Текст книги "Говорящий ключ"
Автор книги: Виктор Кирюшкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 19 страниц)
Между тем поисковая партия, расставшись с охотниками после ночевки у подножия Дунгар, направилась к одному из далеких ключей, увиденных с вершины сопки, надеясь найти там следы пребывания Марченко. С трудом добравшись до ключа, Воробьев, Нина и Афанасий решили исследовать его берега. Захваченные с собой кайло, лопата и лоток позволили им брать пробы в размытых местах и выбивать небольшие ямы там, где можно было рассчитывать на мелкие залегания песков. Признаки золотоносности здесь были ярко выражены. В лоток часто попадали золотинки, напоминающие очень мелкие, узкие стружки. Двигаясь вниз по ключу, разведчики увидели землянку, вкопанную в увал. Это примитивное строение было очень ветхим и со всех сторон густо заросло высокой травой. На крыше землянки, когда-то засыпанной толстым слоем земли, теперь разрослись кусты какого-то растения, а перед дверью выросла березка. Ее зеленая крона поднялась выше землянки. Первая увидела это давно заброшенное жилище Нина. Она остановилась, поджидая Николая Владимировича и Афанасия.
– Кто-то здесь искал золото, вероятно, очень давно, – произнес геолог, когда Нина показала ему на брошенное жилье. Оба с минуту молча разглядывали землянку, испытывая волнение, вызванное этими следами прошлого.
– Смотрите, какая береза выросла у самой двери. Ей не меньше двадцати лет, – продолжала Нина.
Афанасий Муравьев, подойдя к землянке, удивленно присвистнул, сбросил с плеч тяжелую ношу и, смахнув с лица пот, сказал:
– Давайте посмотрим, что там внутри.
– Что там может быть? Пусто, гниль да плесень.
– Все же поглядим.
Муравьев подошел к двери, пнул ее ногой. Дверь рухнула внутрь землянки, подняв кучу мелкой пыли. Афанасий скрылся в мрачной темноте, но тотчас вернулся назад, пятясь задом, будто отступал перед чем-то страшным.
– Там... – выдохнул он, растерянно взглянув на Воробьева, стараясь взять себя в руки. – Там скелет человека. Человек умер прислонясь к стене, и так остался сидеть.
Воробьев, сложив ношу, молча переступил порог. На него пахнуло сыростью и плесенью, словно из могилы, чем и была в сущности землянка. В полумраке геолог увидел скелет, на котором еще сохранились клочки сгнившей одежды. Смерть застала человека в момент, когда он сидел на грубо сколоченных нарах привалясь к стене землянки. Двое других лежали на нарах. Осыпавшаяся с потолка земля густо припорошила их, и среди пожелтевших костей росла бледная от недостатка света трава. В углу землянки виднелась куча камней от развалившегося камелька.
– Николай Владимирович, их убили, – тихо сказала Нина из-за плеча геолога. – Видите, в черепе сидящего отверстие от пули. А другие даже подняться не успели.
– Обычная трагедия тайги в старое время, – ответил Воробьев. – Старателей нередко подкарауливали на глухих тропах, чтобы отобрать у них добытое золото. Этих, по всем признакам, застали врасплох во время отдыха. Там, в углу, наверное, был камин, а рядом с ним стол. Стол подгнил, свалился, с потолка на него осыпалась земля.
Николай Владимирович прошел в угол землянки, стал ворошить носком сапога кучку земли и почерневшие остатки стола. Внимание его привлек какой-то продолговатый, похожий на книгу предмет. Подняв его, геолог стряхнул приставшую к нему землю и плесень. В руках его была полуистлевшая библия в кожаном переплете, настолько испорченном, что он разлезся от прикосновения. Николай Владимирович осторожно открыл книгу. Титульного листа не было. Геолог положил книгу обратно на место, где она лежала много лет. Для него стало ясно, что один из погибших старателей был Иван Жарков, которому принадлежала библия. Собираясь уходить из тайги, он на оборотной стороне титульного листа книги сделал карандашом набросок плана местности, где течет Говорящий ключ. Неведомые люди, совершив гнусное преступление, не только ограбили старателей, но и вырвали этот лист. Николай Владимирович долго стоял в раздумье. Кто они, эти убийцы? Один из них погиб, свалившись в шурф, а остальные? Сколько их было, живы ли они сейчас? Это была загадка, непосильная для геолога. Он пожалел, что нет здесь Большакова. Старый таежник, пожалуй, смог бы многое установить по различным признакам, незаметным даже для геолога.
