Текст книги "Ночь до дедлайна (СИ)"
Автор книги: Винни Фред
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц)
= 2. День второй, исправленный и дополненный
– Нет! Стой, не уходи, подожди! Алька, стой, или я сейчас выпрыгну!
Я с досадой обернулась, стоя посреди двора и глядя на Иру, которая махала мне руками с балкона – я специально вышла раньше, чтобы с ней утром не пересекаться, но она, зараза, тоже встала раньше, как чуяла. И сейчас она стояла на балконе в растянутой майке своего парня, лохматая, неумытая и очень злая. И уже перекидывала ногу через ограду балкона.
– Стой, я сказала, вернись сию секунду!
Перелезет, я не сомневалась, поэтому опустила голову и побрела к ней, как на казнь. Потому что на мне был мамин костюм. Мы перевезли часть вещей, но почему-то это оказались зимние вещи, а коробки с летними не влезли в машину, и мама сказала, что мы займёмся этим на выходных, в понедельник я должна была приехать после работы к ней, я пообещала, но решила сделать вид, что забыла – не хотела с ней разговаривать, она иногда умела превратить досадную проблемку в катастрофу, если бы я к ней вчера поехала, я бы сегодня вообще никуда не пошла. И из двух зол я выбрала серую, полосатую и мешковатую – она, по крайней мере, молчала.
– Вернись немедленно, или я спрыгну!
– Иду, всё, – я подняла руки, сгорбилась и пошла быстрее.
Ирка стояла на пороге, в разных тапках, в трусах и с сигаретой, смотрела на меня ястребом – мне конец.
– Ты думала, тебе удастся меня опередить? – тоном болливудского злодея выдала она, смерила меня взглядом и медленно кивнула сама себе: – Снимай, ты в этом не пойдёшь. Никогда больше, только через мой труп.
– Ира, я не могу просто взять и перестать его носить, – мрачно призналась я.
– Перешей. Ткань нормальная, отдай в ателье, тебе из него конфетку сделают. У меня есть отличная швея, тут рядом, в подвальчике.
Мне тоже приходила в голову эта мысль, но позволить кому-то резать мамин костюм казалось кощунством.
Ира внезапно сделала хитрые глаза и загадочно пропела:
– Алис, слушай... а если так? – и указала пальцем куда-то вверх, я посмотрела – там ничего не было. И в тот момент, когда я опускала голову, Ирка ткнула меня в плечо сигаретой.
Я рот раскрыла от шока, глядя на пропаленный круг на границе рукава и плеча, прямо в шов, хирург грёбаный.
Ира изобразила наигранные круглые глаза, медленно прижала пальцы ко рту, издевательским тоном пища:
– Ой, какая я дура, как я могла!? Позволь мне загладить свою вину! Я заплачу, и даже не спорь, я должна это сделать, иначе я себе не прощу! – Сделала нормальный голос и приказала: – Снимай.
Я сняла – не идти же с дыркой. Мне было даже интересно, что она теперь сделает. Она сняла с вешалки свою куртку и протянула:
– На, на один день сойдёт. А вечером пойдём в ателье. А лучше вообще по магазинам. И не вздумай "быть скромнее", я тебя умоляю, будь сукой ещё сучее той суки! Выгонят значит выгонят, на тебе ипотека не висит. А позволять так с собой обращаться нельзя. Иди. Благословляю тебя на подвиги, мой рыцарь пиджака и фотошопа! – и чмокнула меня в щеку, заставив засмущаться, рассмеяться и всё простить. Она всегда делала за меня то, что я не могла. Не знаю, как я вообще когда-нибудь смогу жить без неё.
* * *
Дорога на работу мне очень нравилась – много неба, много зелени, рядом река, дорога почти пустая. Рабочие заводов, видимо, либо приходили раньше, либо не ходили пешком – по дороге пару раз проезжали автобусы с названиями фирм, я видела, как они забирали рабочих у метро. Сначала задумалась о том, чтобы попроситься с ними, но потом решила прогуляться – сейчас был тот волшебный период мая, когда Питер забывает о своей мрачной репутации. Весь мир вокруг как будто пел что-то весёлое на своём непонятном языке, но ритм ощущался, деревья спешили расти, цветы расплёскивали аромат без чувства меры, птицы звали друг друга размножаться. За спиной раздался рокот мотоцикла, и мои мысли тоже резко свернули в сторону размножения.
