Текст книги "Королевства изгоев"
Автор книги: Виктор Кораблев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Далила продолжала побаиваться лежака Андерса, но Редрик умело отмазывался. Парню крайне не хотелось его выбрасывать. Снова пошли бесконечные будни. Особенно много работы было из-за резидентов, что потянулись в столицу.
Наступило лето. Ред, как и обещал, отвез Далилу к скрытому пляжу, где ребята сели отдохнуть в тени оливы, наслаждаясь морским воздухом и прохладным ветерком.
– И чего же ты тянул. Место – замечательное.
– Ждал, пока вода нагреется. Можно будет помочить ножки, – пожал плечами Ред. Далила, опустив голову, тихо произнесла:
– Я... есть проблема, Редрик.
– В смысле? – он обеспокоенно придвинулся к девушке.
– Дело в моих ногах. Понимаешь, с твоей медлительностью в постижении девичьего сердца может поспорить только скорость реакции людоящера в тундре.
– Даже так?
– Не перебивай. Так вот, я была даже несколько рада этому, так как не знала, как ты отреагируешь. Понимаешь, парням нравятся красивые ножки, а мне… – у нее побежали слезы, – мне даже стыдно их показать, человеку, которого так люблю.
Редрика будто разбил паралич. Они, конечно, не один день ведут себя, как «пара голубков, с поцелуйчиками и сюсюканьем, только с ложечки друг друга не кормят…» – так их обычно подкалывал Гизмо, и испытывал к девушке самые нежные из чувств, на которые был способен. Но она была старше его, а он совсем не умел толковать людские отношения. Он взял себя в руки.
– Далила, – он обнял девушку. – Поверь, я видел и правда страшные вещи. Тем более ноги.
– Странник тебя растопчи. Почему ты всегда… всегда со мной такой несерьезный, – девушка прижалась к нему.
– Потому что – это единственное, что я могу, когда волнуюсь. Особенно из-за тебя. Я не умею по-другому. Давай, показывай, что у тебя там, пока я не перевозбудился от фантазий о куриных лапах и рыбьих хвостах, – в ответ на слова парня девушка тихо рассмеялась ему в рубашку.
– Ты такой хороший, – сказала она отстранившись.
Она ослабила ремешки на своих маленьких даже для девушки закрытых туфельках. И, будто преодолевая некое усилие, сняла их. Но тут-же быстро затянула ступни под юбку, и прикрыла лицо руками.
Даже мгновения хватило, чтобы все увидеть. У девушки на ногах не было пальцев. Редрик прикусил язык, останавливая вопрос. Он с секунду посидел, но резко встряхнулся.
Парень пододвинулся к девушке и медленно, будто боясь спугнуть бабочку, стал протягивать руки. Вот он осторожно приподнял подол юбки и пошел дальше. Редрик предугадал положение ее ног и аккуратно завел левую руку под пятки девушки, а правую положил поверх подъемов. Далила всхлипнула.
Преодолев легкое сопротивление, Ред медленно вытащил ступни девушки на свет. Ножки и ножки. Даже будь все в порядке, это были бы одни из самых маленьких ножек, что видел Редрик, не считая детские. Они были светлее, чем остальная кожа девушки. Ступни выдавали жизнь Путницы, но даже не шли в сравнение с ладонями парня.
Он посмотрел на место, где когда-то были пальцы. Оно было неровным – шишковатым, было видно, как девушка пытается шевелить отсутствующими пальцами. Ни шрамов, ни рубцов. Только небольшие светлые пятнышки.
Редрик потянул Далилу за ноги, так что она невольно легла на спину. Юбка задралась до колен. Она опять всхлипнула. Он погладил ее голень.
– Прекрати издеваться, – заплаканным голосом, тихо сказала она себе в ладони.
– Знаешь, – Ред нежно заключил изуродованные концы ее ступней в свои ладони и стал слегка поглаживать. – Я видел, как красивейшая из женщин вела себя словно девочка – так она любила одного человека. Прости – вру. Эльфа. Он был так стар, что жизнь не оставила на его лице, и скорее всего на остальном теле, живого места. Сплошь шрамы и рубцы, куда ни взгляни. Но она смотрела, для нее будто было удовольствием смотреть на них. Она любила всего его и эту его часть тоже. И знаешь, что… – он навис над девушкой, прикоснувшись лбом к тыльной стороне ее рук. – Знаешь, эта женщина была намного красивее меня, а уж тому эльфу ни мы с тобой, ни она сама – и в подметки не годимся.
