Текст книги "Подозреваемые"

Автор книги: Вильям Дж. Каунитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 23 страниц)

Глава 14

Небо хмурилось, влажность увеличивалась.

Подъезд к мосту Вильямсбург был забит утренним транспортом. Скэнлон остановил машину. Целый рой оборванцев налетел с тротуара. Они засновали между машинами, предлагая протереть стекла. Скэнлон прогнал их взмахом руки. Он провел плохую ночь и не был расположен к благотворительности. Вчера вечером, вернувшись домой, он включил автоответчик и услышал голос Салли де Несто. Она переносила свидание с понедельника на вторник. Скэнлон не хотел сидеть в одиночестве и не знал, чем бы заняться, а посему пошел в «Розлэнд» и, как обычно, потанцевал без партнера. Поздно ночью он заглянул выпить в «Дю Суар», последнее открытое заведение на проспекте Колумба. Он стоял в шумной толпе, потягивая виски и набираясь храбрости, чтобы заговорить с какой-нибудь привлекательной женщиной в баре. «Неужели этот страх не исчезнет? Что надо сказать? Когда и как заявить, что я инвалид?» – лихорадочно думал Скэнлон.

Женщина лет сорока протиснулась сквозь толпу и остановилась рядом с ним. В руках у нее был обернутый салфеткой стакан, глаза лениво оглядывали посетителей. Женщина была рослой и статной, хорошо одетой. Короткая двухцветная стрижка: корни волос светлые, концы – каштановые. Ее взгляд остановился на Скэнлоне, он улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. Ее звали Сид. Они разговорились, и все шло прекрасно. Скэнлон расслабился, стал почти самоуверенным. О чем только они не болтали. Скэнлон все старался улучить минутку и сообщить Сид, что у него нет ноги. Может быть, этот ужас позади? Может, он поборол свой страх? Сид полезла в сумку за сигаретами, и тут какая-то другая женщина толкнула ее. Сид споткнулась, из сумочки выпали ключи. Она наклонилась за ними, и ее рука наткнулась на протез.

– Что это такое? – спросила она, выпрямляясь. Лицо ее вытянулось от удивления.

У него сжалось сердце. Изо всех сил стараясь совладать со своим голосом, Скэнлон проговорил:

– У меня нет ноги.

– О? – Она улыбнулась. – Нет, наверное, это для меня слишком.

Сид извинилась и быстро растворилась в толпе. Скэнлон залпом осушил стакан, протолкался к выходу из «Дю Суар» и поехал прямо к Гретте Полчински.

Утром во вторник, приехав в 93-й участок, Скэнлон оставил машину на офицерской стоянке и по обыкновению пошел в кондитерскую на углу, чтобы сделать дневной запас «Де Нобили». Выходя из лавки, он остановился и взглянул на небо над рекой, радуясь, что опять обрел почву под ногами. Он вошел в здание полицейского участка и погрузился в повседневную рутину: читал последние приказы и рапорты. За ночь были арестованы два человека. Бумаги по делу Галлахер – Циммерман лежали в самом низу.

Поднявшись по лестнице, он почуял аромат свежего кофе и приободрился.

– Чем занимаетесь? – спросил он, отодвигая засов на решетчатой двери.

Лью Броуди сидел, закинув ноги на стол, и пил кофе.

– Эрик Кроуфорд заболел. Я записал его в журнале отсутствующих и оповестил райотдел.

Скэнлон нажал ручку кофеварки и наполнил свою чашку. Он подошел к стене, где на прищепках висели разные бумаги, и просмотрел недельное расписание дежурств.

– Найджел и Люкас назначены на вечернее дежурство с Кроуфордом. Они справятся вдвоем, – сказал он, вешая картонку на место. – Кроуфорд сообщил, что с ним?

– Грипп, – ответил Броуди.

Хиггинс оторвалась от кроссворда в «Таймс».

– Надеюсь, толстячок будет держать свой маленький краник в тепле.

Детективы заулыбались, вспомнив, как одно время Кроуфорд ухаживал за Хиггинс и как она его отшила.

