Текст книги "Королевства изгоев"
Автор книги: Виктор Кораблев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Annotation
Мир – невообразимо сложен, но в то же время прекрасен, прекрасен настолько – насколько сильно можно зажмуриться. Но это не спасет в месте, где единственное божество – безумный скиталец, а сильнейшим плевать даже на самих себя. В их духе прийти в твой дом, излить свои проблемы, сообразить на троих и устроить лютый замес. Итог: заначка с бренди пустует, дом в руинах, а сектанты и ополчение пилят остатки твоего заднего двора. Трудно быть человеком, ведь именно тебе придется разгребать последствия их жизней, параллельно устраивая собственную.
КОРОЛЕВСТВА ИЗГОЕВ
Том 1 ДЕТСТВО КОНЧИЛОСЬ. Глава 1.1
Глава 1.2
Глава 1.3
Глава 1.4
Глава 1.5
Глава 2.1
Глава 2.2
Глава 2.3
Глава 2.4
Глава 2.5
Глава 2.6
Глава 2.7
Глава 3.1
Глава 3.2
Глава 3.3
Глава 3.4
Глава 3.5
Глава 3.6
Глава 4.1
Глава 4.2
Глава 4.3
Глава 4.4
Глава 4.5
Глава 4.6
Том 2 ПРАВИЛЬНЫЕ СЛОВА. Глава 1.1
Глава 1.2
Глава 1.3
Глава 1.4
Глава 1.5
Глава 1.6
Глава 2.1
Глава 2.2
Глава 2.3
Глава 2.4
Глава 2.5
Глава 2.6
Глава 3.1
Глава 3.2
Глава 3.3
Глава 3.4
Глава 3.5
Глава 3.6
Глава 3.7
Глава 4.1
Глава 4.2
Глава 4.3
Глава 4.4
Глава 4.5
Глава 4.6
Глава 4.7
Послесловие автора
Королевства изгоев
КОРОЛЕВСТВА ИЗГОЕВ
Р. Р. Виктор
КОРОЛЕВСТВА ИЗГОЕВ
Предисловие автора
Я сразу опущу обращение на «вы», так как надеюсь, что ты одолеешь ноголомные ухабы свойственные всем первым произведениям людей, что стремятся стать литераторами, а если так, то ты подберешься достаточно близко к моим размышлениям и опыту, чтобы между нами упал занавес формальностей.
Здравствуй, мой дорогой читатель. Может мы никогда не встретимся и даже не перекинемся парой слов, но ты важен для меня, ведь это удивительно, что среди лавины именитой прозы и прочей популярной литературы, твое внимание выделило эти мои строки. Стечение обстоятельств, либо твое собственное стремление привело тебя сюда, но это приятно. Я уже благодарен.
Может кроме меня это никому и не нужно, но я больше не мог просматривать страницы книг, где и сам ощущал себя попаданцем… в стагнацию и мелочную пустотелость меркантильного подхода к творчеству, что к моему сожалению слишком поглотило славяноязычный сегмент художественной литературы, а именно ее фантастическое направление. На западном фронте дела не лучше – лишь несколько маститых анклавов еще держат планку, но люди стареют… а современная общественность все сильнее давит на их ослабевающие взгляды, искренние идеи и личное мнение. Приходится начинать заново и с самого себя.
Тебя ждет начало истории, которую мне и самому хотелось бы прочитать. Мир, секреты которого мне было бы интересно раскрывать, ведь даже я сам еще не знаю о нем всего. И герой, который не похож на одноразовую силиконовую перчатку, чтобы подходить всякому, ведь он не принадлежит нашей реальности, а в перипетиях собственной разбирается гораздо лучше нашего, хоть и погряз в них по уши. Мне был не нужен герой, вжиться в которого мог бы каждый. Это его жизнь, хоть она и создана ментальным трудом, а не порождена физическим усилием, возможно от этого она не идеальна, но, если бы было наоборот, я бы и сам утратил интерес. Мы с тобой, мой дорогой читатель, – наблюдатели, свидетели его роста и роста злоключений, что сыплются на него.
