Текст книги "Обреченная на корону"

Автор книги: Виктория Холт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

Ричарду вновь пришлось уезжать. Королю потребовалось его присутствие в Лондоне. Мне грустно было прощаться с ним, но он надеялся, что дела надолго не затянутся, и обещал вернуться в Миддлхем как можно быстрее.

Дни в обществе матери проходили приятно, с нами, когда только бывало возможно, находился маленький Эдуард. Он начинал проявлять признаки сообразительности, ползал и учился вставать. При виде нас улыбался, я радовалась, что мне с большим удовольствием. Мальчик был восхитителен.

Ричард вернулся. Жизнью с ним, сыном и матерью в Миддлхеме я была очень довольна.

От Изабеллы пришли хорошие вести. У нее родился мальчик. Его тоже назвали Эдуардом – разумеется, в честь короля. Изабелла писала, что младенец крупный, крепкий, а Маргарита очень красивый ребенок.

Я радовалась за сестру, и теперь почти все разговоры у нас велись о малышах, так как матери доставляло громадное удовольствие вспоминать случаи из нашего с Изабеллой детства.

Однако Ричарда неизбежно ждал очередной вызов. Столь значительному человеку нельзя было постоянно находиться на Севере, где он навел такой порядок, что этот район стал самым спокойным в королевстве.

На сей раз Ричард ехал опять в Лондон. Мы с грустью простились, и он вновь пообещал вернуться как можно раньше.

Жизнь пошла своим чередом, и я ежедневно ждала его возвращения.

Казалось, Ричард отсутствовал долго, а когда вернулся, я поняла, что его что-то гнетет, и с нетерпением спросила, в чем дело. Поначалу он несколько скрытничал, но вскоре понял, что мне следует знать.

– Король подумывает о войне с Францией, – сказал Ричард. – Подозревает, что Людовик поддерживает де Вера, а Георг, как ты знаешь, возможно, связан с ним.

– Если Эдуард отправится на войну, значит...

– ...Я отправлюсь тоже. И Георг, разумеется.

– Не может же он доверять Кларенсу!

– Может. Георг вряд ли станет воевать на стороне французов.

– Станет, если его щедро подкупить.– Достаточно сказать, что мы с Георгом пообещали вывести на поле боя сто двадцать тяжеловооруженных всадников и тысячу лучников. Эдуард заставил парламент выделить значительную сумму денег, кроме того, ездит по стране, берет у людей то, что именует добровольными приношениями. Дела идут хорошо. Ты же знаешь, как его любят. Люди не могут ему противиться. Своим обаянием и любезностью он выманивает у них деньги и вскоре сможет подготовиться к войне должным образом.

– Значит, – уныло сказала я, – ты отправишься с ним во Францию.

– Я обязан, – ответил Ричард. – Эдуард мой брат, и таково его королевское повеление.

– Но откуда у него желание воевать? Я думала, он стремится к миру.

– Он считает, что это лучший способ добиться мира. Людовик вредит нам и видит в Эдуарде врага из-за его союза с Бургундией.

– Не понимаю, с какой стати нам вмешиваться в ссору между французами. Почему Франция и Бургундия не могут сами решить своих проблем?

– Эти проблемы касаются и нас.

– Мне ненавистна даже мысль о войне.

– Войны может и не быть.

– Но ведь ты говоришь, что дал слово пойти на нее, а король собирает деньги.

– Поживем – увидим. Но... я должен был сказать тебе.

– Да. Лучше быть заранее готовой.

– Анна, я должен сказать еще кое-что.

– Слушаю.

– Я люблю тебя, Анна. И всегда любил. Ты неизменно была в моих мыслях... неизменно.

– И ты в моих, Ричард, – ответила я.

– Другие... были не столь значительны, как ты. Ты должна понять... и решить, соглашаться или нет... я, разумеется, пойму.

– Ричард, ты о чем? Говорить обиняками не в твоем духе.

– Находясь в Лондоне, я получил известие...

– Какое?

– Ты знаешь о детях... Джоне и Екатерине?

– Да, – неторопливо ответила я. – Ты говорил мне.

– Их мать умерла. Они... живут в одной семье. И могут, естественно, оставаться там, но...

