Текст книги "Очень страшные Соломоновы острова ( книга вторая)"

Автор книги: Виктор Плешаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– С этим понятно, Димыч. – вновь склонился над котлом с чаем, Бруно. – А насчет времени, что скажешь?

– А насчет времени, мыслю так... -

Я поймал-таки взгляд Марьям и теперь уже ее приглашал кивком на выход. Вынырнув из под тента, включил фонарик и пошел перед девушкой к нашей палатке. Расстегнув молнию входа, нырнул в темноту, прорезая ее мечущимся светом налобника.

– Залезай. – поманил спутницу в наше жилище. Она робко просочилась вовнутрь и замерла, стоя на коленках у входа. Выжидающе взглянула на меня.

– Смотри. – указал ей на сиротливо лежащую в забвении пенку на полу и комочки наших спальников. – Я сплю слева. Бруно, соответственно справа. Выбирай, где тебе удобнее будет. Между нами спать теплее, но хлопотнее наверняка. Ворочаемся ночью. Дальше. Предлагаю следующий порядок действий. Ты всегда ложишься первая, а поднимаешься последняя. Так тебе проще будет. Переодеваешься здесь же. Дневную одежду сворачиваешь и кладешь под голову. Это будет подушка. Утром, то в чем спишь, снимаешь обязательно. Даже если не плывем никуда. Спать нужно в сухом, а за день одежда по любому влагой от тела насасывается. Это понятно? – Марьям молча кивнула. Я продолжил.

– Дальше. Обувь на улице не оставляй, клади здесь же в ногах. Иначе отсыреет за ночь по самое... ну ты поняла. На ноги, на ночь обязательно шерстяные носки. Есть? Хорошо. Да, кстати. – спохватился я. – А как у тебя со здоровьем после сегодняшнего сплава? Горло, озноб, температура? -

– Все хорошо, Витя. – тихо отозвалась девушка.

– Хорошо, если хорошо. Имей в виду. Простудишься, заставлю пить спирт и им же буду растирать тебя всю. Самолично. Так что бойся. Уразумела? – как можно более дружелюбно скособочил я рожу. Марьям вновь молча кивнула.

– Ну и ладненько. Вопросы, пожелания есть? – снова ее кивок, теперь уже отрицательный.

– Вот и славно. Держи фонарик, теперь он твой. На ночь клади его в левый карман палатки. Вроде бы все пока. Хочешь, ложись спать. Если нет – пошли к костру. Догоняй...

Ночь выдалась кошмарной и бесконечной. Мало того, что я пытался спать, залипнув на широком, ввергающим в глубокую скорбь, холодном промежутке между двумя пенками, так еще было полное ощущение, что в левом углу палатки мрачно затаился трансформатор под гигантским напряжением. После нескольких опрометчивых попыток, я зарекся переворачиваться на правый бок, лицом к Марьям. Видеть не видел, но чувствовал, что она не спит и чутко стережет каждое мое движение.

Редкие периоды блаженного забытья, неизменно чередовались с мучительным пробуждением от затекшего напрочь тела и лихорадочным расчетом наиболее скрытной амплитуды изменения положения своего многострадального туловища. Потом все повторялось. А толстокожий Бруно, трудолюбиво сопел в своем спальнике в дальнем углу, меркантильно восстанавливая силы перед очередным ходовым днем. Зараза!

Глава четырнадцатая. Упоение битвы, или как вьючному животному остаться романтиком

В очередной раз мучительно прогоняя в воспаленном мозгу траекторию необходимых телодвижений, призванных облегчить мои невыносимые ночные страдания, я наконец-то услышал вжиканье расстегиваемой молнии на палатке Димыча и горячо поблагодарил Создателя за наступление утра. Оставаться в палатке было совсем уже невмоготу. Аккуратно сел в темноте, выскользнул из теплого плена спальника и прихватив с изголовья свернутую рулоном одежку, крадучись выполз на свет божий.

Правда со светом пока была напряженка. Солнечные лучи, только-только начали робко ощупывать заиндевевшие верхушки гольцов. Но все же, это было солнце. Метаясь в полуночных своих кошмарах, я даже не заметил когда прекратился дождь.

Димыч, хозяйственно извлекая из под кучки дров первую, несмелую еще пока струйку дыма, насмешливо покосился на меня.

