Текст книги "Обреченная на корону"
Автор книги: Виктория Холт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)
Маргарита продолжала:
– Прежде всего мы должны возблагодарить Бога за нашу победу, а потом приниматься за наши планы. Как только вернемся в Англию, вы поженитесь. Это я обещала твоему отцу и сдержу слово. А теперь план у меня вот какой. Мы поедем отсюда в Париж. Моему сыну уже наверняка известна эта приятная новость. Он будет там. Оттуда мы отправимся в Англию требовать свою корону. У тебя задумчивый вид, детка. Ты должна радоваться. Для всех нас это счастливый день. Дом Ланкастеров возвратил свои законные права.
Уехали мы не сразу. На другой день в замок приехали гонцы с известием, что французский король едет в Амбуаз к Маргарите. Она, разумеется, вынуждена была остаться и принять его.
До приезда короля прошло больше недели, и все это время в замке готовились к его визиту. Уезжать в такое время было немыслимо.
Приехал Людовик с королевой, Шарлоттой Савойской.
Встретился он с Маргаритой – и со мной – очень дружелюбно, сказал, что очень рад тому, как развиваются события в Англии.
Людовик был странным человеком. Я не доверяла ему. Держался он вовсе не по-королевски: небрежно одевался, не заботился о своей величественности, в поведении и разговоре совершенно не соблюдал условностей. Дружелюбие его сочеталось с какой-то настороженностью, хитростью, и казалось, говорит он совсем не то, что думает.
У меня из головы не шли рассказы о его жестокости, о том, что он превратил замок Лош в страшную тюрьму и держал там своих врагов в подземных каменных мешках, куда бросали людей и забывали о них. Особенно меня поражало, что Людовик регулярно ездил в Лош посмотреть, как заключенные близятся к своему ужасному концу. Поговаривали также, что он сажает людей в клетки и доводит до животного состояния.
Кое-кто может сказать, что всегда найдутся люди, клевещущие на королей и знатных особ, но я верила слухам о Людовике, хотя он всеми силами выказывал дружелюбие Маргарите и добросердечие мне.
У меня вызывала симпатию его супруга Шарлотта, безмятежная беременная женщина. О ней говорили, что она вечно либо рожает, либо готовится к родам, злобно намекали, что Людовик предпочитает общество любовницы, Маргариты де Сассанаж, а с Шарлоттой проводит лишь столько времени, чтобы зачать ей ребенка.
Мне было понятно, как он заслужил прозвище Паук. Однако Шарлотта казалась вполне счастливой и, возможно, так же стремилась избегать его, как он ее.
Людовик был доволен происходящим в Англии и хотел отпраздновать победу. Это казалось вполне резонным, поскольку король Генрих состоял с ним в родстве, к тому же Маргарита была француженкой. Франция, естественно, поддерживала Ланкастеров. Людовик устроил встречу моего отца с Маргаритой и потребовал, чтобы она забыла об их ссоре. Так что это была победа и его, и Маргариты.
Разговаривать с Людовиком было легко. Я слышала, кто-то говорил, что при случайной встрече его можно принять за простолюдина. И действительно, одевался он неряшливо, не в пример другим французским королям, поэтому в разговоре с ним не ощущалось, что перед тобой венценосец. Судя по всему, общество простых людей он предпочитал знати.
– Мне приятно, – сказал он, – думать о вашем блестящем будущем. Я никого на свете не чту больше вашего отца. С помощью королевы он станет править Англией. Состояние несчастного короля, увы, оставляет желать лучшего. Но при графе Уорике Генрих будет в надежных руках. – Он лукаво улыбнулся, и я усомнилась в его искренности. – Законный король вернется на престол, и в один прекрасный день вы, моя дорогая, станете английской королевой. Это меня радует.
Празднество длилось недолго. Людовик был очень скуп и видеть не мог, как транжирятся деньги.
Он проводил много времени с Маргаритой, и я нисколько не жалела, что он мешает нашим приготовлениям к отъезду в Англию, так как знала, что меня там ждет.
Пробыл он в замке около двух недель – для него это был большой срок. Ему не сиделось на месте, и он много разъезжал по стране.
