Текст книги "Ночь до дедлайна (СИ)"

Автор книги: Винни Фред

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 16 страниц)

= 11. Вторник, когда всё изменилось

Ночью позвонил Миша, мы проговорили почти час, о совершеннейшей ерунде, но мне было так приятно его слушать, что я бы всю ночь этим занималась. Но он отправил меня спать, потому что завтра рабочий день, и я согласилась, потому что у него тоже завтра рабочий день. Он мне всю ночь снился, и это было ужасно неприлично, просыпаться не хотелось вообще.

Утром я оделась красиво, почти уверенная, что Миша придёт меня встречать, и опять немного опоздала. Он мне не позвонил, и я решилась позвонить ему сама, хотя для этого и потребовались титанические усилия.

– Утречко!

– Привет.

– Опять опаздываешь, Бойцова-Стажёр?

– Немного. А ты..?

– Я не приду тебя сегодня встречать, Алис, у меня тут очередное ЧП, почти плановое. Ничего серьёзного, но уходить нельзя. На мне, можно сказать, держится весь склад. Физически. Я подпираю опору штабеля досок. Спиной. Жаль, что меня некому сфотографировать, это был бы шедевр.

Я захихикала и мурлыкнула:

– Ты Атлант?

– Я Сизиф, Алиса. Или Геракл – сколько не рублю старые ЧП, из того же места новые отрастают.

– Но ты же справишься?

– Канэшн! Ты меня видела? Я справлюсь с чем угодно.

– Ты сейчас в той майке с мотоциклом?

– Да, а что?

Я представила его в майке, вздохнула от того, что он с майкой там, а я – здесь, и уверенно сказала:

– Ты справишься.

Он рассмеялся, в трубке раздался грохот, потом Мишин голос:

– Так, всё, не смеши меня, у меня доски падают! Давай, Бойцова, трудись во славу "Стима", я тоже пойду трудиться, на обеде напишу.

– Хорошо, жду. Давай.

Я положила трубку, включила хорошую песню, и шла на работу как на праздник. Вчера я записалась на первую консультацию к доктору, на семь вечера, а было почему-то странное ощущение, как будто в жизни что-то уже изменилось, хотелось делать такие вещи, которых я не делала раньше, и мир казался добрее и приветливее, чем обычно. Хотелось купить себе майку как у Миши, а лучше даже майку с Мишей, эта мысль грела меня изнутри.

Полдня я честно проработала, и даже отнесла готовую полосу на утверждение редактору, тихонько проскользнув мимо Ирины. Редактору всё понравилось, я радостно прискакала обратно за стол, идея казалась великолепной. Пока в кабинет не вошла Ирина, с распечаткой моей полосы в руке, и с лицом как у бронепоезда.

– Алиса, подойди.

Я подошла, она ткнула мне распечатку с таким видом, как будто это был вещдок, благодаря которому меня точно посадят, и поинтересовалась:

– Кто это утверждал?

– Миша, – с честным видом соврала я.

– Его сегодня не было.

– А я ему отправила.

За моей спиной с усилием давил смех Денис, я улыбалась, Ирина переводила взгляд с меня на листок и обратно, сделала такое лицо, как будто весь мир сошёл с ума, но она пока что не сошла, и сейчас оперативно всё поправит, используя своё гениальное умение решать любые вопросы.

– Ты хочешь сказать, что Михаил утвердил… вот это?

Я медленно кивнула, улыбка становилась напряжённой – я знала, что работа сделана идеально, но знала и то, что если Ирина захочет докопаться, она найдёт повод. Она держала листок двумя пальцами, и кривила свой алый пластилиновый рот, всем видом выражая своё отношение к моей работе, которая "вот это".

С одной стороны, я ужасно не хотела раздувать конфликт, тем более, что прекрасно знала, что до сдачи номера в типографию ещё месяц, и до этого момента точно появится Миша, и сам всё утвердит и подпишет, а если будет надо, то и подправить поможет, и Ирина в этом вопросе – конкретное пятое колесо. С другой стороны, во мне с самого первого дня в этом кабинете жила тихая ярость, которую разожгла Ирина, уродуя мою работу своими бестолковыми правками. Эта ярость копилась внутри, медленно набирая силу, как росток внутри семечка, и сегодня, я чувствовала, этот росток прорвёт оболочку. Я смотрела на Ирину… и боялась, что она остановится. Если она сейчас скажет, что всё нормально, или если её кто-то отвлечёт… Нет. Сейчас. Это должно произойти сегодня, или случится что-то страшное.