Нина, на которую угнетающе подействовала мрачная картина, вышла из землянки. Афанасий Муравьев последовал за ней. Яркий солнечный день был безоблачен и тих. По небу плыли прозрачные облака. Нина жадно вдохнула смолистый воздух, провела рукой по глазам, словно отгоняя навязчивое видение.
– Если они здесь построили землянку, значит, собирались долго жить, а может быть, и жили не один месяц, – раздумывал вслух Афанасий. – Конечно, старатели мыли здесь золото. Наверно, где-нибудь близко должна быть яма.
– Давай поищем. – Нина с облегчением отошла от землянки, решив больше в нее не заглядывать.
Они принялись осматривать берега ключа поблизости и скоро обнаружили неглубокую яму, заросшую по краям тальником. Она была похожа на естественное углубление в почве, и Нина с сомнением покачала головой. Муравьев, обойдя вокруг ямы, стал доказывать Нине, что именно здесь работали старатели. Через несколько минут подошел Николай Владимирович.
– Ясно! Работали здесь. Форма ямы показывает, что она сделана человеком. Придется расчистить ее до песков, взять пробу.
Действуя киркой и лопатой, они стали выбрасывать из ямы землю, добираясь до песков. Вдруг Афанасий, раскапывая слежавшуюся породу, зацепил кайлом какой-то мягкий ком. Рассмотрев находку, разведчики догадались, что перед ними свернутая в узел одежда или то, что от нее осталось. Воробьев взмахнул лопатой, рассек ком пополам. Что-то звякнуло, будто лопата задела о металлический предмет. Николай Владимирович разворошил сгнившие тряпки, нашел среди них несколько позеленевших медных пуговиц и сравнительно хорошо сохранившиеся офицерские погоны со следами звездочек. Перетряхнув еще раз остатки одежды, он разыскал еще два погона. На этих заметны были поперечные полосы – лычки.
– Двое... офицер и унтер... белогвардейцы, – заключил Воробьев, присаживаясь на кучу выброшенной из ямы земли. – Произошло это, по-видимому, в двадцать втором году. Тогда разбитые красными войсками, преследуемые партизанами, остатки белогвардейских банд скитались по тайге. Этими местами проходил отряд есаула Бочкарева. Большаков был в партизанском отряде. Он, пожалуй, лучше бы нас разгадал эту трагедию прошлого.
За несколько часов упорной работы они расчистили яму до песков и взяли пробу лотком. Мелкий золотой песок тонким слоем осел в борозде лотка. Николай Владимирович смыл его в баночку, просушил на костре, отдул шлих и завернул в бумажный пакетик. Ключ был золотоносным, но металл резко отличался от того, который показывал Воробьеву Постриган в самолете. Те золотые знаки были крупными, некоторые золотинки были вкраплены в кусочки кварца. Это доказывало близость россыпи, где было добыто золото от коренного рудного месторождения металла. Золото же, взятое в пробах из ямы, проделало большой путь, сносимое быстрым течением древней реки. Недаром оно такое мелкое, строганое. Николай Владимирович задумался. Напрашивался вывод, что старатели где-то, может быть недалеко, разыскали другой ключ, очень богатый металлом. Намыв достаточное количество золота, они возвратились с неведомого ключа в свою землянку, чтобы переночевать или захватить оставшиеся вещи. Вот тогда-то застигли их белогвардейцы. Переодевшись в платье убитых старателей, бандиты забрали золото, бросили свою одежду в яму и засыпали ее. Один из них погиб, свалившись в старый глубокий шурф около прииска, а другой?.. Другой наверняка уцелел. Перед уходом они, вероятно, поделили между собой золото старателей. Это они могли сделать в землянке за столиком.
– Подождите, я сейчас вернусь, – сказал Воробьев.