Я пришла в ужас.

– Хочешь, чтобы они приехали сюда?

Он посмотрел на меня чуть ли не умоляюще.

– Как ты решишь.

Я молчала, испытывая что-то похожее на гнев. Мне хотелось закричать: «Нет! Я не пущу их сюда. Я все знаю. Это произошло до нашей помолвки, когда я должна была выйти за принца Уэльского. У тебя была та любовница. Она была дорога тебе. Иначе быть не могло. У нее родилось двое детей, а теперь, когда она умерла, ты хочешь, чтобы они приехали в Миддлхем... росли вместе с Эдуардом. Я этого не допущу».

– Вижу, ты потрясена, – сказал Ричард.

Я по-прежнему молчала. Боялась тех слов, что могла произнести. С языка у меня рвалось – нет, я не потерплю здесь их... постоянное напоминание. Не позволю им жить вместе с Эдуардом/

Ричард с опечаленным видом отвернулся.

– Конечно, я понимаю. Подобная мысль не должна была даже приходить мне в голову. Забудь о моей просьбе.

Забыть? Как? Он испортил нашу встречу.

Мы отдалились друг от друга. Ричард привез дурные вести. Во-первых, его могли забрать от меня на войну. Во-вторых, он хотел, чтобы я взяла его побочных детей к себе в дом.

Мать поняла – что-то стряслось. Я рассказала ей сперва о возможности войны, потом о детях. Она глубоко задумалась.

– Я понимаю чувства Ричарда. Как-никак, это его сын и дочь.

– Но как они могут жить здесь?

– Вполне могут. Это зависит от тебя.

– Их придется воспитывать вместе с Эдуардом.

– Они его единокровные.

– Миледи матушка, они внебрачные.

– Их вины в этом нет.

– Думаете, пусть приезжают?

– Решай. Это ведь предложил Ричард. Теперь все зависит от того, сильно ли ты его любишь.

– Вы знаете, что люблю.

– Недостаточно, чтобы пойти ему в этом навстречу.

– Так люблю, что мне невыносима мысль о его детях от другой женщины.

– Это эгоистичная любовь, – сказала мать. – А сущность любви не в эгоизме.

С этими словами она ушла.

Почему так случилось? Почему та женщина умерла, бросив детей на чужое попечение? По сколько им лет? Мальчик старше Эдуарда годика на два; девочка на несколько годков старше его. Дети Ричарда!

Выглядел Ричард так подавленно, что напоминал мальчика, стыдившегося, что устает больше, чем другие. В то время я пожалела его, в то время у меня и зародилась любовь к нему.

Скоро ему идти на войну. Он будет доблестно сражаться за дело брата. Кто знает, что ждет его в гуще битвы? Мой отец погиб под Барнетом, принц Уэльский при Тьюксбери, отец Ричарда при Уэйкфилде. Война – это смерть и увечья. И Ричард пойдет на нее с тяжелым сердцем, так как беспокоится о будущем своих детей.

Возможно, с самого начала мне было ясно, как надо поступить. Меня огорчила эта просьба, но мать была права. Любовь бескорыстна, а я любила Ричарда и не могла видеть его несчастным.

С принятием решения на душе у меня стало

легче.

– Ричард, – спросила я, – когда Джон с Екатериной приедут в Миддлхем?

Он уставился на меня, и на лице его замерцала радость. Потом обнял.

– Ты примешь их?

– Ну, конечно, – ответила я.

– Мне показалось...

– Это явилось потрясением. Я глупое, ревнивое существо. Не могла примириться с мыслью, что в твоей жизни я не единственная.

– Больше никогда никого не будет, и такой, как ты, никогда не было.

Я сказала:

– Думаю, Эдуард обрадуется компании.

Приезда детей я ждала с большим страхом. Ричард тоже нервничал. Со дня на день его могли потребовать к королю; он уже набрал отряд, чтобы взять с собой. Я знала, что ему всегда не хотелось покидать Миддлхем; а теперь, когда должны были приехать дети, он сознавал, что его присутствие здесь нужнее, чем когда бы то ни было.

Словом, то было нелегкое время. Наконец дети приехали. Я радовалась, что они застали Ричарда.

