Текст книги "Синеглазка для Грома (СИ)"

Автор книги: Виолетта Роман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 14 страниц)

– Все, можешь расслабиться, форсирование прошло успешно, – улыбнулся он. Я отпустила автомат и обессиленно упала на траву. Солнце уже клонилось к закату, и в мокрой одежде стало прохладно. Но на то, чтобы раздеться и укутаться в полотенце не было сил.

Гром поднялся куда-то, спустя несколько мгновений снова был рядом. Только теперь в его руках было полотенце.

– Замёрзла? – нахмурился, глядя на мое лицо.

– Н-нет, что вы, жара такая…

– Ага, то-то и смотрю, губы синие и зубы стучат. Давай, – он поднял меня, но я едва стояла на ногах. Голова закружилась, а к горлу подкатила тошнота.

– О все, понял, – Гром поймал меня и поднял на руки. Спустя несколько мгновений я сидела на одеяле, а комбат стягивал с меня рубашку.

– Товарищ комбат, это похоже на неуставные отношения – проговорила сквозь стиснутые зубы. Я до сих пор была злой на него из-за Юли. И не хотела, выглядеть в его глазах беспомощной.

Он только ухмыльнулся в ответ. Когда я осталась в одном купальнике, Гром накинул на меня полотенце.

– А я смотрю ты наконец то устав выучила, – засмеялся он. Немного подумав, добавил.

– Хорошо бы купальник снять и в теплое переодеться.

Я метнула в него сердитым взглядом.

– Знаете что, товарищ комбат, это уже не смешно.

Гром прищурился.

– Тогда сюда иди, – раздалось его тихое, но требовательное.

Не успела опомниться, Гром притянул меня к себе и прижал к груди. Я думала отстраниться, но он был таким теплым. Я решила расслабиться и на несколько минут дать себе возможность погреться.

– Завтра начинаются учения… утром укладка парашютов и едем в Герань, – произнес он, растирая мою спину поверх полотенца. Я все никак не могла перестать дрожать. Может это от перенапряжения? Ведь на улице совсем не холодно.

Представила, что начнется завтра, и стало совсем не по себе.

– Товарищ комбат, может меня сразу уволить? Боюсь, опозорю вас….если живой останусь.

Он засмеялся. Хриплые нотки его смеха ласкали мой слух.

Вытянув сигарету, Гром закурил.

– Все нормально будет – произнес тихо, посмотрев на меня.

Я опустила взгляд. Словно только сейчас поняла в какой мы близости друг от друга. Дурман немного отпустил и тревожные мысли стали одолевать меня. Я посмотрела на горизонт. Небо было окрашено в нежно розовый цвет. Солнце уже совсем низко, и я подумала о том, как прекрасно было бы остаться здесь. В полной тишине и наедине с ним. Смотреть на закат, сидеть возле воды и представлять, будто мы вместе.

– Я кое-что хотел сказать тебе, еще тогда, на свадьбе у Сугробовых, – раздался его шепот над ухом и я почувствовала касания его пальцев. Гром осторожно накручивал мой локон, не отводя от него задумчивого взгляда. Сердце тут же забилось в тревоге. Да так сильно, что в ушах стоял гул.…

– Счастливцева, а я рад, что твой парень бросил тебя.

Ну уж точно не это я хотела услышать.

– Рад?

– Да я больше чем рад! – засмеялся Гром. Он волнуется? Слышу знакомые нотки в его голосе.

– Я тебе больше скажу, готов выдать награду, как только увижу его, – его рука замкнулась на моей шее. Гром притянул еще ближе к себе, он смотрел на мои губы, а я смотрела куда угодно, но только не на него.

– Ви-и-т, – он позвал меня тихо, желая, чтобы я взглянула на него.

– Не нужно этого, товарищ комбат, – сбросила его руку и отстранилась. – У вас есть девушка, и радоваться тому что меня бросили вам не стоит.

– У меня нет девушки, – произнес он. Я метнула в него взглядом. Теперь я была злой на Грома. Зачем он обманывает? Зачем играет с моими чувствами?

Я поднялась с одеяла. Меня знобило еще больше.

– Вы уж определитесь. Со мной на два фронта не выйдет, товарищ комбат. Я не стану номером два, а вы не откажетесь от нее. Поэтому считаю этот разговор бессмысленным.