Более того, вместе с героем растет его вовлеченность в происходящие события, что влияет на само повествование. Если, будучи ребенком он не мог не на что повлиять, то и не заострял особо и внимания на своем окружении. Даже его мысли были обособленны. Но чем больше времени проходит, тем большим влиянием на мир наделяется герой, получая ведущую роль в повествовании, не только по отношению к персонажам второго плана, но и нам с тобой. Его слова и поступки меняют окружение, а его размышления врезаются и перемешиваются с текстом рассказчика. К слову, иногда последнему это не нравится. Но этот конфликт порождает синтез, в котором я вижу некий интерес.
Скажу сразу, что это не боевое фэнтези и вообще не развлекательное чтиво для пассивного отдыха. Это история про фрагментацию глобальных конфликтов на локальные, которые действительно оставляют след в жизни человека, так как касаются его непосредственно. Тебя ждет недосказанность, но и подсказки, слияние жанров, но вопреки этому – целостная и полная (я надеюсь) история, множество отсылок, которые довольно органично вплетаются в сеттинг и даже сюжет. Возможно меня где-то и заносит, от чего мир и теряет стерильность, но я честен с собой – мне это нравится, надеюсь понравится и тебе.
Как ты мог понять, дорогой читатель, тебя ждет эксперимент, для меня самого это точно было экспериментом. Его удачность и актуальность рассудит время. А за потраченное тобой время, я уже благодарен. Надеюсь тебе будет что вспомнить, над чем посмеяться, а над чем и подумать. Приятного чтения.
Том 1 ДЕТСТВО КОНЧИЛОСЬ. Глава 1.1
Том 1
ДЕТСТВО КОНЧИЛОСЬ
Глава 1
***1***
Интересно, сколько сил уходит на содержание бетонной дороги длиною в сотни километров? А на обработку полей, что раскинулись во всю ее длину? Это вопрос уровня государства, отдельный человек может вам ответить лишь, сколько сил у него уходит, чтобы преодолеть этот путь. Непогода, разбойники и ворье, дорожные поборы и банальные неудачи подстерегают в пути, но не все так плохо.
Вдоль трактов королевства Нефраер всегда кипела жизнь, и то тут, то там попадаются села, хутора и прочие поселки. Местные придорожные гостиницы, постоялые дворы или на худой конец трактиры – всегда с радостью открывают свои двери перед всеми странниками. Всеми, кроме одного.
По южному тракту, в направлении столицы, ехал торговый фургон, запряженный парой лошадей. Оба животных – массивные жеребцы, а если присмотреться, становилось понятно, что перед вами один из редчайших случаев, когда кобыла жеребится здоровой двойней. На это указывало абсолютное сходство пятнышек на чубарой шерсти животных. Уже этот факт заставлял встречный люд долго провожать фургон взглядом.
Повозка, запыленная от долгого путешествия, принадлежала купцу из Ассоциации вольных торговцев. Об этом говорила выцветшая эмблема на боку фургона. Он был достаточно большим, чтобы вместить товаров на стандартную ходку от Аусбруха до Аройо либо все внутреннее убранство жилья городского затворника среднего достатка.
Телега проседала, забитая товарами, но два крепких битюга, будто не чувствуя веса фургона, мирно брели вперед, что-то друг другу фыркая.
На высоких козлах сидели двое мужчин. Никто из них не держал поводьев, так как два огромных коня и так исправно выполняли свою работу.
Первый, несмотря на мягкий прибрежный климат и начало осени, был одет в мешковатые шаровары, плащ-пальто и огромное пончо.
Руки его скрывали толстые кожаные перчатки, а на ногах человек носил что-то похожее на унты. На голове виднелась буйная и давно не стриженная шевелюра пепельных от проседи волос. Того же цвета была и его отпущенная до средней длины борода. Взгляд у человека был отсутствующим, будто мысли его витали где-то далеко-далеко.
Бородач внезапно поморщился и что-то проворчал. Засунув руку в фургон и с полминуты не глядя пошарив, человек с глухим бряцанием достал две крупные коричневые бутылки.
Испарина на толстом стекле заиграла в лучах заходящего солнца. Обыденным щелчком пальца бородач открыл сразу обе бутылки, выпустив газы брожения и запах черного хлеба.