Ирина не специально вчера задницей виляла, это автоматически включается.
Я честно пыталась бороться, но бёдра жили своей жизнью, с удовольствием ловя ритм мелодии, в которую складывались птицы, ветер, каблуки и мотоцикл.
Он обогнал меня, и сердце опять прошило сладким ужасом – грёбаное зеркало заднего вида, он обязан в него смотреть, но я-то не обязана, почему я это сделала?
Мотоцикл свернул за угол и замолчал, я в который раз попыталась запахнуть на груди куртку – естественно, она на мне не застегнулась, мы с Иркой были одного размера только в плечах, больше нигде. И куртка – не пиджак, в офисе мне придётся её снять, а под пиджаком у меня была белая водолазка, и я только сейчас задумалась о том, что она какая-то слишком обтягивающая.
Я не буду скромнее, Люда, прости.
* * *
Я была уверена, что в кабинет поднимусь позже него, и удивилась, когда дверь оказалась заперта. Остановилась у стены в замешательстве, посмотрела на телефон – без пяти девять.
Со стороны лестницы раздались шаги, у меня от них замерло всё внутри, как будто свело судорогой все органы, паника накрывала желанием сбежать, я осмотрелась – длинный коридор упирался в стену с одной стороны, с другой ко мне приближался Михаил, занимающий весь коридор, как будто припирал меня к стенке.
Чем ближе он подходил, тем ниже я опускала голову, но когда шаги остановились напротив, мне пришлось на него посмотреть, это было бы ужасно невежливо, если бы я осталась стоять, уткнувшись подбородком в грудь, и даже, наверное, странно.
Я на него посмотрела, полсекунды, сколько смогла. Сразу же опустила голову – было ощущение, что смотрю на сварку, мир вспыхнул почти болезненной яркостью, после которой нормальный свет надолго остаётся тёмным. Прокашлялась и слабым голосом сказала:
– Доброе утро.
– Доброе. Ты нормально себя чувствуешь?
– Да, – и пожала плечами, как будто "нет". Он хмыкнул и открыл дверь, позвал:
– Алиса? – мне пришлось на него посмотреть, он показал мне ключ, потом кивнул на пожарный щит рядом с дверью: – Вот тут ключ лежит, внизу, этот замок не закрывается, его просто снимаешь вот так, и всё. Вечером обратно. У охранника тоже есть ключ, но мы его обычно не берём, это для домовладельца. У нас, кто первый пришёл, тот открыл. Я так понимаю, теперь это будешь ты. Жаворонок? – он усмехнулся, я кивнула, он открыл дверь пошире и с мрачноватым весельем вздохнул: – Я сова. А остальные голуби – как только сели, так сразу и уснули.
Я не сдержала смешок, тут же прикусила губу и с опаской посмотрела на Михаила – он улыбнулся и пошёл к своему столу, по пути включая чужие компьютеры. Здесь была общая сеть, и картинки для проектов не копировали, а просто ссылались на файлы в общем доступе, если компьютер с этим файлом был не включён, то файл не подгружался.
Мне хотелось постоять в дверях подольше, просто глядя на его спину в чёрной потёртой кожанке, у него были такие плечи, которых от человека с сидячей работой как-то не ждёшь. Но в коридоре за спиной застучали каблуки, этот звук был таким резким и наглым, что мне не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кто это, и я поспешила войти, как будто встретиться с ней даже на секунду позже уже было хорошо.
Мы вчера разговаривали по телефону с мамой, я извинялась за то, что не приехала, и оправдывалась тем, что очень устала и не захотела ехать через весь город, Иркина квартира от моей работы была в двух остановках, повезло, или может, я специально так искала. Я рассказала ей про Ирину, она посоветовала быть доброжелательнее, и даже научила хорошему упражнению, помогающему подружиться с человеком, который тебе не нравится, но с которым ты вынужден общаться. Суть была в том, чтобы подарить этому неприятному человеку воображаемый подарок, представить, что идёшь к нему и вручаешь букет, или мягкую игрушку, или красивую чашку, что-то такое, чему этот человек будет рад. И по идее, это формировало в подсознании связку между этим человеком и положительными эмоциями, а у этого человека вызывало ответные положительные эмоции. Надо будет попробовать.