Оба были красивые – белокурые, выглядевшие, как мне казалось, Плантагенетами – рослые, крепкие, полные жизни. Мальчик был года на два с лишним старше Эдуарда, девочке было около семи. Миддлхем их нисколько не поразил, хотя, наверно, показался великолепным после дома матери и тех людей, у которых они жили до приезда сюда. Я заметила, что к Ричарду они относятся с большим почтением. Видимо, в последнее время отвыкли от него и видели в нем не отца, а весьма значительного человека, королевского брата.

На меня они смотрели изучающе.

– Добро пожаловать в Миддлхем, – приветствовала их я. – Ты Екатерина, а ты, полагаю, Джон.

– Я Джон Плантагенет, – сказал мальчик. Девочка добавила: – А я Екатерина Плантагенет.

– Ну вот, ваш дом теперь будет здесь.

– Да, – ответила Екатерина, – знаю. Наша мама умерла. За ней приехали и увезли в ящике.

Маленькая, беззащитная, она выглядела трогательно. Я взяла ее за плечи и поцеловала.

– Надеюсь, вы будете здесь счастливы. Затем подошел мальчик и запрокинул лицо

для поцелуя.

Внешне Ричард выглядел спокойно, но я пре

красно понимала его чувства и радовалась, что согласилась принять детей. Отказ явился бы непростительной ошибкой.

Я чувствовала, что первая встреча прошла вполне удачно.

Маленький Эдуард заинтересовался вновь прибывшими. Они были веселыми, шумными и определенно нашли замок весьма интересным. Джон завопил от восторга, увидя в коридоре рыцарские доспехи, так как сперва решил, что это стоит человек. Екатерина держалась чуть более сдержанно.

В первую ночь, когда я заглянула к ним, оба тихо плакали.

– Скажите мне, что стряслось, – попросила я.

– Джон хочет к маме, – ответила Екатерина. – И я тоже.

Меня это тронуло. Они были такими маленькими, такими беззащитными. Мелькнула мысль – что сталось бы с ними, откажись я их принять. Видимо, остались бы в той семье, где жили. Интуиция подсказывала мне, что эти дети перенесли бы любые Невзгоды. Но я радовалась, что не отвергла их.

Я решила забыть, что это дети Ричарда от другой женщины. Сейчас он любил меня, верил мне, я хотела, чтобы он знал всю меру моей благодарности за это, и намеревалась приложить все силы, дабы стать матерью его детям.

– Теперь я буду вашей мамой.

Екатерина перестала всхлипывать, Джон тоже. Я наклонилась к девочке, поцеловала ее, и внезапно она обняла меня за шею. Джон ждал своей очереди.

– Вам понравится в Миддлхеме, – сказала я. – У вас будут собственные лошади, и вы сможете кататься верхом.

Оба сидели в постелях, слушая меня. А я рассказывала, как жила здесь в детстве вместе с сестрой. Как мы занимались в классной комнате, которая теперь достанется им; как училась сидеть в седле и со временем смогла ездить, куда угодно.

Они жадно слушали, и печаль исчезла с их лиц.

– Очень рада, что вы приехали, – сказала я. Это было правдой.

Мать пришла в восторг.

– Хорошо, когда в доме дети, – сказала она. – Домам, которые стоят по многу лет, необходимы малолетние, чтобы оживить их.

Эдуард тянулся к новым брату и сестре. Я иногда боялась, что они будут досаждать ему своим шумом. Лицом и телосложением он пошел в Ричарда. Казался очень маленьким. Я всегда беспокоилась о нем, но, кажется, с приездом других детей беспокойство мое усилилось.

Ричард очень радовался тому, как я их приняла. Он не умел выразить своей любви к ним. Держался несколько отчужденно, дети взирали на него благоговейно и очень почтительно, однако тянулись к моей матери и ко мне.

– Все понятно, – сказала я. – В их сознании я начинаю занимать место мамы. И очень этим довольна.

