Текст книги "Блунквилль"

Автор книги: Виолетта Буренок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 18 страниц)

– Керин не может! Он не просто отбывает здесь своё наказание – он помогает графу наказывать других.

– Но почему? За что? – воскликнула Виктория, топая ногой от бессилия. – Что он такого сделал? Почему никто не хочет мне этого сказать?

– Этого никто не знает! – спокойно отозвалась Лола. – Только он и граф.

– Но… – начала было Виктория, но тут же замолчала.

Она не знала, что ещё сказать. Не знала, какие вопросы задать, чтобы получить ответы. Не знала, почему судьба Керина так сильно беспокоит её.

Лола поджала ноги и повернулась на скамейке, опёршись о стену правым плечом. Теперь Виктории был виден её профиль: густые ресницы, курносый носик, поджатые губки семилетней девочки со взрослой душой. Или без души? Иногда безразличное до жестокости спокойствие Лолы наводило Викторию на мысль о том, что у неё вовсе не было души. Как и у всех остальных в Блунквилле. Кроме… Кроме Керина.

Делая широкие шаги взад и вперёд вдоль маленького коридора, Виктория размышляла о Керине. Размышляла так смутно, что сама не могла осознать, о чём именно она думает. Просто знала, что это связано с ним. Неясные образы, обрывки фраз, туманные воспоминания… Тёплая улыбка, ласковое прикосновение руки… Всё, что было связано с Керином, казалось девушке таким близким, словно она знала его всю свою жизнь, а не встретила всего несколько дней назад. Виктория сама поразилась, что подобные мысли пришли ей в голову только сейчас. Она впервые словно посмотрела на него с какой-то другой стороны – и открыла для себя нечто новое, неведомое, волнующее и вместе с тем таящее давно знакомую смесь грусти и радости.

– Виктория…

Голос Лолы вернул девушку к действительности. Она повернула голову и посмотрела на девочку.

– Я знаю, ты думаешь, что у меня нет души… Что я злая… – тихо произнесла Лола. – Но у меня есть душа… В Блунквилле она у всех есть и у всех злая. Злая не на других, на самих себя… – девочка задумалась. – В общем, если ты сможешь увидеть душу человека, то тебе откроется его мир, и тогда ты узнаешь, за что он попал сюда. Люди обычно скрытные и не каждый обнажает свою душу перед другими. Но ведь тут других ни для кого нет, все беззащитны. Можешь этим воспользоваться.

– Это не будет жестоким? – спросила Виктория.

– Будет. Но если Блунквилль позволит тебе, значит, это будет правильным.

– А как мне это сделать? – Виктория снова присела на край скамейки рядом с Лолой. – Как мне увидеть их душу?

– Смотри не глазами, – тут же откликнулась Лола. – Они видят только то, что есть. Смотри сердцем, ему доступно также и то, чего нет.

– Лола! – разозлилась Виктория. – Если ты, как и Керин, думаешь, что я понимаю ту чушь, которую вы оба время от времени начинаете нести, то ты ошибаешься.

Лола ничего не ответила и поднялась со скамейки. Казалось, она была слегка обижена.

– Ну… – Виктория почувствовала себя несколько неловко. – Ну, я не так выразилась… Я хотела сказать, ты не могла бы объяснить поподробнее?

– Я сделала для тебя всё, что могла! – чуточку высокомерно ответила девочка, удаляясь прочь. Она смотрела на Викторию через плечо, скосив глаза. – Я же не Керин и не граф. И если я сама вижу гораздо больше, чем все остальные в замке, то это не значит, что я могу и тебя заставить увидеть то же самое.

На этом Лола отвернулась и покинула коридор. Виктория тоже недолго оставалась там. Почти сразу же после ухода Лолы, девушка встала с места и пошла в противоположном направлении. Она снова шла к цели, хотя сейчас она представляла себе эту цель гораздо менее смутно, чем в предыдущий раз. Она думала о том, что неплохо было бы встретить Теодора, у которого она хотя бы имя знает, но Теодор пугал её. Женщину с телефоном она видеть не желала совершенно. Можно было бы снова столкнуться с обедающим юношей или мужчиной из оранжереи – их, по крайней мере, она не боялась. Однако в любом случае Виктория не знала, что будет делать, когда встретит кого-нибудь и сможет ли она заставить себя смотреть на мир не глазами, а сердцем.

