Текст книги "Проклятие рода Тремейн (СИ)"
Автор книги: Виктория Лейтон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 11 страниц)
Призрак подошёл к ней вплотную. Чёрные руки легли на её плечи, они стояли лицом к лицу. Анна чувствовала холод и душный запах стоялой воды.
– Ты её и смерть увидишь! – прорычал дух, швыряя Анну на пол.
Миг спустя обратившись в туман, она захватила в свои объятия всё ещё находящуюся без сознания миссис Хасли и унеслась прочь по коридору.
– Не сегодня… – выдохнула Анна и, вскочив на ноги, побежала следом.
Оказавшись на третьем этаже, она огляделась и увидела открытую дверь, ведущую на чердак. Спотыкаясь о разбросанные по полу вещи, Анна оказалась у распахнутого настежь круглого окна. Поставив друг на друга три чемодана, она забралась наверх и вылезла на крышу.
Шквалистый ветер пробирал до костей, но Анна не чувствовала ни холода, ни боли. Ничто из этого уже не имело для неё значения. Так же, как героиня своей первой книги она пришла к финалу. Кульминация позади, но последнее действо ещё не закончено, и нужно отыграть эту сцену прежде, чем опустится занавес.
Чёрное облако парило в воздухе у самого края крыши, и в центре его Анна видела собственную мать.
– Я спасу тебя, мама… – одними губами прошептала она, – всё будет хорошо, обещаю.
Миссис Хасли не могла её слышать, она была без сознания, но, так, даже лучше, подумалось Анне. Не должнó родителям видеть смерть своих детей.
– Акерлей никогда не любил тебя, – зашипела она. – НИКТО никогда не любил тебя, – Анна криво усмехнулась. – Я больше не боюсь тебя, – она шагнула навстречу, – и теперь уже тебе страшно. – О, да… она видела испуг и растерянность в этих мёртвых глазах. – Давай, возьми меня, стерва.
Чёрное лицо исказила гримаса бессильной злобы и, издав утробный рык, призрак отшвырнул миссис Хасли и бросился на Анну.
Две женщины, живая и мёртвая, слились в последнем объятии, впиваясь друг в друга ногтями, и рухнули с крыши.
“Только бы увидеть его снова…”, пронеслось в голове “хоть на минуточку. Ни о чём больше не прошу”.
Падение длилось несколько мгновений, но ей показалось – минула вечность. Анна сжалась, приготовившись к боли, но её не было, ровно, как она не почувствовала и удара. Всё просто остановилось.
…Темноту закрытых век резанул свет. Анна открыла глаза. Не было ни призрака, ни особняка – ничего. Лишь белое сияние, столь пронзительно-яркое, что она зажмурилась.
Ноги её стояли на каменной кладке припорошенной чем-то похожим на снег и словно окутанной туманом. Но не тем, мёртвым и холодным, из которого состояла Луиза, нет – то была лёгкая умиротворяющая дымка.
Анна огляделась. Так, стало быть, это и есть загробный мир? Удивлению её не было предела, когда она поняла, что стоит на платформе. Вокзал! Это был вокзал Паддингтон – те же рельсы, кирпичные стены, часы, вывеска… Только ни людей, ни составов. А ещё она почему-то не чувствовала страха. И больно не было, даже ран не осталось, а одежда была чистой и свежей. Тело охватила невероятная лёгкость, ей казалось, что ещё мгновение, и она взлетит точно пёрышко. Удивительное чувство.
Но куда же теперь? Анна стояла, вглядываясь в мутную даль и, наконец, решившись, направилась вперёд. Если долго идти, рано или поздно всё равно куда-нибудь придёшь. Она не знала, сколько прошло времени, более того, ей казалось, что здесь, вообще нет понятия времени.
Но вот вдалеке обозначилась хрупкая фигурка и, хотя разглядеть её с такого расстояния было невозможно, Анна поняла, что навстречу ей движется женщина. Она прибавила шаг, и через несколько секунд оказалась рядом с красивой молодой женщиной. Лёгкое белое платье, струилось вдоль её точёной фигурки. Чёрные, как смоль волосы обрамляли нежное лицо с мягкими чертами. Анна была готова поклясться, что однажды уже где-то видела эту незнакомку. И тут её осенило. Портрет! Портрет Анны Болейн в кабинете Винсента! Но как…
– Люсиль, – мягко улыбнувшись, представилась женщина и, словно прочитав её мысли, пояснила,– в те времена в Торнтоне жил один очень талантливый художник.