Несколько недель мы ждали, что король потребует к себе Ричарда. Я страшилась этого. Вызов означал бы войну. Зачем нужны эти сражения? Что в них проку? Какую пользу они принесли хоть кому-то? От редких гостей мы узнали, что король сколачивает из добровольных приношений крупную сумму. Видимо, появляясь перед людьми, красивый, величественный, в высшей степени привлекательный, с улыбкой для женщин и добрым словом для самых незначительных, он покорял все сердца. Казалось неизбежным, что вскоре, он соберет достаточно денег и начнет намеченную войну. Мужчины стекались под знамена с белой розой Йорков в сияющем солнце. Война будоражит мужчин. Она избавление от скучной жизни, возможность пограбить. Меня это печалило. Многие из них погибнут; другие получат увечья. Как могут они хотеть, чтобы мирная жизнь их нарушалась ради кратковременного волнения крови?

Дни шли своей чередой. Мать очень радовалась тому, что сменила Болье на Миддлхем.

– Свобода – одно из величайших благ, – сказала она. – В Болье, несмотря на определенные удобства, я чувствовала себя узницей. Здесь я свободна и очень рада видеть тебя замужем за Ричардом. Он хороший человек и питает к тебе искреннюю любовь. Хорошо, что Ричард только королевский брат, а у Эдуарда есть сыновья. Да и все равно Кларенс старше Ричарда.

– Вы думаете о троне.

– Лучше быть подальше от него. Если б твой отец не стремился править... обладать властью, у нас была бы совершенно иная жизнь! Он бы находился сейчас с нами. Это просто счастье, что вы живете в Миддлхеме, вдали от придворных интриг и соперничества.

– Я это хорошо понимаю. Но Ричарду вскоре придется идти на войну.

– Мужчины сами навлекают на себя это проклятье, – сказала мать. – Зачем Эдуарду война? Он твердо сидит на троне. Он один из любимейших королей, каких знала Англия. Зачем? Зачем?

– Люди хотят войны. Смотрите, как они стекаются под его знамена.

Мать печально покачала головой.

Мы стояли у окна. Дети находились в саду с одной из нянек. Джон с Екатериной бегали, прыгали. Эдуард ковылял за ними.

– Как хорошо им вместе, – сказала мать, оставя мрачную тему войны. – Ты правильно поступила, Анна, что согласилась принять их.

– Да. Ричард очень рад видеть детей пристроенными. Должно быть, он очень беспокоился о них.

– Естественно. Ричард хороший отец.

– Он позаботится, – сказала я, – чтобы они получили подобающее воспитание и были хорошо обеспечены.

Мать кивнула.

– Да, – продолжала я, – хорошо, что они здесь. Я сперва думала, что буду питать к ним неприязнь, но теперь вижу, что ошибалась. Для меня они малютки... дети Ричарда, его подопечные, а потому и мои. Но только вот...

Я умолкла. Мать выжидающе поглядела на меня:

– Договаривай, Анна.

– При виде их я думаю, что Эдуард выглядит несколько болезненным.

– Он еще мал.

– Видимо, эти двое здоровы с рождения. Оба очень энергичны. Джон все время скачет, словно ему трудно стоять на месте, а Екатерина, кажется, постоянно сдерживает свою живость. Рядом с ними Эдуард выглядит слабым.

– Он же маленький. С возрастом это пройдет.

– Да, конечно, – сказала я, позволив себя успокоить. – Пройдет.

Пришел вызов, которого мы ждали, Ричард с всадниками и лучниками отправился на юг. Я вместе с детьми смотрела ему вслед, терзаясь печалью и страхом.

Счастье и довольство имеют свою оборотную сторону: люди вроде меня живут в постоянном страхе утратить это блаженное состояние. Хотя, должно быть, каждая любящая жена испытывает страх за уходящего на войну мужа.

Я ощутила жгучий гнев. Эта война бессмысленна. На нас никто не нападал. Подумала о мужчинах, идущих в бой, чтобы причинить горе и страдания людям, которые не сделали, им зла, которых они даже не знают.

Потянулись долгие, беспокойные дни. Мы с нетерпением и страхом ждали новостей. Жаркий июнь казался бесконечным. У всех на устах трепетал невысказанный вопрос: «Что происходит во Франции?»

Шли месяц за месяцем. Июнь. Июль. Август.

Тот сентябрь я помню прекрасно. До нас доходили только отрывочные сведения. Немногочисленные гости мало что могли сообщить, однако мы поняли, что сражений во Франции нет, что король Эдуард ведет переговоры с Людовиком, а вскоре пришла весть о мирном договоре в Пикиньи.

