Текст книги "Синеглазка для Грома (СИ)"

Автор книги: Виолетта Роман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 14 страниц)

Глава 4

Гром

Снова снились взрывы. Снова оглушительный свист в ушах и кровь, заливающая глаза словно пот. Он раненный в ногу. Руки дрожат, пока я пытаюсь достать из нагрудного шприц– тюбик с промедолом. Он стонет, мимо проносятся пули, где-то рядом взрывается фугас. Меня подкидывает, падаю прямо на него. Олег теряет сознание.

– Держись, слышишь?! Держись, бл*! – кажется, что ору, на самом деле едва слышимый хрип срывается с губ.

Вкалываю ему в ногу обезболивающее, щупаю его пульс. Живой. Подхватив под плечи, тяну за собой, пытаясь уйти с линии огня. Но следующий взрыв отключает все…

Резко поднимаюсь в сидячее положение. Со свистом вдыхаю разгоряченный утренний воздух. Несколько секунд уходит на то, чтобы понять – я в безопасности. Больше нет Афгана, нет взрывов и пуль, проносящихся мимо, нет духов. Я в своем кабинете.

Разминаю шею и плечи. Все тело сковало болью. Чертов диван способен только на то, чтобы на нем хранились папки с документами. Спать на нем – издеваться над собой.

Настроение хуже не придумаешь. Поднявшись, и убрав скромные постельные атрибуты, принимаюсь за зарядку. Отжимаюсь от пола три захода по тридцать, боксирую с тенью – немного попускает. Боль уходит и вместе с тем горечь сна.

Он снится мне постоянно. Каждый месяц, по два раза. И после него я каждый раз с трудом собираю себя, буквально по кускам.

Взяв из шкафа полотенце, отправляюсь в туалет. Коридор пуст – слишком рано, еще и пяти нет. Освежившись холодной водой с рукомойника, выдыхаю. Голова приходит в норму. Выглянув в окно, вижу, как к казарме бежит мой заместитель.

При виде него тут же вспомнилось ночное происшествие в общаге. Да уж, ночка выдалась веселой. Мало того, что в квартире трубы прорвало, так еще и Грызунов вместе с комнатой подкинул проблем. Это же нужно было додуматься, притащить туда проститутку! Попросил, называется, ключи, а он буквально за пару часов провернул операцию.

Совсем с катушек съехал с этими бабами. Разговор был о девках так, за стаканом коньяка, в шутку. А этот идиот решил, что я всерьез отпущу его в отпуск накануне проверки, если он мне девку приведет на ночь. Можно подумать, я бы сам не смог справиться с этой задачей, будь у меня желание.

Вернулся в кабинет. Надел рубашку, как раз, когда застегивал манжеты, в кабинет зашел Серый.

– Здравия желаю, товарищ капитан!

От его приветствия виски сдавило. Скривился.

– Грызунов, ты в своем уме, скажи?

– Никак нет, то есть, да. В своем, – на его лице расплылась дебильная улыбка. Это взбесило еще больше.

– Значит отпуска тебе до конца лета не видать, понял?

– Как до конца лета? У меня же билеты в санаторий, в Сочи…

– Будет тебе санаторий в Долине смерти, с десятью зелеными юнцами и парашютами.

– Товарищ капитан, – выдохнул расстроенно.

– Товарищ старший лейтенант! Разговоры отставить.

– Есть, – разозлился, как пить дать. Но ему полезно будет, научится контролировать свои поступки. Хотел было уйти, но замер на полпути к выходу.

– Я это… хотел сказать, вас командир полка вызывает.

Я посмотрел на часы, и только потом вспомнил, что вчера вечером мне звонил Оверьянов с требованием зайти с утра.

– А чего молчишь?

– Так я… хотел сказать, но вы меня с отпуском сбили.

Твою мать! Схватил фуражку и вышел из кабинета.

– Грызунов! – прорычал догоняющему меня заму. – Еще одна подобная провокация с твоей стороны, лишишься не только отпуска, но и погон. И еще, чтобы к вечеру моя квартира была отремонтирована. Все понял?

– Так точно, – кивнул Грызунов, до сих пор делая вид, словно не понимает, за что получил по шапке.

***

От начальника штаба вышел через час. Мокрый и злой. Еще утро, а на градуснике уже за сорок. Второй год в этом пекле, а все никак не привыкну. Состояние – хотелось, нахрен, разнести все вокруг. Мало мне проверки, так еще и местные с ума сходят. Напряжение нагнетается, обстановка с каждым днем все ближе к разгару конфликта. И мнение руководства на этот счет мне совершенно не нравится. Скоро и в город будет опасно выходить, местные все более негативно настроены.

