Текст книги "Блунквилль"

Автор книги: Виолетта Буренок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

– На эту работу, конечно! – беззаботно объяснил граф. – Знаешь, лапочка, до того, как он оказался тут, он только и мечтал о чём-то подобном. Зато когда до него наконец-то дошло, во что он ввязался, было уже поздно. Вот к чему приводят необдуманные решения! – поучительно закончил он, допил вино и взял очередную конфету.

– А разве вам нельзя отпустить его? – с мольбой в голосе произнесла Виктория.

Граф чуть не подавился конфетой, повернулся к Виктории и посмотрел на неё, как на сумасшедшую.

– Солнышко, ты хоть представляешь себе, что ты говоришь?! – несколько обиженно ответил он. – А кто будет всем этим заниматься? Кто будет за всем этим следить? – он широко развёл руки в стороны. – Нет, ну я, конечно, понимаю, что моё дело тут тоже не очень большое, не я отбираю людей в Блунквилль и не я принимаю решение о том, что их наказание закончено и вина искупилась, но ведь без присмотра здесь всё вверх дном станет! Разве можно оставлять без присмотра целый мир?!

– А как же вы? – робко поинтересовалась Виктория.

– А я, милая… – гордо подняв голову, заявил граф, – я тут хозяин, а не раб!

Виктория вздохнула. Всё-таки, как ни крути, а выходило, что Керину отсюда не выбраться. Она искоса взглянула на графа, гадая, какие у него планы насчёт неё. Мужчина словно прочитал её мысли.

– Но ты не переживай! Ни насчёт его, ни на счёт себя. Всё очень хорошо устроится, я знаю! – довольно изрёк он. – Даже лучше, чем можно было бы планировать! Тем более, знаешь ли, люблю я перемены…

– Какие перемены? – не поняла Виктория.

Граф ухмыльнулся ещё шире.

– Так значит, говоришь, тебе здесь не нравиться?

– Я этого не говорила! – поправила его Виктория. – Но мне не нравится то, что мой брат пропал, а я не могу его найти.

– А ты хорошо искала? – поинтересовался граф.

Он вдруг поставил бокал на стол и поднялся с места. Виктория почему-то поспешно поднялась вслед за ним.

– Я очень долго искала алую портьеру. Но её так трудно найти…

– Да неужели? – ехидно переспросил граф. – А это что такое?

Виктория оглянулась. И ахнула. И схватилась за перила, чтобы не упасть от неожиданности. Всего какую-то секунду назад они находились в спальне графа, а теперь стояли посреди лестницы, ступени которой были покрыты белым пушистым меховым ковром. Лепные барельефы перил больно ударили по воспоминаниям Виктории; несмотря на то, что в прошлый раз она не видела их из-за темноты, память очень остро сохранила ощущения от прикосновения к их выпуклой поверхности. Мужчина и девушка стояли на той самой лестнице, которая вела от выхода из замка прямо к алой портьере. Причём они оказались тут так внезапно, что Виктория даже не осознала самого момента, когда это перемещение произошло.

С отчаянно колотящимся сердцем она повернулась в сторону уходящих вверх ступеней. Лестница казалась намного короче, чем была в темноте. До алой портьеры можно было добежать за одну минуту. Тяжёлая красная ткань по-прежнему колыхалась на невидимом ветру, и глядя на её трепет Виктория едва не задохнулась от нахлынувших воспоминаний о брате. С трудом подавив в себе желание броситься вверх по лестнице, девушка повернулась и посмотрела назад – и тут её ждало новое потрясение.

В самом низу лестницы, там, где кончались ступени, виднелся маленький холл с покосившимися стенами и дощатым полом. Прямо напротив лестницы находилась дверь, и у Виктории не оставалось никаких сомнений в том, что это была именно та дверь, через которую они проникли в Блунквилль. Дверь было приоткрыта – как если бы они вошли сюда всего секунду назад и не успели затворить её. За ней по-прежнему царила ночь, но теперь на небо взошла луна, и тонкий лучик её отсвета ручейком стелился по деревянному полу. Вдалеке маячили тени деревьев. Воздух снаружи сюда не проникал, но Виктории показалось, что она ощущает его – запахи леса, ароматы трав, саму атмосферу ночи и лета, и всё пространство огромного, практически бесконечного замка вдруг сделалось для неё душным и затхлым.

