Текст книги "Жена самурая (СИ)"

Автор книги: Виктория Богачева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 42 страниц)

По крайней мере, она попробует. Сдаваться сразу Наоми была не намерена.

Подъем дался ей тяжело. Каждый шаг отзывался болью, и ее ступни были изранены столь сильно, что она едва могла терпеть. В теле еще жила та отрава, и порою перед глазами все темнело, а ноги наливались непомерной тяжестью.

Но когда они, наконец, достигли вершины холма и свернули круто влево, Наоми решилась. Она бросилась прочь без малейшего промедления: задумайся она хоть на секунду, то точно растеряла бы всю свою храбрость.

Она резко повернулась вокруг своей оси, ударив идущего позади наемника в челюсть, и тотчас побежала вниз, не разбирая дороги. Кое-как сгруппировавшись со связанными руками, Наоми покатилась с холма.

В ее ушах стучала кровь, голова кружилась от ударившего адреналина, и она ничего не слышала и не видела перед собой.

Ветки хлестали ее по лицу, рвали одежду, мешали бежать и цеплялись за веревку – она едва ли понимала это. Перед глазами все слилось в одно большое коричнево-зеленое пятно, земля и небо поменялись местами, когда она упала, зацепившись ногой за корягу, и вновь покатилась вниз.

Она падала и вновь поднималась, и мир кружился перед ее глазами, но Наоми не останавливалась. Она знала одно: ей нужно вниз, там у подножья холма раскинулась деревня. Там было ее спасение.

Что-то огнем обожгло лодыжку, содрав кожу, – один из похитителей подсек ее кнутом, заставив упасть. Наоми протяжно и громко застонала, истратив на крик остатки дыхания. Кое-как перекатившись на спину, она увидела приближавшегося к ней наемника. Она вжалась лопатками в землю и мощным ударом ног отбросила его в сторону, а сама поползла прочь, будучи не в силах подняться.

Колючая трава царапала ее руки и лицо, кимоно цеплялось за ветки и оставалось на них оторванными лохмотьями.

– Дрянь, – похититель, настигнув ее, схватил за длинную косу и жестко дернул на себя.

Наоми упала навзничь, и он поволок ее по земле, держа за волосы и вызывая злые слезы. Она принялась извиваться всем телом, пыталась тормозить пятками, но наемник волок и волок ее, мало внимания обращая на проклятья и ругань.

В какой-то момент Наоми показалось, что ее голова просто оторвется – столь сильной была боль. Жгучий пот струился по ее лицу, заливая глаза.

Она мотнула головой, пытаясь избавиться от соленых капель, и увидела, что в левой руке наемник держал нож.

Застонав от боли, пронзившей, казалось, все тело, Наоми извернулась и укусила мужчину за руку. Он неосознанное дернул ее на себя, разжав пальцы, и она молнией метнулась к упавшему ножу, без раздумий смахнула половину косы с головы и рванула вперед.

Ей вслед понеслись проклятья и угрозы, спустя мгновение она услышала тяжелое дыхание и громкий хруст веток – похититель был прямо за ней.

Наоми побежала еще быстрее – по крайней мере – попыталась. Она была уже почти внизу холма, до деревни, где она будет спасена, оставалось совсем немного. Хриплое, учащенное дыхание разрывало ее легкие изнутри, рот и губы пересохли, по лицу струился смешанный с кровью пот. Растрепанные волосы цеплялись за ветки и тормозили ее, лезли в глаза. Место на ноге, где ударом кнута была содрана кожа, горело огнем.

Упав ничком, она скатилась вниз, преодолев последние метры, и оказалась на рисовом, полузатопленном поле. Хлюпая по воде ногами, разбрызгивая ее и продираясь сквозь растения, она неслась вперед, размахивая руками и бешено, неистово крича, даже не понимая, что она произносит.

Ее ноги подогнулись, когда Наоми увидела приближавшихся людей. Она со стоном упала лицом вниз, потеряв сознание.

Глава 14. Вопросы без ответа

Глубокой ночью Такеши ужинал в тишине и одиночестве. Утром пойдут третьи сутки, как похитили Наоми. Критичное время.