Длинная цепочка коридоров закончилась и началась галерея роскошных зал. Несмотря на то, что за прямоугольными окнами по-прежнему царила тьма, залы освещали тысячами свечей в поразительно красивых люстрах, висящих высоко под потолком. Свечи горели и в крупных витиеватых подсвечниках, закреплённых в нишах стен между окнами, и на маленьких столиках возле колон. Свечей было так много, что их блеск слепил глаза, а всё пространство вокруг наполнял золотой дымкой, в которой все предметы выглядели расплывчатыми и смутными. Свету, исходившему от такого источника, доверять не стоило: он навевал ложные образы, искривлял расстояние, делая залу почти бесконечной, а статуи, расставленные вдоль стен, казалось, оживали в его искрящемся сиянии.

В первой подобной зале Виктория даже замедлила шаг. Она прошла всё помещение, озираясь и ступая так тихо, как только было возможно. Эхо её шагов, смягчённое туманным блеском свечей, затихало, не долетая до потолка. Вторая зала, последовавшая за аркой в конце первой, почти не вызвала у Виктории никаких чувств; на третью она вообще не обратила внимания; четвёртую пересекла бегом. Зато когда после ещё нескольких зал девушка снова попала в уже знакомый коридор, сбитая с толку, она остановилась и перевела дыхание. Её охватил внезапный приступ негодования.

– Ах вот как?! – проговорила она, озираясь по сторонам. – Ну ладно же…

И она побежала в другом направлении, туда, куда ранее двинулась Лола. Однако и здесь её ждала всё та же череда похожих друг на друга коридоров с низкими потолками и густыми связками паутины, а потом, словно она мгновенно попадала из одного мира в другой, серия пышных зал с каменными колонами и свечами. Раз за разом оказывалась Виктория в тот же самом коридоре, раз за разом выбегала из него в разных направлениях и, пробегая одинаковые помещения, возвращалась к началу.

После немыслимого числа попыток найти выход девушка рухнула на лавку и прикрыла глаза. Дыхание её было частым, сердце билось в бешеном ритме, однако, как ни странно, усталости она почти не чувствовала, будто бы не бродила по Блунквиллю уйму времени, а только вышла из одной комнаты и вошла в другую.

Сколько-то минут, может быть, даже час, Виктория просидела с закрытыми глазами и откинутой назад головой. Грохот, раздавшийся несколькими этажами выше, привёл её в себя. Девушка огляделась.

Вокруг неё, в маленьком коридорчике, в котором стояла только скамейка, сгущалась тьма. Странно было видеть, как наступают сумерки там, где вовсе не было солнца. Рассеянный сероватый свет, до этого заполнявший всё пространство кругом, делался теперь плотнее и темнее. Клочья чёрной мглы, клубящиеся облаками в углах, тягуче, тяжело и медленно переплывали на середину помещения, а там уже рассеивались по всей комнате, поднимаясь всё выше и выше к потолку.

Полчаса спустя Виктория уже с трудом могла разглядеть деревянные доски лавки, на которой она сидела. Она вспомнила темноту, окутавшую их в тот момент, когда они с Мэттом впервые попали в Блунквилль, и ей стало не по себе.

Однако не успела она подумать о том, насколько жутко будет сидеть тут в полном мраке целую ночь, как с правой стороны скамейки появился столик со стоящим на нём светильником. Виктория ухмыльнулась и склонилась к столику, чтобы повернуть фитиль и сделать свет поярче. Когда пламя осветило почти весь коридор, девушка вернулась на место, подняла ноги и устроилась на скамейке, положив голову на жёсткий подлокотник. Она чувствовала голод, но ужинать не захотела. Викторию одолевал сон, с которым она поначалу ещё пробовала бороться, но потом сдалась и снова прикрыла глаза. Стало прохладнее, но к тому времени, как кто-то заботливо накинул на неё тёплое шерстяное одеяло, девушка уже крепко спала и ничего не чувствовала.