Вернулся в кабинет с огромной головой. Нужно было набрать пару срочных документов, Паларчука не было на месте.

– А этот дебил куда делся? – прорычал, заходя в кабинет.

Бросил на стол бумаги. Бл*ть, не для меня все это. Бюрократия и высасывание проблем из пальцев. Там на войне, все проще было чтоли. Был враг и мы его долбили. Были свои и чужие. А здесь, сраная политика. Того не тронь, этому морду не бей– конфликт, бл*, международный. А то что они уже не дают спокойно нашим девчонкам в город выходить? Что детей в садик стало водить опасно – всем посрать. Сидим как терпилы чмошные и обтекаем.

В дверь постучали.

– Войдите, – прорычал, набирая номер казармы.

В кабинет вошел Грызунов.

– Товарищ капитан, там старший лейтенант Сугробов, привел невесту на собеседование.

Положил трубку.

– А я ему дозвониться не могу. Сергей Витальевич, а где Паларчук? У меня документы срочные, нужно в Москву отправлять, а писаря нет.

– Не могу знать, сейчас найду.

– Ты уж найди, – сделал знак, чтобы вышел.

Грызунов подозвал ротного и спустя минуту в кабинет вплыл Сугробов, а следом за ним две девицы. Одна жалась ближе к нему, видно было, что боится. А вторая… когда увидел ее лицо, едва сдержался… нет, не сдержался.

– Товарищ капитан, вот… – начал Сугробов.

– Грызунов! – закричал, что есть мочи.

Девушка вздрогнула от моего крика. Стоит, глазищами испуганными уставилась на меня. Если бы не знал, кто она на самом деле, подумал бы что скромная девочка. Платье то какое надела – до колен, в горошек, ну прям студентка-отличница – ни дать, ни взять. Миловидное лицо, нежные черты, чуть вздернутый носик, как посмотрит, так внутри все переворачивается. Вот тебе и внешность обманчивая.

На пороге появился заместитель.

– Ты издеваешься?! Какого черта она тут делает? – указал на синеглазую проходимку. Всю ночь мне испоганила. Из-за нее мучился на разбитом диване в кабинете. Грызунов состроил удивленное лицо.

– Откуда я знаю, товарищ капитан. Я эту девушку впервые в жизни вижу.

А вот теперь я, и в самом деле, начал закипать.

– Товарищ капитан, разрешите объясню – раздается голос Сугробова. Перевожу на него взгляд.

– Ну, попробуй…

– Это моя девушка, и ее подруга. Они приехали устраиваться на службу. Прибыли вчера ночью я не смог их встретить на вокзале из-за внеплановых учений. Так что, расселялись они сами.

– Товарищ капитан, здравия желаю – словно по команде в этот момент в кабинет входит прапор.

– Доброе утор.

– Разрешите пояснить. Это я вчера заселил девушек. И под свою ответственность дал ключ от свободной комнаты гражданке Счастливцевой. Какие-то проблемы? Дело в том, что Виолетта Андреевна сообщила мне сейчас, что вы с ней там случайно встретились.

– Погоди, Сан Саныч, не до тебя сейчас…

У меня разрывалась голова. Все что мне было нужно сейчас – мой писарь. А не вот это все.

Счастливцева, до этого момента молчавшая и следившая испуганно за происходящим, вдруг обрела дар речи.

– Т-товарищ капитан, я просто ошиблась! Грызунов, Хомяков… я перепутала фамилии!

Я посмотрел на Сергея. Он был озадачен не меньше моего. Бл*ть, что за дурдом тут творится?

– А ты тогда кто? – посмотрел на девушку, жмущуюся к Сугробову.

– Товарищ комбат – заговорил ротный. – Это моя невеста, я говорил вам о ней. Она приехала поступать на службу, у нас свадьба скоро.

Посмотрел на одного, затем на другую. И теперь до меня стало доходить.

– Снегирева, Сугробов, – я засмеялся от души. – Да вы прям парочка.

Подчиненные продолжали удивленно пялиться на меня.

– Ладно, черт с вами. Позвоню в отдел кадров, пусть устраивают твою Снегиреву в секретку. Там как раз место свободное.

Глаза девушки радостно засияли.

– А как же я? – раздается тоненький голосок откуда-то сбоку.