Сейчас не было ни одной деревни, куда бы не отправились его люди, ни одной окраины его обширных земель. В поместье находилось так мало солдат, как не было еще никогда.

– Такеши-сама, – в дверях комнаты показался Кацуо. Он поклонился и остался стоять на месте. Мало кто решался сегодня тревожить своего господина.

Минамото кивнул ему, дозволив зайти.

– Пришли вести с северных земель, – сказал Кацуо, присев на пятки около столика. – Наоми-сан там нет.

– Надеюсь, они хорошо искали, – спокойно произнес Такеши, но было в его голосе нечто такое, что заставило Кацуо вздрогнуть.

Едва ли среди людей Минамото в сложившейся ситуации найдется храбрец, решивший нарушить приказ своего господина и искать Наоми-сан без надлежащей тщательности. Никому не хотелось на собственной шкуре испытать ярость Такеши-самы.

– Масахиро умер, господин.

Минамото скривился. Он провел с предателем пару часов и так не услышал от него ни слова про похищение и место, в котором должна будет оказаться Наоми.

И Такеши не мог не признать подобную стойкость. Масахиро оказался не тем мелочным человеком, которым представлялся многим в поместье. Он был преданным, просто преданность его предназначалась другим людям.

– Хорошо. Как только вернутся солдаты, отправишь часть к границам Тайра. Пусть выкинут его тело на их землях.

Такеши был больше, чем уверен, что за похищением его жены стояли Тайра. Никто в здравом уме не решился бы пойти против его клана в одиночку. Действовали либо с дозволения Тайра, либо напрямую от них.

Задумавшись, он забыл о присутствии Кацуо и удивился, когда тот привлек его внимание негромким покашливанием. Выражение его лица совсем не понравилось Такеши.

– Мы нигде не можем найти Яшамару-сана, господин. И в конюшне не досчитались двух лошадей.

Звенящую тишину комнаты, повисшую после его слов, нарушил громкий хруст – Такеши сломал палочки, слишком сильно сжав кулак.

– Кто второй?

– Его сын. Мамору.

– Как-то раз Наоми спросила меня, зачем наказывать провинившихся палками, ведь бывают случаи, когда достаточно простых слов. Очевидно, я стал слишком много разговаривать, если мои люди вытворяют такое, – с убийственным спокойствием сказал Такеши. – Я буду на тренировочной площадке.

Возможно, идея упражняться с катаной глубокой ночью лишь при свете луны и факелов была не слишком удачной, но другого способа выплеснуть накопившееся Такеши не видел. Он был полон сейчас, как трясина после дождя, и лучше ему будет рубить мечом дерево, чем чьи-то головы.

Он истязал себя, пока соленый пот не залил глаза, пока не онемели плечи и спина, пока стало невозможным контролировать сбившееся дыхание. К тому времени почти рассвело, и кромка неба вдалеке начала медленно розоветь.

Такеши откинул в сторону тренировочный, затупленный меч и жадно припал к кувшину с прохладной водой.

– Господин! Господин! – к нему отчаянно спешил какой-то мальчишка – чей-то сын. – Наоми-сан нашли!

***

До деревни они добрались ко времени, когда солнце уже было в зените. Такеши спрыгнул с Молниеносного, бросив поводья одному из сопровождавших его солдат, и осмотрелся. Старейшина и крестьяне уже приветствовали его, опустившись на колени, но из всей толпы он выцепил взглядом склоненных Яшамару и Мамору. Пальцы привычно легли на гладкую рукоять катаны, но Такеши одернул себя.

С их неподчинением он разберется позже. Сейчас – Наоми.

– Где моя жена? – спросил он, не обращаясь ни к кому конкретно, и старейшина поднялся на ноги, вызвавшись его проводить.

Деревушка оказалась бедной и маленькой, насчитывающей едва ли с два десятка минка, и Наоми находилась, очевидно, в лучшей из них – в доме старейшины и его семьи.

Пригнув голову, чтобы не задеть низкого дверного косяка, Такеши вошел и почти сразу же увидел лежавшую на футоне Наоми.

Ее губы и нос были разбиты, а щеки покрыты царапинами от стегавших ее веток.

Она смотрела на Такеши широко распахнутыми глазами, словно не ожидала его здесь увидеть.