Другой человек, сидевший рядом с бородачом, потянул ноздрями воздух:
– Ржаной портер? – спросил тот скрипучим и неприятным голосом.
– Да, из Слисгруда, – глухим басом ответил первый.
– Ты же везешь товары с юга, – поднял бровь второй.
– Это не мешает мне занять часть фургона под собственные нужды,– сказал бородач, протянув пиво попутчику и резко задернув полог освободившейся рукой.
Тот в свою очередь взял бутылку и неестественно быстро отпил половину. Уголок его рта на миг приподнялся.
– Что-что, а ящерки знают толк в рыбе и соответствующих напитках, – продолжал говорить бородач, доставая из-под складки своего пончо сушеную рыбину в локоть длиной.
– Хвост, – просто сказал второй.
Первый оторвал треть рыбины и протянул своему попутчику. Тот взял угощение свободной рукой и откусил кусок вместе с чешуей и костями, пару раз пожевал и проглотил, сделав еще глоток из бутылки, опустошив ее. Бородач покачал головой, второй посмотрел на него:
– Чего?
– Смотри не запачкайся.
Второй с удивлением оглядел свой наряд. Удобный дублет и брюки, сшитые по древней моде, – белоснежные, как и его легкие летние туфли.
– Я никогда не пачкаюсь, – уверенно сказал он.
– Ладно, – хмыкнул в бороду первый и посмотрел на дорожный знак. – В Южном будем только затемно.
– Я никуда не спешу, – сказал второй, надкусив бутылку и обыденно пожевав стекло.
Глава 1.2
***2***
Критерием успеха провинциального, и не только, лавочника принято считать количество необычных вещей из далеких краев, что наполняют его прилавки.
Верхом же успеха является показушное убранство такими новшествами своих рабочих мест, даже при полном отсутствии конкуренции.
Это – тот самый случай, ведь такое здание было одно в своем роде на весь поселок Южный. Такая себе комбинация из конюшни, жилого блока, гостиницы, универсального магазина и почтового склада.
Под одним из таких «критериев» и сидел единственный сын, единственного успешного торгаша в городке. Новшеством оказался лезервудский фонарь – стеклянная полусфера, наполненная светящимся мхом. Выращенный на питающихся эльфийской магией деревьях, мох имел ровный синеватый и довольно яркий свет.
Это оказалось очень выгодно, фонарь был самодостаточен и почти вечен, требовалось лишь подливать воду раз в неделю, но нашелся и минус. Вся братия ночных насекомых, не боясь подпалить крылья, кружила вокруг светильника и то и дело норовила куснуть сына лавочника.
Парня звали Редрик, но все называли его Редом либо Родей. Практически год назад ему стукнуло двенадцать, что подтвердилось ожидаемым визитом сотрудника местной налоговой. Тот предъявил отцу Редрика – Лоуренсу Маккройду, выдержку из законов империи о рабочей занятости граждан подросткового возраста в черте городского влияния. С тех пор старший Маккройд, который и раньше с сыном особо не церемонился, – стал гонять Реда и в хвост, и в гриву. Ведь теперь закон обязывал того платить парню зарплату, отчисляя налог в королевскую казну.
Многие не жалуют налоговую, да и прочую, политику администрации кайзера Ауринка, но всем несогласным предлагаются замечательные условия эмиграции. Правда, на территории, где законов нет вообще, осваивать целинные земли в областях кочевников зверолюдов.
Зато переезд бесплатный и быстрый, если не сказать – резко внезапный и крайне неприятный. Так что открытых противников имперского закона днем с огнем не сыскать. И теперь жизнь новоиспеченного работничка была похожа на вечные сверхурочные.
В этот раз отец Редрика пропал с самого утра. Был караванный день, но в городок так и не заехало ни одного торгового фургона. Парню пришлось самому весь день стоять у прилавка, успокаивая местный люд, не дождавшийся посылок и диковинок с юга.
Вернувшись поздно вечером, источая стойким перегар, Лоуренс объявил, что вместе с почтальоном, корчмарем и королевским конюшим обмывали постройку новой почтовой станции. Так что до Южного теперь будут добираться не только лишь уморенные полудохлые клячи или угрюмые гонцы в сношенных башмаках.