Девушка замерла на месте, не в силах сделать шаг в какую-либо сторону. Вверху был вход, за которым она найдёт Мэтта, а внизу… Внизу был выход, который манил её невероятно, заставляя забыть обо всём остальном. Всё-таки до этого момента она не вполне осознавала, как сильно ей хотелось выбраться на свободу.

– Дверь между твоим миром и Блунквиллем не так часто появляется, – подливая масла в огонь, проговорил граф, стоящий несколькими ступенями ниже и не отрывающий взгляда от лица девушки. – Один раз возникнет, может быть, второй… А в третий вот возьмёт и не появится!

– Разве не вы это делаете? – с волнением воскликнула Виктория. – Вы ведь тут хозяин! Можете заставить появиться любой выход и любой вход, когда вам это захочется!

Граф неопределённо пожал плечами.

– Может и так… Только мне хочется не всегда.

Виктория посмотрела наверх, затем снова устремила взгляд к двери. Отчаянно хотелось выбежать из замка, хоть на мгновение, хоть на секунду очутиться в лесу обычного мира. Но она ни за что не могла оставить Мэтта, потому что за это мгновение с ним – да и с ней – могло произойти что угодно. Если бы дверь закрылась и она не смогла вернуться бы в замок, она не перенесла бы того, что Мэтту навсегда пришлось остаться бы тут.

– Зачем вы нас так мучаете? – от бессильного негодования Виктория топнула ногой. – Я спасу Мэтта – и выход появиться снова, правда ведь? Да? Он ведь появится?

Граф облокотился о перила и высокомерно улыбнулся.

– Я не знаю… Я ещё не решил. Так что думай быстрее: пока ты принимаешь решение, что выбрать, выход или вход, может исчезнуть и то и другое.

Виктория бросила ещё один отчаянный взгляд на дверь. Сердце её выпрыгивало из груди, так сильно в ней горело желание оказаться снаружи. Она готова была разорваться, если бы это было возможно: тогда хоть какая-то её часть выбралась бы на свободу.

– Ну? – поторопил её граф.

Виктория повернула голову в сторону алой портьеры. "Как бы тебе не было тяжело – ты должна помнить, что так же, как у тебя нет никого, кроме Мэтта, так и у него, кроме тебя, никого нет". Это сказал Керин. Виктория закрыла глаза и представила себе, как Керин это говорит. Почему-то это придавало ей сил и уверенности. Вдруг образ Керина, возникший в её сознании, незаметно перелился в образ улыбающегося Мэтта. Виктория вдруг подумала, что безумно скучает по его улыбке и по его голосу и по тому, как он обнимал её, когда ей было плохо. И тут же подивилась, как редко за последнее время она вспоминала о нём. "Да нет, что за чушь, я никогда, ни на одну секундочку его не забывала! Я так сильно люблю его, я ни за что не оставлю его в беде!"

И не оборачиваясь, чтобы напоследок сказать что-нибудь графу, Виктория стремительно рванулась вверх по лестнице навстречу алой портьере. Мужчина смотрел ей вслед, пока она не достигла последней ступеньки.

ГЛАВА 10
АЛАЯ ПОРТЬЕРА

Остановившись перед алой портьерой, Виктория перевела дыхание. Ей вдруг захотелось оглянуться назад, на графа, но она поборола в себе это желание. Она подняла руку и коснулась плотной шероховатой ткани кончиками пальцев. Перед её глазами тут же встала картина: Мэтт отдёргивает портьеру и исчезает в ослепительно ярком свете. По спине Виктории пробежал холодок. Ей стало вдруг по-настоящему страшно оттого, что она не знает, что ждёт её по ту сторону. Но отступать было некуда. Глубоко вздохнув, девушка схватила рукой алую ткань и резко отдёрнула её в сторону.

