Текст книги "Ночь до дедлайна (СИ)"
Автор книги: Винни Фред
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 16 страниц)
= 9. Суббота, а всё равно работа
Я просыпалась медленно и странно, как часто бывает, когда засыпаешь в незнакомом месте. Ковёр на стене был не тот, и жёсткость подушки, и запах… Запах был божественный. Я задышала глубже, опять закрывая глаза, в это ощущение хотелось погрузиться.
Кто-то погладил моё плечо, я сначала напряглась, потом улыбнулась и расслабилась – это Миша, мы вчера вместе уснули. С ума сойти, Миша, рядом со мной, и я ему, наверное, нравлюсь, господи боже…
Его ладонь погладила плечо, потом всю руку до самых пальцев, талию, бедро, колено, сжала стопу, потом пальцы на ноге по очереди, щекотно, я захихикала и спрятала ногу под плед. Почувствовала дыхание на щеке, с ароматом кофе и чего-то безумного, он тронул губами мой висок, ухо, шею… Казалось, что я всё ещё сплю, волны мурашек и вулканического жара внутри прокатывались под кожей, вызывая ощущение невесомости, я парила, отдавшись течению, и не спешила выбираться из этого личного измерения в реальную жизнь.
– А… ли… са… – еле слышно и горячо, так же медленно, как его губы на моей шее.
– Я сплю, – я пыталась изображать сонную, но улыбка на лице меня выдавала, я зажмуривала глаза и кусала губы, пытаясь держать себя в руках, но получалось плохо.
– М, спишь? Как интересно… И что тебе снится? – он говорил тихо и медленно, скользя губами по моей шее, я так же тихо ответила:
– Снится… что-то…
– Приятное?
– Очень.
– Ну тогда не просыпайся, – он опять сжал моё плечо, тронул подбородок, мягко заставляя поднять голову, я подняла – он каждым движением дарил удовольствие, я не собиралась ему мешать. Раздался какой-то непонятный щелчок, стало просторнее, Мишины губы коснулись шеи над ключицей, потом под… и до меня дошло, что это был за звук – пластмассовая кнопка пижамы, он расстегнул верхнюю. Я замерла, он тут же обнял меня за талию и прижал к себе, шепча на ухо:
– Ш, спокойно. Я не животное, хоть и кусаюсь. За шею, например, вот здесь, – он собрал мои волосы и поднял выше, аккуратно взялся зубами чуть ниже затылка, это пустило по спине волну электричества, я покрылась мурашками вся, до пальцев ног, с губ сорвался неожиданный короткий выдох, похожий на стон, стало так стыдно, что я уткнулась лицом в подушку, чтобы одновременно и спрятаться, и не мешать ему продолжать это делать.
Он тихо рассмеялся, с силой провёл ладонью по моей спине, от шеи до пояса, забрался под пижаму, медленно стал вести пальцем по позвоночнику вверх. Я пыталась решить, насколько это неприлично, и не стоит ли сказать ему прекратить, но он сказал сам:
– Алиса, решайся. Или ты просишь меня продолжить, или мы встаём и идём завтракать.
– Нет…
– Что именно "нет"?
– Не идём, – я утыкалась в подушку всё сильнее, и надеялась, что он не заставит меня говорить, как вчера на балконе. Зря надеялась.
– Алиса, говори. Чётко, подробно, и убедительно. Скажи: "Миша, гад такой, продолжай".
– Миша…
– Хорошее начало, – его рука как раз добралась до шеи, и стала спускаться обратно, прочерчивая линии кончиками пальцев, на этот раз надавливая сильнее. Я поняла, что выгибаюсь как кошка, и не могу это контролировать, и дыхание, переходящее в придушенный стон, тоже не могу. Я сжимала пальцы на ногах и прижимала друг к другу колени, всё тело жило своей жизнью, как будто я там вообще не хозяйка, а Мишина ладонь пошла на второй круг, на этот раз по другому пути. Сказал бы мне кто вчера, что у меня настолько чувствительная спина, я бы рассмеялась.
– Говори, Бойцова, давай. "Миша, продолжай, мне всё нравится".
– Да…
– Слабо, Бойцова, ты можешь лучше, – и как-то так сжал мышцы возле шеи, что я глухо застонала, почти плача от этого ощущения и от осознания собственного полного бессилия. Я вообще ничего не контролировала, он может меня сейчас перевернуть и расстегнуть все кнопки в мире, я слова не скажу.