Утром её разбудило дуновение свежего весеннего ветра. До того, как Виктория открыла глаза, ей казалось, что она лежит не на деревянной скамье в мрачном коридоре замка, а на лесной поляне, похожей на ту, что находилась в роще позади детского приюта в Эндхагре. У неё было такое безмятежное и лёгкое состояние, что не хотелось даже просыпаться и развеивать чудесный мираж угнетающей реальностью.

– Доброе утро!

Голос Керина всё-таки заставил её открыть глаза. Она тут же обратила внимание, что коридор после ночи изменился: стал шире, чище; напротив той скамейки, на которой спала девушка, появилась ещё одна, а между ними возник маленький элегантный столик. Виктория почему-то подумала, что для полной картины не хватает только морского пейзажа и пляжного зонтика над головой.

Керин сидел на другой лавке. Виктория долго смотрела на него и молчала.

– Почему ты спишь тут? – спросил Керин, не дождавшись от неё приветствия.

– Блунквилль никуда больше не хочет меня пускать! – обиженно пожаловалась девушка.

– Ты хочешь найти то, что тебе не следует искать. Ты хочешь узнать больше, чем должна, – заметил юноша.

– Я просто хочу понять, почему я здесь! – вспыхнула в ответ Виктория. – Я что, слишком многого требую?!

– Ты хочешь узнать, почему другие здесь, – поправил её Керин. – И соотнести их истории со своей. Но как я уже говорил тебе, у каждого своя история – и к тебе все они не имеют никакого отношения.

– Ты пообещал, что они расскажут мне свои истории, – напомнила ему Виктория, освобождаясь от одеяла. – Ты сам так сказал.

На столике плавно материализовались две чашки чая и блюдо с пирожными. Девушка сразу же набросилась на еду, Керин отнёсся к завтраку весьма равнодушно.

– Я не обещал! – возразил он, глядя, как Виктория жуёт пирожные. – Я сказал, что ты можешь попробовать.

– А Лола ска… – Виктория проглотила огромный кусок и запила его чаем. – …сказала, что я могу увидеть их. И что ты можешь сделать так, чтобы я их увидела.

Керин открыл рот, чтобы ответить, но Виктория заговорила снова, очень быстро и взволнованно, не позволяя ему вставить ни слова.

– Кстати, мы с Лолой говорили о тебе. Ну, я думаю, ты уже знаешь это – ты ведь всегда всё обо всех знаешь. Она сказала, что ты тут, чтобы помогать графу. А если граф здесь главный, значит, он точно знает, как и почему я сюда попала, а раз он знает – значит, должен был сказать и тебе. Получается, что ты врал мне с самого начала, Керин. Говорил, что ничего не знаешь, говорил, что… – она запихнула в рот кусочек последнего пирожного и, пережёвывая его, замахала руками, призывая Керина к молчанию, потому что как раз в этот момент он снова захотел что-то сказать. – Я ещё не договорила! Так вот… Хватит выставлять меня дурочкой! Если я сделала что-то плохое и должна была умереть через минуту в нормальном мире, а теперь, тут, всё это моё наказание, то – пожалуйста, наказывайте, только верните мне Мэтта. Я не хочу умирать, я согласна жить тут, сколько надо, только с братом. Я если я не совершила ничего такого, то зачем вы нас тогда тут держите? Освободите Мэтта и верните нас в наш мир!

– Это всё? – тихо спросил Керин, когда Виктория, наконец-то, замолчала.

И девушка тут же подумала, как нелепо звучали её угрозы и обвинения. Вертя в руках пустую чашку, она опустила глаза и кивнула.