Захватив лоток и лопату, он вернулся в землянку, разворошил остатки стола и набрал полный лоток земли, перемешанный с разным мусором. Нина и Афанасий с волнением следили, как Воробьев промывал лоток. Вот на дне его блеснуло несколько крупных золотинок, совсем не похожих на те, которые были в пробах из ямы. Воробьев облегченно вздохнул. Все его догадки подтвердились. Говорящий ключ, где старатели добыли это золото, был где-то близко. Может быть, он совсем рядом, в нескольких километрах ниже по реке.
– Пошли на стан, – поднялся Воробьев. – Нам больше нечего здесь делать. Марченко мы займемся позже.
– А они? – спросил Афанасий. – Их надо похоронить.
– Для них это уже не имеет никакого значения.
Пройдя с полкилометра, Воробьев обернулся. Над тем местом, где находилась землянка, поднималось облако дыма.
– Наверное, бросили непотухшую спичку, вот она и вспыхнула, – как бы оправдываясь, сказал Афанасий, отводя глаза в сторону.
– Тайга может загореться, – строго взглянул на него геолог.
– Нет, Николай Владимирович, кругом только березки, кусты. Лес далеко. Так лучше.
Николай Владимирович промолчал. Он подумал, что, пожалуй, Афанасий прав, обронив «случайную» спичку. Пусть пламя, пожирающее землянку, уничтожит следы этой давнишней трагедии.
День возвращения поисковой партии на стан стал памятным для всей экспедиции. Всем было о чем рассказать. Охотники торжественно поднесли Николаю Владимировичу огромные рога снежного барана. Саня даже попытался сказать что-то вроде маленькой речи по этому случаю.
– Вот... товарищ начальник... Николай Владимирович, мы добыли. Голова, конечно, протухать стала, очень долго вас не было. Зато рога...
– Не протухнут, – подсказал шутник Юферов, пряча улыбку в усы.
– Рога на память от охотничьей команды, – закончил Саня, пропустив мимо ушей замечание Юферова.
Ознакомившись с результатом бурения, Николай Владимирович пришел к тому же выводу, что и Юферов. Хотя этот ключ золотоносен, но работать здесь может лишь старательская артель. Пригласив в свою палатку Юферова, Большакова и Вавилова, геолог рассказал им о страшной находке и высказал предположение о близком соседстве Говорящего ключа.
– Иван Жарков и его товарищи погибли в годы гражданской войны. Как думаешь, Кирилл Мефодиевич, – обратился он к проводнику, – кто были эти белобандиты? Пепеляевцы?
– Бочкаревцы, – подумав, ответил проводник. – Мы гнали их, однако. Недалеко отсюда пороги начинаются, залив там есть, ключ в него впадает. Кругом сопки, окружили мы их, думали, всех взяли. Только после от пленных узнали, ушел Бочкарев, бросив других. С ним человек двадцать было. Кто-нибудь из этих бандитов и наткнулся на старателей, находившихся в землянке. Только ты, начальник, ошибся. Иван Митрофанович Жарков прошлой зимой в селе умер. Старый был.
– Это правда? – с недоверием переспросил геолог, пораженный догадкой. Стало ясно, один из белогвардейцев воспользовался не только золотом, но и документами Ивана Жаркова и все это время жил под чужой фамилией. Он, несомненно, знал тайну Говорящего ключа и рассказал о ней Марченко и Кандыбе. Геолог вспомнил случайно брошенные слова Марченко в разговоре с Постриганом: «Ездили мы тут к одному старику». Сомнений никаких не оставалось. Вся цепь событий неожиданно распуталась. Расправясь со старателями и ограбив их, белобандиты, которых было двое, разделились и направились к прииску разными путями. Дорогой один из них погиб, случайно упав в старый глубокий шурф. Второй остался жив. Воспользовавшись документами Ивана Жаркова, он поселился в каком-то селе вблизи прииска Кухчан. Марченко и Кандыба, не зная о его смерти, ездили к нему зимой за каким-то советом. Несомненно, они и раньше встречались с мнимым Иваном Жарковым, который и рассказал им о Говорящем ключе.
