Текст книги "Проклятие рода Тремейн (СИ)"

Автор книги: Виктория Лейтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– Осторожней, – предупредил он, обернувшись, – ступени очень скользкие.

Перила, как таковые, отсутствовали и, чтобы не упасть, приходилось держаться за стены. С потолка тут и там капала вода, отдающая сточной канавой и, чем глубже они спускались, тем сильнее становился запах плесени и земли. Но вот ступени кончились, и свет лампы выхватил из темноты большое помещение, заваленное старым хламом.

– Всего-то? – ухмыльнулся Винсент, – а я-то ожидал как минимум висящий на цепях человеческий скелет.

Анна не ответила. Стоя на земляном полу, она оглядывалась по сторонам, пытаясь понять, что именно показалось ей странным. На первый взгляд помещение ничем не отличалось от обычного подвала – стоящие вдоль стен стеллажи, забитые коробками и тряпьём, сломанные инструменты, распиханные по углам… Она подошла к обшарпанному столу, покрытому ровным слоем пыли. Среди поломанных вещей и пожелтевших бумаг её внимание привлекла облупившаяся шарманка, размером меньше ладони. Взяв безделушку, Анна повернула рычажок. Тихо заиграла музыка. “Люблю. Каждый день”, увидела она, выгравированную надпись, когда перевернула шарманку.

– Занятная вещица. Удивительно, что спустя столько лет, она всё ещё работает, – сказал заглянувший ей через плечо Винсент.

Прежде, чем Анна успела ответить, на лестнице раздался топот, за ним звук удара и отменная брань.

– Простите великодушно, – пробормотал рабочий, потирая ушибленный зад, – ступени скользкие, как сукины дети, вот и оступился в недобрый час.

– Надеюсь, вы не слишком ушиблись, – хмыкнула Анна, – мистер…

– Поттс, мэм, – радостно представился мужчина и, не дожидаясь разрешения, пожал ей руку. – К вашим услугам.

– Да… – проговорила она, незаметно вытирая перепачканную сажей ладонь, – ваши услуги мне ещё понадобятся. Может быть, вы найдёте здесь работающий замок, чтобы установить его взамен сломанного?

– Как пить дать найду, мэм, – заверил Поттс и нахально козырнул – Уж об этом-то не переживайте.

– Посмотрите-ка, сюда, – присвистнул Винсент и указал куда-то в сторону.

В одном из тёмных углов стояла кособокая постель, заправленная пожелтевшим бельём, почти истлевшим от времени. Анна подошла поближе и брезгливо поморщилась.

– Мерзость какая… – пробормотала она, разглядывая серо-бурые пятна на дырявых простынях.

На деревянной спинке виднелись тонкие неровные царапины и, приложив руку, Анна нашла их смутно похожими на следы ногтей.

– Не уверена, что хочу знать, что здесь произошло, – пробормотала она. – Мистер Поттс, будьте добры разобрать это и сжечь во дворе.

Рабочий кивнул.

В течение следующих двух часов они с Винсентом осмотрели бóльшую часть дома. К немалому облегчению Анны, внутреннее убранство поместья почти не пострадало от времени и рук мародёров. Даже безделушки, некоторые из которых стоили как полугодовой доход служанки, остались на своих местах. В годы своего расцвета Райдхайм, без сомнения, был прекрасен – каждая комната, каждый закуток имел свое собственное лицо, не выбиваясь при этом из общей картины. Анне казалось, что она очутилась в заколдованном замке вне места и времени – минувшие эпохи, что повидал на своём веку этот дом, слились воедино. В коридоре третьего этажа стояли рыцарские доспехи, глядя на новую хозяйку чёрными глазницами опущенных забрал; в кабинете, явно принадлежащем женщине, царил величественный дух барокко; а стены ванных комнат украшали античные узоры. И, подумать только, вся эта красота теперь принадлежит ей, Анне Дафф.

В кабинете второго этажа висел на стене покрытый пылью портрет молодой женщины. Белокурые волосы, завитые изящными локонами обрамляли фарфоровое лицо с тонкими аристократическими чертами. Алое платье викторианской эпохи струилось вдоль хрупкого тела, и даже спустя годы переливы красок ничуть не померкли. Но больше всего Анну поразили глаза – пытливые, с кокетливым лукавством, они, казалось, смотрели прямо в душу. На губах женщины играла лёгкая полуулыбка, словно бывшая хозяйка, многие годы тоскующая среди всей этой пыли и грязи, приветствовала новую владелицу. Портрет жил.