Также он обмолвился, что почтальон предупредил его, мол, на тракте догнал фургон «вольных» и узнал в купце старого Симона Луковицу. Его, спустя десять лет, снова поставили на их маршрут, так что если старик не изменил своим привычкам, то ждать его стоит только после полуночи.
После этого Лоуренс четко объявил о своем намерении «принять горизонт», а самому Реду путем бессвязных указаний и пары затрещин дал задание – встречать уважаемого представителя торговой гильдии. Благо он – Лоуренс, своевременно обзавелся новым фонарем над придорожной скамьей.
Редрик, уже отвыкший особо пререкаться, просто согласился. Он помог отцу добраться до койки в заднем помещение магазина, на которую тот с размахом плюхнулся. Рама кровати жалобно скрипнула и заходила ходуном, но качнувшись в последний раз, успокоилась. Ред хотел было прикрыть отца покрывалом, но тот только отбрыкнулся, жалуясь на жару с духотой.
– Духота – следствие твоего перегара, старик, – пробурчал сын. Голос у него сломался рано, так что, как и у отца, шепот парня был похож на гул далекого обвала. Лоуренс приоткрыл глаз.
– Поговори мне тут, мальчишка. Ты думаешь, что все это просто так? Думаешь твой старик тебя за зря гоняет? – сказал тот, на удивление внятно. Редрик промолчал. – Думаешь что-то в жизни дается за так? Ты мне благодарен будешь. Взгляни на меня!
Парень оглядел здоровую тушу своего отца. Крупный и крепкий мужчина, с широкими плечами и большими кистями рук. Его можно было бы назвать мощным, не будь у него надутого пивного жбана вместо живота.
Ред посмотрел в лицо отца. Прямые крупные черты обрамляли массивные лицевые кости, особенно выделялся похожий на утес подбородок. Лицо Лоуренса покрывала жесткая, как у секача, щетина. Волосы были темно-бурого цвета с проседью на висках. Густые. Ни намека на то, что его отец начнет когда-либо лысеть.
Редрику часто говорили, что он копия отца, за исключением мягкости в выражении лица и цвета глаз, которые достались ему от матери. Но он ее даже не помнил. Та заболела после родов и вскоре, не прошло и года, умерла.
Судя по всему, у нее было доброе лицо и яркие голубые глаза. Еще он узнал, что волосы у нее горели словно медь, и что была она миниатюрной и очень стройной. Северная островитянка. Там все женщины похожи словно сестры – красивые, опрятные и своенравные.
Ред пытался расспрашивать отца о ней. Но нарывался только на угрюмую стену молчания, пытаясь продавить которую, он получал только лишнее поручение и пинок до места его выполнения.
Могила его матери располагалась на местном погосте. Надпись на могильном камне гласила:
«Розалина Маккройд, в девичестве Хэйс. Ты была улыбкой в моем сердце. Твой смех был музыкой в моей душе. Ты была нежностью, что утратили мои руки. Твоя жизнь была моим счастьем, которого я лишился навсегда. Прощай».
Вместо последней точки на поверхности гранитного блока зиял скол и начало огромной трещины, что шла вниз, под землю.
Альфи Корчмарь говорил, что отец Редрика сам зубилом выбивал эти слова во время похорон, а под конец ударил с такой силой, что чуть не разбил гранитное надгробье. После чего отпрянул и выронил инструмент. Тогда все впервые увидели, как плачет его отец.
Думая об этом, Ред перестал супиться и снова взглянул на отца. Тот уже провалился в пьяную дрему и спокойно сопел.
– Ты не договорил, – он изобразил манеру речи Лоуренса, до комичного понизив голос. – Взглянув на тебя, я должен увидеть человека, который в свое время впахивал, а теперь может позволить себе покой и отдых, – говорил сын, стягивая с отца сапоги. – И ты жалеешь, что научился работать не щадя себя слишком поздно. И сейчас всеми силами прививаешь мне уважение к трудящимся людям и понимание важности и сложности полезных для жизни занятий.
Ред поставил графин с колодезной водой и стакан на прикроватную тумбу отца.