Сейчас, впрочем, Анну волновало другое.
– Я умерла? – спросила она, удивляясь тому, как легко это слово сорвалось с её губ.
– А что есть “смерть”? – вопросом на вопрос ответила предшественница и загадочно улыбнулась. Она протянула ей руку. – Следуй за мной.
Анна подчинилась. Какое-то время они шли в полном молчании. Люсиль хранила безмолвие, а она не решалась начать разговор.
Позади раздался звук приближающегося состава, и через несколько секунд на станции остановился поезд.
– Прокатимся? – предложила Люсиль.
Анна кивнула и, сама удивляясь тому, что не чувствует страха, уверенно зашла в вагон. Люсиль последовала за ней. Здесь тоже было пусто, и женщины заняли место у окна. Состав тронулся.
– Куда мы едем?
– А куда тебе нужно? – с той же улыбкой поинтересовалась Люсиль. – Впрочем, ехать нам всё равно недолго. У тебя ведь есть время?
Уж чего-чего, а времени у неё теперь, кажется, сколько хочешь, подумала Анна.
– Луиза показала тебе свою историю, я же хочу рассказать свою, – Люсиль мягко коснулась её руки. – Смотри, – на этих словах взгляд её переместился в окно.
Анна выглянула наружу, и увидела стоящих на вокзале мужчину и женщину. Поезд ехал медленно, словно давая ей возможность разглядеть всё в деталях. Пара держалась за руки, и, кажется, оба они были совершенно счастливы. Мужчина достал из кармана брюк что-то блестящее и протянул возлюбленной. Заколка. Та самая, которую Винсент нашёл в старом пруду.
Через мгновение фигуры остались позади, но тотчас снова явились из тумана, на сей раз мужчина легко кружил на руках свою очаровательную спутницу. Анна не сдержала улыбки.
– Они были очень счастливы, – раздалось за её спиной.
Анна вздрогнула, обернулась и увидела сидящих позади мужчину и рыжеволосую женщину в красном платье. Демельза Тремейн и Каледон Говард. Она хорошо помнила их портрет в семейном альбоме.
Напротив тоже невесть откуда явились пассажиры, и Анна узнала в них почивших родственников. Акерлей, ее дед, отец и даже Эммет, милый кузен Эммет, все они были здесь. А ещё Виктор и Сара со своей малышкой. Анна почувствовала, как к глазам её подступают слёзы. Она была дома.
Люсиль вдруг загадочно улыбнулась.
– Закрой глаза.
Анна подчинилась. И вдруг… сильная, тёплая ладонь коснулась её руки. Она сидела, боясь открыть глаза, боясь поверить собственной догадке.
– Ну, же… Давай.
Она распахнула веки.
– Уильям!
Он и правда был здесь. Сидел рядом, такой же, каким она видела его в последний раз.
– Я ведь обещал, что вернусь.
До боли в груди знакомая улыбка, до боли знакомые морщинки в уголках глаз. Это и правда был её Уильям.
Пару секунд она смотрела на него, не веря ни глазам, ни разуму, боясь прикоснуться, и, наконец, зарыдала, уткнувшись ему в грудь.
– Уилл… – шептала она, прижимаясь к нему, – я так скучала, мне так не хватало тебя… – Анна подняла на него заплаканные глаза. – Теперь всё будет хорошо, ведь правда?
Ей было важно, жизненно необходимо услышать ответ.
– Конечно, – ответил он, смахивая слезинку с её щеки. – Ты молодец, ты всё сделала правильно.
Как долго она не слышала его голос! Казалось, с тех пор минула вечность.
– Теперь Луиза больше не сможет причинить никому вреда, – раздался позади них голос Люсиль. – Её власть ушла.
Анна по-прежнему прижималась к мужу, боясь отпустить, точно, если она это сделает, всё исчезнет.
– Но… как? Почему? Я ведь не обладаю ни силой, ни способностями.
– О… – протянул сидящий напротив отец, – ты ошибаешься, моя девочка. Очень ошибаешься.
