Текст книги "Легионеры"

Автор книги: Виктор Сафронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 33 (всего у книги 35 страниц)

– Ну как? – невинно поинтересовался Платонов.

– Это напоминает мне недавно замешанный раствор цемента, только вместо воды, туда добавили йода, – он говорил, пытаясь одновременно со словами, платком отодрать от языка приставшую жидкую смолу. – Очень вяжущее и тягучее вещество.

– Может еще глоток? Тебе как гурману не повредит, – явно переходя черту приличия, начал издеваться Казик.

– Сам пей, – меняя платок и наливая себе водки, откровенно зло ответил вор, как будто именно он был виновен в том, что ему пришлось выпить напитка пустыни.

– Ладно, хватит, – сморщившись пробурчал Платонов, меняя тему разговора спросил. – Скажи мне лучше, чем мы… Вернее, как мы можем отблагодарить этого юношу?

Дай им прежде выздороветь, – прополоскав водкой рот спокойно произнес Синоним. – А потом время покажет. А лучше, пускай они сами примут решение…

– Мне Сергей рассказал, – перебил его Платонов. – Как этот парень, его зовут кажется Алексей. Так вот, как он тащил его на себе, выбираясь из-под огня вражеских пулеметов… Долго тащил по этому раскаленному аду…

– Да уж, вражеских пулеметов, – хмыкнул Синоним. – Наши это были пулеметы. Наши с тобой…

– Да, веселья мало, – горько сказал Платонов. – Могли ухлопать парня… Их обоих…

– Давайте так. Пусть та контора, где они были, считает их погибшими. А они живут и радуют нас своей молодостью и силой… А что, пацаны молодые и отважные. Любят риск и выебо… приключения, а главное, уж больно они друг к другу привязались. Мне когда рассказали о том, как плакал твой стальной и несгибаемый япошка, видя как один заботиться о другом, раненном и потерявшем сознание… Не поверишь, сам чуть не заплакал…

– Невероятно, наш Абоко плакал? – казалось удивлению отца Сергея, не было предела.

– Да, представь себе, плакал и, еще как, – глядя на дымящуюся сигару Платонов продолжил. – Их контора возвратит документы обоих, а мы в качестве ответной меры, т. с. в свою очередь, откажемся от многомиллионных исков, связанных в первую очередь с их нападением на наши объекты, а во вторую с нанесенным нашим работникам тяжелых моральных травм и страданий.

– Не слишком ли ты сегодня щедр и великодушен, – жестко переспросил его Синоним. – ты забыл чьи деньги мы здесь окучиваем? Из-за двух паспортов, и нескольких металлических медалек, жертвовать миллионами и прощать этим французским козлам, нападение на наши объекты? А завтра ждать повторного нападения? Нет уж… Мной сразу же были отданы все необходимые распоряжения нашим юристам о том, чтобы они начинали судебную тяжбу. А в качестве обеспечения материальной стороны иска, наложили арест на имущество и банковские счета Легиона, на те базы, которые находятся рядом с нашими нефтяными полями и другими объектами.

– Ты как всегда прав. Во всем должен быть порядок… – согласился собеседник. – Если с возвратом паспортов не получится, беда не большая. Новые сделаем в любой момент. Как только понадобиться… Одному и второму…

Они задумались над превратностями судьбы. Все проблемы в конце концов свелись к очередной бумаженции. Паспорта, справки, выписки из документов. Даже умерев, ты без свидетельства об этом прискорбном факте, являешься неполноценным покойником. Объектом шуток и товарищеских розыгрышей для оставшихся в живых. Осознавать это отвратительно и горько, в первую очередь для самого умершего.

* * *

Алексей сидел за празднично накрытым столом, боясь поднять глаза и встретиться с насмешливым взглядом Маринки-чужой половинки. Неторопливая беседа, легкое позвякивание посуды. Тосты, здравицы, пожелания.