Минамото опустился на футон рядом с ней, продолжив требовательным взглядом осматривать ее повязки и видимые ссадины.

Особенно долго он смотрел на две вспухшие, багровые полосы на ее запястьях.

Такеши молчал довольно долго, и Наоми не решалась заговорить первой, нарушить его сосредоточенную тишину. И она по-настоящему испугалась, когда встретилась с ним взглядом: он сулил смерть.

– Здравствуй, Наоми, – сказал он наконец и потянулся откинуть простынь, в которую она была укутана. – Тебя осматривали?

– Нет, – справившись с испуганным стуком зубов, она мотнула головой. – Только помогли смыть грязь и дали чистую одежду. Они не решились… ну, ты знаешь… трогать раны, которые под кимоно. Тем более там пустяки.

Такеши ухмыльнулся. Если крестьяне к тому моменту уже знали, кого спасли, то посмели бы тронуть одежду своей госпожи, только если бы она истекала кровью и была на грани смерти.

Он глубоко вздохнул, возвращая себе самоконтроль. Вид беспомощной, лежавшей на футоне Наоми пробудил в нем такую ярость, которой он и сам не ожидал. Кто-то посмел украсть его жену из его же поместья. Посмел причинить ей боль. Дурно с ней обращался, бил ее, связал. Оставил на ее теле и лицо уродливые отметины. Растрепал ее волосы, оттаскал за длинный хвост. Прикасался к ней своими грязными руками.

К его жене.

Он убивал и за меньшее.

А теперь Наоми глядит на него забитым зверьком, хоть и отчаянно храбрится. Сдерживает слезы, кусает губы, чтобы не разреветься. Даже улыбнулась ему, когда увидела!

Такеши протянул руку и осторожно погладил жену по щеке: по той, на которой было меньше всего царапин. Всхлипнув, Наоми прикрыла глаза.

– Трав и бинтов! – крикнул Такеши через плечо в открытую дверь.

Какая-то женщина принесла ему миску с горячей водой, чистую ткань для повязок и мази и поспешила выйти прочь.

Приподнявшись на локтях, Наоми сняла рубашку из грубой ткани и опустилась обратно на футон, с трудом сдержав слезы.

Сегодня ей было гораздо больнее, чем во время самого побега.

Такеши скользил взглядом по синякам и царапинам на ее животе и плечах, и на его скулах играли желваки. По его сосредоточенному, суровому лицу бродили черные тени – тяжелые мысли, что не давали покоя.

Он наложил мазь на каждую ссадину и заставил Наоми повернуться, показать ему худую спину с выпирающими лопатками.

– Откуда это? – Такеши едва ощутимо коснулся красной полосы, змеившейся на ее боку.

– Я… я не знаю. Кажется, у них был хлыст. Я помню, как меня ударили им по лодыжке, а вот спину не помню, – глухо пробормотала Наоми. – Но мне уже ее перевязали.

Такеши посмотрел на ее ноги, заметив перебинтованные ступни.

– Я же босая была, – поспешно пояснила Наоми, уловив его взгляд.

Он смочил в отваре ткань и наложил ее поверх отметины, мимолетно коснувшись шершавыми ладонями ее лопаток.

– Ты знаешь, куда тебя вели?

– Нет, – Наоми с неловкостью пыталась надеть рубашку. – Они не говорили о таком при мне. А в первый день постоянно вливали какое-то пойло, из-за которого все было как в тумане. Я даже не знала, что прошло столько времени, пока Яшамару-сан не сказал.

– Тебя начали искать той же ночью, – неожиданно для себя произнес Такеши. – Я отправил солдат в каждую деревню.

Наоми поспешно закивала, надеясь скрыть выступившие на глазах слезы. Она боялась, даже когда рядом был Яшамару-сан, и только сейчас, с приездом Такеши, страх начал постепенно отступать.

Ее с головой накрыла волна горячего облегчения, и Наоми с трудом сдерживала бушевавшие внутри эмоции. Ей было и горько, и обидно, и радостно.

– Тшшш, – сказал Такеши, заметив слезы у нее на ресницах. – Теперь ты в безопасности.

Она до судорог стиснула челюсть. Раньше он точно также говорил про поместье, а что оказалось в итоге?..