– Хочешь, чтобы я понял, что сюсюкаться со мной никто не будет, что после твоей школы выживания мне будет намного проще и понятнее жить, когда я вырасту, – Редрик перестал передразнивать отца и выпрямился, его тень упала тому на лицо. – Ты говоришь мне это с завидной частотой, и будь я даже полным болваном, успел бы несколько раз усвоить эти уроки. Я уже давно все понял и не сержусь. Представь себе, я даже иногда благодарен. Да и ворчание под нос я перенял у тебя, – закончил говорить Ред, и выдохнув, сделал шаг назад.
Лоуренс не спал, его серые глаза задумчиво глядели будто сквозь сына.
– Снаружи летает целый рой всякой кусачей гадости, набрось что-то на себя, а то к утру будешь похож на кукурузный початок. И нет, нельзя ждать в лавке, это – важный гость, и он прибудет с минуты на минуту.
Сказав это, Лоуренс повернулся к стене и таки заснул.
Глава 1.3
***3***
С секунду помявшись, Редрик пошел к себе в комнату. Там он сменил безрукавку на мешковатую рубаху и подумав захватил с собой плотную простыню. Парень завернулся в нее, как в хламиду с импровизированным капюшоном.
Оставив свет только во входном помещении магазина и заперев дверь, он уселся на лавку под новым светильником, опершись спиной о стену. Та была прохладной, сложенной из крупных бетонных блоков.
Серая трехэтажная громадина волостного торгового кампуса. Тут тебе и склад, и отдел почтамта с конюшней, и торговый пост, и даже гостиница для приезжих судей и прочих чиновников, которым не по положению ночевать в провинциальном трактире.
Впрочем, работники кампуса, такие как они с отцом, тоже жили там. Ред не знал насчет всего королевства, но сам видел, что такие здания есть и в Северном, и в Восточном. Похоже, что управление кайзера и объединение торговых гильдий позаботилось о наличии таких удобных и универсальных построек в крупных поселках.
Тут даже было место под проведение собраний и судебных тяжб. Такое многообразие полезных задач выполняла уродливая серая коробка с множеством дверей.
Отец Редрика заведовал магазином, складом торговой гильдии, почтовым складом и фактически всей гостиницей. Хоть делами там и занимался молодой гремлин со скверным характером – Гизмо Гупербельд. Тот все-таки отчитывался перед Лоуренсом, ведь все необходимое для гостиницы бралось со склада.
Реду часто приходилось заниматься уборкой или стиркой в гостинице. Кроме него там работали несколько девушек под началом низенькой женщины по имени Валенсия. Та была своеобразной матроной, самоуверенной и строгой, как сам Странник. Она держала все здание в порядке и чистоте, а своих подопечных в жесткой узде.
Вот уже больше недели постояльцев не наблюдалось вообще, и девушки разбрелись по домам, где занялись своими делами, лишив парня одной из немногих отдушин в виде общения с прекрасным полом. Да и в принципе общения. Еще неудобство приносило то, что на гостиничной кухне никто не хозяйничал.
Девушки, под руководством Валенсии, обычно организовывали всем работникам плотное трехразовое питание. Но в такие периоды Реду приходилось готовить самому, так как сама женщина готовила редко, правда, времени на это сегодня он не нашел. Довольствоваться пришлось бутербродами да парой яблок. Так что живот начинал издавать негодующие звуки, ведь уже было далеко за полночь.
Редрик попытался отвлечься от мыслей насущных, задумавшись о чем-то абстрактном, но о чем высоком может размышлять парень двенадцати лет, хоть и слегка обогнавший в развитии сверстников, по словам отца. Правда, на собственном опыте убедиться в этом он не мог. Парень практически не общался с одногодками.
От оков прострации его спас отдаленный перестук копыт, скрип телеги и голоса:
– Я уже был на взводе и сказал ему, что если он не заткнется, то портрет, который я с него пишу, будет последним украшением в его ненаглядной родовой галерее, – говорил неожиданно звучный на таком расстоянии голос.
– Подожди, так живой портрет в поместье семьи Риверс – твоих рук дело? – голос второго – низкий, и звучал будто со дна колодца.
– Из живого в этом портрете – только композиция. Я ж не колдун.