– Твоя сила, – продолжила Люсиль, – вот здесь, – она приложила руку к её груди. Любовь. Она, поверь мне, гораздо сильнее зла. Твоя любовь призвала нас, и мы пришли, когда ты нуждалась в нашей помощи. Ты вызвала нас. И твоя сила дала силу нам.
– Ибо мы семья, – гордо добавила Демельза, вздёрнув подбородок. – Семья Тремейн.
Анна закрыла глаза и, счастливо улыбнувшись, положила голову на плечо мужа. Да. Они семья. И теперь она дома.
– Твоя станция, – ласковый голос Уильяма вернул её к реальности. Реальности?..
Анна открыла глаза. Поезд остановился.
– Да, – мягко повторил он. – Тебе пора.
Он поднялся, протянул ей руку, помогая встать, и отошёл, пропуская к выходу.
– А… ты?..
– А я, ещё пожалуй, немного прокачусь, – улыбнулся он и вдруг сделался серьёзным. – Ты должна отпустить меня, Анна. Время пришло.
Она оглянулась на стоящих позади родственников.
– Всему своё место и время на этой земле, – подтвердил отец. – И каждый из нас в свой час садится на поезд. Твой ещё впереди.
Она кивнула, сдерживая слёзы. Папа всегда запрещал ей плакать.
– Скажи маме, что я люблю её. А ещё, – в глазах отца мелькнули знакомые лукавые искорки, – что мистер Лэстрейд очень даже хороший мужчина, несмотря на то, что немного зануден.
Анна не удержалась и хихикнула, смахивая слёзы.
– Хорошо, – улыбаясь, всхлипнула она, – скажу обязательно.
– А теперь попрощайся с ним, – мистер Тремейн посмотрел на зятя.
Они снова остались одни.
– Я люблю тебя, Анна, – прошептал Уильям. – Не забывай меня, но и не вспоминай слишком часто. Живи, наслаждайся каждым днём, пиши, люби.
“Не забывай”. Как он может говорить такое? Разве она когда-нибудь забывала о нём? Каждую минуту, каждую секунду её жизни Уилл оставался в её сердце, и останется там навсегда.
– Уильям… – прошептала она, – я так скучала… Тебя так долго не было… И вот теперь ты снова здесь.
– Я никуда и не уходил, – улыбнулся он. – Никогда.
Анна понимала, что пришло время отпустить его. Открытая дверь вагона терпеливо ждала её, там снаружи клубился туман, и ждала неизвестность. А здесь – Уильям, такой родной, такой близкий… Она чувствовала тепло и силу его рук, всё было пронзительно реально.
– Да, это реально, Анна. Я реален. – Здесь в этом месте он без труда читал её мысли.
Она последний раз взглянула на него, встречаясь последним, исполненным нежности взглядом, и закрыла глаза. Сухие тёплые губы накрыли её собственные. Анна чувствовала всё так ярко и живо, что это просто не могло быть плодом её воображения. Уильям здесь, он всегда будет с ней, куда бы она ни пошла, где бы ни находилась. Смерти нет, она лишь продолжение пути, начертанного каждому, и пока тебя помнят, пока ты в сердце тех, кто любит тебя – ты жив. Смерти нет – есть поезд, что однажды вернёт тебя домой. Но не раньше, чем придёт время. Время, написанное на билете, что даётся тебе при рождении. А прежде – прежде живи.
“Живи, Анна…”
Она впитывала в себя последние мгновения их поцелуя, сохраняя в памяти мельчайшие детали – те, что будут с ней до момента, когда однажды они снова встретятся здесь, на вокзале, где стираются грани всех миров.
– Я люблю тебя, Анна, – прозвучало в её голове тихое эхо.
– И я люблю тебя, Уильям.
Анна открыла глаза.
Комментарий к Глава 18
[1] Во имя Отца и Сына и Святого Духа (лат).
[2] уходи туда, откуда пришла (лат.)
========== Глава 19 ==========
– Миссис Дафф!
Незнакомый мужской голос прозвучал будто через толщу воды. В глаза бил яркий свет, и сквозь него Анна могла видеть лишь размытый силуэт, отдаленно напоминающий человеческую голову.
– Миссис Дафф! – снова позвали где-то над ней. – Вы меня слышите?
Она открыла рот, силясь ответить, но с губ сорвался лишь полузадушенный хрип. В горле пересохло, и пить хотелось невероятно. Анна закашлялась.
