Текст книги "Ты будешь моей (СИ)"
Автор книги: Виктория Победа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Даже сейчас воспоминания вгрызались в мой больной мозг, а перед глазами пролетали картины из недавнего прошлого: вот он зажимает меня у стены, вперившись в меня полыхающим гневом взглядом, а вот он уже точно также прижимает к стене блондинку из финансового.
Было мерзко, противно до ужаса, чувствовать себя грязной, словно использованной, его надменная ухмылка и триумф во взгляде сделали свое дело, я позорно сбежала, но сейчас я была ему благодарна, не застань я ту сцену, не будь его самодовольной рожи, я бы ни за что не сорвалась посреди рабочего дня и Катя…возможно сейчас она была бы мертва, она и ее неродившийся малыш. Макс бы этого не пережил, я видела его одержимую любовь к ней, видела в ее в его взгляде. Это было так мило слушать его рассказы и украдкой наблюдать за тем, как он разглядывает ее фотографию. Он бы просто погиб, там, вместе с ними.
–Ты рано, – по палате громом пронесся низкий баритон Матвея.
–Ты не ответил на мой вопрос, – не сдавалась Катя, вызвав на моих губах улыбку. Я не знала, какие отношения связывали этих двоих, но интуиция подсказывала, что они довольно близки. Да и помнила я его разговоры по телефону, его ласковое к ней обращение: «Котя». Действительно, она чем-то напоминала котенка, маленького, местами напуганного, но вполне способного выпустить коготки, когда того требовала ситуация.
– Не бери в голову, – резко, даже грубо отмахнулся парень и под возмущенный взгляд Кати, покинул палату. Она уже было ринулась за ним, но я не дала.
– Кать, – не узнала свой голос, хриплый, глухой.
Забыв о Матвее, она повернулась и искренне улыбнулась, нет, она совсем не похожа на мою мать. Присев рядом, Катя взяла мою руку в свои, продолжая улыбаться, а я смотрела на нее и понимала, что все сделала правильно, она жива и здорова, у них с Максом вся жизнь впереди, теперь вот еще малыш должен появиться. Я действительно желала им счастья.
– Спасибо тебе, – произнесла она, со слезами на глазах, вызвав у меня на губах улыбку.
–Ты прости меня, Кать, – собравшись с силами, выдавила из себя слова. Нет, боли не было, меня щедро накачали обезболивающим, но говорить удавалось с трудом, дыхание то и дело сбивалось. Я должна была попросить прощение, объясниться в конце концов. Мое поведение было непозволительным, а то, что я наговорила ей в день ее помолвки и вовсе выходило за рамки дозволенности. Самой от себя противно было, роль мерзкой стервы разлучницы давалась мне с огромным трудом, но мне было просто необходимо увидеть ее эмоции, настоящие, не те, что обычно выставляют напоказ люди нашего круга. Я лишь выбила ее из равновесия, наговорила ей гадостей, намекнув на то, что она у Макса не первая, и далеко не последняя. – Я…
–Не надо, тебе надо беречь силы, – она перебила меня не дав закончить. – Ты обязательно поправишься.
– Это уже неважно, – не хотела выглядеть тряпкой, но слезы сами покатились из глаз, мне действительно было все равно, единственное чего я желала – освобождение. Каждый день я молила Бога, чтобы он прекратил мои страдания и наконец забрал меня, потому что это просто невыносимо, невыносимо так жить. И Макс, теперь у него есть семья, он должен посветить себя ей, а пока я жива, он будет винить себя, будет рядом, опасаясь за мою жизнь. Четыре года назад я дала ему обещание, что ничего с собой не сделаю и буду жить, и обещание я свое выполнила, просто не могла нарушить слово, данное человеку, ставшему для меня единственной опорой. Лишь в тайне я могла надеяться, что однажды это наконец прекратится, но, кажется, судьба лишь в очередной раз посмеялась надо мной.
–Не говори так, – мои слова ей не понравились, я видела это по ее взгляду, видела в нем чувство вины. Зря! Это был мой выбор, я сама так решила и ни о чем не жалею, будь у меня возможность вернуть время назад, я бы поступила также, ни секунды не раздумывая. Лучше я, чем она и ее малыш. Моя жизнь закончилась четыре года назад, а у нее все только начиналось.