Усмехнувшись, Скэнлон пошел в свой кабинет. Только он успел усесться поудобнее за столом и начал читать донесения, как кто-то закричал из дежурки:

– Смирно!

По уставу патрульной службы команда «смирно» раздается, когда в комнату входит офицер чином выше капитана: В патрульной службе такие церемонии происходят ежедневно, но не в следственной бригаде. Тут вставали, только завидев комиссара полиции или начальника следственного управления.

Скэнлон уже направлялся к двери, когда в кабинете появился комиссар полиции Роберто Гомес и швырнул на его стол газету.

– Мы попали на первые полосы всех проклятущих газет этого города. Господи, вся страна уже знает!

– Кофе?

– Черный, без сахара. – Гомес схватил газету и взглянул на первую полосу.

Спустя несколько минут вернулся Скэнлон, он прикрыл дверь и поставил перед комиссаром чашку кофе.

– Вы это видели? – воскликнул Гомес, тыча пальцем в статью. – Видите? Патрульная машина сбила человека, переходившего улицу, а водитель сбежал с места происшествия. В старые времена в день получки мы шли развлекаться с девочками. И все! Новое поколение предпочитает играть в Атиллу и гуннов.

Гомес закрыл глаза, потер виски и тяжело перевел дух.

– Они наехали на меня со всех сторон, Скэнлон. Служба разваливается. Нужно время, чтобы эти скандалы забылись. Галлахер – единственный герой, которым сегодня может похвастаться Служба, но теперь, после всего случившегося, даже его могут спустить в унитаз. – Гомес отхлебнул кофе. – Я работаю комиссаром уже пятьдесят пять месяцев. Еще пять – и мне дадут комиссарскую пенсию. Мне нужно время, чтобы избавиться от газетчиков и избавить от них всех нас.

Скэнлон рассказал ему о своей сделке с Бакмэном.

– Кроме него есть десяток других репортеров. Необходимо арестовать кого-нибудь по делу Галлахера. Тогда газетчики поверят, что оно никак не связано с убийством Циммерманов в Манхэттене. – Он строго взглянул на Скэнлона. – Но связь существует, не так ли?

– Да, я уверен.

– Лейтенант Фейбл того же мнения?

– Да.

– Вы покопались в жизни Галлахера и нашли связь с Циммерманами?

– Нет. И я не обнаружил никаких формальных нарушений со стороны Галлахера, которые могли бы навредить Службе.

– Его личной жизни за глаза хватит, чтобы посадить в лужу все управление. – Он на мгновение задумался, глядя в свою чашку. – Лу, я не хочу, чтобы вся эта скандальная огласка толкнула меня на глупый шаг. – Он ударил кулаком по столу. – Я хочу, чтобы вы выиграли для нас время. Тогда мы сможем вести дело без давления со стороны газет и телевидения.

– Джек Фейбл обнаружил свидетеля, который, вероятно, видел преступника, когда тот входил в «Кингсли-Армс» и выходил оттуда.

– От свидетелей нам сейчас не больше проку, чем быку от вымени, – сказал Гомес, взбалтывая содержимое своей чашки. Потом он поставил ее, встал и подошел к забранному сеткой окну. Глядя на свое отражение в грязном стекле, он поправил галстук.

«Вечно гонится за модой», – подумал Скэнлон.

– Не будь я уверен в обратном, я бы подумал, что этот психопат, карлик, которого мне подсунули в качестве начальника следственного управления, угробил эскулапа и его жену, чтобы подсидеть меня. – Он повернулся. – Давайте повторим, что нам известно по делу.

Следующие полчаса Скэнлон излагал комиссару полиции подробности убийства Галлахера и Циммерман. Гомес слушал молча. Когда Скэнлон закончил, лицо комиссара стало мрачнее прежнего.

– Расскажите мне еще раз об этом Эдди Хэмиле.

Скэнлон повторил свой рассказ.

– Вы вычислили, где живет Хэмил?

– Да.

– Я думаю, что нам следует найти и арестовать Хэмила. Так мы выпустим пар, выиграем время. Арест – самый лучший способ отбить у газетчиков интерес к делу.

