Текст книги "Смерть в осколках вазы мэбен"

Автор книги: Виктория Платова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)

Глава 22

-Ты просто сдурела! – орал Герт, расхаживая по кухне. – Нет, скажи мне, на кой черт ты с ним вообще связалась? Поперлась в Москву?..

– Да не связывалась я, – пыталась я как-то отбиться от его наскоков. – И вспомни, дорогой, ты же сам нас познакомил. И насчет моей поездки ты был в курсе…

– Дурак я конкретный, что так сделал, – продолжал бушевать Герт, – но и ты нисколько не лучше! А насчет поездки… Если бы я знал, зачем именно ты туда едешь! Ты же не потрудилась рассказать об этом!

– Да что случилось? Я ведь не сделала ничего плохого.

– Ты не сделала, – он остановился передо мной и погрозил пальцем, – но это не значит, что так же поступили и другие.

– Ну, довольно, – я тоже разозлилась, – прекрати немедленно. Еще не хватало, чтобы ты стал в чем-то меня обвинять. Да мне твой… художник и на фиг был не нужен! Но ты ведь сам предложил сходить к нему на выставку, взять интервью. Что, совсем память отшибло?

– Ничего у меня не отшибло, – пробурчал Герт, но, похоже, успокоился. – Одно дело по выставке походить, интервью взять, ничего особенного в этом нет. Но совсем другое дело – выполнять его поручения. Ты что, не могла отказаться?

– Да с какой стати мне было отказываться? – Я разозлилась не на шутку. – Что здесь особенного? Подумаешь, попросил человек отвезти сувенир в Москву. Что здесь такого?

– Такого – ничего! А почему этот человек для своего поручения не нашел никого другого? У него что, знакомых мало? Нет, ему понадобилось выбрать именно тебя!

– Знаешь, Герт, – я стала успокаиваться и достала из пачки сигарету, – меня тоже волновал этот вопрос. Я спрашивала себя почти в тех же самых выражениях. Но ничего так и не смогла придумать. Посчитала, что ничего особенного в этом нет. Отвезла вазу, и все.

– Вазу… – Герт вытаращился на меня, словно увидел привидение. – И ты повезла эту чертову корейскую черепушку в Москву? Нет, ты точно рехнулась!

– Ничего я не рехнулась! – заорала я, в свою очередь. – Хватит уже надо мной издеваться! – Но тут меня пронзила новая мысль:

– Герт, откуда ты знаешь, что это была ваза мэбен?

– Догадался, – буркнул он. – Интересно, а что это еще могло быть? Все, подруга, игрушки кончились, давай садись и выкладывай подробненько, что ты в этой чертовой Москве делала. Давай, давай, – добавил он, – и учти, что я тебя все равно не отпущу, пока ты мне все не скажешь.

– В каком это смысле? – Я повернулась к нему и посмотрела прямо в глаза. – Как это ты меня не отпустишь?

– В самом прямом, – заверил Герт. – И не надейся, что я такой добрый. Ты пока еще не въехала или, может, прикидываешься наивной дурочкой. Ладно, не прикидываешься, но получается, что именно такая и есть. Тебе не нужно было с ним связываться. Ты так и не понимаешь, какой опасности просто чудом избежала.

– И что же со мной могли сделать? – Я постаралась, чтобы голос прозвучал насмешливо. – Неужели убить? Из-за того, что я привезла «корейскую черепушку», как ты говоришь?

– Убивают и за меньшие провинности, – серьезно ответил Герт, – а ты ввязалась в чужую игру. И тебя могли шлепнуть без всякого сожаления. Ты ничего странного в этом самом фонде не заметила?

– Не фонде, а центре, – поправила я, – в Центре корейской культуры.

– Да какая, хрен, разница, говори уже, не тяни.

Деваться действительно было некуда, и мне пришлось рассказать Герту о том, как я путешествовала по Москве, как бродила по центру, не зная, куда мне идти, как отдала вазу Александру Паку, как потом случайно наткнулась на авангардиста Иванова.