Я спокойно смотрела на Ирину, Ирина раздражённо смотрела на листок в руках, как будто искала, к чему придраться, я прямо пожалела, что не оставила там пару косяков персонально для неё, на прошлой неделе я так делала – всё равно править, так лучше реальные косяки, чем воображаемые. И я спросила:

– Вам что-то не нравится?

– Да! – она положила листок на стол, взяла ручку и черкнула кривую полосу через полстраницы: – Вот этот блок надо передвинуть, я тебе говорила, что вот это и это должно быть всегда на одной линии, а у тебя оно куда уехало? Ты слепая? Или забыла опять? Не помнишь – записывай, я не должна тебе по сто раз повторять, у меня есть, чем заняться!

Я улыбнулась – ох и ошиблась она с придиркой, как же жестоко она ошиблась. Что угодно можно было выдумать – оттенки, шрифты… Но она выбрала то, что легко и просто проверяется. Это насколько надо быть некомпетентной, чтобы не знать этого? Давно пора было начать с ней спорить. Я медленно глубоко вдохнула и спокойно сказала:

– Они стоят ровно.

Ирина фыркнула как лошадь, как будто я чушь несу, умудрившись скривить не только рот, но и всё лицо, процедила:

– Нет, не ровно, Алиса. Вот этот блок сдвинь вправо на два клика, и будет ровно.

– Он стоит ровно. Хотите, докажу?

Она расфыркалась ещё сильнее, закатила глаза, смерила меня взглядом великолепной королевы, заметившей на своём троне жабу:

– Дорогая моя, я здесь работаю три года, а ты – неделю. Давай ты просто поймёшь, что я знаю лучше, и молча сделаешь, как я сказала.

– Нет.

– Что?!

– Я не буду ничего сдвигать, потому что они стоят ровно. И я могу это доказать. Если вы, работая здесь три года, не научились пользоваться направляющими, то возьмите линейку и приложите к монитору.

За моей спиной похрюкивал от смеха Денис, пытаясь делать это тихо, все остальные замерли и просто смотрели на нас с Ириной, она сидела с раскрытым ртом, и хлопала глазами, как будто надеялась, что если поморгать, то я исчезну.

Я посмотрела на свой листок с работой, которую она почеркала… Умом я понимала, что это всего лишь распечатка, и я сейчас просто отправлю на цветной принтер ту же станицу, и она опять у меня будет чистая, но внутри было так обидно, что Ирина вообще посмела лезть к моей работе. Мне хотелось её ударить. Или наорать на неё, сделать что-то такое, после чего она больше никогда свои пальцы к моей работе не протянет. Ярость продолжала кипеть внутри, я посмотрела на Ирину, мысленно умоляя её продолжать позориться.

Ирина подобрала отпавшую челюсть, выпрямилась, и чуть тише, но с большой гордостью заявила:

– Мне не нужны направляющие, я ходила в художественное училище, у меня хороший глазомер! А ты, соплячка необразованная, не смей мне хамить!

Я увидела краем глаза, как Люда поджимает губы, кусая их в попытке то ли смолчать, то ли сдержать смех. Она говорила мне, что Ирина по образованию бухгалтер, и Люде я верила больше. Поэтому улыбнулась Ирине максимально неестественно, и издевательским тоном сказала:

– При всём уважении к вашему почтенному возрасту, и при всём уважении к вашему диплому – единственное, чем он может помочь в данной ситуации, это своим ровным, прямым краем. Воспользуйтесь им, если открыть файл и посмотреть координаты объекта вам образование не позволяет. Показать, где находятся координаты объекта в той программе, в которой вы работаете три года?

– Я знаю, где они находятся! – сверкнула глазами Ирина, я милостиво кивнула:

– Ну так действуйте.