– Меня ждет инвалидное кресло, Кать, я все слышала, слышала слова врачей, пока вы думали, что я сплю. Как они сказали? Пятьдесят на пятьдесят? – головой я понимала, что шансы у меня довольно высоки, пятьдесят процентов – это много, очень много, некоторым и десяти не дают, но мне было все равно, я не держалась за эту жизнь и не желала за нее бороться.
–Это много, ты обязательно встанешь на ноги, – она продолжала стоять на своем, не желая сдаваться. Все-таки было в ней что-то особенное, она не была похожа на тех, в чьем окружении я выросла. Несмотря на то, чьей дочерью она являлась, в ней совершенно не было той напыщенности и высокомерия, которые я привыкла видеть в людях ее статуса. – Все получится, если ты сама этого захочешь.
–Но я не хочу, – не сдержавшись, вывалила на нее то, что чувствовала, – не хочу бороться, и жить я тоже не хочу, – очередная порция слез не заставила себя ждать, не помню, когда в последний раз чувствовала себя настолько жалкой, наверное, только тогда, когда Макс вынес меня из того дома, голую, обмотанную в простыни, а потом несколько недель не отходил от меня и рычал на медперсонал, запрещая им лишний раз касаться меня. Мне было стыдно, стыдно от того, что он все это видел, видел меня такую, разбитую, использованную, уничтоженную.
–Что ты такое говоришь? Как можешь? – она злилась, во взгляде полыхал огонь, в последний раз я видела этот взгляд тогда, в уборной ресторана, в день ее помолвки.
«Я, Екатерина Громова и я в его жизни надолго, а вот тебя может и не стать» – внезапно в мыслях всплыли ее слова, наверное, в тот день мне нужно было услышать именно это, увидеть ее взгляд, она готова была меня разорвать, а я, я была рада видеть рядом с Максом достойную кандидатуру. А потом, уже после, я долго ждала реакции Макса на мою выходку, но ее не последовало, и я окончательно убедилась в том, что эта женщина ему подходит. Она не побежала жаловаться, не просила избавиться от меня и, вообще не обмолвилась и словом о нашем с ней разговоре, она просто доверяла своему жениху и была рядом. Поддерживала его и следовала установленным им правилам.
–Могу, Кать, я живу только потому, что пообещала Максу, иначе, меня бы мы с тобой сейчас не разговаривали. Жаль, что меня все-так успели спасти
– Прекрати, слышишь, прекрати, так нельзя, жить нужно ради себя, а не ради какого-то обещания, – я видела, как она с силой сжимала кулаки и могла лишь надеяться, что чувство вины не сожрет ее.
– Ради чего мне жить, Кать? – посмотрела ей прямо в глаза. – Я не здорова, и я сейчас не о травме. У меня с головой не все в порядке, – усмехнулась, понимая, что остановиться уже не получится и придется рассказать свою историю, – Макс не сдается, а я не хочу его расстраивать, не хочу говорить, что его усилия тщетны и мне уже не помочь, разве что в психушке запереть.
– О чем ты говоришь? – прищурившись, она вся подобралась, и вся превратилась в слух.
– Меня изнасиловали, Кать, – странно, раньше казалось, что произнести это вслух практически невозможно, как вообще можно об этом говорить, даже работая с психологами я избегала этого слова, а здесь словно плотину прорвало. – И не раз, после того, что со мной сделали….кому я такая нужна? Испорченная, со сломанной психикой? У меня никогда не будет семьи, друзей, нормальной жизни, ни один мужчина не посмотрит в мою сторону, после того, что произошло, кто бы там что не говорил.
Я не давила на жалость, я действительно верила в то, что говорю, потому что никому не нужна сломанная кукла. Кто бы что не говорил, а все мы собственники, мужчины – вдвойне, да и кому нужно возиться с бракованной психичкой, да и сама я не позволила бы к себе прикоснуться, во всяком случае, не по собственному желанию. Даже сама мысль о мужчинах вызывала стойкое отторжение, словно не прижившийся орган, после трансплантации. Макс рвал на себе волосы, каждый месяц менял специалистов, тратил огромные деньги, не понимая, что все это пустая трата сил, я никогда не буду нормальной, никогда не смогу жить прежней жизнью.