– Чего же вы раньше молчали, Кирилл Мефодиевич? Ведь мы часто говорили о ключе, об Иване Жаркове и его плане.
– О плане говорили, о ключе говорили, о золоте говорили, обо всем говорили, а главное не сказали, – возразил Большаков.
Геолог рассказал Кириллу Мефодиевичу всю историю Ивана Жаркова так, как она ему представлялась.
– Обманул, однако! – взволнованно произнес проводник, до этого спокойно покуривавший свою трубку. – Много лет знаком был, сколько раз чай у него пил, беседовали о том, о сем, хороший старик, думал, а он... – Большаков презрительно махнул рукой, не находя слов для того, чтобы выразить свое возмущение.
– Значит, хитрый был, умел маскироваться, – заметил Воробьев.
– И нам надо хитрее быть! – отрезал Большаков и вышел из палатки. Через несколько минут, ничего не сказав, он ушел по звериной тропинке вдоль берега реки. Воробьев, знавший характер проводника, не остановил его. Стоило тому взволноваться, как он тотчас брал ружье и уходил на охоту. Из тайги проводник возвращался успокоенным и обязательно с добычей.
Воробьев и Юферов долго сидели в палатке, обсуждая возможность быстрого розыска Говорящего ключа. Слова Кирилла Мефодиевича задели геолога за живое. Он давно уже втихомолку поругивал себя за излишнюю доверчивость к Марченко. Надо было пристальнее приглядеться к этому человеку, вывести его на чистую воду.
– Найдем этого Марченко, непременно найдем! – разгадав мысли геолога, произнес Юферов. – Знаете, Николай Владимирович, что я думаю? – Он умолк, настороженно прислушиваясь к какому-то нарастающему гулу. К свету утреннего солнца, пробивающемуся сквозь полотняные стены палатки, примешался быстро усиливающийся, необычной яркости свет.
– Что это? – встревожился Воробьев, протягивая руку, чтобы отбросить полог палатки. В тот момент где-то в стороне от стана вспыхнул ослепительный огонь и невероятной силы взрыв потряс окрестность. Могучая волна горячего воздуха, словно вихрь, обрушилась на палатку, смяла ее и бросила на землю вместе с людьми. Воробьев и Юферов почувствовали, как задрожала под ними земля, а сопки отозвались на гул взрыва небывалым эхом.
– Юферов, жив? – спросил геолог, освобождаясь из складок палатки.
– Жив... Постойте, я помогу вам выбраться, – глухо прозвучал голос бурового мастера. – Вылезайте!
Воробьев с трудом поднялся на ноги. Голова его кружилась, в ушах болело. Сделав несколько неверных шагов, он покачнулся и чуть было не упал, но кто-то поддержал его за руку. Это был Муравьев.
– Что это, Николай Владимирович? Снаряд? – спросил парень.
– Нет... – недовольно произнес геолог, – откуда здесь снаряд? Все живы? – он оглянулся.
Юферов стоял рядом, ощупывая одной рукой голову. Нина появилась откуда-то со стороны. Один за другим вставали растерянные, оглушенные разведчики, с удивлением оглядываясь вокруг.
– Где Большаков? – тревожно спросил Воробьев.
– В тайгу ушел, – отозвался кто-то.
Воробьев взглянул на стан. Собственно говоря, никакого стана больше не было. Смятые палатки валялись бесформенными грудами. Радиостанция лежала с оборванными проводами антенны. В стороне, на правом берегу ключа вились языки пламени – пылали поваленные деревья, словно свеча горела чудом уцелевшая лиственница. Геолог с трудом спустился к ключу, лег на берег и опустил голову в воду. Он лежал так с минуту, чувствуя, как силы возвращались к нему.
– Легче стало, Николай Владимирович? – подошел Юферов.
– Ага... Черт знает что, контузило малость! – проговорил Воробьев и поднялся.
– Взгляните на находку! – Юферов протянул черный, величиной с кулак камень с острыми гранями. – Понимаете, этот камень врезался в радиостанцию, разбил приборы. Нина извлекла его.
– Да... случай исключительный, – протянул Воробьев, рассматривая камень, потом подбросил его на ладони. – Видите, какой тяжелый.