Скэнлон вздохнул.

– Комиссар, Эдди Хэмил из тех людей, до которых нелегко добраться. – Он потер щеку. – Хорошо, даже если мы его и поймаем, в чем его обвинить?

– В чем угодно! В том, что рожа постная. В том, что подделывается под человеческое существо. Лишь бы вы обеспечили мне передышку.

– Комиссар, вы только что сами сказали, что боитесь, как бы вас не толкнули на глупый шаг. Преследовать Хэмила, по-моему, и есть глупый ход.

– Может быть. Но сейчас впору хвататься за соломинку, лейтенант. – Он показал пальцем на его протез. – Вы в долгу перед Службой. Она вам помогла. И теперь вы обязаны помочь ей. Кроме того, вы можете ошибиться в Хэмиле. Разве вы никогда не совершали ошибок при расследований? Ваш Уолтер Тикорнелли, может быть, врет. Есть сотня возможных вариантов. Может, Хэмил и есть убийца.

– И все равно я думаю, что это – плохой ход.

– Осчастливьте комиссара полиции, лейтенант. Приведите Хэмила на допрос. Кто его знает, может быть, и сорвете банк.

Скэнлон опять собрался вежливо возразить, но тут дверь распахнулась, и в комнату влетел потный Макаду Маккензи.

– Комиссар, – сказал он и кивнул.

Комиссар полиции улыбнулся. Служебный телеграф действовал по обыкновению прекрасно. Не успел комиссар подняться по лестнице, как дежурный по участку позвонил наверх, предупредить своих. Гектор Колон выбежал в коридор, увидел, как полицейский комиссар устало тащится по лестнице, и вернулся в дежурку, крича: «Смирно!» Тем временем дежурный позвонил в участок северного Бруклина. Дежурный сержант принял сообщение и тотчас связался с северным патрульным и северным следственным отделами Бруклина. Через десять минут все участки и отделы в пределах Нью-Йорка были оповещены о том, что Бобби Гомес отбыл из управления в 93-й участок.

– Шеф, – сказал Гомес, и улыбка озарила его миловидное латиноамериканское лицо.

Комиссар заставил Скэнлона подробно рассказать Маккензи о Хэмиле. Когда Скэнлон умолк, Гомес спросил своего помощника, подойдет ли, по его мнению, Хэмил на роль козла отпущения в деле об убийстве Галлахера и Циммерман.

– Я склонен согласиться с лейтенантом. Не думаю, что Хэмил замешан в этом деле, – ответил Маккензи.

Скэнлона удивила его поддержка.

Гомес сжал губы.

– Возможно, вы правы, но возможно, и нет. Однажды я уже допустил ошибку и поддался на уговоры разрешить легавым носить глупые бейсбольные кепки. Это был большой промах. Теперь полицейские похожи на водителей грузовиков, а не на стражей закона. Так или иначе, чутье говорит мне, что надо поймать Хэмила.

Через двенадцать минут Макаду Маккензи проводил комиссара полиции вниз по лестнице в зал для собраний. Шофер комиссара, женщина, стояла в проходной и разговаривала с полицейским, работающим на телефонном коммутаторе. Услышав, что комиссар спускается по лестнице, она сразу скомкала разговор и побежала открывать дверцу.

Гомес зашел за конторку и расписался в журнале. Когда он выходил, она крикнула:

– Куда едем, комиссар?

– Поедем в Двадцать четвертый. Что-то мне пришла охота проверить несколько участков. Засиделся я в кабинете.

Когда комиссар выходил из здания, рука дежурного потянулась к красному телефону.

Детективы с опаской поднимались по лестнице многоэтажного дома. Из некоторых квартир доносились громкие звуки музыки; за снабженными многочисленными замками дверьми слышался смех телевизионных ведущих.

Скэнлон предупредил всех, кого надо. Отдел связи был оповещен, что детективы 93-го участка направляются в квартиру, расположенную на территории 7-го. Дежурный 7-го участка и детективы тоже были поставлены в известность. Дежурный по участку приказал передвижному наряду патрульных помогать детективам 93-го участка. Все это делалось для того, чтобы полицейские не перестреляли незнакомых детективов.