– Я слышал, молодого барона зачаровали и заперли в портрете.
– Ну молодой барон не зачаровался, а разочаровался и замолчав сидел с такой кислой рожей, что о прошлом живописном выражении его лица можно было забыть. Это меня вывело, и я запер его в клетке с его же мастифами. Те его задрали и съели. Но успокоившись, я дописал его образ по памяти и отдал дворецкому.
– М-да, дела, – задумчиво проронил бас в ответ на такое откровение.
Парня одолел ступор. «Вот так истории у ночных гостей…» – эта и еще прорва других мыслей вертелись у него в голове, пока он глядел на подъезжающий фургон. Ред был уверен, что это те, кого он ждал, ведь дальше по дороге имперский блокпост, который ночью пропускает только купцов и гонцов.
Еще он заметил странность – голос смертельного портретиста не менял громкости от расстояния. Правда, Ред решил, что это хоть и странно, но не существенно, похоже он просто подустал.
Телега подкатила к месту, где сидел Редрик. Два огромных коня синхронно повернулись и уставились на парня. С козел пробухтели:
– Смотри, даже в такой час нас встречают.
– Всегда предпочитал вежливый провинциальный люд, в городах одна нервотрепка, – ответил, спрыгивая с козел, закутанный в безразмерный плащ человек ростом чуть выше Редрика.
Подойдя к двери их магазина, незнакомец повернул голову к Реду:
– Лавка?
– Лавка, – эхом повторил парень. – Сейчас… – начал, подрываясь с места, говорить он, но увидев, как человек спокойно зашел внутрь, осекся и глухо закончил. – … открою, – Ред точно помнил, что закрывал дверь.
– Эй, парень, чего укутан словно покойник в саван? – прозвучало у Редрика над головой.
Ред поднял взгляд. В свете фонаря казалось, что на козлах сидит громадный шар из тряпья и шкур, но он все же разглядел человеческую голову, торчащую из него. «Кто бы говорил…» – подумал Редрик.
– Комары, – ответил он. – Я извиняюсь, а вы кто?
– Фургона не видишь? Купец я маршрутный, из Ассоциации. Лучше скажи, где конюшня.
– За углом кампуса.
– А, точно, – сказал торговец и дернул какой-то рычаг. В землю врезались тормозные сошки фургона, а в упряжи что-то щелкнуло. Лошади прошли вперед.
Парень заметил, что они остались скреплены друг с другом, но их это нисколько не смущало. Животные спокойно завернули за угол, будто понимая, куда им надо.
– С них разве не надо снять сбрую? – удивленно спросил Ред. В ответ ему гулко хмыкнули.
– Да я этих скотов прорву лет развести по углам пытаюсь. Они даже без привязи ходят как прилипшие, им, похоже, так спокойнее, – махнул рукой купец. – Ладно, пошли внутрь, пока этот торопыга делов не наворотил. Я, кстати, Симон, меня еще за глаза кличут Луковицей, – представился торговец.
– А я – Редрик, сын Лоуренса Маккройда.
Парню показалось, что глаза старого Симона под мощными бровями блеснули слабой теплотой. Да и его бородатое лицо слегка разгладилось.
– Вымахал ты. Помню тебя еще карапузом – все норовил мне в свой год с небольшим открутить мизинец, цеплялся, словно обезьянка за ветку, – сказал он, демонстрируя самый большой мизинец, что Ред видел за свою короткую жизнь.
Даже несмотря на то, что рука была в перчатке, сразу становилось понятно, что кулак у старого Луковицы размером с литровую кружку, если не больше. Да и оглядев Симона целиком, он удивился одновременной нескладности и огромности старика.
Положение его головы указывало на то, что тот – горбун, но с таким-то ростом…
– Сколько прошло-то, лет десять? Одиннадцать? Да в тебе почти метр семьдесят, вот же дети растут, – говорил старик, почесывая бороду.
Редрик не помнил этого, правда, он не помнил ничего связного вплоть лет до трех-четырех. Он пожал протянутый мизинец. Кожа перчатки была жесткой.
– Что ж, будем знакомы, – сказал Редрик. Луковица улыбнулся и опустил руку.