Я развернулась, порываясь уйти. Но он схватил меня за плечо, а уже спустя секунду я снова была прижата к нему.

– С чего эти мысли? Почему ты считаешь будто я не определился? – теперь в его взгляде была злость, а руки Грома стискивали меня до боли.

– Потому что бежите к ней как верный пес по первому зову. И постоянно бросаете меня.

Его губы растянулись в улыбке. Продолжая держать меня одной рукой, второй он потянулся к лицу.

– Ты такая глупая, синеглазка. Напридумывала ерунды…

– Отпустите меня, – прорычала, отвернувшись. Не могла я смотреть на него. Не могла делать вид, словно все хорошо. Мне так хотелось бы верить его словам, но я не верила.

– Посмотри на меня.

– Нет.

– Вита, посмотри, – его голос прозвучал разгневанно. Я продолжала пялиться на ровную гладь воды. Тогда Гром, схватил пальцами мой подбородок. Теперь его глаза впивались в мои. А губы мужчины были в считанных сантиметрах. Я чувствовала его дыхание, и голова кружилась.

– Я уберечь тебя хочу, глупая, – прорычал, ведя большим пальцем по кромке нижней губы.

– Для тебя ведь это все игра. Горя ведь хлебнешь со мной. Меня убить в любой момент могут. Война или просто шальная пуля, сейчас время сложное… кругом неразбериха, и меня в горячую точку отправят.

Он еще больше разозлил меня. Какие глупые оправдания!

– Может я ждала бы! – прорычала в ответ, а он усмехнулся.

– А толку? Одна, вон, ждала, теперь вдовой осталась в тридцать. Я не хочу, чтобы из жизнерадостной девушки ты превратилась в убитое горем существо. Мне на Юльку смотреть больно…

Ему смотреть больно, а мне слышать больно, что даже в разговоре о нас, он о ней думает. Любит ведь, только сам себе признаться не может в этом!

– Знаете что, товарищ комбат. Идите вы, куда хотите. Плакать не буду! – крикнула прямо в лицо ему, а у самой слезы в глазах. Оттолкнула его изо всех сил и попятилась. А сама боюсь. Знаю ведь, если захочет, скрутит меня в два счета. И убежать не даст. Только я ж потом себя не соберу по кускам. Больно будет так, что выходка Гурама покажется сущим пустяком.

Он стоял на месте. Не шевелился. Но судя по сжатым в кулаки рукам и желвакам, заходящимся на скулах, Гром был в ярости.

– Я ведь о тебе забочусь, дурочка, – сказал так устало. Словно сил в нем не осталось.

– А вы не заботьтесь! Есть кому позаботиться и без вас. От недостатка внимания не страдаю! Так что лучше приберегите свои приемы для вашей зазнобы. А я домой пойду! – схватив свои вещи с полотенцем, рванула в сторону дома. И если бы сейчас он попытался остановить меня, ей богу, получил бы! Все! Я устала от него, и от его Юли. Пусть оставят меня в покое.

Глава 15

– Бойцы! – Грызунов поставил нас в строй и расхаживал вдоль и поперек с донельзя довольным видом.

Я старалась не думать о том, что предстоит сделать сегодня. Я вообще старалась не думать.

Мы разошлись по своим местам, укладывать в сумки парашюты. Всю ночь повторяла то, как это делается, боясь ошибиться.

Женька стояла в первом ряду, слишком далеко от меня. А вот Бар-кафе был рядом, он то и помогал не с этим нелегким делом.

Грызунов прошел мимо меня.

– Итак, помним главное правило! – пробасил он. – Если не раскроется основной парашют, открываем запасной! Если не раскроется запасной, вынимаем парашютную сумку и залазим в нее… – Грызунов бросил на меня красноречивый взгляд.

– Рядовой Счастливцева! Для чего в сумку, знаете?

– Никак нет, – я вытерла пот со лба, разогнувшись. Моя рюкзак был собран.

Грызунов ухмыльнулся довольно.

– Чтобы, когда вы расшибетесь об землю, просто взять сумку и закопать, – засмеялся он. А я побелела.

Как только Грызунов отошел, Остап попытался поддержать.

– Расслабься, это шутки такие у него.