– Какая-нибудь ваша пра-пра-прабабка? – спросил Винсент, разглядывая златовласую красавицу на холсте.

– Это Луиза Тремейн, – Анне уже доводилось видеть карандашный портрет предшественницы в одном из семейных альбомов, – именно с неё, согласно легенде, берёт начало семейное проклятие. Её прокляла местная ведьма.

– Чем же она так разгневала старуху? – проговорил Винсент, всё ещё не в силах оторвать глаз от портрета.

– Это я и собираюсь выяснить, – задумчиво сказала Анна, – и, может быть, обыграть в новой книге.

– Ну, тогда вам надо к моему помощнику в книжный магазин. Старик обожает подобные истории, а в свободное время копается в церковном архиве. Даже подружился ради этого с нашим пастором, хитрец.

– Ладно, пойдёмте, – Анна, наконец, оторвалась от разглядывания портрета, – здесь ведь, кажется, есть балкон? Давайте осмотрим его.

Открытый балкон, охватывающий всё западное крыло, выходил прямо на заросший бурьяном сад, упирающийся в границу леса. Среди диких кустарников и сорной травы, вымахавшей до исполинских размеров, робко проглядывались листья сирени с набухшими почками и остатки шпалер, некогда очевидно, служивших для виноградных лоз, а сейчас увитые ядовитым плющом.

– Идеальное место для того, кто пишет ужасы, – улыбнулся Винсент.

– Я не пишу ужасы, – уточнила Анна, уже привыкшая, что её творчество путают с банальными хоррорами, – вы когда-нибудь слышали о жанре “триллер”?

Винсент покачал головой.

– В последнее время он набирает популярность, что и неудивительно. Мне куда интереснее создавать интригу и нагнетать обстановку.

– Простите, не хотел вас обидеть. Кстати, я начал читать ваш роман.

– И как? – Анна спросила это с большей эмоциональностью, чем, пожалуй, следовало бы.

– Необычно, но… интересно. Главную героиню с себя списывали?

– Вы считаете, что мы похожи? – Анна ответила вопросом на вопрос.

– По трём главам сложно судить, – он пожал плечами, – но, признаюсь, книга меня заинтриговала.

Глядя на заросший бурьяном сад, Анна пыталась представить, как выглядело это место, до того, как люди покинули его. Воображение рисовало ухоженные клумбы и тенистые аллеи, скрытые от посторонних глаз пышными лозами и кустарниками; укромные уголки с резными скамейками, где по вечерам так уютно пить чай. Она ничего не знала о печально известной владелице Райдхайма, но, думается, Луиза Тремейн частенько гуляла здесь, чинно прохаживаясь по дорожкам – вот тут надо подстричь кусты, а здесь выполоть сорную траву, что посмела пустить корни среди её чудесных голландских роз. Быть может, со временем и она, Анна, будет вот также прогуливаться по своему саду, работать над рукописью в уединенной беседке и пить чай на террасе.

Выйдя на улицу, они увидели полыхающий костёр и обгоревшие остатки деревянной кровати.

– Поставили замок, мэм, – отрапортовал Поттс, – он, конечно, не самый новый, но на первое время сгодится. – Рабочий протянул ей ключ на верёвочке, – вот, держите.

– Спасибо, мистер Поттс, – поблагодарила Анна и, открыв кошелёк, вынула оттуда пару монет, – думаю, вы заслужили премию.

Раскланявшись, Поттс сунул монеты в карман и, насвистывая вульгарную песенку, удалился.

– Завтра на работу он точно не выйдет, – усмехнулся Винсент, глядя вслед удаляющемуся рабочему. – Пропьет гонорар в местном пабе.

Но Анна только улыбнулась:

– Паб? Никогда не была в настоящем пабе, но всегда мечтала. Может, наведаемся туда вечерком?

– Если, конечно, вас не смутит, что это заведение Керджесса. Да, да, то самое, на первом этаже гостиницы.

Анну это не смутило.

– Если только, он снова не выставит меня за дверь, – подмигнула она.