– Мне жаль.
–Не стоит, – усмехнулась я, мне не нужно, чтобы меня жалели. – Так вот, ты прости меня за те слова, что я тебе тогда сказала.
–Я все понимаю, Макс, в него невозможно не влюбиться, да? – улыбнувшись, она пожала плечами. Удивительно, а ведь она до сих пор считала меня своей соперницей, другая была бы рада избавиться от меня, а эта…
–Ничего ты не понимаешь, – усмехнувшись, произнесла я, глядя ей в глаза. – Я никогда не претендовала на Макса и романтических чувств к нему никогда не испытывала. А те мои слова…я просто хотела посмотреть на твою реакцию, – я не лукавила, я никогда не рассматривала Макса, как потенциально партнера, ни тогда, когда мы познакомились, ни после того, что со мной произошло. Он стал мне другом, близким человеком, с которым можно было поделиться всем на свете… почти всем.
–Зачем? – взглянула на меня непонимающе.
–Ты когда-нибудь слышала о Николае Аронове? – решила зайти издалека.
Она робко кивнула, а я продолжила.
– Мое полное имя Аронова Лариана Николаевна.
–Но, я не понимаю…
Конечно, она не понимала, что делает дочь одного из самых известных криминальных авторитетов страны в секретарях ее будущего мужа. Да, бывает и так. Я росла среди роскоши, среди таких же богатеньких деток влиятельных родителей, отец с меня пылинки сдувал, потому что я была похожа на мать, была ее копией. Для матери же я была обузой, совершенно ненужным балластом, материнский инстинкт у нее отсутствовал напрочь, а о любви тем более речи не шло. Она любила лишь себя и деньги, а отец боготворил ее, идиот влюбленный, не будь он настолько слеп, ничего бы не произошло.
Слова лились из меня рекой, начав, я уже не могла остановиться, я говорила и говорила, а Катя, она молча слушала, лишь изредка скрипя зубами.
Мне было всего каких-то восемнадцать лет, когда в один миг мне пришлось взять на себя ответственность за жизнь и безопасность отца. Его конкурент, в прошлом партнер Азарин, крупно подставил отца, не без помощи моей «любимой» мамочки, а я стала разменной монетой, когда приглянулась сыну этого подонка. О, он был красив, богат, сотни девушек сходили по нему с ума, он же остановил свой выбор на мне. Я заключила сделку с дьяволом – моего отца оставляют в покое и ему не грозит тюрьма, в обмен на брак с Рустамом и, казалось, все не так страшно, тогда я еще не понимала во что ввязываюсь. Меня растили в тепличных условиях – папина принцесса, его единственная малышка. Я была слишком наивна и глупа, чтобы разглядеть в импозантном молодом человеке монстра. Он красиво говорил, ухаживал, уверял, что я делаю правильный выбор, что спасаю отца от страшной участи. Господи, какой же я была дурой, когда согласилась на их условия. Отец обанкротился, в тюрьму, конечно, не загремел, но оказался слабаком, предательство матери сломало его, он спрятался ото всех, зализывая раны в темном углу и напрочь забыв о родной дочери, которая ради него пожертвовала своей свободой. Рустам изменился, как только я переступила порог его квартиры, из внимательного и галантного парня, он в миг превратился в чудовище, способное размазать меня по стенке лишь за то, что я косо на него посмотрела или ответила на пол тона выше, чем следовало. Побои и гематомы стали моими постоянными спутниками. А потом я встретила Макса, совершенно случайно, в университете, он показался мне таким милым, хоть и был пьян настолько, что на ногах держаться не мог. Бормотал что-то о любви всей его жизни, а я слушала его и улыбалась, радуясь за ту, о ком он говорил с таким восторгом. Он стал мне другом, опорой, бывало, ночами, когда Рустам в очередной раз зависал где-то со своими дружками, я проводила время за перепиской, с Максом, мне было легко, со временем он стал для меня по-настоящему родным. Видеться мы могли лишь в университете, больше меня никуда не пускали, во всяком случае без сопровождения надзирателей. Тогда я мало что знала о том, кем на самом деле являлся Максим Демин, быть может, если бы знала не отказалась бы от предложенной помощи.
