нами.
По словам Марго меня заперли здесь на время следствия, до самого суда. Признаться, я настолько обессилена, что нарочно тороплю часы. Ненужно быть ясновидящим, чтобы понять, что за мое предательство я понесу суровое наказание, меня казнят. Самобичевание, чувство вины съедают меня заживо, мне было бы легче, если бы я подверглась избиению или пыткам. Люди склоны к саморазрушению, мы способны мучить себя куда сильнее, чем другие, и при этом оставаться целыми и невредимыми снаружи, но разбитыми внутри.
Несколько раз меня допрашивает Марго, в основном я отвечаю на ее вопросы, мои же – оставляет без внимания. Я хочу знать, что произошло, почему все пошло не так, как планировалось изначально. В один такой день, когда меня ведут на допрос, я сталкиваюсь с Валерией, которую поймали во время налета на резиденцию. Ее выводят из кабинета, и мы сталкиваемся лицом к лицу.
– Предатель, – проговаривает она сквозь зубы, с трудом сдерживаясь, чтобы не наброситься на меня. Если бы не наручники и комиссар, сопровождающий ее, девушке бы ничего не помешало выцарапать мне глаза, и, судя по моему состоянию, я бы не посмела сопротивляться.
Вместо того чтобы придушить собственными руками, она плюет в меня. Именно этого я и заслужила.
Сначала допросы и дни в изоляции кажутся пыткой, но затем меня начинают навещать люди, о существовании которых я бы предпочла забыть. Первой оказывается Элеонора, она приходит, как раз когда я сплю, свернувшись калачиком, на железной койке. Если быть откровенной, я притворяюсь, потому что не хочу выслушивать то, что она собирается мне сказать, какое-то время она, молча, сидит напротив меня, сверля глазами. Я чувствую этот прожигающий взгляд, уверена, что ей стоит огромных усилий не разобраться со мной до суда.
– Наверняка, ты слушаешь меня, – тихо начинает она, – я знаю тебя достаточно хорошо и понимаю, что, вероятно, после того, как тебя поймали, ты напрочь забыла о сне.
Я хочу закричать, что она и понятия не имеет о том, кто я и что из себя представляю. Люди, которые действительно знали меня, были уже давно мертвы, а один, что остается в живых, ненавидит меня настолько, что, возможно, желает смерти. Разумеется, я остаюсь неподвижной, если начну с ней разговор то, потрачу последние силы, что у меня остались.
– Когда я забирала тебя из Чистилища, подозревала, что рано или поздно ты воткнешь мне нож в спину, по правде говоря, я горжусь тобой, тебе удалось перехитрить меня, обвести Дмитрия вокруг пальца и даже стать на какое-то время своей. Уверена, это стоило тебе немалых усилий, – она делает паузу, что дает мне возможность хорошенько обдумать каждое ее слово. Ее манера вести разговор отличается от обычной, Элеонора устала, поэтому от привычного высокомерия в ее тоне нет ни следа. – Я чувствую себя виноватой перед Марго, что защищала тебя перед ней, ведь именно она спасла Совет от полного краха, после того как ты сбежала. Тебе бы следовало многому у нее научиться вместо того, чтобы ненавидеть.
Я напоминаю себе о необходимости дышать.
– Еще я бы хотела поблагодарить тебя, – эти слова приводят меня в недоумение, – помнишь мою просьбу в день твоей свадьбы? Взять ответственность на себя, выступить перед Безлицыми, предложить показать себя, – я не совсем понимаю, к чему она ведет, – своим предательством и связям с Мятежниками ты помогла осуществить задуманное, – она кладет что-то рядом со мной, – почитай, как только будешь готова.
Элеонора поднимается с места и покидает мою камеру, не сказав ни слова. Я слышу, как открывается и закрывается электронный замок.