Размытая картинка, наконец, обретала ясные очертания, а мир вокруг возвращал привычные звуки и краски. Когда белая пелена рассеялась, она увидела над собой мужское лицо с пышными седыми усами. Серые глаза смотрели встревожено и сосредоточенно.
Анна быстро заморгала, и зрение, наконец, вернулось к ней окончательно. С трудом повернув голову, чувствуя, как тянущая боль растекается по сведенным мышцам, она поняла, что лежит на кровати. Тело ломило, и, казалось, каждая клеточка отзывается мучительным стоном на попытку любого движения.
Не было ни поезда, ни призрачного вокзала, ни Уильяма. За окнами светило летнее солнце, и тепло согревало саднящую кожу.
Она жива.
Её сердце всё ещё бьётся.
– Всё хорошо, – мягко повторил незнакомец. – Меня зовут доктор Линтон, и мы находимся в больнице Торнтона. – Он покачал головой. – Вы упали с большой высоты, и, честно сказать, я в замешательстве. Ни одного перелома. Только ушибы да порезы. Правда, пришлось наложить швы вам на колено и…
Значит, она и правда видела сон. Или это была галлюцинация, бред её воспаленного сознания?.. Сколько же она провела в забытьи? В палате было светло, а часы напротив кровати показывали половину пятого.
Разум прояснился окончательно, и ужас снова охватил её тело и душу. События последних часов пронеслись в голове с ужасающей ясностью – мама, призрак, Винсент, крыша… Анна вскочила, но сильные руки мягко уложили её обратно.
– Не стоит, не стоит… Вам сейчас лучше поменьше двигаться.
– Где моя мама?! – игнорируя попытки врача удержать её в лежачем положении, Анна села. – Где она?!
Последнее, что отпечаталось в памяти – то, как Луиза швырнула её прямо в стену, прежде, чем Анна кинулась в ледяные объятия призрака.
– С ней всё хорошо, – успокоил доктор.
Железная хватка, сдавившая грудь, немного ослабла.
– Ваша матушка в соседней палате. Небольшое сотрясение, да и только…
Осознание того, что мама жива и здорова немного успокоило, но перед мысленным взором тотчас возникла иная картина – лежащий в луже крови Винсент. К глазам подступили слёзы. Его больше нет.
«Не убедила. Черт знает, верю ли я во всё это, но я верю себе. Верю в нас. Если дело и, правда, лишь в том, что ты боишься, дай мне шанс. Если ты веришь в судьбу, то, может, она не случайно привела тебя в Торнтон? Быть может, именно ты должна положить этому конец? Вспомни, что сказал Генри: главное – не бояться»
И он не боялся. Не боялся даже тогда, когда понял, что проклятие реально. Не боялся до самого конца. И отдал жизнь, чтобы спасти её. А она не смогла ему помочь. Луиза успела сделать то, что обещала – забрала его с собой.
– Прости меня, Винсент… – сквозь слёзы прошептала Анна.
Доктор деликатно закашлялся.
– Не думаю, что мистер Чейз на вас злится, но если хотите, можете сказать ему это лично. Только, молю вас, подождите хотя бы несколько часов…
Смысл его слов не сразу дошёл до неё. Как, чёрт возьми, этот очкастый усач, смеет издеваться?! Нет, конечно, медицинский юмор и всё такое, но… Анну словно током ударило.
– Он жив?!
– Вполне, – отозвался доктор. – Сломал обе ноги, три ребра и в придачу голову расшиб, но угрозы для жизни я не вижу.
Он говорил что-то ещё, но Анна уже не слушала. С невесть откуда взявшейся силой вскочила с кровати и бросилась к двери. Доктор кинулся следом, но она оттолкнула его и выскочила в коридор.
– Где он?!
Медсестра и несколько пациентов удивленно глазели на неё. Анна не думала о том, как выглядит со стороны, и что наверняка похожа на умалишённую. Единственная стучавшая в голове мысль – она должна увидеть его. Прямо сейчас.
– Миссис Дафф, – подоспевший доктор укоризненно взял её за рукав больничной сорочки. – Ну, разве можно так… Вам бы отдохнуть немного, сил набраться…
– Мне нужно увидеть его, – попросила она, с мольбой глядя на врача. – Пожалуйста.