Она схватилась за мышку, я не видела её монитора, но видела, как у неё дрожит рука. Если бы она знала, что делать, то проверка заняла бы у неё пять секунд и шесть кликов, как только она сделала седьмой, я спросила:

– Что показывает?

Ирина с ненавистью смотрела в монитор, махнула на меня рукой, как будто муху отгоняла, буркнула:

– Иди работай.

Я развела руками, забрала свой листок и пошла. Денис громко хлопнул ладонями по столу, раскинул руки и провозгласил:

– Раунд!

Тоня кинула в него мятой бумажкой и прошипела: "Балбес!", Люда тихонько смеялась, прикрывая рот рукой. Я мечтала позвонить Мише, или хотя бы написать Мише, и сказать, чтобы он посмотрел запись. Интересно, она со звуком?

На столе зазвонил телефон, я взяла, увидела фамилию и поняла, что он видел. Сползла по стулу, прячась за монитором и утопая в фейерверке жара от наконец схлынувшего напряжения, мне так долго этого хотелось, что до сих не верилось, что я это сделала. Я взяла трубку.

– Алло?

– Бойцова? – Мишин голос звучал так, как будто на него возложена миссия сообщить мне, что я получила нобелевку, или выиграла миллион. Я кивнула:

– Да.

– Ты просто космос.

Я крепко зажмурилась, улыбаясь и опуская голову ещё ниже, я парила, я всегда от его голоса парила, а сейчас вдруг в первый раз почувствовала, что заслуживаю. И этих слов, и этого парня, и вообще. Невероятное чувство.

– Бойцова?

– Да.

– Выходи. Хочу тебя увидеть. Я уже почти дошёл, выходи на парковку, если я тебя сейчас не увижу, я взорвусь просто, что ты со мной сделала? Ты там не приколдовываешь ночами? Это… блин… это ненормально! Что со мной происходит?! Выходи быстро!

Я встала, пытаясь не улыбаться, получалось плохо, с лицом творилось что-то бешеное. Попыталась снять со спинки стула куртку, но она зацепилась и не снималась, я махнула рукой и побежала без неё. Меня провожали взглядами, мне было плевать – он хотел меня видеть, с ним что-то происходило, я не одна здесь сумасшедшая, нас двое.

Выбежав на парковку, я осмотрелась, и увидела, как Миша выходит из-за ворот, он тоже меня увидел и остановился – если он сделает ещё шаг, его будет видно из окон офиса. Он смотрел на меня так жадно, что я пошла быстрее, почти побежала, а он вышел навстречу, как будто наплевал на весь мир. Мы остановились напротив, глядя друг на друга безумными глазами без капли здравого смысла, я не представляла, что я сейчас сделаю, если он тоже что-то сделает, и он не представлял, судя по дикому взгляду, и мы стояли и молчали, как будто боялись этого странного, что может случиться.

За спиной что-то грохнуло, я не стала оборачиваться, Миша посмотрел туда, судя по его взгляду, это было окно второго этажа – вышли в коридор, чтобы нас увидеть, любопытные какие, надо же. Ну и чёрт с ними. Миша посмотрел на меня более осмысленно, протянул руку, я взяла, крепко сжала его ладонь. Мы обменялись такими взглядами, как будто мысленно уже связались в узлы, как змеи, он погладил мою ладонь большим пальцем, тихо сказал:

– Если что, мы идём обедать.

– Идём, – кивнула я. "Если что", конечно, Юстас Алексу.

Мы вышли за ворота, он тут же схватил меня и обнял, укусил за шею, заставив рассмеяться от щекотных мурашек, я одной рукой отбивалась, другой прижимала его покрепче, он смеялся. Поставил меня на землю и повёл в сторону кафе. Я вспомнила, как в прошлый раз оттуда уезжала, на такси, посреди ночи. Неделя прошла, с ума сойти, сказал бы мне кто тогда, что в следующий раз мы туда пойдём за руки, я бы не поверила. Захотелось поделиться самой главной новостью, я сжала Мишину руку, останавливая его и заставляя повернуться ко мне, собралась с силами, и секретным шёпотом объявила:

– Миш, я сегодня… иду. Туда. Куда мне надо.