– Бессонница мордует? Бывает. Это у тебя наверное кессонная болезнь. Сам понимаешь – высокогорье, то да се... -

– Сволочь. – с чувством отреагировал я. – Циничный прелюбодей и пьяница. Давай, шурши насчет пожрать, лучше. Мне – двойную порцайку. За вредность. -

– Базара нет. – сговорчиво кивнул напарник. – Ночка у тебя выдалась нервная, беспокойная. Не побоюсь этого слова – изматывающая. Так что, имеешь право.-

– Вот гаденыш! – окрысился я. – Будешь выпендриваться, скажу Змее, что Маринке лучше все-таки с ней поселиться. -

– Мир-мир-мир. – испуганно округлил глаза подельник. – Это же я тебя так подбадриваю, если не въехал. Сгущеночки хочешь?

– Да пошел ты... Спать хочу. И солнышка. – достал я первую за сегодня сигарету.

– Через часок, будет тебе солнышко. А днем так вообще, похоже, конкретные плюсы намечаются. – захлопотал Димыч, водружая над разошедшимся огнем котлы. – Эх, красота-а. -

– А чего это ты свою зазнобу, так трогательно экономишь? Почему девушка все еще дрыхнет? – вяло поинтересовался я странным одиночеством друга.

– А на фига ей вставать сейчас? С вечера все приготовили. Только спичку поднеси, да котелки подвесь. Пускай понежится. Утренний сон – самый сладкий. Сейчас кашу забубеню и народ подниму. Пока они расшевелятся, Хеленка пайку разложит. А мне, потом, глядишь и бонус обломится. – хитро прищурился напарник. – Учись, студент. -

Я кивнул, оценивая дальновидную политику друга и умыкнув кусочек сахара, побрел к палатке, с целью извлечь из рюкзака притулившегося в предбаннике, умывальные причиндалы. Через пять минут, возвращаясь от воды, непроизвольно вздрогнул от зычного клича, энергично встряхнувшего сонную тайгу.

– Миски на базу! -

Начинался новый день. И первым по расписанию, после завтрака, у нас числился подвиг.

– Ну что, водоплавающие? – отвалившись от неприлично быстро опустевшей миски, поинтересовался я. – Как настроение, в связи с приятно изменившейся погодой? -

– Супер-пресупер! – живо откликнулась Наташка. – Солнышко, это здорово! Прямо так и тянет, что-нибудь этакое сотворить. – и игриво ткнула локотком в бок Дитера. Тот, пойманный врасплох, покраснел и загнанно вздохнул.

– А вот сейчас лагерь соберем, упакуемся и пойдем смотреть, чего нам этакое предстоит сотворить. – обозначил я предстоящий порядок действий. – На противоположном берегу, чуть впереди, стрелка Уды и Хангорожки. Сразу за ней, километровый порог. Три ступени. Судя по лоции, самая сложная – первая. Смотреть будем все три. Потом каждый принимает самостоятельное решение, по поводу своего участия в подвиге. Поэтому смотреть, тоже идут все. Так что собираемся, получаем у Змеи перекус и вперед. -

Народ потихоньку потянулся к своим палаткам. Без суеты, толково и обстоятельно собрались, отнесли вещи к судам, подкачали баллоны, увязались и гуськом потянулись вниз по течению. Приятный оказался порожек. Странно, что в моей памяти, весьма смутные о нем воспоминания остались. Конец первой ступени вполне четко был обозначен симпатичным уловом с нашего берега. У него мы и остановились обменяться первыми впечатлениями.

– Чего скажешь? – обратился я к Бруно.

– Ну, явного криминала нет. – раздумчиво отозвался тот. – Если основной перепад идти по центру, а потом держаться левее, то нормально чалимся здесь. -

– Да, симпатичные покатушки намечаются. – предвкушающе потянулся я. – И кильнуться тут – очень постараться надо. Только если в большой слив, лагом шлепнуться. Так что идти могут все. Ну кроме Маринки, конечно. Пошли дальше? -

Оставшаяся часть порога, была менее сложной для прохождения, хотя тоже сулила несколько незабываемых минут нашей компании. И вот мы снова стоим у своих каравелл, отсчитывая последние минуты перед стартом.

– Самоотводы, сомнение в своих силах, нежелание принимать бодрящий утренний душ, у кого-нибудь имеются? – пристально вгляделся я в лица друзей.

