Текст книги "Изумруды для (не)любимого (СИ)"

Автор книги: Виорика Громова

Соавторы: Ксюша Иванова
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 13 страниц)

13 глава. Экзамен. Камни. И правда

Третий час мы сидели в кабинете. Ну, точнее, только я одна сидела. За столом. Видимо, на хозяйском месте.

Ощущала себя так, словно была на экзамене. Причем предмет знала из рук вон плохо. Мне иногда, надо сказать, до сих пор такой кошмар снился – когда экзамен, а я не готова, а препод – чудовище и злодей, и поблажек никому не дает, даже беременным...

Ну, вот примерно такое чудовище меряло шагами кабинет – от окна до двери и обратно. Хмурилось. Бросало на меня подозрительные и даже, я бы сказала, изобличающие взгляды.

– Ну, так что же это за камень такой, а?

ТЯ тяжело вздохнула, перебирая кучку красивых медового цвета камней. Ну, не помнила я! В конце концов, в своем нормальном мире я настоящие драгоценные камни видела только в бабушкиных сережках, а бижутерию свою делала из заказанных через "Алиэкспресс" китайских стекляшек. Просто читала немного о камнях и их свойствах. И свои браслетики и колечки дарила подружкам, якобы согласно тому, какой камень какому знаку Зодиака соответствует. Но я не изучала же досконально!

– Яшма, – убитым голосом выдала я.

– Яшма? – пораженно воскликнул он, словно я не название камня сказала, а преступление совершила! Типа такой: "Возмутительно! Какая тебе яшма?"

– Ну-у-у, тогда этот, как его там, – я щелкнула пальцами в воздухе, вспоминая название. Оно очень-очень распространенное, его даже дети знают, но вот, хоть убей, вспомнить не могу! – Ну, как же...

Простые камни, "легкие" для меня – изумруд, рубин, сердолик, аметист, малахит – я выдала с лету, дальше дело сильно застопорилось.

– Янтарь! Вот! – радостно вспомнила я.

Он закатил глаза к потолку.

Нет, не янтарь, конечно. Янтарь более теплый такой, медовый, а этот камень прозрачнее, ярче.

"Господин Дэймон" подошел ближе и наклонился ко мне. Прям близко-близко. Потыкал камнем мне под нос.

Но вместо того, чтобы рассматривать чудо природы, я зачем-то скользнула взглядом в глубокий вырез его белой рубашки. И, ну, будем честны, с собой, да, Дарья Васильевна? Не очень-то занимали тебя камни в присутствии этого человека!

"Просто он – красивый" – оправдывалась во мне непонятно откуда взявшаяся наивная девушка.

"Просто он такой... Опасно-харизматичный. И непонятно пока, чего в нем больше – опасного или харизматичного" – скептически отзывалась взрослая циничная женщина.

Просто мое и без того мало послушное мне тело, в его присутствии начинало вести себя совсем уж неприлично – наливалось какой-то истомой, бросалось то в жар, то в озноб, пускало мурашки по рукам и ногам. Короче, сходило с ума.

Ну, и меня заодно сводило.

Наши взгляды встречаются.

У него глаза такие синие-синие, прям вот даже фиалкового цвета...

Он, до этого заинтересованный и даже, кажется, увлеченный вытаскиванием из меня знаний, вдруг словно на границу какую-то натыкается.

Так. Стоп! И его взгляд медленно становится ледяным.

– Это... цитрин. Талисман плутов и повес. Камень, дарующий своему хозяину золото и внимание толпы. Спасает страдающих от головных болей, – отчеканил, словно прилежный ученик давно вызубренный урок.

– Да-а-а! Точно! – я хлопнула себя по голове. И пояснила тут же свои действия, увидев удивление в его взгляде. – Голова моя садовая! Цитрин. Знаю!

– Так вот скажи мне, понимаешь ли ты, что с такими знаниями, как у тебя, ты, скорее, навредишь человеку, чем поможешь? А что если ты вложишь силу, если она, конечно, вообще, в тебе есть, не в тот камень? А что, если он даст иной эффект? Ты знаешь, какова цена одной твоей ошибки?

– Какова? – испуганно замерла я.

– Жизнь.

– Что? О, Боже!

Серьезно? А побочные действия учитываются? А что если у кого-то из моих "пациентов" они уже проявились?

