Текст книги "Ночь до дедлайна (СИ)"
Автор книги: Винни Фред
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)
Мне было стыдно, просто ужасно, и ещё немного смешно, я смотрела на свои руки на столе, кусая губы и боясь поднять глаза. Подошла официантка, унесла посуду, принесла кофе, Михаил подождал, пока она уйдёт, и сказал уже без шуток:
– Серьёзно, Бойцова, бросай это дело. В жизни надо быть наглее, иначе ничего не достанется, так и будешь делать чужую работу, а зарплату будет получать за это кто-то другой.
Я кивнула, и осталась сидеть с опущенной головой, он посмотрел на часы и сказал:
– Пойдём, если хотим успеть в окно в два, то пора выезжать. И давай ты, наверное, на такси поедешь, я сонный, не хватало ещё где-нибудь влететь. Я вызову, – он достал телефон и открыл приложение с такси, вызвал и посмотрел на меня с невесёлой улыбкой: – За счёт фирмы, вычту из премии у редакции шестнадцатиполосника. Через две минуты будет, собирайся.
Я убрала свой нетронутый йогурт в сумку, застегнула куртку, за окном как раз мигнула фарами машина, и мы пошли. Михаил открыл мне заднюю дверь, сказал:
– Приходи завтра после обеда.
Я от неожиданности смогла посмотреть на него прямо, спросила:
– А так можно?
Он улыбнулся и кивнул:
– Можно, я напишу распоряжение. Отдыхай. Позвони, как доберёшься.
Я кивнула и села в машину, он захлопнул дверь, обошёл капот и наклонился к водителю, что-то сказал на языке, которого я не знала, водитель заулыбался, затараторил на том же языке, часто кивая и смеясь. Михаил сунул ему купюру, я отвела глаза – вроде и за счёт фирмы, но всё равно было стыдно.
Машина тронулась, я посмотрела в окно и увидела, как Михаил показывает мне экран телефона с приложением отслеживания движения такси, с улыбкой говорит, я не слышала, но прочитала по губам: "Я слежу за тобой".
Внутри было ощущение, что я творю что-то запрещённое, и мне обязательно за это влетит, но не прямо сейчас. И я закрыла глаза, чтобы продлить то "сейчас", в котором мне пока ещё не влетело, в этот моменте было до дрожи хорошо.
* * *
Водитель включил музыку, потом сделал тише и стал рассказывать, какой заботливый у меня муж, и какой хороший он человек. Я не спорила – я вообще никогда не спорю с таксистами, потому что нервировать человека, от которого зависит в данный момент моя жизнь, несколько неразумно. Поэтому я молчала, а через время вообще сделала вид, что уснула – в машине было тепло, мы ехали медленно, мимо неслись фонари, внутри мелькали фантазии из области той реальности, где я такая же смелая, как та официантка. Я веду себя дерзко и решительно, и фантазии мои тоже взяли новую высоту дерзости – муж, он у меня есть, именно такой заботливый, как рассказывал таксист.
Я всё-таки уснула, водитель разбудил меня у парадной, напомнил, чтобы я позвонила мужу, и простоял с включёнными фарами всё время, пока я возилась с ключом и открывала тяжёлую дверь.
Поднявшись в квартиру, я не стала включать свет, разулась максимально тихо, и даже ключи на крючок повесила без единого звяка. И услышала сонный Иркин голос:
– Привет, пропажа.
– Привет, – вздохнула я. – Не спишь?
– Уснёшь тут, – Ирка пошла на кухню, включила свет и щёлкнула чайником, вернулась, молча понаблюдала, как я раздеваюсь, и спросила: – Ты где шлялась, мать?
– Ты не поверишь.
– Давай, жги, я попытаюсь. Ты голодная?
– Как волк.
Ирка рассмеялась и пошла на кухню, махнула мне, приглашая за собой:
– Пойдём, устрою тебе ночной дожор. А ты мне расскажешь, как ты докатилась до такой жизни. И чем занималась всё то время, что я тебя тут ждала, как моряка на причале.