Где-то зазвонил телефон, Миша тихо выругался и достал руку из-под моей пижамы, встал с дивана. Я лежала неподвижно, всё ещё пребывая где-то там, где меня качало на волнах блаженства и острого удовольствия, раздался голос Миши, раздражённый и мрачный:
– Что там такое?.. Сколько? Сколько?! Охренеть. Ничего не делай, я сейчас приеду посмотрю.
Я поправила кофту и перевернулась на спину, посмотрела на Мишин тёмный силуэт на фоне светящихся от яркого солнца задёрнутых штор… Какой обалденный парень. Даже не верится, что я ему понравилась. Как?
Он что-то кому-то рассказывал, а я любовалась, почти не слушая – в голове шумело, как после рок-концерта, тело всё ещё ощущалось чужим, томным и ленивым. Миша договорил и сел обратно на диван, погладил меня по плечу и сказал с виноватым видом:
– Ладно, спи, Бойцова, а мне ехать надо, дела зовут.
– Какие дела в выходной? Что-то случилось?
– Случилось. Ничего страшного, но ехать надо.
– Ну позавтракай хотя бы. Есть у тебя пять минут?
– Для тебя – хоть десять, – он наклонился меня поцеловать, а я с внезапным ужасом отвернулась, подставляя щёку, и зажмурилась от стыда – ну как я могу, что я за человек…
Он замер в сантиметре от моей кожи, потом медленно поцеловал в щёку и сказал:
– Вставай, пойдём завтракать.
Мы сидели на кухне – я, Дима, Миша и Мишин телефон. Ирка спала, Дима делал вид, что всё в полнейшем порядке, и что он не замечает, как я сбиваюсь с ног, лихорадочно пытаясь сделать первый в своей жизни бутерброд для любимого мужчины.
Руки тряслись, колени подгибались, всё падало, ломалось и разливалось. Мне до сих пор было стыдно за то уклонение от поцелуя, и за моё неумение готовить, и за торчащие во все стороны волосы, и за то, что я до сих пор не умылась. Но он сказал, что у него всего десять минут, и я решила не тратить их на марафет, лучше провести их вместе, и приготовить что-нибудь… И вот, Миша листал в телефоне какие-то документы, Дима медитировал на чай, а я роняла третий кусок колбасы, перед этим разорвав каменным от холода куском масла два свежих и мягких куска хлеба. Самое время приготовить самый кривой бутерброд в моей жизни, идеальный момент для криворукости, судьба ко мне благосклонна в этот прекрасный день.
Дима встал и начал мне помогать. Просто взял всё новое и начал делать сам, и от одного его присутствия мне резко стало легче. Он понимающе посмотрел на мои бутерброды, похожие на сколиозную ленту Мёбиуса, взял один и откусил, улыбнулся мне. Мне хотелось убить себя об стену, а его благодарить на коленях, но я молчала, надеясь, что он прочитает мои мысли по глазам, я знала, что он умеет.
Через полминуты мы сели за стол, Дима поставил тарелку с бутербродами в центр, и взял себе второй из моих мутантиков, пнув Мишу под столом, чтобы присоединялся, Миша отложил телефон, взял бутерброд, откусил и спросил Меня:
– Вопрос на засыпку, в порядке бреда. Представь, что у тебя есть здоровенная гора отличных сосновых досок. Примерно штук десять этих комнат, забитых от пола до потолка. Что бы ты с ними сделала?
Я сначала округлила глаза, измеряя взглядом стену до потолка, потом задумалась и ответила:
– Беседку. Все любят беседки, они везде. Во дворах, в парках, в пансионатах на озёрах, их тут полно. Туда ездят на шашлыки, арендуют беседку с мангалом, столом и лавочками, и отдыхают там. Сейчас как раз сезон начинается, их надо подновлять и новые ставить.
Миша кивнул и записал в телефон:
– Как вариант. Дима, ты?
Дима оценил высоту потолка, дожевал и сказал:
– Я бы сделал столешницы. Обшивку стен, может быть, всякий декор. Выглядит стильно, но при этом не претенциозно, создаёт камерное такое настроение, как в пабе.