Спустя несколько минут я раскрываю глаза, мой взгляд сразу же находит сложенную газету. Я сажусь и начинаю читать статью на первой полосе, где красуется фотография моей матери, а под ней подпись "Лидер повстанческого движения". У меня перехватывает дыхание, буквы сливаются, когда я понимаю, что случилось. В статье говорится о нападении Мятежников на резиденцию Безлицых, которое увенчалось успехом. Все члены Совета будут отданы под суд.
Элеонора смогла обернуть предательство в выгодном для себя свете. Теперь настоящие Мятежники будут казнены, а Безлицые продолжат быть у власти с той лишь разницей, что теперь их будут считать героями, спасших людей от тирании.
Отныне настоящие члены Совета – отважные Мятежники, осмелившиеся бросить вызов системе, а истинные повстанцы – Безлицые.
Меня будут судить не за предательство, а за причастность ко всем жестоким деяниям, которые успела сотворить моя мать. Оказывается, дети все же расплачиваются за грехи родителей.
В день суда за мной приходит Марго, она мой сопровождающий. Мы несколько раз мы виделись на допросах, которые, как я поняла, проводились с целью выяснить остался ли кто-то из Мятежников на свободе или же они заперли всех. Поскольку мне даже неизвестно точное количество повстанцев, то пользы от меня мало.
– Развернись лицом к стене, руки за спину, – велит Марго, она счастлива, мое заключение доставляет ей огромное удовольствие, спорить бессмысленно.
Я не ожидаю, что суд будет справедливым, мне даже не интересно, в чем меня будут обвинять, могу сказать лишь, что хочу положить всему конец.
– Элеонора сказала, что ты спасла Совет от нападения, как так вышло?
– Не сводила с тебя глаз, – Марго надевает наручники, а затем берет меня за локоть и выводит из камеры. – Видела ту сцену, что ты разыграла перед Дмитрием, чувство к нему тебя подвели, – одно упоминание его имени причиняет мне боль. – Я сразу поняла, что происходит что-то неладное, когда вы покинули резиденцию.
– Как тебе удалось нас найти? – не унимаюсь я, все эти вопросы я задавала ей раньше, когда она допрашивала меня, но все время их игнорировала.
– Дело в водителе, которого ты подкупила, – ухмыляется Марго, – ты привыкла использовать метод пряника, хотя мой, способ кнута, на деле оказался куда эффективнее.
Я замолкаю, думая о том, что по моей вине пострадал еще один человек. Марго не оставляет меня в покое, она наклоняется ближе, чтобы только я могла услышать то, что девушка собирается сказать:
– Ты привыкла к мысли о том, что все мы злодеи, а ты – воин, вынуждена тебя разочаровать, не у всех героев бывает счастливый конец.
Здание суда переполнено. В прошлый раз заседание проходило за закрытыми дверьми, но сейчас все иначе. Вспышки фотокамер, вопросы журналистов и толкучка вызывают у меня гнев. Судить собираются не всех, кто напал на резиденцию, а только людей, которых Элеонора считает более опасными, людей, которых другие обвиняют во всех грехах Совета.
Мятежники, которых сейчас называют Безлицыми, полностью игнорируют факт моего существования. Джеминг не удостаивает меня и взглядом, когда нас, двенадцать человек, сажают за решетку в зале суда. Валерия держится рядом, исподлобья я подглядываю за ними, потому как опасаюсь, что кто-нибудь может кинуться на меня. В конце концов, я предала предателей. Звучит очень глупо, а на деле иначе не скажешь.
Все замолкают, когда судья заходит в зал и объявляет о начале слушания. Пока зачитываются материалы дела, я ищу в толпе присутствующих Дмитрия. Я понимаю, что от одного его вида мне станет еще хуже, но ничего не могу с собой поделать. На суд явились все Безлицые, кроме него. Я несколько раз просматриваю зал, надеясь и в то же самое время, опасаясь, поймать взгляд моего мужа, но его карих глаз так и не нахожу.