Окружившие геолога разведчики рассматривали камень, строя самые невероятные предположения о причине взрыва. Нина даже придумала сверхъестественное орудие, стреляющее на расстояние за тысячи километров.
Воробьев достал компас, поднес прибор к камню. Стрелка компаса заметалась, сделала круг и остановилась, показывая прямо на камень.
– Магнитный железняк... Осколок небесного снаряда.
– Видите, я говорила! – встрепенулась Нина.
– Да, осколок небесного снаряда – метеорита, – продолжал геолог. Он повел камнем вокруг компаса, и стрелка стала поворачиваться за ним. – Мы с вами, друзья, стали свидетелями редкого явления – падения крупного метеорита. Наше счастье, что он упал не здесь, а далеко, может быть, за сотню километров. Над нами от метеорита отделилась лишь небольшая часть, разлетевшаяся на мелкие осколки. Это и было причиной взрыва.
– Вот, Ниночка, какой твой снаряд из-за границы, вернее, с того света! – рассмеялся Афанасий Муравьев.
– Двенадцатого февраля тысяча девятьсот сорок седьмого года в горах Сихотэ-Алиня упал метеорит во много раз крупней нашего, – продолжал геолог. – Многие жители Дальнего Востока наблюдали, как сначала высоко в небе появился ослепительно яркий шар, немногим уступавший по яркости солнцу. С каждым мгновением размеры шара увеличивались, и вскоре за ним появился разноцветный клубящийся след из паров и метеоритной пыли, сходной с дымом. Во всех селениях, над которыми летел метеорит, от воздушных волн, сопровождавших его полет, распахивались двери, сыпалась штукатурка и вылетали стекла из окон. Люди в страхе выскакивали на улицу, и многие из них успели заметить стремительно пролетавший по небу метеорит. Особенный переполох произошел среди животных. Лошади ржали, пытаясь сорваться с привязи, коровы мычали, собаки с визгом и лаем забивались под укрытия или убегали в лес. Не долетев несколько километров до поверхности земли, метеорит под мощным напором воздуха раскололся на множество частей, и весь этот рой железных осколков и капель расплавленного железа обрушился на Уссурийскую тайгу, покрывающую склоны Сихотэ-Алиньского хребта. Грохот от удара о землю слился с мощными звуковыми волнами, порожденными пролетевшим метеоритом, а на сотни километров вокруг местные жители услышали звуки, напоминающие артиллерийскую канонаду. Было подобрано много осколков. Самый большой из них весил семьсот килограммов. Все осколки были магнитны и притягивали к себе стрелку компаса. Наш метеорит тоже состоит из магнитного железняка.
– А Тунгусский метеорит, который профессор Кулик с экспедицией разыскивал?
– Тот не был найден.
– Николай Владимирович, вы говорите, мы стали свидетелями редкого явления природы, разве метеориты редко падают? – спросил Муравьев.
– Ученые подсчитали, что на поверхность земли ежедневно падает десять тысяч небесных камней, общим весом примерно в три тысячи тонн. Но падение крупных метеоритов очень редкое явление. Такие случаи известны наперечет.
– Натворил нам хлопот этот небесный снаряд, чтобы его черти забрали! – угрюмо буркнул Юферов. – Весь стан размотал, радиостанцию разбил, тайгу зажег. Что ж, давайте палатки ставить, собирать весь шурум-бурум.
– Хорошо уже то, что все обошлось благополучно и никто из нас не пострадал, – заключил Николай Владимирович, направляясь к стану.
Глава пятая
Встреча в тайге
Большаков не успел далеко отойти от лагеря экспедиции, как его догнали Саня и Виктор. Оба были с ружьями и рюкзаками за плечами. Кирилл Мефодиевич довольно усмехнулся. Он не напрасно приучал своих юных помощников всегда держать наготове ружья, припасы и продукты в вещевых мешках.
С неделю назад проводник разбудил ребят на рассвете, сказал, что надо идти охотиться, захватил ружье и тотчас ушел со стана.
– Догоните... я потихоньку пойду, – сказал он.