Доктор вздохнул.
– Хорошо. Миссис Браун! – окликнул он проходившую по коридору медсестру, – прошу вас, отведите миссис Дафф в палату мистера Чейза.
Женщина оставила у стены каталку с лекарствами и подошла к ним.
– Следуйте за мной.
– Даю вам десять минут и ни секундой больше, – строго предупредил доктор. – А потом сразу в палату. Сестра Браун за этим проследит.
…Анне было необходимо взять его за руку – крепко, с нежностью, дабы убедиться – всё это наяву. Огрубевшая кожа на пальцах, тепло живого тела, замедленный, но ровный пульс…
– Он спит, – пояснила миссис Браун. – Доктор Линтон ввёл ему обезболивающее.
Сестра попыталась помочь ей встать с края постели, но Анна засопротивлялась.
– Нет, – она покачала головой. – Я не уйду. Я должна быть здесь, когда он проснётся.
Ей было страшно оставить его, словно если она уйдет, то всё окажется сном. После всего, что случилось, Анна уже ни в чём не могла быть уверена наверняка – а что если и это происходит в её голове? Что если, закрыв глаза, она откроет их в той реальности, где Винсента нет в живых? Анна ущипнула себя за руку. Больно. Она посмотрела на его осунувшееся лицо и даже не пыталась сдерживать слёзы.
– Всё будет хорошо, Винсент, – прошептала она, нежно касаясь его щеки. – Прорвёмся. Мы ведь с тобой стреляные воробьи…
…Ей всё же разрешили остаться в его палате. Примерно через полчаса вбежала миссис Хасли и долго рыдала, прижимая её к груди и бормоча какую-то несуразицу. Однако, из обрушившийся на неё лавины эмоций, Анна узнала, что Генри тоже жив и, судя по всему, выкарабкается.
– В порядке ли я?! – заорал медиум, когда Анна зашла к нему в палату. – Конечно, нет, мать вашу за ногу! Насадили, как оливку на шпажку! Мне нужен отпуск! Я требую компенсации морального и физического вреда. И, да, мне очень больно. Убери эту жуткую штуку от моей задницы, не то сам окажешься на больничной койке,– пригрозил он молоденькому медбрату, собиравшемуся вколоть ему морфий. – Где мой «Баттлер»? Уж этот парень меня никогда не подводил.
С наступлением сумерек погода испортилась. Тяжёлые капли барабанили по стёклам, и где-то вдали сверкнула молния. Анна смотрела в окно, точно видела там, что-то чрезвычайно интересное, но в действительности убивала время. Винсент всё ещё спал, а она дежурила рядом. Ей было нужно так много сказать ему, но самое главное, она хотела, чтобы открыв глаза, он увидел её. Анна примостилась на краю постели и держала его за руку.
В горле у неё пересохло, и она попыталась встать, чтобы дотянуться до стакана воды на тумбочке, когда рука Винсента сжала её ладонь.
***
Произошедшее в стенах Райдхайма, конечно, не могло остаться без внимания, учитывая, наличие пострадавших. Анне, Винсенту, миссис Хасли и Генри пришлось ответить на ряд вопросов, но в итоге всё свелось к банальному «несчастному случаю при отделочных работах». Шитая белыми нитками версия, тем не менее, удовлетворила всех, и даже констебль, вызвавший их на допрос, не стал ничего выяснять. В глубине души даже он, закоренелый, как ему казалось, скептик, опасался Райдхайма и всегда подозревал, что там «творится что-то неладное».
Конечно, в Торнтоне на них ещё долго косились, показывали пальцем и шептались в спину, но в открытую ничего не говорили.
Генри провёл в больнице ещё три недели, а Винсент полтора месяца. Домой он вернулся лишь в начале сентября, когда доктор Линтон, наконец, снял гипс, но по-прежнему передвигался на костылях, впрочем, и это было явлением временным.
– Связался со мной, и вот итог, – констатировала Анна в тот день, когда они вернулись домой.
Винсент остановился у подножия крыльца и серьёзно посмотрел на неё.
– Это лучшее, что случилось со мной за последние четыре года.
У Анны защемило сердце. Между ними осталось ещё столько недосказанного и несделанного, но она чувствовала, что они сейчас на пути к чему-то очень важному. Чему-то, в чём оба так отчаянно нуждались.