Я не стала ничего отвечать. Отстойное чувство юмора заместителя комбата было меньшим из имеющихся у меня проблем.

Через полчаса мы двинулись строем в сторону Герани. Именно там будет происходить учения.

Жара стояла страшная, несмотря на то, что еще было раннее утро. Я все смотрел по сторонам, на что-то надеясь. Увидеть Грома? Или пережить чудо? Может ли что-то меня спасти от прыжков с парашютом?

Думала об этом, а потом ругала себя за такие мысли. И зачем я только о Громе думаю? После вчерашнего разговора нам точно не следует общаться ни о чем кроме работы.

– Фиалка, ты уже была в Долине смерти? – вырвал из мыслей голос Остапа. Я скривилась.

– Мне больше нравится название Герань.

– А ты знаешь почему ее так назвали? – спросил поравнявшийся с нами Эскулап.

– Боюсь представить.

Парень усмехнулся довольно.

– При царе мамеды привозили на это место своих неизлечимых и заразных больных. Оставляли им еду и воду. И те медленно помирали.

– Какой ужас…

Эскулап выглядел таким бодрыми и довольным, что стало не по себе. Странный он, все-таки.

– А чему ты так радуешься?

Он даже глаза вытаращил от удивления.

– Ты чего! Там скорпионов тьма! А еще, если повезет, найду какую-нибудь реликвию. И что-нибудь сделаю…

– У него даже мешочек есть для своих жертв – добавил Остап, засмеявшись.

Я покосилась на Дементьева.

– У тебя, наверное, в округе дома кошек и собачек нет, да?

Эскулап посмотрел на меня с обидой.

– Ты чего, кошек я люблю.

Я заметила в первых рядах Мишку.

– Миша тоже будет прыгать? – повернулась к Остапу. Тот кивнул.

– Да, Грызунов его с собой в связке берет. Миша – наше секретное оружие. Он быстро найдёт штаб.

Найти штаб врага и захватить важные документы – вот цель сегодняшних учений. Три дивизии, десантируется в разных местах, а потом пробирается к цели по картам. Придётся преодолевать препятствия, плыть в полной амуниции, и еще много чего. Если вернусь живой, закачу праздник и наконец-то дозвонюсь маме, скажу, как сильно я ее люблю.

По прибытию на место, нас снова построили. На поле уже стоял самолет.

– Ну вот, на Аннушке полетим, – улыбнулся Остап, приобняв меня за шею. Женька смотрела во все глаза на самолёт, словно только сейчас осознала, что нам предстоит сделать в ближайший час.

– Витка, если переживем прыжок, все остальное ерунда. Мы просто обязаны выиграть – воскликнула она, обернувшись.

– Не бойтесь, девчонки, все будет супер! Вот увидите, вам понравится настолько что потом не оттащишь.

– Фиалка, ну теперь то ты точно не сбежишь. Значит так, давай пари, – произнес Остап у самого моего лица.

Я засмеялась.

– И что за пари?

– Если я первым найду вражеский штаб, ты идешь со мной на свидание, – произнес с довольной улыбкой. Ну и хитрец.

– Ты же понимаешь, что шансов у тебя немного.

Бар-кафе нахмурился.

– Ты мне скажи, в деле или нет. Остальное предоставь мне.

Задумавшись на пару секунд, поняла, что в принципе, не против. Раз я девушка свободная, так почему и не впутаться в азартное пари?

– В деле, – я протянула ему ладонь, а он пожал ее. А потом вдруг посмотрел куда-то поверх моей головы и улыбка слетела с его губ.

– Ну вот он. Тот кого не ждали.

Я обернулась и удела Грома. Сердце тут же сделало кульбит, подскочив в область горла. Стояла и смотрела на него во все глаза. Комбат был одет в полевую форму, разговаривал с Грызуновым. Когда он вдруг повернулся в нашу сторону, я тут же отвела взгляд.

– Ну что когда там полет то уже? – спросила у Остапа. Парень молчал. Задумчиво наблюдал за мной. И меня это дико раздражало.

В самолете меня накрыло. Нас было человек пятнадцать. Две девушки, остальные парни. И если мы с Женькой сидели белее мела, то бойцы чувствовали себя вполне спокойно. Судя потому как много они смеялись и шутили, прыжки для сущий пустяк.