Белая штукатурка на старом кирпичном фасаде здания облупилась, по стене вились пожарные лестницы. На окнах были шторы – либо из бисера, либо ярко-голубые или оранжевые. «И где они такие берут?» – думал Скэнлон, разглядывая фасад.

Квартира Хэмила была на пятом этаже и располагалась по правую руку, ближе всех к лестнице. Когда детективы добрались до площадки второго этажа, Скэнлон жестом велел Броуди выключить рацию, чтобы шумы полицейской связи не спугнули Хэмила. Скэнлон и Броуди подкрались к двери в квартиру Хэмила и приникли к стене. Хиггинс и Колон остались на лестнице. Где-то плакал ребенок. Детективы достали револьверы. Скэнлон нутром чуял, что лучше бы убраться отсюда прочь. Ему было не по себе, но все-таки он кивнул Хиггинс.

Она протянула руку с револьвером и два раза постучала рукояткой в дверь. Музыка, звучавшая в квартире, тотчас смолкла. Хиггинс постучала еще раз. За дверью послышались тихие шаги.

– Кто там? – Голос звучал хрипло и раздраженно.

– Мэгги Сакиласки, – тихо сказала Хиггинс. – Я от Оскара Мила. Он думал, что ты сегодня не прочь расслабиться.

– А, старый добрый Оскар.

Детективы услышали громкий лязг задвижек. Колон локтем отодвинул Хиггинс назад. Она показала ему язык. Дверь распахнулась, и Хиггинс шагнула на порог, выставив вперед свой полицейский жетон.

– Привет, Эдди, – сказала она.

Тут же появились Скэнлон и Колон с жетонами. Зрачки Хэмила расширились от злости. Левой рукой он шарил за дверью в поисках железного прута.

– Мы хотим поговорить с тобой, Эдди, – произнесла Хиггинс, норовя протиснуться в квартиру.

– Что это у тебя? – спросил Скэнлон, заметив на полу плитку, к которой крепился прут, подпирающий дверь.

– Ничего, – ответил Хэмил, резко развернулся и обрушил прут на грудь Хиггинс.

Она пошатнулась и рухнула на пол.

Скэнлон и Колон перепрыгнули через ее тело и побежали за Хэмилом, который юркнул в комнату слева, на ходу вытаскивая из-за пазухи кольт 38-го калибра.

– Осторожное! Он вооружен! – воскликнул Скэнлон.

Скэнлон и Колон нырнули в укрытие за мебелью. Лью Броуди повернулся и бросился на распластанное тело Хиггинс, прикрывая ее собой. Хэмил, прихрамывая, вбежал в комнату и захлопнул дверь.

Лью Броуди выволок Хиггинс из квартиры. Колон присел на корточки за креслом и направил револьвер на дверь.

Скэнлон выбежал из квартиры, чтобы посмотреть, как там Хиггинс. Она держалась за грудь и задыхалась. Броуди расстегнул ее куртку и ворот блузки. Вместе со Скэнлоном они прислонили ее к стене. Из квартиры доносились крики Гектора Колона, призывавшего Хэмила поднять руки и сдаться. Раздались два выстрела. Пули пробили дверь и застряли в стене за спиной Колона.

Гектор Колон не стал открывать ответный огонь.

Скэнлон бросился назад в комнату и опустился на колени рядом с Колоном.

– С тобой все в порядке? – спросил Скэнлон.

– Да, – ответил Колон.

– Эдди, не валяй дурака! – прокричал Скэнлон. – Бросай пушку и выходи.

Ответом ему была еще одна пуля, прошившая дверь. Скэнлон поспешил в коридор, взял у Броуди рацию и включил, но не успел сказать ни слова. Передатчик прокаркал: «Всем нарядам 7-го участка. Сообщают о перестрелке. Шифр 10–13, Кристи-стрит, 132. Соблюдать осторожность! Нарядам подтвердить выезд».

Скэнлон грязно выругался. Эфир заполнили подтверждения.