Сегодня мне вынесут смертный приговор, а на днях моя жизнь оборвется, похоже, он так сильно ненавидит меня, что не желает увидеть даже в последний раз. Думаю, я поступила бы так же. Такова человеческая природа, людям делают больно, поэтому они причиняют боль в ответ.
Глава 20.
Я оказываюсь права, когда предполагаю, что нас казнят. Судья озвучивает решение, стучит молотком, и зал оживляется. Журналисты подпрыгивают на своих местах, вопросы сыпятся градом, щелчки, вспышки фотокамер. Я начинаю паниковать из-за повышенного внимания, мечтая лишь о том, чтобы меня оставили в покое. Прикрываю лицо волосами и сутулюсь, только бы стать менее заметной. Мятежники толкаются, когда проходят мимо, что меня совсем не удивляет.
Джеминг подходит ко мне, несмотря на то, что прежде полностью игнорировал мое присутствие. Валерия маячит за его спиной.
– Ты пыталась спрятать Дмитрия от нас, – подает голос мужчина, – и тем самым вырыла себе яму. Прежде чем собираешься кому-то мстить, подумай о том, готова ли ты отказаться от всего, что любишь.
Я читаю смирение в его взгляде, он принял тот факт, что я подвела Мятежников, несмотря на наш уговор. Джеминг опускает голову и проходит вслед за остальными, Валерия не упускает шанса высказаться:
– Они не поймали Никиту, если бы ему не удалось улизнуть, клянусь, я бы сделала все, чтобы ты умерла задолго до смертной казни, – девушка выплевывает слова с желчью.
В глубине души я рада, что Мятежнику посчастливилось скрыться, возможно, через лет десять, он отомстит Безлицым, которые сейчас купаются в славе за счет повстанческого движения и их стараний. Надеюсь, к тому времени Дмитрий не будет состоять в Совете, я бы не хотела, чтобы его это коснулось. Он говорил, что совершал ужасные деяния и насколько тяжело ему примириться с тем, что сделал. Чувство вины по сей день преследует Дмитрия, где бы он ни был. Я полюбила его, возможно, поэтому оправдываю, хотя знаю, что все присутствующие в зале суда достойны самого сурового наказания.
Марго сопровождает меня на обратном пути. Одно ее присутствие для меня пытка. Девушка не произносит ни слова, но это совсем необязательно, мне мерещится, будто я слышу, как бешено колотится ее сердце, – тук-тук-тук-тук-тук, – а по телу разливается тепло из-за внутреннего фейерверка.
Я успела немного узнать Марго за то время, что мы были по одну сторону баррикад, по словам Алекса он испытывал к ней сильные чувства, но никогда даже не отрицал тот факт, что она бездушная. Она становится счастливее, зная, что другим людям плохо.
Этой ночью я не могу уснуть, думаю лишь о том, какую ошибку совершила. Мне стоило быть внимательнее, я позволила себе отвлечься на Дмитрия и пока разрывалась между ним и местью, Марго следила за каждым моим шагом. Я вспоминаю прошлую казнь Мятежников и понимаю, почему никто из них не пытался сопротивляться. Они примирились с тем, что их ждет, и, кажется, я тоже. Мне следует понести наказание за свой проступок, и речь идет не о предательстве Совета и связях с Мятежниками, я говорю о моем муже.
Обманув его, я причинила нам обоим столько боли, что готова отсчитывать часы до казни, лишь бы найти утешение в собственной смерти. Я снимаю кольцо с безымянного пальца и подношу его ближе, чтобы рассмотреть.
– Я не помешаю? – раздается голос по другую сторону решетки, от неожиданности я подпрыгиваю на месте.
Чувствую себя зверем, загнанным в клетку, отчасти, это правда. Я испытываю что-то среднее между желанием броситься к нему и кинуться под поезд, именно это люди называют любовью.
Не нахожу ничего умнее, чем промолчать. Мне хочется подойти к нему и рассказать всю правду, что не хотела сделать ему больно, каждое прикосновение или поцелуй случились лишь потому, что я желала этого, а не по приказу Мятежников. Зная, что мое признание заставит его ненавидеть меня еще больше, я остаюсь на месте, давая событиям идти своим чередом.
– Почему ты позволила мне уйти с тобой? – Дмитрий не ждет, пока я начну говорить, поэтому сразу же спрашивает то, что его интересует больше всего.
Я смотрю ему в глаза, не видя того к чему пристрастилась. Больше нет мужчины, от чувств к которому меня разрывает на части, своим предательством я растоптала его. Дмитрий никогда не был примером для подражания, идеальным, каким, однажды, предо мной предстал Алекс. У него есть проблемы, он способен принимать неверные решения, делать ошибки, а потом чувствовать себя виноватым. Думаю, в последние дни только и занимался самоанализом, не понимая, как ему удалось влюбиться в девушку вроде меня, каким образом я смогла сыграть похоронный марш с его чувствами. Может, он и заслужил быть обманутым за те ужасные поступки, что когда-то совершил, но не от меня. Я не являюсь тем человеком, кто имеет право судить и наказывать его.
– Это было ошибкой, – знаю, что если скажу ему правду, то он может выкинуть что-нибудь глупое. Завтра меня казнят, и вся боль превратится в прах, как и мое тело. Возможно, это наш последний разговор, и я не вижу другого выхода, кроме того как солгать. – Я жалею, что взяла тебя с собой, иначе, ты бы мог заподозрить что-то неладное.
Руки Дмитрия сжаты в кулаки, от него исходит такое сильное напряжение, что мне хочется провалиться сквозь землю. Я собираю все оставшиеся силы на припасенную для него ложь. Однажды, он поймет, что на самом деле значит для меня, и почему я вру о своих к нему чувствах. Когда мы были в Содержательном доме, он сказал, что готов пожертвовать всем ради тех, кого любит и тех, кто любит его. Проблема в том, что я не такая самоотверженная.
– Ты лжешь.
– Нет, это правда, – удивляюсь собственному спокойствию, хоть раз в жизни голос меня не подводит, – я полагала, что Мятежникам удастся захватить власть и планировала сдать им тебя после нашей брачной ночи. В любом случае, я могла разобраться с тобой самостоятельно, если бы это потребовалось, – слова, что я произношу отравляют воздух, которым мы дышим. Если бы не разделяющая нас решетка, уверена, Дмитрий бы заставил меня сказать всю правду. Ему достаточно прикоснуться ко мне и увидеть реакцию, которую оказывает одна лишь его близость. – Ты клюнул на мою удочку, не могу сказать, что время с тобой было пыткой. По правде говоря, ты действительно хорош и знаешь, что нужно девушке.
Безлицый готов сорваться.
– Я бы никогда не смогла полюбить тебя, Дмитрий. Ты один из тех людей, что разрушили мою жизнь, не оставив мне ничего кроме пустоты. Вы превратили меня в ничто, поэтому я отплатила вам тем же.
Молчание, что служит мне ответом, похоже на пытку. Я жду, что мои слова заставят Дмитрия кинуть в меня обручальное кольцо и уйти, но он как всегда делает не то, что я от него ожидаю. Спустя вечность он подает голос, от звука которого я даю слабину. Отвращение и ненависть в его взгляде приносит такую боль, что не в силах стерпеть, я отворачиваюсь. Слезы катятся по моим щекам.
– Я не хочу тебя убивать, но и спасать больше не намерен, – это последние слова, которые он произносит.
После ухода Дмитрия я не могу сомкнуть глаз до самого утра, поскольку сегодня день моей казни, то не вижу причин для волнения, к полудню меня накроет вечный сон. Мне с трудом верится, что все это происходит по-настоящему. Я мерю шагами комнату, с каждым часом уверенность потихоньку покидает меня, и я начинаю волноваться. Думаю, испытывать страх перед смертью вполне нормальная реакция. Я стараюсь успокоиться, вспоминая все хорошее, что когда-либо было в моей жизни. Совсем скоро я, наконец, встречусь с людьми, по которым тосковала на протяжении нескольких лет.
Когда за мной приходит комиссар, чтобы сопроводить до пункта назначения, то удивляюсь, насколько быстро пролетело время. Я последний раз окидываю взглядом камеру, оставляя страхи, что преследовали меня с начала следствия. Как и прежде казнь будут транслировать в прямом эфире, более того на территорию временной тюрьмы вернули огромный экран, я слышала разговоры дежурных, на его установку ушел весь вчерашний день.
Мне не нужно выглядывать в окно, чтобы увидеть как много людей снаружи. Я слышу их голоса сквозь стены, я читаю их мысли, не глядя в глаза. Они собрались перед этим чертовым экраном, чтобы увидеть смерть Безлицых. Людей, которых они так долго ненавидели и боялись, кто вселял страх одним своим названием. Из двенадцати Мятежников, что умрут сегодня вместе со мной, я единственная, кто хоть как-то связан с Советом.
Я стараюсь успокоиться, хотя тот факт, что мою казнь будут снимать несколько камер, а по другую сторону стекла ее будут наблюдать те, кого я больше всего презираю, вселяет страх. Я так долго была слабой и трусливой, но у меня остался последний день, когда я могу показать, что во мне еще есть силы.
Комиссары говорят, что я первая на очереди, глубоко вздохнув, и высоко подняв голову, я заставляю себя думать о тех днях, что провела в компании Дмитрия.
Меня заводят в ослепительно белую комнату. Представляю, как собравшиеся в соседнем помещении Безлицые, молча, наблюдают за процессом. Мне с легкостью удается вообразить улыбку Марго и каменное выражение лица моей матери. Я мотаю головой, прогоняя мысли о них прочь.
На мне голубые штаны и такого же цвета футболка, руки за спиной скованы наручниками, от которых у меня ноют запястья. Охранник приказывает мне встать лицом к стене, чтобы освободить мне руки, затем велит лечь на кушетку, пока врач разбирается с препаратами.
Мое сердце готово вырваться из груди. Я глубоко дышу, вспоминая, какие темные у Дмитрия глаза, мягкие на ощупь губы, теплые прикосновения. Я думаю о словах любви, произнесенных в мой адрес, и мне тотчас становится легче. Я чуть приподнимаю голову и смотрю на свое отражение в зеркале, ненавидя саму мысль, что Дмитрий сидит по другую сторону, думая, что я его не выношу и никогда не питала к нему каких-либо чувств, кроме отвращения.
– Евгения Гриневская, – раздается голос из колонок, прикрепленных к стене, – вам предоставляется право последнего слова, вы можете сказать все, что считаете нужным, – Элеонора дает мне возможность высказаться, но вместо душераздирающей речи, я предпочитаю мучительное молчание. – Что ж, это ваш выбор.
Я опускаюсь обратно на койку и закрываю глаза, по крайней мере, это будет не больно и закончится в мгновение ока. Комиссар по-прежнему стоит рядом, держа оружие наготове, чувствую, какое огромное давление оказывает его присутствие. Врач все еще занят лекарствами, ожидание неминуемой гибели оказывается очередным испытанием, которое я должна выдержать.
– Сержант, придержите ее, – просит доктор.
Я распахиваю глаза на звук его голоса. Невероятное облегчение разливается по всему телу, когда я смотрю на врача. Его лицо прикрыто медицинской повязкой из-за чего я совершенно не обратила на него внимание. Комиссар наклоняется ближе, чтобы успокоить меня, в случае, если что-то вдруг пойдет не так. Я перевожу взгляд на Мятежника, скрывающегося под маской доктора. Никита подмигивает мне, а затем начинается сущий хаос.