– Во-первых, граф не всегда говорит мне всё, что знает сам… – когда Керин заговорил, серьёзность и грусть его голоса поразили Викторию, и она подняла голову, чтобы посмотреть юноше в лицо. – Он тоже не всемогущ, Виктория, он не Бог и не Дьявол, и есть вещи гораздо выше его, которые он сам не понимает. И я никогда… – в этот момент девушке показалось, что Керин захотел отвести взгляд, но Виктория смотрела на него очень внимательно и он не мог не ответить ей тем же. – Я никогда не врал тебе, никогда. Я не говорю тебе всю правду, потому что действительно есть кое-что, что ты не должна знать. И никто из живущих в твоём мире знать не должен. А ты ещё обязательно будешь там жить, я обещаю тебе! Ты обязательно туда вернёшься! – Керин отобрал, наконец, чашку, которая, не переставая, плясала в пальцах девушки, и взял её руки в свои. – Я не знаю, для чего ты тут, не знаю, как тебе вернуться назад, но я даю тебе слово, что я найду способ. Ты и твой брат выберетесь из Блунквилля и будете вспоминать проведённые здесь дни просто как плохой сон. Вот и всё. Ты мне веришь?

– Нет, не плохой… – прошептала Виктория.

– Что? – Керин так удивился, что нечаянно толкнул локтем стоящую на краю столика чашку. Она слетела вниз, но, не успев долететь до пола и разбиться, растворилась в воздухе.

– Я имела в виду, здесь, конечно, всё ужасно… И Мэтта я потеряла… Но если бы не ты… – почувствовав, что краснеет, Виктория отвернулась от Керина и с поддельным интересом принялась изучать стену слева от скамейки. – То есть, я хотела сказать, что даже если это наказание, то рядом с тобой… В общем… В том смысле, что вечная жизнь рядом с тобой могла бы показаться наградой…

Ей стало совсем неловко и захотелось тут же оказаться в другом месте, как можно дальше от Керина. Она снова заёрзала на лавке, повернувшись к юноше почти спиной. Лицо её горело, и она не знала, как теперь смотреть на него.

Керин очень долго молчал. Виктория старательно делала вид, что маленькая трещинка на стене прямо напротив её лица может задержать её интерес на целых пять минут.

– Одна девушка всю свою жизнь любила молодого человека, – когда Керин заговорил, Виктория склонила голову и прислушалась, но лица к нему не повернула. – Она любила его так сильно, что не хотела ни с кем им делиться. Она не хотела отпускать его, даже когда он ушёл к другой. Она никак не могла забыть его, и её чувства не могли стереть ни годы, ни расстояния. Она жила только для него, за него, из-за него и только им. А когда окончательно поняла, что они никогда уже не будут вместе, она его убила. А убив, поняла, что убила вместе с ним и себя. Но по-настоящему умереть она не успела. Она попала…

– В Блунквилль… – закончила Виктория, повернувшись к Керину и устремив на него полный ужаса взгляд. – Лола…

– Да… – кивнул Керин. – И теперь эта девушка уже более двухсот лет живёт с осознанием того, что она сама лишила жизни человека, которого больше жизни любила. Каждый новый день она встречает его и теряет его, чтобы встретить и потерять вновь.

– Но это же кошмар… – покачала головой девушка.

– А человек, который сейчас возит повозку с подобранным на свалках барахлом, когда-то сделал культом своей жизни – материальную выгоду. У него было много шансов сделать лучше жизни других людей, но он ни разу не воспользовался ими, потому что не считал, что духовный мир имеет для его существования какое-то значение. Теодор мог бы отдать душу, и свою и чужую, за вещицу, которую выкинул бы на следующий день… А Филл Слайэнс…

– Президент Слайэнс? – перебила его Виктория. – Филл Слайэнс, который был первым президентом Захарии?

Керин кивнул.

– Ну да! – воскликнула девушка. – Это же тот мужчина в оранжерее. Вот откуда мне знакомо его лицо – я видела его в учебнике по истории.

– Он не ценил то, что давала ему жизнь, – сказал Керин. – Уоррен же, напротив, брал гораздо больше, чем ему следовало. Рамона…

– Это та женщина, похожая на начальницу? – снова уточнила Виктория.

А Керин опять кивнул и рассказал ей про Рамону. А потом девушка узнала про Патрика, про Тонако, про Пьера, про Адриану и ещё про несколько десятков людей, чьи имена она уже не смога запомнить. И когда Керин начал рассказывать ей очередную историю, она заплакала; он оборвал свой рассказ на полуслове и пересел на лавку рядом с ней.