– Куда? – он напрягся, я смутилась от его внимательного встревоженного взгляда, опустила глаза, и сказала шёпотом:

– На терапию.

– Какую?

– Психическую, я записалась сегодня на первую консультацию. На семь. Сразу после работы поеду.

Он молчал, меня это напрягало с каждой секундой сильнее, стало дико стыдно, я добавила ещё тише:

– Мне надо, Миш, я сама уже поняла. Я всё порчу. Я ужасная, как ты меня терпишь вообще…

Он обнял меня и прижал к себе, на этот раз не в приступе весёлого безумия, а как тогда на кухне, когда выдал официальное разрешение на обнимательскую деятельность. Стало так тепло, что я наконец-то заметила, что на улице прохладно, а я в одной рубашке, а Миша вообще в майке, ему, наверное, дико холодно. Я смутилась ещё сильнее, дрожащим голосом сказала:

– Пойдём, а то ещё простудишься из-за меня. Я правда ужасная.

– Не говори ерунды, – он прижал меня к себе крепче, погладил по спине. – Бойцова, я не из тех, кто будет что-то терпеть, я в принципе не занимаюсь тем, что мне не нравится. И поверь, если бы мне не нравилось, я бы не пришёл. Я получаю удовольствие от каждой секунды, даже от каждого звонка и сообщения. А проблема решится, уже начала решаться, ты молодец, я думал, тебе понадобится больше времени. Радуешь, прям горжусь.

Я начала улыбаться, он тоже, я чувствовала, мы прижимались друг к другу щеками. Он сказал:

– Я тебя отвезу. И дождусь потом, расскажешь, как прошло. Долго это длится?

– Я не знаю, может, час. Или больше. Тебе правда не сложно?

– Мне не сложно. А даже если бы было сложно, то я бы что-нибудь придумал, это важно. Пойдём, обед – это тоже важно. А то сидишь целый день на одном йогурте. Я бы помер, Бойцова, ты точно не колдуешь ночами? Как можно целый день ничего не есть?

Я хихикала, балдея от ощущения, с которым моё тело покидает страх, стыд и застарелая боль неосознанного одиночества. Было ощущение, что когда-то невообразимо давно мы уже были знакомы, и даже были вместе, а потом что-то случилось, и мы потерялись, а теперь нашлись. И мы ничего не помнили, но это ощущение наполняло меня радостью вновь обретённого счастья, хотелось сжать его так сильно, чтобы оторвать не получилось уже никогда.

За обедом мы болтали о ерунде, я так смеялась, что щеки устали от напряжения, и потом мы опоздали, когда я пришла в офис, обед давно закончился. Было немного стыдно, самую малость – всё равно я знала, что я работаю вдвое больше по времени, чем все, кто здесь сидит, кроме Тони.

Мне никто ничего не сказал, но лица у всех были такие загадочные, что я поняла – ходили в коридор смотреть все, без исключения. Ну и ладно.

Остаток дня пролетел со свистом, я работала, и мне жутко нравилось работать. В шесть меня ждал у двери Миша на машине, и всю дорогу рассказывал весёлые истории из жизни своих импортных сотрудников, было у меня подозрение, что он половину сочинил, но я не придиралась.

Когда я выходила из машины, он смотрел на меня так, как будто на войну провожает, мне тоже было страшно, но я надеялась, что по мне не видно. А оказалось всё далеко не так катастрофично – психолог мне понравилась, и никаких серьёзных или страшных вещей мы не обсуждали, я выходила с чувством невероятного облегчения – думала, будет хуже. Я это даже доктору сказала, она посмеялась и ответила, что хорошо напуганный пациент быстрее выздоравливает.

Миша встретил меня у машины, открыл заднюю дверь и сел рядом, сразу же предложив свои гостеприимные объятия, в которые я радостно завернулась, хотя и чувствовала себя обманщицей – у меня не было причин для такого поведения, но причин отказывать себе в бесплатных обнимашках я тоже не нашла, да и не особо искала.