Детективы предпочитают работать тихо, им вреден яркий свет лампы. Тихо, спокойно. Вошел, вышел, и все дела. Скэнлон знал, что сейчас газетчики уже мчатся на Кристи-стрит. Он включил рацию на передачу.

– Лейтенант Девяносто третьего – Центру.

– Слушаем, Лу, что там у вас? Нужны автоматы?

– Нет! Отзовите всех! Мы справимся. Никакого десять-тринадцать.

– А стрельба? Стрельба была!

– Не было ничего. Детишки баловались с ракетами.

– Десять-четыре, Лу. Всем ответившим на тринадцать на Кристи-стрит вернуться к дежурству. Лейтенант Девяносто третьего на месте. Ложный вызов.

Скэнлон оглядел коридор. Двери были закрыты, в квартирах наступила тишина. Он еще раз взглянул на Хиггинс и скрылся за дверью Хэмила, кляня комиссара полиции.

Мебель была из однослойной фанеры, обтянутой дешевой искусственной кожей. На стене висела картина с изображением Бруклинского моста. На опорах и тросах моста виднелись желтые фонари. Скэнлон поднес к губам передатчик.

– Биафра?

Скэнлон приказал Крошке Биафра и Кристоферу остаться с двумя патрульными полицейскими из 7-го участка и следить за пожарными лестницами на фасаде дома. В динамике послышался голос Крошки Биафра:

– Да, Лу?

– Три.

– Ладно.

Скэнлон переключился на третью волну – канал, которым детективы пользуются очень редко, поскольку он предназначен для двусторонней связи.

– Кто-нибудь ранен? – спросил Крошка Биафра.

– Из Мэгги вышибли дух, – ответил Скэнлон. – Кто объявил тревогу по тринадцатому шифру?

– Это патрульные, – ответил Крошка Биафра. – Мы не успели им помешать.

– Ты видишь квартиру?

– Да. Хочешь, чтобы мы попробовали?

– Да. Как я предполагаю, он заперся в спальне. Пожарные лестницы рядом с ее окном. И, ради Бога, будьте осторожны.

В коридоре Лью Броуди суетился возле Хиггинс. Лицо ее порозовело, она вновь обрела способность дышать.

– С тобой все в порядке?

Она подняла глаза, увидела его широкое лицо и улыбнулась.

– Ты бросился на меня, чтобы прикрыть? Спасибо, Лью.

Он смутился.

– Пустяки. Я просто бесплатно тебя пощупал. Ты же знаешь нас, легавых.

– Да, знаю. Иди, большой увалень. Я в порядке.

Броуди поцеловал ее в макушку.

– Ты хорошая девчонка, Хиггинс. Пойду принесу тебе кусок его задницы.

Он ворвался в квартиру, рыча как разъяренный бык. Прежде чем Скэнлон успел что-то сделать, Броуди всем телом навалился на закрытую дверь и заорал так, что у всех кровь застыла в жилах.

Темная квартира наполнилась треском ломающегося дерева, дверь сорвалась с петель.

Скэнлон и Колон ворвались в спальню следом за Броуди. Эдди Хэмил лихорадочно открывал оконный шпингалет, когда рухнула дверь.

Он обернулся и нацелил, на Броуди револьвер. Скэнлон и Колон стали обходить его с двух сторон, держа на мушке.

Хэмил нервно переводил взгляд с одного детектива на другого.

– Я сваливаю, – сказал Хэмил. – И разнесу в клочья любого, кто попытается меня остановить.

Броуди застыл в нескольких шагах от Хэмила, нацелил револьвер ему в лицо и взвел курок.

– Ты сдохнешь, сукин сын!

Револьвер в руке Хэмила дрожал, физиономия сделалась испуганной.

На пожарной лестнице показались Крошка Биафра и Кристофер.

– Считаю до пяти, – заявил Броуди. – И если ты не положишь эту штуку на пол и не возденешь руки к небесам, я отправлю тебя в противоположную сторону. Раз, два, три…

Крошка Биафра разбил окно рукояткой револьвера.