***

Билл Керджесс не только не выгнал их, но и оказал радушный приём, очевидно, стыдясь своей глупой выходки. Немалую роль сыграл в этом и Поттс, похвалявшийся владельцу и посетителям свалившейся прибавкой. Видя, как главный деревенский разгильдяй, вечно страдающий от безденежья, заказывает уже пятую порцию эля, местные оживились. Стоило Анне и Винсенту сесть за стол, как тут же нашлись добровольцы устроиться на работу – с заработком в Торнтоне было худо.

– Все вопросы можете задать у меня в конторе, – сказал Винсент, – я представляю интересы миссис Дафф и занимаюсь наёмом слуг. Часы работы вам хорошо известны.

– Спасибо, – выдохнула она, когда их, наконец, оставили в покое.

– Ну, вот… – он обвёл рукой помещение, – добро пожаловать в типичный английский паб, Анна.

По сравнению с фешенебельными лондонскими заведениями, здесь был настоящий деревенский кабак с шумными разговорами и взрывами смеха, стуком кружек и пропитанный запахом сигаретного дыма. Взлохмаченные, раскрасневшиеся женщины не имели ничего общего с благородными леди, но, как ни странно, не вызывали отвращения. Ей было интересно за ними наблюдать.

– Миссис Дафф?

К их столику подошла худенькая светловолосая женщина лет сорока.

– Меня зовут Нина Керджесс, – представилась она, – вы уж извините, что отрываю, но муж сказал, вы подыскиваете домашнюю прислугу.

– Миссис Керджесс, ну я же сказал… – начал Винсент.

– Подождите, – остановила Анна, – экономка и горничная понадобятся мне в самое ближайшее время. Когда вы можете приступить к работе?

– Да хоть с завтрашнего дня! – с готовностью воскликнула Нина, – у меня ещё и дочь есть, ей в прошлом месяце исполнилось семнадцать. Может, и для неё местечко найдётся?

– Отчего же нет? – Анна повернулась к Винсенту, – вот видите, наш визит сюда не был напрасным. – Она снова обернулась к Нине, – тогда жду вас с дочерью завтра в одиннадцать. В Райдхайме.

– Спасибо, миссис Дафф! – Нина глядела на неё, как на спасительницу. – Пойду, обрадую мужа и дочку! Спасибо, мистер Чейз!

Тот сдержанно кивнул, судя по всему, не понимая, чем заслужил благодарность миссис Керджесс.

***

Фонарей на улицах Торнтона отродясь не встречалось, и с наступлением ночи деревушка погружалась в непроглядный мрак. Проваливаясь в лужи и, беззлобно ругаясь сквозь зубы, Джонни Поттс направлялся к своей лачуге. От выпитого эля его шатало, и пару раз он успел упасть в грязь, что впрочем, не испортило ему настроения. В кармане позвякивали монеты, и по расчётам Джонни их хватило бы ещё на три таких вечера.

– “Когда святоша слесарь с жизнью распростился,

К вратам небесным он тотчас же устремился.

Он у ворот остановился и не стал стучать,

А стал ключи к ним подбирать”[2], – пьяным голосом насвистывал Джонни, беспечно сунув руки в карманы.

До поворота на его улицу оставалось футов пятнадцать [3], когда слух мужчины уловил странный звук, напоминающий тихий плач. Джонни остановился и прислушался. Да, это совершенно точно были приглушённые всхлипы, и, судя по всему, плакала женщина. Звук доносился из зарослей, что вели к озеру, но Джонни видел лишь узкую размытую тропинку, ускользающую в темноту.

– Эй! – зычно крикнул он, – кто там, чёрт вас раздери?

Ответа не последовало. Поттс решил было, что попросту ослышался, но из темноты снова донёсся жалобный плач. Какая-то часть Джонни подсказывала, что разумнее всего будет просто уйти, тем более, что до его дома и осталось-то всего ничего, но с другой стороны где-то там, в зарослях плачет испуганная женщина. “А, может, она ещё и красотка…”, пьяно ухмыляясь, подумал он и шагнул на тропинку.

– Мэм! Я иду!

Ноги проваливались в тягучую грязь, ветки царапали лицо, но Джонни уверенно пробирался вперёд. Поначалу ему казалось, что звук был где-то совсем рядом, но он шёл и шёл, а плач, всё так же слышался откуда-то из глубины, не становясь ни тише, ни громче, словно бы ускользая от него.