В нашей комнате было пусто, я быстро прошла к своему дальнему угловому компьютеру, по пути включая чужие. За спиной Ирина желала Михаилу доброго утра, очень кокетливо и многословно, мне хотелось взять с пожарного щита огнетушитель и выпустить всю пену ей в пластилиновый рот.
Так, спокойно, надо взять себя в руки и представить подарок. Пусть будет букет. Красный, как её юбка, ей пойдёт, ноги у неё всё-таки что надо, жаль только, что это единственное, что в ней было что надо.
Она вошла, всё ещё улыбаясь после разговора с Михаилом, и я подумала, что букет стоит поменять – она была в коротком бирюзовом платье. Красно-оранжевые губы и розовые тени смотрелись с ним чудовищно, у меня, наверное, что-то отразилось на лице, от чего её улыбка сменила геометрию в неприятную сторону.
Я представила жёлтый букет, пусть будет жёлтый, не бирюзовый же дарить, в самом деле. И мысленно пошла к ней, с букетом, протягивая его перед собой, как олимпийский огонь. В соседней комнате хлопнула дверь, мужские шаги удалились по коридору. И Ирина сказала мне:
– А ты на Мишеньку уже глаз положила? Шустрая.
И я долбанула её букетом, прямо по морде, как бейсбольной битой, жёлтые лепестки разлетались как конфетти, и мне было так хорошо, как будто подарок получила я.
Медленно открыв глаза, я поняла, что между нами три стола, и никаких лепестков на полу, а жаль. Ирина смерила меня взглядом, всем видом выражая презрение к зрелищу, я не помнила, что она спросила, поэтому просто пожала плечами. Она усмехнулась и подняла брови, кивнула:
– Ну-ну. С вот этим закончишь, и можешь пойти ему показать, пусть оценит, – она взяла со своего стола все мои вчерашние работы, пять разворотов, по четыре попытки на каждый, небрежным жестом протянула мне, я взяла и спросила:
– И что я должна с этим делать?
– Переделай.
– Что именно?
– Всё. Переделай этот детский дизайн, где ты училась вообще? Сделай нормально, – она громко поставила сумку на стол, стала снимать куртку, повернулась ко мне спиной, демонстрируя V-образный вырез ниже лопаток.
Я подобрала челюсть, вдохнула поглубже, и пошла к своему столу. Положила бумаги, поставила сумку, сняла Иркину куртку. И увидела как округлились глаза Ирины, это было так странно и неожиданно, что я послала ей вопросительный взгляд, в ответ на который она изучила меня от пояса до подбородка, и хмыкнула с каплей саркастичного уважения:
– Один-один.
У меня опять отпала челюсть, Ирина рассмеялась, в соседней комнате хлопнула дверь, шаги Михаила простучали к столу, защёлкала клавиатура. Я села и занялась работой, пытаясь хоть немного прийти в себя.
* * *
– Переделай.
Это была седьмая попытка. Мой второй рабочий день проходил по тому же сценарию, что и первый, с той лишь разницей, что без пиджака я чувствовала себя лучше. Наставница, правда, невзлюбила меня без пиджака ещё сильнее, так что эффект нивелировался.
К пяти я была выжата как лимон, и когда Денис изобразил потягушки и стал качаться в кресле как в гамаке, а я стояла перед Ириной красная и злая, мысленно заталкивая плюшевого медведя ей в глотку, голос Михаила за спиной добил меня окончательно.
– Ну что, как успехи?
Он вошёл и склонился над распечатками на Ирином столе, начал их перекладывать и рассматривать. Я замерла, Ирина томно вздохнула:
– Плохо, Мишенька. С образованием полный ноль, с понимаем ещё хуже. Кто её принимал? Её учить и учить ещё.
– Я её принимал, – усмехнулся он, не отрываясь от бумаг, она тихо рассмеялась и вздохнула:
– Жалостливый ты, Миша.