– А он знал, что ты везешь вазу? – быстро спросил Герт.

– Конечно, нет. – Я удивленно глянула на него. – Карчинский попросил никому о цели поездки в Москву, не говорить, даже тебе.

– Что ты и сделала, – он с досадой махнул рукой. – Правильно он рассудил, если бы ты мне сказала, то я эту черепушку ему на голову бы надел и тебя бы никуда не пустил.

– Забавно. – Я засмеялась. – Именно так все и произошло. То есть, конечно, не совсем так. Я когда от авангардиста избавилась, стала выход искать и очутилась опять в кабинете Пака, где уже лежала разбитая ваза. Можешь себе представить? Я старалась, везла ее, а там ее разбили, не прошло и пяти минут.

– А ты уверена, что это та самая ваза? – спросил Герт.

– Я не уверена на все сто процентов, но там валялась бумага, в которую она была упакована, а рядом черепки. Наверное, все-таки разбили вазу Карчинского.

– Вазу Карчинского, – задумчиво произнес Герт, думая о чем-то своем. – А дальше что?

– Дальше – ничего, – пожала я плечами. – Я вернулась домой, встретилась с Карчинским, передала ему сверток от Пака, сказала, что вазу разбили.

– Держу пари, что он не слишком удивился, – сказал Герт. – А ты не додумалась случайно заглянуть в сверток, который тебя просили передать?

– Нет, не додумалась, – в тон ему ответила я. – Зачем мне рыться в чужих свертках? Но он действительно не слишком удивился, когда узнал, что вазу разбили. Странно. Меня уверял, что она такая хрупкая и он не хочет, чтобы ваза пострадала, а потом просил не беспокоиться. И странно все-таки, что Иванов оказался в Москве и в центре, когда я привезла туда вазу. Неужели он такой любитель корейского искусства?

– Не любитель, а профессионал, – поправил меня Герт, – хотя любителем его тоже можно назвать. Он ведь влюблен в восточное искусство, а сам является искусствоведом и крупным специалистом, экспертом по искусству Дальнего Востока.

– Не может быть, – выдохнула я. – Иванов, оказывается, искусствовед, но ведь он еще и художник. Или нет?

– Художник, – заверил меня Герт. – И искусствовед тоже, одно другому не мешает. То, что он поволокся в Москву, это его дело. Он всегда там бывает, когда проходят дни культуры разных стран, ничего удивительного. Карчинский мог и не доверить ему вазу, не идиот же он, чтобы отдавать ее в руки специалисту. Он уж точно на нее посмотрел бы. И в сверточек заодно тоже. Ладно, будем считать, что это дурацкое дело, в которое ты вляпалась, закончилось все-таки для тебя удачно. Но больше с Карчинским не связывайся. Обещаешь?

Я уже хотела кивнуть, как меня словно током ударило. А письмо? Письмо, которое Карчинский просил меня передать Паку, но я этого так и не сделала. Ведь придется с ним снова встретиться, чтобы отдать ему письмо и как-то все это объяснить.

– В чем дело? – Герт не спускал с меня глаз. – В чем дело? Похоже, что у нас снова завелись тайны. Признавайся, подруга.

– Письмо, – еле выдавила я. – Карчинский просил меня передать письмо, а я про него совсем забыла.

– Давай, – Герт решительно протянул руку.

Я вздохнула. Иногда он мог быть невероятно упрямым и просто придушил бы меня, если бы я начала сопротивляться. Поэтому я сходила в комнату, достала свою дорожную сумку и вынула из нее письмо. Герт повертел его в руках, затем решительно взял ножик.

– Нет, Герт, – я схватила его за руку. – Пожалуйста, не надо. А вдруг там ничего особенного, а ты вскроешь конверт. Неудобно получится.

– Неудобно получится в любом случае, – пробурчал он, но конверт все же вскрывать не стал. – Уж не собираешься ли ты отдать ему это письмо назад? И что ты скажешь? Извините, забыла отдать? Не завидую я тебе…

– Но ведь он нормальный человек, ему же можно все объяснить. Не убьет же он меня за это?

