Текст книги "Ты будешь моей (СИ)"
Автор книги: Виктория Победа
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
Я позабыл обо всех и обо всем, для меня существовала только она и каждую минуту я проводил с ней, понимая, что вот так хочу прожить эту жизнь, с ней, рядом. Чтобы улыбалась смущенно, взгляд отводила и выкрикивала мое имя по ночам, царапая в порыве страсти мою спину, зарываясь тонкими пальчиками в волосы.
С каждым днем ее успехи становились все заметнее, к ногам постепенно возвращалась способность двигаться. Нет, пока еще не встала, все это было впереди, но я точно был уверен в том, что на ноги она встанет. Ее упорству можно было только позавидовать.
Все было хорошо ровно до тогда дня, когда я наконец поднял трубку. Брат обрывал телефон несколько дней подряд, а мне совсем не хотелось выслушивать порцию обвинений в свой адрес.
Я знал, что от меня требуется подпись и мне нужно лететь в Питер, потому что Кир чертов параноик и курьерская служба его не устраивала. Приехать сам он, конечно, не мог. Вечно занятой, всегда в делах. На кой хрен было хвататься за все подряд, чтобы потом не вылазить с работы.
Сколько раз я просил его остановиться, но он, казалось, решил заработать все деньги мира. Куда столько, мне было не понять. Я откладывал поездку сколько мог, но обеспокоенный голос Кира при разговоре вынудил меня взять билеты на самолет в тот же день.
По телефону брат говорить отказался. С тяжелой душой, скрипя зубами, я оставил Лару на попечение Анны и Натальи, пообещав вернуться, как можно скорее. Душа рвалась наружу, когда на глазах моей девочки выступили слезы. Нет, она не просила остаться, не строила из себя жертву, просто не сумела сдержать эмоции.
Питер встретил меня привычной погодой, промозглый ветер пробирался под рубашку, небо затянулось тучами, а на землю уже падали мелкие капли дождя, еще чуть-чуть и разойдется не на шутку. Лето на дворе, мать вашу. Сев в ожидавшую меня машину, выругался вслух. Меня раздражало абсолютно все: город этот, погода, даже запах в салоне машины, а больше все бесило то, что рядом не было ее. Что вынужден был ее оставить.
Срал я на все эти подписи, я готов был отдать брат свою долю, лишь бы он меня не дергал. Ну не до бизнеса мне сейчас, блядь. Если бы не его обеспокоенный тон, ноги бы моей здесь не было. И не дай бог Кир мне сейчас заливать про подписи и документы начнет, я его убью, четвертую к чертовой матери.
У меня сейчас только одна забота – Лара и ее комфорт, все остальное побоку.
Когда мы наконец добрались до дома брата, я был вне себя от злости и негодования. Хотелось рвать и метать. Рвать в первую очередь Кира. Вошел в подъезд, проигнорировав лифт поднялся на нужный мне этаж и зашел в квартиру, открыв дверь своим ключом. Громкий женский смех и тоненький голосочек его обладательницы, заставил меня улыбнуться. Лизка.
Разулся наскоро и прошел в кухню, из которой доносились голоса.
– Матвей, – запищала сестренка так, что у меня чуть перепонки не лопнули. Сестру я обожал, но был бы рад, если бы она хоть иногда убавляла громкость. Это же ходячая сирена. – Привет, сладкий, – обезьянкой повисла у меня на шее, надавать бы по заднице, достала меня этим дебильным прозвищем, зараза мелкая.
– Ты здесь какими судьбами, чудо, – чмокнул сестру в лоб, а та сразу же опустила глаза, заставив меня напрячься.
– А ты себя спроси, – раздался недовольный голос брата, – ты, сука, какого хрена творишь, – у него словно тормоза сорвало.
– И тебе привет, не шуми, – оторвав от себя Лизку, переступил порог кухни.
– Не шуметь? Ты, млин, каким нахрен местом думал, когда Беркуту дорогу переходил? Как ты вообще оказался в поле его зрения, чертов ты придурок, – он схватил меня за грудки и приложил о стену. По силе брат мне, несомненно, уступал, но сработал эффект неожиданности и мой секундный ступор. Беркут? Да, я прекрасно помнил, что сделал. Отправить Беркуту окровавленный палец Азарина с предупреждением было, пожалуй, не самой моей лучшей идеей. Но я тогда с катушек слегка слетел, больше делал, чем думал. С другой стороны, он прятал у себя ублюдков, сломавших жизнь моей девочке. Я только-только начал собирать ее в кучу, и вот тебе на.