Принц Эдуард никак не приезжал, а королеве очень хотелось составить вместе с ним кой-какие планы. Она считала, что он в Париже, и, когда король уехал, мы отправились туда.
Кончался ноябрь, погода стояла скверная и сильно замедляла наше продвижение. Нам, естественно, хотелось узнать, что происходит в Англии, и мы постоянно ждали гонцов, но, поскольку близилась зима, а море в это время очень коварно, видимо, добраться до нас им было нелегко.
Когда мы приехали в Париж, Эдуарда там не оказалось, и нам пришлось его дожидаться. К счастью, благодаря нашему доброжелателю, королю Франции, на отсутствие гостеприимства пожаловаться было нельзя. Меня удивляло, что промедление больше не выводит из себя Маргариту. И я пришла к выводу – она хочет, чтобы мой отец навел в стране порядок до нашего возвращения.
Сын ее, очевидно, собирал армию. Видимо, он тоже хотел вернуться в спокойную страну, а не охваченную волнениями и мятежами, вполне способными возникнуть после свержения всеми любимого короля и возведения на престол такого, как Генрих.
Я почти не имела приятия о том, что происходит. Знала, что мать еще во Франции. Изабелла вернулась в Англию вместе с Кларенсом, он последовал туда за нашим отцом. Они все еще были союзниками, но, видимо, не доверяли друг другу. Поначалу Кларенс был убежден, что престол предназначается ему. Мне было любопытно, что творилось у него на душе, когда отец изменил свои планы и решил восстановить на троне Генриха.
Принц Эдуард вскоре приехал в Париж, и мои опасения подтвердились. В пылких мечтах он уже видел себя королем. Ему не верилось, что отец его сможет править. До смерти отца Эдуард вполне мог быть регентом. Вместе с ним скорее всего взяла бы бразды правления грозная мать. Но она до безумия любила его, и он наверняка видел перед собой блестящее будущее. А меня, разумеется, воспринимал как одно из условий сделки. При этой мысли я содрогалась. Надо мной словно бы нависала туча – и вот-вот должен был грянуть гром.
Мы должны были венчаться в Англии, наследнику трона не подобало жениться в чужой стране. Я догадывалась, что, едва мы вернемся, начнутся приготовления к свадьбе. Эта мысль приводила меня в ужас.
Как мог отец так поступить со мной? Но что властолюбцам до тех, кого они используют, если результат для них благоприятен? Надо ж было мне родиться дочерью графа Уорика. Наверно, деревенские девушки гораздо счастливее меня. Я, как никогда, тосковала по дням детства в Миддлхеме.
Эдуард внушал мне страх. Он нежно целовал мне руку, ласково разговаривал со мной и не сводил с меня глаз. Что я видела в них? Легкое пренебрежение. Видимо, я не походила на тех женщин, которых он знал. Какие женщины могли ему нравиться? О его любовных похождениях я не слышала. Возможно, он захаживал в низкопробные таверны и утолял похоть со служанками. Я была маленькой и еще не успела сформироваться как женщина. Волосы у меня были очень красивыми – длинными, светлыми. Уродливой я не была. И меня, и сестру называли красавицами. Правда, так называют всех принцесс и девушек знатного происхождения – особенно когда выдают замуж в корыстных целях. Мне казалось, я ему не по вкусу, он, наверно, предпочел бы развязную, опытную девицу неискушенной девочке.
Однако временами мне чудилась в его глазах тайная страсть, и меня это тревожило. Я жалела, что со мной нет сестры. Был бы рядом кто-нибудь, с кем можно побеседовать... добродушная, способная утешить женщина вроде Анкаретты Твинихо.
Но такой не было, и я чувствовала себя одинокой, испуганной.
Каждое утро я напоминала себе: венчание может состояться только в Англии. И молилась, чтобы нас задержало еще что-нибудь.
Эдуард проводил много времени с матерью. Она сказала мне, что ему нельзя долго оставаться с нами. Он должен ехать в Англию требовать свое наследие. Людовик поддерживает нас, однако добиться у него денег на провиант для войск – задача не из легких. Он крайне скуп и хочет какого-нибудь вознаграждения за свои милости.
Я очень радовалась, когда Эдуард уехал, но теперь нам пришлось уже всерьез готовиться к возвращению в Англию.
