Текст книги "Очень страшные Соломоновы острова ( книга вторая)"

Автор книги: Виктор Плешаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Через час, проконтролировав тесто, протрубил большой сбор. Вернувшиеся рыбо-золото-добытчики, были энергичны, по хорошему злы и полны желания приступить к банным утехам.

Вскоре мужики, шипя и охая от нестерпимого жара, сгребли в сторонку остатки догорающего костра и полиэтиленовый купол, сыто надувая щеки и макушку, осанисто угнездился тугими боками на предназначенное ему место. Мы с Димычем понятливо переглянулись и он, ухмыльнувшись, подтолкнул ничего не подозревающего Беса к солидной охапке заботливо приготовленных еловых лап.

– Брунчик, а занырни-ка вовнутрь, ветки на полу раскидать. – озабоченным тоном произнес напарник, подтаскивая к вратам ада колючую, зеленую копну. – А то босиком, боюсь, нам всем несладко там придется. А мы пока камнями боковины стенок обложим. Только на входе-выходе не ползай, а летай, уж будь добер. Парок, он бережливости требует. Хеля, подашь ему? -

Девушка сговорчиво кивнула и встала сбоку от входа. Бруно, обнажив торс и пригнувшись, шмыгнул в огнедышащее чрево.

– А-о-у-у!!! – раздался трубный рев, бьющегося в предсмертной агонии тиранозавра. Сквозь мутную стену пленки, мы увидели рухнувшую на колени, на раскаленные камни площадки, долговязую фигуру. Через секунду, эта фигура, не найдя упокоения, ломанулась почему-то в дальний от входа угол и подвывая от дикого ужаса, смачно прилипла к пышащему жаром полиэтилену. Философски сложивший руки на пузе Димыч, насторожился, когда Бес полуобморочно заворочался внизу угла, тщетно процарапываясь сквозь камни на выход и грозя снести к чертям собачьим, всю, с таким трудом воздвигнутую конструкцию. Напарник широко распахнул вход и сделав мощный вдох, шагнул в пекло.

– Иди сюда, вандал. – цапнул он запястье Беса и аккуратно выволок на свежий воздух полуобморочное тулово немца. Вручив ее оказавшимся поблизости доброхотам, закидал ветки вовнутрь и осторожно топчась в знойном мареве бани, разложил зеленый ковер.

– А парок-то вполне себе даже ничего. – вывалился наконец наружу подельник, отдуваясь и смахивая со лба обильный пот. – Долгонько можно не поддавать. Как пленка еще выдержала? Ну чего, в бой?-

Париться решили строго по половому признаку. Девчонки охотно предоставили мужской части населения, честь первыми отведать свежего пара. И дружно хохотали, когда орущие от запредельного перегрева мужики, ухая выскакивая из парилки, шлепались с разбега в ледяную купель и орали уже там, под водопадом, обмирая от дикого перепада температур. Даже тень привычной, вездесущей сырости, нещадно выжигалась из тела целебным жаром. А кожа становилось не просто чисто выскобленной, а ощутимо шершавой и упруго скрипела под ладонями.

Наконец, напарившись и вернувшись в лагерь, мы проводили охально заинтересованными взглядами, удаляющихся на голгофу оживленных девушек. И в унисон, с сожалением вздохнули.

– Вообще-то, любая дискриминация аморальна. – с тайной надеждой протянул им вдогонку Димыч, с трудом отрываясь от бутылки с холодным морсом. – И половая в том числе. -

– Не вздумайте подглядывать. Глазенки повыцарапываем. – донеслось в ответ.

– Wenn die Hilfe, mich hier notig ist. – запальчиво выкрикнул Дитер вслед и плотоядно вперился в удаляющуюся Наташкину спину. Вернее, чуть пониже.

– Он предложил девушкам свою помощь, в случае чего. – пояснил нам с Димычем Бруно.

– В случае чего, он не успеет. Гарантирую. – возбужденно втянул напарник воздух, алчно трепеща крыльями ноздрей и с хрустом потянулся. – Ну ничего, придет и наше время. Ух-х... скорее бы. -

– Ладно. – угомонил я расходившихся жеребцов. – Бруно с Дитером чистят рыбу, а тебе, Димыч, секретное задание. -

– Да погоди ты. – досадливо поморщился подельник, извлекая емкость с разведенным спиртом и набор бессмертных стопок. – Давай причастимся чутка. Пока пар еще по телу гуляет. -

Я сконфуженно умолк. Мы вдохновенно усугубили, ощущая как побежал по промытым жилкам организмов легчайший, первый хмель и блаженно прикрыли глаза.