Полусидя на футоне, она принялась скручивать и раскручивать пальцами подол своей рубахи. Заметив ее нервозность, Такеши накрыл тяжелой ладонью ее руку. Он подвинулся к ней и почти насильно притянул к себе поближе, заставил прижаться щекой к своему плечу.

– Масахиро оказался предателем, – сказал он спустя после нескольких минут молчания и услышал, как Наоми невесело ухмыльнулась.

– Забавно, да? – отозвалась она, зажмурившись.

Она сидела рядом с мужем и чувствовала тепло его тела. Чувствовала его запах, и это странным образом успокаивало. Она поднимала взгляд и видела, как бьется жилка у него на шее. Как он обнимает ее, но его сосредоточенный, суровый взгляд вдаль говорит, что мыслями Такеши сейчас не с ней.

Тело нестерпимо болело, и Наоми поморщилась.

– Ты удержишься в седле? – Такеши тут же отреагировал на нее гримасу.

Он все замечал.

– Да, – ответила она, немного подумав.

Минамото плавно поднялся и взял ее на руки прежде, чем Наоми успела удивиться. Она закрыла глаза и прижалась головой к его плечу, теплым дыханием щекоча шею. Он казался ей таким надежным и сильным, что Наоми не хотелось думать ни о чем ином. Хотя бы сейчас, пока он держит ее на руках и прижимает к себе. Ей очень хотелось остаться на подольше в этой иллюзорной безопасности.

Они вышли из домика, сразу же приковав к себе взгляды воинов и крестьян, которые с интересом рассматривали женщину, которую их грозный господин держал на руках. Такеши отнес ее к Молниеносному и подсадил, и Наоми судорожно стиснула в ладонях поводья. Минамото ездил без седла и стремян, и она боялась не удержаться верхом.

– Вы спасли мою жену, – Такеши окинул взглядом собравшихся подле него крестьян. – И я вам благодарен. Я освобождаю вас от повинностей до следующей весны.

Он развернулся и легко запрыгнул на Молниеносного позади Наоми, забрал у нее поводья и позволил прижаться к своей груди. Он хлопнул жеребца по бокам, взяв с места галоп.

Им было пора возвращаться домой.

***

Из полудремы Наоми выдернули негромкие звуки за стеной. Она открыла глаза и зябко повела плечами: вода в бадье успела остыть, а она сама не заметила, как заснула.

Сколько же прошло времени?

Когда до нее донесся очередной шорох, Наоми встрепенулась и поспешила вылезти из бадьи. В спальне, очевидно, шумел Такеши, и ей было необходимо поговорить с ним! Шипя ругательства и пережидая боль, которой отозвалось растревоженное тело на ее резкие движения, Наоми завернулась в купальную простыню и прошла в смежную комнату.

Такеши встретил ее появление коротким взглядом и уже хотел отвернуться, когда кое-что заметил.

– Что с твоими волосами? – спросил он, сделав шаг в ее сторону.

Неосознанно Наоми провела ладошками по коротким прядям, что сейчас едва закрывали грудь, хотя раньше кончиками щекотали низ живота.

– … это простой вопрос, Наоми, – недовольный голос Такеши заставил ее торопливо поднять взгляд.

Она слишком глубоко задумалась и слишком долго не отвечала ему.

– Я смахнула половину косы, когда пыталась бежать.

Такеши нахмурился. Любые ее слова о похищении и побеге он воспринимал крайне болезненно. Он крайне внимательно выслушал ее сбивчивый, путанный рассказ; задал множество уточняющих вопросов; убедился, что она ничего не забыла и не упустила. Но Наоми видела, что всякий раз он переступал через себя.

Ее похищение – его вина. Каждая ее царапина, каждый синяк и порез – его недосмотр. Он злился и винил себя, и огрызался, становясь замкнутым и злым. И ходил в одиночку по этому бесконечному кругу.

Помрачнев, Такеши сильнее, чем обычно, потянул оби. Шелковая ткань затрещала почти жалобно, и Наоми подумала про себя, что оби не был ни в чем виноват. Незачем вымещать на нем гнев.

За минувший с их возвращения в поместье день Минамото молчал почти все время наедине с ней, и Наоми успела свыкнуться, перестав испуганно сжиматься при каждом таком выражении недовольства.