– Твою же мать… – ругнулся Поттс, когда угодил в очередную яму.

Маленькую фигурку в старомодном плаще с капюшоном, он увидел сразу, как только вышел к озеру. Она сидела спиной к нему, у самой кромки чёрной воды, и только тихое эхо приглушённых рыданий разносилось над неподвижной гладью.

– Мэм?.. – Джонни остановился и сглотнул.

Хрупкие плечи перестали дрожать и плач стих.

Джонни замялся, отчего-то не решаясь подойти ближе.

– Как вас зовут? – его голос прозвучал нервно и хрипло.

Женщина не ответила. Джонни огляделся вокруг и, наконец, неуверенно приблизился.

– Вы заблудились? Проводить вас в деревню?

Снова молчание. Оскальзываясь на мокрой земле, он подошёл к ней и осторожно потянулся к капюшону, но прежде, чем успел дотронуться, женщина обернулась. Лунный свет упал на её лицо.

– Что за?.. Матерь Божья!

Джонни отскочил назад, но поскользнулся и полетел лицом вниз, в последний момент увидев торчащий из земли острый обломок ветки. Сдавленный крик разорвал густой ночной воздух. Безразлично отозвалось над водой эхо, и всё стихло. Сорванный неуклюжим движением, кружил в воздухе мокрый лист. Из кучи сопрелой травы, осмелев, выполз болотный жук и забрался на ещё теплую человеческую руку.

Комментарий к Глава 6

[1] спортивная форма в Оксфорде того времени

[2] перевод четверостишия Уильяма Кэмдена

[3] 15 футов – примерно 4,5 метра

========== Глава 7 ==========

На следующее утро Винсент оставил её у ворот Райдхайма и уехал в контору. Рабочие к тому времени уже трудились вовсю – новость о том, что хозяйка поместья не скупится на прибавку к жалованью, разлетелась по деревне за одну только ночь. Пятеро крепких мужчин трудились в саду: разгребали кучи мусора и сжигали сухие ветки и листья. Из открытых дверей парадного входа доносились бодрые удары молотков и зычные голоса. Анна огляделась и улыбнулась. Так-то лучше.

Завидев новую хозяйку, рабочие поприветствовали её – по-деревенски просто, без формальностей, но дружелюбно и искренне.

– Миссис Дафф? – послышался за её спиной тонкий женский голосок.

Анна обернулась и увидела миссис Керджесс, а рядом с ней молодую девушку, похожую на мать как две капли воды – худенькую, светловолосую с маленьким заострённым личиком и большими серыми глазами, что на солнце казались почти прозрачными.

– А, миссис Керджесс! – Анна улыбнулась, – добро пожаловать в Райдхайм! Познакомите меня с этой очаровательной молодой леди?

Девушка неуклюже улыбнулась и смущённо вжала голову в плечи, очевидно, не привыкнув слышать в свой адрес подобное обращение.

– Это моя дочь Джоанна, – представила Нина.

– Очень рада с тобой познакомиться, Джоанна, – искренне сказала Анна.

– Я тоже, миледи, – ответила девушка и, немного осмелев, добавила, – мама называет меня просто Джой.

– Джоанна! – возмутилась Нина, – миссис Дафф совершенно необязательно знать такие подробности.

– Отчего же? – Анна пожала плечами, – если хочешь, я тоже буду называть тебя Джой.

Девушка просияла.

– Идёмте же, я покажу вам дом.

Через час, когда с “экскурсией” было покончено, Анна показала новым слугам их комнаты на первом этаже, находящиеся по соседству друг с другом. При бывших хозяевах эти помещения, судя по всему, использовались для той же цели – простые, но добротно сколоченные деревянные кровати, шкаф для вещей, умывальники и зеркала остались на своих местах. Постельного белья не оказалось, но Нина успокоила, сказав, что после обеда муж привезёт всё необходимое.

– В скором времени я планирую нанять ещё несколько слуг, – сказала Анна, – дом очень большой и сами понимаете… Я хотела бы видеть вас экономкой, миссис Керджесс, но пока горничных не хватает, вам придётся выполнять и эту работу.

– Всё в порядке, – улыбнулась Нина, – я привыкла к физическому труду.