Угощение было выставлено в честь их выздоровления и выписки из больницы. Приглашены самые близкие родственники и друзья. Ему бы сидеть и радоваться тому, что наконец-то наступила возможность отведать истинно домашней кухни, а он сидел, как петух на насесте и корил себя за свою непроходимую детскую доверчивость, если не сказать более жестко – тупость. Набычился и излучал отрицательные флюиды.

Когда наконец до него дошел весь комизм ситуации, он почему-то решил считать себя несправедливо обиженным и, не смеялся. Сергей видя подавленной состояние своего друга пытался его каким-то клекотом хоть как-то подбодрить. Но тот находился в состоянии критического нокдауна. То есть еще не упал, но еще одно легкое дуновение сквозняка, движение корпусом и он сам рухнет. Даже бить не надо. Рефери смотрит в затуманенные глаза… и останавливает поединок.

– Ты, имея все это, рисковал жизнью, ради баловства играл в войну? – он был просто сражен наповал. – У нас в птурской области бесноватый фашистик, людей пачками жрет на обед. Все от этого урода разбегается. Куда угодно, только бы подальше, не желая быть заложниками параноика. А ты себя испытываешь? Ну, брат… Никогда я этого не пойму…

Находившийся рядом Синоним, приглашенный в качестве почетного друга семьи, услышал эти горькие слова. По крайней мере, Алексей именно такой, горький оттенок пытался придать сказанному.

– Врежь ему, братан, врежь… – поддержал он его. – Он только о себе в первую очередь и думал. Соглашайся малыш, слова хотя и обидные, но возразить нечего.

– Ну, прости, старина. Я не думал, что ты так болезненно воспримешь этот безобидный розыгрыш, – Сергей, не обращая внимания на слова человека которого он видел первый раз в жизни, хотел как-то загладить свою вину перед Алексеем. – Ты – заблуждался. Мы с сестрой – решили тебе не мешать…

– Ты не подменяй понятия, – обижено засопел Алексей. – Вы надо мной все это время издевались и веселились от всей души. А я, дурень совхозный, все принимал за чистую монету, так как даже представить себе не мог, что и госпиталь, и дворец, и воинство на самолетах, и… все остальное. Может принадлежать одной семье. Да, что представить? Я в своей жизни такого не видел никогда…

Алексей горестно замолчал. Сергей сидел рядом поникший, испытывающий чувство вины. Синоним видя, что закадычные друзья замолчали, решил не мешать им разбираться в самих себе и удалился.

* * *

После скучного обеда многие, посчитав свою миссию исполненной, откланялись и покинули гостеприимный дом. Хозяева особенно никого и не задерживали. Основная масса удалилась пить кофе, доедать десерт «жаренная репа а ля шартрез» и травить себя изысканными сигарно-трубочными ароматами.

Сергей приметил какое-то шальное состояние у Алексея и просигнализировал ему, что, мол случилось, капрал? Тот ответил уклончиво и непонятно: «Все. Достали. Сегодня напьюсь и пусть им будет стыдно.»

Кого он имел под этим непонятным «им»? Глаза у него, в поисках собутыльника, заскользили по «Рыцарскому залу» живописно украшенному книгами, да половичками-рушниками на стенах, гобеленами называемые…

В момент безрезультатных поисков достойного соперника, как раз под руку подвернулся старый вор и насмешник Синоним… И не то, чтобы он специально навязывал им свое общество. Он просто мимо проходил…

Конечно не просто…

Конечно не проходил, а сидел в другом конце зала, беседуя с японцем Абоко о сложностях электрических сейфовых запоров.

Конечно он сам все подстроил и хотя его пришлось повсюду искать, но следовало отдать ему должное, продумал он это мастерски. По крайней мере именно так, Сергей позже объяснял то, что случилось в дальнейшем.

– А не выпить ли нам с вами, за дружбу между народами.

Издали начал свой тонкий подход к проблеме выпить Алексей. Как уже было разъяснено выше, сам Синоним все это и подстроил.

– Пожалуй, правильное предложение.

Поддался искушению представитель уголовного истеблишмента, делая вид, что для него данный намек носит неожиданный характер.

– Ну, тогда только на брудершафт?

– Согласен.