– Как знать, – усмехнулся Герт. – Ладно, шучу, малышка. Хотя тебе лучше с ним теперь не связываться. А конверт можно и по почте отправить. Написать адрес, и все, или просто в ящик ему подбросить, чтобы его штемпели с толку не сбивали. А теперь я все-таки хочу его открыть. Принеси иголку.

– Хорошо. – Я поднялась. – Но лучше уж над горячим чайником подержать, само откроется.

– Молодец, – бросил Герт, направляясь к плите, – соображаешь. Помоги мне.

Через несколько минут конверт был вскрыт, а письмо лежало перед нами на кухонном столе. Но толку от этого было мало, так как Карчинский умудрился написать его иероглифами. Вот и сказке конец. Возможно, он и боялся именно того, что письмо попадет в чужие руки, поэтому так зашифровал свое послание. Но ничего не поделаешь, приходится мириться с неизбежным.

– Схожу принесу клей, – сказала я. – Запечатаем его, и дело с концом.

– Подожди, – Герт потер виски. – Я сначала тоже растерялся, но, знаешь; мы все-таки можем его прочесть.

– Как? – удивилась я. – Или ты понимаешь любой язык?

– Нет, – Герт взлохматил волосы. – Я ничего не понимаю, но у меня есть один приятель. Да, именно он, и не улыбайся так. Юрик, он хоть и нудноватый с виду, но вполне нормальный мужик. А в свое время его дед постоянно жучил, чтобы он язык знал и писать учился. Юрка отбояривался как мог, но дедун был здоровый как бык и такой же упрямый, поэтому и заставил его выучиться. Я сейчас поеду к Юрке, и он мне быстренько все переведет.

– И я с тобой, – встрепенулась я.

– Еще чего, – отмахнулся Герт. – Только тебя там и не хватало. Сиди дома, – добавил он решительно.

– Дома! – Я задохнулась от возмущения, но потом решила переменить тактику:

– Дома мне страшно. Ты, значит, уедешь, а я здесь останусь одна помирать со Страху. Утром уже влез кто-то, но где гарантия, что он вечером не влезет? Я не хочу оставаться одна.

– Ладно, – поморщился Герт, – поедешь со мной, но останешься в машине.

Я согласно кивнула, понимая, что один раз он уже сдался и ни в какой машине я, разумеется, не останусь. До чего же все-таки мужчины бывают наивными. Кроме того, у меня еще один сюрприз для него имеется. Для него и его приятеля-корейца. Диктофон, который я забыла выложить перед тем, как отправляться в Москву. И там у меня записан разговор между Паком и неизвестным. Интересно, о чем они говорили? На этот вопрос могли бы ответить многие, начиная с самого Пака, но это предстояло сделать официанту ресторана «Кимбоккун» Юрию Ли.

* * *

Разумеется, я не осталась в машине. Пришлось немного поканючить, и Герт, поломавшись для вида, все-таки со мной согласился, и во «Дворец счастья и богатства» мы отправились вместе. Но похоже, что я рано начала радоваться, потому что школьного товарища Герта в заведении не оказалось.

– В бане он, – не слишком приветливо буркнул нам косорукий рябой кореец, – будет не скоро.

– А подождать его можно? – спросила я.

– Если хотите, – неприязненно ухмыльнулся тот. – Если своего времени не жаль.

– Жаль, – заверил его Герт и потащил меня к выходу.

– Отпусти, Герт, – попыталась я вырваться. – Могли бы и подождать. Или думаешь, что он сегодня не придет? А может, тебе неинтересно узнать, что было в письме?

– Да замолчи ты! – прошипел Герт. – Все мне интересно. Знаю я, где баня эта самая находится. Не ори только, мы сейчас Юрку оттуда вытащим, если он уже долбануться не успел. Если успел, тогда придется ждать, пока отойдет, но письмо я так не оставлю. А теперь закрой рот и иди тихо.