– Ну, тебе-то чего бояться? Ты ведь, согласно протоколу, пока никого не успела "осчастливить"? Без моего-то ведома? – язвительно произнес он.

Упс... Я как-то не подумала, о таких последствиях.

Сознаваться? Или промолчать?

Ну, логически рассуждая, не трудно предположить, что эта змеюка-Пэрис сдаст меня при первой возможности. И ОН всё равно обо всем узнает. И тогда не исключено, что наказание будет еще страшнее.

Надо было сознаваться.

Но я успела только открыть рот. А он, наверное, по моему виду понял все сам.

Резко сел на стол передо мной и, схватив двумя пальцами за подбородок, задрал мою голову так, что у меня шея вытянулась, как у гусыни, ну, или в лучшем случае, лебедя. И так внимательно всматривался в глаза, словно в мозгах моих копался.

– Говори, Эсми, – произнес мужчина с угрозой. – Говори всю правду. Немедленно.

И, конечно-конечно, весь мой разум буквально вопил о том, чтобы я прямо и без утаек просто все ему рассказала. Ну, ведь не станет же он в самом деле пороть беременную жену!

– Дважды. Я использовала камни, в качестве лекарства, дважды. Первый – чтобы царскому посланнику подлечить спину. Ну, цель была, конечно, не столько ему помочь. Он, надо сказать, не самый приятный человек на свете. Сколько, чтобы добиться отсрочки по платежу. А второй раз... Мальчик, сын кухарки, обварился кипятком. Тут вообще, знаешь ли, никаких сомнений быть не должно – ребенок же...

Если я хотела поразить его в самом худшем значении слова. То это мне удалось. Он побледнел (став, кажется, еще красивее). Рука, все еще державшая меня за подбородок, дрогнула. А на лбу появилась испарина.

– О, Боги и богиня Исида с ними! При дворе уже знают о твоих внезапно проснувшихся способностях?

14 глава. Две новости

Следующее утро началось для меня практически также, как оба предыдущих – со стука в двери и голоса Пэрис. Только теперь и стук, и голос были едва слышны, и Пэрис произносила не свое пресловутое «Госпожа! Госпожа!», а, чего и следовало ожидать: «Господин! Господин!»

"Господин", правда, на ее шепот и зов не реагировал.

Да, кстати, если я здесь (о том, как попала в комнату вечером, а точнее, ночью, я абсолютно не помнила!), то где же тогда Дэймон? По его поведению после возвращения у меня сложилось четкое представление о том, что он вовсе не желает делить со мной, ну, то есть, конечно, со своей женой Эсми, эту комнату. Но, раз служанка зовет его, значит, он здесь?

С опаской покосилась себе за плечо на другую сторону единственной в комнате кровати. Но там никого не было.

Приподнявшись на локтях, осмотрела комнату.

Он спал на полу. Возле камина. На огромной шкуре бурого медведя, не пойми откуда взявшейся в помещении.

Лежал он на спине, раскинув в стороны руки. "Звездой", как говорила моя бабушка. Обнаженный по пояс.

Мне вспомнилось, как вчера мой муж великодушно "простил" мне "мои прегрешения" и "не стал меня пороть". Да! Потрясающая доброта с его стороны! Я, конечно, не удержалась и съязвила о том, что, вообще-то, старалась для его подданых, а значит, видимо, и для него самого. И вместо того, чтобы болтать, тем самым теряя время, я бы лучше постаралась помочь его воинам, многие из которых сильно страдали от ранений, и продолжали страдать (их стоны были хорошо слышны в замке), несмотря на старания магички.

На что мне было после некоторых раздумий всё-таки дано высочайшее соизволение сделать для солдат простейшие амулеты из не самых дорогих камней.

Потом он выдавал мне камни, писал послание с разрешением по всей видимости, в суть которого я не вникала, так как была занята работой. Потом я старательно сверлила отверстия в камнях, обрабатывала края, наскоро делала простейшую огранку и плела из проволоки некие крепления для камней. Я была увлечена работой и очень старалась не обращать внимания на своего, так называемого мужа.

Но все равно время от времени взгляд самовольно пробирался к нему. А он практически все время, а это точно несколько долгих часов, простоял у окна, с грустью глядя куда-то вдаль. Кажется, я так и заснула за столом, явно не доделав нужное количество амулетов. Во всяком случае, где-то на десятом или одиннадцатом глаза мои начали сами собой закрываться, как я ни старалась удержать их открытыми.