Он рассказал ей, что Масахиро был предателем, но больше не отвечал ни на один ее вопрос о похищении, предпочитая делать вид, будто не слышит их. Ничего не объяснил, будто ее это вообще не касалось.

Эта скрытность и пренебрежение медленно выводили Наоми из себя. Она скрестила руки на груди, наблюдая за раздевавшимся Такеши. На секунду она устыдилась своей нервозности и взвинченности: таким усталым показался ей Минамото.

Они добрались до поместья к рассвету, и минувшую ночь он провел без сна, а сегодня весь день встречался с главами вассальных кланов и посланниками от Фудзивара и Татибана.

– Почему ты не говоришь со мной? – спросила Наоми, закусив губу.

Ответом ей послужил мрачный взгляд Такеши и ледяное молчание.

– Ты считаешь, я не должна знать? Я не имею на это знание права?

Минамото повернулся к ней с каменным выражением лица.

С мокрыми растрепанными волосами, одетая лишь в купальную простыню своей воинственностью Наоми могла вызвать лишь усмешку.

Но Такеши не хотелось смеяться.

Ему хотелось стиснуть ее плечи и посильнее встряхнуть. Быть может, тогда до Наоми дойдет его простая и предельно точно выраженная мысль: похищение он с ней обсуждать не собирается.

От применения силы Такеши останавливали лишь следы чужих пальцев на плечах его жены. Похитители испытывали мало трепета при обращении с Наоми, и у него сводило от ярости зубы, стоило подумать, что им удалось ускользнуть.

– Такеши!

Он заставил себя взглянуть на жену, ни одну реплику которой он сегодня ответом не удостоил.

– Я хочу знать, кто меня похитил.

– Тебе это не нужно.

Наоми шумно втянула носом воздух и мотнула головой.

– Кто это решил? – спросила она с нехорошим прищуром. – Ты один?

– Я твой муж, – оскалился Такеши. Упрямство Наоми начинало его раздражать. – Ты клялась быть мне послушной и признала своим господином. Женщин нашего клана не вмешивают ни в войну, ни в политику, и ты…

– Но ты уже вмешал! – звенящим голосом прервала его Наоми. Она развела руки, и накидка скользнула к ее ногам. – Посмотри на меня! Меня похитили, чтобы повлиять на тебя. Ты взял меня в жены, потому что тебе нужен клан Токугава. Ты хотел скрыть это, и все кончилось нашим поединком. Меня травили – тоже из-за тебя. О каком невмешательстве ты говоришь?.. – ее голос срывался, а на ресницах дрожали слезы.

Такеши скользнул взглядом по ее обнаженному телу. Синяков и ссадин было немного, но каждый из них – как подтверждение ее слов. Она получила их из-за него.

– Довольно.

Его холодный голос отрезвил Наоми и заставил вздрогнуть. Она вскинула голову, и мокрые волосы хлестнули ее по спине. Она перешагнула простыню и прошла к встроенному в стену шкафу по-прежнему обнаженная, даже не попытавшись прикрыться.

– Ты говорил о моей клятве, – негромко произнесла она, – а свою-то помнишь? Так вот ты меня бережешь?

Выразительным взглядом Наоми обвела свое тело, накинула халат из плотной ткани и молча вышла из спальни.

Глава 15. Сомнения

Когда за ней закрылись двери, Такеши позволил себе усталый вздох.

«Хочет знать, кто ее похитил, – сквозь зубы фыркнул Такеши и шире распахнул окно. – Смеет меня обвинять. Позабыла свой страх».

Он вспомнил, как она жалась к нему, испуганная и покорная, пока они скакали во весь опор к поместью. Тогда отчего-то ей не хотелось выяснять, кто спланировал ее похищение.

Возможно, в глубине души Такеши мог признать, что ее требования справедливы. Что она имеет право знать.

Признать – но никогда не произнести вслух. Не посчитать нужным обсуждать это с Наоми.

С кем бы то ни было, а не только с ней.

Ее похищение – удар по его самолюбию. Потому ее упреки раздражали его, выводили из себя. Девчонка ведь была права.

Это он ее не уберег. Он допустил похищение.