Мне пришлось замолчать. Герт тащил меня за собой. Мы обогнули здание ресторанчика, пролезли сквозь дырку в заборе, попали в жуткое скопище сарайчиков, от которых несло вонью разной интенсивности, перелезли через какие-то кучи мусора и оказались возле низенькой постройки, наполовину ушедшей в землю. Я даже представить себе не могла, что почти в центре Питера находится вот такое скопище грязи, как в трущобах, описанных Гиляровским или Панасом Мирным. Здесь совершенно не верилось, что на дворе начало двадцать первого века, а люди имеют представление о том, что такое водопровод и канализация.

Но, похоже, Герта совершенно не смущал подобный факт. Он решительно толкнул дверь. Она не поддалась, и тогда Герт навалился на нее всем своим весом. Доски затрещали, а дверь начала приоткрываться. На гвозде болтался сорванный крючок. Из темноты и пара выскочила низенькая грязная кореянка, кинулась к нам, лопоча что-то по-своему, но Герт только грозно на нее цыкнул, и она отступила. Музыкант решительно лез вперед, а я старалась не отставать, боясь хотя бы на минутку остаться одна в этом жутком месте. Коридор здесь был всего один, и в него выходили несколько дверей. Герт все так же решительно направился к самой дальней и рванул ее.

Она оказалась не запертой. В облаках пара слабым красным светом мерцали светильники и открывался длинный стол, на котором копошились две фигуры, отбрасывая на стены и потолок причудливые тени.

– Ли, – позвал Герт, – ты мне нужен.

– Отвали, – послышался расслабленный голос.

– Ли, – настойчиво повторил мой дружок, – я все равно не уйду. Развлечешься в другой раз.

– Проваливай, – все так же ответил голос.

Но Герт не собирался сдаваться. Он стоял на пороге, как изваяние, скрестив на груди руки. Я старалась держаться к нему поближе. Со стола раздались ругательства, затем с него соскочила обнаженная девушка, нисколько не смущаясь, прошествовала мимо нас и скрылась за дверью. Герт проводил долгим взглядом ее маленькую фигурку и лениво произнес:

– Классная телка.

– Зато ты урод, – Ли обмотал чресла полотенцем и тоже слез со стола. – Такой кайф поломал.

– Поможешь нам немного, и иди себе, трахайся дальше, – спокойно посоветовал мой дружок.

– Да-а, трахайся, – протянул Ли. – Все хорошо делать вовремя, когда охота есть, а ты, гад, всю охоту мне отбил. Ну как тебе морду не набить?

Я не успела опомниться, как он в два прыжка оказался возле Герта и самым недвусмысленным образом действительно попытался надавать ему по морде. Герт просто чудом уклонился от резкого выпада, и минуту спустя они уже толклись по комнате, награждая друг друга ударами. На стенах и потолке снова заплясали причудливые тени.

– Ли, Герт, прекратите! – закричала я. – Прекратите сейчас же!

– Чего ты, подруга? – Герт удивленно повернулся ко мне.

Из-за его плеча высунулась мордочка Ли, который тут же спросил:

– Это с тобой телка? Так, может, мы продолжим?

Я отступила к двери, ничего не понимая.

– Перестань, – Герт отпихнул своего одноклассника, – это моя невеста. Мы к тебе и вправду по делу. Стал бы я лазить по этой помойке, чтобы тебя найти, если бы не кое-что срочное.

– Ладно, – Ли почесал безволосую грудь, – черт с тобой. Идите в ресторан, я через пять минут там буду.

Я с огромным облегчением выскочила за дверь. После затхлого помещения даже нестерпимая вонь, идущая от всех этих сараев, показалась мне не такой омерзительной. Я с жадностью хватала воздух и никак не могла отдышаться.

– Как ты? – поинтересовался Герт. – Пришла в себя?

– Никогда больше с тобой никуда не поеду, – пообещала я. – И зачем ты только притащил меня в эту помойную яму?

– Сама напросилась, – хохотнул неисправимый рокер, – нечего теперь жаловаться. Ладно, пошли.