– Тоже мысль, – он записал, задумался. – А твой юный генетик что сделала бы?
– Да хрен её знает, что ей в голову стрельнёт. Качельку. Космический корабль. Супер-эко-площадку детскую, с замками и галереями, чтобы там ползать.
– Тоже хорошо, – он записал, не глядя взял второй бутерброд, я подумала, что он и кривые мои съел бы и не заметил. Дима спросил:
– Откуда на тебя свалились доски?
– Оттуда же, откуда валятся не говорящие по-русски сотрудники, – фыркнул он, не отрываясь от телефона, – из бездны ада. Ещё варианты? Вспоминайте всех своих друзей, самых оригинальных и долбанутых, что бы они предложили?
Мы за пять минут допили чай, накидав Мише штук двадцать бредовых идей, потом я пошла его провожать. Он обувался у двери, смеялся над ключницей, извинялся, что так внезапно сбегает. А я мяла в пальцах низ пижамной кофты, и пыталась не паниковать раньше времени от мысли, что он поцелует меня на прощание.
Он выпрямился, посмотрел мне в глаза, опять вызывая ощущение ожога – я не выдерживала. Мне опять было дико стыдно, это злило и возмущало до глубины души, что я сама себе мешаю делать то, что хочется.
– Бойцова?
Я подняла голову, но взгляд выдержать опять не смогла, он шутливо спросил шёпотом:
– Страшно?
Я неуверенно кивнула, он улыбнулся шире, сказал ещё тише:
– А что не страшно? Обниматься не страшно?
Я неуверенно пожала плечами, он наклонился ко мне ближе:
– Что мне сделать, давай придумаем план. Глаза закрыть? Отвернуться? Выйти за дверь и позвонить по телефону?
Я начала невольно улыбаться, он закрыл глаза и протянул ко мне руки, в такой ситуации заставлять его ждать было бы куда неудобнее, чем не заставлять, и я обняла его, с удовольствием прижимаясь щекой к груди и обхватывая двумя руками изо всех сил. Мне казалось, я его расплющу, но ему это даже дышать не мешало, он беззвучно смеялся и гладил меня по спине, перебирал волосы, с силой прочёсывал их, как будто я была котом, мне так нравилось, что я не собиралась отпускать, хотя уже руки затекли. Он прошептал мне на ухо:
– Всё будет хорошо, Бойцова, всё решаемо, любая фигня в мире решаема, если включить мозги и приложить усилия, со всем можно разобраться, даже с горой грёбаных досок, поверь мне, я так уже делал. Не с досками, но с ними тоже всё будет хорошо, вот увидишь. Всё, давай, соберись. Я позвоню, как только смогу, ты тоже звони, если не отвечу – значит у меня в каждой руке по доске, я от них избавлюсь и перезвоню. Поняла меня?
– Да.
– Давай, отдыхайте тут.
– Пока.
Он отпустил меня и вышел, я закрыла за ним дверь, слыша в подъезде его голос, говорящий: "Привет, Михалыч! Есть минутка? Включи фантазию и представь полный склад отличных сосновых досок…"
Я вернулась на кухню, там Дима мыл посуду, но увидел моё лицо и сел за стол с бесконечно терпеливым видом. Я села рядом, молча посидела пару секунд, потом изобразила рыдания и уткнулась лбом в стол, накрывая голову руками. Дима помолчал, повздыхал и сказал:
– Слишком много усилий, Алис. Расслабься. Он не твой заказчик, он твой парень, ты ему уже нравишься, такая, как есть. Любят не за борщи или заботу, поверь, если бы это было так, я бы Ирку уже давно с голой жопой на мороз выкинул, ещё бы пинка для рывка прописал.
Из спальни раздалось возмущённое:
– Чего?!
– Говорю – люблю тебя, солнышко! – сделал невинный голос Дима. – Сочка ананасового, может быть? Или сбегать за круассанами? Мне не сложно, тут близко.
– Я тебе ща сбегаю!
– Тебе миндальный? Я буду через пять минут! – Дима помахал мне рукой и пошёл обуваться, дверь щёлкнула, вниз простучали быстрые шаги.
Из спальни вышла Ирка, в растянутой майке, с гнездом на голове и осознанием собственной непроходящей офигенности на лице и во всём теле, опёрлась о косяк в стиле ломаных поз от журнала Вог, и мурлыкнула:
– Мужики, а? Постоянно косячат, но как извиняются! Продуманные, гады.