– Честно говоря, ощущения странные. – отозвалась Наташка, явно волнуясь. – И азарт захлестывает и мурашки по коже. Я, кроме того, что это будет круто, по существу больше ничего сказать не могу. Все эти ваши усы, канализации и обливники, для меня пока что – пустой звук. Но делать, что говорят, вроде как научилась неплохо. Так что, я иду. Если пустите конечно. -

– Интересно. – прищурилась Хеля. – Кто-нибудь рискнет не пустить меня? -

– Не просто рискнет. – охладил я пыл девушки. – Но при необходимости, вообще посадит на палубу пассажиром. Тем более, что лишняя пара рук у нас теперь имеется. И любая попытка бунта, будет безжалостно гаситься в зародыше. Но сейчас не тот случай. -

Возмущенно открывшая было рот Змея, умиротворенно выдохнула и облагодетельствовала меня снисходительным взглядом. Я сделал рожу кирпичом и приступил к распределению ролей.

– Значит так. Мы с Хелей идем первые, за нами Бруно. Дистанцию стараемся держать не более пятнадцати метров, для взаимной страховки. Бруно, старайся отследить, когда мы выскочим из большого слива. Чтобы не плюхнуться нам на голову. Чалимся в улове, в конце первой ступени. Димыч на связи. После нашей команды, стартуешь ты. Марьям идет по берегу. Ну что, все? Тогда поехали. -

Через пару минут, поерзав в лямках и просаживаясь поплотнее, я опустил весло в воду. Несколько резких, синхронных гребков и течение играючи подхватило кат, предвкушающе швырнув в лицо первую, полновесную плюху пенящейся воды. Берега рывком продернуло назад. Секунды снова, знакомо растянулись резиновым жгутом. Понеслась родимая!

– Хеля, береги силы, сейчас просто подруливаем. – коротко рыкнул я, пытаясь привязаться мельтешащим взором к изменившимся, с высоты седухи катамарана, ориентирам. – А перед сливом упираемся по максимуму. Нужна будет скорость. Иначе в бочке может закусить. Пока идем по валам. -

Выбрав мгновенье, оглянулся. Сзади, как приклеенный, шел Бес.

– Ну молодца. Так. Что за обливник впереди? Не помню, блин. – судорожно мелькали мысли. – Вправо? Влево? Вправо? М-мать, это же он! Чего так быстро-то? Ух-ты! – осознавая недостаточность последней секунды перед прыжком, для нужного маневра, обомлел я.

– Хеля, сбрось! Сбрось! Ой-е-е!!! – кат ухнул в бурлящую яму и чуть было не прикусив язык, я обнаружил себя по плечи в воде. Заныл-застонал, скручиваемый вязкой мощью потока, дюраль каркаса. Неохотно, томительно медленно, выдирались баллоны наверх из под многотонного кипящего плена. Судно, норовя встать на дыбы, опасно разворачивалось влево, одновременно приподнимая правый борт над поверхностью воды.

– Хеля! Зацеп! Заце-еп! – надсаживаясь орал я девушке, ожесточенно загребая по кругу. Змея, повиснув на лямках, самоотверженно пыталась удержать свое, воткнутое в сбесившуюся воду весло, в вертикальном положении. Уловив нужный момент, я моментально расклячился аналогичным образом, чувствуя как неохотно, по миллиметру выползает кат на стремнину. Замерев на секунду в неустойчивом равновесии, Умклайдет, как получивший вдруг знатного пинка зазевавшееся щеня, заполошенно рванул дальше, гарцуя как бешеный среди бесконечных, казалось, валов пузырящейся воды.

Кинув взгляд назад, я увидел кат Бруно, натужно вздымающего носы баллонов в бурлящем котле большого слива.

– Твою мать! Где были твои глаза, ур-род! – мысленно плюнул я в свою рожу, старательно уводя судно к левому берегу. – Если еще чалку проскочу... -

Не проскочили, слава богу. Утомленно вкатываясь в сонное блюдце улова, мы увидели на берегу напряженную фигурку Марьям. Шустрая какая... Махнув ей рукой и тут же развернувшись носом к потоку, я застыл в ожидании второго судна. Кинул взгляд на Хелю. Глазищи в пол-лица, частыми, мелкими глотками вбирающий воздух полураскрытый рот... Достойная картина. Приятно глазу, хе-хе... А из-за поворота, облегченно стряхивая с себя пену взбеленившейся реки, уже спешил нам навстречу приплясывающий на волне Фортун.