Уткнувшись ему в плечо, Виктория продолжала плакать, а Керин просто сидел и молчал, прижимая её к себе. Даже когда девушка почувствовала, что у неё уже не хватает слёз, чтобы излить своё отчаяние, она не смогла остановиться.

Тогда Керин отстранил её от себя и сказал:

– Я не хотел сделать тебе больно. Но ты сама пожелала знать чужие истории. Это тяжело – осознавать, что так много людей не ценили жизнь в той мере, в которой должны были, и теперь несут за это наказание.

– Но почему так? – всхлипнула Виктория. – Я думала, что плохие люди попадают в ад после того, как их жизнь закончиться.

Керин грустно усмехнулся.

– Так ведь их жизнь ещё не закончилась! И они не такие уж плохие, на самом деле, ведь они делали плохо не кому-либо, а в первую очередь самим себе, – он на секунду задумался. – А что будет после всего этого, я не знаю…

– Ты не знаешь, существует ли жизнь после смерти?

– Я ведь никогда ещё не умирал, – пожал плечами Керин. – В этом вопросе я разбираюсь не лучше тебя.

– Но… – Виктория снова всхлипнула, но плакать уже перестала. – Но ведь если есть это место, место, где люди несут наказание после жизни, должно же быть и что-то после… Наказание или награда после смерти… Я имею в виду, если кто-то хочет, чтобы мы жили правильно, то это всё не просто так, да?

– Извини, я не знаю… – ответил Керин.

– Но ты должен знать! – возмутилась Виктория. – Ты ведь тут уже давно, не так ли?

– Более шестисот столетий… – с безразличной – или нарочно безразличной – интонацией ответил Керин.

Виктория с шумом выдохнула воздух.

– Ничего себе! И за всё это время…

Керин вдруг встал, не дав ей договорить.

– Я думаю, нам хватит рассуждений. Я и так рассказал тебе слишком много.

– Ты не рассказал мне самого главного… – Виктория тоже поднялась и встала рядом с Керином. Она отчаянно боролась с желанием взять его за руку. – Ты не рассказал мне свою историю…

Керин помедлил, словно раздумывая.

– Да… – нехотя согласился он. – Не думаю, что это история, которую тебе следует знать… – он встряхнул волосами, этим движением будто бы переводя разговор на другую тему. – Между прочим, если у тебя всё ещё остались вопросы по поводу того, наказание ли Блунквилль или награда, ты можешь задать их непосредственно графу.

– Графу? – удивилась Виктория. – Но он же…

– Он хочет тебя увидеть! – оборвал её Керин. – Я проведу тебя к нему.

– Сейчас? – снова удивилась девушка.

– Чуть позже. Жди меня в своей комнате.

Керин постоял ещё несколько минут, оглядывая Викторию с таким видом, словно желал сказать ещё что-то. Наконец, так и не решившись, он попрощался и ушёл. Девушка не стала терять времени зря и, полная неясных мыслей и переживаний, отправилась к себе в комнату.

ГЛАВА 9
ГРАФ ВИЛЛЬ ДЕ БЛУНК

Оказавшись в спальне, Виктория целый час не знала, чем занять себя в ожидании Керина. Она умылась, ещё раз поела, потом долго сидела на подоконнике, глядя, как на воду возле самого горизонта, набегают пенистые белые барашки – далеко-далеко от того места, где стоял замок, океан сильно штормило. После того, как Виктории наскучило и это занятие, она повернулась лицом к спальне и начала разглядывать комнату. Взгляд её надолго остановился на шкафе, в который Виктория так ещё ни разу и не заглянула с тех пор, как он появился здесь. Девушка слезла с подоконника, сделала несколько шагов мимо кровати и отворила дверцу шкафа.