Получается, это Дэймон принес меня сюда?

Уложил на кровать, а сам улегся на пол?

Надо же как обижен, что даже рядом не лег... Хотя, если предположить, что я хотела сбежать с любовником, бросив на мужа еще не рожденного ребенка, то... Расклад как-то не в мою пользу...

Камин давно потух, и в комнате было довольно холодно. А с него покрывало сползло на пол...

И я едва удержала себя от того, чтобы подойти и укрыть его! Нет, постой, неразумная женщина! Нечего тут проявлять к нему жалость и другие неумные чувства! Мало ли почему этот, честно скажем, внешне очень интересный для меня, Дарьи Снеговой, мужчина, так сумел насолить своей молодой прекрасной, да еще и беременной жене! И пусть ко мне он пока никакого зла не проявил, добра я тоже не очень много увидела! Так-то перенести меня в комнату мог и не он... А верная Пиппа, например.

Но мне очень хотелось побежать в кабинет и поскорее доделать амулеты, чтобы потом самой отнести их раненым и посмотреть, будет ли эффект! И лучше, если делать их я буду одна, без Его Величество Главного Надзирателя! Да и мало ли, вдруг он передумает и решит запретить?

В коридоре раздался звук приближающихся шагов – вероятно, возвращалась настойчивая Пэрис.

Вскочив с кровати, я на цыпочках, достаточно проворно для своей неуклюжей фигуры, пробежала к двери. Осторожно отперла ее и выскользнула к ней.

– Скажи мне, Пэрис! – громким шепотом пошла в наступление, выслушав ее утреннее приветствие. – Ты как думаешь, кто здесь самый главный?

Она пораженно взглянула на меня, но ответила без всяких сомнений:

– Господин Дэймон!

Я положительно кивнула.

– А в случае, когда его нет или он... скажем, не может выполнять свои обязанности?

Она отрывисто взглянула на меня. Во взгляде ее я явно читала сомнение. То есть, она, вероятно, знает о разладе в семье Дэймона и Эсми, поэтому так быстро на второй вопрос и не отвечает?

– Вы, госпожа, – едва слышно, практически шепотом произнесла служанка.

Внутренне я возликовала – удалось ее загнать в мою словесную ловушку! Но внешне постаралась не выдать никак своей радости!

– Ну, раз я, то, уважаемая Пэрис, с этого момента и навсегда прежде, чем войти в эту комнату, – я ткнула пальцем себе за спину. – Ты спрашиваешь у меня разрешения! Поняла?

– Но если зовет господин?

– Сперва у меня разрешение, потом бежишь к господину. Иначе тебе не сдобровать, когда он уедет. Я ясно выразилась?

– Более чем...

– И рассказывай давай, что ты там господину сказать хотела? Я ему передам.

– А он наделил вас полномочиями?

В каком смысле? Как это делается? А хотя... Смелость города берёт!

– Да. Да, конечно.

– Новости две, – оглядываясь на закрытую дверь, практически шепотом проговорила она. – Государь прислал гонца с письмом для господина, в котором призывает вас во дворец. И к нам едут ваши родители...

15 глава. Последний амулет

Таааак! Вот только родителей мне сейчас для полного счастья и не хватало!

Казалось бы, чего проще? Приедет родная мать Эсми. Если предположить, что у них были хорошие отношения, такие, как у меня с моей мамочкой, то, может быть, даже стоит рассказать этой женщине всю правду и попросить о... помощи? О том, чтобы помогла понять, как сделать так, чтобы всё вернулось на круги своя...

Вдруг болью в сердце кольнула мысль о том, что где-то там... В другом мире? В другом времени? Где? Где-то там мои мама и папа пришли ко мне в квартиру и... А что если я, я настоящая, умерла? Ну, вот как бывает в некоторых книгах, которые мне приходилось читать. Умерла и попала в тело этой вот Эсми?

От этой страшной мысли, только сейчас пришедшей в мою голову, у меня сжалось сердце. Неужели? Хотя вот нет, Дашка! Нет! Не раскисать! Ты здесь, ты есть, ты мыслишь, а, следовательно, как говорится в одной крылатой фразе, существуешь! А значит, продолжай жить и радоваться тому, что это пока возможно! И, вообще, как говорится в другой крылатой фразе, проблемы решаем по мере их возникновения!