Девушка убрала ладони. Она смеялась и плакала. Редрик поцеловал ее. Они целовались намного дольше, чем в тот апрельский четверг.
– Будто пепельница, – сказала девушка, успокоившись.
– Проклятье, забыл почистить зубы, – Ред проверил свое дыхание.
– Ничего, от твоих поцелуев – в голове становится ясно. Они как моя жизнь – в них много горечи, но теперь мне очень приятно.
– Неужели бардовское бешенство передается через слюну?
– Возможно, особенно учитывая – как мы ею охотно обмениваемся, – девушка поцеловала его одними губами. – Это место – хороший сюрприз. У меня тоже есть один – закрой глаза, – парень прикрыл лицо ладонями и лег на спину, так же, как Далила до этого. – Вот гад, – прокомментировала девушка.
– И когда открывать.
– Поймешь…
Редрик лежал, предавшись размышлениям. Но ход его мысли оборвала серия всплесков. Он подорвался на ноги. Вокруг него была разбросана одежда его девушки. Сама Далила вбегала в море, сверкая пятками и крепкими ягодицами, ее ноги поднимали фонтаны брызг. Девушка нырнула и через пару мгновений всплыла слегка в отдалении.
– Дура, замерзнешь. Вода еще не нагрелась, для такого! – весело крикнул Ред.
– Сам дурак, раз до сих пор не присоединился, – разнесся над водой голос девушки.
Скинув на бегу вещи, парень голышом, по примеру подруги, окунулся в соленые воды моря Спокойствия. Он подплыл к девушке, она обняла его. Даже холодная вода, что притупляла чувствительность, не могла помешать насладиться теплотой и близостью молодого тела.
– Такие сюрпризы я люблю лишь немного меньше, чем тебя, – сказал Редрик. Они поцеловались. Девушка начала подрагивать.
– Ты был прав, для купания еще прохладно.
– Давай выходить.
Они выбрались из воды и упали на траву, подставив нагие тела лучам солнца.
– Замерзла? – спросил Редрик.
– Да, но у меня есть идея, как можно быстро согреться.
Далила многозначительно повела глазами в сторону паха парня. Тот проследил за ее взглядом и понял, что все это время был возбужден – во всех смыслах. Он безуспешно попытался прикрыться.
– Согрей меня, – выдохнула девушка ему в ухо.
Она была мягкая и упругая. Гибкая и податливая. Красивая и влюбленная. Сладкая от желания и соленая от морской воды. Он был не первым ее мужчиной, а вот у него самого – совсем не было опыта, он был осторожен, но жаждущая плоть сама подсказывала, что делать. Все кончилось. Редрика смутила краткость их близости.
– Я еще не согрелась. Твоему «котлу» же не нужен Гизмо, чтобы раскочегариться.
Гремлин был не нужен, достаточно было дразнящего розового язычка, что показала ему девушка. Они любили друг друга, пока соль волн не уступило места соли пота. И продолжали, пока день не сменился вечером, а страсть – блаженной негой.
– Редрик, по-моему, твой Смоки убежал.
– Не хотел нас смущать.
– Мы и без него с этим справились.
Ребята оделись и стояли обнявшись. Вместе они осматривали окрестности в поисках галантного скакуна. Задержав взгляд на непонятной белесой точке на горизонте, Редрик обернулся. Смоки будто вынырнул из-за границ поля зрения. Конь спокойно слизывал соль со скалы.
– Вот ты где, – конь вопросительно посмотрел на парня. – И сколько у тебя еще удивительных талантов? – Смоки ехидно заржал, и весело пряднул ушами.
– Зря я не захотела учить гномий, – вздохнула девушка.
– Что, хочешь подслушивать? – поцеловал ее ушко Редрик.
– Хочу, чтобы ты избавился от этого проклятого лежака и спал со мной.
– Я их сюда привезу, будем на них загорать. Днем они – просто удобные матрацы.
– Голышом? – хитро прищурилась девушка.
– Разумеется.