Виктория ожидала чуда, но изнутри, как и снаружи, это оказался самый обычный предмет мебели. На перекладине висела всего одна вешалка с длинным тёмно-зелёным платьем; внизу на полочке стояли бархатные туфли такого же цвета. Девушка вытащила платье из шкафа. В сиянии свечей оно отливало невероятно красивым изумрудным оттенком, а ткань, из которой оно было сшито, поражала такой лёгкостью и мягкостью, что сразу же вызывала желание примерить. Виктория не стала возражать, быстро сняла джинсы и футболку и облачилась в платье. Материал, похожий на шёлк, обтянул её талию и аккуратными складками заструился до самого пола. Виктория оглядела себя, скептически задержав взгляд на ногах: кроссовки к такому наряду явно не шли. Скинув свою обувь и вытащив из шкафа туфли, Виктория понеслась в ванную, чтобы рассмотреть себя перед зеркалом.

Не успела она вдоволь насладиться видом своего отражения, когда дверь её комнаты тихонько скрипнула.

– Виктория? – тут же послышался голос Керина.

Девушка выбежала из ванной ему навстречу. Керин обернулся на звук её шагов и замер с таким лицом, словно увидел перед собой совсем не того, кого ожидал. В его глазах возник блеск, который Виктория не смогла не заметить. Только сейчас вспомнив, как она выглядит, девушка остановилась в дверях и смущённо улыбнулась.

– Привет… – неловко проговорила она. – Я тут просто… Вот, решила померить… Плохо, да?

Голос девушки вывел Керина из оцепенения.

– Ну что ты! Тебе очень идёт! Ты выглядишь… Ты просто потрясающе выглядишь!

Ободрённая таким комплиментом, Виктория улыбнулась шире.

– Ну, тогда пойдём к графу?

Керин кивнул и открыл перед ней дверь. Они двинулись по коридору: Виктория на шаг впереди, Керин за ней, направляя её и предупреждая, когда надо повернуть, спуститься по лестнице или войти в комнату. До этого девушка полагала, что путь к жилищу графа будет совершенно особенным, что они попадут в места, в которые до этого ни за что не смогли бы попасть. Но всё оказалось абсолютно обычно и естественно. Виктория и Керин шли всё теми же коридорами и залами, угрюмыми переходами и светлыми, наполненными ярким светом галереями, спускались по простеньким деревянным ступеням и поднимались по крытым дорогими коврами лестницам с позолоченными периллами. Правда, одна странность всё же была – за всё время их путешествия им не встретился ни один человек.

Большую часть пути Керин молчал; Виктория несколько раз открывала рот, чтобы заговорить с ним, но почему-то вспоминала его странный взгляд в спальне, смущалась и оставляла попытки завязать беседу. Краем глаза она, не переставая, следила за ним, но Керин казался погружённым в себя, шёл по знакомому пути машинально, почти не задумываясь о том, куда идёт, а на девушку смотрел очень редко. Викторию это огорчало. Ей казалось, что она выглядит так красиво, что от неё невозможно было отвести глаз, а Керин – умышленно или нечаянно – доказывал ей противоположное.

– Почему граф захотел поговорить со мной? – наконец, не выдержала Виктория.

Керин продолжал молчать.

– Почему, Керин? – девушка остановилась, и Керин, шедший на полшага позади, едва не врезался в неё.

– А? Что? – он выглядел слегка удивлённым. – Ты что-то спросила?

– Ты меня не слушаешь? – вопросом на вопрос ответила Виктория.

– Я задумался. Прости.

Виктория поправила прядь волос и недоверчиво уставилась на Керина.

– О чём ты думал? Что-то случилось?

Юноша покачал головой.

– Нет, всё нормально! – он развернул девушку и подтолкнул её вперёд. – Пойдём. Уже недолго осталось.

Дальнейший разговор показался Виктории бессмысленным. Они с Керином прошли ещё несколько переходов, долго поднимались по круглой лестнице в башне и оказались в поразительном коридоре с красным ковром на полу красным мозаичным потолком и стенами из красного дерева. Вдоль обеих стен по полу тянулась вереница маленьких красных свечей, дающих столь мало света, что вся верхняя часть коридора утопала в темноте. Если бы свет не отражался на мозаичном потолке, можно было бы подумать, что потолка нет вовсе. Коридор убегал вперёд и терялся во мраке.

– Здесь живёт граф? – поинтересовалась Виктория.

– Да, – ответил Керин. – Это его личные покои.