Перевожу на нее взгляд. Маленькая, напуганная, из себя выводит синевой своих глаз. Прочищаю горло.

– А что ты?

– Я тоже приехала устраиваться на работу.

Приблизился к ней вплотную. Снова запах ее духов заполнил легкие, и снова та же реакция, что и вчера. В груди такое странное, тревожное чувство, что не по себе. А она стоит, губы свои красные кусает от волнения.

К черту все. Даже подпускать не буду.

– Ты вот что… – посмотрел в ее глаза голубые.

– Ты, Счастливцева, домой езжай. У меня тут армия, а не клуб юных ночных бабочек.

Глава 5

Аппетита совершенно не было. Я вяло ковырялась вилкой в яичнице, заботливо приготовленной для меня Женькой. Мой чемодан стоял в коридоре, у двери и я понимала, что мой план провалился. Теперь придется возвращаться в Красноярск. Терпеть мамины нотации и нравоучения, слушать каждый день о том, какая я неблагодарная и глупая.

Сказать, что мне обидно – ничего не сказать. Каждую минуту приходилось сдерживать слезы.

– Да уж, Счастливцева, – вздохнула Женька, приседая на рядом стоящий стул.

– Невезучая ты у меня – просто жуть. Это ведь нужно так попасть в первую же ночь!

Я опустила глаза в тарелку, на белый фарфор скатилось две слезинки.

– Ладно, ты не раскисай. Дай бог, все наладится. Да и мама у тебя не такой уж зверь. Никуда не денется, простит дочь.

Снегирева посмотрела на часы.

– Так, через полчаса мне нужно убегать на склад. Документы в кадрах все оформили, осталось получить форму и завтра на работу. Ох, еще присягу учить и устав. Зам по учебной подготовке – настоящий зверь. Кстати, тот самый Грызунов.

Я посмотрела на нее, и мне снова захотелось удавиться. Из-за меня еще и невиновному человеку досталось. Надо же было фамилии перепутать!

Женя покрутилась у зеркала, примеряя новую блузку. Все-таки Ванька у нее классный – вон как подарками задарил. Стоило ей порог квартиры переступить, и обновок ей кучу, и косметики. Едва на руках не носит. По всей части сегодня бегал, оберегая. И в кадры Женьку едва ли не за руку, несмотря на ворчание руководства. Одним словом, мужчина – мечта. Я зажмурилась, а перед взором снова холодный взгляд голубых глаз. Гром. Какое точное имя, вернее прозвище.

– Игорь Громов, – произнесла шепотом, чувствуя, как даже от звучания его имени у меня колени от страха дрожат.

– А он красавчик. Ты видела бицепсы? – распахнула глаза от удивления. Женька мечтательно улыбалась. Я же не разделяла ее вдохновения.

– Видела, больше чем хотелось бы… – при воспоминаниях о душе, лицо залило краской.

– Та ладно, и как там у него?

– Снегирева, отстань! Ты лучше на Ваньку своего смотри. Что делать то мне теперь? – едва не взвыла с досады.

Вдруг щелкнул замок и открылась дверь. В комнату вошел Сугробов.

– Ну что, как вы?

Женька вспорхнула к ненаглядному, прямиком в объятия.

– Вань, ты Виту до города подбросишь? Ей же теперь на вокзал нужно.

– Отставить вокзал, – поцеловав украдкой Женьку, он схватил ее за талию и, словно пушинку, поднял и переставил чуть в сторону.

Разувшись прошел к столу.

Я ничего не понимала. Сидела и смотрела на него широко раскрыв глаза. Ваня же выглядел крайне взбудораженным.

– У комбата писарь сегодня ногу прострелил!

– Как? – воскликнула с ужасом Женька. Ваня снял фуражку и протер вспотевший лоб.

– Как-как? Перезаряжал автомат в оружейке, после наряда. Тот непроизвольно выстрелил. Писаря в госпиталь повезли. Там теперь переполох такой. В общем Гром, требует тебя, Вита, – на последней фразе, Ваня посмотрел на меня в упор. У меня же сердце едва не остановилось от волнения.

– Меня?

– Да, там срочно нужны документы подготовить на Москву и отправить вечером. Комбат ищет нового писаря. У нас их итак некомплект был. А теперь так вообще никого.

– Но почему именно я? Мне казалось, он терпеть меня не может.

– Мне Женька говорила, что ты курсы по скоро печатанию проходила, ну и то, что ты отличница, грамотная и быстро хватаешь на лету. Я все это ему передал и он хочет тебя видеть.

Женя захлопала в ладоши, радостно запрыгав на месте. А я не удержалась от смешка.

– Еще чего, видеть он меня желает.

– Вит, – одернула меня Сугробова. – Ну ты чего, это же твой шанс!

Встречаться снова с этим хамом не было желания. Но друзья смотрели на меня с такой надеждой. Я подумала, если схожу, ничего и не случится. Я ведь не хочу домой. И это мой шанс остаться. Но, у меня все-таки будет одного условие. Перед тем, как он получит мое согласие, комбат должен будет кое-что сделать. Иначе, каши не сварим.

***

– Что?! – он едва не поперхнулся сигаретным дымом.

Гром стоял у окна и курил. Он был таким огромным и устрашающим, я даже удивилась собственной наглости. Как я могла посметь такое заявить? Казалось, он в любой момент рванет ко мне и я даже не успею пикнуть, как эта махина придушит меня двумя пальцами. Он был в ярости. А еще комбат был удивлен. Подумать только, какая-то девчонка посмела перечить этому громиле.

– Я приму ваше предложение работы, если вы извинитесь, – повторила снова, нагло смотря ему в глаза.

Гром продолжал пялиться на меня с недоумением.

– Извинюсь, за что?

Нет, ну вы посмотрите на этого солдафона! Он даже не понимает, за что?!

– За то, что назвали меня ночной бабочкой, за то, что при всех оскорбили меня. А еще лучше, соберите всех и попросите прощения.

Мне показалось, или его глаз дернулся? Губы мужчины вытянулись в тонкую линию. Он неспешно затушил недокуренную сигарету и приблизился ко мне. С каждым его шагом мое сердце стучало все громче.

– Счастливцева, ты, наверное, не правильно поняла все, что здесь происходит, – проговорил с насмешкой.

– Это армия, Счастливцева, а не дом благородных девиц. Вступая в ряды военнослужащих, ты становишься бойцом и беспрекословно выполняешь приказы вышестоящего руководства. И у тебя нет эмоций, нет обид, нет личных неприязней. Ты в первую очередь солдат, а уж потом женщина. Мы тут не в бирюльки играем.

У меня перехватило дыхание. В эту минуту я подумала о том, что это очень несправедливо, когда природа награждает мужчину красотой и, вместе с тем, отвратительным нравом. Он вел себя как деспот, как негодяй. И я не хотела смотреть в его бездонно-голубые глаза. Я собрала волю в кулак и остатки мыслей.

Для меня было важно, чтобы он извинился. Уверенна, если позволю хамить себе, так продолжится и дальше. Главное – поставить себя, показать, что со мной так нельзя. В конце концов, он офицер. А офицеры не обижают детей и женщин. Вроде как…

Я пожала плечами, улыбнувшись.

– Как хотите, товарищ комбат. В таком случае, писаря у вас не будет.

Развернувшись, быстрым шагом направилась к двери. Пусть мой поступок покажется глупым, но в глубине души, в этот момент я была счастлива как никогда. Потому что смогла поставить на место этого неотесанного мужлана.

***

Я запрещала себе думать о чем-либо. Просто тащила за собой чемодан, направляясь к зданию КПП. Я не знала, на чем отправлюсь в город, не знала, когда смогу уехать отсюда, но я была уверена, что приняла верное решение.

У самого выхода из части меня нагнал Ваня.

– Счастливцева! – крикнул он. Покрепче перехватив ручку чемодана, я еще быстрей поспешила к зданию. Открыв дверь, проскочила внутрь.

– Солдат, задержи гражданку! – крикнул Сугробов. Высокий, под два метра ростом паренек в форме перегородил мне дорогу. Вот гады, обложили!

– Вита, на пару слов, – Ваня крепко схватил меня за руку и повел обратно из здания КПП. Остановившись в теньке, он поставил мой чемодан на асфальт, а сам с укором посмотрела на меня.

– Счастливцева, он рвет и мечет! Меня посадил вместо писаря, а я ума не приложу, что там делать надо! Да и с орфографией у меня всегда туго было. Ну что ты за человек такой?

Я почувствовала укол совести. Ну вот, еще и Сугробова подвела. Но с другой стороны, Гром сам виноват.

– Ничего, ему будет полезно, – продолжала стоять на своем.

Ваня скривился.

– Да ты всех нас подставила!

Устало вздохнув, он положил руки на мои плечи и заглянул мне в глаза.

– Вит, хочешь, я перед тобой извинюсь? Ну выручай… И Гром сильно попадет. Зря ты так с ним. Он на самом деле классный мужик, за нас всех горой. Ты посмотри у нас в части порядок, солдат всегда накормлен…

Меня не трогали его слова.

– Война его изменила. Жестким сделала. Он с виду такой камень, со всеми незнакомыми так. На самом деле, за своих порвет. Он и в Афгане, когда воевал, под пули вперед своих солдат лез, а на мины вперед сапёров. Прости ты его, он просто не знает, как иначе.

– Он солдафон. Офицер должен относится к женщинам с уважением.

Ваня продолжал наседать

– Да послушай ты, Вит, – слегка встряхнул меня. – У него друг на войне погиб, у того жена осталась. Так Гром до сих пор помогает вдове. На работу ее устроил, с жильем помог. Ты просто под горячую руку попала ему, понимаешь? Он сейчас заведенный весь, на нервах. У нас проверка из Москвы на носу, вот и сорвался.

Ну вот, и как тут уйти? Теперь я чувствую себя виноватой. Может и правда он не такой уж брюзга, каким хочет показаться? Да и в любом случае, плевать на него. Помогу Сугробову, он то ко мне со всей душой.

– Хорошо, идем. Показывай, что делать. Вот только Гром не будет против?

– Спасибо подруга! – на радостях он едва не поднял меня на руки, но вовремя остановился.

Обернувшись, заметили, что на нас пялится группа солдат.

– Бойцы, а вам что делать нечего? – крикнул им Ваня. – Бегом на плац! Оттачивать мастерство строевого шага!

Солдатики, быстро затушили сигареты и отправились в противоположную от нас сторону.

– Насчет Грома не переживай! – Ванька приобнял меня за плечи и, схватив мой чемодан, повел обратно в сторону общаги.

– Его сегодня весь день не будет, он с командиром полка в город укатил, сверхсрочное совещание с местными органами власти. Нам с тобой нужно управиться до вечера, а работы там очень много.

***

Работы и правда оказалось очень много. Мало того, что мы с Сугробовым толком не понимали, как составлять документы, так еще и спросить было не у кого. Кроме самого Паларчука, который сейчас находился в госпитале, в этих вопросах никто не мог разобраться. Нам с Ваней нужно было подготовить около шести документов, а мы не знали даже как составляется элементарная характеристика на офицера. Один из заместителей Грома переводился в Москву, на него пришел запрос. Еще нужно было подготовить заявку на одного из ротных на зачисление в академию.

От Вани толку было не много. Так что я взяла ситуацию под свой контроль. Для начала, решила порыться в документах Паларчука. Вдруг найду что-то похожее, что можно будет взять примером. Рыться пришлось долго – трудно найти иголку в стогу сена. Мне понадобилось часа полтора непрерывного труда, чтобы из кучи бумаг и папок выискать то, что мне нужно.

– Нашла! – радостно завизжала, едва не свалившись со стремянки. Закрыла верхний ящик шкафа, находящийся практически под потолком. Сугробов тут же рванул ко мне. Забрал из моих рук документы, помог мне слезть.

– Апчхи! – это уже раз в тысячный. – Интересно, Паларчук здесь совсем не проводил влажную уборку? Столько пыли в шкафах на бумагах– просто жуть. Так и аллергию можно заработать.

Устроившись за печатной машинкой, принялась набирать текст. От Вани же толку практически не было, так что я отправила его за чаем. Ну и разрешила ему уйти в расположение роты. Пусть лучше своих оболтусов гоняет, чем мне тут мешается.

К тому времени как я доделала последний документ, наступил вечер. Спина нещадно горела, на пыль я уже перестала обращать внимание. О чувстве голода я вообще молчу. За весь день я выпила только чашку чая и съела пару овсяных печений. Но несмотря на все физические тяготы, я чувствовала себя донельзя довольной. Работа была сделана колоссальная. Надеюсь, я нигде не напортачила и моя помощь окажется полезной.

Набрав номер казармы, предоставленный мне Ваней, я попросила ротного зайти. Спустя минут пять на пороге показался сам Сугробов. Он выглядел странно… запыхавшийся, весь мокрый от пота.

– Все готово, – заявила с гордостью и продемонстрировала ему пачку документов.

– Отлично. Мы вовремя успели, Гром будет в части минут через двадцать.

– А, ну тогда я пойду, – поднялась из-за стола и принялась торопливо наводить порядок на рабочем месте.

– Ты уверена, что не хочешь остаться? – спросил Ваня, когда я уже была на пороге.