– Ох и благостно. – истомно выдохнул Димыч. – Ох и душевно. -

Бруно выдернув ножи из ближайшей пары спасиков, бодро увлек Мелкого к воде.

– Ну чего у тебя там. – неохотно вернулся в делам насущным напарник.

– Я займусь блинами, а с тебя поднос. – озадачил я друга.-

– А на хрена? – удивленно покрутил тот головой.

– Тортик будешь делать. – сунул я ему в руки нужные ингредиенты. – Дальше объяснять? -

– А, понял. – просиял Димыч. – Тогда пакет чистый давай. Дно выстелить. -

– Отвянь. – водрузил я сковородку на угли костра. – Сам без рук что ли? И когда сделаешь, не светись особо. Заныкай до поры, где-нибудь. -

Со стороны бани раздался очередной взрыв звонкого хохота, истошный визг, умоляющие причитания ...

– Веришь, нет? – с шумом выдохнул тяжкую кручину из груди друг. – Сколько я той порнухи по малолетству пересмотрел, а так как сейчас, ни разу не заводился. Аж зубы ломит.

– Уйди, гаденыш. – окрысился я. – Твои-то зубы сегодня вылечат... -

Напарник всплеснул руками в умиротворяющем жесте и удаляясь, с искренним сочувствием взглянул на меня.

– Это да... Все, ушел. – и прихватив топор, растворился в лесу.

Пока калилась на огне чугунина, я приступил к таинству сотворения "Рамыча".

При всей своей кажущейся простоте, этот божественный напиток, сколь приятен, столь и пагубен для неосторожных представительниц прекрасного пола. Ибо крышу сносит напрочь. Незаметно, но надежно.

Как говаривал классик – барышни становятся либо прелесть какими глупенькими, либо ужас, какими дурами. Третьего не дано. Характерная особенность напитка состоит в том, что на координации движений, употребление этого нектара практически не сказывается. Куда радикальнее его роковое воздействие на недремлющий женский инстинкт самосохранения. Ни само, ни сохранение, как правило не удается. Вернее, изымается на время из оборота, ввиду полнейшей невостребованности означенного инстинкта его, пошедшими вразнос, прелестными обладательницами.

Но поскольку тайна напитка находится в абсолютно надежных руках, все последствия его применения, еще ни разу не вызвали ни малейшего сожаления у приобщившихся к распитию амброзии, чаровниц. Главное, чтобы фуршет проходил при полном непротивлении сторон. Вскоре, две бутылки морса, чудесным образом преобразились в такое же количество легендарного "Рамыча".

Мне оставалось только начать и закончить с блинами, и запечь в фольге на костре, изысканно замаринованного хариуса. И – гуляй рванина.

Принесенная немцами почищенная рыба, была хороша. Восемь калиброванных харюзов, от килограмма и больше, смирно лежали рядком, ожидая своей участи. Их участь приводила в восторг потенциальных потребителей. Развернув рулон с фольгой, я уложил на нее тушки, нашпиговал нужными специями, не скупясь обложил все это великолепие кольцами лука и ломтиками лимона, и сформировав увесистый пакет, отложил его в сторонку доходить до кондиции. Бруно, смотрел отвесив челюсть, а Мелкий извертелся вокруг меня юлой, ежесекундно ослепляя фотовспышкой.

Вернувшийся Димыч одобрительно крякнул.

– Вот казалось бы, Витек? Ну ведь сволочь же ты первостатейная. – ласково пророкотал он. – А в такие минуты, все тебе прощаю. Живи, гнусавый, на радость людям. Эко Беса перекосило-то... -

– Мальчики, подайте пожалуйста вон ту, красную косметичку. – раздалось за нашими спинами. Мы подскочили как ужаленные и оглянулись. За ближайшим от лагеря кустом, целомудренно прикрываясь еловой веточкой, стояла нагая, раскрасневшаяся Наташка. Душераздирающий стон, всколыхнул кроны деревьев. Моментально взопревший Дитер, не глядя, вымучил из рук нервно дернувшегося напарника искомую сумочку и вяло перебирая конечностями, как по минному полю, двинулся навстречу своей погибели. Приняв из его дрожащих рук, извечный женский аксессуар, Выдра чмокнула закатившего глаза клиента в щечку и уже не заботясь об остатках приличия, развернулась в обратный путь.