Заметно продрогшая Наоми вернулась в спальню лишь спустя несколько часов, когда уже стемнело. Такеши еще просматривал последние донесения при неровном свете масляной лампы, когда раздался тихий шелест раздвигаемых дверей, и в комнату вошла его жена.

Вздернутый подбородок, поджатые губы, идеально ровная спина, словно ей вставили спицу в кимоно. Прическа – волосок к волоску. Некстати он вновь вспомнил про шкатулку с украшениями, которую не успел отдать Наоми до похищения. Пожалуй, сейчас было не лучшее время для подарков.

Заметив покрасневшие от холода руки жены, Такеши хмыкнул, но промолчал.

Ночи оставались по-прежнему прохладными, несмотря на то что со дня на день страна готовилась встретить праздник весны.

Наоми же не была настроена молчать. Она решительно пересекла комнату и остановилась перед расположившимся за низким столиком Такеши. Он лениво поднял взгляд и нахмурился: ее глаза метали молнии.

– Ты наказал Яшамару-сана! И таким зверским образом! – прошипела Наоми, с трудом сдержавшись, чтобы не выставить вперед указательный палец. – Он спас меня! Вместе с Мамору.

– И ослушался меня, – Такеши равнодушно пожал плечами. – Он должен был оставаться в поместье.

– Меня не нашли бы без него! И причем тут его сын? Мальчишка точно ни в чем не виноват, он лишь следовал за отцом!

Наоми уставилась на Минамото, не веря своим ушам и глазам. Неужели он действительно наказал человека, который ее спас? Ему настолько плевать на нее?!

В душе Наоми царил хаос и смятение. Она задыхалась от возмущения, распиравшего изнутри грудь.

Как так вообще можно?!

– Нашли бы, – сквозь зубы выдавил Такеши, уставший от ее непрекращающихся упреков.

– У тебя нет сердца, – на выдохе прошептала Наоми. – Чем он заслужил?..

Минамото нарочито медленно свернул свиток и отложил его в сторону, потер глаза и встал на ноги. Напрасно он лелеял мысль, что у него получится разобрать все скопившиеся донесения сегодня. Он не отводил тяжелого, пристального взгляда от пылавшей праведным гневом Наоми.

– Глупая девчонка, ты и понятия не имеешь, о чем говоришь, – и прежде, чем она успела ответить, больно сжал запястье. – Кто рассказал тебе о Яшамару?

Она мотнула головой, не собираясь отвечать.

– Хочешь еще кого-нибудь наказать?

У Такеши вскипела кровь, и желание усилить хватку на ее запястье захлестнуло с головой.

– Мисаки, – произнес он медленно. – Больше некому.

На щеках Наоми вспыхнули красные пятна.

– Не нужно ее трогать! Она не говорила ничего такого! – поспешно пробормотала она, схватив Такеши за локоть. – Я просто увидела ее слезы и спросила, что случилось.

Минамото презрительно скривился.

– Яшамару должен был охранять и тебя, и поместье, когда я уехал, – сказал он чуть тише и спокойнее, чем прежде. – Тебя похитили по его недосмотру.

Наоми вскинула голову, прислушиваясь к нему впервые с начала этой долгой, затянувшейся ссоры.

– Он просил моего позволения совершить сэппуку, когда я вернулся в поместье и обнаружил, что тебя выкрали.

Такеши до крайности позабавило изумленное выражение лица Наоми. При других обстоятельствах он бы усмехнулся.

– Я и сам имел право его убить. Подобные проступки не прощают. А я лишь велел высечь обоих за непослушание.

Наоми прикрыла глаза, осознавая услышанное.

– Откуда мне это знать, если ты совсем ничего не говоришь мне, не рассказываешь? – горьким, надломленным голосом спросила она.

Минамото шагнул вперед и остановился напротив жены, встретив ее одновременно уставший и гневный взгляд. Скрестив на груди руки и вздернув подбородок, она смотрела на него без какого-либо страха или раскаяния. На бледном, нежном лице вновь краснели ссадины и царапины.

А ведь только совсем недавно до конца зажили предыдущие.

– Зачем тебе вообще что-то об этом знать? – он вскинул бровь.