Зима не лучшее время для путешествия, но мы тронулись в путь. Шли первые дни марта, и нас постоянно задерживали метели. Мы находили приют в каком-нибудь замке и часто застревали там из-за снежных заносов. Путешествие было долгим, неудобным, однако в начале апреля мы приехали в Онфлер, но, увидев бурное море, не рискнули пуститься в плавание.
По утрам, просыпаясь, я первым делом смотрела в окно. И радовалась, видя взбаламученную массу воды. А ночами, лежа в постели, с удовольствием прислушивалась к завыванию ветра и плеску волн.
«Мы пока что не можем отплыть», – ликующе шептала я себе и старалась изгнать из памяти пренебрежительные и вместе с тем похотливые взгляды Эдуарда.
Когда прибыли гонцы, я догадалась, что у них важные вести, так как они отважились пуститься в плавание.
Я находилась у королевы. Их немедленно проводили к нам.
На сей раз они вошли без улыбок и не спешили выложить свои новости.
– Говорите, с чем приехали, – сурово сказала королева Маргарита. – Я жду.
– Ваше Величество, миледи, Эдуард Йоркский, его брат герцог Глостер, граф Риверс и лорд Гастингс высадились в Рейвенспере и направляются к Йорку.
Королева закрыла глаза. Я подошла к ней и взяла за руку. Она раздраженно высвободилась, недовольная тем, что я видела ее слабость.
– Рейвенспер, – сказала она. – Это где?
– В устье Хамбера.
– На Севере. Эдуард выбрал неудачное место для высадки. Северяне всегда стояли за Уорика. Какие еще у вас вести?
– У него две тысячи солдат – англичан и бургундцев.
– Две тысячи! Что можно сделать с ними?
– Должен сказать Вашему Величеству, что Эдуард подошел к Йорку, и горожане открыли ему ворота.
– Изменники!
– Говорят, он вернулся лишь затем, чтобы потребовать свое герцогство.
– Какая наглость, – негромко произнесла Маргарита.
Но я видела, что эти известия сильно ее потрясли. Она отпустила гонцов и жестом велела мне сесть. Я повиновалась. Неожиданно она взяла меня за руку и крепко ее стиснула. Потом мы сидели молча.
Мы жили, будто во сне. Громадные волны по-прежнему бросали нам вызов помериться с ними силами. Нам оставалось только смотреть в сторону Англии и задаваться вопросом, что там происходит.
Мы знали, что Эдуард Йоркский не станет смотреть сложа руки, как Уорик отнимает у него престол. Он соберет людей, люди его любят. Он выглядит королем, он ведет себя как король, а если и совершает ошибки, то по-королевски. Мне с самого начала было ясно, что люди не захотят Генриха. Возможно, они жалели его, но короли не должны вызывать жалость. Маргариту ненавидели уже за то, что она иностранка, но су
шествовало еще немало поводов восстановить против нее англичан. Им не нужны были ни она, ни ее сын, ни ее муж. Пусть существуют могущественные коронаторы, как мой отец, но королей на тронах почти всегда удерживает народ.
Впоследствии я узнала, что происходило в Англии.
Моему отцу так и не удалось править страной. Людям нужен король, кумир, некто, возвышающийся над ними, обособленный ореолом царственности, которая для них свята. Король должен быть земным богом в золотом венце и пурпурном бархате, которому можно поклоняться.
Когда Эдуард высадился, Кларенс разорвал союз с Уориком и перешел к нему.
Представляю, как он просил о прощении. «Эдуард, мы же братья. Стоит ли нам быть врагами? Меня сбил с толку граф. Я прислушался к дурному совету. Ты мой брат, Эдуард. Я хочу служить тебе. Можешь ты меня простить?» Наверняка его просьба звучала примерно так.
И Эдуард, конечно, простил. Он почти всех прощал за измену. А тут был родной человек.
Интересно, пришло ли Эдуарду в голову, что Кларенс вернулся к нему, так как мой отец возвел на трон Генриха, а не его, Кларенса? Наверное. Но я слышала, он сразу же обнял брата. Как в притче о блудном сыне.