– Main Gott!!! – выдохнул Бруно, не в силах оторвать взгляда от удалявшегося великолепия.

– Это не твой бог. – с трудом пришел в себя Димыч. – И не мой. Это Симпсона бог. Вернее – богиня. Ну бабы... Что творят! Ведь чуть инфаркт не схлопотал. -

Я вдруг почувствовал нешуточную боль от ожога в левой руке. Ну, так всегда бывает, когда твоя ладонь, пусть даже в перчатках, держится за ручку раскаленной чугунной сковородки, а глаза шарятся непонятно где. Вернее, понятно конечно, но явно не там, где надо бы. Хотя тоже... вопрос философский.

– Так. Минус один блин. – сквозь зубы ругнулся я и дал себе неистовый зарок, стать на время заядлым женоненавистником. Вскоре все покатилось своим чередом. Копилась понемногу парящая стопка блинов на миске, колдовал с обустройством столика Димыч, закончившие таскать скамейки немцы, озверело терзали пилой, ни в чем не повинное бревно. Одуряющие запахи от костра, потихоньку обволакивали округу.

И тут появились они... Плавно колышащаяся в зарослях кавалькада, вполголоса переговариваясь и посмеиваясь, грациозно втянулась в лагерь. Наши нимфы, с неизбежными в таких случаях тюрбанами из полотенец на головах, встали подбоченившись полукругом у костра и обвели замерших в ступоре мужиков озорными взглядами.

– Интересно. – нараспев произнесла Змея. – Здесь кто-нибудь в состоянии предложить дамам присесть?

– Му-жичь-е! – сладострастно втоптала в пыль остатки нашего эго, Наташка. У меня зарябило в глазах. Лихорадочно заметавшиеся мужики, суетливо усаживали девушек на самые лакомые места, чудом не пристроив никого из них мне на сковородку.

– Витя, а что дальше с баней делать надо? Мы не знаем. – негромко спросила Маришка.

– Да ничего пока. Пусть стоит до утра. Можно спальники в ней раскидать, совсем хорошо будет. – отозвался я, удовлетворенно оценивая похвальную резвость Димыча и Бруно, уже реализующих озвученное.

– Ой, блины, блинчики... – ахнула Хеля и умоляюще взглянула на присутствующих. – А когда их можно будет кушать?

– Момент маль, солнышко. Совсем скоро все будет можно. А пока, берите морс и "Рамыч". – привлек я внимание девчонок к напиткам.

Выдра, осторожно пригубила сначала из одной предложенной ей кружки, затем из другой.

– Вкусно как. А что здесь что? – недоуменно почмокала она губами. – Где алкоголь? -

– Алкоголь, это то, что из зеленых бутылок. – ответил я.

– А эффект от него будет? – с удовольствием отпила солидный глоток девушка.

– Поживем – увидим. Вы угощайтесь, угощайтесь. – ухмыльнулся я в предвкушении.

Вскоре последние приготовления были закончены. Стол, внушал благоговение. К блинам, в этот вечер прилагались маслины и оливки, полупрозрачные лепестки тончайше порезанной бастурмы. Четыре банки ананасов кольцами, хищно разинули зубастые пасти из под стола... Рядом с маслинами, стесняясь своей маргинальности, скромно притулились, глянцево поблескивая из банки бугрящимися пупырышками, махонькие, упругие корнишоны. А на костре поспевал в фольге хариус и игриво ускакавший за тортиком в заросли Димыч, вызывал своим отсутствием нестерпимое томление наших желудков. Все это великолепие венчала бутылка французской шипучки, и коварный "Рамыч" вкупе с никогда не приедающейся в походе, разведенной спиртягой.