Я ощутила громадное облегчение. Но как это было понять? Эдуард отплыл с великолепным войском, его сопровождали братья со своими приверженцами, они должны были объединиться с герцогом Бургундским против Людовика. И ни единой битвы!

Тревога слегка улеглась. Я поняла, что Ричард скоро вернется.

Вернулся он в сентябре. Спокойным, задумчивым... и я поняла, что на душе у него мрачно.

Ричард сказал, что король повел себя неслыханно. Я впервые слышала от него осуждение в адрес брата. Конечно, он не одобрял образ жизни Эдуарда, его похотливость, брак, принесший столько несчастий, но раньше неизменно спешил встать на его защиту. Теперь разочаровался в нем и встревожился.

– Мы отправились во Францию, – сказал он, – с лучшей английской армией, когда-либо ступавшей на эти берега. Генрих Пятый гордился бы ею.

– И все же обошлось без кровопролития?

– Нас встретила сестра, Маргарита Бургундская. Очень приветливо. А вот муж ее, увы, наших надежд не оправдал. Его не зря прозвали Карлом Легкомысленным. Он не был готов к войне. Некоторое время назад осаждал город, против которого озлился, и потерял в этом бессмысленном предприятии большую часть своих войск. Однако нас это не могло остановить. Мы пришли с великолепной армией.

– Значит, было решено не воевать с французами?

– Людовик хитер и очень умен. Он прекрасно понимал, что против нас ему не выстоять. Настоящий враг его, конечно, Бургундия. Людовик изъявил желание встретиться с Эдуардом и предложил на этой встрече условия мира, которых мой брат не смог отвергнуть.

– Но ведь это замечательно! Война была остановлена.

– Анна, людей позвали воевать. Обещали им военную добычу. Они покинули дома, работу, семьи, чтобы сражаться за короля, принести славу Англии. Этот предательский мир, эти уступки Людовика не принесли им выгоды. Они вернулись домой с пустыми руками.

– Зато целыми и невредимыми.

– Они хотели приключений, добычи. Неужели не понимаешь? Им это было обещано. А их, как оказалось, вырвали из домов лишь затем, дабы продемонстрировать Людовику могущество Англии.

– Зато сохранился мир!

– Бургундский герцог возмущен.

– Он же сам не был готов к войне.

– Как ты не понимаешь? Эдуард подружился с его старым врагом, королем Франции.

– И не допустил войны.

– Думаю, Эдуард имел такую цель с самого начала. Только не говорил мне.

– По-твоему, должен был сказать?

Ричард, поглядев на меня в упор, ответил:

– Да.

И тут я увидела в глазах мужа унижение, боль. Больше всего его мучила ссора с братом.

– В чем суть договора? – спросила я.

– Короли заключили перемирие на семь лет.

– Семь лет! Без войны!

– Приняты условия торговли. Товары, ввозимые с той и другой стороны, не будут облагаться пошлиной в течение двенадцати лет. Кроме того, есть еще две статьи, особенно важные для Эдуарда. Его старшая дочь Елизавета должна выйти за Карла, наследника престола Франции; если она умрет до свадьбы, невестой станет ее сестра, Мария. Но больше всего брату нравится, что Людовик станет выплачивать ему ежегодную субсидию в пятьдесят тысяч золотых крон. Первый взнос уже сделан.

– Раз так, – сказала я, – он многого добился со своей могучей армией.

– Армия шла сражаться, и люди недовольны. Ропщут в разговорах между собой. Что им от того, что король будет получать субсидию, а его дочь выйдет за дофина Франции?

– Им от этого мир, – настаивала я.

– Многие дворяне были против. Людовик пригласил тех, кого счел самыми значительными, к себе в замок. Устроил им щедрый прием, подкупал их, пока большая часть не взяла его сторону. Французский король хитер. Расчетлив. Он понял, что, сколько бы ни раздал, это будет меньше тех потерь, которые понес бы в войне с такой армией, какую собрал Эдуард. – Ричард злобно рассмеялся. – Людовик хотел подкупить и меня. Он знал, что я осуждаю происходящее. Пригласил отобедать с собой. Лесть его была отвратительной. Знаешь, что он мне предлагал? Не деньги. Это было бы слишком вопиюще... слишком унизительно для человека моего положения. Предложил замечательные доспехи и коней. Я отказался. Заявил напрямик, что никакие доспехи и кони не склонят меня подписать этот договор.