– По полному?

– А-то, как же.

На полную он согласился погорячившись. Он то думал, что разговор идет о рюмках, а Алексей набухторил водки «Циррозной особой» в толстые, долго сохраняющие вкус стекла стаканы. Граммов по двести пятьдесят, ее родимой получилось, ни как не меньше.

Отступать было некуда. На карте стояла честь всего уголовного сословия, чьи интересы он представлял.

Чем еще Алексей удивил всех до выпивки? Он сам спустился на господскую кухню и в большой, бельевой корзине принес недоеденную свинную ногу, огромный шмат сала, увесистый каравай хлеба, банку маринованных огурцов, пару колец колбасы, что-то еще… Раскладывая все это на крышке рояля, строго предупредил собравшихся поглазеть на новый, непривычный для глаз чопорной публики аттракцион, что закусывать будет много, с удовольствием и аппетитом. А тот, кто не привык к такому зрелищу, может отвернуться и не смотреть.

Собравшаяся публика от всего увиденного была в шоке.

После обеда… Есть холодную баранину со свининой, колбасу с огурцами, смачно и вызывающе ими хрустя и хрумкая? Варварски, руками отламывать от каравая здоровые хлебные краюхи… Заедая всем этим, с «хеканьем» выпитый алкоголь. Нонсенс… Абсурд… Безумие…

Ну ладно… Разве, что один раз… Вы так вкусно это делаете… Дайте и мне, вот этот маленький кусочек… Но все равно, это варварство!

Алексей смотрел на окружавшие его удивленные, вытянутые знаком вопроса лица и объяснял Сергею простые истины и понятия.

– Они, ведь почему, эти друзья заграничные, с трех-пяти рюмок, от души блюют и основательно болеют?

– Откуда ж мне знать? – Сергей думал о чем-то о своем и только ради того, чтобы поддержать беседу ответил: – Это ты у нас специалист-любитель по питью и питанию.

– Оттого, что не приучены закусывать, – он выпил, зажевал огурчиком, тщательно перемолол заброшенный в рот кусок колбасы и продолжил. – Еда отдельно, алкоголь отдельно. Правильный, здоровый организм, эту утонченную пытку отказывается нормально воспринимать, и, избавляется… И, фонтанируя всеми имеющимися в нем отверстиями…

Он очень образно руками показал, как организм отторгает из себя все противное и неправильное. Сергей, глядя на гусаровскую жестикуляцию очень живо вспомнил свою давнюю попытку знакомства с алкогольным отравлением. И сославшись на то, что до сих пор не попросил у отца прощение, с подкатившимся к горлу комом, как можно быстрее ретировался из этой веселой компании.

* * *

Выпили брудершафт, троекратно облобызались, стали закусывать. Беседа, после перехода на «ты», сразу приобрела неформальный характер. Правильный русский был забыт, как, правда и неправильный… Манеры задвинуты подальше… Фраки и смокинги расстегнуты, манишки приспущены, а короны сдвинуты чуть набок и набекрень.

После, повторили за здоровье Организации Объединенных Наций. Все присутствующие посчитали себя обязанными присоединиться. Опять наливал Алексей. Он всех громко предупредил, что за такое пожелание, все уважающие мирные инициативы российского правительства и наши национальные традиции, обязаны выпить стоя и до дна.

Давились, но пили. Национальные традиции стоили того.

После, каждый из присутствующих посчитал себя обязанным выпить за здоровье ЮНЕСКО. Потом за процветание церкви. И уже в конце концов, каждый был вынужден выпить за мир во всем мире. Но, когда попытались воплотить это желание в жизнь, осуществить т.с. многовековое стремление народов к миру, выяснилось, что пить уже нечего. Обслуге пришлось срочно спускаться в погреба и протирать бутылки…

– Нас здесь не любят, – на чистом русском завопил обделенный любовью Гусаров. – Где Серега, где этот несносный симулянт? Ноги нашей здесь не будет…

Сергей пошел проводить маму в спальню и пожелать ей «спокойной ночи». Он не видел, как начал расстраиваться его приятель, а то, конечно бы расстроился сам.