Впоследствии Ричард говорил мне: «Георг всегда был таким. Натворит что-нибудь, а потом просит прощения. И его всегда прощали – что брат, что сестра Маргарита, у которой он был любимчиком. Даже мать бывала к нему снисходительна».
Итак, у отца появился еще один противник. Но мало того. Людям нужен был король, а кого им дал Коронатор? Несчастного, жалкого праведника, полоумного Генриха? Нет, разумеется, Уорик хочет править сам. А он хоть и могущественен, но лишен ореола царственности.
«Что происходит в Англии?» – постоянно думала я, пока мы сидели в Онфлере.
Море слегка успокоилось.
– Нельзя ждать целую вечность, – сказала Маргарита. – В Англии происходят важные события. Я должна быть там. Пора отправляться.
К нам присоединился принц Эдуард. Он получил от Людовика людей и провиант, и мы готовы были пуститься в плавание. До меня дошла весть, что мать хочет вернуться в Англию, и я с облегчением узнала, что она здорова. К сожалению, все проведенные с королевой месяцы я не могла видеться с ней, искать у нее утешения. Но, возвратясь в Англию, увижу ее. И сестру.
Плавание, как и следовало ожидать, оказалось нелёгким, и мы прибыли в Уэймут разбитыми, изможденными.
Там нас ждали печальные вести.
Моего отца не было в живых. Он погиб в бою под Барнетом.
В УОРИК-КОРТЕ
Произошло это, едва мы вышли в бурное море. Я не могла поверить. Отец мне всегда казался несокрушимым. Несчастная мать, думала я. Что сейчас у нее на душе? Они были очень привязаны друг к другу. Хотя он редко бывал с нами, я ни разу не слышала о его неверности. Мать помогла ему возвыситься, и, думаю, он всегда был ей благодарен. Держался он с матерью в высшей степени уважительно. По-своему пекся о нас с Изабеллой. Правда, хотел выдать меня за отвратительного мне человека, но люди его поколения видели в дочерях средство насытить семейную гордость.
– Уорик погиб! – слышали мы повсюду. Люди только об этом и говорили. Его не стало – самого влиятельного человека в Англии, настолько могущественного, что он мог свергать королей и возводить их на трон.
Я чувствовала себя затерянной в непонятном мире. Отец погиб! Что с нами будет?
Королева восприняла эту весть спокойно. Мне пришло в голову, что она, хоть и выразила огорчение, не особенно опечалена его смертью.
Уорик возвел Генриха на трон, выполнил свою часть сделки. Останься он жив, то захотел бы править. В этом коренилась причина его честолюбивых устремлений. Он возводил королей на престол, чтобы управлять ими, а Маргарита не хотела, чтобы ею управляли. Итак, он исполнил то, что от него требовалось. Вернул трон Генриху. А затем... сражался при Барнете.
Маргарита задумчиво разглядывала меня. Я догадалась о ее мыслях: раз Уорика больше нет, что представляет собой его дочь?
Маргарита не испытывала неприязни ко мне. Думаю, даже питала какую-то привязанность. Возможно, относилась с легким презрением, поскольку я не была честолюбива, не жаждала короны... как она сама. Первоначальная ненависть ко мне как к дочери Уорика прошла. Мать принца Уэльского согласна даже была принять меня в снохи.
Но что я представляла собой после гибели отца в битве? Возможно, она думала, должна ли исполнить взятое обязательство, женить на мне своего сына.
Если б не согласилась, я была бы искренне ей благодарна.
Какие странные то были дни – дни кипучей деятельности и ужасной неопределенности.
От герцога Сомерсета шли послания. Он советовал нам ехать в Ланкашир, собирать войска. Писал, что дело Ланкастеров не проиграно из-за дезертирства Кларенса и смерти Уорика. Мне очень хотелось повидаться с матерью. Я получила от нее письмо, причинившее мне душевную боль. Мать горько оплакивала гибель отца. И сокрушалась: «Не знаю, что нас ждет».
Она сообщала, что едет в аббатство Болье, беспокоиться о ней не нужно. И намеками выражала надежду, что Эдуард не будет с нами суров. Весточка от матери явилась для меня большим утешением. Конечно же, я, невеста принца Уэльского, считалась такой же преступницей, как супруга графа Уорика. Что поневоле оказалась с Ланкастерами, значения не имело. Я стала одной из них. Я находилась в союзе с будущей свекровью и должна была следовать за ней.