– И что сказал на это Людовик?

– Он был сама вкрадчивая вежливость. Несколько огорчился, но принял понимающий вид и намекнул, что наши расхождения во взглядах не станут помехой нашей дружбе.

– Что ж, он прав.

– Он будет ненавидеть меня до конца жизни.

– Очень жаль, Ричард, но я рада, что ты снова со мной.

Муж сказал, что тоже рад возвращению, только хотел бы вернуться со славой.

После этого Ричард некоторое время оставался в Миддлхеме. Я ждала, что Эдуард попытается как-то восстановить их прежние отношения. Но вызовов в Лондон не было, и я задавалась вопросом, насколько сильна ссора между братьями.

Во время переговоров с Людовиком Эдуард, видимо, заключил с ним соглашение относительно королевы Маргариты, так как ей вскоре позволили вернуться во Францию. Впоследствии я узнала, что отец отдал ей замок де Рекюле. Это возле Анжера, города, где я обручилась с ее сыном. Несчастная Маргарита! Я была уверена, что дни свои она проживет в глубочайшей печали.

Король вернулся вместе со своей замечательной армией, не потерявшей ни единого человека. Думаю, очень довольным собой. На мой взгляд, он добился большого успеха, заключив мир без войны, торговое соглашение и получив субсидию.

Однако многие смотрели на это иначе – в частности, Ричард.

Но за несколько месяцев он как будто забыл о своем разочаровании.

Внимания Ричарда требовали северные болота, и сердце его было привязано к ним. Он радовался жизни вдали от двора; любил ездить верхом вместе с детьми и наблюдать, как подрастает наш малыш. Иногда ему приходилось уезжать в различные места северных территорий, но всегда ненадолго, и, когда он возвращался, встреча неизменно бывала радостной.

Мне было приятно общество матери. Мы с ней часто жалели, что Изабелла далеко. Она время от времени писала нам, мы ей тоже и с нетерпением ждали новостей о маленьких Маргарите и Эдуарде.

Когда Изабелла забеременела снова, я ощутила зависть. Мне очень хотелось еще одного ребенка. Я все беспокоилась о здоровье моего Эдуарда, тем более что его единокровные, казалось, подрастали с каждым днем. Он был очень маленьким, худеньким, уставал гораздо быстрее, чем Джон и Екатерина, те своим здоровьем постоянно обращали мое внимание на его хрупкость.

Изабелла сообщала, что неважно себя чувствует. Опять вернулся раздражающий кашель. Выражала надежду, что после родов ей станет лучше. Георг очень хотел, чтобы родился мальчик, но для нее это было неважно: лишь бы ребенок оказался здоровым.

«Королева поступила очень любезно, – писала моя сестра. – Видимо, решила поддерживать со мной добрые отношения. Прислала обратно Анкаретту Твинихо. Сказала, что эта служанка мастерски ухаживает за детьми и женщинами в положении, поэтому она с благодарностью возвращает ее мне. Анкаретте я очень рада. Она развлекает меня сплетнями о дворе и самой мадам Елизавете, похоже, обладающей большей властью, чем сам король. Говорит, что двором правят Вудвиллы, а королева постоянно подыскивает

все более и более высокие должности даже для самых незначительных членов своего клана». Мать сказала:

– Королева очень умна. Иначе не сумела бы столько лет оставаться женой Эдуарда. Я, конечно, знаю, как она добивается этого. Закрывает глаза на его любовные похождения. Не думаю, что смогла бы так поступать на ее месте, и благодарю Бога, что не имела причин делать это на своем. В браке я была счастлива.

– Отец тоже. Кем бы он был без вас?

– Твой отец был бы великим человеком. Просто полученные благодаря мне титулы и богатство помогли ему осуществить свои устремления немного раньше.

– И привели его к гибели.

– Да, это так. Но большинство влиятельных людей кончает жизнь либо на поле битвы, либо на плахе.