Самолет взмыл в небо. Он так сильно грохотал и трясся – меня охватило паникой.

Гром был на борту. Он стоял в хвосте, в полной амуниции – тоже собирался прыгать. Мы с ним так и не обмолвились ни единым словом.

Сейчас комбат стоял рядом со своим замом.

– Главное не забудь досчитать до трех, когда прыгнешь, – проговорила мне Женя. Судя по ее взволнованному виду – она как и я была напугана.

– Жень, напомни мне, зачем вообще я вписалась в это безумие? А, Жень?

– Не бойтесь девчонки, – раздался голос Остапа.

Я посмотрела на парня с благодарностью. Он все это время не отходил от меня ни на шаг и успокаивал как мог. В отличие от Грома. Тот даже не подошел, поздороваться.

Стоило подумать о нем, как раздался громкий голос комбата.

– Итак, бойцы, точка сбора вам известна, – произнес он, приблизившись к дверце самолета. – Запомните этот момент, так погибают трусы и рождаются герои!

Все засмеялись, а я напряглась. Даже в шуточной форме сейчас мне не хотелось слышать слова про смерть.

– Кому-то нужна моя поддержка? – проговорил он с улыбкой, просканировав лица каждого из присутствующих здесь солдат.

– Белую краску не захватил, а то мог метку оставить на заднице особо впечатлительных. – он засмеялся, а Остап подал голос.

– Товарищ комбат, походу Родичеву помощь нужна. Смотрите какой белый.

Я посмотрела на водителя Громова. Тот и правду был слишком молчаливым. Оказывается, не одни мы боимся.

Гром отдал приказ и солдаты стали строиться в шеренгу перед дверцей самолета. Я встала последней. Видела как первым прыгнул Грызунов с привязанным к груди Мишкой. Ноги стали ватными.

– Господи, Счастливцева, даже Мишка не боится! – поругала себя мысленно. К тому времени как настала моя очередь, я в конец расклеилась. Все посматривала на Грома, думая о том, чтобы отпроситься и остаться в самолете. Черт с ней, с работой. Черт с этой службой. Не хочу я помирать во цвете лет!

Но комбат не дал мне и слова сказать. Когда прыгнула Женя, он вдруг положил ладонь на мое плечо.

Я посмотрела ему в глаза. Впервые за сегодня. Сильные потоки ветра мешали нормально дышать, и уносили с собой слова комбата. Но последнюю фразу, я услышала четко.

– Я буду рядом, Синеглазка. Ничего не бойся, – проговорил он с улыбкой, а потом. О ужас! Вытолкал меня из самолета!

Меня подхватило сильными потоками. Я зажмурилась, стараясь выровнять дыхание. Господи! Было так страшно! Схватившись за кольцо парашюта, без раздумий дернула его. Почувствовала, как меня подбросило вверх – купол раскрылся и только потом поняла, что так и не посчитала до трех. Тут же в голове всплыли жуткие картины, описанные Грызуновым из практики. Как один солдат, слишком рано дернувшись за кольцо зацепился куполом за крыло самолета. А у другого запутались стропы и парашют так и не смог раскрыться. И стала так страшно – до тошноты. Я зажмурилась и отказывалась верить в происходящее.

***

Моя пятая точка онемела от боли. В ушах до сих пор звенел ветер, а язык не ворочался. Я была в ступоре. Сердце – под двести ударов. Я сидела и не могла пошевелиться, пока его крепкие руки трясли меня, пытаясь привести в чувства.

Я видела напряженное лицо Грома, но не могла никак отреагировать. Словно находилась в отупении.

А потом произошло невозможное. Я почувствовала на своих скулах теплые руки комбата. Он приблизился ко мне и его губы коснулись моих. Они были такими нежными и в то же время нетерпеливыми. Его колючая щетина немного царапала, но мне чертовски это нравилось. Голова закружилась, и сердце стало биться еще быстрей. В какой-то момент я испугалась, что умру от переизбытка эмоций. А потом вдруг словно удар молнией – до меня дошло, ЧТО именно он делает.

Оттолкнула его, вытерла рукавом губы, злобно прищурившись.

– Что вы себе позволяете, товарищ комбат?!

Мужчина довольно улыбнулся. Казалось, он наслаждается моим замешательством.

– Ну вот, другое дело, – ухмыльнулся наглец. – Хотя бы в себя пришла.