Я улыбнулась и покачала головой – Ирка может. Она села напротив меня, уставилась прямо в глаза и сказала:
– Скажи мне, что что-то было.
Я застонала и уткнулась в стол лбом.
Естественно, я ей всё рассказала. Ну, почти всё – описать свои утренние ощущения я не смогла, это казалось чем-то очень странным, и должно было звучать как полный бред: "Знаешь, он меня по спине погладил, а я чуть в узел не завязалась" – она подумает, что я больная. Я и сама уже так думала…
Вернулся Дима с круассанами, мы выпили ещё по чашке чая, я почувствовала себя лишней и стала собираться в магазин, чётко пообещав не возвращаться раньше, чем через два часа. Они выглядели благодарными, хоть и немного виноватыми.
Я не чувствовала себя обделённой или изгнанной – мне не бывает скучно в одиночестве, да и на улице было хорошо – не жарко, без дождя, без грязи, простой хороший пасмурный день. Я надела свою новую белую курточку, и пошла выбирать под неё какой-нибудь классный шарф. Не то чтобы я собиралась его покупать, но пройтись по магазинам как по выставке было приятно. Район не был для меня новым – Ирка часто оставалась у бабушки на выходные или каникулы, и я приезжала сюда к ней, мы ходили по окрестностям, и ближайшие магазины я знала, но решила прогуляться сегодня куда-нибудь туда, где ещё не была, хотелось новых впечатлений. В телефоне играла хорошая песня, я шла по улице без особой цели, просто вперёд, отпустив мысли в свободное плаванье… и песню прервал телефонный звонок.
Меня это так напрягло, как будто мелодия вызова резанула по ушам – странно. Это мама звонит, у неё своя мелодия, я специально поставила её, чтобы узнавать и не пропускать. А сейчас почему-то ощущала острое желание пропустить. Точнее, желания оставить вызов неотвеченным не было, но и желания отвечать не было тоже, в первый раз в жизни. Мелодия играла, я шла и думала, почему не хочу разговаривать с мамой.
Я её люблю, у нас хорошие отношения, близкие, но без той болезненной липкой связи, которая вызывает отвращение у всех, кто видит её со стороны, простые обычные родственные отношения. Почему я не хочу сейчас слышать её голос?
Мелодия прервалась, опять начала играть песня из плеера, я уже не слушала – я копалась в себе, пытаясь найти причину. Мне стыдно перед ней из-за Миши? Это же единственное, что изменилось в моей жизни. Странно.
Я вспомнила Мишу, от одной мысли о нём на душе стало легче, я опять услышала песню, почувствовала на коже влажный речной ветерок, запах мокрого тополя и свежескошенной травы, он как будто включал мой мир на максимум, пробуждал все рецепторы, особенно под кожей… Захотелось ему позвонить, я проверила время – он ушёл час назад, это будет слишком навязчиво. Позвоню вечером, чтобы точно не отвлечь от работы.
Внутри возникли часы, отсчитывающие время до вечера, и они сменяли цифры мучительно медленно. Ничего, я дождусь. Я смогу.
Магазинов с шарфиками по дороге почему-то не было, я шла и шла, но попадались сплошные магазины еды. Посмотрев на часы и убедившись, что путь назад плюс двадцать минут в магазине займут мои обещанные два часа вне Иркиной квартиры, я решилась и зашла в супермаркет.
Долго бродила между рядами, глядя на продукты взглядом человека, который внезапно узнал, что котлеты состоят из фарша, а фарш состоит вообще из миллиона ингредиентов, побросала в корзину всякой совершенно с потолка взятой ерунды, и пошла домой.
Дома никого не было, на столе лежала записка, разрешающая мне творить, что моей душеньке угодно, пока Ира с Димой поехали творить то, что угодно им. Я смирилась с этой потерей без особых усилий, включила музыку погромче, и занялась уборкой и готовкой.
Ирка позвонила вечером, сказала, что будет дома через полчаса, и спросила, не нужно ли чего-нибудь купить. Я сказала, что я уже всё купила, и что Ирку дома ждёт невероятный пир, пусть едет побыстрее и не вздумает по дороге перекусить. Она слегка обалдела, но пообещала хранить внутрижелудочное пространство от еды всеми силами, раз уж такая ситуация.