– А ты часто сюда ходишь?

– Не особенно! – пожал плечами Керин. – Как придётся. Вообще-то это зависит от настроения графа: иногда он предпочитает уединение, иногда, наоборот, его тянет пообщаться.

– А какой он вообще? – с долей страха в голосе спросила Виктория. Ей вдруг стало не по себе. – Он страшный?

Керин рассмеялся. Виктория знала, что глаза юноши по-прежнему остались задумчивыми, но сейчас, когда глаз его не было видно в полумраке, смех показался очень весёлым, даже заразительным. Девушке захотелось ещё раз услышать его.

– Я что-то не так сказала?

– Да нет! – улыбаясь, ответил Керин. – Просто у тебя, кажется, несколько иное представление о графе. Воображение нарисовало тебе злобного мрачного старика, не вылезающего из своей комнаты, всех ненавидящего и никого не желающего видеть, правильно?

– Ага, почти так! – кивнула Виктория, поражённая тем, как точно Керин описал образ представляемого ей графа. – А он разве не такой?

– Ты удивишься! – загадочно ответил Керин.

Коридор всё не кончался, но со временем даже тот неяркий свет, что давали свечи на полу, позволил им разглядеть высокие дубовые двери в самом конце. По мере того, как они приближались к ним, сердце Виктории стучало всё сильнее и сильнее. Уже возле самых дверей она впала в панику и уцепилась за Керина.

– Я не пойду туда одна!

Керин осторожно убрал её руку.

– Нет, Виктория! На этот раз я не могу пойти с тобой!

– Но я боюсь! – округлив глаза, заявила девушка и снова схватила Керина за плечо. – Я не хочу заходить к нему без тебя!

– Не стоит бояться! Всё будет в порядке! Если тебе очень повезёт, то граф поможет тебе найти путь к Мэтту.

И несмотря на то, что Виктория возражала и упиралась из всех сил, Керин отворил двери и впихнул девушку в комнату.

Когда дверь за ней закрылась, взволнованной Виктории с бешено колотящимся сердцем понадобилось целых несколько секунд, чтобы осознать, что Керин остался снаружи, а она – наедине с таинственным и пугающим графом. Девушка вздохнула и медленно обернулась.

Огромная комната так же, как и коридор, не могла похвастаться ярким освещением. Маленькие овальные свечки на плоских блюдцах, расставленные по углам и подвешенные к потолку, походили на светлячков. Они беспрестанно мигали и подрагивали, и казалось, готовы были вот-вот сорваться с места и улететь. В спальне витал едва уловимый запах цветов. Прямо посередине комнаты находился мягкий диван на низких ножках, имевший форму в виде буквы "п", перед ним стол со сладостями, двумя бокалами и бутылкой вина. Разглядывая стены, обитые красным атласом, Виктория обнаружила две арки, служащие проходами в соседние комнаты и скрытые непрозрачными занавесями. Когда взгляд девушки дошёл до высокого, почти до потолка, окна, занавешенного бархатной шторой, Виктория вздрогнула: возле окна, в том месте, куда почти не доставало сияние свечей, стоял человек, которого она в первое мгновение не заметила.

Гостья в нерешительности замерла на месте. Человек обернулся, усмехнулся и шагнул вперёд; соцветие свечей над его головой сделало его хорошо различимым. Это был высокий, стройный, очень красивый мужчина лет тридцати, с тонкими приятными чертами лица, прямым носом и идеально очерченной линией губ. Длинные тёмные волосы, блестящие и гладкие, скрывали часть его лица и ровные прядями спадали по спине. Он был одет в широкие штаны и светлый халат, напоминающий японское кимоно.

Виктория разглядывала мужчину с открытым от удивления ртом. Все её предыдущие представления о нём разбились вдребезги.

Граф тем временем приблизился к девушке и слегка поклонился, скорее насмешливо, чем приветливо. Виктория всё никак не могла выйти из оцепенения. Когда мужчина взял её руку, поднёс к губам тыльную сторону ладони и поцеловал, она вздрогнула. Выдернув руку, она молча отошла на несколько шагов назад до тех пор, пока она не упёрлась спиной в дверь.