– Вот и отлично! На том и порешим. Тогда можете переодеваться и приступать к работе. Для начала приведите в порядок столовую и кабинет, сегодня вечером он будет мне нужен.

В холле её встретил один из рабочих, тот самый, которого Винсент оставил за старшего, и сообщил, что Поттс не вышел на работу.

– Выходит, мистер Чейз меня не обманул, – усмехнулась она, – надеюсь, больше пьяниц среди вас нет. И если мистер Поттс вдруг объявится, скажите ему, что он уволен. Алкоголики мне здесь не нужны.

Анна была лояльной во многих вещах, но не терпела безответственности и разгильдяйства. Пусть эти рабочие знают, что в любом случае получат по заслугам – за усердие награду, а за халатность немедленный расчёт.

***

Он не успел выпить и полчашки кофе, когда в дверь постучали.

– Входите.

На пороге стоял МакГрегор.

– Мистер Чейз, – старик выглядел не на шутку встревоженным, – там шериф пожаловал… Говорит, что-то срочное.

Служители закона были здесь нечастыми гостями. Последний раз глава местной полиции заглядывал сюда, когда вдова хозяина мясной лавки заявилась в участок с требованием отменить завещание покойного супруга, в котором тот отписал всё имущество молоденькой любовнице из соседней деревни.

– Скажи ему, что он может войти.

Винсенту хватило одного взгляда в лицо мужчины, чтобы понять – дело серьёзное и, судя по всему, крайне неприятное. Хмуро поздоровавшись, шериф уселся напротив стола и напряжённо сложил руки на коленях.

– В чём дело, мистер Хоффман?

– Скажите, это ведь вы занимаетесь наёмом слуг для миссис Дафф?

– Именно, – подтвердил Винсент, – возникли какие-то проблемы?

Шериф, будучи человеком прямолинейным, не имел привычки ходить вокруг да около.

– Сегодня утром на берегу озера было обнаружено тело Джона Поттса, – сообщил Хоффман, – вероятнее всего это несчастный случай, но, так как вы и миссис Дафф прошлым вечером виделись с ним в пабе, я должен задать вам несколько вопросов.

Говорил он спокойно, и в голосе его не слышалось и намёка на подозрение, но, тем не менее, шериф был серьёзен.

– Конечно, – ответил Винсент, слегка шокированный этой новостью, – могу я узнать, что с ним произошло?

– Бедняга, судя по всему, поскользнулся и упал прямо на сломанную ветку. Аккурат в правый глаз вонзилась, – Хоффман покачал головой, – неприятное зрелище.

– Да уж… – согласился Винсент, хотя на войне ему доводилось видеть вещи и похуже.

– О чём вы говорили с ним прошлым вечером?

Спрашивать, откуда Хоффману это известно, не было смысла – все, кто были вчера в пабе, видели, как Поттс рассыпался в благодарностях и полвечера крутился возле их стола.

– Да ни о чём, – ответил Винсент, – благодарил за работу и прибавку, рассказал пару неприличных анекдотов… Обычный пьяный кураж, ничего более.

– Он не говорил, куда собирался после закрытия паба?

– Нет, да и с чего бы? – Винсент пожал плечами. – Мы с миссис Дафф ушли около одиннадцати, и Поттс всё ещё был там.

На несколько секунд воцарилось молчание. Винсенту казалось, что шериф хотел сказать что-то ещё.

– Мистер Хоффман?

– Я понимаю, что зрелище это не для женских глаз, но миссис Дафф следует явиться в морг, – будто бы извиняясь, проговорил шериф.

– Господи, зачем?! – удивился Винсент.

– В кармане Поттса обнаружили одну вещицу, и нужно, чтобы миссис Дафф её опознала. Разумеется, никто не станет показывать ей тело, и…

– Подождите, подождите… – перебил Винсент, – откуда у Поттса могла взять личная вещь миссис Дафф?

– Возможно, он взял её в поместье, а вот с позволения миссис Дафф, или без её ведома, нам неизвестно. Будьте добры, оповестите её, мистер Чейз.

***

Стук шагов по грязной плитке разносился гулким эхом. Анна держалась хладнокровно, но сжатые губы выдавали её состояние. Лёгкие наполнял запах формалина, отдающий зловонием разлагающихся тел. Окна в коридоре были распахнуты настежь, но толку от этого было мало.