– Ну как, Наташка, жива? – ухмыляясь посмотрел я на перекошенное лицо девушки.

– А-а-а!!! О-о-о!!! Вааще!!! Просто вааще!!! – захлебываясь междометиями заверещала Выдра. – Хеля, а ты как? А я, ну супер! Ну жесть! -

Справедливости ради, речь Змеи практически повторяла эмоциональные всплески предыдущего оратора. И пока девчонки, размахивая в воздухе веслами и перекрикивая друг друга, пытались донести до присутствующих всю уникальность пережитых ими мгновений, вдруг ожила рация.

– Лысый, прекращай там бабий базар. – загнусавил динамик голосом Димыча. – Уши вянут от их ультразвука. Давай отмашку. -

– Слушай сюда. – заторопился я. – Держишь по центру и стараешься не пропустить большой обливник. Я, лично, его прохлопал. Опознаешь, заходи в слив в метре от камня левым баллоном. Не увидишь – просто держись центра. Выскочишь из бочки и сразу траверз на левый берег. Все. Давай. – и отпустил тангету. Потянулось томительное ожидание. Рация молчала. Я испытал жгучее желание немедленно высказать этому обормоту все, что думаю по поводу его своеобразного обращения с техникой. Но время было явно неподходящее. Ладно, подождем.

– Плывут, плывут! – привстала на коленях с седухи ката Хеля, тыча рукой в яркое синее пятно выскочившее из-за поворота. Блестя мокрым брюхом на солнце, обезлюдевший Аргут, легко скользил по буйной реке, отдаваясь воле течения. Между баллонами одиноко торчала красная каска Дитера с выпученными из под нее ошалевшими глазами хозяина. Вторую каску, неотвратимо уволакивало мимо судна вниз, к очередному повороту.

– Бруно, лови Димыча! Хеля, работаем! – рванул я кат наперерез кильнувшемуся судну. Умклайдет энергично забодал носами баллонов жертву кораблекрушения.

– Дитер, чалку в зубы, живо! Лезь на раму. К нам на раму, балбес. Весло не упусти. Не тормози, твою мать. Хеля, давай к берегу. Резче, солнышко, резче! -

Мы успели-таки заскочить обратно в улово. Правда обмякшей на палубе Змее, это стоило пятиминутной одышки и полного отсутствия желания шевелиться, максимально длительное время. Слева покачивался Фортун с вцепившимся в раму каркаса мокрым, взъерошенным бандерлогом-Димычем. Поддержав за локти обессилено выскользнувшую из лямок Хелю и проводив ее на берег, мы с Мелким упираясь на мелководье, вернули Аргуту первоначальное положение. Затем провели экспресс-осмотр багажа. Все вроде бы на месте.

Подтащив суда на берег, герои-водники облегченно расселись, где стояли и приступили к разбору полетов.

– Мелкий, подь сюды. – вяло качнул головой напарник, доставая из кармана спасика свою незабвенную фляжку. – Отметим крещение. Как ни крути – первый киль похода. Имеем право. -

Я, потяжелев взглядом, требовательно протянул к подельнику руку.

– Чего такое? – поползли на лоб его брови. – Это с каких пор килевые отменили? -

– Вечером, пожалуйста. – с трудом вытянул я, неохотно покидающую клешню хозяина емкость и сунул ее в свой спасжилет. – лучше расскажи, как вас угораздило? -

– Да, блин. Не просек я слив вовремя. – поморщился Димыч. – На воде-то угол обзора совсем другой. А когда спохватился, мы уже левым баллоном обливник цепанули. Ну и развернуло моментально. В общем, в бочку, как мешок с дерьмом шмякнулись. Нас сразу крутануло и через борт Дитера положило на воду. Пока я воздух искал, где вдохнуть, кат выплюнуло. А меня еще поколбасило от души под сливом. Когда смог вынырнуть, вместо воздуха, ведро пены засосал. Какое там догонять, продышаться бы. Хорошо хоть весло не упустил. – он сокрушенно поник головой и попытался прикурить. Зажигалка в руках откровенно плясала.