– Редрик, а вдруг я стесняюсь?
– После того, что было?
– Ты еще такой зеленый…
Редрик и не спорил. Они поехали домой.
– Слушай, а что это за мешок. Ну, тот – который висел на дереве.
– Не знаю, но думаю – если мы зачастим в наше секретное место, то встретим его владельца, но это не точно.
– Наше место… – девушка смаковала эти слова.
Поведение сразу выдало в ребятах молодых любовников, но все отреагировали, от слова – «никак». Редрика это устраивало. Шло время, и молодые влюбленные становились все смелее. За столом они сидели практически в обнимку, а во время занятий Далила и вовсе обосновалась у Редрика на коленях.
Юность подогревала желание, и они, хоть и продолжали часто посещать секретный пляж, уже меньше стеснялись любить друг друга в стенах кампуса. Дошло до того, что они начали вместе мыться. Но эта практика быстро закончилась.
Как-то разгорячившись, они слишком «увлеклись» друг другом и не заметили затаившегося в печке гремлина. Точно не ясно, кто тогда получил большую травму – Гизмо или Далила. Но кто повеселился, так это Лоуренс. Он долго после этого подкалывал всех троих.
Девушка оказалась страшной чистюлей и пыталась привить это Редрику. Она нашла самую жесткую щетку и так драила ею спину парня, что тот, в кои-то веки, порадовался потере чувствительности. Как-то, лежа в постели, Далила пожаловалась:
– Редрик, меня волнуют твои пятки.
– Неужели девушек, как и парней, заводят красивые ноги?
– Да в том-то и дело, мало того, что ты не стрижешь ногти вовремя, у тебя там наросты больше, чем на наглой харе Гизмо.
– Да прости ты его уже. Мы сами виноваты.
– Не меняй тему, о твои ноги можно порезаться.
– Просто много бегал босиком. Ладно, наберу пемзы на берегу.
На следующий день, перед сном, парень попытался разобраться с этой проблемой. Но куда-там. Пемза крошилась, а результатов не было. Только девушка жаловалась на каменное крошево в кровати. Парень вытряс простыню. И они легли спать.
Утром Редрик проснулся от неприятного покалывания, видимо, крошева было больше, чем он думал. Его девушка из-за этого неделю ходила надувшись. Далила принесла напильник – это дало результаты, правда, мозоли от огненного языка Смоки не брало даже железо.
Но девушка не сдавалась и всегда брала его с собой, когда ребята ездили на пляж. Правда, вырываться в их секретное местечко ребята могли только вечером. Она заставляла Редрика подолгу отмокать в соленой воде, а потом тереть руки напильником, но страдал только инструмент.
Они часто после этого задерживались, чтобы проводить закат. Редрика даже несколько раз вырубило, когда он по неосторожности не встал с лежака. Но Далила не приближалась к ним вообще, начиная с времени, когда солнце только начинало краснеть. По ее словам, Редрик был такой тушей, что даже используя корягу, как рычаг, у нее уходила прорва времени, чтобы скатить его с матраса.
Пляж превратился в островок спокойствия. Поток едущих в столицу не ослабевал, и это явно бесило Гизмо. И судя по тому, что Редрик больше не мог и вовсе отыскать растворитель, гремлин боролся с раздражением, как умел. Они даже как-то сильно разругались из-за этого, так как взбешенный гремлин все отрицал. Тогда Редрик взял Далилу, и они остались на пляже на ночь.
Это оказалось плохой затеей. Парень еле уговорил Далилу попробовать заснуть на лежаке Симона, а сам, похоже, случайно раскрылся ночью. Шею до подбородка, руки до предплечий и верх живота покрыли мелкие прыщики и чесоточное раздражение. Далила предположила, что Реда покусала «ночная братия кровопийц» на пару с мошкарой. Больше они на пляже не ночевали.
Но они продолжили убегать туда от бытовых забот. Редрик видел, что это нужно Далиле. Она стала очень раздражительной из-за того, что Редрик постоянно был занят, да и она сама тоже. Ребята не могли уделить друг другу достаточно времени. Но соленый воздух и тишина, прерываемая лишь биением волн о скалу, будто возвращали девушке душевный покой.