– Да объясни ты нормально, что случилось, – вырвался из его захвата и оттолкнул от себя.
– Ты всех нас подставил, брат, вот что случилось, – рявкнул Кир и перевел взгляд на стоявшую в стороне Лизку. – На, глянь, что прислали Лизке, под дверью оставили, – брат швырнул мне в руки небольшой предмет, оказавшийся той самой коробочкой, что я послал Беркуту, содержимое, впрочем, тоже не изменилось. Подонки. Стиснув зубы, прошел к мусорному ведру и бросил туда посылку.
– Ты в порядке? – посмотрел на сестру, и та только кивнула в ответ.
– В порядке ли она? Ты издеваешься, мать твою? – снова взорвался Кир. – Твоей сестре под дверь бросают отрубленный палец, посланный тобой самому опасному бандюку Питера и ты, сука, спрашиваешь, в порядке ли она? Ты какого лешего вообще творишь? Совсем мозги в штаны уплыли? Столько проблем из-за левой бабы, – я мог спустить ему что угодно, но только не оскорбления в сторону любимой женщины, за нее я любого порву, любого. Я не знал, откуда Кир прознал про Лару, я даже не задумывался, просто врезал по самодовольной роже брата под истошный крик Лизки.
– Не ори, – обратился к сестре, когда Кир оказался на полу, с разбитой губой.
– Ты совсем нахрен сдурел? – поднявшись и сплюнув кровь в раковину, брат обратился ко мне.
– Если ты еще хоть раз заикнешься, хоть слово о ней скажешь, я тебя в порошок сотру, с этой минуты ты подбираешь слова.
– Ты хоть понимаешь, что натворил? Ты понимаешь на что способен Беркут? – словно не слыша меня, продолжил брат. – Он мне уже столько проблем устроил, что я блядь не знаю, как разорваться. У меня рестораны стоят, потому что в них нашли какую-то хуйню, которой там отродясь не водилось, склады вынесли, подчистую спалив к хренам, налоговая заебала, пока ты развлекался дома. Я без твоей подписи ничерта сделать не могу, а ты трубку поднять не мог? Теперь вот сестра пострадала. Ты не понимаешь, как ты нам всем поднасрал?
Понимал я, все понимал. Но, если бы пришлось повторить, я бы повторил не задумываясь. И тварей я этих достану, даже если в одиночку с Беркутовым придется воевать.
– Короче так, – снова заговорил Кир. – извинишься за ту хрень, что натворил. Разойдетесь полюбовно, и ты угомонишься. Выплатим компенсацию за причинённые неудобства и все на этом.
Брат явно не знал всех подробностей этой маленькой войны и не подозревал, что извиняться я не перед кем не собираюсь. Не перед тем, кто прячет в своем доме насильников.
– Черта с два, я стану извиняться, – усмехнулся я, потирая саднящий кулак. – Я скорее разнесу в пух и прах все его имущество и пущу голым по миру.
– Ты, блядь, совсем тупой? Это, сука, тебе не какой-то районный бандит, это Беркут, до него добраться невозможно, ты понимаешь, даже тебе не хватит знаний и навыков. Ты думаешь один такой умный? У него там таких как ты десятки и задница прикрыта.
– Нет, это ты тупой, Кир, если до тебя не доходит, – вторил его тону. – Ты думаешь я просто так? Поразвлечься решил? А ты, блядь, спросил меня о причинах поступка? Ты блядь меня поддержать должен был, меня сука спросить, в чем дело, а не истерить тут, как девка с ПМС.
– Матвей, – подала голос Лизка.
– Не лезь, иди в комнату, – отмахнулся от сестры, пожалуй, слишком грубо, но сейчас не до нее было. Ситуация с ней приключилась неприятная, но не смертельная. Лизка не из робкого десятка, плюнет да разотрет. Вся в мать.
– Я подпишу все, что нужно, звони нотариусу. Весь бизнес твой, с Беркутом я решу.