– А чего рацию на передаче не оставил, вахлак? – сварливо бросила подбоченившаяся Змея. – Или ты думаешь, у меня нервы железные?

– Это да. Чего-то я совсем... – наконец-то выдохнул никотиновый дым, бандерлог. – Ладно. Виноват, исправлюсь. Мне нужно двадцать минут, Сайгу обиходить. И можно дальше плыть. Дитер, продуй рацию. – он грузно поднялся и направился к своему кату.

Я обратил внимание на Маринку. Она в разговор не лезла, но явно была само внимание. И глаза горели откровенным интересом к происходящему. Это уже лучше. Да что там – лучше?! Это просто замечательно, яхонты вы мои изумрудные. Так-так-так...

– Маришка, шоколадку будешь? – протянул девушке полплитки из своего перекуса. Она отрицательно качнула головой, не отгораживаясь на сей раз стеной отчуждения. Сурово сдвинув брови, я сунул лакомство ей в руки.– Не возражать, раз-два. -

Марьям улыбнулась краешком рта. Я поспешил закрепить результат.

– Послушай. Остаток порога попроще будет. Думаю, можно идти втроем. Ты как? – и умолк, бдительно ожидая реакцию чеченки. Она легонько кивнула и впервые открыто взглянула мне в глаза. На душе сразу потеплело. Было в ее взгляде что-то... То ли благодарность, то ли признательность, то ли еще чего... А, ладно. Чего башку пустым забивать.

– Между прочим. – оторвался на мгновение от трепетного священнодействия над разобранным карабином, Димыч. – Стрелка, что сзади осталась, весьма и весьма. Всего-то двести метров вернуться. Правда другой берег, зараза. Ну может хоть часок погуляем, с клюшками? А? -

– Да я и сам облизываюсь. – вырвалось у меня непроизвольно. – Только нам до Хана еще десяток верст пилить и два порога ломать по дороге. Да и Ханскую щель с первыми ступенями каньона, скорее всего обносить придется. А это та еще работенка. Как вспомню, так вздрогну. Сами увидите. Так что, предлагаю сейчас с поиском не заморачиваться. Станем в каньоне, вот там и погуляем. И покопушки, и рыбалка, и баня. Все тридцать три удовольствия. А самые перспективные места, на мой взгляд, ниже пойдут. Там где река более-менее ходибельная для лодок. Ну что, утверждаем? -

Возражений не последовало. Вот и славно, трам-пам-пам...

– Тогда собираемся и по готовности стартуем. Первый – Бес. Он проходит порог, по рации обрисовывает фарватер и встает на страховку. Потом идет оставшаяся пара. Димыч замыкающий. Так, Бруно. По лоции, генеральная линия движения, ближе к левой стороне русла. В конце, чистый слив и полутораметровые стоячие валы. Ну, ты видел. Особых проблем, думаю, не предвидится, но ушки держи на макушке. Про рацию не забудь. Угу? – Бес понятливо кивнул и шагнул к катамарану. За ним, щелкая на ходу ремнями спасика, засеменила Выдра. Я помог ей втиснуться в сбрую седухи и вытолкнул Фортун на глубину.

– Наташка, я тобой горжусь! Интенсивно и неоднократно. – приободрил заробевшую девушку и показал ей язык. Она погрозила мне кулачком из-за плеча и перехватив должным образом весло, сделала первый гребок. Вскоре, бодро галопирующий кат исчез за поворотом реки.

Последующая затем трансляция действа, произвела на оставшихся неизгладимое впечатление. Короткие, рубленые команды Беса, регулярно тонули в истошных визгах Выдры, самыми информативными из которых, были вопли из серии – ой мамочки, мне страшно, давай туда не пойдем, и Бруно-греби-сам-я-больше-не-могу. После чего, через некоторое время, на удивление меланхоличный голос адмирала чудом уцелевшего катамарана сообщил, что у них все в порядке. Линия движения отчетлива видна, слив проходится без затруднений, чалка справа. Они готовы страховать.