– Может, лучше не иметь никакого влияния и спокойно умереть в постели, прожив долгую жизнь?

– Анна, эти люди наверняка не согласились бы с тобой. И что мы говорим о таких ужасных вещах? Как думаешь, следует нам сшить какую-то одежду для младенца Изабеллы? Мне хочется опробовать тот новый стежок, которому на днях выучилась.

Мы принялись за шитье, и разговоры наши постоянно возвращались к Изабелле.

Пришедшая новость ошеломила нас. Я помогла матери улечься в постель. Видеть ее в таком состоянии мне еще не приходилось.

Изабеллы не было в живых. Она умерла вскоре после того, как родила мальчика, и он вскоре последовал за своей матерью в могилу. У меня это в голове не укладывалось. Изабелла... мертва! С ней у меня слишком многое было связано. Она была спутницей моего детства. Была слишком молодой, чтобы умирать.

Мать тихо плакала по ночам. Днем замыкалась в себе. Такого печального лица, как у нее, я не видела никогда.

И я тоже была неутешна. Никогда больше не увидеть Изабеллы! Не получить письма от нее.

Я думала о малышах, Маргарите и Эдуарде. Несчастные, утратившие мать детишки. А Георг? Мне кажется, Кларенс по-своему любил ее, хотя трудно представить, что мог любить кого-нибудь, кроме себя. Я никогда не слышала, чтобы он бывал ей неверен. По крайней мере, на короля в этом отношении не походил.

Очень трудно было поверить, что Изабеллы больше нет, и впоследствии я часто ловила себя на мысли: «Напишу Изабелле о том-то».

Смерть носилась в воздухе. Изабелла умерла в декабре; перед самым Рождеством, – печальное время для расставания с жизнью, – а в январе состоялись еще одни похороны.

Кончина Изабеллы мало значила для придворных кругов, но уход из жизни Карла Легкомысленного был воспринят при дворе совсем иначе.

Обширные владения герцога Бургундского отошли его дочери, Марии. Поэтому она стала самой желанной невестой в Европе.

Ричард погрузился в раздумья. Потом поделился со мной своими мыслями.

– Хотел бы я знать, – сказал он, – что сейчас на уме у Эдуарда. Людовик откупался от

него, потому что бургундский герцог и Эдуард были союзниками, а Бургундии он боялся больше, чем Англии. Что будет теперь, когда герцога больше нет?

– Есть же Мария.

– Женщина! – сказал Ричард. – Кого она возьмет в мужья? Это будет волновать всех. Марии нужен сильный мужчина, способный удержать то, что ей досталось в наследство. Вот увидишь, ее руки бросятся искать все честолюбцы Европы.

– Несчастная Мария, – сказала я. – Ее возьмут замуж из-за владений.

– По-моему, решительности ей не занимать, – сказал Ричард – Она скорее всего настоит на самостоятельном выборе мужа. Это будет интересно. Мачеха – наша сестра Маргарита – возможно, имеет на нее какое-то влияние. Если мужем ее станет кто-то из англичан, вреда нам это не принесет. Маргарита об этом непременно подумает.

Вскоре стало ясно, что кончина герцога Бургундского окажет большое влияние на многих людей.

Эдуард поспешил созвать совет, и Ричарда вызвали в Лондон. Ему, как всегда, не хотелось расставаться с Миддлхемом и привычной жизнью в кругу семьи.

– Анна, может, поедешь со мной? – предложил он.

Я с готовностью согласилась. Хотя мне была неприятна мысль о разлуке с Миддлхемом и детьми, я понимала, что в данном случае Ричарду особенно нужно мое присутствие рядом. Его постоянно беспокоил таившийся в глубине сознания вопрос – чего ждать от Георга? Изабелла умерла, и Георг мог жениться. Видимо, у Ричарда появилось какое-то предчувствие. С кем он мог откровенно поговорить, кому мог полностью доверять, как не мне?

– Поездка будет нелегкой, – сказал Ричард. – Придется ехать как можно быстрее, чтобы успеть , к первому дню заседания.

Я знала, что .могу оставить детей на нянек и слуг, и поехала с ним.