Я быстро сняла всё, кроме трусов, тело так устало от одежды, что одно это уже доставило море кайфа. Завернулась в пушистый Иркин халат, пришла на кухню и рухнула на стул, пытаясь закутаться поплотнее и осознать, что я наконец дома. Посмотрела на Ирку и шёпотом призналась, сама себе не веря:
– Я работала с ним. С Михаилом. Наедине, ночью, в пустом офисе, он вот так вот рядом сидел.
– О, боже, – Ирка оторвалась от приготовлений и обернулась, глядя на меня с ожиданием чего-то великого. Я кивнула и выдохнула ответ на все незаданные вопросы:
– Да.
– И не заикалась?
– Заикалась. Немного. Но вообще уже лучше, чем было.
– Это же здорово. Поздравляю.
Она отвернулась к столу, я забралась на стул с ногами и уткнулась лицом в колени, бурча куда-то в складки халата:
– А ещё я разревелась, потому что накосячила, и он меня по голове гладил, и рассказывал, что я не виновата. И потом я на него упала, прямо на колени, и он меня отнёс умываться на руках, потому что я не знала, где туалет.
– Матерь божья, – поражённо рассмеялась Ирка, вздохнула: – Ты дала жару, конечно. Я думала, я отожгла, когда на Димасю на первом свидании суп перевернула, но ты меня переплюнула. Ох, чую, я сейчас опять курить пойду. Давай жги, что дальше было?
– Да ничего, мы сделали вид, что всё нормально, и работали дальше. – Я на секунду выглянула из норы в халате, Ирка усмехнулась мне с таким видом, как будто не верит ни единому слову, но промолчала и вернулась к готовке. Я посмотрела на нож в её руке, и спросила:
– Ир, ты готовить умеешь?
– Не особо. А что?
– Научи, хоть не особо.
Она фыркнула и обернулась:
– Ты решила мужика на суп ловить, что ли? В каком ты веке, я тебя умоляю. Ты думаешь, они к любовницам пожрать ходят?
– Всё равно научи.
– Давай завтра этим займёмся, а? Придумаем что-нибудь, в конце концов, мы современные люди, у нас есть гугл.
– Да. Хорошо, – я кивнула и немного расслабилась, действительно, сейчас чему угодно можно научиться, это не проблема. Ирка вручила мне чай и бутерброд, я его с удовольствием заточила как бобёр, почти мгновенно, Ирка понаблюдала, встала и кивнула на балкон:
– Пойдём покурим и спать. Мне уже вставать через три часа.
– А мне к обеду, – расплылась в улыбке я, Ирка подняла брови:
– Круто тебе. Но меня хоть пожалей, халявщица.
Я кивнула и пошла за ней, она закурила, молча поизучала горизонт, посмотрела на меня и сказала:
– Сегодня ты мне читаешь стихи, я устала.
– Ладно, сейчас найду что-нибудь, – я сходила за телефоном, пролистала заметки по нужному тегу, выбрала и прокашлялась, пытаясь сделать пафосный голос. И прочитала:
Вода веками точит камень,
Мосты сплетаются как руки,
А я читаю Мураками,
Но только Рю, а не Харуки.
Себе нашли подружки принцев
И обо мне давно забыли,
Они купили пожениться,
А жить счастливо не купили.
Пушится под балконом тополь,
Коты планируют котяток,
А я качусь куда-то в жопу,
Зато качусь на самокате.
Я изобразила поклон, Ирка тихо смеялась, качая головой, прошептала:
– Обалденный стих, просто, блин, охренительный, если я правильно всё поняла. Кто написал?
– Ты.
– Да?! – она вытаращилась на меня, с перепугу забыв, что курит, закашлялась и раздавила сигарету в пепельнице одной рукой, второй отбирая у меня чай, сделала глоток и вернула, я улыбнулась:
– Это твой стих. Ты правда не помнишь?
– Да чё их помнить, они каждый день новые, – она отмахнулась и засобиралась, пробурчала: – Пойдём спать, поздно уже. Рано, в смысле. Время спать, короче, иди, чё ты встала в проходе?
Я улыбалась, кусая губы, и не спорила, смущённая Ирка – это было редкое событие в моей жизни. Я быстро допила чай и убрала на кухне, пошла в спальню, где подружка уже завернулась в одеяло и отвернулась к стене, делая вид, что никаких Ирок тут нет. Я тоже сняла её халат, поставила будильник и шустро нырнула в постель, пытаясь скорее окуклиться и уснуть раньше, чем взойдёт солнце.