– Рассказывай, – предложил Миша. И я призналась с улыбкой:

– Если честно, то рассказывать даже почти нечего. Мы не делали ничего особенного. Тесты всякие, анкеты, опросы. Доктор очень милая, кабинет обычный, на офис похож. Единственное, она попросила у меня разрешения поговорить с моей мамой. Она думает, что меня всё-таки кто-то испугал в детстве, и мама может знать, кто. Мы это обсудили, и составили… как бы "официальную версию", что можно маме говорить, а что нельзя. Она ей позвонит, и дальше будем работать исходя из того, к чему они придут. Всё. Не так страшно, как я думала.

– Ну и хорошо, – Миша обнимал меня и гладил по спине, мне показалось, что он переживал больше, чем я, это было мило, хоть и жутко смущало. – Рассказывай ещё, как жизнь, как работа, не достают тебя в офисе?

– Да нет. А что?

– Я, наверное, не появлюсь там ещё пару недель.

– Почему? – я отодвинулась, чтобы посмотреть на него, – не получилось с досками?

Он усмехнулся:

– Наоборот. Я разделался с досками, но у меня столько заказов, что я новые доски заказал, и фигурные, и всякие разные, и нанял ещё двоих джамшутов, чтобы параллельно с другом ездить, двумя бригадами, одна пилит, другая собирает. Заказчиков терять не хочется, и мне очень помогли твои чертежи и эскизы. Давай я тебе ещё штук пять закажу? Только теперь по-нормальному, с оплатой.

Я загадочно кивнула:

– Давай.

– Только с условием, что ты не будешь работать ночами.

– Хорошо.

Он улыбнулся с довольным видом, кивнул, как будто всё шло по плану:

– Мы сработаемся, Бойцова, вот не зря мне твоё резюме понравилось, есть в тебе потенциал. У меня глаз-алмаз, как я хорош, сам от себя балдею! – он веселился, я смеялась, сделала укоризненное лицо:

– А как скромен!

– О, великолепно скромен! – он задирал нос всё выше, я потянулась за телефоном, сделала суровый взгляд и спросила:

– Ты сегодня был хорошим начальником?

– Офигенным.

– Ну держи тогда, – я протянула ему телефон с фотографиями своих рисунков, он взял, спросил:

– Что там?

– Беседки. Я знала, что ты захочешь ещё.

– Вот коза, – он рассмеялся и попытался меня укусить, я увернулась и попыталась изобразить такую же самодовольную позу, как у него:

– Видел когда-нибудь такую оперативную работу?

– Ещё нет.

– Поставь мне пять звёзд на портале.

– Обязательно. Сейчас прямо приеду и поставлю, даже напоминалку поставлю, – он посмотрел на экран, вздохнул: – Время позднее, Бойцова, пора домой. Здесь поедешь?

– Нет, с тобой поеду! – Он рассмеялся, мы перебрались на передние сидения и поехали домой.

Когда мы доехали, опять начался дождь. Мы добежали до козырька, я выслушала ещё парочку замечаний про "мой Питер", но не обиделась – Миша с ним слишком плохо знаком, пока ещё, я это поправлю, и он передумает.

Он довёл меня до двери, я остановилась, ужасно смущённая и немного испуганная – я знала, что сейчас будет. Обычно это заканчивалось ужасно, но Миша был не "обычно", он ломал мои представления о нормальности, и я отчаянно надеялась, что всё обойдётся, каким-нибудь волшебным образом.

Миша придвинулся ближе, потом ещё немного ближе, я начала отступать, упёрлась спиной в стену, опустила голову. Перед моим лицом была майка с мотоциклом и надписью: "Возьми это всё", а под майкой было очень интересно, но мне пока было туда нельзя, жутко досадно было это понимать.

– Бойцова? – Миша придвинулся ещё ближе, опёрся о стену рядом со мной, наклонился ближе. Меня окутал его неповторимый запах, немного разбавленный запахом дерева и бензина, я закрыла глаза, вдыхая поглубже. Он шепнул мне почти на ухо: – А на втором свидании ты целуешься, Бойцова?

Я опустила голову ещё ниже, не особенно уверенно сказала:

– Поход к психологу – не свидание.

– Жаль, – он убрал прядь моих волос за ухо, движение его пальцев в волосах вызвало щекотку под кожей, она прокатилась по шее, по спине, опять погрузив меня в воспоминания о субботнем утре. Как же было хорошо…

Он наклонился ближе, сказал на ухо:

– Страшно?