– Внимание! – поднялся я, углядев приближающийся наконец, знакомый медвежий силуэт. – Сегодня мы чествуем этого старого, дряхлого пердуна Бруно. И начнет его поздравлять, от имени всех присутствующих, широко известный в узких кругах специалист по тортам – Димыч. -

Все дружно захлопали, с удовольствием оценивая неприкрытое смущение именинника. Приблизившийся напарник, трепетно удерживая в своих лапищах, нечто белое и плоское, кивком подозвал к себе девчонок. Мигом подлетевшая стайка, узрев изнанку Димычева творения, заверещала так, что уши заложило, наверное даже у Саньки. Передав тортик Хеле, подельник, величавым жестом позволил приблизится к себе Бесу.

– Поздравляем, морда. – лаконично пробасил друг и нежно облапил Бруно. Хруст сминающегося позвоночника, несколько оживил томительную тишину секундной паузы. Взявший поднос, облепленный со всех сторон девчонками немец, изменился в лице и практически коснулся выпавшими из глазниц очами, поверхности своего подарка. На руках его лежал внушительный пласт лиственничной коры. И на ломте этом, вернее на белоснежной пленке хозяйственного пакета, красовался чудный натюрморт. На щедром слое лососевой икры, предельно коряво бугрилась надпись из икры черной. Надпись эта, однозначно подводила промежуточный итог жизни Беса и утверждала, что

– ЖИСНЬ УДАЛАСЬ!!! -

Особенно впечатляла орфография и гигантские восклицательные знаки. Видно было, что перестраховавшийся напарник, сначала дико экономил черную икру на буквах, а затем вывалил весь неликвид на знаки препинания.

– А почему – жиснь, Димыч. – зашелся я злобным хохотом. Спец по тортам, сконфуженно поморщился.

– Да я запутался чуток. Сначала хотел написать по пацански – жисть, потом передумал и решил написать нормально. А то, что буква "сы" уже написана, обнаружил в самом конце. Ну и ладно. На вкус не влияет. -

Хлопнула пробка и шампанское полилось в кружки и на землю. Придержав руку Дитера, протягивающего шипучку Марьям, я отрицательно покачал головой. У нее в руке тут же материализовался морс. Выпили, загалдели... Девчонки снова охотно расцеловали виновника торжества. Вскоре все опять сидели за столом и ждали ответного слова от именинника.

– Я не знаю, что сказать. – совсем потерялся Бруно. – Мне доводилось кушать деликатесы конечно. Но вот таким образом, в таком виде и в таком месте... Нет слов. Для среднестатистического европейца, такое зрелище может закончится печально. И как это кушать?

– Как, как... Каком кверху. – нетерпеливо зачерпнул икру ложкой Димыч, шлепнул ее на блин и тут же свернув его пакетиком, протянул Бесу. – Учишь вас, учишь... Истина в простоте, бесенок. Ну чего встали? Налетай! -

И понеслось. Тосты шли один за одним, стол разорялся вдумчиво и неотвратимо, спирт сменял "Рамыча" и наоборот... Чуть было не проспали хариуса, но обошлось. Буйство чревоугодия усмирило наконец, неутолимый казалось, первый голод. Сыто отдуваясь, народ потихоньку стал отваливаться от стола. Кто хотел, закуривал. Пришло время неспешных бесед и задушевных разговоров.

– Ну а почему золотари наши не хвастаются добычей? – вальяжно осведомился Димыч, выстругивая себе ковырялку для зубов и предвкушающе поглядывая на Наташку. Та, скромно потупив глазки, достала из глубин своих одежек белоснежный комок и молча протянула его напарнику. Развернув надушенный (!!!) носовой платочек с остатками наглаженных складок, подельник вгляделся в содержимое, одобрительно кивнул и передал кулек мне. Я аккуратно принял его и внимательно рассмотрел золотинки. Ну, как и следовало ожидать. Собрано только то, что можно разглядеть в крошках раздробленного кварца и что удалось выцепить кончиками пальцев. Куда больше меня интересовал вопрос, была ли в жизни Выдры ситуация, когда при ней не оказалось бы отглаженного и надушенного носового платка.

– Что скажете? – победно блеснула озорным взглядом Наташка.