– Я просто умею видеть потенциал на ранних стадиях, – он выбрал один лист и ткнул в него пальцем: – Вот этот берём.
Я нервно рассмеялась – это был второй. Ирину слегка перекосило, но она быстро взяла себя в руки и улыбнулась:
– Хорошо, немножко подправим и возьмём.
– Ну я пошёл тогда, всем пока, – он кивнул всей комнате, и улыбнулся мне лично, я не успела отвести глаза, и это оказалось гораздо сильнее, чем через зеркало, меня буквально к полу пригвоздило. Он ушёл, Ира мне что-то рассказывала, а я ни слова не понимала, в ушах стоял писк, как будто по телевизору нет программы, и в центре круг из цветных кусочков, и долгое "пи-и-и...", я её даже почти не видела, она превратилась в набор пятен, я понятия не имела, что делать, и с собой, и с заданием.
Она говорила, я кивала, потом она подхватила вещи и выбежала из комнаты с визгливым криком: "Мишенька, а ты меня не подвезёшь? Я так спешу сегодня!" – это я хорошо услышала, я не пропускала звуков, связанных с ним. Он ответил: "Я второй шлем не взял", и что-то ещё, какие-то вежливости. Было приятно знать, что она с ним не поедет.
Я вернулась за свой стол, посмотрела на бумаги – чёрт знает, что с ними делать. Михаил выбрал вариант, который ему понравился, Ирина что-то ещё хотела в нём подправить, но я прослушала, что именно. Решила не подправлять ничего.
За окном заурчал мотоцикл, звук отдалился, Денис начал собираться, осмотрел всю комнату, поймал мой взгляд, и по секрету на всю комнату шепнул:
– Она постоянно его просит подвезти, он зимой на машине ездит и не отказывает. А сейчас вот обломалась.
Тоня на секунду оторвалась от работы и спросила шёпотом:
– У них было что-то?
Ответила Люда, иронично:
– Да конечно. Она его полгода уже обхаживает, прошла путь от "Михаил Саныч" до "Мишенька, подвези", а дальше пока никак. Всем заливает, что они целовались на новогоднем корпоративе, а после восьмого марта вообще вместе уехали, но что-то не заметно по нему.
Денис фыркнул:
– Да сочиняет она. Я его спрашивал, как она ему, и не будет ли он против, если я с ней замучу. Он сказал, нет.
– Это когда было? – уточнила Люда.
– Как раз перед восьмым.
– Это когда она танцевать с тобой не пошла, ага. А с ней он не пошёл, как обычно. Мы выбираем, нас выбирают... – она посмотрела на часы и тоже стала собираться, бросила хитрый взгляд на меня, тихо сказала: – Держишься?
Я улыбнулась и опустила голову, она рассмеялась, вздохнула:
– Для справочки, чисто так, с целью восстановления исторической справедливости. Ира так красиво по образованию твоему проехалась, вот чтоб ты знала, Ира у нас по образованию бухгалтер. Я – переводчик с итальянского. Денис – электромеханик. Главный редактор – завклуба, в союзе был такой диплом. Тоня, ты кто?
– Я бомж и хикка, Людочка, – усмехнулась Тоня, Люда рассмеялась, посмотрела на меня:
– Короче, единственный здесь, у кого есть профильное образование, это Миша. И он всегда говорит, что диплом можно купить, а чувство цвета и композиции – нельзя. Так что поменьше слушай всяких. А то Ира у нас образованная, с ног до головы, так училась усердно, что аж забеременела от завкафедры, а он жениться не захотел. Она думала, что ребёнком его привяжет, а он, как все козлы, где привязался, там и отвязался, и в семью вернулся, там дети уже взрослые, по ночам не плачут. А Ира сейчас второе высшее получает, одевается на занятия ещё покруче, чем на работу. Если и со второго раза замуж не выйдет, третье, наверное, получать пойдёт. Вот и всё образование. Так что не слушай её и не расстраивайся, мне лично нравится, как ты делаешь, если и Мише понравится, можешь на Иру вообще внимания не обращать. Миша к тебе пока не подходит, но это потому, что от нас обычно стажёры на второй неделе увольняются, он не видит смысла тратить время, пока не будет точно ясно, что ты останешься. Мы сейчас в среду шестнадцатиполосник сдадим, потом в пятницу "Стим", и в понедельник можешь к нему подходить просить работу, и на проверку приносить будешь ему, а не Ире. Всё будет хорошо.