– Ты с ума сошел? Из-за бабы обрывать все концы, портить отношения с семьей и рушить себе жизнь? Хер с ним с Беркутом, я попробую от него откупиться, но ты, блядь, совсем крышей поехал? – пошел на попятную брат, поняв, что я прогибаться не собираюсь. Беркут шишка крупная, но и мы не вчера родились. Связи и у нас есть, он это знает, а потому в лоб не наступает, так, воздух только портит.
– Еще одно слово, Кир и я перестану себя контролировать, звони нотариусу.
– Подумай, что ты делаешь, – покачал головой брат и вышел из комнаты.
Нотариусу он все-таки позвонил. Документы подготовили быстро. За то время, что я находился в Питере, нам удалось поправить дела, Беркут пока отступил. Видно ждал, последует ли ответный шаг с моей стороны. Он последует, обязательно последует, но позже. Палец был дуростью, я зол тогда был, теперь же я все продумаю и, боюсь, без помощи двоюродного братца, мне не обойтись. Может быть и Деминых придется зацепить.
Несколько дней ушло на то, чтобы решить все нужные вопросы. Брат все еще уговаривал меня остыть, передумать, но я пошел в отказ. Пусть забирает нахрен этот бизнес, а меня наконец оставит в покое. С голода я не помру. Кир видно решил также и все-таки сдался, как никак я должен был встать у руля компании нашего отца, видимо, именно этот факт успокаивал брата, вот только не сдалось мне нахрен все это. Но это я решу потом. Когда уже собирал вещи перед отлетом, в комнату ворвалась Лизка.
– Я поеду с тобой, – огорошила меня сестра.
–Зачем? – удивился я. Сестра любила Питер и как только закончила школу, рванула за нами сюда.
– Ну, вам с отцом наверняка понадобится помощь, ты же не хочешь рулить компанией, – замялась сестра.
– Лиз, тебе всего восемнадцать, куда тебе рулить, – покачал головой. Нет, она у нас была, конечно, маленьким гением. Уже с детства отличалась от сверстников, перегнав их в развитии шагов так на двадцать. В детском саду она довела до истерики всех, включая заведующую. В школе, впрочем, история повторилась, потому что в первом классе ей было скучно и всех вокруг она считала тупыми. В общем, пока училась в школе, перешагнула два класса. Она бы и больше перешагнула, но отец запретил.
– Так я и не собираюсь сейчас. Позже. Отца я уговорю, поруководит он еще немножко с моей помощью и тебя трогать не будут.
– А универ как же?
– Я переведусь к нам в город, проблема что ли, – у нее даже глаза загорелись, как только заметила, что сопротивление мое падает. Отец будет не в восторге от этой идеи. Лизку он обожает и считает, что его принцесса в принципе вообще ничего не должна делать. У нее все должно быть. Ну может поработать, если уж очень хотеться будет. Они с Киром пылинки с Лизки сдували, оберегая от всего, не будь меня и мамы, вырастил бы из нее тепличное растение. Сестра, слава Богу характером в мать пошла.
– Папа будет не в восторге, – улыбнулся я и полез в телефон, в поисках второго билета. Спорить с сестрой все равно бесполезно, в этом мы с ней похожи. Да и чего душой кривить, ее предложение оказалось, как нельзя кстати.
Вернувшись в родной город, первым делом отвез Лизку в родительский дом. Отец, естественно, возвращением дочери был шокирован. Мать тактично промолчала. А вот, когда глава семьи узнал, для чего именно вернулась его дочь, сказать, что он был зол – значит ничего не сказать. Благо Лизка лиса хитрая, слова нужные подобрала быстро и уже через час отец был доволен, как слон. Я всегда поражался ее способности усмирять его гнев и находить аргументы даже тогда, когда это казалось невозможным.
– Спасибо, Лиз, – обнял сестру. Что не говори, а ситуация с компанией и отцом меня напрягала. Спор я продул, Кир бы руководить не стал, да и не до того ему, свой бизнес есть. А мне все это нафиг не сдалось, особенно в сложившихся обстоятельствах. Я как-то даже не думал, что на выручку сестренка придет. Не задумывался даже, а ведь у нее хватка похлеще отцовской. Ее только поднатаскать и будет готовая акула бизнеса. Стоило признать, сестра давно повзрослела и под должным руководством может по праву занять свое во главе компании.