Ярчайший свет ударил ей в лицо, поглотил её всю целиком, словно втянув в себя, и исчез за её спиной. Это произошло так внезапно, что Виктория не успела даже зажмурить глаза, а в тот момент, когда она наконец-то подумала об этом, в этом действии уже не было надобности. Ослепительный световой поток схлынул, и теперь над ней разливалось золото солнечных лучей. Виктория осторожно осмотрелась.

Она стояла на пляже, как раз на той самой тонкой полоске, что отделяет берег от воды. Белый песок под её ногами был мокрым, и только что откатившаяся волна оседала на нём серебристой пеной. Виктории тотчас же захотелось снять туфли и почувствовать теплоту песка и прохладу морской влаги босыми ногами, что она немедля и сделала. Слева от неё, насколько только хватало глаз, простиралась морская гладь такого необычного голубого цвета, что казалось, это небо упало прямо на землю. Справа тянулась отмель с белоснежным песком, искрящемся на солнце. Ни впереди, ни сзади ничего не было. Словно весь этот мир, в который она попала, только и состоял, что из моря, неба и песка, соединяющихся друг с другом в самый волшебный, самый прекрасный пляж, какой только можно было вообразить. Здесь царили тишь и уединение, нарушающиеся только плеском волн и шуршанием песчинок, приводимых в движение тончайшими порывами ветерка.

Не особенно задумываясь насчёт дальнейших планов, Виктория двинулась вперёд, держа в обеих руках по туфле. Ноги девушки утопали в мокром песке; идти было несколько трудновато, но приятно, и она совсем не чувствовала усталости. Некоторое время спустя она оставила туфли и побежала, широко разведя руки в стороны. Ветер трепетал в её волосах и развевал платье, а от её шагов в воздух взмывали целые тучи песка и брызг. Виктории невероятно хотелось зайти поглубже в воду и искупаться, но она не умела плавать, поэтому сдерживала свой порыв, впрочем, больше из-за здравого смысла, чем из-за страха, потому что была уверена, что всё равно не утонет.

Пляж всё не кончался. Окружающий пейзаж не изменился ни капли, словно девушка стояла на одном месте. Время тоже не двигалось: солнце по-прежнему сияло высоко над головой. Виктория продолжала путь в неизвестность, всё также не ощущая усталости, но чувствуя лёгкую тоску. Она рассчитывала, что встретит Мэтта сразу же или, по крайней мере, обнаружит какой-либо знак, указывающий на его присутствие, но ничего такого не было вовсе. Был только пляж, который, казалось, тянулся бесконечно. И поэтому надежда на освобождение брата таяла в девушке с каждым её шагом.

Когда ей уже начало понемногу овладевать отчаяние, наводившее её на мысли о бесполезности предпринятого путешествия, вдалеке что-то мелькнуло. Блестящий в солнечных лучах песок плюс то и дело лизавшие берег волны несколько ухудшали видимость, но, прищурившись, Виктория разглядела далеко впереди смутную фигуру, двигавшуюся вперёд, навстречу ей. Человек, так внезапно возникший на пустынном пляже, заставил Викторию испытать довольно противоречивые чувства: с одной стороны его визит обещал внести некоторую ясность в создавшееся положение, с другой – было очевидно, что ничего хорошего эта ясность не предвещала.

Тем не менее, Виктория не остановилась, более того, она ускорила шаг, чтобы поскорее встретится с фигурой, бредущей к ней с другого конца пляжа. Уже совсем скоро Виктория разглядела, что фигура эта принадлежала невысокой девушке в просторном белом платье с развевающимися на ветру белокурыми волосами. Какого же было её удивление, когда, ещё больше приблизившись к незнакомке, Виктория узнала в ней саму себя! Она открыла рот и замерла на месте, а вторая Виктория подошла к ней и встала напротив, равнодушно оглядывая свою точную копию. Впрочем, вглядевшись получше, Виктория разглядела, что не так уж они и похожи: новоявленная девушка была бледна так, что её кожа отливала серостью, почти синевой, а глаза её, такие же голубые, как у настоящей Виктории, только гораздо более прозрачные и жидкие, были похожи на два сияющих кристалла. Её можно было бы принять за призрак, не будь она так материальна; в данном же случае больше подходило иное слово – отражение.