Гром поднялся на ноги и принялся натягивать стропы моего парашюта, собирая его. Я сидела не шевелясь. Прикрыв глаза, пыталась понять, от чего больше волнуюсь? Тому, что едва не погибла, преждевременно раскрыв парашют? Или тому что не сдам Грызунову зачет.

Нет. Дрожала я сейчас совсем не от этого, как бы не было удивительно.

Гром собрал мою парашют и запихнул его в рюкзак. Когда он подал мне руку, помогая подняться, я наконец-то пришла в себя.

– Вы поцеловали меня! – вскрикнула, ужасаясь совершенному им поступку. Как он посмел сделать это? Нет, не то, чтобы мне не понравилось… и губы его невероятно притягательны, да и что греха таить, Гром – настоящий супергерой, да еще и хорош собой. Но он все еще не мой мужчина. И я не собиралась позволять ему такую наглость.

Игорь посмотрел внимательно в мои глаза. На его лице не было и тени улыбки.

– Отставить, рядовой Счастливцева! Это была… шокотерапия. Нужно же было мне хоть как-то привести вас в чувства.

Гром развернулся и направился к точке сбора солдат, а меня накрыло злостью. Что он сказал?! Шокотерапия?!

– Да вы! Да вы… – я рванула за ним. Не знаю, что собиралась сделать. Толкнуть, ударить? Пф, Счастливцева – не смеши. Но когда я догнала его и схватила за рукав, он вдруг резко развернулся и сгреб меня в объятия.

Я не поняла, как это произошло. В один момент его губы снова взяли меня в плен. Руки комбата так сильно прижимали меня, что я не могла даже пошевелиться. Я пыталась оттолкнуть его, разорвать наш поцелуй, но Гром чертовски сильный, а его губы невероятно вкусные. Когда он отстранился, мой пыл немного угас.

– А теперь слушай меня, Синеглазка. Ты – моя. Нет никакой Юли, никакого Остапа, нет никого, кто может помешать нам быть вместе. Ты никогда не была и не будешь запасным номером. Я тебе всю жизнь ждал. И теперь не упущу, поняла?

Расстерянная, дезориентированная, я еще несколько секунд молча пялилась на него. Не могла поверить в происходящее. И в то же время верила, и боялась. Боялась, что все окажется глупой шуткой или моим воображением. Боялась, что через минуту комбат снова станет привычным мне холодным и жестким начальников.

Но когда он выпустил меня из объятий, в взял за руку, я поняла, что все это не сон. Вот он. Сильный, крепкий, ведет меня за собой. Прыгнул вместе, хотя и не должен был, ведь комбаты не участвуют в учениях. И такая злость на себя нашла. И чего я все это время боюсь Юли? Почему обращаю внимание на нее, считая соперницей? Нет уж. Гром мой. Весь – от кончиков его непослушных русых волос, до кончиков его длинных, красивых пальцев. Этот мужчина в самом сердце. И наконец-то раскрыл свое мне.

Плевать мне на Донскую. Пусть хоть что делает, я его уже не отпущу.

Глава 16

Гром

Днем ранее

Я стоял как идиот и смотрел ей в след. Загрузившись вещами, в одном купальнике, мокрая и злая она с каждой секундой удалялась от меня.

«Я никогда не буду запасным номером», – ее слова до сих пор гремели в голове.

Стиснул виски, проклиная все. И зачем ввязываюсь в это? Не было возьми проблем, завел писаря. С первой минуты ведь понятно было, что не будет с ней просто! Что гнать ее отсюда нужно, да подальше. Слишком непредсказуемая, слишком характерная.

Такой гнев во мне закипел. Понял, если не выпущу пар – будет еще хуже. Зашел в казарму – время позднее было, уже отбой. Прошел мимо ровных рядов кроватей, хлопнул по плечу спящего Молота. Тот подскочил, испуганно глядя на меня.

– Одевайся, ты мне нужен.

Сашка кивнул, а я поднялся в кабинет. Вытащил из сейфа бутылку коньяка, где-то была колбасная нарезка. Порыскав по холодильнику, вытянул все содержимое. К тому времени как Молот появился на пороге, стол был накрыт.

– Товарищ комбат… – начал он рапортовать, я поднял руку вверх.