Мужчина рассмеялся.

– Ну что ж… – проговорил он, отсмеявшись. Голос его имел такой красивый тембр, что завораживал с первых звуков. – Очевидно, это был слишком опрометчивый поступок для незнакомца! Итак, меня зовут граф Вилль де Блунк. А ты – Виктория Арчер. Давно мечтал с тобой познакомиться…

Последнюю фразу он произнёс таким тоном, как будто впервые услышал о Виктории по меньшей мере несколько лет назад. "Впрочем, тут же подумала девушка, он мог знать обо мне ещё тогда, когда я жила на Земле". Вслух, однако, она ничего не произнесла.

– Ты всё ещё боишься меня? – весело поинтересовался граф.

– Нет, не очень… – чуть подумав, ответила Виктория.

Её ответ снова рассмешил мужчину.

– Тогда почему бы тебе не расслабиться?

Он развернулся, медленно прошествовал к дивану и опустился на мягкое сидение. Виктория осталась на месте, внимательно следя за ним взглядом.

– Расслабиться? – не поняла она.

– Ну да! – отозвался граф, наклоняясь к столу и подливая в бокал вина. – Ты так скована, словно я вот-вот наброшусь на тебя и съем! Милая, я не ем девушек! Я люблю шоколад.

И он демонстративно взял из вазочки со сладостями шоколадную конфету, засунул в рот и запил глотком вина. Потом уселся поудобнее, положив ногу на ногу, и в упор уставился на Викторию. Девушка смотрела на него широко раскрытыми глазами.

– Хочешь? – промурлыкал граф, потянувшись за второй конфетой.

Виктория отрицательно помотала головой.

– А выпить?

Мужчина сделал лёгкий жест рукой и второй бокал, находящийся возле вазочки, скользнул к тому краю стола, ближе всего от которого стояла Виктория. Девушка рассеянно перевела на него взгляд.

– Нет… Нет, спасибо, я не хочу!

– Тогда хотя бы присядь!

Граф указал на место рядом с собой, но Виктория, помедлив, сделала несколько шагов и села на диван как можно дальше от него. Несколько минут прошли в молчании; граф изучал Викторию, а она сидела, вперив взгляд в вазочку с конфетами и боясь поднять на него глаза.

– Керин говорил, что у тебя очень много вопросов по поводу этого места! – наконец, произнёс мужчина. – Но ты что-то больше молчишь… Разве тебе не любопытно?

– Любопытно, – согласилась Виктория. – Но… Но…

Она растерялась, потому что действительно не знала, что спросить у него. Задавать вопросы Керину – это одно, но граф, несмотря на то, что оказался совсем не таким жутким, как она думала, не вызывал у неё достаточно доверия. Ей не хотелось спрашивать у него то, что её интересовало, и так же ей не хотелось, чтобы он тоже что-либо у неё спрашивал. В глубине души Виктории очень хотелось поскорее покинуть его спальню и отправиться к себе.

– Тебе хотя бы здесь нравиться? – лениво спросил граф. Причём спросил так, словно это был новый дом, в который Виктория переехала и в котором теперь так или иначе обязана остаться.

– Ну, так… – ещё больше растерялась девушка. На самом деле она так и не успела до сих пор понять нравится ей здесь или нет. У неё не было желания врать, что это место ей по душе; ещё меньше хотелось сказать, что здесь плохо и мрачно и тем самым оскорбить хозяина. – В смысле, тут не очень весело, конечно…

– Правда? – казалось, граф удивился искренне. – А мне весело!

Виктория, наконец, решилась поднять на него глаза.

– Не знаю… – протянула она. – Кроме вас, я ещё никого весёлого тут не встречала. И Керин всегда грустит… – последняя фраза вырвалась у неё помимо её воли, и она тут же пожалела об этом.

– А чего Керину-то радоваться? – отозвался граф, потягивая вино. – Он тут не для развлечения, а для работы. И кроме того ему всё это уже давно надоело до чёртиков. Сам не рад, что согласился.

– Согласился на что? – быстро спросила Виктория, вдохновлённая возможностью узнать что-либо про Керина.