Ребята стали торопливо собираться и в спешке не заметили даже, в какую сторону ушел старый таежник. Как всегда в таких случаях, между ними возник спор.
– Вниз по реке! – уверял друга Саня. – Знаешь, там тропка такая.
– Эх ты... тропка такая! – передразнил Виктор. – Если хочешь знать, он не по реке, а по ключу ушел, там тоже тропка... еще лучше той.
– По реке!
– По ключу!
– О чем спорите, найдите его следы, – надоумил Антип Титыч, разбуженный их сборами. – Посмотрим, что вы за следопыты... Только где вам! – он так презрительно махнул рукой, что ребята тотчас забыли спор и бросились разыскивать следы проводника. Через час, запыхавшиеся и довольные, они стояли перед Большаковым, поджидавшим их на поваленном дереве.
– Нашли, дедушка Кирилл! – воскликнул Саня, отирая капли пота со лба. – Ох, как вы петляли... будто олень.
– Какой там олень, совсем прямо шел, как кабан... напролом! – рассмеялся таежник. – Потому и след заметный остался. Отдыхайте, однако.
Когда ребята расположились рядом с ним, Кирилл Мефодиевич предложил им позавтракать перед дальним походом. Он сказал, что вернутся они на другое утро, достал из вещевого мешка хлеб, консервы, ложку, разложил все рядом с собой и стал с аппетитом закусывать. Ребята переглянулись. Саня начал старательно протирать ижевку, а Виктор заинтересовался своим патронташем.
– Вы чего же, особого приглашения ждете? – скрывая усмешку, спросил проводник. – День долгий, скоро проголодаетесь.
Ребята сознались, что они забыли продукты, и даже вещевые мешки с собой не взяли.
– Лопнула, значит, наша охота! – с огорченным видом протянул Большаков, отправляя в рот последнюю ложку консервов. – А я, однако, на вас понадеялся, думаю, захватят хлеба, а дичи мы подстрелим... Э-э-э, а где же у тебя патронташ? – спросил он Саню.
Тот объяснил, что захватил патроны в карман. Кирилл Мефодиевич проверил припасы у обоих мальчиков и укоризненно покачал головой. Оказалось, что у Виктора, временно пользовавшегося ружьем Юферова, все гильзы заряжены мелкой дробью на птиц, а у Сани, наоборот, пулями, словно он собрался идти на крупного зверя.
– Мы хотели поменяться, – начал было оправдываться Саня, – он мне дробовых даст, а я ему пулевых.
– У него ружье шестнадцатикалиберное, а у тебя двенадцати, как же ты будешь заряжать?– сказал проводник. – Разве колотушкой забивать? – Он посоветовал ребятам всегда держать наготове охотничье снаряжение, а в вещевых мешках – дневной запас продуктов. Собрав остаток еды, Большаков не спеша пошел обратно к лагерю экспедиции. За ним нехотя поплелись смущенные друзья.
На этот раз придирчивый взгляд Кирилла Мефодиевича не смог обнаружить оплошности в охотничьем снаряжении ребят. На обоих были патронташи, в гнездах которых поблескивали медные гильзы. Вещевые мешки за плечами даже казались перегруженными. Проводник одобрительно оглядел обоих и, ни слова не говоря, зашагал дальше по тропе, ведущей в глубь тайги. Впереди его бежал Хакаты, то и дело оглядываясь назад. Уши верного пса настороженно двигались, улавливая лесные шорохи. Иногда он приостанавливался и, ловя еле заметное движение воздуха влажным носом, а затем, удостоверившись, что зверя или птицы близко нет, снова бежал вперед.
Охотники отошли за километр от стана, не встретив дичи. Они углубились в тайгу, плотно обступившую их со всех сторон. Внезапно Хакаты остановился, поднял вверх морду и заскулил, словно месячный щенок. Шерсть на нем вздыбилась. Большаков мгновенно вскинул ружье, всматриваясь в низко нависшие ветви деревьев. Сзади него, тоже с ружьями наготове, стояли Саня и Виктор.
– Рысь, наверно, – шепнул проводник. – Взять ее, Хакаты, взять!