– Давай, садись. Выпить надо.

– Так я ж это… – замешкался Молотов. – Я не пью, товарищ комбат.

– Совсем?

Тот кивнул.

– Немного можно.

Налил ему половину стакана. Молотов опустился на стул и с грустью посмотрев на содержимое, кивнул.

– Эх, ладно. Была – не была.

После первой порции, немного отпустило. Я и сам практически не пью. Но порой бывают моменты, что кроме спиртного ничего не помогает.

– Как служба твоя в моем батальоне? Справляешься?

– Да все нормально, товарищ комбат. Спасибо вам, вы меня спасли, – улыбнулся Молот.

– Девушка есть? Ждет?

– Есть, но она местная…

Удивленно посмотрел на него. Вот уж Молот, не ожидал от него.

– Местная… ты же понимаешь, чем чревато это?

Молот кивнул, погрустнев.

– Да знаю я, что родня ее скорее всего против будет. Русский, православный, да еще и не местный. Но, товарищ комбат, люблю я ее. И она меня. Мы всего месяц встречаемся, видимся редко, она мне письма пишет, а я ей, – улыбнулся сержант и в этот момент он выглядел забавно.

– Лю-юбишь, – повторил вслух. И если он был рад этому состоянию, меня оно наоборот выводило из себя.

– Одни проблемы с этой любовью, Молот. По крайне мере, у меня точно ни разу еще не получалось, чтобы долго и счастливо…

– Все впереди, товарищ комбат.

Я кивнул, усмехнувшись. Молот задумчиво посмотрел на меня.

– Если сказать что-то хочешь, говори. И давай на «ты», пока наедине.

Он приободрился.

– Я так понимаю, из-за Виты все нервы? Так вот зря…

Я улыбнулся. Как, оказывается, слухи быстро расходятся. Еще и сам не понял все наверняка, но подчиненные уже в курсе.

– Не могу я разобраться, как правильно поступить, понимаешь? Вроде бы хочешь как лучше, а выходит наоборот…

Молот смотрел на меня непонимающе. Да куда ему?

– Дай мне патроны, скажи, кто враг – уничтожу. Я умею это, понимаешь? А тут… то смотрит так, словно жить не может без меня, то кидается словно кошка дикая… Я же о ней забочусь. Не представляю, что может быть с такой как она, случись что-то страшное.

– Я тебя понимаю, командир.

Прикрыл глаза, а перед ними снова кадры из прошлого. После алкоголя воспоминания каждый раз возвращаются.

– Я ж спать нормально не могу. Постоянно сны эти… – сжал кулак, чувствуя как в груди снова гнев нарастает.

– Как это забыть? Война далеко от платьев в горошек и сладких печений, понимаешь? Там каждый может погибнуть в любой момент. Разные мы с ней, Молот. Она и мухи не обидела, а я убивал сколько. Сколько крови видел…Своих выносил из-под пуль. Разве можно стать другим, забыть все это? Когда поднимаешь его с земли, и у тебя печень его в руках остается. А он новобранец совсем… Еще, бл*ть, молоко на губах не обсохло, а его к нам в горячую точку. Ты учишь его, вдалбливаешь, а он то магазин потерял, то прицела на винтовку найти не может. Срываешься, орешь. Ведь нельзя так! Это война. А в бой идем и он по дурости под снайпера подставляется. Только что шел, а потом как трава скошенная махом на землю. Лежит и глазами пустыми в небо смотрит. Только ж живой был, девчонку свою на фото показывал пацанам, письмо ее читал. И нет его, бл*ть. Неподвижно лежит, во лбу дыра. А голову поднимаешь, там мясо сплошное… – не замечаю, как трясти начинает.

– И вот такого его как к матери? Ты можешь представить? Девушке? А она беременная у него, на шестом месяце…

В какой-то момент понял, что не могу. Все еще никак не выходит говорить об этом без дрожи в голосе.

– Я, когда Олега потерял, думал все, нах*й уйду… Только куда? Ничего же кроме этого не умею… Мы тогда высоту взяли, приказ командования выполнили. Вот только какой ценой… Приехал домой, ему гроб, а мне медаль, героем стал, – засмеялся горько. До сих пор ее в руки взять не могу. Воротит от всего этого…

Молот долго молчал. Мы выпили еще по одной. А потом еще. А потом он серьезно так посмотрел на меня. Сложилось впечатление, словно и не двадцатилетний пацан передо мной сидел, а старец.