Я, включил рацию на передачу, убедился, что Марьям ответственно отнеслась к своей устойчивости на палубе и пришпорил Хелю знакомой командой. И мы рванули. Вслед за нами, практически впритирку, ломанулся Димыч. Запаленно дыша в затылок, угрюмый, как ненавоевавшийся авианосец, Аргут, существенно напрягал наш слабосильный экипаж. Было полное ощущение, что если, не дай бог, потребуется помощь, то неукротимо проминающий сзади нас волны катамаран, просто проутюжит невзначай, бултыхающиеся в воде головы, трудолюбиво добивая оставшихся, усердными взмахами весел.

Так что, собственно, прохождение порога, оставило смазанные впечатления. Сумели ускользнуть от надвигающегося сзади фатума, и то ладно. Значит, поживем еще.

На кураже, да при солнышке, мы достаточно шустро и без особых проблем скатились по норовистой реке, до стрелки Уды и Хана. Что правда не помешало нам напрыгаться вдоволь по диким берегам, ломая себе ноги на скалах, на разведке предназначенных на сегодняшнее заклание порогов. И Байгырский и Сардык, будь они в Карелии, безусловно стали бы украшением местный пейзажей и предметом нешуточной гордости водной братии Северо-Запада. Но здесь они не представляли из себя ничего особо выдающегося. Все самое интересное было впереди. И Ханская щель вполне отчетливо дала это понять.

Бешеный Хан, врезаясь в Уду на манер пьяного гусара, штурмующего бордель в неурочный час, с гиканьем и половецкими плясками несся дальше вниз, где со всей дури врубался похмельной своей головушкой, аккурат в гранитный лоб перегораживающей реку скалы. После чего, икающая от такого прибытка Уда, резко отбрасывалась влево и с ревом влетала в узкую расщелину, образуемую стометровой высоты утесами набычившихся берегов.

– Ну как? – с интересом взглянул я на застывшего в созерцательном ступоре Бруно.

– Капкан. – кратко резюмировал Бес. – Если даже умудриться дойти без перевертыша до скалы, то влетая под нее, с огромной долей вероятности нас отбросит вправо, в улово. Как выбираться из него – непонятно. Кату-двойке такую мощь течения не пробить. Будет постоянно отбрасывать назад, с угрозой киля при каждой попытке прорваться. В очередной раз, прочности судна может просто не хватить. Что потом – даже представить страшно. И со страховкой беда. Так что, это даже не фифти-фифти. А ты что думаешь? -

– Вообще-то он идется. – раздумчиво протянул я. – Но не той пародией на команду водников, что мы из себя представляем. И пятьдесят на пятьдесят, это вполне приличные шансы при достаточной квалификации. Ставится кат на страховку прямо в щели, на поводок к скале. С камня на входе, вполне можно добросить морковку до попавших в западню. И потом, как бычка на веревочке, вытягивать их страховочным судном на струю. Три к одному, за благополучный исход. А там уж, как повезет. -

– И ты бы рискнул? – удивленно спросил Бруно.

– Я бы еще в прошлый раз рискнул. – вздохнул я. – Только кто же меня, чайника, слушать станет. Может потому и жив до сих пор. -

Бес укоризненно покачал головой.

– Из того, что сейчас крутится в моей голове, Витя, самое приличное слово – легкомыслие. Ты настолько не ценишь свою жизнь? -

– Философский вопрос. – хмыкнул я. – Отложим эту тему до вечерних посиделок. Пошли смотреть, где обноситься будем. -

Дальнейшие события весьма напоминали переход Суворова через Альпы. С той только разницей, что у чудо-богатырей генералиссимуса, не было на горбу получающих искреннее удовольствие от процесса перемещения, катамаранов.

Двигаясь, для начала только с рюкзаками, вдоль левого берега и останавливаясь через каждые двести метров, чтобы передохнуть и оценить характер пройденного участка реки на предмет возможного штурма по воде, мы уныло вздыхали и плелись дальше. Если представить себе километровой длины, какого-нибудь тиранозавра, то ковыляли мы как раз по гребенчатой его хребтине, поросшей густой щетиной цепкого подлеска. Наконец, остановившись у опознанного мной места нашей стоянки двенадцатилетней давности, я облегченно сбросил груз на землю. Рядом попадали тюки, весла и тела друзей.

Пошарив рукой вокруг себя, поднял небольшую веточку и соорудив из нее два разновеликих огрызка, протянул к Димычу кулак с торчащими из него щепочками.