– Ну молодцы. – искренне ответил я. – Здесь на полный спичечный коробок наберется. То есть, приблизительно граммов триста шлиха. Судя по всему, что-то около трети от имеющегося металла в поднятом кварце вы взяли. Неплохо. Если промыть толком ваши отвалы, можно еще столько же взять. Если не больше. -

– Ты хочешь сказать, что мы оставили в породе две трети золота? – чуть обиженно повернула ко мне пушистую головку Хеля. – и больше половины из оставшегося не взять даже промывкой? -

– Ну да. – не стал отпираться я. Была бы ртуть, можно собрать почти все. А глазками и промывкой – максимум две трети. А вам чего, мало? -

– Золота много не бывает. – рассудительно отозвалась Наташка и жестом затребовала обратно свое сокровище. – А как промывать, завтра покажешь. Нам с Дитером очень интересно. Правда милый? -

Судя по всему, милый мог бы сейчас назвать массу гораздо более интересных занятий. Но он сговорчиво улыбнулся и преувеличенно бодро кивнул в ответ.

– А у меня есть тост за мужчин! – требовательно протянула Выдра свою кружку Димычу. Тот отреагировал моментально. Вскоре все держали наполненные емкости и выжидающе смотрели на девушку.

– Мужчины! – звонко воскликнула Наташка, чуть более пылко чем следовало бы, прижимая сразу податливо обмякшего Дитера к своей фантастической груди. – Я хочу выпить за вас. Вернее, за тех, кто делает вас мужчинами. За нас, девчонки! – и залившись смехом, лихо опрокинула в себя очередную, солидную порцию нектара. Да-а... "Рамыч", это наше все.

– Нету нам цены, не-ту! – продолжила отдышавшаяся феминистка и капризно заявила. – Целоваться хочу! -

Под восторженный рев основного контингента аудитории, она предельно пылко и скурупулезно облобызала всю мужскую часть населения и раскрасневшаяся, но довольная, вернулась на свое место. Несколько насупившаяся Хеля, поймав мой умоляющий взгляд, обмякла и примиряюще улыбнувшись, негромко произнесла.

– Удивительное место, удивительное время, удивительное состояние. Мне так хорошо с вами, ребята... А ни у кого больше в ближайшее время дня рождения не намечается? Ну-ка, давайте по кругу. -

– Весна. – ткнул себя в грудь Димыч. И пошла перекличка.

– Лето, лето, зима, лето, весна, осень.

– Маришка? А когда осенью? – вычленила Змея самую многообещающую претендентку на праздник.

– Вчера. Было... – еле слышно отозвалась девушка, зажмуриваясь и низко опуская голову.

!!!

– Что же ты молчала?! – разом обескуражено загалдели все.

– Ах ты ж... мать моя красавица. – метнулся к груде тюков Димыч и лихорадочно закопошился в своей герме. – Сейчас, погоди... Вот! – и просияв, вернулся к столу.

Донельзя интригующим тоном, он, пряча руки за спиной, потребовал у Марьям, какую-нибудь монетку. Таковая, после минутного замешательства, нашлась у Хели и была незамедлительно передана имениннице. Напарник, торжественно откашлявшись, попросил минуточку внимания.

– Маришка. – утробно загудел он, сдвигая в кучу брови и пытаясь придать себе соответствующий моменту вид. – От всех мужиков наших, хочу тебя поздравить с Днем Рождения и пожелать... Это... В общем, живи и радуйся. А мы будем радоваться вместе с тобой. – и окончательно сконфузившись, сунул ей в руки свой легендарный нож. Я внутренне охнул. Это было примерно то же самое, как если бы мой бессменный напарник, преподнес в качестве презента, парочку своих свежеотрезанных пальцев.

Этот нож я безуспешно пытался у него выменять, а потом банально выклянчить на протяжении последних трех лет. Великолепный клинок из неведомой чудо-стали, с рукояткой и ножнами из резной моржовой кости, безусловно являлся вершиной мастерства неизвестного самородка. Главный Димычев амулет, он был всегда с хозяином и использовался по прямому назначению, на моей памяти, не более десятка раз. Если бы моему другу предложили расстаться, на выбор, со своей Нивой, или с этим ножом, боюсь, выбор был бы не в пользу пепелаца. Да-а, умеет напарник удивить, чего уж там...

На побледневшем лице Марьям, казалось, остались только глаза. Вернее – глазищи. Она молча приняла подарок в обе руки и, как в забытьи, отдарилась традиционной монеткой. Народ разом загалдел, требуя у виновницы торжества, представить клинок на всеобщее обозрение. Наташка, погладив пальчиками филигранную резьбу ножен, вдруг всплеснула руками.