Синоним – «старушка дней моих суровых» видя внутренние переживания «нью-юного Вертера» так сильно огорчился, что начал имеющейся у него персональной зажигалкой, в знак протеста против бесчеловечного отношения к его новому другу, поджигать висящие на стенах гобелены. Пришлось призвать распоясавшегося хулигана к порядку, конфисковать зажигалку и лишить участия в ближайшем тосте.

Всего через каких-то полтора часа, Синонима развязали и он попытался научить Алексея и соответственно всех присутствующих, популярной в недавние годы песне «Мурка». Чтобы не ударить лицом в грязь, Гусаров стал доказывать, что и он не лыком шит, и ноги у него растут из правильного места. Под разудалые звуки шотландской боевой волынки, он станцевал популярный греческий танец «сиртаки». Помогала ему воплощать задуманное и танцевать взявшись с ним за плечи, конечно Мариша…

Ну и так далее… Много еще чего было… Еще дважды, выпивающие эксплуататоры гоняли почти спящих слуг в подвал за пополнением припасов… Но анекдоты, перебивая и перекрикивая друг друга, в этой компании не рассказывали. Наверное у собравшихся они попросту отсутствуют. Зато и носы со скулами, ближайшим своякам и соседям, не выворачивали. Обошлось без драки, хотя это и нетипично.

После всего прочего, кто-то сказал, что ему необходимо срочно повстречаться с бурей, с ветром, с непогодой. Алексей эту мысль поддержал заявив, что настала пора, помочь запорожцам дописать письмо турецкому султану. Поднялся оделся в то, что висело на вешалке и ушел. За ним гурьбой потянулись и все остальные…

Те же, кто осуждал, еду и питье после обеда и от этого не выдержали напряжения дискуссии, остались на месте. Эти ребята спали удобно пристроивши свои лаковые тела в креслах и на полу, обхватив в жарких объятиях ножки рояля или оторвав от стены дорогостоящие гобелены…

Выйдя ночью на поле битвы с зеленым Змием, Борис Платонов под карканье слетевшегося, прожорливого воронья, глядя на эту трогательную картину, даже прослезился от удовольствия. Увиденное напомнило ему его собственные гулянки, молодость и старые добрые времена наполненные табаком и дешевым «Арбатским» портвейном…

Вздохнув, он отправился на кухню. Там как ни в чем не бывало сидел хитрый Синоним, щерился фиксами и дул чифирь.

– Что будем делать с Рысаком? – зевая спросил Платонов. – Говорят он появился во Франции и сейчас направляется в первопрестольную?

– Все остается в силе, – прихлебывая напиток и затягиваясь сигаретой, жестко сказал старый вор. – Ассенизатор снова интересовался заказом. Я подтвердил и наше решение, и сумму.

– Лады, – хозяин дома поднялся. – Ну, ты отдыхай, а у меня, сам знаешь, режим. Пошел спать.

* * *

Когда на следующее утро они проснулись от вкусного запаха свежезаваренного кофе, аромата яичницы с беконом и тостов. Пришлось определяться, исходя из особенностей ландшафта и складок местности, где находятся их бесхозные тела. Эту неблагодарную миссию Сергей возложил на себя.

Так. Посмотрим. Ага. Алексей спит на незнакомой кушетке. Сергей сдвинул голову, насколько ему позволяли обстоятельства… Незнакомая обстановка. Гардины. Бронзовые светильники в стиле расцвета Римской империи. Сводчатый потолок с нимфами и наядами. Стал припоминать… Одну из нарисованных на плафоне белокурых див, он вчера определил себе в жены…

Ход его дальнейших умозаключений внезапно прервался. Зашла пожилая горничная. Только тогда он вспомнил, что они у разлюбезного сердцу полюбившегося японца Абоко.

– Джентльменам пора завтракать, – проскрипела все такая же, старая и ворчливая служанка его родственника. Проворчала и вышла.

– Вот ведь старая перечница, поспать не дает, – откуда-то из-под потолка раздался неведомый голос.

Видно вчера, они чисто по дружески навестили хозяина апартаментов и, чтобы ему ночью не было холодно и одиноко, всей хмельной ватагой здесь заночевали. Судя по стоящим вокруг предметам, пустым стаканам и бутылкам. Они испытывали серьезную жажду и, коль скоро все спали на месте разбитого бивака, утоляли ее достаточно активно. Неторопливый ход его мыслей опять был прерван.

С хохотом и смехом в комнату ворвалась, вкусно пахнущая свежим воздухом и духами Маринка. Сразу полегчало. А болели ли раны? Он прислушался? Нет не болели. Можно было вставать.

– Молодые люди будут передо мной щеголять без брюк, или все же оденутся, – игриво поинтересовалась молодая дама.

– Без брюк, – гаркнули две хриплых, легионерских глотки, выбрасывая наружу свои мускулистые ноги.

Она смешавшись от такой солдатской просторы, убежала на кухню помогать в приготовлении завтрака. Алексей же воспользовавшись смятением в рядах восставшего ото сна народа, попытался устанавливать свои порядки.

– Гарсон, еще пива мне и моему другу, – начал требовать он у незнакомого мужика в кимоно.

Но разобравшись, что это просто картина, которая для того здесь и находится, чтобы висеть на стене, обратился к окончательно проснувшемуся Сергею:

– Веди меня, таинственный незнакомец, туда где журчат ручьи и трутся спинами райские птицы. Там где есть прекрасное приспособление называемое унитазом. Как не обидно, но мне, познавшему горе автократии и томительную радость избавления от жажды. Мне, всему такому познавшему жизнь и отчаяние от нее, придется в него, чистого и непорочного – гадить.

– Пойдем уж, покажу, – Сергей выполз наружу из под укрывавшей его скатерти. – Не заблудись только между душем и кухней, Сусанин.

Они разбудили Абоко. Он, выученными вчера словами, послал их подальше, вместе с завтраком и утром в придачу. Удивление от такого простецкого к ним отношения прошло быстро.

Потом приняли душ, благо в холостяцкой квартирке таких было четыре штуки. Перед омовением проделали все необходимые манипуляции с унитазом. И молодыми, свежими огурцами предстали на кухне пред ясны очи Серегиной сестры.

Девушка, продолжая штамповать нежнейшие тосты, рассказала последние новости.

* * *

Вся Коста-дель-Браво наполнен слухами о совершенно великолепном, шумном и веселом приеме устроенном вчера у Платоновых. Те же, кто не попал на него, сославшись на всевозможные неотложные дела, сегодня страшно об этом жалеют и ругают зазнавшихся богачей…

Ойкнув, она резко прервала свой рассказ и испуганно уставилась на развернувшуюся перед ней картину, заворожено глядя на то, что эти два, опаленных пустыней добрых молодца, вытворяют с едой. Если бы ее вовремя не окликнули, эти прекрасные глаза просто вывалились, из того места где они находились.

– Маринушка, – ласково обратился к ней Алексей. – Могу я тебя просить об одном одолжении.

– Я слушаю, – она не могла отвести глаз от любимого брата.

– Не смотри ты так на него, – попросил он ее. – Он так ублажает свое второе «я» сидящее в нем, а для двоих порция должна быть увеличена. Ты своим прекрасным взглядом, смущаешь и его, и имеющееся второе «я».

– Расскажи ей про своего солитера, – попросил набитым ртом Сергей, уплетающий за обе щеки небольшое, рассчитанное на завтрак для дюжины страдающих печенью, а не на молодых и здоровых людей, количество еды.

– Ага, прямо разбежался. Я, значит буду рассказывать, а ты будешь в это время есть. Умный ты… Нет, уж…

– Сейчас, Марина, когда я ем эту булку с маслом и джемом. – расповел историю из перенесенного и пережитого Сергей. – Я вспоминаю, Марина, ту здоровенную, пахнущую грязными носками и дохлыми мухам ящерицу, которую полюбившийся тебе капрал Алексей, в джунглях собственноручно словил и подарил мне на завтрак… Когда же я, зажав от отвращения нос, стал есть это чудовище, оно, когда я обсасывал хвост и заднюю часть, прямо у меня во рту ожило и ускакало в свое болото… Представляешь?