– Ладно, хватит приветствий. Открывай – делом займемся, пока есть время.
Ред в недоумении подошел к двери и дернул ручку. Заперто.
– Как так-то? – пробурчал парень, борясь со складками своей хламиды, пытаясь добраться до кармана с ключами.
– А чего ты ждал, это только для него нет запертых дверей.
Ред провернул ключ и отпер двери магазина. У прилавка стоял уже сбросивший плащ на пол человек. Одежды его были цвета выпавшего снега. Незнакомец быстро водил свинцовым карандашом по страницам конторского журнала их лавки.
– Ну разве что этим могут похвастать еще теневые воры из Абуля и лунные танцоры, ну и все, вроде. Парень, не стой в проходе, – продолжало доноситься сзади. – Вот что за человек, мохер по полу валяет.
Человек в белом пожал плечами и, что-то чиркнув напоследок, отложил журнал. Потирая глаза, он повернулся к входящим и пожаловался:
– Бухгалтерию тут ведет безграмотный невежда, – он посмотрел на Редрика. – Это ты сводил отчетность за последний месяц? – в ответ тот тупо кивнул и сразу почувствовал, как его поднимают и ставят сбоку от дверного проема.
– Сделай парню скидку, ему всего то лет тринадцать, и то неполных, – сказал Симон, входя в лавку и поднимая с пола плащ.
Темные глаза оценивающе мазнули по Реду. Человек у прилавка хмыкнул:
– Все равно, так себе. Там просчет процентов на семь. Плохо. Ну, разве что ты тут спекулируешь помаленьку.
Редрик напрягся. Отец и правда научил его ремеслу двойной бухгалтерии, заставляя им пользоваться при любой возможности, хоть Реду это и не нравилось. Обман – он всегда обман.
– Если семь в месяц, то это покрывает подоходный налог, плюс налог на одного рабочего, плюс мелочь, – почесал бороду Луковица.
«Свалились же в ночи на голову, грамотеи, блин…» – думал Ред, бросая взгляд то на одного, то на другого.
– Даже так? – услышал он удивленную интонацию. – Ну тогда все сходится, мое почтение, парень, – сказал человек в белом и плюхнулся на диван у стены с дверью, ведущей на гостиничную кухню.
Достав из-за пазухи небольшую книжку, он немигающим взглядом уставился в нее.
– Что, чего? – только и смог пролепетать Редрик.
– Чего-чего, обсчет налоговиков, притом таких злых, как местные, – дело правое. Вон даже Странник такое поощряет.
– Странник, – словно утверждая для себя какую-то истину, медленно произнес Ред.
Он взглянул на живой миф, что увлеченно читал, лежа на кушетке в лавке его отца. Странник двинул одним глазом, будто ящерица, уставившись им на парня.
– Пялиться – невежливо, – наставительно сказал он. У Реда вспотели ладони.
– Что читаете? – выпалил он не задумываясь. Глаз Странника снова вернулся к книге.
– Эльфийскую романтическую беллетристику. Раритетную, – подчеркнул он. – Еще периода свободной любви. Не понимаю, на кой ляд этому… – он взглянул на обложку – ... Пестику Подберезовику... вот же имена у них, была нужна тогда романтика. Там баб вокруг было доступных – хоть режь, хоть складируй, и все красотки, – говорил он, стуча рукой по страницам.
– По ходу этот твой Подберезовик пестиком не вышел. А? – сказал прищурившись Симон и показал пальцем на Странника, поднеся руку близко к своему лицу. Странник вернул ему жест.
– А-а-а! – протянули они в один голос с ехидной интонацией.
– Ну не знаю. Как мне известно, у эльфов поголовно такой недуг. Но этот свои тексты стелет так гладко, словно постель молодым перед брачной ночью. Да и как? – поднял брови Странник. – Из ландышей и легких снов. Складно пишет, красиво. Правда на эльфийском.
– А что с эльфийским-то? – поинтересовался Симон, что уже подошел к прилавку и раскрыл журнал.
– Как что? – негодующе повысил голос Странник, вырвав страницу. – Тут на целом листе диалог двух баб из трех реплик, и то – про ухаживание за мачтовой сосной, – жаловался Странник, комкая и отправляя себе в рот не понравившийся фрагмент. – Интерлюдия про лесное хозяйство, мать его.