Когда она открыла дверь, у меня вся квартира пахла китайским рестораном, Ирка с порога выдала страстный стон и вопль:
– Понятия не имею, что это, но мне большую порцию!
– Уже накрываю, мой руки быстрее, – я была довольна собой, как никогда – первая попытка и сразу такой результат. Ирка ввалилась в кухню, на бегу снимая одежду, сунула нос в тарелку и зубами взяла с неё кусок мяса, запрокинула голову, позволяя куску упасть в рот, и ушла мыть руки, нечленораздельно восхищаясь.
Когда она вернулась, я уже сидела за столом, держа вилку в руке, и как только Ирка села, я милостиво кивнула, разрешая начинать. Она натолкала полный рот, закатывая глаза от восторга, дожевала, положила вилку, и протянула ко мне обе руки, жестом экзальтированной жрицы какого-то очень крутого бога:
– Алиса, это шедевр! Как?! Как тебе это удалось, расскажи мне всё, я это продам и озолочусь!
Я скромненько покрутила в руке вилку, и призналась:
– Я купила специальную коробочку, в которой была лапша, приправа и соус. И сделала всё так, как написано на упаковке.
– Гениально! Я бы не додумалась, – она опять взяла вилку и стала есть уже не спеша. – Делай так каждый день, я всё равно не растолстею. Есть у бессисечной судьбы свои преимущества. Господи боже, шедевр, просто шедевр! – она ела с таким удовольствием, что я начала ей верить, тем более, что и мне лапша понравилась – сложно испортить блюдо, в котором от тебя только смешать всё в нужных пропорциях и выдержать нужное время.
Ирка умяла свою порцию, вытянула шею, заглядывая в стоящую на плите сковородку, и протянула мне тарелку:
– Ещё! Я видела, у тебя есть.
Я рассмеялась и пошла за добавкой. А Ирка начала строить планы ввиду открывшейся информации:
– Алиска, нам надо открыть ресторан! Ты будешь готовить, я буду на кассе, официантом и бухгалтером, а Димасю поставим за кофеварку, он умеет. Ты осознаёшь, что мы идеальная команда? Мы вообще что угодно можем замутить! Что захотим, вообще всё! О, мои макарошки! – я поставила перед ней тарелку, она тут же в неё закопалась со страстным стоном, я села доедать своё, без особого аппетита – успела напробоваться. Ирка доела, пошла относить тарелки, танцевальными шагами с подскоком, сделала чай и позвала меня на балкон.
На улице садилось солнце, но без особой спешки – оно кралось не к горизонту, а вдоль него, как будто раздумывало, а стоит ли за него заходить, чтобы через два часа выбираться обратно. Ирка достала сигарету, медленно затянулась и сделалась задумчивая и спокойная, меня каждый раз удивляла эта метаморфоза. Создавалось ощущение, что фонтанирующей энергией Ирке тоже надо отдыхать, хотя бы полминуты на сигарету, и на это время её заменяет кто-то другой, старше и мудрее. Она смотрела на солнце, я смотрела на неё, думала об их с Димой отношениях – их начало как-то прошло мимо меня, я вообще не помню, чтобы у них был конфетно-букетный период. Точно помню, как я планировала её вечеринку, договаривалась с Димой, когда что приносить, потом мы праздновали, Дима наливал нам шампанское, а я говорила тост, и желала ей в этом году встретить парня своей мечты, она обещала, что займётся этим вопросом прямо сегодня. Интересно, он ей уже тогда понравился? Шампанское он наливал красиво.
– О чём задумалась? – тихо спросила Ирка, я ответила:
– О тебе и Диме.
– А, – она кивнула, вздохнула и сказала: – Уезжает Димася.
У меня глаза на лоб полезли, Ирка усмехнулась и кивнула:
– Ага, через неделю. В Москву, учиться, у них там какой-то супер-мега-французский курс по вину, ему начальство оплачивает, так что ехать надо.
– Надолго?
– На две недели.
Я выдохнула с облегчением и долей злости за то, что она меня так напугала, она фыркнула и усмехнулась:
– Ага, я на тебя посмотрю. Звонила уже своему?