Следы побоев, конечно, не ускользнули от его внимания, несколько раз он порывался помочь, а я запрещала, просила не лезть, опасаясь за его жизнь, слишком влиятельной была семья Азариных. Спустя несколько месяцев мой отец застрелился, а может ему помогли, теперь уже это неважно, а я, я осталась одна, в руках монстра, который словно с цепи сорвался.
У меня больше не было причин оставаться с Рустамом, и, я наивно полагала, что мне удастся сбежать, как же сильно тогда ошибалась. Меня нашли спустя несколько часов и приволокли в особняк Азариных, единственное, что я успела сделать – написать короткое сообщение Максу, не знаю, на что я надеялась. Верила, что он словно какой-то супергерой придет и спасет меня из лап чудовищ? Но чуда не произошло.
Катя продолжала молча слушать, а меня внезапно отбросило на четыре года назад, туда, где все случилось, туда, где я умерла.
—Тварь, – звериный рык моего жениха прошелся по огромной гостиной.
Схватив меня за волосы, Рустам размахнулся и залепил меня настолько сильную пощёчину, что я не сумев устоять на ногах, позорно упала на пол, к ногам его дружков. Те в свою очередь ржали без остановки, наблюдая за тем, как Азарин обрушивает на меня удары один за одним.
—Пожалуйста, – прохрипела, свернувшись в три погибели, стремясь хоть как-то укрыться от ударов. В глазах потемнело, сознание поплыло, а комната вокруг начала терять очертания.
—Сука, ничего, я научу тебя быть послушной, – я даже представить не могла, что последует за этими словами. Поняла только тогда, когда, сорвав с меня одежду, меня бросили на кровать в одной из спален. Я кричала, вырывалась, просила его остановиться, пока резкая боль не пронзила все мое тело. Он не трогал меня до этого самого дня, приговаривал только, что дождется свадьбы, а потом распечатает меня, как следует. Я надеялась, боже, как же я надеялась на то, что, закончив он оставит меня в покое, но он явно не из тех, кто так просто спускает нанесенное ему оскорбление. Отдав меня дружкам со словами: «развлекайтесь», он просто наблюдал за тем, как подонки измываются над моим телом. Сначала я плакала, пыталась вырваться, умоляла отпустить меня, а потом мне стало все равно, я просто смирилась с тем, что происходило, я не знала, сколько все это длилось, часы, дни, недели? Я сломалась окончательно и лишь ждала, когда все это закончится, раз и навсегда.
– Лара, сука, маленькая, я убью их, всех убью, – голос Макса казался таким далеким, видно я бредила, не мог же он действительно оказаться здесь. Кто-то поднял меня на руки, замотав во что-то холодное и понес прочь. Знакомый запах парфюма окутал пространство, Макс, он все-таки пришел, пришел за мной…
– А потом? – голос Кати вернул меня в настоящее. Кажется, даже окунувшись в воспоминания я продолжала говорить.
–А дальше вмешался Демин старший, они заключили сделку, Макс забирает меня, а Демины платят отступные. Азариным такие условия не были по душе, им нужны были капиталы моего отца, но Макс выдвинул ультиматум: либо они соглашаются, либо он прикажет пристрелить всех, кто находился в доме, даже, если ему придется отвечать. И он бы это сделал, несмотря ни на что, сделал бы. Ради меня, понимаешь, ради девчонки, с которой был знаком несколько месяцев. – ответила я не сразу, картины из прошлого все еще мелькали перед глазами. – Я не претендую на твоего жениха, я только хочу, чтобы единственный дорогой мне человек был счастлив и, чтобы рядом с ним была та, кто будет его любить также, как он ее.
– Он устроил разнос мне после того, как я выставила тебя из квартиры, – она старалась улыбаться, но в ее глазах отражалось все, что она чувствовала в данный момент. Она жалела меня, не хотела, чтобы я это видела, но жалела. И сейчас старалась разрядить обстановку, и я ценила ее старания, даже была благодарна за то, что она не пыталась лезть глубоко в душу.