– Спасибо, – мне действительно стало легче. Денис ушёл, Люда тоже, я подождала Тоню, и мы пошли к метро вместе. Я сначала хотела спросить её о секретах выживания в коллективе, но мы заговорились о мультиках, и я обо всём забыла.
* * *
Дома меня ждал ужин и допрос. Я описала Ирке каждую секунду своего дня, и пересказала каждый диалог, умолчав только о том, как утром мои бёдра заимели собственное мнение по поводу того, как им ходить.
И Ира задумчиво протянула:
– Ага. Значит, Миша.
Я хлопнула себя по лбу.
Она вздохнула и пожала плечами:
– Не хочешь – не рассказывай, дело хозяйское. – Помолчала и добавила: – Опять сознание теряешь?
– Да, – я обречённо улеглась на стол, почти плача от досады – ну почему нормальные люди ведут себя как нормальные люди, а я вот так?
– У тебя, может, травма какая-то? Не хочешь к доктору сходить?
– Ты думаешь, меня головой об пол роняли? – фыркнула я, Ирка без улыбки качнула головой:
– Я думаю, тебя в детстве мужик какой-нибудь испугал, но ты об этом забыла. А теперь ходишь мучаешься, но не можешь понять, в чём дело.
– Тогда бы я всех мужиков боялась, а не только тех, которые мне нравятся.
Ирка пожала плечами и не ответила. А я лежала лбом на столе и вспоминала их всех, одного за другим, красивых и не очень, высоких и средненьких, их объединяло только то, что я от их взгляда превращалась в качающееся дерево, которое вот-вот рухнет.
Ирка заварила нам какой-то успокаивающий чаёк, мы пошли на балкон, стали смотреть на облака. Внизу дрались коты, наверху между ветками дрались птицы, а мы стояли на третьем этаже, не там и не тут, молчали.
Я посмотрела на Иру, угадывая на её лице предчувствие поэзии, она скосила на меня хитрый взгляд, улыбнулась и шепнула:
– Ты чуешь уже?
– Опыт, – хмыкнула я, подначивающе толкнула её локтем: – Подкатывает?
– Ага, ща будет. Готовься внимать, – затянулась в последний раз, медленно выпустила дым, и с чувством выдала:
Лишь то по жизни неизменно,
От наших дней до тьмы веков,
Что мир вращается на члене,
А пьёт, засранец, за любовь.
Я впечатлённо качнула головой, достала телефон и записала, у меня её стихов уже набралось штук двести, я иногда подшучивала над друзьями и учителями, прося подсказать, кто автор. Никто не угадывал.
Ирка раздавила окурок в пепельнице, опять становясь энергичной и резкой, окинула меня суровым взглядом, и сказала:
– Одевайся, пора в рейд, шмотки сами себя не купят.
= 3. День третий, напряжённый и полный внезапностей
Сегодня Ирка собирала меня на работу, как на войну. На мне были удобные туфли, которые Ирка собственноручно протёрла, светло-серые джинсы и голубая рубашка, которые вчера привёз из маминой квартиры срочно вызванный Иркин парень, и новая белая курточка, которую мы купили вчера, потратив все деньги, которые мама мне выдала на еду на месяц. Но я не жалела – она мне так нравилась, что в ней хотелось ходить непрерывно, и постоянно её гладить.
Ирка заколола мне волосы, выбрала помаду "естественного цвета", а потом заставила выбрать духи, хотя я отпиралась полчаса. Из её духов, естественно, у неё их было столько, что половину из них она вообще не помнила, и называла "пэмээсными покупками" – она их покупала, они ей нравились, проходила пара дней, и они ей начинали не нравиться, она злилась и забрасывала их в дальний ящик, и через время покупала новые. Сейчас она этот "дальний ящик" выгребала на пол, стоя на коленях у бабушкиного трельяжа, и давала мне советы по работе – как смотреть на обнаглевших, куда посылать недовольных, как ходить, когда на меня смотрит Михаил. Первые два пункта я не выполню никогда, последний выполнила уже, но ни за что бы не призналась, поэтому просто молчала и поглядывала на часы – сегодня я сто процентов опоздаю.