Я всегда умела придать себе правильный настрой. Поэтому, убедив себя таким вот нехитрым образом, быстро оделась и, тихонько прикрыв дверь, не забыв напоследок полюбоваться прекрасным телом "своего мужа", поспешила в кабинет.

Когда я появилась на пороге большой залы, все также, как и вчера вечером, заполненной раненными, меня охватили сомнения и страхи. Ну, как так? Вот ведь я, современная, взрослая женщина, а верю в то, что какие-то там камешки могут вылечить страшные раны! А ведь я своими глазами видела, что здесь есть воины, которые лишись руки, например. Ну, не отрастет же рука-то, в конце концов?

Но... Старик, которого я вчера запомнила по маленькой девчонке-внучке, безотрывно сидящей рядом, метался на своем тюфяке и бредил, по-секундно прося пить. Но... Могучий мужчина с окладистой бородой, так и не пришедший со вчерашнего дня в сознание, стонал так душераздирающе и страшно, что мне стало стыдно за то, что я уснула вчера и так и не принесла им то, что, пусть теоретически только, но может им помочь! Пусть не отрастить утраченные руки, но хоть как-то облегчить страдания...

Подошла к девочке. Она подняла на меня уставшие воспаленные глаза, наполненные слезами. Узнав, видимо, тут же вскочила со своего места – она сидела прямо на полу у головы мужчины.

– Госпожа, – девочка склонила голову, разглядывая носки своих грубых деревянных башмаков.

– Как тебя зовут? – спросила я, выбросив из головы сомнения насчет того, что, вероятно, настоящая Эсми знает имена своих подданных. Пусть думают, что у меня проблемы с памятью...

– Люцина, – девочка робко взглянула на меня и тут же опустила взгляд снова.

– Люцина, я принесла тут кое-что для твоего... – с сомнением покосилась на мужчину. Кого? Отца? Дедушки? Кто этот мужчина для нее?

– Отца? – подсказывает она.

И, конечно-конечно, я не великий психолог. Да, что там! Я вообще ни грамма не психолог. И, если уж честно, то никогда не была слишком уж добрым человеком! Я любила покомандовать. Я любила, чтобы все было по-моему. Поэтому и в начальники выбилась, и училась всегда хорошо – и в школе, и в институте. Я не подбирала на улицах бездомных животных и не рассматривала на специальных сайтах брошенных малышей, чтобы в будущем забрать в свой дом. А тут вдруг... Что-то такое болезненно-жалостливое проснулось в душе! И оно, это необъяснимое ощущение, заставляло то и дело на глаза наворачиваться слезы. Мне хотелось помочь! Мне хотелось быть полезной! Мне хотелось... чтобы меня любили? Не знаю...

– Да-да, отца, – словно очнувшись, киваю головой.

Протягиваю ей амулет. Агат уже однажды помог страдающему от боли, поэтому выдумывать что-то иное, я не стала.

Люцина пораженно, буквально открыв рот, смотрит на амулет.

– Госпожа, – ахает, не отводя от него глаз. – Это... это же не простой камень, да? Мне говорили, что в вас проснулся дар, а я, глупая, не верила! И этот камень поможет отцу? Он спасет его?

Девочка начинает рыдать, потом падает передо мной на колени. Люди, пришедшие к другим раненым и ухаживающие за ними, посматривают на нас.

– Так, Люцина, – от неловкости я не могу подобрать слов. – Ты это... Давай! Надень на него побыстрее. И, пожалуйста, не надо плакать. Я не знаю... Я не уверена, что это поможет! Но я бы очень хотела, чтобы помогло, слышишь?

Приподняв голову отца, девочка с каким-то благоговением, как мне кажется, надевает на него амулет. Осторожно, словно камень может ее ужалить, кончиками пальцев поправляет его на груди мужчины.

Нет, конечно, чуда не происходит, хоть я, затаив дыхание, и жду его. Старик не подхватывается со своего места и не бежит, здоровый и счастливый, домой. Но ведь эффект может быть и не сразу наступит?

Сказав пару обнадеживающих, я надеюсь, слов, я иду к тому раненому, который громко стонет. Он лежит один. Поэтому, позвав с собой очень вовремя подошедшую Пиппу, мы сами надеваем на него амулет.