* * *
Трезвонил будильник, я раздражённо нащупала телефон и попыталась его отключить, но вдруг поняла, что это не будильник, мелодия не та. Мысленно ругаясь, я взяла трубку и прижала к уху, шепча:
– Алло?
– Всё нормально?
Мужской голос, звучит с наездом, мне это не понравилось, я тоже попыталась изобразить интонацию наезда:
– Кто это?
– Миша.
– Какой Миша?
– Которому ты должна была позвонить, когда доберёшься домой.
Кто-то точно ошибся номером… Я с силой потёрла один глаз, вторым продолжая спать, отодвинула телефон и с трудом прочитала на экране: «Измайлов Михаил, арт-директор "Стим"». И внутри стало как-то нехорошо.
– Ой…
– Ты обалдела, Бойцова?
– Извините… Я уснула и забыла. Точнее, сначала забыла, потом уснула.
– Я так и понял. Спи давай.
– Хорошо…
– И не забудь, что тебе завтра к обеду.
– Я помню, спасибо вам.
– И прекращай мне выкать, бесит.
– Хорошо.
– Я завтра проверю, как ты усвоила.
– Да…
– Спи давай, "да".
– Спокойной ночи.
– Сладких снов, Бойцова.
– Ага, – я зевнула, с трудом попала пальцем в кнопку, и уронила телефон на пол. И услышала голос Ирки:
– Это чё сейчас было?
– Михаил. Проверяет, что я добралась.
– Охренеть. Сколько вы знакомы?
– Три дня.
– О-хре-неть. Можешь не учиться готовить, Алис.
– Почему?
– Я тебе завтра объясню, спи, ради бога.
– Ага.
Я завернулась в одеяло поплотнее, предвкушая полное интересных событий завтра, и мгновенно уснула.
= 6. Половинка четверга, загадочная и смущательная
Проснулась я раньше будильника, на улице было пасмурно и сыро, но у меня внутри было лето, тем более, что Ирка оставила мне халат прямо возле кровати.
Быстро в него завернувшись, я пошла на кухню завтракать, сделала кофе, открыла книгу, и отлично провела время, а когда будильник зазвонил, пошла собираться на работу.
В прогнозе был конкретный октябрь, в который превращался май, когда был не в духе, но меня даже это не расстроило – у меня были тёплые вещи, и они мне даже нравились. Я тщательно оделась, даже немного накрасилась, достала из сумки вчерашние духи – ну и что, что сегодня они не по погоде, я побрызгаю ими под свитером, и будет у меня там своя атмосфера.
На улице слегка моросило, и это было прекрасно – я открыла свой любимый зонт, и вместо серого неба надо мной раскрылись одуванчики и зелёная трава, и даже в метро было почти пусто, удалось сесть и ещё немного почитать. В книге герои разрывались между личными проблемами и чувством долга, я за них, конечно, переживала, но закрывая книгу, радовалась тому, что я – не они, меня не грызёт чувство долга, и личных проблем у меня нет, какое счастье.
Два с половиной километра от метро до работы я шла под зонтом почти вприпрыжку – осенние сапоги были удобными и давно разношенными, я бы в них и больше прошагала. И мне очень нравился воздух в этом районе, в солнечную погоду здесь пахло рекой и папоротником, а сейчас больше лесом и грибами, и немного ещё чем-то непонятным, но очень вкусным. Ближе к работе я поняла, что так пахну я.
Дождь ударил стеной, как только я переступила порог офиса, как будто ждал. Я сложила зонт и поднялась на свой этаж, открыла дверь и увидела чёрные глаза моего обалденного начальника, которые быстро изучили меня с ног до головы, и блеснули так, как будто поставили высший балл. Я невольно вспомнила, как вчера таксист называл его моим мужем, мечтать об этом тогда в машине казалось чем-то запретным и дерзким, но я делала это, потому что думала, что все эти мысли там и останутся, а они почему-то остались со мной.
Я стояла в дверях слишком долго, на меня посмотрел один из парней, сидящих за компьютером у входа, я пока не была знакома ни с кем из этого кабинета, поэтому просто кивнула ему, и опять посмотрела на Михаила. Он жестом подозвал меня к себе, я подошла, он кивнул на стул рядом с собой:
– Садись, Бойцова-Стажёр.