– Это очень серьёзное заявление.
Винсент хотел сказать что-то ещё, но в этот момент в дверях появились Беатрис и миссис Труди.
– Поднимайтесь в дом! – крикнула леди Хасли. – Обед почти готов!
Чейз вздохнул и не без помощи Анны поднялся по ступеням.
Останки Люсиль Дроу захоронили рядом с прахом Акерлея Тремейна. Анна заказала мраморный памятник, и к ноябрю его должны были доставить в особняк.
Всё это время они с матерью жили в доме Чейза – помогали миссис Труди, пока Винсент был в больнице и понемногу возвращались к привычной жизни. По вечерам, укладываясь в постель, Анна каждый раз надеялась увидеть Уильяма, но всё её сны были либо будничными и бессодержательными, либо она не запоминала их вовсе.
– Помните, в свой первый визит я говорил вам, что в доме не один и даже не два духа? – напомнил Генри, когда они пили чай не веранде. – Я увидел его. Вашего мужа. Увидел, как только вы перешагнули порог моего дома. Он стоял за вашей спиной.
Анна закусила губу. Всё это время Уильям был рядом, но почему же она тогда не чувствовала его присутствия?
– Ваша боль не давала ему уйти, – продолжил Генри, – но вместе с тем он был нужен вам, и в решающий час его любовь спасла вам жизнь. Я ведь уже говорил вам, что иногда духи могут материализовываться в нашем мире, но для этого нужен сильный толчок, потрясение, которое разрушит барьер.
Анна понимала, о чём он. Теперь, когда она знала, что есть и другой мир, многое встало на свои места.
– Тогда, в последний момент, я позвала его, – призналась она, вспоминая самую страшную ночь в своей жизни. – Уильяма, отца, Демельзу и Люсиль… Веру Говард и её мужа… Я думала, это конец.
– Конец? – с улыбкой переспросил Генри. – Путешествие души не заканчивается смертью. Теперь и вы знаете это.
– Знаю, – подтвердила Анна, – и всё же… Всё это было так… так странно… Этот вокзал, и поезд… Получается, именно так и выглядит загробный мир?
– Я не могу знать этого наверняка, – Генри пожал плечами. – Но, думаю, для каждого он свой. Полагаю, там все мы получим то, что заслуживаем и во что верим.
– Так, значит, Луиза в аду?
– Не думайте о ней, – посоветовал Генри. – Она ушла и больше не вернётся.
Сейчас он был совсем не похож на себя, а, может быть, Анна, наконец, увидела настоящего Генри Толедо, без всей этой бравады и показательной расхлябанности. Медиум выглядел серьёзным и умиротворённым; заходящее солнце отражалось в его карих глазах излучающих мудрость и жизненный опыт – только сейчас Анна поняла, что в действительности этот человек видел куда больше, чем кажется. Седая прядь в иссиня-черных волосах стала белее, а складка между бровями ещё отчётливее.
Анна предпочла бы избавиться от останков Луизы на своей земле, но Генри посоветовал не делать этого – ни к чему тревожить мёртвых, сколько бы зла они ни причинили. Он провёл над её могилой какой-то один из своих обрядов и вырезал знак-оберег и заверил, что покуда символ на могильной плите, Луиза бессильна.
Генри заверил её, что дом теперь абсолютно чист, но Анна не чувствовала себя готовой снова вернуться в его стены.
– Может быть потом. Когда-нибудь, – сказала она, когда они с Винсентом стояли под одним зонтом и смотрели на особняк.
Дожди не прекращались уже неделю. Лето закончилось. Несколько месяцев пролетели словно карусель – казалось, совсем недавно Анна впервые стояла перед Райдхаймом, не представляя о том, что ждёт её впереди. И всё же… Она была рада, что приехала сюда, и сильная рука Винсента, сжимающая её пальцы лучшее тому подтверждение.
– Как ты смотришь на то, чтобы на время уехать из Торнтона?
– И куда же мы поедем?
Они ещё ни разу не обсуждали планы на будущее, не говорили о своих отношениях – просто наслаждались моментом, и плевать на то, как это выглядит со стороны. Неделю назад миссис Хасли вернулась в Лондон и, к удивлению Анны, не выказала никакого возмущения относительно того, что дочь остаётся в Торнтоне.