– Прости за это, я не собиралась жаловаться, но должна была сообщить ему, что дождаться его у меня не получится, кажется, я упомянула твою реакцию, прости, – я улыбнулась, вспомнив, как она выставила меня за дверь, должно быть, я здорово ее разозлила, когда явилась в квартиру Макса, открыв дверь своим ключом. Вела я себя по-хамски, до сих пор стыдно и мерзко на душе, столько тогда читалось в ее взгляде, уже тогда Макс она по уши была влюблена в Демина, а тут я нарисовалась. – Я тогда охрану отпустила, не думала, что ты выставишь меня за дверь, и поехала своим ходом, он просто испугался за меня, я ведь тогда не знала, что все происходящее дело рук Азарина. Он так и не смирился, ублюдкам нанесли оскорбление, забрали игрушку.
– Значит, это за ним сейчас охотится Макс? – спросила настороженно, словно боясь касаться этой темы.
–К сожалению. – слезы снова хлынули из моих глаз, я держалась, насколько это было вообще возможно, но так устала играть роль сильной, здоровой личности, когда внутри все разбито на осколки, когда каждая деталь механизма сломана, бракованная – вот какое определение лучше всего описывает мое состояние. – Мне жаль, что ты чуть не пострадала из-за меня, если бы я могла повернуть время вспять, я бы никогда не заговорила с Максом и всего этого бы, возможно, не произошло, – я говорила правду, знай я тогда, что все обернется вот так, ни за что бы с ним не заговорила, прошла бы мимо, не вмешивая в свои проблемы. Если бы я только могла что-то изменить, мы бы никогда не встретились и ему бы не пришлось сейчас решать мои проблемы. Даже спустя столько лет, прошлое так и не отпустило меня.
– Не говори так, это не твоя вина, – она открыла рот, чтобы продолжить, а я уже успела забыть о ее присутствии. Громкий хлопок двери заставил меня перевести взгляд с девушки на стоящего у входа Матвея. Зачем он вернулся? И как много успел услышать? Его взгляд дал точный ответ на мои вопросы. Он слышал все до последнего слова. Если бы меня попросили описать в двух словах эмоции, плескавшиеся в его взгляде, я бы с треском провалила задание. Он был в ярости, его лицо исказила уродливая гримаса отвращения и неприязни, все его чувства отчетливо отразились на когда-то красивом лице. Ненависть во взгляде пугала, но в тоже время я была неспособна прервать зрительный контакт, продолжала смотреть в искаженное гневом лицо, понимая, что больше я его здесь не увижу. Оно и к лучшему, пусть наконец оставит меня в покое, окончательно разочаровавшись. Матвей превзошел все мои ожидания, криво усмехнувшись, он развернулся и с грохотов вышел из палаты.
–Оставь его, так будет лучше, – остановила Катю, когда она подскочила с кресла, в порыве догнать своего друга, к счастью, она меня послушала. – Как я и сказала, никому не нужны использованные, сломанные куклы, теперь он наконец перестанет сидеть здесь ночами, побрезгует, – все было правильно, именно так и должно было быть, такие, как я никому не нужны, грязная, использованная истеричка, калека, которой жизнь не уготовила ничего, кроме боли и страданий. Все правильно, только почему кажется, что из меня вырвали последний живой кусочек души?
Глава 5
Матвей
–Ублюдок, какой же ты ублюдок, – проорал, глядя на свое отражение прежде, чем кулак встретился с зеркалом. Как, сука, как я не понял? Долбанный самовлюбленный павлин. Мне лишь нужно было присмотреться, задуматься, все ведь на поверхности лежало и не будь я настолько слеп и уверен в собственной правоте, наверняка бы понял. Ее поведение буквально кричало о произошедшем, идиот, долбанный кретин!
Перед глазами так и пролетали картины из недавнего прошлого, как я зажимал ее у стены, как рубил с плеча, сыпал оскорблениями. Ее испуганный взгляд и полные слез глаза сейчас отчетливо предстали перед моим взором. Как можно было быть таким придурком, она ведь была напугана до чертиков, ее робкое «не надо» больно резало по слуху. Я дышать не мог, захлебывался ненавистью и отвращением к самому себе. Я бросил ее там, маленькую, сломанную девочку, бросил в истерике у стены и пошел искать утешение в другой. Мразь.