– Нет, – я этим почти гордилась. Ирка прикрыла глаза и подставила лицо солнцу, медленно отвечая:
– Ну давай, держись. Всё впереди.
Я хотела ответить, но в кармане зазвонил телефон, я сначала радостно дёрнулась, но потом узнала мамину мелодию и сдулась, Ирка подняла бровь – она тоже знала мамину мелодию. Мобильник звонил, я не шевелилась, Иркина улыбка становилась всё ироничнее. Телефон замолчал и она сказала:
– Новости каждый день. Алиска-моя киска, что с тобой не так?
– Я не знаю. Просто нет желания с ней разговаривать. Я не знаю, почему, меня это даже пугает, – я посмотрела на Иру, в надежде, что она сейчас даст простой ответ. И она дала:
– Стыдно из-за Миши?
– Не знаю.
– Так что-то было или не было?
– Ну… – я качнула ладонью, пытаясь очертить в воздухе то "было", которого у нас не было, потому что я неадекват. Ирка улыбнулась и вздохнула:
– Алиска, он офигенный, если ты его упустишь, я буду рыдать. Хватай его за задницу и используй по назначению, прямо с порога, когда он в следующий раз придёт, предупреди меня, я на антресоль залезу и прикинусь старым плафоном. Что? Не устраивает? Без проблем, могу повиснуть на балконе с той стороны. Я готова, ради тебя – любая придурь с полпинка, только намекни.
– Как вы начали с Димой встречаться?
Она улыбнулась и пожала плечами, невинно сказала:
– Я пригласила его погулять. Мы встретились у метро и пошли бродить.
– Просто, без цели?
– Ага. Это же Питер, тут весь центр – сплошная достопримечательность. Ходишь, глазеешь, вокруг музыканты играют, фестивали пляшут, ярмарки торгуют, ряженые какие-то ходят. Мы просто ходили и разговаривали.
– Круто.
– Попробуй, рекомендую. Разговаривать – офигенная штука.
– Да. Надо заняться, – я чувствовала себя так, как будто приняла решение отправиться в кругосветное путешествие, без малейшего понятия, что меня ждёт и во сколько это обойдётся. Было страшно. И было ощущение, что другого выхода просто нет.
В кармане опять зазвонил телефон, опять мама, я нахмурилась, Ирка вздохнула и сказала:
– Хочешь, я возьму трубку и скажу ей, что ты вчера перепила и тебе целый день плохо?
– Хочу. Спасибо, – я отдала ей телефон и ушла с балкона – я первый раз в жизни так нагло врала маме.
Миша позвонил в десять вечера. Сначала написал в скайпе, спросил, не занята ли я, я ответила, что свободна (для него я была свободна, даже когда сидела в ванне вся в мыле), и он мне позвонил.
Я пошла на кухню, в халате, с полотенцем на голове, и с ногами из рекламы "одну побрею, вторую оставлю отрастать", устроилась поудобнее и закрыла глаза, погружаясь в его голос.
– Привет.
Я слышала, что он улыбается. В этот раз я не стала включать громкую связь, и от ощущения вибрации телефона у уха по всему телу раскатывалась дрожь, как будто он стоял ко мне очень близко, и губы касались моего уха.
– Алиса?
– Я здесь.
Забыла, что надо отвечать, вообще мозгами поехала, как будто он мне звонит для того, чтобы подарить возможность насладиться его голосом. Дурочка. Полностью отшибленные мозги. Ну скажи ему хоть что-нибудь… Только не "Алиса Бойцова, стажёр"! Точно больная. Говори. Ну?
– Ты отдохнула?
– Да. А ты?
– А мне не дали. Джамшуты не привыкли сидеть без дела, и всем вокруг скучать не дают. Я заказал два куба дерева, нам для заказа не хватало, а заказчик когда перезванивал, решил, что нам надо две машины. Джамшуты понимают по-русски через слово, но радостно подтвердили заказ, и приёмку подписали. А потом мне позвонили и спросили, где им теперь спать, места на складе не осталось.
– Они у тебя спят на складе?
– Ага, – он тихо рассмеялся, сказал, опережая возмущение: – Им нравится! Там комфортно, я там сам иногда сплю. Спал, раньше, теперь там даже спальник постелить негде. Идея с беседками оказалась одной из лучших, кстати, спасибо.