– Ты… Ты – это я? – наконец, дрогнувшим голосом поинтересовалась настоящая Виктория, поднимая руку и касаясь щеки незнакомки, чтобы убедиться, что это не мираж.

– Я – это ты! – эхом отозвалась вторая девушка. Голос её звучал гулко и звонко, словно она находилась в высокой пещере или зеркальной зале.

– Но… Почему? Как это возможно?

– Всё возможно, – без всяких эмоций ответила девушка, – если очень захотеть. Я могу дать тебе всё, что ты хочешь. Что ты желаешь, Виктория?

– Чего я желаю? – рассеянно повторила Виктория. – Ну, это зависит…

– Это зависит от цены, которую ты готова за это заплатить! – перебила её девушка-отражение. – И от последствий, которые, возможно, будут иметь место, но это, конечно же, не имеет значения, потому что ты всё равно не сможешь узнать о них заранее. Всё, что произойдёт, будет существовать только здесь и сейчас, а к чему это приведёт в будущем и сколько людей пострадают из-за твоего решения, не должно волновать тебя.

Произнесённая речь произвела на Викторию неясное, но отчётливо негативное впечатление. Она запуталась, смутилась и решила промолчать. Её копия тоже не произносила больше ни слова, явно ожидая ответа.

– Э-э… Ну, я не хочу, чтобы из-за меня пострадали какие-то люди… – только и нашлась Виктория. – Я ничего не хочу, разве что…

Вначале она хотела сказать, что единственное, чего она желала, было вернуть Мэтта, но прежде чем Виктория произнесла эти слова, она вдруг вспомнила своё видение в мире фантазии. Тихий уютный домик в маленькой деревушке, вся её семья вместе за одним столом… Сердце девушки сделало в груди невероятный переворот. От идеи, которая пришла ей в голову, у неё захватило дыхание.

– Да, точно! – воскликнула Виктория. – Есть одна вещь, которую я очень сильно хочу!

– Так сильно, что ты пойдёшь на всё ради её исполнения? – искря кристально-голубыми глазами, уточнила девушка-отражение.

– Да! – не задумываясь, выпалила Виктория. – Да… – на какое-то мгновение ей вдруг стало не по себе, но она настойчиво вернула в память образ любящей и счастливой семьи, который ей однажды довелось выдернуть из своих потаённых мечтаний. – Да, я готова…на всё…

Вторая Виктория улыбнулась уголками губ.

– Каждая человеческая душа балансирует на грани зла и добра. Эгоизм, корысть, зависть, трусость и высокомерие толкают вас на убийства и предательства, делают вас мстительными, двуличными и безжалостными, заставляют упиваться своей властью и болью других. Но есть и другие качества, такие как смелость, преданность, честность, отзывчивость, щедрость и добродушие, и именно они позволяют вам прощать чужие ошибки и прийти кому-то на помощь в трудный момент, проявлять милосердие и быть искренними, справедливыми и понимающими, но главное – они дарят вам самую удивительную вещь на свете: любовь. Плохие качества разрушают этот мир, хорошие – создают его заново, чтобы он опять был разрушен. И это процесс вечен.

Виктория стояла перед своим отражением и слушала её, раскрыв рот. Она чувствовала, что познаёт нечто чрезвычайно важное – истину, на которой держится вся жизнь на земле, и голова её кружилась от волнения.

– Каждый человек участвует в непрерывной коммуникации добра и зла, – продолжала тем временем девушка-копия. – Каждый человек стоит перед алой портьерой, не зная о том, что его душа готовиться сделать свой главный выбор. И очень многие решаются перейти на другую сторону – чтобы быть счастливыми и приносить страдания другим или же чтобы страдать самим за чужое счастье. Теперь твоя очередь, Виктория! – последние слова прозвучали торжественно, и девушка-отражение сладко улыбнулась. – Чего же ты хочешь?

– Я… – нерешительно протянула девушка.