Собака медленно пятилась к людям, все так же повизгивая. Наткнувшись на ноги Большакова, Хакаты прижался к нему и вдруг тихо завыл. Большаков, видя, что вблизи никакого крупного зверя нет, опустил ствол ружья и положил руку на взъерошенный загривок пса. Ему был непонятен страх Хакаты. Раньше собака смело бросалась на медведя, загоняла на дерево рысь. Такой ужас мог внушить Хакаты лишь тигр... Но откуда тигр в предгорьях Джугджура?
– Ну чего, ну чего испугался? – успокоительно произнес проводник, поглаживая спину Хакаты. – Видишь, все... – он умолк.
В лесу стало быстро светлеть, откуда-то донесся нарастающий гул, подобный гулу приближающегося поезда.
– Пожар! – крикнул Саня, а Хакаты, окончательно испуганный непонятным явлением, метнулся в сторону и скрылся в таежной чаще. Вслед затем вековые деревья закачались под бешеным напором горячей волны воздуха. Оглушенные гигантским взрывом, охотники попадали на землю, инстинктивно закрывая головы руками. В тайге творилось что-то невероятное. Гнулись и ломались деревья, летели сучья, хвоя, все вокруг трещало, рушилось. И хотя длилось это недолго, людям показалось, что они по крайней мере с полчаса пролежали в низинке, удачно прикрывшей их.
– Саня! Витя! – позвал Большаков поднимаясь. Тотчас рядом с ним возникли фигуры мальчиков, с ног до головы запорошенные какой-то красноватой древесной трухой и иглами хвои.
– Здесь мы! – испуганно отозвался Виктор.
– Все в порядке, – отряхиваясь добавил Саня.
– Идемте на стан... что-то там взорвалось! – тревожно сказал Большаков.
– Дальше взрыв был, дедушка Кирилл, – высказал свое мнение Виктор.
– Нет, ближе! – возразил Саня. – А на стане у нас взрываться нечему.
– Почем знаешь – нечему? – сердито оборвал проводник. – Может, у начальника есть чему, у Нины, может, есть... там радио, ящики разные.
– Так то аппаратура, она не взрывается, – сказал Саня.
– Хватит спорить... Если вы с Витькой оба тонуть будете, то обязательно поспорите, какая вода – теплая или холодная. Где Хакаты? – Проводник свистнул. Вслед за ним начали пронзительно свистеть оба мальчика, но собака не появлялась.
– Испугался, забежал далеко. Ладно, сам придет! – решил Большаков.
Местность вокруг неузнаваемо изменилась. Многие деревья были выворочены с корнем или сломаны. Еле заметная тропа, по которой до этого шли охотники, совсем исчезла, заваленная древесным мусором. Чтобы не сбиться с пути, проводник взял направление в сторону реки, рассчитывая быстро выйти к ее берегу. Так оно и случилось. Скоро тайга стала редеть, уменьшилось количество сваленных небывалым взрывом деревьев, начались кусты, а за ними блеснула озаренная солнцем река.
Охотники вышли к изгибу берега, откуда на расстоянии в полкилометра был виден лагерь экспедиции. Большаков облегченно вздохнул, различив людей, ставящих палатки. Значит, на стане все в порядке, заключил он, палатки конечно, сбросило на землю и их приходится заново ставить. Проводник больше не спешил. Он принялся раскуривать трубку, а ребята снова взялись звать Хакаты.
– Он давно уже в лагере, – свистнув несколько раз, заявил Саня. – С перепугу забился где-нибудь в уголок... отлеживается.
Виктору почему-то лезли в голову мрачные мысли. Воображение рисовало ему Хакаты, придавленного сваленным деревом. Собака скребет лапами землю, жалобно визжит, призывая на помощь людей, а вблизи никого нет.
– Вы идите, а я позову его еще... Ладно, дедушка Кирилл? – спросил Виктор.
– Останьтесь оба, – согласился Большаков.
– Говорят тебе, он уже в лагере... Оставайся, если хочешь, а я пойду. – Саня демонстративно направился к стану. Он был уверен в своей правоте и не хотел напрасно терять времени. Виктор, наоборот, был убежден, что Хакаты остался в тайге, поэтому, не став спорить с другом и звать его с собой, пошел обратно по своим же следам.
