Текст книги "Подозреваемые"

Автор книги: Вильям Дж. Каунитц

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 23 страниц)

– А что в девятнадцатых? – спросил Скэнлон, положив руку на документы формы номер 10, где записывались сведения о тюремных сроках и освобождениях на поруки.

Он перелистал их.

– Я нашел одного типа, который, наверное, будет нам интересен. Фраер по имени Оскар Мила проходил с ним по шести делам. Папка с документами Мила подшита вместе с другими делами Хэмила, – рассказал Броуди.

– Кто-нибудь слышал об этом Оскаре Мила? – Скэнлон огляделся.

– Я знаю его, лейтенант, – откликнулся Кристофер, листая телефонный справочник. – Он часто мелькает в «Астории», пустобрех.

– Он-то и поможет нам найти Хэмила, – решил Скэнлон.

За это время Броуди разыскал адрес Мила. Тридцатая авеню, территория 110-го участка.

– Позвоните в Сто десятый и попросите их заглянуть в папку, где записаны судимые. Если он переехал, узнайте куда.

– Хорошо, я этим займусь, – согласился Броуди.

Хиггинс и Валери Кларксон вышли из комнаты, они выглядели как старые подруги. Хиггинс прошла вперед и открыла дверь для свидетельницы. Та остановилась и улыбнулась Хиггинс.

– Спасибо, – сказала Кларксон.

– Я позвоню вам, – с улыбкой ответила Хиггинс.

– Только не забудьте, – попросила Кларксон и вышла из участка.

Хиггинс подошла к лейтенанту.

– Я считаю, что свидетельница не виновата. Ее можно понять, она боялась, что газеты упомянут ее имя в связи с Галлахером. Особенно из-за группового секса. Она сказала, что после того, как решила прекратить свои групповухи, больше не виделась с Галлахером. Но она продолжает встречаться с Луизой Бардвелл.

– Но Бардвелл сказала мне, что она больше не общается с Кларксон, – сказал Скэнлон.

– Это не совсем так, если верить Кларксон. Они встречались после групповых развлечений три или четыре раза и только сейчас перестали видеться.

– Она не объяснила, почему прекратила встречаться с Бардвелл?

– Она не хотела продолжать такое общение, – сказала Хиггинс. – Раньше ей казалось, будто она и впрямь лесбиянка, но теперь поняла, что это совсем не так.

– Лейтенант, как зовут ту женщину, которая пришла к нам первой? – спросил Кристофер.

– Если ты имеешь в виду первую подружку Галлахера, ее зовут Донна Хант.

– А как имя ее мужа?

– Гарольд.

– Не хочешь взглянуть? – сказал Кристофер, указывая пальцем на запись в телефонном справочнике.

Скэнлон прочел. Гарольд Хант имеет контору на Пенсильвания-авеню, номер телефона начинается с 739, так же как в «Санторини-дайнер».

Вскоре позвонил Джек Фейбл и сказал, что он решил выделить людей для охраны Линды и Андреа Циммерман. Скэнлон одобрил эту идею.

– Оскар Мила все еще на Тридцатой авеню, и мне дали его адрес, – сказал Лью Броуди.

Зазвонил телефон. Колон поднял трубку и произнес:

– Девяносто третий участок, Сакиласки. Это тебя. – Он протянул трубку Хиггинс.

Она взяла трубку, и ее голос странно изменился. Она повернулась и попросила:

– Потише.

Через несколько секунд она перешла с телефоном в кабинет командира, прикрыв за собой дверь.

Скэнлон повернулся к Броуди.

– Ты, Гектор и Кристофер поедете на квартиру Мила и арестуете его. Я не хочу долго возиться с этим Хэмилом. – Он пролистал дело Мила и достал оттуда фотографию. – Возьмите это с собой, чтобы знать, как он выглядит.

– Что-нибудь ему надо объяснять? – спросил Броуди.

– Нет. Устройте ему небольшое представление.

Когда детективы ушли, Скэнлон осторожно заглянул в кабинет. Хиггинс стояла у окна и пристально смотрела на улицу.

– Что-нибудь случилось? – спросил он.

Хиггинс вытерла глаза.

– Глория не хочет жить со мной из-за моей работы. Мы сегодня собирались ехать за покупками в Истсайд. Она разозлилась, потому что я ушла на работу в воскресенье. – Она повернулась к нему. – Гражданские никогда не поймут нас и нашей работы.

– Но ведь это как раз и делает нас особенными, Мэгги.

Она вытерла нос.

– Почему ты не позвонила и не попросила кого-нибудь заменить тебя?

– Спасибо. Но это не выход.

Она поцеловала его в щеку и вышла из кабинета.

Когда за ней закрылась дверь, Скэнлон подумал: «Луиза Бардвелл и Валери Кларксон? Донна Хант и муж?»

– Что вам, черт побери, надо or меня? – гремел Оскар Мила, когда Лью Броуди тащил его по коридору участка.

Броуди открыл дверь и пропихнул взбешенного мужчину в кабинет. Колон и Кристофер вошли следом.

Хватит прохлаждаться, – обратился Колон к сидящим детективам.

Крошка Биафра подбежал и помог усадить вырывающегося Оскара Мила на стул, который пододвинула Хиггинс.

Скэнлон с любопытством выглянул из кабинета.

– Что происходит?

Лью Броуди указал на Мила и подмигнул как заговорщик.

– Мы задержали этого человека, он проехал на красный свет на перекрестке Морган и Нассау-авеню.

– Вы – вонючие легавые! – громко ругался Мила. – Меня там даже не было, вы похитили меня из моего собственного дома. Я хочу знать ваши фамилии. Как вас зовут?

– Его зовут детектив Сакиласки, – ухмыльнувшись, ответил Крошка Биафра.

Броуди выругался по-итальянски и замахнулся на Мила кулаком.

Крошка Биафра подскочил и встал между Броуди и Мила, Колон и Кристофер оттащили его подальше. Скэнлон увидел мужчину с продолговатым лицом и широким ртом. Мила был одет в темный джинсовый костюм. На обеих руках красовались татуировки. Скэнлону бросилась в глаза одна: «Лучше умереть, чем потерять честь» и сердце, пронзенное кинжалом.

– Пусть сначала офицер доложит, как полагается, а уж потом вы будете высказываться. Понятно?

Мила согласно кивнул.

Броуди уселся напротив Скэнлона и начал рассказывать:

– Я обратил внимание на этого типчика потому, что у его автомобиля было разбито лобовое стекло.

– Вы же сами разбили мне стекло! – взорвался Мила.

– Пожалуйста, сэр, – попросил Скэнлон, вежливо улыбаясь. – Пусть детектив Сакиласки закончит.

Броуди увлеченно продолжал:

– Мы подозревали, что машина нарушителя числится в угоне, а посему проверили удостоверение. Мы остановили его и отъехали к обочине. Пока детектив Маккан смотрел права и техпаспорт, я заметил, что серийный номер модели заменен. У «бонневила» семьдесят девятого года должна быть буква «Н», а не «У», как у «файэрбердтрансама». – Он потянулся к дубинке. – Я сказал задержанному, что он арестован за незаконную замену номеров, и объяснил ему его права. Тогда он стал бить меня по голове и туловищу своими тяжелыми кулаками, и пришлось применить силу, чтобы задержать его.

Оскар Мила в отчаянии закричал:

– Сволочи!

Броуди вновь вскочил и набросился на него, сбив со стула. Мила упал на пол и пополз прочь, грязно ругаясь. Броуди устремился к нему, пытаясь ударить ногой, но детективы удержали его и уволокли в кабинет Скэнлона, где тот продолжал бушевать, колотя дубинкой по шкафам.

– Адвоката! – воскликнул Мила, поднимаясь.

– Пожалуйста, успокойтесь, – сказал Скэнлон. – Я сейчас позвоню в адвокатуру и попрошу их прислать кого-нибудь.

Делая вид, будто звонит адвокату, он стал набирать номер своей квартиры. Услышав сигнал автоответчика, Скэнлон произнес:

– Это из Девяносто третьего участка. Пожалуйста, пришлите адвоката.

Время шло. Броуди, Кристофер и Колон резались в карты в кабинете Скэнлона. Крошка Биафра пытался утихомирить Оскара Мила.

Пятнадцать минут спустя Мэгги Хиггинс вошла в дежурку и громко объявила:

– Я – Линда Уэйд, мне необходимо встретиться с моим клиентом, Оскаром Мила.

Биафра кивнул:

– Вот он.

Хиггинс пододвинула к Мила стул и села напротив.

– Расскажите мне, что с вами произошло.

Скэнлон вышел из дежурки и направился в другую комнату участка, где пожилой лейтенант Пит Дойл читал «Ю.С. ньюс энд Уорлд рипорт».

– Как дела, Энтони? – спросил его Пит.

– Нормально. У тебя все в порядке?

– В порядке. У меня всегда порядок, когда я работаю. И я догадываюсь, что ты не просто так зашел ко мне.

– Отдел бандитизма сегодня работает?

– Два патруля.

– Слушай, а они очень заняты?

– Энтони, сегодня выходной. Ты что, серьезно?

– Скажи, разве я часто прошу тебя о чем-нибудь?

– Хорошо, они в твоем распоряжении. – Он повернулся на вертящемся кресле и обратился к оператору: – Дайте вызов по 10–2.

Оператор передал сообщение:

– Девяносто третий участок, 10–2 для отдела по борьбе с бандитизмом.

Ответа не было. Оператор вновь повторил вызов. Без толку.

– Да, не то чго в старые добрые времена, Энтони. Когда дежурный офицер вызывал полицейских, они отвечали в мгновение ока. Ох уж эта молодежь. Никакого понятия о дисциплине. – Он снова обратился к оператору: – Давай пошевеливайся.

Оператор передал:

– Тревога, 10–2, отзовитесь.

Ответ пришел немедленно:

– Зона «А» – вызов принят, зона «Б» – вызов принят.

Довольная улыбка заиграла на губах лейтенанта, затем его лицо посерьезнело.

– Как продвигается дело бедного Джо Галлахера?

– Никакой конкретной версии у нас еще нет, но мы прорабатываем различные варианты.

– А есть какая-нибудь связь с двойным убийством сегодня утром?

– Мы еще не уверены. – Скэнлон лукаво взглянул на него. – Ты давно здесь работаешь?

– Тридцать два года.

– Хочешь посвятить этому всю жизнь?

Они рассмеялись.

Двери комнаты открылись, вошли четверо полицейских и остановились у стола. Лейтенант поднялся и спросил их:

– Что, ваша рация не работает?

– Мы вас не слышали, – объяснил старший. На вид ему было не больше двадцати четырех лет.

– Как же вы могли не услышать? Иными словами, у вас сломана рация? Почему я должен так долго ждать? Ну вот что, дорогие мои, даже если вы находитесь за десять тысяч миль отсюда, я был и остаюсь вашим начальником. Так, Фрэзир и Уолш, вы меняете свой пост. Фрэзир – на шестой, а Уолш – на второй. Выполняйте приказ и никуда не отлучайтесь ради вашего же блата. Я буду посылать сержанта с проверкой.

Они попытались возразить, но, увидев ярость на лице старика, быстро удалились.

Оставшиеся двое со страхом ждали, что он скажет в их адрес.

– Завтра вы снова присоединитесь к своим дружкам, а сейчас этот лейтенант даст вам небольшое задание. Когда вы его выполните, зайдите ко мне. Принесете мне большую пиццу с сыром и ветчиной. И что-нибудь запить. Сегодня у меня тяжелый день.

Скэнлон вышел с двумя полицейскими, протянул им фотографию Эдди Хэмила и сказал:

– Через несколько минут из нашего участка выйдет один тип. Я хочу, чтобы вы проследили за ним и сообщили, что он будет делать и с кем встречаться. Особенно меня интересует вот этот мужчина. – Он ткнул пальцем в фотографию Эдди.

– Вы хотите, чтобы мы прижали этого парня? – спросил один из полицейских.

Скэнлон посмотрел на его детское лицо и попытался сохранить строгую мину.

– Просто следите и докладывайте. Больше ничего не надо.

Когда Скэнлон вернулся в дежурку, Хиггинс и ее подопечный ждали его.

– Вы ничего не можете вменить в вину моему клиенту, – возмущенно заявила Хиггинс. – Мой клиент сообщил мне, что его даже не было в автомобиле и что он находился у себя дома.

– Мои детективы говорят совсем другое, советник.

Хиггинс опять принялась совещаться с клиентом.

– Но мы могли бы договориться, – громко сказал Скэнлон.

– Например? – Хиггинс изобразила удивление.

– Насколько я знаю, у вашего клиента очень живописное окружение. В нем есть несколько человек, интересующих нас.

– Как их зовут? – поинтересовался Оскар Мила.

Скэнлон стал перечислять:

– Тони Руссо, Томми Эдмондс, Эдди Хэмил и Фрэнки-бой Сиракуса.

– Что вам от них нужно? – закричал Мила.

– Это уж мое дело.

– Я никогда не слышал ни о ком из них, клянусь! – Мила осенил себя крестным знамением. – Если у вас еще есть вопросы, обратитесь к моему адвокату

Скэнлон повернулся к Мила.

– Вы прекрасно знаете, что находитесь под наблюдением. Сейчас можете быть свободны, но я обещаю вам, что после первого же правонарушения вы вновь окажетесь здесь.

Он посмотрел на Хиггинс, затем перевел взгляд на Мила.

– Идите. Вам повезло, что попался добрый полицейский и такой хороший защитник.

Мила недоверчиво взглянул на Хиггинс.

– Все в порядке. Идемте.

Мила поднялся с кресла и пожал руку Хиггинс со словами:

– Благодарю вас, миссис Уэйд.

Он ушел, а Хиггинс улыбнулась Скэнлону.

– Вы не хотите, чтобы я проследила за ним?

– Этим займутся другие. Составь рапорт об аресте. И укажи, что арест был произведен в связи с заменой номеров на машине и в соответствии с пунктом 140/20 инструкции.

Двое полицейских незаметно следовали за Мила. Он вернулся к себе на Тридцатую авеню. Через два часа вышел из квартиры, сел в свою машину и поехал в Манхэттен. Там он встретился с каким-то типом, они поговорили несколько минут, простились, после чего Мила сел в машину и уехал. Человеком, с которым он встречался, был Эдди Хэмил. После отъезда Мила Хэмил поймал такси и был таков. Полицейские вошли в дом и выяснили у привратника, что Эдди Хэмил живет на пятом этаже. Они доложили обо всем Скэнлону, и тот разрешил им вернуться в участок.

– Поедем к нему на квартиру? – спросил Броуди.

– Его сейчас нет. Мы возьмем его, когда будем наверняка знать, что он дома.

Глава 12

Обеденный зал у Винсента был набит завсегдатаями. Между яркими банкетками ходил скрипач. Официант подкатил к Скэнлону и Салли де Несто черную доску с меню.

Она улыбнулась официанту и заказала скампи в соусе гратикола. Скэнлон попросил ред снеппер аль ферри.

– Заказать бутылку вина?

– Я не пью, помнишь?

– Извини, я забыл.

Пока они говорили, Скэнлон заметил, как веснушки разбегались по ее носу, а губы растягивались в неровную линию, когда она улыбалась.

На ней были широкие белые брюки, небесно-голубая блузка, белые босоножки; золотые браслеты на тонких запястьях и золотые клипсы на ушах. Любуясь ее стройной фигурой, он спросил:

– Ты когда-нибудь пробовала работать моделью?

– Я думала об этом, когда впервые попала в Нью-Йорк.

– И что?

– Растолстела.

– Вот как? У тебя и унции жира не наберется.

Она похлопала себя по бедрам.

– Все, что я съедаю, накапливается здесь.

Он покачал головой и недоверчиво улыбнулся.

– Где ты росла?

– Я родилась в Пискэтэвее. Это в Нью-Джерси. Там и училась. Там и поныне живут мои родные. Есть еще вопросы?

– Да. Ты когда-нибудь была замужем?

Он наступил на больную мозоль. Салли опустила глаза, ее длинные пальцы скользили по кромке стакана.

– Чего ты от меня добиваешься?

Ему стало неловко.

– Дружбы.

Она внимательно посмотрела на Скэнлона. Взгляд остановился на его губах.

– Ты проявлял ко мне только профессиональный интерес. А сейчас приглашаешь меня на ужин, интересуешься моей личной жизнью. Девушки моей профессии настораживаются, когда клиент начинает говорить лишнее.

– Может быть, я влюблюсь в тебя.

Ее взгляд сделался враждебным.

– Пожалуйста, не издевайся. У меня тоже есть чувства.

Он почувствовал, как у него начинают гореть уши.

– Извини… По правде сказать, я только хотел увидеть тебя, быть с тобой. Не знаю почему.

Эта внезапная искренность удивила его самого.

Ее голос зазвучал мягче.

– У меня есть и другие клиенты-инвалиды. Я понимаю их одиночество и особые потребности. Но тебя я не могу понять до конца. Твой недуг не так уж страшен. – Она подалась вперед и мягко спросила: – Итак, почему я? Почему не постоянная подруга или даже жена?

Скэнлон отвел глаза.

– Потому, что я могу только с проститутками. – Он покачал головой. – Не могу поверить, что я сказал тебе это.

Она понизила голос.

– Ты был бы удивлен, услышав, что люди говорят мне. – Салли поднесла стакан воды к губам и посмотрела на него. – Ты хочешь поговорить об этом? Я очень хороший слушатель.

Его взгляд блуждал по залу.

На кухне кто-то уронил поднос. До них доносился веселый шум из других залов ресторана. Пробка с громким хлопком вылетела из бутылки шампанского. Официант стоял рядом и перекладывал салат в деревянную миску.

Она отбросила волосы с лица, ожидая начала рассказа. Официант подошел к столу, расставил закуску, разлил вино и ушел.

Молчание затягивалось.

Скэнлон взял свою вилку и подцепил кусочек масла.

– Это началось, когда я потерял ногу…

Он рассказывал. Они ковырялись вилками в еде. Слова легко слетали с его губ. Когда официант вернулся со вторым блюдом, Скэнлон все еще продолжал говорить. Он умолк, ожидая, пока официант сменит тарелки и удалится, потом отпил глоток вина.

– Ну вот, это все.

– После этого ты не видел Джейн Стомер?

– Нет. Мужчина не встречается с женщиной, которую не – может удовлетворить.

Меня всегда удивляло, насколько мужчины не понимают женщин, – сказала Салли, орудуя ножом. – Женщины хотят любить и быть любимыми. Секс для них на втором месте.

Скэнлон кивнул и взял нож с вилкой. Он разрезал свою рыбу, задумался, положил прибор, взглянул на Салли и произнес:

– Удивляюсь, почему у меня возникла потребность все рассказать тебе.

Она протянула руку и погладила его по щеке.

– Потому, что я для тебя ничто. У психиатров и проституток есть одна общая черта: не может быть никаких личных пристрастий, и поэтому клиенты доверяют нам свои секреты. Мои клиенты со мной говорят и вытворяют в постели такое, чего никогда не сказали бы и не сделали с другими.

– В этом есть смысл, – согласился он, снова принимаясь за еду.

– Ты заметил, что никогда не обращаешься ко мне по имени? А когда звонишь и оставляешь запись на автоответчике, не представляешься, предполагая, что я узнаю твой голос. – Она посмотрела ему в глаза. – И я редко произношу твое имя, Тони. Или тебе больше нравится Энтони?

– Можно Тони.

Она серьезно спросила:

– Знаешь, почему ты со мной можешь, а с Джейн Стомер – нет?

Он пожал плечами.

– В наших отношениях нет глубины, и это дает тебе возможность возбудиться. Я ничего от тебя не жду, мне ничего не надо. Любовь – сложная игра. Тони. Люди ожидают чего-то от своих партнеров, на что-то надеются. Проститутки и психиатры – нет. Нам нужны только деньги.

– Где девушка из Пискэтэвея научилась так разбираться в людях?

Салли засмеялась.

– Один из моих клиентов – слепой психиатр. Мы много разговариваем. И еще я смотрю телевизионную программу с участием психиатров. Знал бы ты, что можно почерпнуть из этих программ.

– Я не хотел взваливать на тебя свои заботы. Извини.

– Ничего. Мне нравится помогать людям, когда я могу это сделать. Это поднимает мое не ахти какое высокое мнение о себе.

Ты замечательная женщина, Салли де Несто.

– Спасибо вам, любезный господин. Итак, вы готовы послушать, что «домашний психиатр» скажет о вас?

– Начинай.

– Преморбидная личность.

– Что это значит?

– Человек, внушающий себе, что болен. Например, человек потеряет мизинец в автомобильной аварии и из-за этого утрачивает дар речи или способность двигаться. Характер, при котором проявляется склонность раздувать из мухи слона.

Скэнлон поднял стакан и поболтал его.

– А что делает его слишком впечатлительным?

– Что-то в его прошлом, в детстве. По телевизору большему не научишься, Тони.

Она накрыла его руку своей.

– А практикую я только в спальне.

Наутро Скэнлон проснулся свежим и бодрым. Он сидел на краю кровати и видел лучи утреннего солнца, просачивавшиеся сквозь шторы. Посмотрев на спящую Салли, он улыбнулся. Замечательная женщина. Скэнлон перевел взгляд на свой вялый член и подумал: «Ты и впрямь жалкий сукин сын».

Он увидел свои трусы на полу. Прошлой ночью, проводив Салли до квартиры, он попросил разрешения остаться. Салли ответила «да», и он решил, что она передумала и будет заниматься с ним любовью. Пока она была в ванной, он позвонил в участок, чтобы сообщить, где его искать, и узнать, нет ли новостей. Новостей не было. Он положил трубку и подумал об Эдди Хэмиле. Все это не имело никакого смысла. Он пытался забыть о Хэмиле, но не мог. Надо было отработать все версии.

Когда Салли вышла из ванной в белой ночной сорочке, он быстро снял трусы. К его глубокому разочарованию, она легла в кровать, чмокнула его в щеку, отвернулась и уснула.

Глядя на золотистые блики солнца, он стал строить планы на день. Сегодня похороны Джо Галлахера, и еще ему надо будет допросить несколько человек в связи с убийством. Предстоит трудный день, и пора за дело. Он попытался опереться на отсутствующую ногу и грохнулся на пол.

– Черт побери!

Испуганная Салли села на постели, увидела Скэнлона на полу, отбросила покрывало и подбежала к нему.

– Что случилось? – спросила она, опускаясь на колени.

Он сердито сказал:

– Я попытался встать на несуществующую ногу. Иногда я забываюсь. – Он горько улыбнулся. – Это моя преморбидная личность виновата?

– Я бы сказала, что в этом виновата твоя неловкость.

Она погладила его распластанное на полу тело.

– Большой «крутой легавый» развалился у меня на полу. – Она поцеловала его в нос. – Ты очень милый.

Его рука скользнула под ее сорочку.

Салли закрыла глаза.

– Ммм… Как мило.

Она пододвинулась и поскребла ногтями его искалеченную ногу.

– Она у тебя чувствительная?

– Очень, – сказал он, чувствуя, как в груди становится тесно и напрягается член. Его пальцы нежно ласкали ее соски.

Наклонившись вперед, Салли задрала сорочку и села верхом на культю и принялась елозить по ней взад-вперед. Нервные окончания возбудились, и изуродованная нога вдруг превратилась в источник странного блаженства. Голова Скэнлона заметалась, дыхание сделалось прерывистым, он сдавленно вскрикнул.

Салли прижалась плотнее и потерлась о культю. Скэнлон застонал.

Салли задохнулась от наслаждения. Схватив в руки член, она стала массировать его. Скэнлон застонал громче. Он был сродни кипящему котлу, готовому вот-вот взорваться. Их тела двигались в такт. Салли сжала его член, пытка стала еще слаще.

Она все быстрее терлась о него. Ее лоб покрылся испариной, рот был открыт, язык высунут.

– Я хочу видеть, как ты кончаешь. Кончай!

Приглушенное мычание сменилось громким криком, и сладкая волна блаженства наконец захлестнула его. Салли продолжала тереться о культю. Схватив ее обеими руками, сильно прижала к своему клитору и задергалась. Испустив протяжный крик, она рухнула на Скэнлона.