Появилось множество фруктов. Они были плохой закуской под любимое бренди Редрика, и его часто вырубало. Девушке опять приходилось его сталкивать с лежака. Но Далиле очень нравились фрукты, и каждый пикник молодых влюбленных не обходился без играющих зайчиков от ножа в руках девушки, что с легким похрустыванием счищала кожуру с яблок, кожицу с груш… кожу с Редрика.
– Далила? – сильная резь в груди, заставила парня вскочить, несмотря на ночные чары лежака Андерса.
Редрик увидел коня и по его позе понял – тот его лягнул и сбросил с матраса. Рубашка была распорота, а лоскут кожи, черный от «щупальца» блокады, свободно болтался. Прямо над сердцем горели разрезы – точно по периметру черного поля, уходящие вверх на несколько дюймов.
– Редрик… – девушка сидела в слезах, нож в ее ладони и сами руки покрывала его кровь.
– Что на тебя нашло? Ты что хотела меня освежевать, сумасшедшая баба?
– Редрик, я боюсь.
– Да это – я тебя боюсь! – кровотечение было не сильное, но парень судорожно зажимал рану простыней.
– Я не тебя боюсь, Редрик. Прости. Прости. Я обезумела, – она отбросила нож, который подобрал и съел заинтересованно наблюдающий за сценой Смоки.
Девушка бросилась ему в ноги и плакала: «Редрик, прости. Я боюсь Путников. Они – настоящие безумцы, – быстро затараторила девушка. – Когда я вернулась в приют с Билли и Элли – их забрали. Потом пришли за мной. Они фанатики, Редрик. Им плевать на все, лишь бы разузнать что-то о Страннике. Я поняла, что они хотят со мной сделать. Я рассказала и про книжки с романтикой, и про эльфа с откусанным ухом. Но я не говорила – откуда я это узнала. Они поняли, что я скрываю что-то и начали бить меня. Пытать. Они перевернули половину книжных лавок столицы и поняли, что это правда. Странник действительно часто туда захаживает. Потом они нашли эльфа, того полковника. Они вломились к нему в дом и нашли книжку со следом укуса Странника. Им были нужны еще сведения. Они отрезали мне пальци и прижигали обрубки, Редрик. Но я ничего больше не знала. Тогда место, где меня держали, накрыло ополчение во главе с тем эльфом. Меня спасли. Но я не знала, куда идти, и поправившись, пришла к тебе. Редрик, прости что не рассказала. Но я боялась даже думать об этом. Они – чудовища, они используют детей. Они – всегда находят и забирают детей. А потом я… я…» – Далила заплакала навзрыд, Редрик больше не мог разобрать ее слов.
Он вообще ничего не мог понять. Нет – просто не мог. Он тупо смотрел на дрожащую спину девушки. В голове было пусто. Ред словно вернулся на два года назад, когда Андерс изливал ему свою душу, а он не знал, как поступить. Редрик понял, что с тех пор ничего не изменилось. Он – все тот же ребенок, который даже не может разобраться, не то что в чужой проблеме, но даже в своей собственной.
Грудь обожгло. Смоки старательно зализывал рану парня. Было больно, но отрезвляюще. Кровь перестала идти. Редрик, в благодарность, погладил коня по носу и понял, что снова может двигаться. Он промотал в голове сказанное Далилой.
– Почему ты это сделала?
– Я… мне нужно было, что-то… Сведения. Что скрыты под этим проклятым спрутом. Чтобы он был в безопасности, чтобы обменять… Они забирают детей, – она снова заплакала.
– На что ты хотела обменять эти сведения, на Билли и Элли?
– Нет.
– Тогда…
– Я беременна, Редрик.
К предыдущему состоянию добавилось оглушение с характерным звоном. Подступила тошнота. Его чуть не вырвало остатками груш и персиков и половиной бутылки гномьего пойла. Он боролся с этим.
Зрение сузилось до точки. Посыпались искры. Но шло время, и мир стал расти, а тошнота отступать. Он обнаружил себя – гладяшим волосы девушки, что плакала у него на коленях. А его сердце билось так часто, что казалось, будто не бьется вовсе. Он понял, что не дышит. Редрик глубоко вдохнул.
– Поехали домой, – фраза сама вылетела, с выдохом.