– Познакомишь? – улыбнулась сестра, когда я засобирался домой. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб понимать, о ком шла речь. Маленькая лиса.
– Не сейчас, Лиз, – обнял сестренку, мысленно благодаря родителей за то, что не остановились на нас с Киром.
– Ловлю на слове, сладкий, – поцеловав меня на прощание, подмигнула и рассмеялась, видя мое выражение лица. Господи, как же я ненавиде это прозвище.
Попрощавшись с семьей, покинул родительский дом и помчался к Ларе. Слишком долго я ее не видел, сил не было больше находиться вдали от нее. Черт, как же хотелось прижать ее к себе, зарыться носом ее густые темные волосы, вдохнуть любимый аромат. Когда я перешагнул порог дома, стрелка перевалила за десять часов вечера. В комнате горел ночник, а Лара с усердием тыкала по клавишам на ноутбуке. Откуда он взялся я даже думать не хотел. Демин, мать его.
– Привет, – расплылась улыбке, заметив меня и отложила ноутбук в сторону. – А я тут работаю, – проговорила быстро, словно оправдываясь. А я не мог больше, подошел ближе, сел рядом и заключил ее в объятия. Плевать, на все плевать, по поводу ее работы м завтра поговорим и Максу я, пожалуй, по морде съезжу.
– Я скучал, – проговорил и впился в пухлые губы, как же я об этом мечтал. Правда на поцелуй она отвечала вяло, словно что-то незримое встало между нами. Отстранился, заглянул ей в глаза. Было в ее взгляде что-то, что заставило меня насторожиться. Еще минуту назад ведь все было в порядке, так почему мне кажется, что вот-вот разразится гром?
Глава 18
Матвей
– Что не так? – спросил, вглядываясь ей в глаза. Что-то плохое, темное мелькнуло во взгляде, но Лара тут же его отвела.
– Все хорошо, – прошептала тихо, только я ведь видел, что ни черта не хорошо. Что врала она нагло, снова прячась в свой кокон, из которого я с таким трудом ее вытаскивал. И хотелось настоять, схватить за плечи, встряхнуть хорошенько и заставить говорить. Потому что вся вот эта херня мне ой как не нравилась, потому что вот это «хорошо», могло вылиться в «плохо».
И отчего-то не отпускало меня ощущение грядущей бури. Но давить я себе позволить не мог. Знал, что закроется она от меня, а ведь все только начало налаживаться. С трудом пересилив себя, сцепил зубы, чтобы удержаться от ненужных вопросом.
Поцеловал малышку, едва касаясь ее губ и поднявшись на ноги, проследовал в душ, а когда вернулся, ноутбук уже покоился на прикроватной тумбе, а Лара мирно посапывала.
Последующие дни стали для меня сущим адом, потому что несмотря на то, что отец с доводами Лизки согласился и уговорам поддался, а все же задался целью и меня приобщить к подготовке сестренки. Дважды ему одно и тоже повторять не хотелось, видите ли.
Я вынужден был появляться в офисе хотя бы три раза в неделю, ссориться с отцом совершенно не хотелось, во-первых, он мог быть очень упертым, а во-вторых, я все же был его должником.
И думалась мне, что был у отца план по зарождению во мне интереса к его бизнесу, но в отличие от Лизки, у которой глаза загорались при виде макета очередного проекта, меня все это больше раздражало, чем воодушевляло.
Лара тем временем все сильнее отдалялась, и каждая попытка завести разговора разбивалась о безразличное «все хорошо».
Я не узнавал ее, все те перемены, которых мне удалось добиться непосильным трудом, испарялись на глазах, и медленно, но верно мы возвращались к проклятой точке отсчета. Мне выт хотелось от безысходности, от взгляда ее потухшего, от тихих всхлипываний по ночам, когда она думала, что я не слышу. Не чувствую, как вздрагивает ее тело. А я слышал. Чувствовал. Видел. Вот только объяснений потребовать не смел.