До ресторана мы добрались довольно быстро. Герт спокойно вперся через заднюю дверь, прошествовал мимо поваров, колдующих над огромными дымными сковородками, и проник в зал. Я изо всех сил старалась не отстать от него. Нас встретил все тот же неприятный косорукий малый. Но Герт не обратил никакого внимания на его злые глаза и заявил, что хотел бы поужинать. Тот подозрительно посмотрел на нас, но все же кивнул и показал рукой на столик в дальнем углу зала. Герт подхватил меня под руку и потащил за собой.

Ли появился ровно через пять минут. Он что-то сказал косорукому, тот недовольно кивнул, но все же ушел распорядиться. Через пару минут перед нами уже стояли глиняные тарелки с каким-то пряно пахнущим кушаньем.

– Что это? – не выдержала и поинтересовалась я.

– Это… – Кореец засмеялся. – У этого блюда трудное название, не буду и голову вам забивать. А если попроще, то просто ребрышки в тесте и с пряностями. Попробуйте, это вкусно.

– Хорошо, – я кивнула. – В прошлый раз мне у вас очень понравилось.

– Вот видите, – подхватил Ли, – стоит один раз у нас побывать, как человек старается прийти сюда снова.

– Ладно тебе, – осадил его Герт. – Сказано же, что мы по делу.

– Так я «по делу» не слышал еще ни одного слова. Может, давайте пока дернем немного?

– Нет, – музыкант решительно замотал головой, – потом – сколько влезет, а сейчас не стоит. Да и тебе не стоит в первую очередь. Сначала вот это посмотри.

Герт отдал ему вскрытое письмо Карчинского и уставился на Ли:

– Что здесь написано?

– Откуда у тебя эта хреновина? – удивился кореец, разглядывая иероглифы. – Где ты это взял?

– Неважно, – Герт нетерпеливо побарабанил костяшками пальцев по столу. – Что написано?

– Да фигня какая-то, – Ли стал вчитываться в письмо, – сначала всякие приветствия и извинения, что не может приехать, потом снова извинения за то, что не может прислать какую-то вазу. Вот послушайте: «Вы вправе мне не верить, но в последнее время какой-то злой рок преследует меня. По договоренности я получил из Кореи вазу, которую должен был привезти на выставку. Но сначала галерея отказала мне в помещении, и работы пришлось перевезти в мастерскую, затем произошел пожар в мастерской, а ваза была похищена. Вы должны поверить, что я вас не обманываю. Вазу действительно украли, и я приложу все силы, чтобы вернуть ее, тем более уверен, что знаю человека, который это сделал. Успокойте Чона как можете, отдайте ему вазу, которую я посылаю с этой женщиной. Она не в курсе, просто курьер. Я все сделаю как надо и в ближайшее время приеду в Москву с вазой…» Далее снова всякие уверения в невиновности, прощания и прочее. Что все это значит? – спросил он, глядя на нас.

– Мы пока и сами толком не знаем, – ответил Герт, – но за то, что прочитал, спасибо.

– Значит, объяснять ты мне ничего не собираешься? – склонив голову набок, Ли смотрел на Герта.

– А я когда-нибудь делал из тебя дурачка? – Герт также склонил голову. – Может, обманывал, скрывал что-то или водил за нос?

Кореец отрицательно помотал головой.

– А сейчас что изменилось? – спросил мой дружок.

– Сейчас не знаю что, – ответил Ли, – но мне кажется, что ты темнишь.

Герт дернулся, но я сжала его руку:

– Если так и получается, то все из-за меня. Это я попала в одну историю.

– Это тоже секрет? – Ли в упор посмотрел на меня.

– Нет, – я покачала головой. – Знаете, мне кажется, что вам можно верить. Один человек попросил меня отвезти вазу в Москву. Я выполнила его просьбу, но вот это письмо случайно забыла передать. События же сейчас обернулись таким образом, что мы вынуждены были вскрыть письмо для моей безопасности.

– Но это же полная чушь, – сказал Ли. – Как письмо может угрожать?