– Ой, а у меня тоже есть подарок. – и молнией метнулась к своим вещичкам. Мы заинтересованно притихли. Вскоре, светящаяся от предвкушаемого удовольствия Выдра, загадочно улыбаясь, приблизилась к горянке.

– Вот! – сказала золотоискательница, протягивая девушке прямоугольный предмет в полиэтиленовом пакете. – А это тебе от женской части сообщества и, надеюсь, от твоих верных подруг. Владей! – И горделиво отступив, победно сложила руки на груди.

Аккуратно вынув содержимое из пакета, Марьям, замерев на секунду, вопросительно взглянула на нас.

– Ну давай дальше, не томи! – не выдержал Димыч. Вскоре белому свету показались знакомые, пистолетные очертания, весьма авантажного на вид, фена для сушки волос. Впавшая в окончательный ступор девушка, растерянно покрутила его в руках. Тишина наступила такая, что самозабвенно трудившийся под корой юной листвянки, в десяти шагах от лагеря, жук-древоточец, оглушил скрежетом своих челюстей не только нас, но и всех остальных-прочих обитателей близлежащей тайги. Потом грянула буря.

– Наташа, признайся. – выдавил сквозь спазмы безудержного смеха Бруно. – ты же его для Вити берегла!

– Лысый! – прохрюкал бодая землю, свалившийся с бревна Димыч. – Мы навек опозорены со своей икрой. Учись делать сюрпризы в походе, чайник!

– А что я? – обслюнявливая в восторге, смутившуюся не на шутку Наташку, промычал я. – Век живи – век учись. Если она нам сейчас и евророзетку достанет, ищи Хеля мне сердечные капли срочно. -

– Наташа. – размазывая обильные слезы по щекам и придерживая бьющегося в истерике у ее ног Дитера, умоляюще выдохнула Змея. – Вот это... Как у тебя оказалось? -

– Да ну вас всех. – попыталась обидеться Выдра. – Я вообще без фена никуда из дома не выезжаю. Он совсем новый, между прочим. Ну не сейчас, позже пригодится. Да Маришка? -

Девушка заторможенно кивнула, все еще приходя в себя. Напарник моментально наполнил посуду животворящей влагой и отряхивая со своих боков мелкий земляной мусор, торжественно произнес.

– Первое. Желаю выпить за здоровье именинницы. И второе – предлагаю присвоить Наташке пожизненный титул – "Мисс Сюрприз". Кто против? Нет таких? Тогда УРА! -

И громкое "Ура", звонким отголоском вплелось в уже ставший привычным, нескончаемый рокот пенящейся безудержной силой, красавицы Уды.

Отсмеялись, отдышались, расселись по пенкам вокруг костра... Спохватившиеся мужики, принесли и водрузили на плечи девушек, весьма кстати пришедшиеся пуховики. Наступила та комфортная тишина, которая предшествует плавному перетеканию собственных мыслей в неспешную, доверительную беседу "обо всем".

– И чего вам, мужикам, все неймется? – томно вздохнула Выдра, привычно расталкивая спиной податливого Дитера, формируя из него теплый и комфортный лежак для себя, любимой. Ноги ее, при этом, вполне по хозяйски упокоились на моих коленях. – Все воюете, глотки друг другу рвете, смысл жизни ищете... Нет, чтобы спросить у нас, женщин. Любая, не задумываясь, тут же ответит – смысл жизни в любви. -

– О любви какого рода речь, Наташа? – заинтересованно отозвался из-за ее спины Мелкий. – Это очень обтекаемый термин. Ты не могла бы конкретизировать, пожалуйста? -

– Есть только одна любовь с большой буквы. – назидательно покачала пальчиком девушка. – Любовь между мужчиной и женщиной. Все остальные ее разновидности – разновидности и есть. Ну это как ручейки вытекающие из одной большой реки. -

– Натах. – знакомо прищурил плутовской глаз Димыч. – Если я правильно помню, это ручейки втекают в реку, а не наоборот.

– Ой, да какая разница! – беспечно зависла над краем ловушки Выдра. – Что лоб, что по лбу.

– Думаешь? – предвкушающе облизнулся подельник. – А в школе ты вообще, как училась? Ну в смысле оценок там, ЕГЭ... -

– Не могу сказать, что сохла над учебниками, но аттестат в полном порядке. Как и вузовский диплом, промежду прочим. – вызывающе стрельнула взглядом в сторону друга, девушка.

– А пару вопросиков позволишь? – невинно улыбнулся тот. – Ну, в плане оконтуривания кругозора. Так, чисто по верхам. Или не стоит, чтобы не оконфузиться?

– Если это формулы-даты-имена, то я – пас. С этим у меня конкретная напряженка. – катилась по инерции в заботливо расставленные тенеты Наташка. – А все остальное – пожалуйста. Не дурнее других. -

Димыч сговорчиво кивнул и сунул в рот сигарету.

– Ну, с золотарем не будем обострять пожалуй что... А вот просвети меня, если не в напряг, по географии. Где, по твоему, находится Татарский пролив? Варианты; Крым, Сахалин, Татарстан. -

Выдра изобразила задумчивость.

– Нет. Если честно, не очень помню. Но если включить логику, то это явно не Сахалин. Зная твою гнусную натуру, это и не Татарстан. Слишком легкий подарок был бы для меня. Остается Крым, да? И татары там имеются, и море. Угадала? – и она победно уставилась на экзаменатора, явно ожидая поощрения.

– Так. С этим тоже ясно. – резко уронил планку притязаний Димыч. – Последний вопрос по географии. Про Европы слышать приходилась? – и тут же обрывая возмущенную жестикуляцию жертвы, продолжил. – Внимание, вопрос. А назови-ка ты мне, солнышко, столицу Лиссабона? Только быстро. – и широко ухмыльнувшись повел плечом, уклоняясь от становившимися все более болезненными тычков Хелиных кулачков. Наташка глубокомысленно погладила пальчиком кончик носа.

– Э-э-э, м-м-м... Брюссель, кажется. Но это не точно. Я туда еще не доехала. – улавливая общую обескураженность, кокетливо улыбнулась она. – И вообще, география – это названия. А я предупреждала, про имена и названия. -

– Понял. – поперхнулся сигаретным дымом напарник. – Переходим к точным наукам. Нет, нет. – успокаивающе выставил он перед собой ладони. – Никаких формул. Алгебру и даже математику – в игнор. Но арифметику-то можно? Задачка для второго класса. Счет в уме до десяти. Или здесь ты тоже пас? -

– Давай. – завелась, азартно вскинувшись со своего лежбища девушка.

– Так. – поправил воображаемое пенсне на переносице строгий педагог. – Семь рыбаков за семь дней съели семь судаков. Вопрос. За сколько дней десять рыбаков съедят десять судаков? -

– За десять. – выпалила наобум девушка и тут же поправилась. – Тоже за семь? -

Над костром повисло тягостное молчание.

– А интересно. – протянул наконец, молчавший до этого Бруно. – Я прошу время на обдумывание. Понимаю, что вопрос из категории остроумных. Значит ни один из напрашивающихся на язык ответов, на мой взгляд, не годится. Но задача чисто арифметического плана и значит имеет только одно решение. Предлагаю следующее. Каждый из заинтересовавшихся имеет право только на одну попытку озвучивания своего ответа. И сообщает его Димычу приватно. Чтобы не давать разгадку остальным. -

Напарник согласно кивнул.

– Удивили вы меня, гопота немецкая, ну да ладно. Вернемся к точным наукам. – он спеленал окончательно разошедшуюся Хелю ласковыми объятиями и потерся ушибленным таки в схватке ухом о плечо своей боевой подруги.

– Димыч! Немедленно прекрати! Как тебе не стыдно! Не слушай его Наташа! – ярилась у него подмышкой, злобно шипящая Змея.

– Натаха. – напрягал последние силы подельник, изнемогая в борьбе с расходившейся гуманисткой. – Что тяжелее – килограмм железа, или килограмм ваты? -

– Ну ты совсем, Димыч, меня за дуру держишь. – откровенно обиделась Выдра. – Понятно, что железо тяжелее. -

– Наташа. – обеспокоенно заерзало под девушкой живое кресло. – Подумай, пожалуйста. Один килограмм железа и один килограмм ваты.