– Ты с Дитером, я с Бруно. – обозначил другу диспозицию. – Длинная щепка делает две ходки за катами. Короткая – одну, плюс тент и костер. Причем, сначала костер, а затем катамаран. Таким образом, пока таскаем, уже и ужин поспеет. Выбирай. -

Напарник, пожевав губами, возложил столь ответственную миссию на Мелкого. Тот, обтерев зачем-то руки об штанины, аккуратно, как чеку гранаты, потянул левый хвостик и взглянул на меня. Я разжал кулак. В моей ладони остался коротыш.

– Хороший мальчик. – довольно ухмыльнулся Бес. Девчонки вразнобой захихикали.

– Руки оторвать. – буркнул, не скрывая досады Димыч. – А покачать-пощупать палочки, сообразить сложно было?

– Ага. А я бы покорно ждал и смотрел. – хохотнул я. – Халява не катит. Смирись. Такая уж ваша боярская доля. – и закурил, уже целеустремленно шаря взглядом по ближайшим стволам. Парочка нужных стволов обнаружилась в привлекательной близости от лагеря. Ну, совсем лепота.

– Фляжку отдай. – требовательно уставился на меня напарник. – Ходовой день закончен, имеем право. -

Я перекинул емкость по назначению. Сразу потеплев взором, Димыч, трепетно открутил крышечку и призывно помахал Дитеру. Тот живо переместился к животворному напитку и его владельцу. Оба недавних утопленника, вдумчиво приложились к фляжке по очереди, крякнули и явственно порозовев, обрели похвальную живость во взгляде.

– Димыч, а с чего вдруг такая келейность? – нарочито скандально возмутилась Наташка. – Я категорически возражаю против спаивания моего мужика, без моего участия. -

Напарник, поколебавшись минуту, неуверенно сунул напиток девушке.

– По хорошему, килевые заслужить надо. – не удержался он. – А то, если каждый перевертыш всем кагалом отмечать будем – никакой баклаги не хватит. Но чего не сделаешь ради прекрасной дамы. – и умолк, демонстративно отслеживая длительность глотка претендентки.

– Ну кто бы мне сказал в городе, что я не просто водку, а разведенный спирт буду пить и причмокивать от удовольствия. – заблестела глазками, от души причастившаяся Наташка. – Посмотрела бы, как на припадочного.

– Ха! – включился Дитер, протягивая ей остатки своего перекуса. – А курага, а козинаки? Домой приедем, куплю мешок того и другого, и буду кушать. Долго. -

– Ну а поскольку мы пока еще не дома, предлагаю вернуться к прозе жизни. – спустила нас на землю Хеля и потянула из гермы палатку. Все засуетились, поднимаясь на ноги и разбиваясь согласно предстоящим задачам.

– Ну что, друг ситный? – закряхтел, разминаясь Димыч. – Пошли, штоль? Любишь кататься, люби и саночки возить. Германия ждет от Вас подвигов! – выпучив глаза оглушительно рявкнул он, шлепая пятками кед и вытягиваясь во фрунт, заставляя вздрогнуть окружающих. И злобно захохотав, пошагал из лагеря, бормоча чего-то себе под нос. Дитер, не особо смотревшийся в роли Отто Скорцени, поспешил следом, на ходу дожевывая остаток шоколадки.

Попросив Хелю провести для Марьям мастер-класс по установке палатки, мы с Бруно отправились на лесозаготовки. Вскарабкавшись по расщелине к сладкой парочке примеченных мною звонких, лиственничных сушин и памятуя о завтрашней бане, решили завалить оба ствола. Давая девчонкам возможность не торопясь поставить лагерь и спокойно переодеться – обстоятельно раскрежевали стволы на удобные для переноски куски, очистили от сучьев и навьючив на себя первый транш, чертыхаясь спустились в лагерь.

Все остальное заняло минуты. К моменту, когда первый кат игриво вплыл на плечах обливающихся потом шерпов в тихую заводь табора, котлы уже висели над разгорающимся костерком. Рухнув на баллоны получившего полную сатисфакцию плавсредства, бедолаги-носильщики в изнеможении закатили глаза.