– Мы не знаем, в какие игры они играют, – сказал Герт. – Я говорил Леде, что ей вообще не нужно было с этим проходимцем связываться. А теперь не знаем, откуда чего ждать.

– Так заявите в милицию, и дело с концом, – рубанул Ли, – хотя сейчас от милиции толку…

– Вот и я о том же, – кивнул Герт.

– Постойте, – вмешалась я, – у меня еще кое-что есть.

– И что же это? – Герт повернулся ко мне.

Ли тоже смотрел с любопытством, но от вопросов пока воздержался. Я достала из сумочки диктофон.

– В Москве я случайно услышала один разговор. Но о чем идет речь, не могу понять.

– Говорят по-корейски? – проницательно заметил Ли.

– Да. Мне, по крайней мере, кажется, что так. Вот послушайте. – Я надавила кнопку диктофона.

– Иде якось Панас до хаты, а Мiтрiй назустрiч…[36]36
  Идет как-то Панас к дому, а Дмитрий навстречу… (укр.).


[Закрыть]

– Что это? – обалдело пробормотал Ли. – Как хотите, но это не корейский.

– Простите, – я судорожно схватила диктофон, – сначала я была на встреча с одной украинской группой, на пленку все их шутки записывала, чтобы ребятам в редакции отдать, а разговор тоже будет, только немного позже… Я сейчас перемотаю.

– Ладно тебе, оставь, – сказал Герт. – Позже так позже. Не стоит перематывать, а то что-нибудь пропустим.

– Точно, – Юрка кивнул, – оставьте все как есть, а там разберемся.

Я снова включила диктофон, и мы прослушали веселый треп Геньки и Веньки. Но если в зале на конференции стоял хохот, то теперь никто из нас даже не улыбнулся хохмам украинских парней.

– Ка ай он да, – произнес знакомый голос.

– Вот оно! – воскликнула я. – Это тот самый разговор.

Но Ли махнул мне рукой, чтобы я не мешала, и принялся напряженно вслушиваться.

– Ничего нового, – заявил он, отключая диктофон, – опять об этой чертовой вазе.

– А поподробнее, – вклинился Герт.

– Можно и поподробнее, – кореец пожал плечами. – Говорили двое, как вы уже и заметили.

– Правильно, – кивнула я. – Один из них глава Центра корейской культуры Александр Пак, а другого не знаю.

– Пак! – Юрка присвистнул. – Не слабо. Вот, оказывается, чем не брезгует заниматься наш «досточтимый». Однако. Мне-то разговор не очень ясен, видно, про какие-то свои дела они базарили, но одно могу сказать, что базар этот гнилой. И лучше вам от них держаться подальше. Один все толковал, что какой-то мудак не приехал, а вазу привезла женщина. Но, мол, вазочка-то совсем не та, а где та, черт его знает. Тут один предположил, что он, тот, который не приехал, мог другого покупателя найти. Так второй тип ему приказал по-быстрому с ним разобраться. Короче, человека своего послать. Вот, собственно, и все.

– Спасибо, Юрок, – Герт хлопнул его по плечу. – Ты всегда был настоящим другом.

– Не знаю, какой я друг, – серьезно сказал Ли, – но вы лучше держитесь от всего этого подальше. Про Пака разные слухи между нашими ходят, постарайтесь не вляпаться в конкретное дерьмо, а то и помогать мне больше будет некому.

– Спасибо за предупреждение. – Герт поднялся. – Мы и сами думали о том же самом. Ладно, нам пора.

– Да, – Ли кивнул, но лицо у него оставалось таким же расстроенным, – постарайтесь больше никуда не лезть. Это я вам хороший совет даю.

Герт пожал своему однокласснику руку, и мы покинули ресторан. По дороге домой ни один из нас так и не сказал другому ни слова. Герт насупленно молчал, а меня занимала одна-единственная мысль: «Хоть Карчинский, возможно, и подонок и занимается разными темными делами, но предупредить его все-таки нужно». Но Герту об этом я говорить не собиралась.