Эдди Хэмил невольно обернулся, услышав звон стекла. Броуди и Колон бросились на него, Колон схватил револьвер Хэмила, а Лью Броуди ударил его в пах. Хэмил закричал, его колени подломились. Все так же крепко держа револьвер, Колон направил ствол к потолку и стиснул запястье Хэмила. Тот заорал и согнулся пополам. Броуди схватил его за мошонку и вывернул. Хэмил заверещал, упал, и Колон, по-прежнему державший его револьвер, придавил Хэмила коленями и с трудом обезоружил. Броуди занес ногу, намереваясь съездить Хэмила по физиономии, но Скэнлон схватил его за плечо.

– Довольно. Он обезоружен.

Он рывком поднял Хэмила с пола и толкнул к стене, потом завел ему руки за спину и защелкнул наручники.

Колон открыл барабан револьвера Хэмила.

– Он выстрелил в нас три раза.

– Отыщи пули, – приказал Скэнлон Колону.

Крошка Биафра и Кристофер открыли окно и влезли в комнату. Эдди Хэмил все еще корчился у стены.

Скэнлон развернул задержанного и уперся локтем ему в горло, прижав к стене.

– Это тебе не детский утренник, парень. Мы сердимся, когда в нас стреляют.

– Я подумал, что вы грабители, – буркнул Хэмил.

– Даже когда мы сунули полицейские жетоны в твою безобразную рожу? – спросил Скэнлон. – Оставь эту болтовню для своего адвоката.

– Что вам от меня нужно? – заорал Хэмил. – Я ничего не сделал.

На правом глазу Эдди Хэмила было бельмо, частично закрывавшее зрачок. Скэнлон вспомнил описание Хэмила, которое Колон дал ему в баре у Мак-Джеку, вспомнил, как неловко Хэмил вбежал в спальню.

– У тебя нет трех пальцев на левой ноге? – спросил Скэнлон.

– И что? – буркнул Хэмил.

Он был мускулистым мужчиной, с густыми бровями и носом с горбинкой, имевшим такой вид, будто его неоднократно ломали. Зубы у Хэмила были редкие.

Колон подошел к Скэнлону и шепнул, что пули попали в стену и никого не ранили.

– Хорошо, – сказал Скэнлон.

– Смотрите! – крикнул Крошка Биафра, показывая пластиковый пакет с белым порошком и глушитель, который он обнаружил на крышке побитого комода.

– Вы не можете предъявить это на суде! – крикнул Хэмил. – У вас нет ордера на обыск.

Крошка Биафра подошел к Хэмилу и потряс уликами у него перед носом.

– Это будет использовано, парень. Это будет предъявлено, потому что мы вошли в твое вонючее логово на законном основании, потому, что мы нашли все это случайно, и потому, что мы профессионалы, которым с первого взгляда понятно, что хранение этих вещей есть преступление, вот так-то. А в общем все это называется «прямая улика»!

Скэнлон посмотрел на Кристофера.

– Уведи его!

Кристофер и Крошка Биафра вытолкали арестованного из квартиры. Гектор Колон пошел в коридор посмотреть, как дела у Хиггинс, и помочь ей спуститься по лестнице.

Броуди стоял на коленях, обыскивая нижние ящики комода. Скэнлон огляделся, убедился, что они одни, и подошел к Броуди.

– Лью!

– Что? – Броуди поднял глаза и увидел рассерженное лицо начальника.

– Никогда больше так не делай.

Броуди поднял руки, словно сдавался.

– Но этот осел стрелял в нас и ударил Мэгги…

– Твоя выходка могла погубить тебя и всех нас. Ты не мог знать, что у него за пушка. Дверь-то не прозрачная.

– Да. Ты прав. Это больше не повторится.

– И никогда не взводи курок, если не собираешься стрелять.

– Не волнуйся, шеф. Я из тех легавых, которые вставляют в револьвер на один патрон меньше, чем нужно. В былые времена я видел немало случайных выстрелов.

– Ты нашел что-нибудь в комоде?

– Ничего.

– Тогда давай убираться отсюда.