– Ты можешь получить всё, что только захочешь, Виктория! – не отставал её двойник. – Ты можешь во всём стать лучше любой твоей подруги, которой ты когда-либо в чём-либо завидовала, ты можешь получить любую вещь, ты можешь отомстить всем, кто когда-то причинил тебе боль, ты можешь добиться славы, признания, можешь стать богатой, можешь манипулировать людьми, можешь добиться власти, о которой другие могут только мечтать…

Виктория медлила. Красивые слова её отражения не соблазняли её, потому что она точно знала, что хочет другого. Но девушке казалось, что если она и сделает сейчас какой-то выбор, то он тоже будет не совсем правильным. И что ей следует сказать что-то другое, совсем не то, что она собиралась сказать. Но воспоминание о семье, сидящей за обеденным столом было настолько ярким и заманчивым, что Виктория решилась.

– Я хочу, чтобы мои родители снова были живы и мы все вместе – с мамой, папой и Мэттом – жили в нашем старом домике в Торпуале. Больше мне ничего не нужно, только это! – громко выкрикнула девушка.

И в тот миг, когда последние слова Виктории затихли, где-то далеко раздался мелодичный звон, похожий на звук треснувшего зеркала, а потом ещё, и ближе, и с другой стороны – и через несколько минут всё вокруг наполнилось высоким звенящим гудением. А потом – девушка не успела даже вскрикнуть – её двойник и море и небо и весь этот чудесный пляж разлетелись на миллиарды мельчайших кусочков, и всё окружающее пространство снова погрузилось в ослепительный свет.

– Ты можешь желать только для будущего, ибо прошлого никому не дано изменить!

Сквозь белый свет до Виктории донёсся чей-то голос, прекрасный, чистый и такого поразительного тембра, что невозможно было понять, принадлежит ли он мужчине или же женщине. Голос был певучим, и Виктории даже показалось, что его сопровождает едва уловимая мелодия.

– Но я не хочу ничего для будущего! – воскликнула девушка. – Я хочу только вернуть свою семью, и всё! Но если это невозможно… Мне ничего другого не надо!

– Твоя душа чиста и ты не окажешься по ту сторону алой портьеры! Зачем же ты тогда пришла сюда? – прекрасный голос звучал слегка удивлённо.

– Я пришла сюда за Мэттом, моим братом! – ответила Виктория. – Когда мы попали в Блунквилль, он дотронулся до портьеры и исчез. Может быть, он сделал что-то такое плохое, но я точно знаю, что он очень хороший и добрый, и я уверена, что он никогда бы не… – голос её сорвался. – Пожалуйста… Мэтт совсем не злой, он такой замечательный… Пожалуйста, позвольте мне спасти его!

– Он может быть замечательным только для тебя, а по отношению к другим… – интонация голоса выдавала задумчивость. – Алая портьера справедлива и никогда не позволит шагнуть за грань тем, чья душа не черна.

Виктория вздохнула и промолчала. Казалось, тот, кому принадлежал этот голос, сейчас внимательно наблюдает за девушкой и ждёт возражения.

– Впрочем, почему бы тебе ни попробовать? Ничья душа не может вернуться назад сама. Но алая портьера справедлива, и потому всегда оставляет шансы на спасение, а любовь иногда творит истинные чудеса…

И голос замолк, а свет, который слепил Виктории глаза, вспыхнул вдруг ещё ярче прежнего. Когда он рассеялся, девушка обнаружила, что она стоит посреди комнаты. Судя по объёмному дивану вкупе с мягкими креслами, великолепному мебельному гарнитуру, телевизору в полстены, можно было догадаться, что это гостиная. Впрочем, в данный момент она была крайне далека от любых представлений о гостеприимстве. Все три кресла были перевёрнуты, диван вспорот, а прямо посередине ковра дымился след от прожога. Хрустальная люстра со скрипом болталась на одном лишь тонком проводе, каким-то чудом выдерживающем её вес. Виктория поспешила отойти подальше, боясь, что люстра упадёт и заденет её. Пол захрустел под её ногами. Девушка посмотрела вниз: ковёр был богато и густо усыпан осколками стекла, черепками вазы, обрывками газет и мелкими кусочками древесины. Справа от входа в другую комнату по полу вился тонкий след красной тягучей жидкости.

– Кровь… – пробормотала Виктория, чувствуя, как холодеют её внутренности.

Она быстро огляделась, трясясь от панического страха. В противоположной стене находилась ещё одна дверь, и девушка бросилась туда, по дороге споткнувшись о ножку кресла и едва не растянувшись на полу. Подбежав, Виктория начала в отчаянии дёргать ручку, но та не поддалась: дверь оказалась надёжно заперта с другой стороны. Виктории не оставалось ничего иного, как вернуться в гостиную и направиться в проход, мимо которого петлял кровавый след.

Осторожно обойдя красную лужу и стараясь не смотреть под ноги, девушка прошла по короткому коридору с сорванными со стен картинами и попала в небольшую строгую комнату с высоким потолком, броской мебелью из тёмного дерева и плотно задёрнутыми шторами – очевидно, кабинет. В углу комнаты стоял стол, но за ним никого не было. Напротив того входа, в который вошла Виктория, был другой, а ещё одна дверь вела в помещение, находящееся слева от стола. Девушка двинулась было вперёд, но её внимание привлёк какой-то звук из смежной комнаты, поэтому она, аккуратно обойдя стол, двинулась именно туда.

Это оказалась библиотека. Прямо от входа внутрь помещения вела красная ковровая дорожка; по обе стороны от неё располагались высокие стеллажи с книгами, расставленные в шахматном порядке. В дальнем конце ковровой дорожки виднелся длинный стол, опоясанный десятком стульев с кожаным креслом во главе. На одном из стульев, ближе к проходу, Виктория заметила человека. Он сидел, сгорбившись, спрятав лицо в ладонях, а локтями упираясь в колени, так что всё, что можно было разглядеть в нём, это чёрную рубаху с закатанными рукавами и спутанные тёмными волосы, спадавшие на плечи.

С непонятным волнением Виктория устремилась к нему. Словно услышав её гулкие шаги в пустой библиотеке, человек поднял голову и огляделся, и девушка ахнула: это был Мэтт. Он был намного старше того юноши, с которым она рассталась какое-то время назад; его волосы отрасли и уже не блестели так, как раньше, его лицо заострились, а кожа на нём погрубела и покрылась щетиной, но вне всякого сомнения это был именно Мэтт – его чёрные глаза с неким особым разрезом, придающие ему несколько нахальный вид, Виктория узнала бы всегда и везде.

Блуждающий взгляд Мэтта на миг задержался на том месте, где стояла Виктория, но потом он посмотрел в другую сторону, отвернулся и снова уткнул лицо в ладони. Сердце девушки билось так быстро, что, казалось, вот-вот пробьёт грудную клетку и выскочит наружу. От страха и волнения ей стало трудно дышать. Она медленно приблизилась к Мэтту и встала над ним, но юноша не обратил на это никакого внимания. А Виктория просто стояла, не в силах что-либо сделать или сказать, просто стояла и смотрела на человека, которого, казалась, уже потеряла навсегда.

Из глаз девушки заструились слёзы, она несколько раз моргнула, чтобы восстановить зрение, и это немного привело её в себя. Виктория села на корточки и затормошила брата за плечо.

– Мэтт! Мэтт! – она трясла его, но юноша словно не замечал этого. – Мэтт! Мэтт! Пожалуйста, посмотри на меня! Мэтт!

Внезапно Мэтт поднял голову. Виктория обрадовалось, но уже в следующий миг поняла, что его внимание привлекло другое: со стороны кабинета послышались шаги. Девушка поднялась на ноги и уставилась с замиранием сердца уставилась в сторону звука; Мэтт тоже встал и сделал несколько шагов по направлению к стеллажам.

В комнату вбежал запыхавшийся человек намного старше Мэтта – Виктория никогда прежде его не видела.

– Какого чёрта ты тут делаешь? – при виде вошедшего лицо Мэтта исказилось от ярости.

Виктории стало не по себе: она никогда не видела брата таким разгневанным.

– Я… Мистер Арчер, видите ли… Когда Уикли изложил мне ваш…м-м…план… Так вот я подумал, верно ли я всё понял… – запинаясь, пробормотал мужчина.

– Вернее некуда! – грубо отозвался Мэтт. – Уикли не тупой и наверняка велел тебе сделать в точности то, что я ему сказал. Так что иди и выполняй!

– Да, конечно, мистер Арчер… – на лбу мужчины выступила испарина. – Просто я подумал, что… Может быть, не стоит…

– Здесь я за тебя думаю!! – что было силы вскричал Мэтт, грохая кулаком по столу. Стопка сложенных на нём бумаг взметнулась вверх, как стайка испуганных птиц. – А ты – только исполняешь! Что тебе неясно в этом распределении обязанностей?!

– Нет-нет, мистер Арчер, я просто… – что-то вертелось у мужчины на языке, но он всё никак не решался произнести это. – Дело в том, что могут быть жертвы… Много жертв… Ни в чём не повинных людей…

Мэтт приблизил к нему перекошенное от злости лицо.

– Разве ты ещё не понял, Томалсен, что мне плевать на любые жертвы?! – яростно прошептал, почти прошипел, юноша. – Я просто хочу отомстить – и всё! И я не успокоюсь, пока не сделаю это! – он отодвинулся от мужчины и прокричал, указывая рукой на выход. – Так что иди и принимайся за работу, иначе к этим жертвам присоединится ещё одна – твоя!

Мужчина кивнул и поспешно покинул библиотеку. Мэтт устало плюхнулся обратно на стул. На этот раз он не стал скрывать лицо в ладонях, а положил голову на стол и накрыл её руками. Виктория осторожно отодвинула соседний стул и села рядом.

– Знаешь, если бы ты была жива, мне было бы легче… – вдруг произнёс Мэтт. Виктория не поняла, к кому он обращается. – Ты всегда помогала мне. Пока ты была жива, был жив я… Только благодаря тебе я не сошёл с ума после гибели Фэй Ян…

– Гибели Фэй Ян?! – вскричала Виктория. – Но… Нет, не может быть! Фэй Ян жива! Она жива, жива!

– А теперь, когда тебя не стало, – продолжал Мэтт, – мне тоже незачем жить. Но прежде, чем я уйду, я отомщу за тебя. Он не понимает, этот глупый Томалсен… Никто не понимает… Никто не понимает, что твоя смерть должна быть отомщена, Тора!

– Что… – слова застряли у Виктории в горле, дыхание перехватило, а кровь прилила к голове так быстро, что девушка едва не потеряла сознание. – Что ты сказал, Мэтт? – слабым голосом переспросила она.

– Я не мог ничего сделать, ты же знаешь… – в полном тоски голосе Мэтта звучали нотки оправдания. – Я бы предпочёл погибнуть сам, чем дать погибнуть тебе… Но это уже неважно! Теперь ты в прошлом! Теперь главное – лишить их будущего!

У Виктории кружилась голова и отчаянно колотилось сердце. Сидя рядом с Мэттом – Мэттом, который был ей теперь совсем чужим, – она безнадёжно пыталась понять, что происходит. Что такого ужасного мог натворить Мэтт, какой такой страшный поступок совершила его душа, шагнув за алую портьеру, что всё это в итоге привело их всех к ужасному будущему, где Фэй Ян и сама Виктория погибли, а Мэтт готовиться убить кучу невинных людей, чтобы отомстить за них? Ей хотелось знать ответы, но с другой стороны она была безумно рада, что не знает их, потому что иначе она просто не смогла бы потом с этим жить. Она просто всем сердцем верила, что всё это лишь иллюзия и на самом деле Мэтт – тот Мэтт, которого она любила и знала всю жизнь, – никогда бы не мог сделать подобного.

– Мэтт… – наконец, проговорила Виктория. Это стоило ей огромных усилий, и она еле ворочала языком. – Мэтт, это не выход…

– Что? – юноша поднял голову со стола, словно бы услышав слова сестры.

Виктория не знала, слышит ли он её на самом деле, или просто притворяется, что слышит. Ей было ведомо это странное ощущение, потому что она сама не раз его испытывала: точно у тебя в голове звучит чужой голос, и он говорит с тобой, а ты ему отвечаешь, и при этом он существует совершенно отдельно от тебя и ты сама не знаешь, откуда он берётся, галлюцинация ли это, магия, или просто плод твоего воображения. Очень часто по ночам в приютах, где они спали в разных комнатах, или когда им по какой-либо причине приходилось разлучаться, Виктория разговаривала с Мэттом подобным образом, а Мэтт разговаривал с ней. Они называли это Мэтт-теле-Тора, и почти всегда искренне верили, что могут мысленно общаться на расстоянии. Самое удивительное, что очень часто, встречаясь на следующий день, они оба точно знали, о чём говорили ночью. То ли это действительно было волшебство, то ли они настолько хорошо знали друг друга, что подсознательно угадывали темы для беседы и ответы, но сейчас Виктория искренне верила, что Мэтт-теле-Тора – единственный способ заставить брата услышать её.

– Мэтт, это не выход! Месть ничего не изменит! – громче и чётче повторила Виктория. – Убийства других никого не вернут к жизни!

– Я знал, что ты это скажешь… – Мэтт невесело улыбнулся. – Ты всегда была пацифисткой.

– Я не знаю, что означает это слово, – ответила Виктория. – И я не знаю, что тут случилось и как ты оказался во всё это втянут, но я точно знаю, что ты – не убийца и что месть никогда никому не приносила радости! Этим ты сделаешь только хуже!

– Да ничего ты не знаешь! – закричал вдруг Мэтт, взмахом руки отбрасывая со стола оставшиеся листы бумаги. – Ты просто не представляешь, как мне без тебя тяжело! И я сделаю всё… Честное слово, Тора, я сделаю всё, чтобы отомстить тем, кто тебя отнял – и ты меня не остановишь! А если тебя что-то не устраивает – убирайся вон!!!

Виктория не успела ничего ответить. Глаза ей полоснула яркая вспышка света – и она снова оказалась в том самом месте, где говорил с ней прекрасный голос.

– Ничего не вышло… – чуть не плача, проговорила девушка. – Я не смогла спасти Мэтта…

– Я могу дать тебе ещё один шанс! – в уже знакомом голосе звучали сочувствие и ласка. – Если ты хочешь…

– О, я очень хочу! – оживилась Виктория. – Я не знаю точно, что я должна сделать, но думаю, что на этот раз у меня всё обязательно получится!

И снова Виктория оказалась в разрушенной гостиной, однако теперь, не медля ни секунды, она понеслась к выходу. Перепрыгнув через пятно крови, девушка пулей пробежала коридор, кабинет и направилась в библиотеку. Она застала Мэтта в той же позе, в которой он сидел при её первом появлении. И снова всё повторилось: его мрачное молчание, его гневные выкрики в адрес пришедшего Томалсена, его печальная исповедь погибшей сестре…

– Мэтт, пожалуйста, расскажи мне, что произошло… – тихо попросила Виктория, вместо того, чтобы отговаривать его от мести. – Как мы дошли до этого?

– Зачем об этом вспоминать? – ответил Мэтт. – Это просто было. Ведь всё устроилось даже лучше, чем мы могли предположить, правда? Я имею в виду, этот переезд в Лили Пэрл, и убийство мистера Шаня, и то, что его фирма досталась именно Фэй Ян, а после свадьбы все дела перешли ко мне… Я ни о чём другом и мечтать не мог…

– Никогда бы не подумала, что ты мечтаешь о том, чтобы кого-то убили, а ты завладел его бизнесом! – возмутилась Виктория.

Мэтт слегка поджал губы.

– Зря ты так! – обиженно произнёс он. – На самом деле, ты думаешь, мне приятно было видеть всех этих людей, богатых и уважаемых, которые ходили за стенами приюта и с презрением глядели на наши окна, или сидели в дорогих офисах, в то время как я гнул спину на их работе за жалкие гроши? Ты думаешь, я никогда не завидовал своим ровесникам, у которых были родители, деньги или я не знаю что там ещё нужно для счастливого будущего?!

– Что это за счастливое будущее с кровью на полу гостиной?! – в тон ему вскричала Виктория.

Мэтт осёкся и ненадолго замолчал.

– Всё равно, это несправедливо, что одни имеют больше шансов, чем другие! – упрямо сказал он. – Мне хотелось жить хорошо. Мне хотелось, чтобы ты жила хорошо! Я всё для этого сделал, я ни перед чем не остановился ради того, чтобы…чтобы мы…