– Далеко не заходи! – крикнул ему вслед Большаков. – Слушай хорошенько, если Хакаты дома, то я дам выстрел. Понял, однако?
– Понял... я буду близко. – Виктор скрылся в зарослях кустарника.
* * *
Николай Владимирович был окончательно успокоен, когда в лагерь вернулись Большаков и Саня. За полчаса до их прихода прибежал весь взъерошенный, облепленный репьями Хакаты. Несколько минут он носился от одного к другому, норовя всех лизнуть в лицо, чтобы выразить свою беспредельную радость. Он лизнул. Юферова в самые усы. Разгневанный Антип Титыч дал ему пинка. Обиженный пес забрался в укромный угол и начал старательно очищать зубами свою шерсть. Завидя Большакова и Саню, Хакаты побежал к ним навстречу. Собака была уже рядом с проводником, когда тот, подняв ружье, выпалил в воздух. Хакаты опрометью бросился назад в лагерь. Близкий выстрел, наверное, показался Хакаты новым взрывом. Большаков, объяснив Николаю Владимировичу причину выстрела, внимательно выслушал его объяснения о падении метеорита.
– Какой небесный черт таким камнем кидается? – Большаков поднял руку и погрозил пальцем в небо. – Плохо, совсем плохо, надо бросать в реку, в море, зачем в тайгу кидает, однако?
К вечеру в лагере все приняло прежний порядок, лишь мачты радиостанции больше не было. Аппаратура станции оказалась безнадежно выведенной из строя. Николай Владимирович распорядился разобрать ее и упаковать для отправки. Дня за два до этого Андрей Ефимович Постригая сообщил радиограммой, что в экспедицию в скором времени будет прислан гидросамолет летчика Ефремова с грузом продуктов. Постригая приказал Воробьеву отослать с самолетом Саню и Виктора. С тем же самолетом можно будет отправить радиостанцию. Нина с помощью Афанасия и Павла упаковала аппаратуру, после чего заявила Воробьеву, что теперь она не радистка, а только коллектор и поэтому обязана сопровождать его во всех изыскательских походах.
Ушедший за Виктором Саня вернулся лишь к закату солнца. Он пришел один, чем сразу заронил тревогу. Саня дошел до того местам где застал охотничью команду взрыв метеорита. Он терпеливо свистел, кричал, расстрелял все захваченные с собой патроны – Виктор не отзывался. К довершению всего куда-то исчез Хакаты, который все время был с Саней, пока тот не повернул обратно. Саня пытался разыскать следы Виктора, но безуспешно. Сомнения не оставалось: Виктор заблудился в тайге, разыскивая Хакаты, а Хакаты убежал от Сани, найдя след Виктора. Большаков, укоризненно покачав головой, сказал огорченному мальчику, что нужно было взять собаку на поводок и тогда она повела бы его по следам. Старый таежник заверил всех, что особых оснований для беспокойства нет. Виктор сбился, потерял направление, только и всего, Он переночует в тайге, а днем поднимется на ближайшую сопку и сориентируется. Сейчас Хакаты вместе с ним. У мальчика есть ружье и продукты. Завтра к полудню его можно ждать на стане. Если он к этому времени, или самое позднее – к вечеру, не придет, тогда придется организовать поиски.
На всякий случай Николай Владимирович приказал разжечь яркий костер и поддерживать его до полуночи. Саня рьяно принялся за это дело. Он разложил такой костер, что его можно было бы увидеть за несколько десятков верст. Разведчики, проведшие самый беспокойный день за все время экспедиции, в эту ночь долго не спали. Около Саниного костра было людно. То один, то другой отходили в сторону от жаркого пламени, пристально вглядывались в темноту ночи, надеясь увидеть ответный огонь где-нибудь на склонах сопок. Больше всех волновались Саня и Нина. Они решили дежурить у костра всю ночь, хотя Большаков считал, что Виктор давно уже спит где-нибудь под деревом в обнимку с Хакаты. Глубокой ночью, когда все уже заснули, Нина разбудила Николая Владимировича.
– Костер, – коротко сказала она.