– Знаешь что, командир, – заявил он. – Ты, конечно, прав во всем. Война – та еще дрянь, да и судьба у тебя незавидная, как и у любого военного. Только ты ошибаешься кое в чем.

Он подсел ближе, не сводя внимательного взгляда с меня.

– Девчонка та, что беременна, она ж с парнем была. Любовь у них, ночь для двоих, ну сам понимаешь… Его – нет. Да. Но она то любила. Испытывала это чувство, пусть даже мало счастья было, но она испытала его. Умирают ведь не только на войне. Даже на гражданке куча страшных и нелепых смертей. И люди от этого ведь не перестают быть вместе и не расходятся. Ты можешь все войны пройти, а на гражданке погибнуть от рук пьяного водителя, или от того, что с крыши кусок шифера грохнется и расколет твою башку как арбуз. Ты не убережешь ее от беды, если ей суждено быть. Но вот только представь. Отказался ты от Фиалки, живешь один. А она взяла … и с тем же Бар-кафе стала встречаться. Замуж вышла, ты можешь представить ее, как она с другим в постель ложится, как ребенка от него рожает… и воспитывает. Как его с работы ждет и целует…

Молот глаза опустил на мои руки, улыбнулся. А я только сейчас понял, что согнул прибор пополам. Да какой, к черту Бар-кафе? От описанных сержантом картин, хотелось вскочить и ринуться к нему. Объяснить, чтобы понимал, чья она…

Молот усмехнулся.

– То-то и оно командир. Бери ее, и никому не отдавай.

***

День учений

Я все никак не мог найти ее. Бойцы уже направлялись обратно, в сторону части. Я хотел забрать Виту с собой на машине. После сегодняшнего забега она выглядела дико усталой. Но в последний момент Оверьянов вызвал к себе. И сейчас я вынужден был ждать его.

– Ну что, комбат, поздравляю, – Дмитрий Алексеевич улыбнулся и пожал мне руку. – Лучший батальон и в этом году остался лучшим.

Он закурил, а я не мог понять, к чему он ведет. Вся официальная часть в прошлом, поздравления тоже.

– У тебя что-то срочное, командир? – спросил, поглядывая на часы. Бойцов почти не осталось, и Виты я все еще не мог найти. Это бесило.

– Чего оглядываешься? Пошли, со мной доедешь до части. Разговор есть, – Оверьянов сделал глубокую затяжку и, выбросив окурок, двинулся в сторону припаркованной у ворот Волги.

Не оставалось ничего другого, как пройти следом за ним.

– Ты мне скажи, как Литвинов то умудрился найти так быстро штаб? – улыбнулся Дмитрий Алексеевич, когда его водитель выехал на дорогу.

Я усмехнулся. У нас как всегда, все не как у людей.

– Да в лучших традициях героических фильмов, – хохотнул, потому что до сих пор смешно было.

– Он же половину дистанции страдал от того что в туалет хотел. Есть у него такая фишка, после прыжков нужду справить тянет… Чтобы времени не терять, я его не отпускал. А когда уже прибыли на место и пытались сориентироваться, найти штаб, он втихаря умыкнул в кусты. Ну а там и нашел его…

– Ты смотри, какой сыкун. Но в итоге то отличился, победу команде принёс, – захохотал Оверьянов.

Я посмотрел на него серьезно.

– Ты о чем поговорить то хотел?

С лица комполка тут же улыбка слетела. Он вдруг весь посерел.

– Да дела наши не очень хороши, Громов. Обстановка с каждым днем накаляется. Учащаются межнациональные конфликты. Со всех сторон сюда стягиваются националисты, все больше народных волнений. Наших увольняют с организаций, притесняют. Население настроено к нам негативно, особенно к армии. Сокращаем увольнительные, меньше бываем в городе. Участились нелегальные пересечения границы. Бандиты стекаются сюда как пчелы на мед.

Это было плохо. Вот-вот начнется война, и мы окажемся в ее эпицентре. Беда не приходит одна.

– Что говорит Москва?

Оверьянов скривился.

– Ничего не говорят. Как всегда, боятся принять решение. Ждут. Но, помяни мое слово, скоро здесь будет жарко.