Следующий, юнец, лишившийся в сражении правой руки, плачет, когда я, сама едва сдерживая слезы, пою его водой, а потом снабжаю своим украшением.

– Госпожа, госпожа, – шепчет он и, кивая головой на культю, замотанную в кровавую тряпку, продолжает. – Как мне теперь такому жить? Кому я теперь нужен? Я работать в поле не смогу! Я меча теперь не удержу... Моя невеста бросила меня, когда узнала...

– А родители? – намочив во воде платок, ласково вытираю у него со лба выступивший пот.

– Я – сирота. У меня никого нет.

Мне его так жаль, так жаль, что просто слов никаких нет. Но что я могу сказать ему? Что могу пообещать, чтобы убрать из взгляда вот это вот страшное отчаяние, застилающее разум? Ничего.

– Я попозже приду к тебе еще, – легонько треплю его по волосам. Сколько ему? Лет 18-19? Он мог бы быть моим сыном... Там, в моем настоящем мире.

– Пиппа, – шепчу служанке. – Присматривай за ним, ладно!

Она согласно кивает, преданно глядя в мои глаза.

Так мы снабжаем всех раненых моими камнями, пока не остается всего один. Тот, который лежит за занавеской.

Да, конечно, всё можно оправдать тем, что человек ранен и страдает. Да, для меня этот молодой и красивый парень, явно неравнодушный к той, в чьем теле я по воле каких-то необъяснимых сил оказалась, такой же чужой, как и мой, так называемый, муж, как и все люди, находящиеся в этом замке, но...

Я не могу просто так туда пойти! Вот просто чувствую, что не могу, и всё!

Оглядываюсь вокруг, не торопясь туда идти.

И вдруг натыкаюсь взглядом на стоящего в дверном проеме, и опирающегося плечом на косяк, Дэймона. И давно он за мной наблюдает?

Он медленно обводит взглядом залу, останавливается на каждом раненном. И я очень отчетливо ощущаю то, что он чувствует при этом. Боль. За каждого из них. Из тех, что пошел за ним, доверился ему, своему предводителю. Наверное, такую боль ощущает каждый полководец, каждый генерал, обходящий поле битвы и видящих мертвых и раненных, тех, кто послушав его приказ, потеряли самое дорогое, что имели – жизнь и здоровье.

Но, в то же время, когда он снова возвращается глазами ко мне. И смотрит прямо в глаза, я вижу боль и усталость обычного человека и... гордость... Как если бы он гордился мною за то, что я им пыталась помочь.

И, повинуясь внезапно возникшей в моем сердце потребности, не отдавая себе отчета, вместо того, чтобы нести последний амулет раненому, я иду навстречу своему мужу и...

16 глава. Первые результаты

А он, оказывается, очень высокий. И мне, чтобы надеть ему на шею амулет, пришлось встать на цыпочки.

Я ведь запросто сделаю их столько, сколько нужно, правда?

А ему тоже больно, он весь изранен...

Своим неуклюжим животом коснулась его белой рубашки, и, мне показалось, что я даже почувствовала жар, исходящий от сильного тела. И глаза были близко-близко... А глаза у него... Боже, я словно в омут с головой падала, и не могла – не могла, как ни старалась, от них оторваться!

Дэймон поймал мои руки и опустил вниз вместе с амулетом.

– Эсми, нет, не нужно, – проговорил неожиданно ласково, с легкой улыбкой глядя мне в глаза. – Я в порядке. Отнеси его... моему брату.

Кивок в сторону занавесок.

Брат? Вон оно как...

– Пойдем вместе, – сказала я, не зная, как объяснить, что я считаю неправильным, не нужным вот эту странную ситуацию с нашими (ахаха "нашими") отношениями! Так не должно же быть! И дело вовсе не в ребенке! Дело в том... Что... Ну, Даша, в чем дело? В том, что тебе, Дарье Снеговой, больше нравится именно этот мужчина? В том, что и физически он интересен тебе? В том, что не молодой златокудрый красавец привлекает тебя, а вот эта мощь, вот эта энергетика, которую у нас бы назвали властностью... Ну, разве в твоем мире не это является самым манящим качеством мужчины? Он входит в помещение, и все склоняются...

Причем, они склонялись буквально.