Мы уехали из Уэймута. Маргарита держалась бодро. Повелев мне находиться подле нее, она ехала во главе кавалькады и, когда мы проезжали города и деревни, призывала людей на свою сторону. Самозванец снова в Англии, он убил достойного графа Уорика. На ее плечи легла забота о его несчастных дочерях. За графа необходимо отомстить. Мужчины должны присоединяться к ней, чтобы изгнать из страны подлого Эдуарда.
Когда мы приехали в Бат, у нас уже была небольшая свита. Там нас встретили всадники из Уэльса, они привезли весть, что Джаспер Тюдор собирает прекрасную армию, дабы сражаться за Генриха.
Джаспер предложил королеве объединить силы, так как Эдуард Йоркский находился поблизости и, узнав о приближении противника, выступил навстречу.
Посовещавшись с военачальниками, Маргарита решила так и поступить. Я восхищалась ею. Из нее вышел бы прекрасный командир, будь она лишена надменности. Как отличался от нее Эдуард! Он держался по-дружески с самым незаметным солдатом, давал почувствовать, что все должны сражаться, не щадя жизни, как рядовые, так и король. Его любили, потому он и добился успеха.
Затем произошла роковая битва при Тьюксбери.
Я ехала с Маргаритой во главе кавалькады, когда нас встретил принц Уэльский с набранными людьми. Он сказал, что Эдуард Йоркский неподалеку, и вскоре обе армии должны сойтись в бою.
Принц убедил королеву укрыться вместе со мной в небольшом монастыре близ дороги, по которой мы ехали. Заявил, что битва будет недолгой, победоносной, но он не хочет тревожиться мыслью, что его мать и невеста могут оказаться в опасности.
– Я буду спокоен, зная, что вы там, – сказал он. – И скоро приеду сообщить о нашей победе.
Я с беспокойством поглядела на королеву. Маргарите уже доводилось скакать в битву вместе с войском, и у меня мелькнула мысль, что она откажется.
– Ты должна укрыться, – сказал принц. – Я оставляю свою невесту на твое попечение. Как мне сражаться, волнуясь о вас?
Я догадывалась, какие мысли приходят Маргарите в голову. Она уже немолода. Генрих лишился короны десять лет назад, и почти все это время ей пришлось жить в изгнании.
Принц настаивал, и в конце концов Маргарита сдалась.
– Мы будем ждать с нетерпением, – сказала она ему.
– Знаю, дорогая мама. О нашей победе ты услышишь первая.
Когда она наконец согласилась ждать вестей в монастыре, я ощутила громадное облегчение.
Монахини приняли нас тепло. Не думаю, что они были сторонницами Ланкастеров. Для них мы являлись просто-напросто нуждающимися в убежище женщинами. Вряд ли играло роль, что одна королева, а другая невеста принца Уэльского.
Мне приятно было оказаться в покое, пусть даже ненадолго. Я измучилась и душевно, и физически. Чем больше я видела своего жениха, тем сильнее страшилась брака, а теперь он казался уже недалеким.
Я задумалась о сходящихся армиях. Ричард наверняка будет вместе с братом. Мне стало очень жаль, что мы находимся на разных сторонах. Я взмолилась Богу, чтобы он не пострадал в бою. А что до моего жениха... о нем я старалась не думать.
Ждать вестей пришлось недолго. Мы услышали их от солдат, вернувшихся прямо с поля битвы. Я не знала, на чьей стороне они сражались. Для меня это были раненые, пришедшие к монастырю в надежде, что их перевяжут. Я отправилась с монахинями помочь, чем смогу.
Один из лежащих на тюфяке солдат обратился ко мне:
– Миледи, вы...
– Леди Анна Невилл, – сказала я.
Тут появилась Маргарита. Она узнала о приходе раненых и пришла в надежде услышать о победе Ланкастеров.
– Какие новости? – воскликнула она.– Какие новости?
Оба солдата молчали. У меня неистово заколотилось сердце.