Так проходили ночи. А днем…днем она насиловала себя, мучила, доводила себя изнурительными тренировками, отмахиваясь от предупреждений моих, врача и физиотерапевта. Она словно задалась целью встать прямо сейчас, не понимая, что делает только хуже. Что такие тренировки не идут ей на пользу, а лишь ухудшают ее состояние. Потому что нельзя так резко, нельзя просто.
Мне все это чертовски надоело, не мог я позволить ей вернуться к началу. Мы отдалились друг от друга. Видя ее состояние, я не рисковал к ней прикасаться, во всяком случае не позволял себе больше, чем про объятия. И мне до боли хотелось почувствовать ее отдачу, ее желание, ее тепло.
Услышать вновь ее тихие стоны, перерастающие в крики. А она лишь позволяла себя обнять, пускала голову, сутулилась, словно стараясь свернуться в клубочек и отгородиться от моих поползновений. И каждый раз приходилось выпускать ее из объятий, целовать осторожно, а потом идти в зал и срываться на ни в чем не повинной груше. Меня тошнило от собственного бессилия. И я уже готов был сорваться, потребовать поговорить со мной, объяснить в чем дело, черт его дери, пока в один из вечеров она меня чуть в нокаут не отправила.
– Ты чего, малыш? – выйдя из ванной, я обнаружил Лару, сидящую в кресле. Время позднее и после душа, Наталья обычно удаляется, а Лара перебирается в постель. Она сидела какая-то потерянная, устремив взгляд в пол и не шевелилась даже. Подошел ближе, собираясь опуститься рядом с ней на корточки, чтобы быть на одном с ней уровне, но не успел даже шевельнуться, как маленькие ладошки легли на резинку моих домашних штанов и почти потянули эти самые штаны вниз. —Что ты делаешь? – резко, скорее от неожиданности, чем намеренно, произнес я, глядя в напуганные глаза.
– Я…– они запнулась, помотала головой и снова потянула резинку. И, наверное, я был бы самым счастливым мужчиной на земле, если бы не взгляд моей девочки, в котором плескалось совсем не желание. Нет. Скорее смесь из ужаса и отчаяния.
– Какого хрена ты удумала? – рявкнул, схватив ее за запястья и отдергивая их от своих штанов. Я поняла, что был излишне груб лишь когда ее глаза широко распахнулись, а в уголках их выступили слезы. Но остановиться уже не мог, я понимал, что она собралась сделать, только не понимал с чего вдруг и зачем. Ведь не хотела, совсем не хотела, я по глазам это видел. По взгляду ее забитому. По тому, как тряслись ее руки, как она задерживала дыхание, словно стараясь себе пересилить.
– Я хочу, – и снова потянулась руками к резинке.
– Что на тебя нашло, Лар? – спросил, теряя последние остатки терпения.
– Я не хочу, чтобы ты ходил к другим. Думала смогу, а я не могу, понимаешь, не могу больше. Не хочу знать, что ты был с другой, не хочу чувствовать на тебе ее запах, – он меня добила. Уничтожила просто.
Я стоял посреди комнаты, удерживал тонкие запястья и охреневал от всего того абсурда, что только что услышал. Какая нахрен другая?
– Ты что несешь? – взорвался, дойдя до точки кипения. Сделал шаг назад от греха подальше. А она больше не сдерживала слезы, градом хлынувшие из глаз. И в другой раз меня бы это остановило, потому что ее слезы – мой ночной кошмар. Но кипящая в жилах злость никак не давала мыслить рационально.
– Ты уехал, а через несколько дней вернулся, счастливый такой. От тебя разило другой женщиной, ее духами и каждый раз, когда ты возвращаешься домой я чувствую на тебе этот запах.
– То есть ты поэтому все эти дни…а поговорить о том, что тебя беспокоит тебе в голову не пришло? – взревел так, что казалось даже стены вокруг затряслись.
– А что я должна была сказать? – вторила моему тону. – Что я могла тебе предъявить? Ты мужчина, молодой здоровый мужчина, а я калека с психозом. Ни один нормальный мужчина не выдержал бы столько времени…
– Значит я еще и не нормальный? – у меня окончательно сорвало тормоза. Ее слова задели за живое. Как ей в голову вообще пришло? Как могла она о таком подумать? О том, что я где-то на стороне кувыркаюсь, а с ней тут типа в любовь играю. Так что ли? – И что ты собиралась сейчас сделать? Подрочить? Отсосать? Что, Лар? – грубо, слишком грубо, это я уже потом понял. Гнев заполонил каждую клеточку моего тела. Поверить ушам своим не мог. Вот таким она меня видит? Мудаком, трахающим левых баб? Неужели не видит, что я на ней окончательно помешался, да я бы сдох скорее, чем позволил себе прикоснуться к другой.