Я думал, что больнее уже быть не может, после того, что пережил за те несколько часов, пока ее оперировали, оказалось может. Изнасиловали, ее, блядь, изнасиловали, а что сделал я? Чем, сука, я лучше? Противно было смотреть на самого себя в разбитое мною зеркало. Только сейчас заметил, что на нем остались кровавые следы. Перевел взгляд на свою руку, тонкие струйки крови каплями стекали на кафельный пол. А мне хотелось больше, больше этой боли, может быть тогда не будет так сильно гореть грудная клетка, может тогда не будет так больно внутри. Я сделал все для того, чтобы она меня возненавидела, чтобы видела во мне такого же монстра, как те твари, что сотворили с ней такое.
В каком-то помутненном состоянии, вытащил из кармана телефон и провел по экрану окровавленными пальцами.
– Слушаю, – коротко ответил Макс.
– Ты еще не начал? – перешел сразу к делу. Я должен был удостовериться в том, что он все еще ждет меня. Да, я хотел отомстить за аварию, за то, что подонки приковали ее к инвалидной коляске, но теперь, после вновь открывшихся дополнительных подробностей, я хотел одного – заставить тех тварей пожалеть о том, что на свет родились. Я позабочусь об этом, проведу их через тот Ад, что пережила она.
– Нет, ждем тебя, – очередной краткий отвел, лаконичность – его второе имя.
– Я буду вечером, – произнес в трубку и отключился. Не стал обсуждать по телефону случившееся, такие разговоры нужно вести с глазу на глаз. Умом я понимал, что это не секрет Демина, не его жизнь и именно поэтому он так упорно молчал, молчал по ее просьбе, но все тело горело словно меня заживо бросили в горящее пламя. Достаточно было вспомнить ее слова, представить ее страдания и меня накрывала безудержная, сметающая все на своем пути ярость. Я жаждал крови. Собственными руками обеспечу каждому из этих тварей путешествие в один конец. Мне было плевать, что придется замарать руки в крови, плевать, что придется стать убийцей, у меня никогда не было особых принципов и морали тоже, в общем-то, не было, просто было удобно держаться в стороне от криминального мира, как это делал отец, несмотря на тесное общение с Демиными и Громовыми. Сейчас же я был готов продать душу самому Дьяволу, пойти по скользкой дорожке. Благодаря отцу я знал десятки способов, как заставить человека страдать, знал о существовании таких пыток, которые нормальному человеку даже в кошмарах присниться не могли, пора было применить знания на практике.
В столице я был уже тем же вечером, как и обещал Максу, собственно. Сорвался сразу после разговора по телефону, никого при этом не предупредив. Поступил, как трус, так и не набравшись смелости вернуться в палату. Не мог смотреть ей в глаза, не мог больше видеть в них страх, смешанный с ненавистью и безразличием. Я был для нее пустым местом, сволочью, которая чуть было не сделала с ней тоже самое, что и ублюдки, изнасиловавшие ее четыре года назад. Никогда, я никогда бы не позволил себе переступить черту, хотел напугать, где-то даже унизить, ревность ослепила, и я плохо соображал, что творил, но даже в таком состоянии ни за что бы не тронул ее против воли. Только, как теперь перед ней оправдаться, как заставить довериться, после всего, что я наворотил?
Столица встретила меня промозглым ветром, пробиравшим до самых костей, затянутыми грозовыми тучами небом и ледяным ливнем, середина мая, мать вашу. Взял такси, промямлил что-то таксисту, который, кажется, поднял вопрос цены. У меня не было ни времени, ни желания задерживаться из-за такой ерунды, а потому вытащив портмоне, молча вынул из него две крупные купюры и сунул водиле. Тот, судя по ошарашенному виду, не поверил в собственную удачу, но, бросив на меня недоверчивый взгляд, все же кивнул молча и занял место на водительском сидении. Минуты тянулись бесконечно долго, казалось, что каждый светофор на пусти, словно зная о нашем приближении, загорался красным. Я пялился в окно, наблюдая за косыми струями дождя, ударявшимися об асфальт и громко барабанившими по крыше. Погода совсем разошлась словно чувствуя моя настроение.