– Как ты себе это представляешь? – Наоми хмыкнула. – Меня похищают, а потом я молчу и покорно считаю, сколько риса нам нужно на ближайший месяц?

– О таком я могу только мечтать, – Такеши развеселился неожиданно для самого себя.

Жена пропустила его выпад мимо ушей.

– Это просто невозможно представить. Ты хочешь, чтобы я не задавала никаких вопросов и не досаждала тебе своим глупым любопытством. А еще ты хочешь, чтобы я читала свитки и вникала во все тонкости, вела дела твоего поместья и рассталась со своими ошибочными убеждениями о том, как устроен мир – пылко заговорила Наоми, ловя его взгляд.

– Но так не бывает одновременно! Как же ты сам не видишь? Или одно, или другое. Или покорная немая жена, которая не задает лишних вопросов; либо жена, которая такие вопросы задает, но занимается также и всем тем, чем ты хотел бы, чтобы я занималась!

Где-то в глубине души Такеши был по-настоящему впечатлен. Во-первых, Наоми была права сейчас. Быть может, он сам не понимал, чего хочет, или что хочет нечто невозможное. Во-вторых, от обвинений и упреков она перешла к логике. В точности так, как он ее учил. И это оказалось непросто – в первую очередь для него же.

– Хорошо.

Как же трудно далось ему это признание!

– Хорошо, – повторил Такеши, смирив свою гордыню. – В твоих словах есть зерно разума.

Наоми подняла голову и не удержалась от ликующей улыбки. Он признал, что она права. Признал!

Минамото вернулся обратно и сел за низкий стол, жестом пригласив жену разместиться напротив. И вновь испытал неприятный укол, наблюдая, как осторожно она опускается на футон, оберегая спину и лодыжки, по которым пришлись удары хлыста. На ее тонких запястьях на второй день еще пуще расцвели уродливые, багровые полосы от пут, которыми ее связали. Она прятала руки в широких и длинных рукавах кимоно, но порой, вот как сейчас, поднимала ладонь, чтобы смахнуть с лица выбившийся из прически волос, и обнажала свои раны.

– Все, что я сказал – правда. Женщин нашего клана никогда не вмешивали ни в войну, ни в политику, – ему пришлось вскинуть ладонь, потому что Наоми намеревалась горячо протестовать. – И все, что ты сказала – тоже правда. Я уже вмешал тебя в дела клана. Из-за этого тебя пытались сперва отравить и теперь похитить.

Он сложил перед собой руки в замок, поставив на стол локти.

Наоми пристально вглядывалась в него, жадно ловила каждое слово.

– Я не знаю, как давно Масахиро меня предал, – помедлив, Такеши продолжил. – Он служил клану почти десять лет. Я был мальчишкой, когда он появился в поместье. Его привел отец.

– Но кому он верен? – вырвалось у Наоми, и она цокнула с досадой языком.

Не стоило его перебивать.

– Есть одна догадка, – Такеши усмехнулся уголком рта. – Он служит Тайра или кому-то из их союзников.

Она слегка смутилась очевидностью ответа на свой вопрос. Могла бы додуматься сама! Клан Минамото на пороге войны. К кому как не к его врагам переметнуться неверному слуге?.. Наоми поежилась, борясь с желанием обхватить себя за плечи. Забавно. Уже в который раз она отчаянно стремится узнать правду, а, услышав, тотчас принимается жалеть?

– Довольно на сегодня откровений? – Такеши одарил жену проницательным взглядом, заметив ее смятение.

Он насмешничал, но беззлобно.

– Пожалуй, – не став притворяться, согласилась Наоми. – Ты напрасно насмешничаешь, – сказала она уже тише. – Ты поговорил сейчас со мной, и я уже не хочу ничего у тебя выпытывать, терзать одними и теми же вопросами, гонять их по кругу.

Минамото не признался бы никому, но в тот момент он ощутил укол стыда. Ведь вновь ее слова звучали разумно. Он не ожидал подобной мудрости от девчонки, которая еще пару часов назад кричала на него и выбегала из комнаты, не добившись от мужа желаемого. Быть может, он ее недооценил.