Глава 4.5
***5***
Всю дорогу до кампуса девушка продолжала хныкать. Было уже поздно, но в окнах горел свет. На крыльце сидели и курили Гизмо с Лоуренсом. В дверях стояла Валенсия. Увидев состояние приехавших ребят, лавочник передал гремлину что-то блестящее. Тот незамедлительно это проглотил.
Редрик спустил Далилу с седла. Она смотрела вниз. Подошла гномиха. Ее лицо ничего не выражало, она просто взяла девушку под руку и завела внутрь. Та не сопротивлялась. Гизмо пошел следом. В свете мшистого фонаря Ред не видел глаз отца, но его лицо было спокойным. Он продолжал курить трубку.
– Подойди.
Сын подошел. Лоуренс отвернул край окровавленной рубахи.
– Больше не бери мои рубашки, ты их постоянно портишь.
– Это все, что ты можешь сказать?
– Нет. Ты выглядишь так, будто твой конь принял тебя за свою мамку, а ты и рад. Вон – титьку ему дал пососать.
– Не знаю, как выглядят матери. У меня ее не было.
– Вот значит, как… – отец поднялся и выбил трубку. – Ну пойдем – поговорим об этом.
Лавочник зашел в конюшню, за ним вошли Редрик и его конь. Последний спокойно занял свое место и неуверенно водил взглядом между людьми. Лоуренс встал, уперев руки в бока.
– Я хотел начать сам, но ладно – дорогу молодым. Пока – твоя очередь.
Редрик не совсем понял, что имел в виду его отец. Но начал рассказывать. Он рассказал о произошедшем на пляже и о своих мыслях по этому поводу.
– ...и еще одно. Скоро ты станешь дедушкой, – закончил Редрик свой рассказ.
На лице лавочника играли тени от масляных светильников. Казалось, что его лицо каждый миг меняет выражение. Но в глазах отца читалось снисхождение, а черты представляли застывшую гримасу иронии.
– Насчет обнесенной хаты полковника я слышал. А вот остальное – это вряд ли.
– Ты о чем? – Ред растерялся. Его одновременно сбили с толку и ответ и полное безразличие на лице отца.
– Просто Валенсия с первого дня поит девчулю хитрым травяным сбором. Таким балуются шлюхи и прочие ветреные личности. Ну и женщины в возрасте, что следят за здоровьем. Она, кстати, нашла его рецепт в одной из книг Симона.
– Зачем они его пьют?
– Чтоб пузо не росло. Без этого она бы еще легче водила тебя за нос.
Редрик сорвался. Он сам не понял, как это произошло. Парень осыпал отца ударами и проклятиями. Он обвинял его во всех бедах мира. Обвинял в том, что тот лишил его и девушку, которую он любит… а, впрочем, чего лишил-то? Чего у них никогда не было и к чему они не были готовы?
Взгляд Редрика поплыл. Лоуренс все это время стоял неподвижно, будто весь напор парня – лишь слабый ветерок. Но увидев изменение в глазах сына, он поймал его кулак лбом. Руку парня пронзила боль, он прижал ее к груди.
– Теперь – моя очередь.
Сначала правый кулак лавочника въехал в скулу Редрика. Его голова откинулась, он невольно выпрямился. Затем левый кулак врезался парню в область желудка, Реда согнуло. Напоследок отец схватил сына за волосы и впечатал его голову в вертикальную балку. Что-то треснуло. Парень упал на колени, и его вырвало в поилку для лошадей, затем он завалился навзничь и отключился.
Открыв глаза, он увидел голые деревянные перекрытия потолка. Голова болела. Эмоции будто отрезало. Удивленный своим спокойствием, парень приподнялся. Но головокружение опять уронило его. На сына все в той же позе смотрел отец.
– Полегчало?
– Легко – словно твои тумаки. Затрещины мне больше нравились.
– Что поделать – детство кончилось.
Отец наклонился к сыну и достал из его кармана портсигар. Вынул оттуда две, затем посмотрев на Смоки, три папиросы. Конь без обиняков поработал огнивом и принял за это привычную награду. Другую Лоуренс закурил сам.
– Что ты сказал о своей матери?
– Что, если бы она была с нами, многое бы изменилось – было бы легче. И вряд ли мы бы оказались там, где оказались. Тебе было сложно без нее, и ты вырастил из меня дурака.