Сестра скривилась и зажимая рот, рукой выскочила из кухни. В спину ей раздался громогласный солдатский рогот. Эти едоки оказались, такие не чуткие, такие грубые и неотесанные, что просто сил никаких нет.

Утро начиналось обнадеживающе. Обоих бесплатно кормили. Не забирали то на, что лег взгляд. Короче говоря, позволили развернуться. После того, как они замолотили в себя, все стоящее на столе и припрятанное на плите, на завтрак, разбуженные их богатырским хохотом явились и остальные. Все они были вспотевшими, недовольными и невыспавшимися… За их спинами пряталась, кривя рот от сдерживаемого смеха и младшая из Платоновых.

– Вам, молодые люди, что и голова не болит? – хмуро спросил их, потревоженный разгулявшейся печенью Абоко.

Алексей удивленно посмотрел на него и ответил известной легионерской шуткой:

– Чему там болеть? Там же одна кость.

Для верности пальцами постучал по черепной коробке.

Абоко, от такого ответа только с шумом весело выдохнул воздух. Утро обещало новые сюрпризы.

– А где завтрак, – подозрительно оглядывая довольные, лоснящиеся лица сытых дружков, спросил он у них.

– Вы бы, еще больше спали, – улыбаясь сказал Сергей и ткнув пальцем в Алексея сказал: – Спросите у нашего ротного диетолога.

– Прислуга за время вашего вчерашнего отсутствия разленилась и ничего не хочет делать, – казалось его возмущению не будет конца. – Мы тут кое-какие крошки со стола собрали… Вот вместе с вами сейчас с удовольствием бы и позавтракали, но сами видите…

Пришлось вмешаться Марине и рассказать всю правду о том, как эти прожорливые существа, почище любой саранчи, набросились на ломящийся от яств стол и замолотили в себя всю еду, а потом еще обсуждали вопрос, куда бы сходить перекусить по-человечески.

Пока она это говорила, т. е. ябедничала, Алексей понимая, что нельзя оставлять вчерашних верных собутыльников без завтрака, уже орудовал у плиты. Он мастерски бросал на сковородку увесистые пласты ветчины и заливая все это яично-фруктовым омлетом. Сергей также не отставал от приятеля и штамповал тосты, успевая заваривать кофе, открывать банки с джемом и раскладывать все это вместе со сливочным маслом по тарелкам. Работали быстро и споро, под восхищенными взглядами присутствующих. Еще успевая подначивать и барышню, и невыспавшихся, опухших собутыльников.

К большому удивлению Абоко, огромный омлет с ветчиной был съеден, с его непосредственным участием почти мгновенно.

После такой суровой пьянки, когда после водки и текилы, пили вино, пиво и снова водку, обычно несколько дней кушать вообще не хочется. Здесь, что значит молодость и совершенно иное отношение к жизни, съели с аппетитом, после выпили несколько кофейников кофе. И съели еще несколько раз приготовленные хрустящие и ароматные тосты.

– Так, похмелье побеждено, можно сейчас и выпить, – вдруг заявил Сергей, видно забыв о своем разрушенном состояние, в результате которого он и записался в Легион.

Публика очень искренне поморщилась и начала горячо возражать высказанному предложению. Один Алексей сытно кивал головой соглашаясь с предложением своего друга. Все искренне стали уговаривали этих близнецов со сросшимися головами, перенести все задуманное на вечер.

– Ты забыл, – вдруг сам вспомнил Абоко. – У вас обоих, на одиннадцать тридцать назначена встреча с моим боссом. Я напомню и твоим отцом.

– То есть, нормально поесть мы еще успеем? – невинно переспросил Сергей.

– Ну, знаешь? – только и смог удивленно произнести дядя Кондрат, не понимая, шутит племянник или говорит всерьез.