Я не знала, что на это ответить, но залилась краской польщённого смущения вся, до пальцев ног. Миша помолчал и продолжил:
– Идея с детской площадкой тоже хорошая. Только я в них не разбираюсь, как-то не обращал на них внимания, понятия не имею, как их надо делать.
– Хочешь, я погуглю и пришлю конспект?
– Правда?
Я захихикала, смущённо пробурчала:
– Это мой вопрос обычно. Правда, мне не сложно, у меня выходные.
– Я был бы тебе очень благодарен. Но только если тебе правда не сложно.
– Правда не сложно.
– Я нашёл твою страницу на фрилансерском сайте. Ты не говорила, что у тебя такой широкий профиль.
– Конечно, не говорила. Я составляла резюме специально для тебя, так пишут во всех статьях по поиску работы – делать резюме под конкретный запрос конкретного работодателя.
– Ах ты хитрюга, – он рассмеялся, я улыбалась и почёсывала ногу, на которой высыхало мыло, стягивая кожу. Решила игнорировать эту досадную мелочь, опять закрыла глаза и сказала:
– Рассказывай всё, по порядку, с самого начала.
– Прямо с начала? – он изобразил шутливое сомнение в своих силах, я захихикала, он вздохнул и начал: – Однажды давным-давно, родился в одной деревне Миша Измайлов, не особо симпатичный, зато большой.
Я рассмеялась громче, сказала:
– Не настолько с начала! С сегодняшнего утра.
– А, ну так бы и сказала. – Он прокашлялся, опять делая голос сказителя: – Однажды сегодня утром, жил-был Миша Измайлов, не особо… ну, ты видела. Не буду утомлять тебя деталями. И решил он, в общем, Алицу Бойцову-Стажёр за ухо укусить. Но она спала – дилемма. Пришлось терпеть.
– Сложно было?
– О, невероятно!
– Но ты выдержал?
– Эм… Если честно, то нет. Если тебе снилось, как тебя едят – прости, я сделал всё, что мог, но это оказалось сильнее меня.
Я смеялась, он тоже, мы проговорили больше часа. Пришла Ирка, слегка недовольно указала мне пальцем на ванную, где остывала моя вода и валялись мои баночки и волосы, я показала жестом, что займусь этим позже, и Ирка отцепилась.
Спустя ещё час и пару дико смущающих минут, в течение которых Миша пытался выдавить из меня слова: "Спокойной ночи, дорогой Миша, желаю увидеть во сне меня", я пошла смывать с себя пену, и увидела, что Ирка всё убрала – видимо, ей тоже нужна была ванная.
Я быстро привела себя в порядок, собралась, и сказала подружке, что уезжаю к маме, пусть меня до вечера воскресенья не ждёт. Она слегка удивлённо показала мне часы – сорок минут до закрытия метро. Я махнула рукой и сказала, что успею.
До станции я почти бежала, внутри бежала по эскалатору, в поезде гипнотизировала часы, пытаясь силой мысли заставить машиниста поднажать, но всё равно не успела – пришлось выйти на две остановки раньше, и пройти их пешком. Я не жалела – у Ирки не было стационарного компьютера, только старенький ноутбук, который я не осмелилась у неё просить, она за ним почти жила. Пришлось ехать к маме.
Моё нежелание с ней разговаривать куда-то отступило – у меня была важная цель, ради которой можно и пренебречь своим душевным комфортом. Дома я сказала, что у меня страшно важное дело, отказалась от ужина и закрылась в комнате, погружаясь в первую в моей жизни возможность помочь любимому мужчине.
Я просидела всю ночь и половину дня. Сначала спать хотелось, потом – нет, просто была усталость и лёгкая тошнота, рябь в глазах, оглушающе громкое сердцебиение. Но я это всё легко игнорировала, и к обеду составила идеальный учебник по детским площадкам, отправила Мише на почту, и с чистой совестью легла спать.
Проснулась от того, что меня трясёт за плечо мама, и тычет в лицо свой телефон, где хочет меня услышать Ирка, которая звонила на мой, но я не взяла трубку. Я с ужасом увидела время – половина одиннадцатого ночи, я уже не успею к ней, мне придётся ехать на работу отсюда.
– Алло?
– Ты куда пропала?
– Я… спала.
– Посреди дня? Я тебе три раза звонила.