Пока мы шли к тому месту, где лежал его брат, родственники раненых кланялись, с уважением говоря "господин", а раненые, те, которые в состоянии, прикладывали руки к сердцу.

И блин! Ну, мне-то уж что, казалось бы? А мне... гордо за такую вот их любовь!

И у занавески я вдруг понимаю, как должна поступить!

Останавливаюсь. Хватаю его за руку и вкладываю в ладонь амулет.

– Надень ему сам. Я.... не хочу... прикасаться...

Удивленно выгнутая бровь. Ожог прищуренным взглядом. И такой... я бы сказала ментальный удар куда-то в солнечное сплетение – так восприняла я его горячий взгляд... Что в нем? Ревность? Да, очень похоже.

Дэймон наклонился к моему уху, одновременно забирая амулет.

– Ты же говорила, что любишь его...

– Пфффф... Да-а-а? Ну-у-у-у... Врала! – выдала я.

И пусть меня простит настоящая Эсми! Пусть потом, по возвращении, как хочет расхлебывает все то, что я сейчас творила! Но пока я здесь, пока я в этом теле, я... не хочу так! Я чувствовала, что хочу иначе! И раз уж я оказалась здесь, раз уж именно так сложилась моя жизнь, я вдруг, в этой зале, наполненной раненными, рядом с непонятным мне человеком, зовущимся моим мужем, вдруг решила, что буду жить ее так, как подсказывает мне сердце!

Дальше уже сочиняла так, как позволяла фантазия. Тоже шепотом, чтобы окружающие не слышали, добавила:

– Была обижена на тебя. Хотела отомстить. И вот... Придумала такое...

И он, конечно, не поверил. С усмешкой покачал головой. Но когда первым шагнул за занавеску, в последнем взгляде я уловила что-то такое... задумчиво-грустное, тоскливое, но и с отблеском надежды. Или мне просто показалось?

Но, к счастью, входить туда и стоять между братьями, как между двух огней, мне не пришлось.

– Госпожа Эсми, – позвала меня женщина, сидящая у постели раненого мужа. – Можно поговорить с вами?

Я с облегчением выдохнула и, пожав плечами в сторону мужа, мол, ну, ты и сам справишься, направилась в дальний угол залы.

– Что случилось? – спросила, подойдя.

– Мой Гарет домой собрался. Говорит, мол, легче ему стало. И в груди больше огнем не жжет.

Молчаливый высоченный и плечистый Гарет с заросшим черной щетиной лицом сосредоточенно собирал в тряпочный мешок свои нехитрые пожитки – нож, куртку, деревянную миску с ложкой.

– Не знаю уж, то ли заклинания магички, наконец, подействовали, то ли... – женщина схватила меня за руку и, со слезами глядя в глаза, заговорила тихо-тихо, так, видимо, чтобы остальные не услышали. – Магичка у нас бессильная. Все так говорят. Все это знают. Вы только не выдавайте, что я так сказала! Ее же от службы Королевских магов к нам прислали, если она узнает, что я вам так сказала, разозлится и нажалуется на нас. Это всё ваш дар, правда! В наше княжество, наконец, придет мир и процветание! Мы, наконец, заживем не хуже, чем соседи, а может, даже и лучше, раз уж наша госпожа ощутила в себе дар! Да еще и оказалась настолько добра, что решила милостью дара своего и драгоценными камнями, наследием рода Коннорсов, поделиться с нами, простыми смертными! Благодарю вас, милая наша Госпожа Эсми! Благодарю! Мы пойдем домой, там нас детишки дожидаются! А амулет вернем обратно через несколько дней, когда удостоверимся, что Гарет окончательно здоров...

Сначала я хотела отказаться, разрешить оставить камень, но потом вдруг вспомнила, что где-то там, в конюшнях, лежат еще воины... Кто они? Орки ли? Гоблины? Или просто люди, внешне на нас не похожие, я не знала. Но если уж для всех остальных была между нами разница – не зря же их разместили, как скот, даже не в доме. То для меня ее не было.

– Пиппа! – позвала я.

И служанка тут же подскочила с таким видом, словно готова хоть на край света бежать по моему зову.

– Пиппа, веди меня в конюшни...

– Но Госпожа... – почему-то попыталась возразить она.

Но меня было уже не остановить!

– Веди! Там тоже раненые! И что же их оставить без помощи?