Не успел покинуть такси, как ворота словно по мановению волшебной палочки разъехались, впуская меня внутрь. Вошел на территорию особняка и внутренне напрягся, заметив несколько стоящих у самых ворот черных джипов. У Макса гости? Осмотрелся вокруг, прислушался – ничего. Двое громил из охраны Макса расслабленно сновали по территории, не обращая на меня ни малейшего внимания. Бросив последний взгляд на машины, качнул головой и направился в дом. Стоило переступить порог, отчетливо расслышал голоса, прошел дальше и спустя несколько секунд оказался в гостиной. Макс, устроившись в одном из кресел вел разговор с сидящим ко мне спиной собеседником. Мне даже видеть его не нужно было, чтобы понять, что за черт заявился к Демину, хватило одного взгляда на гребанных павлинов в белых костюмах, что истуканом стояли по углам комнаты и напоминали мраморные статуи. Демьян, мать его дери, всегда словно черт из табакерки в самый неожиданный момент.
– Ты мог рассказать, что с ней произошло, – процедил сквозь зубы, когда Макс наконец заметил мое присутствие. Расскажи он мне, дай хоть один намек, я бы ни за что не сделал того, что сделал. Не посмел бы даже притронуться к ней, пока не заслужу доверие. Но он упорно молчал и плевал я на его добропорядочность, на все плевал, я должен был знать, должен был, он ведь видел, что я, сука, крышей еду, что я одержим этой девочкой и все равно упорно молчал. Чертов сукин сын.
– Не мог, – произнес он холодно, как ни в чем не бывало и я с трудом сдержал порыв начистить ему физиономию.
– Серьезно? – раздался голос Воронцова и обернувшись ко мне, он добавил: – Ладно этот, – кивнул на Макса, – но ты, брат, мог мне обо всем рассказать. Артисты, мать вашу.
– У тебя своих проблем достаточно, какого лешего ты здесь забыл, Граф? – забыв о Максе, сосредоточил свое внимание на двоюродном братце. В последний раз мы виделись несколько месяцев назад, тогда за ним охотились все кому не лень, многим он поперек горла встал, делал что хотел, брал, что хотел, никаких правил и никаких запретов. Неудивительно, что его постоянно пытались прикончить.
– Все мои проблемы уже покоятся на дне реки, – усмехнулся брат, – ну так что, теперь вы снизойдете до того, чтобы принять мою помощь?
– Черт с тобой, ты же все равно сделаешь по-своему, – отмахнулся Макс и перевел взгляд на меня: – значит, все знаешь?
Кивнул, не произнося не слова. Все мое красноречие испарилось в один лишь миг, стоило мне вспомнить наполненный ужасом взгляд Лары, направленный на меня. Я лишь мог надеяться, что у меня будет время все исправить и мысленно молился, чтобы она продолжила держать обещание, данное Демину до нашего возвращения.
– Они мои, – прохрипел с трудом выдавливая из себя слова, буквально вытесняя их из ноющей груди.
– Боюсь, все не так просто, – вздохнув, Макс взял со стола пачку сигарет, выудил из нее одну и закурил.
– Что это значит? – спросил несдержанно, с каждой секундой мое спокойствие таяло, а терпение практически лопнуло. Я не хотел больше ждать, у меня была лишь одна цель – найти тварей, сломавших мою девочку и заставить их захлебываться в луже собственной крови.
– Азарин здесь, а двое других… – он замолчал, снова наполняя дымом легкие и не решаясь продолжить. Ему и не нужно было, я и так все понял. Без слов.
– Проклятье, – схватил стоявшую на столе кружку и со всей силы швырнул ее в стену.
–Их уже ищут, я найду их, – пообещал Макс, вот только нихрена, теперь это мое дело и только, и искать их буду я. О, я найду, обязательно найду, а после заставлю молить о смерти.
– Я сам, – рявкнул я, – они мои, Макс, мои, слышишь.
– Я обещал…
– Мне плевать, что ты обещал, – схватил его за края пиджака и заорал в голос, – плевать, ясно, эти подонки мои, разбирайся со старшими, а этих я уничтожу сам и только попробуй встать на моем пути, я и тебя разорву.