– Матвей…
– Я лучше в кулак буду продолжать спускать, – оборвал ее на полуслове, – а жертвы мне эти нахрен не сдались, – в глазах от злости потемнело, от ярости этой жгучей, от безысходности. Лара продолжала всхлипывать, а я просто не мог больше находиться в комнате, дышать было нечем, кислорода катастрофически не хватало. Я просто развернулся на пятках и пулей вылетел из комнаты, шарахнув дверью так, что, наверное, даже известь посыпалась.
Глава 19
Матвей
Эмоции бурлили, хотелось крушить все вкруг, разнести все к чертовой матери. Душа горела, потому что да, это больно, когда вот так, когда женщина, без которой ты дышать не можешь думает о тебе хуже, чем ты есть. Уже было сделал шаг, хотел уйти, проветриться, обдумать, когда из спальни, сквозь закрытую дверь донеслись громкие рыдания. Лара плакала, громко, навзрыд. Из-за меня, снова из-за меня.
И весь гнев, вся злость и обида отошли улетучились. Она ведь всего лишь напуганная, неуверенная в себе сломанная девочка. И вспомнились сразу слова, что я произнес. Грубые. Обидные. Чертов придурок, достоинство мое задели, видите ли. Дверью хлопнул. Таким мудаком я себя еще не чувствовал.
Ноги сами понесли меня обратно. А войдя в комнату, я просо обомлел. Замер. Душа ушла в пятки от вида рыдающий девушки, отчего-то вдруг оказавшейся на полу. Лара сидела у подножья кровати и сотрясалась в рыданиях, уткнувшись лицом в ладони. Она даже не заметила, что я вернулся, а у меня сердце сжалось, защемило до невообразимой боли. Проклиная себя за несдержанность, за то, как говорил с малышкой, я подошел ближе, подхватил на руки рыдающий комочек и сел на край кровати, прижимая к себе продолжающую трястись Лару. Сволочь ты друг, настоящая сволочь.
– Матвей я…– кажется потребовалась вечность на то, чтобы она поняла, что я здесь, рядом. Вцепившись длинными пальчиками в мою футболку, она зарыдала еще громче прежнего, щедро заливая слезами тонкую материю.
– Тихо-тихо, – я гладил ее по волосам, целовал глаза, щеки, губы, собирая катящиеся по лицу слезы. – Прости меня, слышишь, прости, маленькая, только не плачь, Лар, ты мне душу рвешь.
– Я не хотела, – очередной всхлип, – не хотела ничего тебе предъявлять, я знаю, что не имею на это права, ты столько для меня сделал, а я ничего не могу дать взамен. все понимаю, физиологию ведь никуда не деть, а со мной…я же ничего не могу, я даже передвигаться самостоятельно не могу…прости меня…я больше никогда... никогда не буду устраивать сцены, только не уходи, не бросай меня, пожалуйста.
– Ну что ты такое говоришь, глупенькая, – перебил ее, не хотел слушать. Ну бред же, глупость, нелепица. Я же люблю ее так, что все готов отдать, лишь бы моей была, со мной, всегда. – Мышонок, откуда в твой хорошенькой головке берется эту дурь? Неужели не видишь, что я давно уже твой с потрохами, я дышу тобой, живу тобой, места себе не нахожу, когда тебя рядом нет, – она подняла на меня взгляд, посмотрела недоверчиво, словно пытая отыскать ложь в моих словах. А я смотрел и понимал, что не на пустом месте в ее голове тараканы заплясали, было тому объяснение. Что-то, что заставило ее верить в мою измену и молчать, мучать, изводить себя столько дней, но продолжать молчать.
Обхватил ее за подбородок, приподнял голову так, чтобы наши глаза были на одном уровне.