При дворе я чувствовала себя неуютно. Кларенс находился там. Встретил он меня, несмотря на историю с пекарней, совершенно невозмутимо. Растроганно говорил об Изабелле, сказал, что убит горем; однако радость при встрече со мной и скорбь по любимой супруге показались мне неискренними. И он, и Эдуард, если долго не видеться с ними, поражали своей внешностью – высоким ростом, прекрасным телосложением, точеными чертами лица, почти совершенной мужской красотой. Однако теперь Кларенс показался мне слегка обрюзгшим, на лице его появились красные прожилки. Я знала о пристрастии Георга к доброй мальвазии. Изабелла, по ее словам, часто упрекала мужа за неумеренность в питье; а он, хмелея, уносился мыслями в царство фантазий, где видел себя всемогущим – по меньшей мере, королем.

Когда мы приехали в Лондон, совет уже заседал. Я знала, что Эдуард обрадуется поддержке Ричарда. К Георгу он должен был относиться очень настороженно. И меня удивило, что после всего случившегося король позволил ему приехать на совет. Видимо, решил предать прошлое забвению, так как не позволял себе поверить в готовность брата предать его при удобном случае.

После первого заседания Ричард сказал мне, что речь там шла главным образом о торговле. О том, чего ждать на английских рынках и, конечно же, не даст ли смерть герцога Бургундского – союзника Англии и врага Франции – возможность Людовику отказаться от соблюдения договора.

Однако Эдуард устроил с Ричардом тайную встречу, и она, видимо, беспокоила Ричарда не меньше, чем все остальное.

В наших покоях, когда мы лежали в постели, Ричард излил мне душу. Собственно, для того я с ним и поехала. Он как-то сказал, что разговаривать со мной – все равно что с самим собой, и, слушая себя, он видел предмет разговора под другим углом зрения. К тому же знал, что все, сказанное мне, никуда дальше не пойдет.

– Эдуарда заботят прежде всего не торговля и не субсидии, он считает, что сможет не позволить обороту упасть и по-прежнему оказывать влияние на Людовика. Однако наша сестра в Бургундии хочет устроить брак Марии и Георга.

– Но Изабелла...

– Изабелла очень кстати умерла. Если я знаю нашего братца, он будет искать выгодной партии... а какая может быть выгоднее этой? Бургундия – одно из крупнейших владений в Европе. Кларенс жаждет могущества. Ему, разумеется, нужен английский трон. Эдуард в глубине души это сознает. Однако тут еще вот что. Бургундия всегда полагала, что имеет право на английский престол.. Как думаешь, что произойдет, если Кларенс женится на Марии Бургундской?

– Думаю, Эдуард ни за что этого не допустит.

– Ты права. Я знаю, он кажется беспечным, но, когда потребуется, может стать твердым. Он любит мир. Он слишком уж покладистый, и вывести его из себя нелегко. Но в таком вопросе он будет держаться непреклонно.

– Этого брака хочет ваша сестра.

– Маргарита всегда очень любила Георга. В детстве я сильно ревновал ее к нему. Как я тебе говорил, для Маргариты он всегда был очаровательным маленьким братишкой. Эдуард относился к Георгу так же. Но этого брака он ни за что не допустит:

– А как воспримет это Кларенс?

– Боюсь, примется мстить.

– Королю? Он осмелится?

– По внезапному порыву осмелится на что угодно. Далеко вперед он не заглядывает. Сейчас ему кажется, что сбываются его сумасбродные мечты. Готов поклясться, Георг уже видит себя повелителем Бургундии и наверняка... со временем... завоевателем Англии.

– Ричард, Кларенс меня пугает.

– Кларенс пугает нас всех. Не будь он королевским братом – а Эдуард таким добряком, – то давно лишился бы головы. Маргарита твердит, что Мария должна выйти за англичанина ради сохранения уз между нами. Мы все согласны. Но этим англичанином не должны быть ни Кларенс, ни Риверс.

– Риверс?

– Брат королевы. Эдуард дозволил ему искать Марииной руки. И только потому, что об этом просила Елизавета. Она, как известно, постоянно выдвигает своих родственников. Это одна из главных бед с тех пор, как он женился на ней. Эдуард задабривает ее, особенно когда сознает, что ей самой ни за что не осуществить своих устремлений.