– Почти верно, но дурак не учится на ошибках, – он передал самокрутку сыну, тот курил лежа.
– Почему ты сказал, что Далила водит меня за нос?
– Ну, лично я просто доверился Валенсии. А потом своими методами пришел к тому, что она действительно права.
– Почему?
– Сколько лет твоей пигалице?
– Шестнадцать.
– Вот. И женщиной она стала, наверно пару-тройку лет назад, когда на нее положил глаз какой-нибудь голодный до маленьких девочек культист.
– Что ж так жестко-то?
– А по-другому не бывает. Не перебивай отца.
– Ладно, – Редрик затянулся. Головокружение отступило.
– А сколько лет госпоже Валенсии?
– Я не спрашивал?
– Правильно, ведь это – невежливо. Так вот, ей двести двадцать четыре года, а замуж она вышла в двенадцать. Я тебе арифметику не отбил?
– Нет, но балку сам починишь.
– Да пожалуйста. Госпожа Валенсия это девочку читает, как ты – свой любимый атлас. Она знает, что та сделает, куда пойдет и что ей нужно.
– Я понял. А ты?
– А я – старый лавочник. Уж что-что, а пропажу рулона абразивного полотна, пяти напильников, двух рубанков и банки растворителя – замечу.
– Ого, я догадался о растворителе и напильнике... но пять. И рубанки. Блин, да моя шея повидала больше, чем столярный верстак.
– И бухаешь ты – сильно, даже опуская возраст.
– Принято к сведению.
– И дури в тебе, хоть и много, но бить ты не умеешь.
– Да я и не дрался никогда. Я даже не знаю ни одного своего ровесника. Разве-что – Седрика Першера, вот ему бы я морду начистил. Почему ты не отдал меня в школу в Южном? Я бы ходил – мне не сложно. Может, пообщавшись с девчонками, узнал бы что-то полезное.
– Ну, местная «учителька народна», тебя бы такому научила, что пришлось бы потом самому звать прованта. А в остальном, да – прокол.
– А пальцы?
– Она ходит в тех же туфлях, что я ей выделил в день вашего знакомства.
– Но что могло произойти?
– Отморозила, притом давно. Валенсия видела ее ступни.
– В пустыне?
– Да хоть и в пустыне. Вон, во время Антрацитового путча – тринадцать лет назад, маги утихомирили Пейсалим снежной бурей. Тогда многие получили обморожения.
– Ладно. Но почему она сказала, что беременна?
Лоуренс помедлил с ответом:
– Не знаю… Может думает, что беременна, вы же все-таки кувыркаетесь, так, что у меня кровать ездит. Может, что-то почувствовала? Может, лжет?
– И что же делать?
– Когда баба залетает, у нее перестает идти кровь.
– Кровь? А, ну да. Но у нее это гуляющая вещь.
– Пусть так. И?
– Если продолжит кровить, то Валенсия тебе скажет.
– Ровно через месяц.
– Почему.
– Пожалуйста, дайте ей месяц, может, Далила что-то переосмыслит. Если нет, мне хватит месяца, чтобы привести мысли в порядок и поговорить с ней.
– Вот же тугодума вырастил. Пошли в баньку и на боковую. Завтра полно работы, – тихо ворчал лавочник, помогая сыну встать.
Помытый и перевязанный, Редрик вошел в свою комнату. Девушка лежала с открытыми глазами и сразу села, как он вошел. Ее привела в порядока Валенсия, пока Ред общался с отцом. Она молчала, просто смотрела на него. Редрик подошел и лег, заложив руки за голову. Она тоже легла.
Прошло какое-то время. Редрик приобнял девушку и потянул к себе. Она вжалась головой в повязку над ожогом и тихо заплакала.
– Тише. Не плачь. Тебе нельзя ни волноваться, ни бояться, ни тем более плакать. Это все вредит ребенку, – она заплакала громче. – И если за тобой придут. Мы взлетим в седло и ускачем. Далеко-далеко, куда захотим. И нас никто не догонит, ведь у меня волшебный конь.
– Ты такой добрый, – девушка поцеловала его и посмотрела ему в глаза. – Это– лучшее, что может быть в людях.