– С чего ты вообще решила, что я спускаю пар на стороне, Лар? Я же, кажется, давно обозначил свою позицию, – старался говорить спокойно, хоть и разрывали меня эмоции на части, с ней надо деликатно, мягко.
– Потому что это логично и…
– Да что логичного, Лар?
– Пару лет после того случая, – она опустила глаза, затеребила край моей футболки. Слова ей давались не просто, а я не торопил, ждал, пока решится. – В общем я долгое время жила с Максом, он боялся, что я что-нибудь с собой сделаю… – она снова замолчала, а я призвал все сила Ада, чтобы не сорваться. Опять Макс.
– И?
– Он очень любил Катю, я видела, ему тяжело было, он ее столько лет ждал, но и он периодически… расслаблялся, – выдохнула, наконец успокоившись. Ну хоть плакать перестала.
Сколько же тараканов еще в твоей голове и как их вытравить?
– Ты не учитываешь одну деталь, Лара, важную деталь, – улыбнулся ей. Уткнулся носом в тонкую шею, вдыхая аромат любимой женщины и теряя ориентиры.
– Какую? – спросила тихо.
Я слышал, как участилось ее дыхание, стоило мне прижаться губами к нежной коже, спуститься ниже, покрывая поцелуями каждый миллиметр ее шеи. Моя. Только моя. Никому не отдам, убью, разорву любого, кто даже посмотреть в ее сторону посмеет.
– Макс был свободен, я – нет, – ответил, с трудом заставив себя оторваться и прекратить целовать ее, потому что сдерживаться становилось все сложнее. – Не было у меня никого, Лар, не хочу я других, только тебя хочу, – не выдержал, когда легкая улыбка коснулась уголков ее губ, повернулся резко и опрокинул свою девочку на кровать. Под ее визг и звонкий смех. Да, так мне однозначно нравится больше. Снова впился в желанные губы, а руки сами потянулись к пуговицам на пижамной рубашке. Не сорваться. Только не сорваться. Не зайти слишком далеко.
– Маленькая моя, самая красивая, – шептал какие-то нежности, сам себе не узнавал. Рубашка полетела на пол, а следом за ней и штаны вместе с бельем.
– Матвей, – тихий стон сорвался с губ, когда я коснулся ее между ног. Сам чуть не застонал, почувствовав ее желание. Как тут крышей не поехать, когда она такая вся невероятная, стонет приглушённо, кусает губы, дышит шумно. Когда смотрит на меня так доверчиво, открыто.
– Да, мышонок, вот так моя хорошая, – обхватил губами ее сосок, прикусил осторожно. И под ее тихое «еще» погрузил в нее указательный палец, одновременно лаская клитор большим. Она кричала, извивалась подо мной, пока я словно одержимый покрывал поцелуями ее тело, ласкал ее пальцами, подавляя желание заменить их на член.
«Держи себя в руках» – повторял себе снова и снова, пока она содрогалась в моих руках, пока кричала и царапая мои плечи. И оно того стоило, ее удовольствие того стоило. Продолжая гладить ее, смотрел на раскрасневшуюся малышку, на то, как она облизывает губы, как подрагивают ее веки после пережитого оргазма и улыбался. Правда, улыбка моя сошла на нет, когда ее ладошка в очередной раз за вечер коснулась резинки моих штанов и спустилась ниже.
– Лар, – вновь перехватил ее руку, поднес к губам и поцеловал осторожно, – Мышонок, прекрати, не нужно.
– Почему? Ты же хочешь, я чувствую, – произнесла краснея, взгляд опустила. Дурочка моя маленькая.
– Я взрослый мальчик, Лар и что бы ты там себе не надумала, я в состоянии потерпеть.
– Но я не хочу, чтобы ты терпел, – я ничего не успел ответить, не успел среагировать, когда теплая ладошка юркнула под штаны и боксеры, и обхватила мой уже дымящийся от всего происходящего стояк.
– Лара, – присвистнул, сцепив зубы, хотел убрать ее руку, но она лишь сильнее сжала ее. Окончательно мое сопротивление пало, когда малышка провела ладонью по стволу, задевая пальчиками головку. Все на что меня хватило – опрокинуться на спину и высвободить член из штанов. – Черт, – прошипел, накрывая ладонь Лары своей и показывая, как нужно двигаться. Она замерла вдруг, взглянула на меня испугано и я в очередной раз выругался про себя, потому что опять напугал. Для нее все это и так слишком.