– Здесь, – Хоффман остановился у деревянной двери и, виновато развёл руками, – рефрижератора у нас нет, так что мы держим тела в подвале.

Анна не ответила.

– Вам не придётся смотреть на труп, – Винсент взял её за руку.

– Не нужно меня успокаивать, мистер Чейз, – холодно ответила она, – мне уже доводилось встречаться со смертью.

Он отпустил её.

– Я просто хотел вас поддержать.

Они спустились вниз, и запах, что прежде был едва уловим, сделался невыносимым. У Анны заслезились глаза, а к горлу подступила тошнота. Даже Хоффман, идущий впереди, глухо закашлялся.

Вдоль пожелтевших стен тянулся ряд металлических дверей, и одна из них была открыта.

– Нам сюда.

Небольшая комната, служила, судя по всему, канцелярским помещением – в противоположном конце стоял деревянный стол, заваленный бумагами, а у стен выстроились металлические стеллажи с деревянными ящиками.

– Добрый день, господа, – сидящий за столом пожилой мужчина, улыбнулся.

Рядом дымилась чашка чая, и лежал на тарелке початый бутерброд. Запах, пропитавший всё помещение, очевидно, не слишком беспокоил работника.

– Уилсон, покажи им, – велел шериф.

Старичок доковылял до одного из стеллажей и вытащил из ящика облезлую шарманку, ту самую, что намедни обнаружила Анна.

– Прошу, господа. Именно это мы и нашли в карманах покойного Поттса.

– Ваша? – спросил шериф.

Анна медленно кивнула.

– Она была в подвале, когда мы взломали дверь.

Хоффман покачал головой:

– Так я и думал. Безделушка хоть и старая, но явно недешёвая. Очевидно, бедняга Джон решил нажиться и уволок её под шумок. – Он посмотрел на Анну, – претензию составлять будете?

– Кому? – удивилась она, – предлагаете судиться с покойником? Да и на что мне эта облезлая игрушка? Если бы он попросил, я бы и сама ему её отдала…

Всё, чего ей хотелось – как можно скорее убраться отсюда, выйти на улицу и вдохнуть свежего воздуха. Съеденный несколько часов назад завтрак был готов вот-вот вырваться наружу. Анна прикрыла рот рукой.

– Так, значит, претензий не имеете? – уточнил шериф. – Хорошо. Так и передам миссис Поттс, – он почесал затылок, – вот только как бы помягче сообщить ей о том, что бедняги Джонни больше нет?.. И что за нелёгкая понесла его среди ночи на озеро? Хотя, кто ж их, пьяниц, разберёт…

– У него есть родня? – Анна и сама не знала почему, но факт наличия у Джонни семьи её удивил.

– Мать, – вздохнул шериф, – ей восемьдесят пять, и она глуха на одно ухо.

Поразмыслив, Анна открыла ридикюль и достала оттуда пятифунтовую купюру.

– Передайте ей это, – попросила она, – я так понимаю, Поттс был единственным кормильцем в семье?

– Ну, если можно так сказать… – Хоффман грустно усмехнулся, – пропил всё, что только можно.

– Тогда миссис Поттс вдвойне нуждается в этих деньгах. Вы выполните мою просьбу?

– Всенепременно, мэм, – заверил шериф.

***

Анна решила отложить переезд ещё на несколько дней. Нина с дочерью остались в Райдхайме, чтобы к прибытию новой хозяйки привести имение в порядок настолько, насколько это вообще возможно.

Следующим утром после печального известия, Анна снова приехала в Райдхайм, чтобы справиться у слуг, как они провели первую ночь.

– Уж, не знаю, что там люди болтают про ваш дом, – фыркнула Нина, – но нас никакие призраки не навещали. Крысы – да, этих тварей здесь пруд пруди, надо бы ловушек понаставить, а ещё лучше кошку завести. Вы любите кошек? Если хотите, принесу завтра свою разбойницу, у нас их аж три штуки, и все, как одна крысоловки.

В тот же день прибыли ещё три горничные, нанятые Винсентом – одна из местных, и две из соседней деревни, а миссис Керджесс, наконец, получила должность экономки.

Поттса хоронили на третий день после смерти. Чувствуя долю ответственности, Анна пришла на церемонию, и Винсент составил ей компанию. Желающих проститься оказалось немного – старуха мать, соседи, да несколько дружков-собутыльников в надежде получить бесплатную выпивку за упокой приятеля.