– Хватит, – резкий тон Воронцова и его статуи тотчас же оттащили меня от Демина. – На воздух его.
Меня силой выволокли из дома, обрушившиеся на меня капли дождя немного привели в чувства.
– Когда ты стал таким эмоциональным? – усмехнулся Граф, выходя из дома следом за мной.
– Не твое дело, – я вырвался из хватки его прихвостней, и отвернулся, из последних сил сдерживая рвущееся наружу извержение.
—Прекращай, ладно Демин, у того вообще непонятно что в голове, но у тебя мозги где были? Я тебе не враг, Матвей, и иногда достаточно просто набрать номер. Так, что эта за прекрасная нимфа, из-за которой весь сыр-бор?
– Говоришь, хочешь помочь? – обернулся к нему, оставив его вопрос без ответа. Близко его к ней не подпущу, вообще ни одного мужика не подпущу. В мыслях созрел план, дружков бывшего женишка Лары я найду, надо будет из-под земли достану. Но раз уж Демьян так кстати оказался здесь, глупо было не воспользоваться его помощью. Найти-то я найду, а потом вдоволь наиграюсь, но сначала пусть ублюдки почувствуют себя дичью в сезон охоты. Я уверен, они слышали о Воронцове и его методах, сын превзошел отца, даже семья его опасалась. Никто из нас бы никогда не признался вслух, но лишь одним своим присутствием он мог нагнать страху. Слухи о Графе слыли от Москвы до далекой Сибири, его людей узнавали, стоило «белым костюмам» появиться в поле зрения жертвы, Демьян не церемонился, изящно избавляясь от неугодных словно от фигурок на шахматной доске.
– Хочу, – кивнул брат.
– Тогда дай мне на время несколько своих парней…
Глава 6
Матвей.
Ненависть заполоняла каждую клеточку моего тела, я готов был разорвать ублюдка в клочья.
Когда Азарины скрываясь от Макса и Графа идущих по душу подонок, спрятались у своего компаньона-депутата, мы решили, что пора заканчивать. Они и так уже достаточно наложили в штаны. Дом их партнера охранялся как военная база, да вот только одного никто не учел – методы Графа. Редко, кто рискует вставать и у него на пути, их потом где-нибудь в карьере находят, если вообще находят. Охрана приняла предложение, они сделали свой выбор, правильный выбор: их жизнь в обмен на жизнь хозяина и его гостей. Умирать за таких тварей никому не захотелось, а уж если учесть, что у большинства еще и семьи были. Демьян всегда давал выбор, а отказ был сродни приговору.
С Макса же я взял слово, что трое ублюдков, насиловавших мою девочку, он не тронет, теперь они – моя забота, также, как и Лара, даже, если ей это не понравится, а ей не понравится.
И вот сейчас, стоя перед тварями, что так гладко замяли это дело, смотря на мразь, что вроде как должна называться мужиком, я с трудом сдерживал неконтролируемое бешенство, держал себя в руках лишь потому что знал: скоро этот ушлепок окажется в моей власти. Что станет с его родителем, впрочем, как и с депутатом, меня мало волновало, я знал, что просто так Макс их на тот свет не отпустит и не испытывал ни капли жалости к тем, кто породил такую мерзость. Рустам навалил в штаны, стоило нам только показаться в дверях, я видел это по его глазам, по застывшему в них ужасу, он все еще помнил обещание Макса, вот только даже не догадывался, что участь его ожидающая, намного хуже той, что он мог бы себе представить, возьмись за дело Макс. У него свои методы, методы жестокие, еще пару недель назад мне казалось, что закопать человека заживо – достаточное наказание, страшно оказаться в деревяном ящике, погруженном в сырую землю, слышать стук собственного сердца, которое постепенно замедляется и слушать, как медленно из тебя испаряется жизнь. Но сейчас, видя перед собой этого худощавого слизняка, со смазливой физиономией, я отчетливо понимал, что ни черта этого недостаточно. Хрен я дам его сдохнуть до тех пор, пока она не встанет на ноги и даже тогда – не факт.