Конечно, с точки зрения нынешней морали это было неправильно и шло в разрез с приличиями, но Анну никогда не волновало общественное мнение.
«– Ты не осуждаешь меня? – спросила она мать, когда та уезжала.
– Ты умная, и знаешь, что делаешь, – ответила миссис Хасли и улыбнулась. – Видимо, я и впрямь никудышная мать, раз упустила момент, когда ты повзрослела.
Анна крепко обняла её и поцеловала в щёку
– Ты самая лучшая мать».
– Так куда ты предлагаешь поехать?
Винсент пожал плечами и, сунув руки в карманы, посмотрел вверх.
– Не знаю. Когда вернёмся домой, можем просто закрыть глаза и ткнуть пальцем в любую точку на глобусе. – Он перевёл взгляд на Анну и улыбнулся. – Мне всё равно, где я буду, если ты будешь рядом.
Анна уже собиралась ответить, однако Винсент продолжил:
– Но сперва… Мама и Флёр уже третью неделю изводят меня телеграммами, требуя, чтобы я привёз тебя в Ливерпуль. Даже Кристиан, чёрт бы его побрал, купил твою книгу и теперь жаждет познакомиться, а Джорджиана умирает от ревности. – Голос его звучал беспечно, но глаза были серьёзны.
Возможно, в любой другой ситуации Анна бы и посмеялась вместе с ним, но… Винсент хочет представить её своей семье. Изучив его характер, Анна знала, что решиться на такой шаг его могли заставить только далеко идущие намерения.
– Ну, что ж? – она быстро взяла себя в руки и гордо расправила плечи, – я всегда мечтала побывать в Ливерпуле, мистер Чейз.
Они ещё постояли немного перед особняком, пока дождь и ветер не усилились. Винсент снял пальто, накинул ей на плечи и приобнял за талию.
– Пойдём,– он встряхнул зонт, сбрасывая капли дождя, и повёл Анну к воротам.
Утром, когда они выходили из дома, немного распогодилось, и Анна предложила дойти до Райдхайма пешком. А теперь придётся возвращаться по слякоти. Она посмотрела вниз и улыбнулась – прощайте новые туфли. Это ничуть не испортило ей настроения, мысли Анны были заняты совсем другим, и что такое испорченная обувь в сравнении с ними?
Рядом нетерпеливо крутилась Вераса, тянула поводок и сердито отплевывалась от дождевых капель.
Анна посмотрела на Винсента, и вспомнила, каким представляла его, когда они ещё не были знакомы.
– Знаешь, тогда, в поезде, я думала, ты старый представительный джентльмен в старомодном костюме, – лукаво улыбнулась она, когда они вышли за ворота.
– Какое разочарование, – смеясь, цокнул он языком. – А я думал, ты одна из тех воинствующих суфражисток, что закидывают мужчин кружевными панталонами.
– Дурак! – Анна засмеялась и толкнула его в бок, – суфражистки ничем подобным не занимаются!
Винсент остановился и развернул её к себе.
– Мне всё равно, кто ты: суфражистка, писательница, сумасшедшая… Можешь быть кем захочешь, я знаю, какая ты на самом деле. И я люблю тебя.
Она вдохнула полной грудью и посмотрела ему в глаза.
– Скажи это ещё раз.
– Я люблю тебя, Анна Дафф.
…Мелкий дождь превратился в настоящий ливень. Анна и Винсент шли по размытой подъездной аллее, и с каждой секундой Райдхайм за их спинами оставался всё дальше, а сами они становились всё меньше и меньше, пока, наконец, не превратились в две чёрные точки, скрывшееся из виду. Там, за поворотом дороги, их ждала совершенно новая жизнь.
А ещё Анна теперь точно знала, какими будут финальные строчки её книги.
========== Эпилог ==========
Торнтон, Западный Йоркшир, Англия.
Наши дни…
На площадке перед особняком стояло не менее десяти машин. В разгар сезона здесь бывало и побольше, но в этом году, после ремонта, когда многие из комнат ещё не были закончены, владельцы сократили экскурсии до трёх дней в месяц.