– Я обещала помочь тебе, я помогла. Остальное осталось неизменным, Ваня. Скажи, могу я еще сегодня остаться в комнате?

Сугробов нахмурился, но спорить не стал.

– Да, думаю Гром не будет против. Я утром отвезу тебя на вокзал.

Попрощавшись с Сугробовым, я отправилась в комнату. Время уже было поздним, беспокоить Женю я не хотела. У нее сегодня первый рабочий день, наверняка, уставшая сильно. Да и Сугробов сейчас вернется, зачем я буду мешаться?

Купаться я не решилась. Переодевшись, устроилась под одеялом и достав из чемодана томик стихов Есенина, принялась читать. Глаза пробегали по строчкам, но я ничего не понимала. Желудок скрутило спазмом, я была голодна. Прикрыла глаза, едва не расплакавшись. Так жалко себя стало, горемычную.

Вдруг послышался стук. Подумала о подруге. Наверняка, пришла поболтать. Поднялась с кровати и, накинув на плечи халат, отворила дверь. Сердце в груди замерло, когда увидела кто стоит на пороге.

– Добрый вечер, – он прошел в комнату, а я закрыла дверь.

– Добрый, – проговорила еле слышно. Мне вдруг стало страшно. В голове роилось тысяча мыслей. Зачем он пришел сюда? Выгонит? Или будет кричать? Может я допустила какую-то ошибку в документах?

Гром стоял ко мне спиной и смотрелся так гротескно. Такой огромный в моей маленькой комнате. Хотя, разве она моя?

– Простите, что осталась здесь. Завтра утром Ваня отвезет меня на вокзал.

Кажется, он даже забыл обо мне. Когда я заговорила, обернулся и посмотрел на меня удивленно. Грудь сжало от волнения. Мужчина выглядел таким уставшим, таким потерянным. Совсем не был похож на утреннего Грома.

– Зачем он повезет вас на вокзал? – нахмурился. Посмотрел на меня, но тут же отвел взгляд. Что это? Неприязнь? Или чувство вины? Я не могла понять, о чем он думает и как настроен. Я не знала, чего ожидать от него и видеть Грома таким потерянным было для меня больше чем странно.

– Чтобы я уехала домой… – застыла на полуслове. Вдруг поняла, как глупо звучу. Конечно, он все понял. И про Сугробова, и про вокзал.

– Останьтесь, – тихим, хриплым голосом. Я видела, как сильно он сжимает кулак. Как ударяет им легонько по столу. Волнуется?

Я вдруг почувствовала себя глупо. Затеяла переворот, что-то пыталась доказать. После слов Сугробова я больше не могла относится к Грому по-прежнему. Теперь он предстал передо мной совсем в другом амплуа. Настоящий, сильный мужчина. Грубый, но справедливый. Неприветливый, но разве это самый худший недостаток? Гурам был само обаяние, и чем все закончилось. Мне почему-то кажется, что Гром так никогда бы не поступил.

– Хорошо, я останусь.

Он кивнул. Посмотрел на меня из-под хмуро сведенных бровей. По коже бежали мурашки от его взгляда.

– И еще, – он задумчиво потер лоб. – Там в душе, я сделал петельку. Можете купаться спокойно.

Я улыбнулась. Клянусь, это было лучшее в мире извинение.

– Хорошо. Спасибо вам, Игорь.

– Товарищ комбат, – тут же поправил сердито. Я кивнула.

– Товарищ комбат… – повторила, а затем настала тишина.

– Ладно, пойду я. Завтра жду вас в восемь утра, – проговорил и направился к двери. Я молча смотрела ему вслед. Странное чувство возникло в груди. Мне совсем не хотелось, чтобы он уходил.

Словно услышав мои мысли, или почувствовав мой пристальный взгляд, он вдруг остановился.

– Виолетта, – проговорил Гром, обернувшись. Его голубые глаза заставляли мои мысли бежать в рассыпную.

– Вы ведь не ужинали? Пойдемте в столовую. Я распоряжусь, чтобы вас покормили.

Это было лучшее предложение за этот день. После предложения остаться. Я не смогла сдержать улыбки.

– Рядовая Счастливцева, – поправила его.

Он недоумевающе нахмурился. Тогда я произнесла полую версию ответа.

– Так точно, товарищ комбат. Рядовая Счастливцева будет очень благодарна, если вы покормите ее ужином.

Несколько секунд он внимательно смотрел на меня. А потом уголок его губ приподнялся в улыбке.