Я села, Михаил посмотрел на меня как-то по-другому, я осмотрелась и поняла, что мы сидим, вроде бы, у всех на виду, но теперь наши лица от коллег закрывают мониторы, это создавало щекочущую нервы атмосферу очень спорной интимности, и я почувствовала, что заливаюсь краской, и сейчас точно что-нибудь отчебучу в своём стиле. И сказала, чтобы не молчать:
– Доброе утро.
Он усмехнулся и шепнул:
– Утро, да. Выспалась?
– Да, спасибо. А вы?
Он опять посмотрел на меня очень странным взглядом, как будто я несу полный бред, но его это больше забавляет, чем удивляет, медленно качнул головой и тихо сказал:
– А мне не дали. Надеюсь сегодня наверстать.
– Наверстаем, – решительно кивнула я, и поняла по его лицу, что всё-таки сморозила очередную дичь, и повторила про себя последние несколько реплик, чтобы понять. Зажмурилась и прошептала: – Я вёрстку имела в виду. Будем сегодня верстать. Работать будем.
– Обязательно, – медленно кивнул Михаил, взял мышку и чуть повернул центральный монитор, чтобы мне было лучше видно. – Смотри сюда, Бойцова-Стажёр, это твой сегодняшний фронт работ. Завтра пятница, будем сдавать "Стим", это ежемесячник, объём большой, бумага глянцевая, печать дорогая, поэтому печатное оборудование бронируется заранее, и если мы не успеваем сдать макет до часа Икс, то это оборудование простаивает, а у него простой обходится дороже работы, штрафы бешеные. Поэтому работаем сразу начисто, правки вносим быстро, как только принесли, сразу всё делаем, не откладываем. Макет должен быть готов в пятницу вечером, время есть, но из-за большого объёма и текучки кадров… скажем так, сложно собрать все детали вместе. Вот эти полосы, я запишу тебе номера, – он взял листок, написал несколько цифр, – делали те стажёры, которые у нас не задержались. Они все сидели за твоим компьютером, все рабочие файлы и исходники должны лежать там. Твоя задача – найти, подправить, если посчитаешь нужным, показать мне…
– Мне сначала! – громко сказала из соседнего кабинета Ирина, я обернулась, Михаил посмотрел на неё, на меня, взял ручку и дописал на листок: "Мне", и продолжил, как будто его никто не перебивал:
– …и потом будем решать с редакторами, отдельно по каждой статье. Это задача до конца недели, задача на сегодня – хотя бы найти и довести до ума все эти полосы. Вопросы есть? – я с честным видом замотала головой, он кивнул: – Трудись, Бойцова-Стажёр, будут вопросы – пиши.
Я кивнула и встала, пошла в свой кабинет, поздоровалась со всеми. Там шло чаепитие, я не поняла, это оно с утра ещё не закончилось или уже обеденное началось, я приехала немного раньше. К тому моменту, как я сняла мокрую куртку и включила компьютер, все засобирались обедать, Тоня стала одеваться, все стали отговаривать её выходить на улицу в такой дождь, но она отшутилась и всё равно пошла, остальные остались.
Мне есть не хотелось, так что я проверила почту, почитала новости, и неспеша взялась за работу. На жёстком диске был бардак, по-человечески называть файлы почему-то никто не спешил, но меня спас поиск по расширению файла и просмотр в режиме эскиза. Мои предшественники оказались не так хороши, как я ожидала, почти все работы пришлось переделывать, отдельные экземпляры были сделаны настолько плохо, что проще было сделать заново, чем довести до ума то, что есть. Только одна страница была сделана действительно хорошо, я открыла расположение файла и стала смотреть другие работы – они все оказались выполнены со вкусом, и даже внутри файла элементы были расставлены красиво и без неразберихи, как будто человек, который это делал, думал о тех, кто будет работать с этим файлом после него.