Ирка закончила ревизию, сгребла флаконы в подол, принесла и щедро протянула:
– Выбирай, мне для тебя ничего не жалко.
Я посмотрела на Иркину растянутую майку с Веномом, который высовывал свой веномский язык и говорил с ухмылочкой по-английски: "Вкуси мою заразу, детка". Смотрел он на зелёный флакон с лаймом и мятой, я не стала с ним спорить, я вообще его всегда считала отличным парнем. Взяла, открыла, нюхнула и кивнула:
– Вот этот.
– Отличный выбор! – она убежала обратно, высыпала флаконы на пол, затолкала в трельяж и подпёрла дверцей, я поняла, для чего там был такой мощный магнит, который фиг откроешь. Ирка брызнула меня духами, сунула флакон в мою сумку, отошла на шаг и окинула меня взглядом, как завершённый проект. Воздела руки и простонала: – Господи боже, да я архитектор великолепия, о, как я собой горжусь! Иди. Иди не спеша, опоздай, и не вздумай извиняться, сделай вид, что всё путём. Мужика надо всё время немножко подбешивать, чтобы не расслаблялся. Ну и чтобы у него был повод подойти с претензиями. А там, ты знаешь, центры злости и возбуждения в мозгах рядышком. Ладно, тебе ещё рано об этом думать. Думай о котиках. Они сволочи, но их все любят. Да? Вот. Иди.
Я пошла, и даже прошла в тишине по ступенькам, но как только вышла на улицу, телефон зазвонил Иркиной мелодией, я ответила и посмотрела на наш балкон, она там курила и улыбалась мне.
– Просто хотела напомнить, что ты офигенно выглядишь. А то вдруг ты забыла. На всяких случай. А что ты офигенный специалист, ты и без меня знаешь. Не позволяй никому убедить тебя в обратном, окей? Иди давай, хочу посмотреть на твою задницу.
Я тихо рассмеялась и пошла, Ирка в трубке протяжно вздохнула, но ничего не сказала. Я решила спросить:
– Слушай, Ир, хотела посоветоваться. Что можно подарить сотруднице?
– На какой праздник?
– Ну допустим, на день рождения.
– Сколько лет?
– Тридцать-сорок.
– Красится?
– Да.
– Бухает?
– Не знаю.
– Дети есть?
– Да.
– Хорошо к тебе относится?
– Не особо.
– Так нафига ей вообще что-то дарить?!
– Надо.
– Если прямо надо, то дари какую-нибудь фигню, которую тебе подарили, а она тебе не нравится и только место занимает. Если это сотрудница, которая тебе по возрасту не подходит и даже не нравится, то вероятность, что она пересечётся с твоей семьёй или друзьями, почти нулевая, они никогда не узнают, что ты ей слила, а она никогда не узнает, откуда взялся этот подарок. Вариант идеальный – ты избавляешься от пылесборника и чувства вины за то, что не пользуешься подарком, и тебе это не стоит ни копейки.
Я рассмеялась и поражённо качнула головой:
– Ты гений.
– Ещё бы! У меня четыре тётки, и я у них всех первая и старшая племянница, меня заваливали в детстве игрушками, а в школе – шмотками, чудовищными шмотками, Алис, поверь, если бы я это надела, я бы составила тебе в мамином костюме отличную пару. Но, дорогая, ты хоть раз видела, чтобы я надевала то, что мне не нравится? Вот. Я почётный меценат в трёх детских домах, там нужнее. И я тебя туда с удовольствием отведу, пожалуй, на выходных, с детишками познакомишься, посмотришь на их прикиды "тётка-стайл", пополнишь их запасы.
Я молчала, пребывая в лёгком ужасе от мысли без разрешения отдать куда-то свои вещи. Приятный был ужас, как тогда, когда я поймала взгляд в зеркале заднего вида чёрного мотоцикла.
– Молчишь? Ну ты подумай, у тебя ещё три дня на то, чтобы смириться с этой мыслью. Всё, давай, я докурила, мне тоже надо бежать, а то офисный планктон останется без кофе, и район накроет апатия и безысходность.