– Я королева, – угрожающе сказала Маргарита. – Отвечайте.
Одна из монахинь вмешалась:
– Ваше Величество, этот человек тяжело ранен.
– Вижу, – ответила Маргарита. – Королева задает ему вопрос, а он что-то скрывает.
– Мы разбиты, миледи, – произнес солдат.
– Принц Уэльский побежден?
– Король Эдуард одержал верх.
– Не верю. Не может быть.
Солдат закрыл глаза и откинулся на тюфяк. Маргарита подошла к нему и хотела встряхнуть, но две монахини ее оттащили.
Королева, терзаемая страхом и беспокойством, казалось, хотела наброситься на них с кулаками.
Я поспешила сказать:
– Миледи, когда раненые слегка оправятся, то, возможно, смогут сказать больше. Сейчас они совершенно обессилены.
Маргарита отступила назад.
– Этого не может быть, – сказала она. – Мой сын не допустил бы поражения. У нас были солдаты... было все.
– Позвольте проводить вас в келью. Отдохните. Я вернусь и помогу монахиням. Как только узнаю новости, приду к вам.
К моему удивлению, Маргарита позволила себя увести. Думаю, она боялась, что все рухнуло, и хотела пока не знать правды, подготовиться к ней.
В келье я уложила ее со словами:
– Не беспокоитесь, скоро вернусь. – Может быть, приедет Эдуард. Поле битвы недалеко. Он приедет, как только сможет.
Я оставила Маргариту и вернулась к раненым.
Тот солдат спросил:
– Королева ушла?
– Отдыхает, – ответила я ему.
– Миледи, мы проиграли бой. Наша армия разбита. Победа за Эдуардом. Милорд Сомерсет взят в плен. Это конец, миледи. Эдуард отвоевал престол.
– Вы уверены?
– Видел собственными глазами.
– Понятно, – сказала я.
– Я не посмел сказать все королеве, миледи.
– Что вы скрывали?
– Принц убит. Прошу вас, скажите ей. Она должна знать... а я не смею.
Я уставилась на солдата. Неужто? И попыталась представить, как эта весть подействует на Маргариту. Она сильная женщина – в этом я убедилась, но если правда, что принц убит... как ей сказать?
И я не сказала. Решила сперва убедиться, что это так. Ночь провела беспокойно. На рассвете проснулась и обнаружила, что в келье у меня кто-то есть. То была королева.
– Не спишь, Анна? – спросила она. – Нет, – ответила я. – Не могу.
– Почему не приходит никаких вестей? Эдуард сказал, что сообщит, когда сражение окончится. Не может ведь оно длиться до сих пор.
– Оно кончилось, – сказала я.
– Ты что-то знаешь. Эти солдаты... что-то тебе открыли. Скажи мне. Приказываю.
Я молчала. Маргарита схватила меня за плечи и затрясла.
– Говори. Скажи самое худшее. Я запрещаю тебе утаивать правду.
–Бой окончен, – сказала я.– Армия Ланкастеров отступает. Йорки выиграли битву при Тьюксбери.
– Так почему же не сказали мне?
– Солдаты не решились. Начали говорить... а потом побоялись.
– Как посмели они что-то скрывать?
– Не хотели причинять вам боль.
– Что еще ты знаешь? – спросила она. Я молчала.
– Говори, Анна Невилл! – вскричала Маргарита. – Ты не должна скрывать от меня никаких вестей.
Я опять не раскрыла рта.
Глаза у Маргариты стали бешеными. Казалось, она на грани помешательства. Я подумала – как сказать ей о смерти сына?
Маргарита, должно быть, прочла мои мысли. Я сказала, что битва проиграна. Да и все равно, она знала о поражении от раненых. Какая весть может быть хуже этой, и где Эдуард? Почему не едет? Думаю, в тот миг она догадалась.
Такого полного отчаяния я еще не видела. И не представляла, как утешить ее.
– Эдуард, – спокойно произнесла она. Я кивнула.
– Что с ним? Взят в плен?
В голосе ее звучала надежда. Я не ответила.
– Скажи мне, ради Бога, скажи.
– Солдаты могли ошибиться, – сказала я.
– Что они тебе сказали?
– Что видели его.