Вместо ответа он неопределенно повел головой. Этот жест выглядел как кивок, и Наоми подавила неуместную улыбку. Она осторожно поднялась с футона и все же поморщилась, когда тяжелое кимоно натянулось на спине, и ткань потревожила свежие следы от кнута.

В смежной комнате, где стояла деревянная бадья, Наоми умылась из кувшина прохладной водой. Вернувшись, принялась расплетать высокую, сложную прическу у себя на затылке. Волосы все еще казались непривычно короткими. Больше они не скользили по ее спине густым, тяжелым водопадом. Не скрывали острые лопатки и худые плечи, и шрамы, полученные в прежней жизни.

– С короткими тоже красиво, – от стола донесся бесстрастный голос Такеши.

Наоми удивилась. Она думала, муж даже не смотрит в ее сторону. Сидя за столом, он листал свиток за свитком, очевидно надеясь нагнать время, потраченное на разговоры с ней. Выходит, она ошибалась. Не впервой.

– Спасибо, – ее губы дрожали, пока она его благодарила.

В детстве ее часто называли некрасивой. Не такой, как остальные. Слишком высокая, слишком угловатая, слишком зажатая. Она хмурилась чаще, чем пристало девушке. Она выглядела значительно худее сверстниц, и многие также считали это недостатком. Единственное, в чем сходились все, так это в том, что волосы у нее были роскошные. Длинные, густые, шелковистые. Волосок лежал к волоску, и не нужно было проводить по ним расческой тысячу раз, чтобы придать им особый блеск. Они и без того блестели. Ее волосы всегда хвалили, и вскоре Наоми начала воспринимать их как единственное красивое, что в ней есть.

Потому их потеря и была для нее столь болезненна. Казалось, вместе с отрезанной косой ушла вся ее красота.

– Мы должны были уехать в Эдо уже завтра, но я приказал слугам готовиться к поездке через два дня, – вновь заговорил Такеши.

Он посмотрел на Наоми, что-то обдумывая.

– Дальше откладывать нельзя. На приеме во дворце мы должны быть, – он попытался объяснить ей свои действия, а не просто поставил перед фактом, что послезавтра они отправятся в Эдо.

Наоми почувствовала, как теплеет в груди.

– Я понимаю, – сказала она и даже улыбнулась краешками губ.

Не потому, что радовалась предстоящей поездке; а потому, что распознала заботу в словах мужа. И это согревало сердце.

– А там у клана тоже есть поместье?

К тому моменту она закончила снимать кимоно и забралась на футон в одной тонкой прозрачной рубашке, доходившей подолом до щиколоток. Оберегая спину, она полусидела, прикрыв ноги тонкой простыней.

– Дом. Достаточно далеко от Императорского дворца, чтобы его можно было назвать уединенным.

– Кенджи-сама встретит нас там?

Ее простой вроде бы вопрос отчего-то заставил Такеши напрячься и нахмуриться. Он посмотрел на нее долгим взглядом и через силу кивнул.

– Он должен.

Он не пояснил, что это значит, а Наоми не стала спрашивать. Ее безумно клонило в сон, уставшее тело требовало отдыха. Она заснула, едва положила голову на твердую подушку и закрыла глаза.

Уловив ее тихое, спокойное дыхание, Такеши оторвался от чтения и посмотрел на жену. На ее расслабленное, беззащитное лицо. Вопрос об отце всколыхнул в нем сомнения, обуревавшие его все последние дни. Но он отмахивался от них, потому как должен был сосредоточиться на поисках Наоми. У него не было времени размышлять о другом. Но отец не ответил на два последних письма, которые он ему отправил, а прежде такое случалось нечасто. Почти никогда. Тем более в одном из их говорилось о похищении Наоми. Что должно было произойти, чтобы отец пропустил такие новости из дома?..

Такеши терялся в догадках. Теперь, когда они вернулись в поместье и он убедился в его безопасности, не проходило и минуты, чтобы он не думал об отце и его странном, подозрительном молчании.

Объяснений могло быть лишь два, и каждое из них совсем не нравилось Такеши. Или с отцом что-то случилось, и потому он не может ответить на письма. Или появились столь значительные проблемы, что требуют ежеминутного внимания Кенджи-самы. Оба объяснения означали, что их первоначальный план провалился. Что все может обернуться не так, как они задумывали.