– Ох, ох, что ж я маленьким не сдох. – прохрипел Димыч, пытаясь выудить закостеневшими от перенапряжения пальцами, сигарету из пачки. – Второй заход – только после ужина. -

– Ну и зря. – с искренним сочувствием к другу и легким содроганием от своей, аналогичной судьбы, протянул я. – После ужина расслабляться надо, а не просеки в тайге проламывать. Гидрахи снимите, оно и легче станет. Бруно, пойдем? -

Через какой-нибудь час, искренне недоумевая, как можно любить тайгу в принципе, мы шатаясь вывалились из зарослей к лагерю и как подкошенные свалились на жесткую траву, по разные стороны от ставшего ненавистным судна.

– Ой, а мы все глазоньки проглядели, вас дожидаючись. – игриво пропел Димыч, зажмуриваясь от удовольствия созерцания наших поверженных тел, на фоне дымящегося котелка с кашей. – Чего разлеглись, шланги гофрированные? Миски на базу, квелые вы мои. Да и спирт имеет свойство выдыхаться у недобросовестных пьяниц. Выпей и иди умирать, если уж совсем невмоготу. А продукт портить не дам. – и протянул нам стопарики.

Проигнорировав хлебосольный жест, мы с Бруно вяло обмякли на заботливо расстеленных у костра пенках. Марьям протянула наполненные миски. Напарник все же втиснул стаканчик в мою руку и выдохнув с удовлетворением хорошо потрудившегося человека, выпил. Все машинально последовали за лидером. Обжигая рот горячей кашей, я огляделся вокруг. Солидный штабелек бревен и куча веток рядом свидетельствовали, что во время нашего отсутствия никто в тенечке не прохлаждался. С аппетитом набивавшая животы компания, улыбчиво переглядывалась и словоохотливо комментировала потрясающее кулинарное мастерство дежурных. Было приятно и тем и другим.

В лагере солнца уже не было, но его яркие пока еще лучи, щедро освещали буйную реку и скалы противоположного берега. Хорошо. И вдвойне приятно, что участь вьючной лошади мне сегодня уже не грозит. Хеля, трудясь как бурундучок, над пайковым сухарем, живо заинтересовалась нашим будущим.

– Командор. – отвлек меня от увлекательнейшего процесса поглощения пищи, ее звонкий голосок. – Давай, излагай по сути. Только не надо нас снова тыкать носом в лоцию и предлагать соображать самим. Иначе для чего мы себе адмирала заводили? -

– Так это вы меня завели? – поперхнулся я. – А я, промежду прочим, не помню себя баллотирующимся. -

– Ой-ей-ей... Какие мы нежные. – охотно подначила Наташка. – А то ты прямо весь изнемог, на ниве общественного труда. -

– Слышь, потный? – как всегда заботливо встрял Димыч. – Мы все, давно уже поняли, что ты взвалил на свои хрупкие плечи этот неподъемный общественный груз, только из всеобъемлющей любви к человечеству и от непонятной симпатии к нам недостойным. Ну может еще от прирожденной склонности к мазохизму. Завтра поставим тебе памятник. А сегодня, будь добр, кончай выпендреж и давай ближе к делу. -

Я прямо-таки задохнулся от детской обиды.

– Нет. Ну хрена себе коврижки? Оно мне надо? Да в гробу я видал ваше командорство. Ну блин! Сами командуйте. – прямо-таки рвались наружу эмоции. Ну, надо же... Какой я оказывается обидчивый.

– А вот хрен тебе. – довольно заухал напарник, явно наслаждаясь моей побагровевшей рожей. – Общество обязало – будь добер исполнять. -

– Просто мы тебя очень любим, Витя. А как сказать об этом, не знаем – мягко улыбнулась Змея и обволокла меня лучезарным взглядом.

– И, главное, не хотим. – вошел во вкус злобный Димыч. – А то еще возомнишь. Правда это не страшно. Мы тебя породили, мы и прибьем, ежели чего. Так что командуй смело и не кипишись. И вообще, слова – пыль. А вот выпить за нашего командора, я бы выпил. Есть возражения?

– Мастер! – восхищенно покачал головой Дитер. – Пусть попробует кто-нибудь сейчас отказаться. -

Напарник с видимым удовлетворением воспринял законный комплимент и наполнил посуду.

– За моего лучшего друга – эту лысую сволочь, за нашу чудную компанию и за Саяны. Мужики пьют стоя, дамы целуют этого гнусного карьериста, все кричат – Ура. – и нависая над костром, залихватски тяпнул.