– Так... так.
– Убитым.
– Значит, он мертв. Мой сын мертв! Я подошла к Маргарите и обняла ее.
– Солдаты ошиблись. Вы же знаете, как возникают подобные слухи.
Маргарита села на тюфяк и уставилась в пустоту. Я увидела на ее щеках слезы.
– Эдуард был для меня всем, – негромко сказала она. – Когда он родился... это было величайшим счастьем в моей жизни. Красивый, умный ребенок. Я наблюдала, когда он был малышом... нет ли у него отцовского безумия. Безумия не было. Он был умным и красивым. Мог стать великим королем. У него были прекрасные способности. Он жив. Он не может быть мертвым.
– Солдаты ошиблись, – сказала я. – Они говорили с чужих слов. Наверняка.
Маргарита гневно повернулась ко мне.
– Тогда где же он? Будь жив, то вернулся бы. Он знал, где я. И вернулся бы ко мне. Я лишилась его. Теперь уже все не важно. О Господи, почему ты не прибрал первой меня... вместо моего умного, красивого сына?
– Не нужно горевать. Мы еще услышим другие вести.
– Да, – сказала она. – Услышим. Но в глубине души я знаю: больше не увидеть мне его милого лица. Это и твоя утрата, дочка. Я стала думать о тебе, как о дочери. Ты была его невестой. И лишилась мужа, как я сына.
Маргарита стиснула мои руки, и я сказала снова:
– Это может оказаться неправдой. Она покачала головой.
– Я знаю. Это конец. Что мы наделали? Сперва Уорик, а теперь Эдуард... мой Эдуард. Ничто Не стоило такой цены. Пусть бы Йорк носил корону... лишь бы мне оставили сына.
Я не представляла, как ее утешить. Она любила его. И была более горячей в любви, чем в ненависти. Иногда я задумывалась, не любит ли она Эдуарда так горячо, потому что он должен стать королем и вернуть престол дому Ланкастеров, но тут поняла, что любила она его не только как человека, который насытит ее честолюбие, но и как сына.
– Оставь меня, – сказала Маргарита. – Я хочу побыть в одиночестве. Оставь меня с моим
горем.
Я хотела напомнить ей, что пока мы только слышали о смерти Эдуарда от солдат. Они могли ошибаться. Но королева не хотела слушать. Мне оставалось лишь уйти.
На другой день все подтвердилось. Принц действительно погиб в бою. Победа досталась Йоркам. Сомерсет и еще несколько значительных командиров попали в плен и тут же подверглись казни. Ланкастеры потерпели полное поражение, и король Эдуард вернулся на престол. Печально было видеть торе королевы, но все же я твердила себе: «Я свободна. Тому, чего я страшилась, никогда не бывать».
Нам посоветовали оставаться в монастыре. Напомнили, что мы враги короля-победителя и наша участь еще не определена. Поэтому обеим лучше пока остаться на месте.
Мое будущее было действительно неопределенным. Меня могли посадить в Тауэр. Я была врагом короля. И моя мать тоже. Однако Изабелла оказалась на стороне победителей, потому что Кларенс вовремя переметнулся.
Со мной могло произойти все, что угодно; но я думала только о том, что больше не нужно страшиться ненавистного брака.
Прошел еще один безотрадный день. Я знала, что наша судьба скоро решится. Думала о серых стенах лондонского Тауэра, я много раз проезжала мимо них, и всякий раз они меня ужасали. Некоторые люди проводили там годы жизни, не зная за что. Но мы будем знать,
Маргарита была так ошеломлена горем, что, казалось, не думала о ждущей ее участи. А меня моя участь беспокоила. Мне было пятнадцать лет; моя жизнь только начиналась, и я приходила в ужас при мысли, что проведу ее в темной, сырой тюрьме. Я избежала страшившей меня судьбы. Не грозит ли мне другая, столь же тягостная?
Поэтому я вздрагивала при каждом звуке, напряженно прислушиваясь, не едут ли стражники.
Наконец они появились. Окружили монастырь, их начальник повел разговор с монахинями.
Услышав снизу голоса приехавших, я пошла к
королеве. Она сидела в кресле, держа в руках Библию.