Я посмотрела на дату создания этого файла, открыла браузер, залезла в хистори за тот день, открыла все посещённые страницы, стала изучать те, для которых не нужен был пароль, нашла несколько фотографий, сохранила их себе. Провела поиск по файлу и нашла её страницу вКонтакте – Виктория, правильно, папка с данными той полосы "Стима", которую я сейчас смотрела, имела в конце названия именно "Вику", это либо она, либо её подружка-тёзка, их на фото было трое. Отлично.
Страница у неё была закрыта, так что я отправила ей заявку в друзья, дописав в сообщении: "Здравствуйте, мы не знакомы, я нашла ваши контакты в своём компьютере в редакции "Стим", три недели назад это был ваш компьютер. Я сейчас занимаюсь теми полосами, которыми занимались вы, и у меня возникли вопросы. Если вам не сложно, напишите мне, когда у вас будет время. Спасибо", несколько раз перечитала и перефразировала, наконец, решилась отправить. И почти сразу получила ответ: "Привет) Время есть, могу ответить прямо сейчас. Какие-то проблемы с макетом? Там шрифты и виньетки лежат на компе Дениса, если его нет, то надо включить его комп".
Я потёрла руки и застрочила: "Никаких проблем, очень хорошо сделан макет) Мне до такого уровня ещё расти и расти :) Я просто смотрю на ваши работы, и не могу понять, почему вы не остались здесь работать, по-моему, у вас отлично всё получалось."
Карандашик, обозначающий, что собеседник набирает ответ, загорался и гас раз десять, я напряжённо следила за его движениями, эта тишина казалась очень зловещей. Казалось, что Вика мне сейчас целый романище пришлёт, но когда сообщение пришло, оно оказалось коротким: "Ты в курсе, что все мониторы просматриваются?"
Я похолодела, осторожно обвела взглядом кабинет – в углу Марина пилила ногти, Ирина ела обед из контейнера, Денис с Людой ушли курить, Тоня до сих пор не вернулась. Пришло новое сообщение: "Если не в курсе, знай – твой монитор для админа, главреда, выпускающего, директора по маркетингу и арт-директора – открытая книга, они могут посмотреть, что ты делаешь, в любой момент. И ещё посмотри вперёд, вверх и чуть вправо, над холодильником видишь чёрную круглую штуку? Это камера. Ещё одна у тебя за спиной. И все те, кого я перечислила, могут посмотреть на тебя через эти камеры в любой момент, ты в эфире :D Причём, если их нет за компом, это ничего не значит – к камерам можно подключиться через телефон, даже из дома. На тебя смотрят круглосуточно. В туалете тоже стоит камера, кабинки через неё не видно, но умывальники – да."
Я покрывалась неприятными мурашками с каждым словом всё сильнее, арт-директор – это Михаил… Думать, что он за всеми шпионит, было жутковато и как-то гадко, я старалась себя уговорить не накручивать себя раньше времени, это просто слова человека, который здесь больше не работает, и я ещё не знаю, почему у Вики не сложилось сотрудничество с этой фирмой.
Я написала: "Ты из-за этого уволилась?"
Ответ пришёл почти сразу: "Нет. Не только, но поэтому тоже."
Я подождала, но больше ничего не дождалась, написала: "А какая была главная причина?"
Она помолчала и написала: "Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы, так что лучше тебе не знать. По макету вопросы есть?"
Пиликнул сообщением телефон, я посмотрела – мессенджер, новый контакт, Вика, фото то же, что и в профиле ВК. Я добавила её в контакты и прочитала сообщение: "Я напишу тебе после шести вечера, почему я оттуда уволилась. Сделай в ВК вид, что ты не любопытна, и продолжай работать".
Я сделала, как она сказала, попрощалась и закрыла браузер, потом открыла и почистила историю, поудаляла все сохранённые данные и пароли, прибравшись так, как будто никакой Алисы Бойцовой за этим компьютером никогда не было. Открыла макет и продолжила работать, внутри была глухая мутная тревога, не нравилось мне это загадочное молчание такой талантливой Вики, сразу вспомнились слова Люды по поводу жуткой текучки кадров, стало подкрадываться ощущение, что это неспроста.
Со временем работа меня затянула, я выбрала музыку повеселее, и попыталась выкинуть из головы необоснованные догадки. Все пришли, выпили чай, обсудили накопившиеся за обеденный перерыв новости, и примерно к четырём начали работать, Ирина заскучала и громко позвала меня:
– Алиса, ну что там с недоделками наших прошлых стажёров, ты хоть что-нибудь сделала?
Я набрала воздуха, чтобы ответить, и увидела в углу экрана сообщение из скайпа от Михаила: "Скажи НЕТ!".
– Нет, – послушно сказала я, тон получился такой, как будто я Михаила цитировала, уверенный и с наездом, я сама испугалась. Ирина молча смотрела на меня, часто моргая, остальные стали поднимать головы от работы, переводя недоумевающие взгляды с меня на неё. В углу экрана появилось новое сообщение, я щёлкнула по нему, чтобы прочитать целиком, и добавила чётко по тексту: – На компе бардак, все файлы перепутаны, их ещё долго придётся искать.
– А, – кивнула Ирина с выражением лёгкой недоверчивости на лице, как будто чуяла подвох, но пока не совсем понимала, откуда, – ну давай, работай.
– Угу, – я согнулась за монитором, чтобы никто меня не видел, прочитала новое сообщение от Михаила: "Молодец. Продолжай работать, я к тебе сам подойду скоро. До меня никому ничего не показывай".
Я написала: "Хорошо"… и не отправила. Написала: "Вы видите мой монитор?" Опять не отправила. Стёрла всё, написала: "Вы мне правда ночью говорили называть вас на ты, или мне приснилось?". Опять стёрла. Написала: "Я люблю тебя".
На экране мигал курсор, я долго на него смотрела, потом осторожно одним пальцем нажала бэкспейс, чтобы случайно не зацепить энтер, написала: "Почему уволилась Вика?"
Пришло сообщение от Михаила: "Ты мне там поэму пишешь? :D"
Я всё стёрла и написала: "Я всё поняла, хорошо. Работаю, никому не показываю, только вам."
Он написал: "Просил же на ты", и грозный смайлик, а рядом смеющийся смайлик. Как я должна это понимать?
Я ничего не ответила и взялась за работу.
* * *
В половине пятого Михаил заглянул к нам и громко объявил, что ему пора, Ирина тут же вспомнила, что ей тоже пора, потому что у неё важное серьёзное дело, и было бы очень хорошо, если бы её подвезли хотя бы до метро, а то на улице дождь. Михаил сказал, что кататься в дождь на мотоцикле – удовольствие сильно ниже среднего, да к тому же, это опасно, поэтому он от всей души желает Ирине поймать попутку.
Она всё равно увязалась за ним, её громкий смех было слышно до первого этажа, и как только стало тихо, засобирался Денис. Тоня на него прикрикнула, пообещав закопать в саду, если он не сдаст то, что взял, до шести, я удивилась её тону, и ещё больше удивилась, когда Денис надулся, как недовольный кот, и сел обратно за стол, бурча под нос, что кое-кому тут заняться нечем, потому что, очевидно, дома никто не ждёт, потому что кому нафиг нужна такая мегера.
За Тоню вступилась Люда, подколов Дениса по тому же поводу – его даже тараканы дома не ждали, и все об этом знали. И тут же добавила, что лично её ждёт очаровательный бульдожка по имени Северус Трюфель, так что ей спешить сам бог велел. И ушла.
За ней ушла Марина, так же тихо и неощутимо, как и работала весь день, и сразу после её ухода вернулся Михаил.
Подошёл к Тоне, перекинулся парой слов по текущим задачам, и развернулся ко мне. Я посмотрела на него полсекунды, и тут же отвела глаза – что-то такое в нём было, что заставляло вспыхивать изнутри как спичка, мгновенно, и каждый раз казалось, что окончательно, как будто я никогда больше не смогу посмотреть не только на него, а вообще ни на кого.
Он постоял рядом, потом пошёл к столу Люды, взял её стул и вернулся, сел рядом со мной и поддёрнул рукава с таким видом, как будто планирует тут отпахать ещё пару часов точно, улыбнулся мне, как-то так откровенно интимно, что было ясно, как божий день – это мне, это не дежурная улыбка, это личное.
Я пылала так, что почти пульсировала, смотрела в монитор, но видела улыбку Михаила, с закрытыми глазами, с открытыми, куда бы ни смотрела, он улыбался у меня внутри, и это ощущение забивало весь мир снаружи.
– Ну что, Бойцова, как успехи? Показывай.
Я открыла папку со всеми файлами, которые нашла за сегодня, стала показывать, он комментировал, что-то записывал, сказал распечатать готовые, подписал ещё горячие листы, и жизнерадостно потёр руки:
– Ну вот, в принципе, и всё на сегодня. Тоня, ты как?
– Я посижу ещё, – буркнула Тоня, не отрываясь от работы.
– Вот эти можешь брать, – он положил ей на стол подписанные страницы, она кивнула, он повернулся ко мне и улыбнулся шире: – Самое время идти домой, сохраняйся и вперёд.
Я посмотрела на часы – без пяти шесть. Стала всё выключать, Михаил пошёл относить на место стул, Тоня тихо сказала мне:
– Комп не туши, мне могут понадобиться исходники.
– Хорошо.
Я начала собирать сумку, Денис потянулся и встал:
– Ну и я тогда…
– Сиди, – мрачно прошипела Тоня, он сдулся и сел. Я попрощалась и вышла из кабинета, наклонилась поправить штанину и случайно услышала продолжение фразы: – Денис, ты тупой? Ты там не нужен, через пять минут пойдёшь.
– А вдруг до метро подкинет?
– Нет, ты всё-таки тупой…
Я тихо вышла, пытаясь не думать о том, что все мои попытки держать себя в руках и скрывать свою реакцию на Михаила – безнадёжное занятие.
Все всё поняли. И Ирина поняла первая, и теперь будет меня ненавидеть и мешать работать.
Зонт я раскрыла заранее, и открывая дверь на улицу, уже была готова к стене дождя, который скоро на меня обрушится. К чему я не была готова, так это к тому, что практически вплотную к крыльцу остановится машина, и мне откроет пассажирскую дверь мой обожаемый начальник.
* * *
Я сидела как на иголках. По лобовому стеклу хлестал дождь, машина ехала медленно – несмотря на все усилия дворников, видимость была метров пять, дальше всё тонуло в сером мареве, и два с половиной километра до метро мы тащились чуть ли не дольше, чем я бы пешком дошла.
Михаил выглядел расслабленным и довольным, молчание его совершенно не напрягало, а я сидела ровно, смотрела на дорогу впереди, и укреплялась в своих подозрениях.
Он всё-таки видел мой монитор. И всё прочитал.
Это странное противоречие внутри меня доводило до нервной дрожи – мне не хотелось говорить о нём с лучшей подругой, но при этом хотелось писать его имя на асфальте огромными буквами в окружении безумных сердечек, рисовать его профиль на стенах, орать о своей любви во всю мочь, просто стать в посреди улицы и как заорать.
Мы подъехали к метро, я застегнула куртку, стала доставать зонт… Михаил свернул и влился в поток машин, увозя меня от станции метро всё дальше.
Я прочистила горло и максимально спокойно сказала:
– Я не совсем поняла.
Он посмотрел на меня и улыбнулся:
– Здесь ехать десять минут, сиди спокойно.
Я сидела, примерно так же спокойно, как и до этого – меня трясло где-то в глубине, жутко подмывало прямо спросить, видел ли он то проклятое сообщение, и если не видел, то показать.
Мы молчали, он излучал расслабленность и самодовольство, я надеялась, что не излучаю ничего.
Он заехал во двор, осмотрелся, спросил, какой подъезд, я указала пальцем, потому что голосу не доверяла, он подъехал ближе и остановился, заглушил двигатель. Моё сердце загрохотало громче этого двигателя, я смотрела на стекло, по нему текла вода.
– Алиса Бойцова-Стажёр, у тебя всё нормально?
Точно видел. Сто процентов, он видел. И что теперь делать?
Я прочистила горло и ровно спросила:
– Почему уволилась Вика?
Он нахмурился:
– Какая Вика?
– Та Вика, которая верстала тот номер, который я сегодня делала.
– Понятия не имею, у нас было столько стажёров, их всех не упомнишь. Я с большинством даже не разговаривал, с ними работала Ирина, у неё времени много, а мне некогда с ними нянчиться.
Я горьковато улыбнулась и опустила глаза, стала рассматривать свои пальцы, Михаил вздохнул и положил ладонь мне на плечо, шутливо приказал:
– Бойцова, не загоняйся. Ты не из этих, у тебя большой потенциал.
– А ещё у меня камера над головой.
– Да. Ты не знала?
– Нет, мне никто не сказал.
– А что это, по-твоему, торчит на потолке? – он рассмеялся и сжал моё плечо сильнее: – Бойцова, ты чего? Сейчас камеры везде, в каждом сраном ларьке, над каждым убогим подъездом к каждому раздолбанному складу, потому что это наконец-то стало достаточно дёшево, чтобы каждый мог себе это позволить. Это элементарная безопасность, у меня даже в машине камера, – он кивнул на регистратор на лобовом стекле, – и там тоже, – кивнул назад, я не стала оборачиваться. – У тебя камерофобия, что ли? Тогда можно вообще из дома не выходить, потому что тебя снимают в любом магазине и на любом перекрёстке.
Я вдохнула поглубже, чтобы справиться с голосом, и сказала:
– А монитор просматривают тоже везде?
– Конечно.
Он сказал это так просто и невозмутимо, что я от возмущения даже смогла на него посмотреть, в его взгляде читалась доброжелательная жалость, как будто я устроила кипеш, вдруг узнав, что радужных единорогов не существует.
Я отвела глаза, он спросил:
– Это для тебя тоже новость?
– Хотите сказать, это нормально?
– Да, это распространённая практика. Если в какой-то компании тебе покажется, что твой монитор не просматривают, это значит только то, что ты об этом не знаешь. Любой работодатель хочет иметь возможность точно знать, чем ты занимаешься на работе, потому что он тебе платит, и он не хочет, чтобы ты в рабочее время страдала ерундой. А ещё есть такая штука, как преднамеренное вредительство и промышленный шпионаж, если это произойдёт, то работодатель должен иметь возможность доказать это в суде, это элементарная безопасность.
Я молчала и смотрела на потоки воды на лобовом стекле, он помолчал и с долей шутки поинтересовался:
– Бойцова, ты что, порно смотрела на работе?
Если до этого момента он и не интересовался моим монитором, то теперь точно заинтересуется. Молодец, Бойцова, ты тот самый преступник, который мечтает быть пойманным.
Я подняла воротник, спрятала волосы под куртку, сняла чехол с зонта.
Михаил достал телефон и начал открывать какое-то приложение с эмблемой в виде глаза.
Я быстро сказала дрожащим голосом:
– Спасибо, что подвезли, до свиданья, – открыла дверь и попыталась выйти из машины. И меня что-то дёрнуло назад с дикой силой.
Сердце заколотилось как бешеное, я не сразу поняла, что забыла отстегнуть ремень безопасности, я его не застёгивала, это Михаил сделал, поэтому я о нём забыла. В одной руке у меня был зонт, на локте второй висела сумка, чтобы отстегнуть ремень, надо было что-то придумать и куда-то это всё деть, мне было так стыдно от своей неуклюжести, что руки дрожали, я бы не смогла нащупать проклятую застёжку, даже если бы руки были свободны, меня с каждой секундой трясло всё сильнее.
– Убери руки, – раздражённо приказал Михаил, я убрала, он сам отстегнул ремень, я из него выпуталась и быстрее вышла из машины, захлопнула дверь и пошла домой, каждую секунду ожидая рокота двигателя за спиной, но он не заводил машину. Я поднялась в квартиру, сбросила сапоги и сразу пошла на кухню, осторожно выглянула во двор через балкон, так, чтобы даже тюль не качнулся – машина всё ещё стояла на месте. Зазвонил телефон. Я посмотрела на экран – Измайлов.
Приняла звонок, но ничего не сказала, даже к уху не поднесла, как будто он мог меня укусить, включила громкую связь и положила телефон на стол. И услышала усталый и бесконечно терпеливый голос своего начальника, всё ещё доброжелательный, хоть и немного раздражённый:
– Бойцова, у тебя всё нормально?
– Да.
– Что у тебя за проблемы?
– В смысле?
– Ты мне говорила, что у тебя проблемы с речью и восприятием на слух, а потом оказалось, что в редакции шестнадцатиполосника прекрасно ты всё воспринимаешь.