Приходской священник прочитал короткую речь, после чего двое рослых мужчин опустили в могилу грубо склоченный прямоугольный ящик. Когда на крышку упала первая горсть земли, мать, не выдержав, бросилась к краю ямы, упала на колени и глухо завыла. Кто-то из женщин попытался поднять несчастную на ноги, но та с неожиданной для её возраста и телосложения силой, оттолкнула соседку.

– Ты… – прошипела старуха, загребая узловатыми пальцами влажную землю, и посмотрела на Анну – ты во всё виновата! Забери свои деньги, ведьма! – она швырнула купюру ей под ноги, – забери и будь проклята!

Анна смотрела ей в глаза, не в силах пошевелиться. Сердце щемило от жалости к этой бедной женщине, но что она могла сказать?

Кое-как успокоив несчастную, соседка поставила её на ноги и, оттащив от могилы, обернулась к Анне.

– Простите её, миссис Дафф, она это не со зла… – виновато проговорила женщина.

Анна понимающе кивнула:

– Всё в порядке. Я знаю, как больно терять тех, кого любишь.

Её охватила слабость и оставаться здесь не было ни сил, ни желания. Винсент, увидев её состояние, положил руки ей на плечи и повёл прочь.

– Пойдём, – мягко сказал он, – если хотите, заедем в паб и пропустим по стаканчику.

Анна нервно кивнула:

– Да.

По дороге к машине, она повернулась и краем глаза выхватила женский силуэт в черном одеянии возле одного из потемневших надгробий. Анна вздрогнула и резко остановилась.

– Вы в порядке? – Винсент, коснулся её руки и, перехватив взгляд, посмотрел на каменного ангела с опущенными крыльями, закрывающего ладонями лицо.

– Да, – она зажмурилась, а когда открыла глаза, возле памятника уже никого не было, – просто голова разболелась.

***

“… Я стала бояться ночи. Поначалу то были смутные неясные ощущения – нечто инстинктивное и спрятанное в глубинах моего подсознания. Весь день я старалась занять себя делами, вымотать до предела, чтобы с наступлением темноты рухнуть в постель и забыться. Иногда меня пробирает озноб, хотя в спальне полыхает камин, а иногда, напротив, бросает в жар, невзирая на гуляющий по комнате сквозняк…”

Анна ещё раз окинула взглядом написанное и, подумав, зачеркнула последнюю строку.

– Ерунда какая-то…. – сказала она самой себе, – “…а иногда, напротив, бросает в жар, невзирая на гуляющий по комнате сквозняк…” – с раздражением прочитала она вслух. – Кажется, я совсем разучилась писать…

Анна смяла листок и швырнула в мусорное ведро. За два месяца она написала одну главу, да и то, уже не была уверена в её логичности. Слова упорно не желали складываться в предложения, а если ей всё же удавалось перебороть себя, на бумаге выходила полная бессмыслица – сухая и безвкусная.

“На следующей неделе напишу не менее двенадцати страниц, чего бы мне это ни стоило”, пообещала она самой себе, забираясь в постель. Стрелка часов подбиралась к полуночи и после дневных событий, Анну клонило в сон. На прикроватной тумбочке лежала найденная в пруду сломанная заколка, и прежде, чем погасить свет, она ещё раз осмотрела находку. “С любовью, А. Т”. Анна не могла знать наверняка, но, скорее всего, инициалы означали “Акерлей Тремейн”– имя покойного мужа Луизы. Закрыв глаза, она представила, как выглядела эта заколка в золотых волосах её родственницы – крошечные аметисты радужными бликами переливаются на солнце, и хозяйка игриво убирающая за ухо непослушный локон, что опять выбился из причёски. Все ещё живы и безмерно счастливы… Могла тогда ли бедная Луиза, знать о том, какие удары обрушатся на её хрупкие плечи?

Анна убрала заколку в верхний ящик. Если бы людям дано было видеть будущее, то, может, они бы сильнее ценили настоящее? Когда-то ей и самой казалось, что впереди целая жизнь – счастливая и безбедная, и даже, когда она, стоя на вокзале, глядела вслед уезжающему поезду, то была абсолютно уверена – всё это ненадолго, и уже к Рождеству Уильям будет дома.