– Счастливо.
– Давай, до вечера.
Она положила трубку, а я достала наушники и стала выбирать песню, ловя заинтересованные мужские взгляды и начиная подозревать, что я действительно очень даже ничего.
* * *
По дороге от метро до работы я мысленно дарила Ирине всякую дрянь – круглый «модный» рюкзак с иероглифами и мультяшными героями, который мне когда-то «достали по дешёвке», а я так и не нашла ему применения – книги в него не помещались из-за углов, а носить его вне школы я не стала бы ни за что; оранжевое пальто с маленькими рукавами и огромным воротником, которое я не надела ни разу, хотя оно занимало место в шкафу лет десять, его купили «перешить», да так и не перешили; гигантскую шубу из, наверное, мамонта, её тоже достали по дешёвке, судя по запаху, но её я носила, у меня не было выбора. Я в подробностях представляла каждую вещь, а потом несла её Ирине, на вытянутых руках, вручала и отряхивала ладони с чувством выполненного долга, это было так приятно, что я улыбалась как дурочка, во все зубы, пришлось даже достать телефон и прижать к уху, чтобы никто не подумал, что я больная, и улыбаюсь сама себе.
К двери я подошла в девять пятнадцать, опять прижала телефон к уху, потому что от улыбки избавиться не получалось, и вошла.
Михаил был на месте, выглядел хмуро, поэтому я кивнула ему и молча прошла к себе, делая вид, что у меня важный разговор. В нашем кабинете сидела Ирина и расчёсывала свои огромные волосы, от чего они занимали всё больше и больше места, я кивнула ей тоже, с такой любовью, как будто она была доставщиком пиццы, который привёз всё целым и вовремя, а потом ещё и мусор вынес, она сегодня доставила мне море позитивных эмоций, хотя понятия об этом не имела.
В кабинете мы с ней были одни, я "попрощалась" с молчащим телефоном и села "работать", хотя задания у меня не было. Пришла Люда, поставила чайник, достала красивое блюдце, положила на него свежую булочку, пошла готовить себе чай по своей личной технологии – она это каждое утро делала. Потом пришёл Денис, сделал себе кофе и стал читать новостную ленту вслух. Последней пришла Тоня, она была единственной, чей монитор мне было видно, и, похоже, единственной, у кого была работа. Она быстро просмотрела четыре стопки бумаг на столе, кому-то написала в скайпе, кому-то позвонила, к ней стали ходить люди из соседних кабинетов, она сама куда-то бегала. Я сидела вКонтакте, переделывать в восьмой раз одни и те же пять разворотов желания не было, поэтому я следовала совету Ирки – думала о котиках, всеми любимых сволочах.
Когда Люда допила чай и обсудила с Денисом все новости, пришла Марина, и новости пришлось обсуждать ещё раз. И как-то незаметно наступил обед. Тоня пригласила меня с собой в кафе за углом, но предупредила, что еда там не для слабых организмом, что дало мне отличный повод отказаться. Люда с Денисом поели и ушли курить, Марина тоже куда-то вышла, Ирина сверлила меня взглядом, но я делала вид, что не замечаю – у меня обед, делаю что хочу.
Ирина начала красить ногти.
В такую жару окна не открывали, запах ацетона быстро наполнил комнату и испортил аппетит, но идти мне всё равно было некуда, и я осталась сидеть. Ирина подозвала Михаила, и стала обсуждать с ним работу, очень эмоционально, как будто не страницы журнала показывала, а свои родинки в интимных местах, с хихиканьем и ужимками. Я мысленно одевала её в шубу из мамонта, и круглый рюкзак ей вручала, и завязывала рот оранжевым пальто.
Настроение стремительно портилось, стало стыдно за то, что я полдня совершенно ничем не занималась, как будто мне платят за то, что я тут вКонтакте сижу.
Михаил стоял ко мне боком, опираясь на Ирин стол и водя карандашом по бумагам перед ней, брал её мышку, что-то показывал на экране, объяснял, улыбался.