– Да.

– Прекратить?

– Нет.

Он тихо рассмеялся, я тоже начала смеяться – ну глупо же, но блин! Он спросил – я ответила. Может, мне нравится немного бояться. Чуть-чуть.

– А ты только целоваться боишься?

– Не знаю.

– А если я тебя укушу? Раньше тебе нравилось…

Его дыхание касалось шеи и уха, было немного щекотно, я закрывалась плечом, но потом убирала его, и закрывалась опять. От этого ощущения слабели ноги, я была рада, что стою у стены. Миша начал убирать мои волосы с шеи, я закрыла глаза и склонила голову набок, чтобы ему было удобнее. Он тихо рассмеялся и прошептал, касаясь губами моей шеи:

– За что тебя укусить, Бойцова?

Я молчала и кусала губы, я не собиралась ему рассказывать, за что меня кусать, он меня и так вгонял в краску одним мимолётным взглядом, а сейчас я горела вся, хватит с него.

– Бойцова, говори. Или укушу за что захочу.

Я улыбнулась шире и качнула головой. Он аккуратно взялся зубами за моё ухо, заставив вздрогнуть от неожиданности и остроты ощущений, это не было больно, но вызывало внутри ощущение туго стянутого узла из жажды и нетерпения, мне тоже хотелось его укусить.

Он потянул вниз молнию моей куртки, я перепуганно схватилась за неё, шепча:

– Не надо.

Он остановился и убрал руку, примирительно сказал:

– Как хочешь.

Мне стало дико стыдно и страшно, что он действительно прекратит, я схватила его за руку и прижала обратно к своей молнии, шёпотом сказала:

– Хочу.

– Тогда почему "не надо"?

– Потому что… последствия могут быть, – я говорила еле слышно от смущения, он обнял меня, тихо смеясь, шутливо спросил:

– Бойцова, ты что, себя не контролируешь?

– Не знаю, я не пробовала, – пробурчала я.

– Я лично себя контролирую, я не животное, и могу остановиться в любой момент. И тебя могу остановить, если ты попросишь. Я конечно буду не против, если ты на меня набросишься, но если ты против, то я могу взять на себя ответственность и сдержать твою дикую необузданную страсть.

Он откровенно издевался, мне было так стыдно, что провалиться хотелось, но я была зажата между стеной и Мишиной грудью, и куда-то отсюда уходить не собиралась. И я попыталась его пристыдить, наивная, как будто забыла, что он бесстыжий:

– Ну хватит…

– Что именно хватит? – он делал вид, что не понимает, и пытался откусить немного от моей шеи: – Вот это хватит?

– Нет, это не хватит…

– А что тогда, вот здесь хватит? – на этот раз атаке подверглась щека, это уже было опасно, но я пока держалась.

– Нет, там тоже не хватит.

– А здесь?

Я так увлеклась подставлянием ему тех мест, где мне не хватит, что не заметила звонок телефона, и даже удивилась, когда Миша остановился. Достала трубку из сумки, посмотрела на экран – мама. Наверное, на моём лице что-то отразилось, потому что Миша серьёзно сказал:

– Хочешь, я отвечу?

– Нет, я сама, – я дышала глубже и собиралась с силами, посмотрела на Мишу, как будто пытаясь почерпнуть силы в нём, сказала: – Мне надо с ней поговорить. Серьёзно. А ты просто стой тут и держи меня вот так, – я сама взяла его руку и положила себе на плечо, он кивнул и ответственно стал держать именно так. Я собралась и ответила: – Алло?

– Привет. Ну как ты там, пропажа, не дозвониться до тебя. Как жизнь, как работа?

– Мам, мой психотерапевт хочет с тобой встретиться.

– Кто?!

– Врач, да, который лечит голову. Мне пришлось к нему пойти. У меня обнаружилась фобия, доктор считает, что в детстве со мной что-то случилось, чего я не помню, может, ты вспомнишь. Ты меня не роняла?

– Нет, конечно! Ты с ума сошла?!

– Ну, может, другое что-то было, какой-то испуг. Встреться с ней, я тебе скину её номер, договоритесь о времени, хорошо?