– Прости, – выдохнул, рассмеялся, осторожно отстранив ее руку.
– Нет, – она замотала головой, – просто…
– Просто что, Лар?
– Просто я хочу…– замялась, отводя взгляд, – я хочу попробовать… с тобой.
Я ушам своим не поверил. Не могла же она и в самом деле это сказать. Может не понял что-то?
– Ты же боишься, маленькая, – дыхание сперло, выдавливал слова с трудом.
– Боюсь, – подтвердила мои слова и кивнула еле заметно.
– Значит рано еще, малыш, – улыбнулся, сдерживая стон разочарования. Я солгу, если скажу, что не хочу ее прямо сейчас. Солгу, если скажу, что не хочу быть в ней. Двигаться, чувствовать ее. Чувствовать ее удовольствие и ловить губами ее стоны.
– Я не тебя боюсь, – прошептала еще тише, – я боюсь, что тебе не понравится… со мной, – мне пришлось напрячь слух, чтобы услышать последние слова.
– Что ты такое говоришь? – развернул ее лицом к себе. Как мне бороться с ее неуверенностью в себе?
– Я ведь не умею ничего, совсем ничего…у меня не было никого, до того случая не было и я…
Не дал ей договорить, закрыл ей рот самым действенным способом, пока тараканы в ее голове снова не устроили бунт. В миг подмял ее под себя, зацеловывая ее лицо, тело. И она не сопротивлялась, не боялась, сама на встречу двигалась, прижималась ко мне то и дело повторяя мое имя вперемешку с «еще».
– Лар, последний шанс, пока я окончательно не сорвался, – сам своей выдержке позавидовал, но спросить должен был, должен был убедиться. – Ты уверенна? Если нет то…
– Я уверенна…
Глава 20
Лара
– Я уверенна, – произнесла твердо, чтобы не было у него сомнений в моей уверенности, в моем решении. Я хотела, чтобы он понимал, знал, что это никакая не жертва. Нет. Я хотела его, хотела быть его. Впервые за много лет мне захотелось большего, захотелось с ним. Я больше не боялась, только не его. Как можно бояться человека, который вернул тебя к жизни, который носил на руках и проявил столько терпения. Боялась я другого – я боялась его потерять, больше всего на свете боялась проснуться и понять, что все это мне приснилось, что не было этих месяцев, не было Матвея, ничего не было. А еще я боялась, что однажды у него терпение лопнет, не железный ведь, и он уйдет, захлопнув за собой дверь.
Тот день все еще стоял перед глазами, я так скучала, так ждала, а потом учуяла запах. Женский. Незнакомый. Чужой. Запах другой женщины был на моем мужчине, на том, кого я посмела считать своим. Больно, мне было так безгранично больно понимать, что он был с другой, делил постель с другой. Нет, я не ревновала, не злилась. Я права на это никакого не имела. И я молчала, мочала до тех пор, пока не стало совсем невыносимо. Он уходил из дома, а когда возвращался, за ним неизменно тянулся уже знакомый аромат.
Сначала мне казалось, что я выдержу, смогу, ведь это всего лишь физиология, секс. Ему надо, а что я могла ему дать? Я бы и рада, да страшно было, что не понравится ему, что разочаруется и поймет, что зря все это было, что зря он столько сил со мной потратил. И вот сейчас сердце зашлось в бешенном ритме от понимания, что страх мой никуда не делся и сценарий, возникший в моей голове, вполне мог воплотиться в жизнь.
«Не было у меня никого» – пронеслись вихрем слова Матвея и отчего-то стало еще страшнее. И виноватой себя почувствовала. Разве бывает так? Чтобы так долго и никого?
– Ты же трясешься вся, маленькая, – он улыбнулся и сделал попытку отстраниться, но я не позволила. Нет. Все ведь правильно, все так, как должно быть. – Лар, малыш, у нас еще все будет, но не сегодня, я же не слепой, вижу, – он говорил тихо, с придыханием что ли и только вздымающиеся крылья носа кричали о том, как сильно он напряжен, с каким трудом ему удается держаться.