– Там стражники, – сказала я. – Наверняка приехали за нами.
Маргарита кивнула. Я поняла – ей все равно, что нас ждет.
– Мы ничего не можем поделать, – сказала я.
Она закрыла книгу и поднялась, потому что стражники были уже у двери. Двое из них вошли в келью.
– Вы Маргарита, бывшая королева Англии, и леди Анна Невилл, – сказал один.
Маргарита надменно поглядела на них и произнесла:
– Вы не ошиблись.
– Через полчаса будьте готовы к отъезду. Говорили они любезно, но твердо. И с последними словами покинули нас.
Маргарита села и уставилась в пустоту. Я подошла к ней и взяла за руки.
– Мы должны им повиноваться. Она хрипло рассмеялась.
– Да. Теперь мы пленницы.
Монахини с жалостью провожали нас взглядами. Видимо, думали, что нас ждет смерть или тюрьма.
Когда мы отъезжали, я подумала, что местность выглядит замечательно. Деревья и трава казались необыкновенно зелеными. Я твердила себе: «Это потому, что вижу я их в последний раз».
Подумала о том, как шея ощущает топор. Резкий удар... а потом, наверно, забвение.
Пятнадцать лет – не особенно долгий век. Обидно так мало узнать жизнь, а потом быть вынужденной уйти из нее. Я глянула на королеву: Маргарита по-прежнему казалась равнодушной к происходящему. Может, ей и вправду было все равно. Она не могла думать ни о чем, кроме смерти Эдуарда... умного, красивого мальчика, на которого возлагала все упования. Теперь у нее оставался только несчастный Генрих. Задавалась ли она вопросом, что станется с ней? Если да, то ничем этого не выказывала.
Мы все ехали с кавалькадой угрюмых стражников неизвестно куда.
Наконец вдали показался Ковентри. Въехав в него, мы остановились перед серым каменным домом.
Поднялась суета, и вскоре нас препроводили внутрь. Маргариту увели, а я осталась под надзором двух женщин. Мне стало любопытно, кто они. Обе походили на придворных дам.
– Готова поклясться, леди Анна, вы устали от долгого пути, – сказала одна.
– Он был несколько утомительным.
– Мы принесем вам поесть. Может, хотите вымыть руки?
– С большим удовольствием.
Принесли тазик. Женщины стояли возле него, одна из них подала мне полотенце. Потом они ушли и вернулись с хлебом, мясом и кувшином эля.
Я поблагодарила их, но к еде лишь едва притронулась, так как беспокоилась о том, что с королевой Маргаритой и что уготовано мне.
Казалось, прошло много времени. Женщины шептались друг с другом. Им явно поручили надзирать за мной. В конце концов появились два стражника и велели мне следовать за ними.
С неистово бьющимся сердцем я повиновалась. Меня привели в небольшую комнату. У окна, Широко расставив ноги, стоял спиной к двери рослый человек.
– Вот эта леди, – произнес один из стражников.
Стоящий повернулся, я с изумлением узнала в нем короля Эдуарда. И остолбенело уставилась на него. Потом, опомнясь, подошла к нему и преклонила колена.
Я не смела поднять на короля глаз. Меня била дрожь, и сердце, казалось, вот-вот вырвется
из груди.
На плечо мне легла рука.
– Можешь подняться, – сказал король. – Стоять на коленях не очень удобно.
Я встала и взглянула ему в лицо. Эдуард улыбался, и меня поразила его красота.
– Маленькая Анна Невилл, – сказал он. – Да ведь ты до сих пор еще ребенок.
После этого привлек меня к себе и поцеловал сперва в одну щеку, потом в другую. Я поразилась теплоте его приветствия.
– Ты дрожишь. Не бойся. С тобой ничего не случится. На тебе вины нет. Тебя использовали, маленькая Анна. Я прекрасно это знаю. Мой брат ручается, что ты будешь нашим другом. Это ведь правда?
Мои глаза наполнились слезами. Я любила Эдуарда в ту минуту и понимала, почему люди хотят видеть его королем. Он был поистине король, так как эта ласковая нежность ничуть не умаляла его силы. Даже увеличивала ее. Мне было понятно, отчего Ричард так восхищается им.