Я кивнул. Все ясно. Другого глупо был ожидать. Сейчас вообще время смутное. Все меняется, и эти перемены как жернова. Много кто попадет под них.

– И еще. Завтра из Москвы к нам прилетят. Будет проверка, как я понял, из-за сложившейся вокруг ситуации. Громов, чтобы все четко было и без залетов.

– Да это ясно, – я кивнул.

Оверьянов остановил возле КПП. Солдаты уже подтягивались сюда. Я вышел из салона и оглянулся. Заметил справа идущую рядом с Молотовым Виту. Девушка улыбалась, что-то рассказывая сержанту. Несмотря на усталость, выглядела она счастливой. Подумал о том, что сегодняшним вечером пошлю нахрен все и проведу с ней. Только ее хочу видеть.

Остановился, дожидаясь Счастливцеву. И когда Вита подняла глаза и заметила меня, тут же покраснела. Подумав немного, решил не смущать ее общением при всех. Девушка и так выглядела притихшей во время учений. Кивнул, дав понять, что встречусь с ней чуть позже и прошёл вперед.

У самых ворот нас уже встречали женщины. Я пытался держаться рядом с ней, но толпа становилась все кучнее. Жены офицеров встречали бойцов с пирогами и воздушными шариками. Все обнимались – вроде как традиция и я никогда ничего против не имел. Но сейчас, смотреть на то, как другие бойцы обнимают Счастливцеву, поздравляя ее, как радуется этот олух Бар-кафе – раздражало. Клянусь, приходилось сдерживать себя от дикого желания увести подальше отсюда Виту. Спрятать ее за семью замками, чтобы больше никакой идиот не попытался даже прикоснуться к ней. А потом сам себя остановил. В самом деле, о чем я?

– Игореш! – раздался радостный голос Юли. Удивленный, не ожидая увидеть ее, больную в толпе, просканировал взглядом присутствующих. Она стояла в двух шагах. Когда я приблизился, Юля обняла за шею здоровой рукой, поцеловав в щеку.

– Поздравляю, дорогой! Ты лучший комбат и я в этом даже не сомневалась! – воскликнула восторженно. Я удивился. Юлька никогда не проявляла особого внимания к нашим учениям.

– Ты что тут делаешь? Вдруг толкнет кто…

Она нахмурилась. Приблизившись ко мне, прошептала на ухо.

– Ты слишком занят? Сможешь зайти ко мне?

Обернулся, поймал на себе взгляд Виты. Она стояла в компании Литвинова и Дементьева, но смотрела на меня в упор. Судя по тому, насколько ее взгляд был злой, увиденное ей не по духу.

– У меня сегодня дел куча, может в другой раз, Юль?

Она выглядела несчастной. Ее глаза наполнились влагой.

– Мне очень нужна твоя помощь, Громов.

***

– Что на твоей полке стояло? Это же надо было грохнуться ей. С мясом словно вырвали ее.

Я забил огромный гвоздь в стену ее спальни. Юля стояла у меня за спиной, держала инструменты.

Голова была забита Счастливцевой. Представляю, что сейчас начнется. Она же видела, как я с Юлькой уходил. И как с этими бабами сладить то? Проще по минному полю перебраться без знания прохода.

– Ты представляешь, как я напугалась? Когда она посреди ночи вдруг повисла на одном гвозде. Чудом не зацепило меня, – всхлипнула Юля. Я обернулся, посмотрел на нее задумчиво. Ей-богу, она как ребенок маленький.

Проверив на прочность забитый гвоздь, повесил на него свободный край.

– Ну все, теперь будет держаться – для надёжности подергал его. Село намертво.

Поставил на место книги. Думал уже отправиться на выход, как вдруг ее руки обняли меня. Она прижалась грудью к моей спине. Я чувствовал, как сильно бьется ее сердце. Юля так крепко стиснула меня, словно боялась чего-то, будто защиты искала.

Я прикрыл глаза. Знакомые, давно забытые ощущения накрыли волной. Как долго она держала меня в голоде без своей ласки и тела. Как долго я хотел ее, и теперь вот так, неожиданно и резко.

– Ты чего? – замер, накрыл ладонью ее руку. А она вместо ответа потянулась ко мне и коснулась губами моей скулы.