Вздохнув, Анна погасила лампу и укрылась одеялом.

…Гуляющий по комнате сквозняк, пробирал до костей. С замшелого потолка стекала пахнущая болотом вода, и пара холодных капель упали ей на лицо. Жёсткие простыни царапали тело, кожа зудела, но когда Анна попыталась шевельнуть рукой, то обнаружила, что руки и ноги её привязаны к стенкам кровати. В подвале было темно, и только масляная лампа, выхватывала из густой черноты земляной пол и часть ребристой каменной кладки. Охваченная паникой, Анна закричала, но не услышала собственного голоса. Глаза её лихорадочно метались, в поисках чего-нибудь, что помогло бы освободиться; мысли сменяли одна-другую, и стук сердца гулко отдавался в ушах.

Неожиданно из темноты выплыла черная фигура, с ног до головы укутанная плащом. Лица Анна не видела, но чувствовала пристальный, исполненный ненависти взгляд.

– Смотри… смотри… – фигура наклонилась к ней и прошипела в самое ухо, – смотри, как я смотрела… Страдай, как я страдала…

Бледно-синюшная рука с ошмётками истлевшей кожи потянулась к её лицу.

Анна беспомощно извивалась, но верёвки только сильнее впивались в тонкую кожу.

– Я заберу всё, что тебе дорого…

Ледяные пальцы сомкнулись на её шее.

– Страдай… страдай… страдай… Тебе не спасти его…

Воздуха катастрофически не хватало. Анна хрипела, тщетно пытаясь сделать хоть один спасительный глоток, но мёртвые руки, не ведая пощады, сжимали её хрупкую шею. Кровь стучала в ушах, ей казалось, что ещё мгновение и голова разлетится на куски. Мир погружался в темноту.

Когда сознание почти оставило её, всё исчезло, и закашлявшись, Анна подняла голову. Она шумно хватала воздух, глаза застилали слёзы, но сквозь дрожащую пелену увидела мужчину, стоящего у изножья кровати.

– Уильям!

Ну, конечно, он здесь! Пришёл, чтобы спасти её.

– Смотри… смотри… – снова зашипели сбоку.

Уильям вдруг странно дёрнулся, и лицо его исказилось болью. Он открыл рот, будто силясь сказать что-то, но с губ потекла тонкая струйка крови, а миг спустя Анна увидела вырвавшийся из его груди нож.

– Нет! Нет! – она забилась на кровати, но путы надежно держали её. – Уильям! Уильям!

Кто-то схватил её за плечи.

– Тише, тише…

Анна дёрнулась и открыла глаза. Вместо подвала её вновь окружали стены гостевой комнаты в доме Винсента, а сам он сидел на краю постели и держал её за плечи.

– Всё хорошо. Это просто сон.

Анна перевела дыхание и вытерла мокрое от слёз лицо. Ночная сорочка взмокла от пота, её лихорадило. Всё ещё находясь во власти кошмара, она ошалело смотрела на Винсента.

– Это просто сон… – повторил он и прижал её к себе.

Анна уткнулась ему в шею и обняла в ответ. После пережитого ужаса ей было необходимо вновь почувствовать живое тепло, а руки Винсента дарили ощущение безопасности.

– Ну, как? – спросил, отстранившись, но не выпуская её из рук, – уже лучше?

Анна шмыгнула носом и закивала:

– Да. Я в порядке, – она неуклюже улыбнулась, – вы проснулись от моего крика?

– Всем иногда снятся кошмары, – сказал он, помогая ей сесть поудобнее, – принести вам что-нибудь?

– Лучше я сама. Заодно и умоюсь.

Когда она вернулась из ванной, на тумбочке уже стоял поднос с двумя чашками травяного чая.

– Ромашка, тимьян и липа, – пояснил Винсент, – “фирменный коктейль” миссис Труди.

– Господи, я и её разбудила?! – Анна схватила за голову.

– Если бы так, она бы уже влетела сюда, как шаровая молния, – усмехнулся он, – но у неё очень крепкий сон, – улыбнулся Винсент, – как раз благодаря этому чаю.

Выпив полчашки, Анна и в самом деле почувствовала, как расслабляются напряжённые мышцы, и приходит в норму сердцебиение. Правда, руки ещё немного дрожали.