– Может, это мое качество заслуживает поощрения? Нужно разогнать кровь, чтобы лучше заживала рана.
В глазах девушки промелькнул испуг. Она быстро прижалась к его груди, нервно затараторив:
– Редрик, дай мне прийти в себя. Потерпи хотя-бы недельку, пока я приду в норму. Я не могу, когда так расстроена.
– Прости, я просто, как всегда, несу бред от волнения. Отдыхай.
Вскоре девушка мирно засопела. Редрик уснуть так и не смог.
На следующий день к парню подошла гномиха, напомнила о сроке и дала книгу. Это был трактат – выпускная работа, принадлежащая волшебнику, что становится магистром магии. Он назывался просто – «Женщина». Его автором был некто Тальбот Ди – магистр арканического обеспечения.
Куратором был указан неожиданно знакомый человек. Точнее, дама полурослик – Криста Вергельд. Тогда она еще была заведующей кафедрой алхимических изысканий и медицины. В книге было много очевидного, но большинство изложенных моментов шокировали парня. Зато он понял некоторые вещи, которые облегчили бы ему жизнь, знай он их раньше.
Дни шли медленно. Первую неделю девушка явно переживала, будто жила на раскачивающемся мосту. Но при Редрике старалась быть самой милой и любящей из людей. Они не изменили своим привычкам, кроме одной.
Редрик оброс, но так и не попросил ни Далилу, ни Валенсию его подстричь. О беременности девушки не упоминал никто, даже сама Далила.
Праздность. Дни праздности, проведенные во лжи. Спокойная, размеренная жизнь, когда двое людей притворяются, что любят друг друга. Это казалось таким простым и естественным состоянием, что Редрик мог лишь удивляться. Но потом он начал наслаждаться каждым моментом. Каждым воспоминанием, которое казалось искренним, как он себя убеждал. Продолжительное притворство – замечательно заменяет реальные отношения, особенно когда знаешь, что ему вскоре суждено закончиться.
Прошел месяц. Ребята, как всегда, собрались на секретный пляж. Они взяли фрукты, но не взяли выпивку. Больше никогда не брали. Далила вышла во двор. К Редрику подошла Валенсия. Она сказала, что соберет вещи девушки. Парень никак не отреагировал – просто поцеловал маленькую женщину в щеку и ушел.
– Знаешь, а ты теперь не похож на отца.
– Да? – коротко переспросил Редрик. Он чистил яблоко. Парень больше не доверял девушке нож, но скрывал это под разными предлогами.
– Ты никогда не носишь шляпу.
Девушка лежала на солнышке, на лежаке Симона. На ней был белый сарафан и широкополая соломенная шляпа с голубой ленточкой.
– И?
– Твои волосы – они выгорели, – Редрик знал это, он стал огненно-рыжим, но не у корней волос. – Да и отрастил ты их.
– А еще?
– Ну, у вас все еще разные глаза.
Поймав отражение в лезвии ножа, парень улыбнулся. Девушка уже давно не встречалась с ним взглядом. На Редрика смотрели усталые выцветшие глаза его отца. Он зажмурился и посмотрел на солнце. В последнее время он так часто делал.
– Как ты себя чувствуешь?
– На самом деле – прекрасно. Но ты какой-то грустный.
– В самом деле?
– Я знаю, чем тебя порадовать, – девушка спустила верх сарафана. Она подставила лучам солнца свою грудь, которую так любил Редрик. Но сейчас он смотрел на нее и видел ту же грудь, что и в первый раз. Она была достаточно крупной и тяжелой, чтобы немного растечься по грудной клетке. Но достаточно упругой, чтобы сохранять форму. Прекрасная грудь, которую покрывал даже видимый на смугловатой коже легкий загар. Небольшие и аккуратные ореолы. И абсолютно обычные соски, без какой-либо деформации.
– Отличный вид, – выдохнул Ред.
– Я слышала, что это полезно, когда носишь дитя. Ну не смотри на меня так, я стесняюсь, – она прикрыла лицо шляпой.
– Тебе виднее, – он снова зажмурился. Так крепко, что стало больно.