Мама помолчала, вздохнула и сказала:

– Давай, что делать… У тебя всё нормально?

– Да, порядок. Как раз домой иду от доктора.

– Понятно. Давай тогда, ужинай скорее, не буду тебя задерживать.

– Пока.

Я отключилась и медленно выдохнула – получилось гораздо легче, чем я опасалась. Миша с улыбкой спросил:

– Всё? Тебя можно не держать?

– Можно.

– Но можно и подержать?

– Тоже можно.

– Тогда подержу, – он обнял меня удобнее, спросил: – Думаешь, мама вспомнит?

– Не знаю. Доктор считает, что в детстве меня напугал отец. Но у меня не было отца, мама за него не вышла, я его никогда не видела. Единственный мужчина, который был со мной в детстве, это мамин брат, он мне тогда очень нравился, но я его давно не видела, он уехал в Америку, приезжает на пару дней, и мы почти не разговариваем. Надо его тоже спросить, вдруг вспомнит.

– Спроси.

– Сейчас?

– В Америке обед.

– Да? – я посмотрела на время, отняла Атлантику, и вздохнула, понимая, что откладывать причин нет. Дорого, конечно, но интересно. И я набрала его. Дядя ответил после второго гудка, бодрый и весёлый:

– Алиса, ну ничего себе! Привет! Как жизнь?

– Привет. Есть две минуты?

– Хоть десять!

– Слушай, такой вопрос… Может, глупый, но важный. Ты меня в детстве не ронял случайно?

Он рассмеялся, ответил:

– Нет, сто процентов. Но я один раз с тобой упал. Было скользко, я тебя нёс, и мы бесились. И я поскользнулся и упал вместе с тобой, но ты не ударилась, ты на меня упала, и куртки на нас были мягкие, без синяков даже обошлось, так, лёгкий испуг и снег на заднице. Но мать тогда разоралась так, как будто мы все кости переломали, и запретила мне тебя на руки брать вообще, и не оставляла меня с тобой больше, и припоминала ещё сто лет. А что?

Я стояла как оглушённая, я этого не помнила, но было ощущение, что я годами перебирала связку ключей, ища подходящий, и вот сегодня замок наконец-то щёлкнул.

– Алис, слышишь меня?

– Да.

– Так зачем тебе это?

– У меня фобия обнаружилась. Я пытаюсь понять, откуда.

– Страх высоты, что ли?

– Вроде того. Спасибо, ты мне очень помог.

– Да не за что, выздоравливай, расскажешь потом, как получилось.

– Хорошо. Пока.

– Счастливо, пиши-звони.

Я положила трубку и спрятала телефон, обняла Мишу крепче, закапываясь в воспоминания и находя всё новые ниточки из прошлого в настоящее.

Мой обожаемый дядя, который старше меня всего на 15 лет. Единственный, кто носил меня на руках, и обнимал, и целовал, наверное. По-детски, но всё-таки.

У него даже манера речи похожа на Мишину. И фигура похожа. И он такой же темноволосый и черноглазый. Я только сейчас это сопоставила.

Миша погладил меня по плечу, спросил:

– Так что, ты нашла источник фобии?

– Похоже, что да. Надо доктору рассказать и вылечить.

– Отличный план, – он обнял меня крепче, шепнул на ухо загадочным тоном: – А хочешь, доктор Миша тебе свою методику лечения фобий расскажет?

Я убрала защекоченное ухо подальше, но кивнула:

– Давай.

Он обхватил меня покрепче и выпрямился, так что мои ноги перестали касаться пола.

– Чтобы избавиться от страха, надо к нему привыкнуть. Постоянно испытывать его по чуть-чуть, чтобы он стал чем-то обычным. Вот тебе сейчас страшно, что я тебя уроню?

– Нет, – я ответила, не задумываясь – он меня крепко держал, и на руках уже носил, и до пола было не далеко.

– Ага. А так страшно? – он немного согнул ноги, очень резко, имитируя падение, у меня на секунду замерло сердце, я кивнула:

– Так – да. Немного.

– Терпимо?

– Вполне.