Впрочем, сегодня, для Роланда Чейза был особый день. Тридцатидвухлетний бизнесмен стоял на крыльце со своей очаровательной женой Элизабет. Они, наконец, осуществили свою мечту – оставили квартиру в Фулхеме и перебрались в родовое гнёздышко. Несколько предыдущих лет они приезжали сюда три раза в год на неделю, а всё остальное время дом находился под присмотром небольшого штата прислуги – они же проводили экскурсии и сдавали комнаты гостям, среди которых нередко бывали и иностранцы.
Теперь же Элизабет просто светилась оттого, что будет проводить экскурсии самостоятельно. Райдхайм покорил её сердце с первого взгляда, а уж когда Роланд рассказал ей, тогда ещё своей невесте историю этого места, Лиз влюбилась окончательно.
– Прошу за мной, – улыбнулась она, приглашая гостей в дом.
Историю семьи Тремейн Элизабет знала наизусть, хотя та часть, где прабабушка её мужа, Анна Дафф встретила юриста Винсента Чейза, до сих пор была покрыта мраком. Ходили слухи о каком-то семейном проклятии, и что Анна самолично отправила призрак Луизы обратно в ад, где ей самое место.
…Экскурсия прошла как обычно – Элизабет рассказала историю Райдхайма, начиная с 16-го века, поведала о злодеяниях Луизы, и судьбе несчастной Люсиль Дроу, показала гостям дом, сад и фамильное кладбище…
Потом, по уже заведенной традиции, пили чай в беседке, увитой плющом и окруженной рододендронами.
– Именно здесь моя прабабушка любила писать свои книги, – сказал Роланд. – За свою жизнь она издала их целых одиннадцать.
– А что это за история с проклятием Луизы? – спросила одна из гостей. – Это всё было на самом деле?
– Теперь уже трудно сказать, – признался Роланд. – Да, в истории нашей семьи действительно был период, когда её членов преследовали несчастья, но вот уже почти сто лет, а если быть точным, девяносто восемь, никаких несчастий в доме не случалось. – Он хитровато улыбнулся, – в общем-то не означает, того, что привидений не существует.
Элизабет исподтишка наблюдала за ним, и не могла сдержать улыбки. Ей почему-то казалось, что он похож на своего прадеда – того самого юриста Чейза, хотя никогда не знал его – дедушка Винсент умер за пять лет до его рождения в возрасте восьмидесяти пяти лет. Зато прабабушка Анна, которой не стало лишь 1990-ом, просто обожала маленького Роланда. Своё детство он провёл в Райдхайме, здесь же в Торнтоне окончил и школу, и покинул родной дом лишь тогда, когда настало время поступать в Университет. Там, в Кембридже, Роланд познакомился с Лиз. Он изучал экономику, а она историю.
Элизабет нравилось разгуливать по дорожкам райдхаймовского сада – а недавно она, вдохновленная женщиной, которую знала лишь по книгам и старым фото в семейном альбоме, взялась за собственный роман.
– А ведь и правда, интересно, что там за легенда о встрече Винсента и Анны, – задумчиво проговорила Элизабет.
Был вечер, посетители разъехались, и Лиз в обществе мужа и двоих детей коротала вечер в гостиной. На каминной полке в старинной рамке стояла черно-белая фотография мужчины и женщины, сделанная в Риме. Винсент и Анна Чейз стояли на ступенях Французской Лестницы, что находится на Площади Испании.
– Ну, теперь, когда ты ушла из библиотеки, и мы перебрались сюда, у тебя будет больше времени посвятить себя расследованию, – улыбнулся Роланд.
– Да, – согласилась Лиз и оглядела комнату, – но сперва я бы хотела закончить с ремонтом гостевых комнат на третьем этаже. И, кстати, – вспомнила она и постучала себя по лбу, – совсем забыла тебе сказать. Я велела рабочим демонтировать памятник на могиле Луизы. Он совсем разрушился, – молодая женщина покачала головой. – Жаль, конечно, надгробие выглядело очень… эклектично, но время не пощадило его. В общем, сегодня там установили новое. Я не стала заказывать роскошное, всё-таки эта женщина была… ну, в общем, ты понял, о чём я. Однако, без памятника всё равно как-то не по-христиански.
Роланд пожал плечами.
– Поступай, как знаешь. Это и твой дом тоже.
Они пробыли в гостиной ещё около часа. Наутро Роланду предстояло вернуться в Лондон по делам бизнеса, и было решено лечь спать пораньше.