– А вдруг это просто долгая аллегория такая, – хмыкнул Симон. – Ты их старые дорожные грамоты не видел. Бабина толщиной с мою руку, – говорил торговец, вписывая пару строк в журнал. – Ладно, Родя, пошли разгружать фургон, а то заговорились мы тут.
– Мне нужна комната, – резко ударил книгой об пол Странник.
Симон посмотрел на Реда, покивал и многозначительно поднял брови. Редрик все поняв, как ему показалось, заговорил:
– У нас в кампусе лучшим номером считается судейский. Там все обустроено под стать лордам или высоким чиновникам.
Послышался скрип половиц, из заднего помещения вышел Лоуренс. Он посмотрел на Реда почти незрячим от пьяного кумара взглядом, затем хрипло просипел:
– Родя, ты вменяемый? Какой лучший номер? Кому? – Странник резко сел на кушетке и ожидающе похлопал себя книгой по бедру.
Глаза Лоуренса резко стали зрячими, он выровнялся, словно струна, и четко, будто его вмиг отпустило все выпитое, стал чеканить слова:
– Не видишь разве, что за гость у нас. Широко известный факт – Странник не выносит чинуш даже на дух. Да и вот, чтиво у уважаемого. Ему световая сторона нужна. Таким гостям стоит предлагать тридцать четвертый, для аристократических пар. Там и диваны больше и подушки мягче, – выпалил на одном выдохе Лоуренс, покраснев и выпучив глаза.
– И атмосфера романтики в интерьере, – дополнил Странник тираду Лоуренса, постучав по обложке книги. – Учись пацан, – помахал он пальцем. – Я такой скорости реакции у рыболюда гарпунщика не наблюдал. Будет из тебя толк, коли в отца пойдешь, – весело сказал Странник и вошел в крыло гостиницы, опять же, через запертую дверь.
Секунд пять в магазине висела тишина. Затем все синхронно выдохнули.
– Кайзеровы жестяные портки, обошлось, – утер пот со лба Лоуренс.
– А ты зачем выходил, пап? – спросил его Ред.
– Водички хлебнуть, – сказал Лоуренс, теряя четкость выговора, будто выпитое снова напоминало о себе.
– Так я тебе у кровати попить оставил.
– Да-а-а? – удивленно протянул Лоуренс, глянув в дверной проем. – Действительно…
– Что, Рен, жажда смертельная? – спросил Симон.
– О, это ты, Луковица. Привет. Да, таки почти летальная, – сказал отец уже успокоившись. – Ладно, утром поболтаем, Родя, помоги этому старому насмешнику, а я спать, – говорил Лоуренс, удаляясь к себе в комнату. – Странник, блин. Думал, белку поймал, – пробурчал он себе под нос, но уже еле слышно.
– Ладно, все обошлось, пошли к фургону, – сказал Симон, направляясь к выходу. Редрик вышел за ним.
– Вы часто со Странником путешествуете? – спросил он.
– Нет, но сам он достаточно часто перемещается с нашими караванами – не любит порталов, – буднично ответил Симон.
– А кто их любит, – риторически произнес Ред.
Глава 1.4
***4***
Мальчик с торговцем подошли к заднему борту фургона. Сверху посередине был подвешен кристаллический фонарь.
– Ого, дорогая штука, – указал Редрик на фонарь.
– Это да.
– А чего мшистый не используете?
– Засохнет в пустыне, – ответил тот, снимая внешний засов и распахивая дверцы.
Свет фонаря попал внутрь фургона. В красноватом отсвете кристалла Ред увидел скорчившуюся, тощую, как жердь, фигуру человека в старом рубище. Парень застыл, но, когда нашарил взглядом лицо того существа, попятился и споткнулся о простыню, в которую до сих пор был завернут.
В гримасе того человека был самый большой ужас, что может испытывать живое существо. Ред охнул, упав на зад, и стал судорожно развязывать простыню.
– Твою-то мать, – глухо буркнул Симон. – Ну куда ты полез? Зачем с лежанки сполз?
– Нэй-нэй! – донеслось из повозки.