В понедельник я к нему подойду. Вот точно так же, буду стоять у его стола, и он будет давать мне работу, а я буду хихикать. Нет, не буду, я буду серьёзной, я сюда работать пришла. Он меня взял без опыта и без диплома, на "серую", но всё же нормальную зарплату, и даже испытательный срок назначил месяц, хотя по закону мог бы и три, и даже должен был бы, по логике, но он сказал, что я хорошо справилась с тестовым, и что портфолио у меня очень приличное для новичка, и он уверен, что у меня всё получится. Да, обязательно получится. Сейчас он меня как бы не замечал, но в понедельник заметит, я оденусь красиво, на выходных ещё почитаю обучалки и посмотрю видео по работе, и подойду к нему. И мы будем разговаривать. И я не упаду. И скажу всё, что думаю. В понедельник, уже скоро.
Где-то слева раздался шорох ножек стула по полу, я повернулась туда и увидела чёрные глаза Михаила, который придвигал стул Тони вплотную к моему, усаживался удобно и улыбался мне:
– Ну что, как успехи?
Язык, естественно, отнялся. Мозги тоже.
Я смотрела на свои пять разворотов, которые мы вчера должны были "доработать и взять", но что-то нихрена не доработали, потому что одна стажёрка полдня балду пинала вместо работы.
Он не дождался ответа, придвинул себе мои развороты, бегло просмотрел, взял у меня из стакана маркер, отметил галочками пять листов, и протянул мне:
– Нормально, вот эти берём, скинь те варианты, которые я отметил, вот сюда… дай мышку.
Я протянула ему мышку, он стал клацать в моём компьютере, показывая и объясняя, я постепенно перестала его слышать – в ушах стоял тоненький писк, я переводила взгляд с его глаз на губы, смущалась, смотрела в монитор, потом на его руку с моей мышкой, опять в монитор. Там происходило что-то важное, но я уже сейчас понимала, что ничего не запомню, попыталась взять себя в руки и с усилием прошептала:
– Ми… Михаил, а можете мне вот это всё, что вы рассказали, по скайпу скинуть? У меня… проблемы с восприятием информации на слух, я всё сразу забываю. Мне лучше писать.
– Да? Хорошо, я пришлю сейчас. Потом сделаешь, это можно и завтра скинуть, это не срочно. Сейчас есть более важный вопрос. Смотри сюда, – он встал и дотянулся до толстой папки на полке у меня за спиной, положил на стол и открыл, показывая мне подшивку маленьких цветных газет: – Это наш шестнадцатиполосник, его вообще вот там делают, – он указал пальцем на стену справа, иронично улыбнулся, – но они немного прочаевали всю неделю, и теперь бегают в мыле, потому что его сегодня надо сдавать, а он не готов. У нас разные редакции, но один издательский дом и один главред, мы часто друг другу помогаем. И сейчас именно такой случай. Заходи вот сюда, – он взял мышку и сам открыл нужную страницу в сети, – названия папок – это номера страниц, если рядом с названием нет имени, значит эту страницу никто ещё не сделал, можешь брать, переименовываешь папку, добавляешь своё имя, открываешь, берёшь материалы и работаешь. Стиль смотришь здесь, – он указал на подшивку, – если появляются вопросы, подходишь ко мне. Если картинки, которые там лежат, тебе не нравятся, можешь найти в интернете более подходящие, только согласуешь потом с редактором, его имя указано в файле, зайдёшь в их редакцию, спросишь, тебе подскажут. Прошлый выпуск лежит вот тут, можешь оттуда брать файлы стилей. Я ожидаю, что ты сделаешь минимум две полосы, лучше три. Там не сложно, справишься. Вопросы есть? – он смотрел на меня, я думала о том, что уже не помню, почему он подошёл. Он посмотрел мне в глаза пару секунд и медленно кивнул: – Ясно. Скайп. Дай сюда, – он придвинул себе клавиатуру, наклонившись так близко, что я почувствовала его запах, заставляющий вставать дыбом волосы на всём теле, добавил себя в мои контакты, и отодвинулся: – Всё, трудись, всё нужное я сейчас пришлю.
Я кивнула, он встал и отодвинул Тонин стул на место, вышел из комнаты, я проводила взглядом его плечи до самой двери, поймала раздражённый взгляд Ирины, представила её в мамонтовой шубе, улыбнулась и опустила глаза.