– Прости…
– Что-то случилось?
– Мне надо было поработать.
– Заказ срочный?
– Типа того.
– Ну смотри, как хочешь. Так тебя не ждать?
– Нет, я завтра отсюда поеду на работу.
– У тебя всё нормально?
– Да, всё хорошо.
– Ну давай тогда, до завтра.
– Пока.
Я положила трубку и вернула маме телефон, она посмотрела на меня неодобрительно, спросила:
– Ты чего спать посреди дня улеглась?
Я пожала плечами и не ответила, она сказала:
– Приходи ужинать, целый день не ела ничего.
– Хорошо, сейчас.
Она ушла, я достала свой телефон и схватилась за голову – три пропущенных от Миши! Внутри как будто разлили ледяную воду, я оцепенела от ужаса, лихорадочно думая, уместно ли звонить ему в такое время, всё-таки он работал целый день и может уже спать. Но с другой стороны – не позвонить вообще, когда он звонил трижды – это ещё хуже. Я почти плакала от злости на себя, мысленно кляла себя последними словами, мечтала вернуться обратно во времени и не ложиться спать, пока он не позвонит, но мечты ничего не меняли в реальности, и это было ужасно. Я очень плохой человек, просто кошмарный, мне нет прощения, что мне теперь делать?
Телефон зазвонил у меня в руках, я чуть не уронила его от испуга, посмотрела на экран – Измайлов! Что я ему скажу? Соврать, что потеряла телефон? Что?!
Я нажала кнопку и осторожно поднесла телефон к уху:
– Ал.. ло?
– Привет! Ты спала, что ли?
Его голос звучал так жизнерадостно, как будто я ничего плохого не сделала, мне от этого было ещё сильнее стыдно.
– Прости…
– Да ладно тебе, что тут такого. Как дела?
– Нормально…
– Я получил твой файл, слушай, это очень круто, я не ожидал, что ты так серьёзно подойдёшь. Я тебе процент отстегну, как проектировщику, если всё получится.
– Нет! Ну что ты, я же не ради…
– Бойцова, не тормози, это же деньги, они никогда не лишние. Дают – бери, тем более, есть за что. Представь, что я твой заказчик.
Открылась дверь, заглянула мама и скомандовала:
– Я сказала идти ужинать, чем ты тут занимаешься?
– Я уже иду.
– Быстро.
– Сейчас, – я с умоляющим видом указала глазами на телефон, она сказала:
– Прощайся.
– Ну мам, это с работы…
– Какая работа в двенадцать ночи? Офанарели совсем на твоей работе. Дай мне трубку, я им расскажу законы этой страны.
– Не надо, мама, ну пожалуйста! Иди, я сейчас приду.
– Две минуты, – она бросила последний недобрый взгляд на телефон и наконец-то вышла. Я выдохнула с невероятным облегчением – она вполне могла взять телефон, она уже так делала.
В трубке раздался голос Миши:
– Это мама была?
– Да, – мне было жутко стыдно.
– Какая страстная женщина. Когда ты нас познакомишь?
В его голосе было легкомысленное веселье, мне хотелось его ударить, потому что мне было совершенно не до шуток. Он сказал чуть серьёзнее:
– Ладно, иди ужинать, не заставляй маму нервничать. Позвонишь мне потом.
– Ты ещё не будешь спать?
– Я до двенадцати точно не лягу, звони. И после двенадцати звони – проснусь, я умею. Давай иди, приятного аппетита.
– Спасибо.
Он положил трубку. Я пошла на кухню, пытаясь избавиться от мысли, что его "проснусь, я умею" – это намёк на то, что я не умею, он мне звонил, а я дрыхла, соня. Логически я понимала, что он не стал бы пользоваться такими завуалированными подколами, и ничего плохого вообще не имел в виду, но злобное подсознание уже хоронило меня в стыде и вине.
За столом мама сидела такая недовольная, как будто я родину предала, я сказала: "Приятного аппетита" и попыталась поесть, но еда совершенно не лезла, начало тошнить, я пошла за водой. Мама посмотрела на меня внимательно, и совершенно серьёзно спросила:
– Ты что, беременна?
Я подавилась водой и закашлялась, прохрипела:
– От кого, от святого духа?
Она посмотрела на меня с большим сомнением и сказала:
