Текст книги "Любимица Лакшми (СИ)"
Автор книги: Виктория Воронина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)
Время для влюбленного юноши тянулось невыносимо медленно, но вот долгожданные осенние сумерки сначала крадучись осторожной кошкой, а затем с решительной быстротой тигра начали покрывать окрестные поля и деревенские дома. Крестьяне словно в праздник Дивали (1) зажгли множество огней и с веселыми возгласами подвели к жениху Ратху, с чьей спины свисала нарядная попона. Сандип ловко взобрался на слона, и длинная свадебная процессия направилась в поместье Бали, по пути оглашая окрестности радостными песнями и звуками плясок.
Сандипу с высоты слоновьей спины казалось, что его несет к заветному дому длинная человеческая река, освещенная множеством огней. Ему с непривычки пришлось применить всю свою природную ловкость, чтобы удержаться на слоне, – складки слоновьей кожи при ходьбе собирались и разглаживались, и юношу кидало из стороны в сторону, словно он находился на корабле в шторм. И при этом Ратху не бежал, а ступал плавно и величаво, как будто это он был гордым женихом, спешащим к счастливой невесте.
В поместье жениха и свадебную процессию встретили новыми возгласами радости, и счастливому Сандипу пришлось пройти через целый ряд благословляющих его людей, искренне желающими ему долговечного и плодородного брака. Его провели в шатер, где седобородый старик-брахман уже разжег свадебный костер и все приготовил для совершения брачной церемонии. Брахман усадил жениха у костра и поочередно освятил цветочные гирлянды для новобрачных, ожерелье мангалсутру и обручальное кольцо «бичия», которое Сандип должен был надеть на палец ноги Амриты.
После завершения всех предварительных обрядов показалась Уна, ведущая к брачному костру за руку слепую невесту в сопровождении подруг. Гита не смогла до конца преодолеть своей ревности и сказалась больной, не желая видеть брачное торжество своей соперницы, но остальные девушки отлично справились с ролью спутниц невесты, оказывая ей все положенные услуги.
Обычно невесты в самый ответственный момент своей жизни смущались, краснели и опускали вниз взгляд, однако слепая Амрита шествовала с высоко поднятой головой, смотря своим незрячим взором поверх голов собравшихся гостей. Но она видела их и своего избранника внутренним взглядом и ее большие, широко распахнутые глаза цвета черного агата излучали свет радостной надежды, ауру любви ко всем окружающим ее людям. Яркий свадебный наряд и истинно царственная осанка придавали девушке вид юной махарани, чьей обаятельной власти охотно подчинялись собравшиеся в поместье люди. У Сандипа занялся дух при виде ее, и он подумал, что никогда не привыкнет к потрясающей красоте своей будущей жены. Только сейчас, возле свадебного костра он до конца осознал, как ему повезло с невестой. Благочестивая госпожа Парвати с детства внушала внучке возвышенные устремления и настроенная на божественную волну, Амрита вовсе не знала зла. Именно в ее чистую душу вселялся дух великой богини во время сезонного служения ей обитателей округи, и один вид этой безгрешной девушки доставлял всем людям несказанное удовольствие. Ему же выпало счастье быть связанным с нею на всю жизнь, мечта многих мужчин обернулась для него явью.
Няня подвела Амриту поближе к жениху, и начался свадебный обряд. Жрец-брахман с молитвой поочередно плеснул в жертвенный костер ритуальный напиток сому и масло гхи, и новобрачные обменялись гирляндами цветов. Затем, под пение мантр священнослужитель связал край свадебного сари Амриты с одеждой Сандипа и новобрачные семь раз обошли жертвенный огонь, связав свои судьбы не только в нынешнем существовании, но и в будущие шесть жизней колеса Сансары (2). Сандип проколол палец острым ножом и нанес Амрите на пробор синдур своей кровью, а также точку на лоб между глазами бинди как символ рассвета и зарождения новой семьи. И это было еще не все.
Собравшиеся обитатели поместья и крестьяне разразились одобрительными криками, когда новобрачная ступила босой ножкой на базальтовый серый камень и Сандип надел ей на второй палец ноги обручальное кольцо «бичия» как знак их будущей супружеской верности. Все были уверены в том, что Амрита не изменит своему мужу подобно красавице Ахалье (3), жене мудреца Гаутамы, и любовь молодоженов выдержит испытание временем. Подруги окружили девушку, и повели в дом, оставив Сандипа некоторое время пообщаться с гостями. Вот тогда началось настоящее веселье: снова забили барабаны, начали танцевать молодые люди, а пожилые гости угощаться вегетарианскими блюдами и сладостями. Не забыли также о животных – четвероногие питомцы богини Лакшми также получили изрядную долю свадебного угощения. После того как Сандип выслушал напутствия от наиболее уважаемых старцев, он получил желанную возможность отправиться в сокровенное место дома, где проходила свадьба – брачную опочивальню – где его уже ожидала молодая жена.
Примечания
1. Дивали или Дипавали (Diwali или Deepavali), что на санскрите означает «огненная гроздь» – фестиваль огней, повсеместно отмечаемый в Индии и символизирующий победу света над тьмой, добра над злом. Приходится на начало месяца Картик (октябрь – ноябрь) и празднуется в течение пяти дней.
2. Санса́ра или самса́ра (санскр. संसार, saṃsāra IAST «блуждание, странствование») – круговорот рождения и смерти в мирах, ограниченных кармой, одно из основных понятий в индийской философии: душа, тонущая в «океане сансары», стремится к освобождению (мокше) и избавлению от результатов своих прошлых действий (кармы), которые являются частью «сети сансары»
3. Аха́лья (санскр. अहल्या, ahalyā IAST) – жена ведийского мудреца Гаутамы. Её история описывается в индуистском эпосе «Рамаяна». После того, как Индра соблазнил её, явившись перед ней в облике Гаутамы, она была проклята своим мужем. Согласно разным версиям истории, в результате проклятия она сделалась невидимой или превратилась в камень. Позже она была освобождена от проклятия Рамой.
» Глава 11
После шумного двора, где проходила свадьба с множеством гостей внутренние покои Амриты показались Сандипу на редкость тихими и безлюдными. Он устремил нетерпеливый взгляд туда, где под прозрачным, празднично разукрашенным пологом кровати его ожидала молодая жена, и шагнул было вперед, но тут шорох и чье-то сопение со стороны балкона отвлекли его внимание от брачного ложа. За широким окном на большой лоджии явно кто-то находился и не один – в ночных сумерках просматривалось множество силуэтов.
У Сандипа молнией блеснула тревожная мысль о бандитах господина Раваны и он быстро вдобавок к настенному светильнику включил в спальне люстру. Затем, присмотревшись, молодой каскадер едва не рассмеялся. Весь балкон заняла обезьянья стая, еще совсем недавно угощавшаяся спелыми фруктами во дворе. Она напоминала зрителей, ждущих яркого и незабываемого зрелища и счастливый новобрачный понял, что любопытные хвостатые пожелали увидеть сцену телесной любви между ним и Амритой. Вожак Джафар занял самый высокий и удобный наблюдательный пункт в виде подставки для цветов и выжидающе смотрел на жениха; остальные чинно уселись вокруг него, как подобает благовоспитанным посетителям кинотеатров. Но Сандип не собирался потакать желаниям этих четвероногих любителей пикантных любовных сцен. Он решительно подошел к ним и строго сказал:
– Так, потомки Ханумана (1) – все, что происходит между мной и Амритой касается только нас двоих. Поэтому ступайте все спать по своим деревьям и не подглядывать!
Обезьяны, поняв, что хозяева в эту ночь не будут им показывать Камасутру, одна за другой пристыжено поскакали обратно через открытые створки лоджии, на ветви деревьев сада. Один только Джафар остался на месте. Он сердито скалил желтые зубы, всем своим видом демонстрируя неудовольствие поведением Сандипа, и явно не собирался трогаться с места.
Сандип, не раздумывая, ощутимо шлепнул его по шершавому заду, и обезьяний вожак, не в силах стерпеть подобное ущемление своего достоинства с возмущенным визгом помчался следом за сородичами.
– Сандип, это ты? – послышался нежный голос Амриты.
– Да, дорогая! Последних гостей проводил, – поспешно отозвался юноша. Как он любил голос своей любимой! Ему доставляло безграничную радость одно только ее простое обращение к нему. Теперь это удовольствие Сандипу предстояло испытывать всю жизнь и от одной мысли, что теперь Амрита – его жена, молодому человеку хотелось петь от счастья и осыпать любимое лицо пылкими поцелуями.
Свадебная ночь выдалась на редкость красивой: полная белая луна заливала большой сад семейства Бали серебристым светом и большие звезды красили ночное осеннее небо своим блеском как тщательно отделанные бриллианты черный бархат. Из сада свежий ветер доносил пьянящий запах осенних трав и цветов, но желая обезопасить жену и себя от других нескромных любопытных взоров, Сандип резко задвинул ночные шторы на окнах, не подозревая, что за всеми его движениями следит ревнивица Гита из спальни противоположной части дома. Девушка кое-как сумела совладать со своим желанием причинить зло сопернице, бывшей ей лучшей подругой, но ей решительно не хотелось, чтобы ее избранник занимался с нею любовью, которая должна принадлежать ей, Гите! Дочь Уны умудрилась незаметно подлить снотворное в термос с горячим жасминовым чаем, стоящий на подносе у изголовья свадебного ложа и надеялась, что ее план сработает. А потом она собиралась найти в городе Куллу ведунью, которая могла помочь ей отвратить Сандипа от Амриты своими заговорами и колдовскими обрядами. Задвинутые Сандипом шторы лишили ее возможности наблюдать за новобрачными, и Гита от огорчения сама выпила снотворное, надеясь пережить в глубоком сне ночь досадной для нее свадьбы.
Сандип, не догадываясь о силе чувства и недобрых замыслов влюбленной в него Гиты, приблизился к двуспальной широкой кровати, на которой лежала Амрита, полный сладостных любовных предчувствий. Его красавица-невеста лежала на большом ковре белых, желтых, розовых и фиолетовых свежих осенних цветов. Подруги Амриты исполнили древний обычай, согласно которому ложе любви должно быть устлано прекрасными цветами и листьями деревьев, посвященных богам, и покрыли кровать новобрачных самыми пышными и благоухающими астрами. Свадебное ложе благодаря их стараниям становилось своеобразным алтарем любви, а страсть новобрачных жертвой богу любви Каме. Все вокруг Сандипа, начиная от замершей Амриты, ожидающей, что на нее обрушится бескрайная, словно небо, любовь и, заканчивая звучащей во дворе свадебной музыкой, призывали его слиться воедино с любимой девушкой. Он наклонился над нею, не в силах отвести от нее взгляда. Амрита утопала в цветах, а он тонул в море своей любви к ней. Юноша не знал, что его больше возбуждает в Амрите – красное свадебное сари, расшитое жемчугом и отбрасывающее мерцающий свет на ее матовую кожу, или само тело юной красавицы, получившее достойную жемчужную огранку.
Но с проявлением телесной страсти нужно было обождать и выполнить ритуал первой супружеской трапезы. Уна заранее поставила ужин новобрачным на небольшой столик возле изголовья кровати. Все блюда были красиво оформлены в стиле свадебной атрибутики и источали соблазнительный аромат. Из-за слепоты Амриты Сандип сам принялся накладывать еду на тарелки, стараясь уделить молодой жене самые лакомые и вкусные кусочки. Амрита отведала кичари – смесь риса с горохом, сырную закуску палак-панир и на десерт выбрала сладкие шарики мандхи-ладду вместе с персиками. В жесте ее руки, которым она взяла у Сандипа чашку горячего чая с жасмином, ощущалось столько доверия, а ее незрячие глаза выражали столько любви и веры в него, что молодой человек почувствовал себя окончательно растроганным. Вместе с нежностью в нем также проснулось опасение не оправдать надежды своей любимой жены на счастливое начало их супружеской жизни и его начали раздирать противоречивые чувства – желание покрыть пылкими поцелуями прекрасное тело Амриты и одновременно страх причинить ей боль своей неосторожностью. Она выглядела такой невинной, такой неопытной со своим чистым выражением больших глаз, в которых просматривалась открытость ребенка, не ведающего зла, что он не решался прикоснуться к ней.
– Амрита, ты счастлива? – спросил Сандип, стараясь укрепить уверенность в этом чувстве девушки не то ли ее, не то ли самого себя.
– Конечно, Сандип, – с еще большей нежностью сказала ему Амрита, ощущая растущую радость от присутствия мужа. Она всей душой тянулась к нему так, как цветок тянется к солнцу, считала близость с мужем самой большой радостью, которая была доступна ей на земле и потому призналась: – Сегодня самый счастливый день в моей жизни. Но признаюсь, дорогой, я была бы еще счастливее, если бы смогла увидеть тебя.
– О, твое сердце является более зрячим, чем глаза других девушек, моя драгоценная, – смутившись, сказал Сандип. Он ценил то, что слепая жена полюбила его за его душу, и вовсе не хотелось слышать от нее восторгов его красоте, подобных тем, которые выражали его поклонницы.
Истолковав это смущение мужа как стеснение своей внешней некрасивости, Амрита принялась горячо уверять его:
– Поверь, любимый, я буду любить тебя, каким бы ты не оказался на самом деле. И я хочу, чтобы моя любовь к тебе обрела четкие черты, а не имела характер смутного расплывчатого облака. По-настоящему я знаю в твоем облике только голос, – объяснила она свое желание и прильнула к нему как горлинка, ищущая защиты. – Ты спас мне жизнь, и я всегда буду принадлежать тебе!
На этот раз Сандип понял ее чувства, и устыдился своего желания и дальше пользоваться безграничной привязанностью к нему слепой девушки. Оно было откровенно эгоистичным. На самом деле он как муж и защитник Амриты должен был сделать все, чтобы она полностью обрела здоровье. Бедняжка испытывала к нему безграничную благодарность за спасение своей жизни, но сама она сделала для него гораздо больше, чем он для нее. Амрита воскресила его душу, оживила светлые воспоминания раннего детства, которые он считал навсегда умершими, пробудила в нем желание жить и бороться за их любовь и совместное будущее. Жизнь для Сандипа снова заиграла яркими красками, наполнилась мелодией нежных чувств, и теперь ему казалось еще более странным, что он некогда помышлял о самоубийстве и тянулся к наркотикам и выпивке. Любовь безгрешной Амриты подобно животворящему источнику очистила его. Он стал недоступным для пороков и воспоминания о былых удовольствиях в кругу беспутных приятелей вызывали у него стыд и отвращение.
– Душа моя, я думаю, что нам стоит обратиться к столичным специалистам, – мягко сказал он ей. – Сейчас медицина шагнула далеко вперед, и мы обязательно найдем офтальмолога, который вернет тебе зрение.
Сандипу было тем легче выполнить свое обещание, что один из поклонников его актерского таланта был одним из ведущих в Индии врачей-окулистов и имел частную клинику, оснащенную современным оборудованием, которая имела очень хорошую репутацию и высокий процент благополучного исцеления больных. Но сперва следовало решить проблему с преступниками во главе со злодеем Раваной, которые поставили себе целью лишить жизни Амриту. У Сандипа мелькнула мысль рассказать всю правду жене о той опасности, которая ей угрожает. Но ему не хотелось портить эту чудесную ночь их любви. Отступили все заботы, растаяли в серебристом свете полной осенней луны все их печали, осталась только радость соединения и надежда на еще большее счастье в будущем. Он расскажет правду Амрите, когда для этого настанет подходящий момент. А сейчас ему следует придержать свое желание телесной близости с нею. Вряд ли эта слепая девочка, жестоко вырванная преступниками из жизни обычных людей и попросившая его стать ее супругом, знала о том, что происходит в постели между мужем и женой. Древние трактаты о любви недаром советовали новобрачному не торопиться с телесным слиянием с молодой супругой; юная целомудренная девушка должна сначала полностью освоиться со своим новым замужним положением и сама захотеть близости с мужем. И его жена должна постепенно привыкнуть сначала к его нежным ласкам, а потом к более страстным прикосновениям. К тому же Сандипа не покидало смутное ощущение, что, несмотря на все свои уверения в любви, Амрита все же любит не его, а созданный ее воображением образ и это не достойно настоящего мужчины – пользоваться ее самообманом. Только тогда, когда она прозреет, когда найдутся заслуживающие доверия свидетели и откроют ей всю правду о его имени и социальном положении, он вправе просить ее о телесной любви. А пока ему нужно стараться своей заботой о ней углубить их взаимную привязанность.
Сандип снова склонился над Амритой, шепча ей нежные признания, и ему казалось, что он никогда не устанет делать комплименты ее совершенной красоте. Девушка с заблестевшими глазами слушала волнительные речи мужа как прекрасную сказку, и она скоро заснула в его любящих объятиях, не переставая улыбаться. Сандип сам скоро ощутил, как его неумолимо клонит в глубокий сон. Его очаровательная, навсегда пленившая его сердце жена раздвоилась, затем размножилась на бесконечные образы как в ряде нескончаемых зеркал и окружила его, смеясь и ликуя. Сердце Сандипа вздрогнуло от прежде неизведанного восторга и его сознание окончательно покинуло несовершенный земной мир.
Примечание
1. Ханума́н (санскр. हनुमान्, Hanumān IAST, «имеющий (разбитую) челюсть») – чтимое в индуизме обезьяноподобное божество, сын бога ветра Ваю и апсары Пунджисталы. Один из главных героев «Рамаяны», предводитель одного из войск ванаров, также друг Рамы и Ситы. В шиваизме считается одной из аватар Шивы.
» Глава 12
После свадьбы у Сандипа появилось много новых планов, и все он хотел немедленно реализовать. Медовый месяц с Амритой молодой каскадер мечтал провести в Гоа – в чудном райском месте, где морское побережье с золотистым песком утопало в бескрайней зелени тропических пальм. Уединение, щебет тропических птиц и нежный бриз Индийского океана создавали идеальные условия проживания для романтично настроенных новобрачных, и прочно отгораживали их от людей, озабоченных житейской суетой. Именно там наиболее пленительно звучала бы песнь его любви и любви Амриты; соблазнительный же танец телесной страсти длится до самого конца пребывания всех истинно влюбленных в южном курортном штате. Таинственная даль сказочного океана, чарующие рассветы и утреннее пение проснувшихся птиц, романтичные вечера вдвоем на морском берегу под ярко сияющими тропическими звездами навсегда соединяли любящие сердца подобно таинственному волшебству. И юноша стремился всей душой поехать со своей возлюбленной женой в этот прекрасный край, полный любви, а также осыпать ее дождем дорогих украшений, достойных ее утонченной красоты.
Но прежде всего Сандип, помня свое обещание жене, позвонил в Дели своему поклоннику – известному врачу-офтальмологу Пандиту Прияншу с просьбой взяться за лечение слепой Амриты. Тот с восторгом согласился выполнить просьбу своего любимого актера.
– Судя по вашим рассказам, у вашей супруги от травмы произошло отслоение сетчатки глаз. Не извольте беспокоиться, господин Кумар, лечение таких случаев уже не представляют особого затруднения, – заверил его врач.
– Очень рад это слышать, господин Пандит. Только прошу вас никому не рассказывать до излечения Амриты о нашей свадьбе. Не хочу, чтобы об ее слепоте пронюхали журналисты и принялись досаждать нам своим назойливым вниманием, – снова попросил его Сандип.
– От меня никто не услышит ни слова, даже моя жена, – пообещал ему поклонник-офтальмолог.
Обнадеженный молодой человек поспешил поделиться с Амритой утешительными результатами своего разговора со столичным окулистом, а затем начал искать инженера для проведения дренажных работ возле поместья. Крестьяне деревни постоянно страдали от недостатка воды, и проведение воды от горных источников к их домам должно было решить эту проблему. Амрита откровенно обрадовалась намерению мужа провести водопровод для ее земляков, она давно хотела помочь им в этом деле. Но ее слепота, а также жадность и эгоизм ее родственников мешали ей выполнить это желание. Такое решение мужа показалось Амрите самым верным доказательством того, что она не ошиблась в выборе спутника жизни.
– Любимый, это самый лучший подарок, который ты мог сделать мне на свадьбу, – нежно сказала она, и на ее лице появилось выражение такой безграничной благодарности, что молодой каскадер почувствовал себя заранее вознагражденным за все свои старания ей угодить. Ему удалось найти толкового специалиста в соседнем штате Уттар-Прадеш, и тот был готов взяться за работу немедленно за солидное вознаграждение. Но Сандип, зная, как приятно будет Амрите, если он сделает добро ее землякам, был готов оплатить услуги инженера Тушара Мурти и его рабочих за собственный счет и не считаться при этом с расходами.
За всеми хлопотами Сандип думать забыл о Шьямалле, и был неприятно поражен, когда кортеж автомобилей тетушки и ее слуг появился на большой дороге, ведущей к поместью, приближаясь к дому в последовательном порядке. Не менее неприятно была поражена Шьямалла, обнаружив, что Сандип занял ее покои после своего переезда из домика садовника в особняк. Она начала подозревать в последнее время, что он водит ее за нос, когда перестал отвечать на ее звонки, но действительность превзошла все ее ожидания.
– Ах ты, мошенник! – возмутилась Шьямалла, втайне досадуя на саму себя за то, что в глубине души она оставалась неравнодушной к этому красивому молодчику. – Мало того, что ты мне не звонил в последнее время и трубку не брал, не отвечая на мои вызовы, так ты еще влез в господские покои и не взорвал поместье с Амритой, как обещал! Уж я обо всем доложу господину Равана, и он найдет на тебя управу!!!
Шьямалле было трудно говорить с ее одышкой; за время отсутствия она потолстела еще больше, поскольку была вынуждена соблюдать лежачий режим в главной больнице Шимлы. Рентгеновский снимок показал, что у нее неправильно срослась нога, и травмированную конечность хирургам пришлось ломать и складывать заново. Эти злоключения, равно как и опостылевшие костыли, еще больше испортили характер тетушки Амриты; она вспыхивала и ругала окружающих по любому, даже незначительному поводу.
Однако Сандип и раньше не был склонен терпеть ее дурной характер, теперь же, став мужем хозяйки поместья Бали, он вовсе не собирался сносить ее выходки.
– Потише, уважаемая, – осадил он ее. – Ты находишься у меня в гостях и вообще утратила право на что-то мне указывать!
– Как, это я у тебя в гостях?! – открыла от удивления рот Шьямалла. – Уж не накурился ли ты наркоты, парень?
Сандип не спеша прошел в центр гостиной и по-хозяйски уселся в самое удобное кресло. Такие люди, как Шьямалла понимали только язык принуждения и силы, на языке силы он и собирался с ней разговаривать.
– Я женился на вашей племяннице, госпожа Мехри, что тут непонятного? – хладнокровно сказал молодой каскадер. – Так что я теперь в этом поместье хозяин и имею полное право принимать или не принимать гостей. Так что поворачивайте обратно и езжайте, куда вам угодно. Здесь я вас не намерен терпеть.
– Женился на Амрите!!! – глаза Шьямаллы еще больше округлились от изумления. – Я знала, что девчонка глупа, но никогда не думала, что она опустится до простого садовника! Мой муж, как законный опекун племянницы обжалует заключение брака в суде! Ты еще пожалеешь, негодяй, о своей наглости. Ты еще не знаешь, с кем ты связался! Забудь об Амрите и беги отсюда, покуда цел и невредим. Господин Равана тебя в порошок сотрет, идиот!
– Это мы еще посмотрит, кто кого сотрет в порошок, – ничуть не испугавшись угроз, сказал ей Сандип и включил свой мобильный телефон. Дав Шьямалле несколько минут послушать записи их бесед, где речь шла о планах убийства Амриты, он спросил: – Ну как, будете еще вспоминать о своих правах?! Или мне нужно спрашивать в полицейском участке кто из нас имеет право распоряжаться поместьем?
Шьямалла вместо ответа несколько раз беззвучно открывала и закрывала рот, затем она сдавленно прохрипела, словно Сандип ее душил: – Не нужно никакого разбирательства, я уеду.
– Хорошо, – с удовлетворением в голосе произнес Сандип. – Но перед отъездом положи все драгоценности Амриты на место! Они не тебе принадлежат, жирная каракатица, а моей жене!
– Амрита мне подарила украшения, – попробовала было бороться за право собственности на ювелирные изделия Шьямалла. – Сейчас я ей пожалуюсь на тебя, проходимец!
Она достала из кармана платья свой мобильник и начала искать в нем номер Амриты. Сандип, не желая, чтобы его разборки со Шьямаллой расстроили любимую, быстро выхватил из ее рук мобильный телефон, изо всех сил брякнул им об пол и раздавил его ногой.
– Похоже, что это мне все-таки придется звонить – в полицию, – зловеще протянул он.
– Ой, не надо полиции. Я все верну, – торопливо произнесла жена дядюшки Раджана, поняв, что с таким противником как Сандип, ей в одиночку не справиться, и поспешно начала вытягивать из своих чемоданов футляры с колье, кольцами и браслетами. Молодой человек напоследок лично проверил багаж родственницы, и только удостоверившись, что чемоданы ничего больше не содержат кроме женской одежды огромных размеров, отпустил толстуху восвояси.
Сандип одержал победу в первом открытом столкновении с противником, но он хорошо понял, что получил лишь временную передышку. Тетушка Амриты была самым слабым звеном смертоносной цепи, опутавшей его жену и, как в сказке эта порванная им в одном месте цепь снова грозила стать целой и еще сильнее, чем раньше пленить Амриту своими удушающими объятиями ядовитой змеи. Судя по словам супруги дядюшки Раджана, она с мужем, и тем более зловещий господин Равана не намерены были легко упускать добычу из своих рук, и противоборство с ними грозило затянуться на длительный срок. Между тем на Сандипе лежали обязательства перед киностудией Нариндера Чоудари. Сроки поджимали, и господин Чоудари уже два раза намекал Сандипу по телефону, что его отпуск затянулся, и пора бы ему уже вернуться в Мумбаи и приступить к съемкам нового фильма. Но молодой каскадер окончательно понял, что благополучие и безопасность жены ему дороже всего на свете и потому сразу после отъезда Шьямаллы он позвонил своему продюсеру и сообщил ему, что не будет продлевать свой контракт с ним.
– Ушам своим не верю, Сандип, неужели ты хочешь уйти из кино на пике своей популярности?! – воскликнул в изумлении господин Чоудари. – Ты ставишь меня и своих товарищей в очень трудное положение, равноценную тебе замену найти очень нелегко.
– Прошу извинить меня, господин Чоудари, но обстоятельства сильнее меня, – ответил Сандип, внутренне страдая от чувства вины перед своим благодетелем. Что и говорить, Нариндер Чоудари был для него как второй отец. Именно он вытащил его и его семью из калькуттской помойки и дал ему возможность преуспеть в жизни. Отказываться от работы в киностудии Чоудари было с его стороны черной неблагодарностью, и Сандип попытался объяснить своему благодетелю, что иначе он поступить не может:
– Я женился, но у моей жены сложности с родственниками, опекавшими ее из-за имущества, и я не могу оставить ее в столь сложном положении.
– Ну что же, если дела вашей супруги для вас важнее вашей карьеры, то ничего не поделаешь, господин Кумар. Мне остается только окончательно попрощаться с вами, – сухо произнес владелец киностудии и прервал телефонную связь. Сандип подумал, что ему следовало еще объяснить, что жизни Амриты грозит опасность, но момент для объяснения был уже упущен. Нариндер Чоудари не на шутку обиделся на него и теперь вряд ли захочет повторно выслушивать его объяснения.
На этом неприятные разговоры для молодого человека в тот день еще не закончились. Шьямалла поспешно уехала из поместья еще до возвращения Амриты из святилища Лакшми, но когда Амрита вернулась домой, ликующая от радости прислуга сообщила ей, что ее муж отказал ее родственнице от дома. Девушку, в отличие от слуг, очень расстроило изгнание тетки. Она поверить не могла, что муж, ее ласковый и добрый Сандип, способен на такую жестокость и откровенное непочтение к старшим родственникам.
– Сандип, как ты мог?! Ты почему выгнал из дома тетушку? – растерянно спросила она мужа. Их разговор проходил на большом балконе второго этажа центральной части дома. Первый день зимы принес ощутимый холод, но Амрита не замечала его, вся в расстроенных чувствах, как поступком мужа, так и размолвкой с ним.
– Амрита, душа моя, почему тебя огорчает то, что я выгнал вон твою злую тетку? – с недоумением спросил Сандип. – Вспомни, как часто она обижала тебя и преданных тебе слуг.
– Дорогой, я знаю, что у тетушки очень сложный характер. Но она моя единственная родственница, которая осталась, и мне хочется поддерживать с нею отношения, – попыталась объяснить мужу девушка. – После смерти она и дядюшка Раджан взяли на себя нелегкое дело опеки надо мною, и я благодарна им за это так, что легко прощаю им неприятные стороны их характера. Давай свяжемся с нею, ты попросишь у тетушки прощения, и мы заживем вместе дружной семьей.
Сандип тяжело вздохнул. Он хотел было избежать объяснения, что собою на самом деле представляет супруга дядюшки Раджана, не желая смущать ясную душу Амриты рассказами об их злодействах, но стало очевидно, что этого разъяснения нельзя избежать. В противном случае у его любимой сложится превратное, неблагоприятное впечатление о нем самом.
– Дорогая, сводный брат твоей матери и его жена не только не желают тебе добра, а наоборот – они хотят сжить тебя со света, чтобы завладеть тем, что досталось тебе в наследство от отца. Помнишь, как часто они настаивали на том, чтобы ты подписала доверенность на их имя на поместье. Это неспроста – ведь за продажу твоего родового владения они могут получить много денег, – прямо сказал Сандип жене.
– Сандип, этого не может быть. Ты плохо знаешь моего дядю и его жену, – взволнованно всплеснула руками Амрита, всем своим существом отрицая обвинение, выдвинутое мужем против ее родственников.
– Злодеи прямо предлагали мне убить тебя за большое денежное вознаграждение, – ответил на эти слова молодой актер и дал ей послушать отрывок своего разговора со Шьямаллой, записанный на мобильный телефон. Он выбрал наиболее мягкий вариант зловещих откровений алчной Шьямаллы, жаждущей смерти племянницы, но все равно Амрита была шокирована словами тетки. Она даже предположить не могла, что кто-то хочет ее безвременной кончины. Девушка инстинктивно прижала руки к своим незрячим глазам и заплакала, словно надеясь слезами смыть свое горе. Слезы текли по ее изящному лицу, словно утренняя роса по розовому лепестку лотоса, делая его еще более прелестным. Сандипа до глубины души тронули ее переживания, и он бережно взял ее правую руку и нежно поцеловал ее, стараясь утешить.