– Вот. Значит, надо делать так почаще. И постепенно увеличивать высоту, – он поставил меня на пол, и сразу же подхватил на руки, я смутилась:

– Не надо…

– Надо, надо, спросишь доктора своего.

– Она мне сказала, что пока с мамой не встретится, со мной работать больше не будет.

– Ну ладно, когда встретишься с ней, тогда и спросишь. А до этого момента я буду тебя лечить. Вот так, – и он опять изобразил намёк на падение, я взвизгнула, действительно немного испугавшись, он рассмеялся и поставил меня на ноги: – Ладно, хватит на сегодня. Будем слушать маму и не отвлекать тебя от ужина. Да? Что ты сегодня будешь есть?

– Не знаю, что Ира приготовит, – я смутилась, вспомнив свои невпечатляющие успехи на кухне, Миша наклонился ко мне ближе и шепнул на ухо:

– А я знаю, что я буду есть…

Я начала неудержимо хихикать и закрывать ухо плечом, но он до него всё равно добрался, я пищала на весь подъезд, и смеялась, пока не начала задыхаться. Миша сжалился и дал мне успокоиться, потом опять наклонился ближе, спросил чуть серьёзнее:

– С ухом не страшно?

– Нет.

– Давай раздвигать границы тогда, – он прижался губами к моему виску, замер надолго, я ощущала его дыхание, смотрела на рисунок на майке, он плыл перед глазами, смешиваясь в чёрно-белое пятно. Его пальцы на моём плече сжались сильнее, я поняла, что сама сминаю ткань его майки в кулаке, это дрожащее напряжение как будто нагнеталось внутри, но никак не могло найти выхода, и слабая оболочка уже трещала по швам.

Спустя бесконечную секунду, Миша спросил, тихо и хрипло:

– Страшно?

– Нет…

Он молчал, часто дышал, чуть наклонил голову, царапая мою щёку короткой щетиной. Это ощущение должно было бы быть неприятным, наверное, но я поймала себя на том, что хочу его ощутить как можно полнее, и запомнить получше, чтобы оно мне потом приснилось. Я увижу его во сне, я знаю, сегодня, мы будем вот так же стоять у моей двери, но он будет прижимать меня к стене гораздо сильнее, и я буду совсем не против, потому что во сне я ничего не боюсь.

Миша вдохнул поглубже и расслабил сжатые на моём плече пальцы, как будто заставил себя очнуться, это ощущалось чем-то тяжёлым. Я всё-таки ужасная, зачем я ему вообще? Он обаятельный красавчик, он легко найдёт себе море красивых и нормальных, здоровых, которые ничего не боятся, и они с удовольствием пригласят его на ужин, а потом в постель, без проблем. Он молодой и здоровый, а вынужден возиться с перепуганной психичкой, которая его даже поцеловать по-человечески не может.

– Бойцова? – Я вздрогнула от его шёпота, он улыбнулся, медленно провёл губами по моей щеке до шеи, потом до подбородка, шутливо спросил: – А тут страшно?

– Здесь – уже да, – голос дрожал, больше даже не от того, что страшно, а от мрачных мыслей. Миша усмехнулся и шепнул:

– А ты глаза закрой.

Я закрыла и тут же открыла:

– Нет, так ещё страшнее.

– А давай тогда… Так, нет, хватит на сегодня, – он нервно рассмеялся и быстро поцеловал меня в нос, я фыркнула и отвернулась, от чего он рассмеялся громче, потрепал меня по плечу, как будто спеша напомнить, что мы скорее Малыш и Карлсон, чем женщина и мужчина, сказал: – Всё, достаточно терапии в твоей жизни, самое время расслабиться и отдохнуть. Иди ужинай, и я поеду, а то мои сотрудники там без меня напилят, чует моя душенька, а попиленное обратно не склеишь. Давай, звони, как соберёшься спать, или пиши. Хорошо?

Я кивнула, он ко мне наклонился, тронул носом мой нос, улыбнулся и быстро ушёл. Я смотрела ему вслед, одновременно любуясь и пытаясь запомнить покрепче, думала о том, что не сказала спасибо за то, что он меня отвёз и дождался. Пообещала себе, что обязательно скажу перед сном, и пошла домой.