Глава 4.6
***6***
Он не хотел открывать глаза. Редрик не знал, сколько уже так лежит. Послышалось мерное посапывание девушки, видно, ее разморили жара и шелест волн. Ред посмотрел на морскую гладь. Мерная рябь на многие мили. Он посмотрел на место, где они впервые обнялись, нагие перед величием океана. Вода в том месте бурлила. Оттуда вынырнул человек.
Внезапность появления незнакомца будто пробудила Редрика ото сна. Мужчина был высок – около двух метров. Он шел к берегу, будто не испытывая сопротивления воды, не подымая брызг.
За спиной у него висел садок или невод. Полный грязных ракушек. С них тек серый ил, но закрытый мужской купальный костюм человека не пачкался. И человек, и костюм были абсолютно чистыми и сухими. Волосы его были черными, одежда – белой. Когда он подошел достаточно близко, их, серые словно бетон и черные словно безлунная ночь, глаза встретились.
Странник.
Во всем его виде читалась расслабленность, она была заразительна. Он окинул взглядом поляну с оливой и заметил мешок. Он улыбнулся, увидев свой мешок. Он посмотрел на дремлющую девушку и покачал головой.
– Красиво отдыхаешь, младший Маккройд.
– Мне приятно, что вы запомнили меня, Странник.
– Я помню всех, – с наигранной скромностью улыбнулся человек в белом. – Мидии любишь?
– Разумеется, отварные с лимоном – самое то, – Редрик приподнял корзину с фруктами. – У меня есть несколько.
– Значит, я удачно зашел, – Странник развязал мешок и высыпал его содержимое. От грохота проснулась девушка.
– Что такое? – сонно спросила Далила. Шляпка мешала ее обзору.
– Просто наконец-то пришел владелец мешка, который не давал тебе покоя, – спокойно сказал Ред.
Далила ойкнула. Из-за предела видимости вышел Странник, и встал над девушкой. Вместо купального костюма на нем были расстегнутая безрукавка, летняя шляпа, бриджи и легкие сандалии поверх носков. Все белое.
– Что же ты не разбудил, кто это – твой друг? – девушка наконец поборола пуговки сарафана, но так и не поправила шляпку. Редрик взглянул на Странника, тот пожал плечами.
– Ты его знаешь.
– Правда, кто это? – девушка подняла шляпку и, судя по ее взгляду, так и не поняла кто перед ней.
– Странник, – представился мужчина в белом.
Девушка хватала ртом воздух. Она переводила взгляд со своего парня на своего бога и обратно. Настоящая эмоция, у Редрика защемило сердце. Странник приветственно тронул кончик шляпы.
– Может представишься, девочка.
– Да-Да-Далила, – она заикалась. Похоже, расслабленность Странника действовала на нее в противоположном ключе.
– Старое имя. Плохое, – потер подбородок Странник.
– Это правда? – она глянула на Редрика. Тот спокойно кивнул. – Это-это… это замечательно, у меня столько вопросов. Это – спасение, это – жизнь. Это – благословение, – улыбка Странника погасла, он закатил глаза:
– И тут эти фанатики меня нашли, – но девушка его не слышала.
– Это – отлично, для нас, для ребенка…
– Да замолчи ты уже, – спокойно приказал Странник. Та расширила глаза в испуге, поток ее сознания оборвался.
– Первое – вопросы задаю – я, а не мне. Второе – какой еще ребенок?
– Мой, – поднял руку Редрик.
– Где?
– Да прямо перед вами.
– Пацан, она старше тебя.
– Простите, Странник, я неверно выразился. Далила хотела сказать, что беременна, – после слов Редрика девушка осторожно кивнула.
– Да? – Странник прищурился, вглядываясь в область живота девушки. – Есть след внематочной беременности и выкидыша, правда давнишних. Несколько лет, полагаю. Но сейчас в тебе пусто, девочка. В тебе никого нет.
Глаза девушки наполнились слезами. Она посмотрела на Редрика. Впервые за долгое время встретившись с ним взглядом.
– Редрик, твои глаза.
– Знаю. И про них, и про ребенка. Знаю, что ты никогда не была беременной от меня. Знаю, что отморозила пальцы давным-давно. Знаю, что ты лгала мне, может, не от начала, но до самого конца.
– Жестко вывалил, – прокомментировал Странник.
– Простите, в отношениях с девушками я – полный профан.
– Это заметно.