– Да вы что, сговорились, что ли? – сорвался на оскорбленный дискант, негодующе взвившийся над нашими головами, голосок Наташки. – Ну вата же легче. Или будете меня сейчас убеждать в обратном? По объему она больше, это понятно. Но ведь легче же!

– Солнышко! – не выдержав, гоготнул я и изобразил ладонями застывшие в равновесии чаши весов. Один килограмм железа и один килограмм ваты!!!

– Марьям, помогай. Мне одной не справится. Закрой рот командору. – запаленно выдохнула, растрепанная Хеля, выскользнувшая наконец из ласкового плена и упоенно волтузившая кулачками, катавшегося по земле опрометчивого любителя точных наук. Тот подвывал от восторга от удавшегося спектакля и пытался улучить еще хотя бы секундочку для финального аккорда. Прохладная ладошка горянки на мгновение прижалась к моим губам. Энтузиазм как-то сразу угас, а мысли послушно свернули на извечную, мужскую тропку необузданных фантазий.

– Все-все, сдаюсь. – жалобно взмолился подельник и умудрился нежно чмокнуть одну из безжалостно таскавших его за космы ладошек. И тонко уловив паузу в избиении, выдал напоследок.

– Пусть только объяснит, зачем Герасим свою собачку под паровоз бросил. -

Оглушительный смех присутствующих, обозначил концовку затянувшегося тестирования. Обессилено уронив руки, взмыленная Змея рухнула на поверженного Димыча и накрепко запечатала его рот отчаянным поцелуем. Моментально выбросивший все посторонние мысли из головы друг, покорно затих, боясь даже пошевелиться. Я почувствовал приступ жуткой зависти к напарнику и болезненный укол абсолютно неуместной ревности.

– Вот! – торжествующе поставила окончательную точку, сладко потянувшаяся Наташка. – Настоящая женщина всегда найдет решающий аргумент в споре с мужчиной. -

– Кто бы спорил. – охотно согласился Бес и наполнил истосковавшиеся в забвении стопки.

– Наташа. Ты начала говорить о любви. – задумчиво произнес он. – Это очень важная и очень сложно конкретизируемая тема. О ней все говорят, но вот что это такое, по моему, вряд ли хоть кто-то в состоянии толково объяснить. Но тем не менее, за любовь я бы выпил. Хотя бы, как за самую светлую мечту любого человека. -

– За большую, настоящую любовь! – мотыльком вспорхнула со своего места девушка и приняв из рук Беса кружку с "Рамычем", обвела нас повлажневшим вдруг взглядом. – Чтобы каждому она досталась. И чтобы навсегда! – и одним махом осушила свою порцию. Мы моментально присоединились. Неслышной, молчаливой тенью скользнула к реке с прибранной со стола посудой, Марьям. Ребята вопросительно взглянули на меня. Успокоив их жестом, я перевел стрелки на Димыча.

– Не знаю, кому как, а лично мне знаком, как минимум, один человек, который абсолютно точно знает, что такое любовь. И этот человек среди нас. -

– Ну-ка, ну-ка... – с жадным интересом уставилась на Димыча Хеля. Напарник тяжко вздохнул и осуждающе зыркнул на меня из под насупившихся бровей. Я сделал рожу кирпичом и подкинул в костер полешек.

– Димыч, народ ждет. – подбодрила его Выдра, лениво поглаживая пальчиком под скулой чуть не мурлыкающего от удовольствия Дитера.

– Да просто все. – выдавил из себя напарник и кашлянул прочищая горло. – Все эти "ахи" и "охи" о неземных материях, пускай жуют поэты. Если исходить из того, что в человеке нет ничего лишнего, а есть либо пока что невостребованное, либо уже неиспользуемое, то любовь, это просто инстинкт. Системообразующий и очень древний. Но не врожденный, как инстинкт самосохранения например, а благоприобретенный.

– Фи, как пошло. – скривила губки Наташка. – Как так можно говорить о волшебстве? -

– Наташа подожди пожалуйста. Не сбивай Димыча с мысли. – мягко попросила Змея и вновь повернулась к подельнику. – Продолжай. -

Лектор засмущался не на шутку.

– Я не вызывался говорить на эту тему. – пряча глаза пробормотал он. – Лысый начал, пусть он и заканчивает. -