Текст книги "Легионеры"

Автор книги: Виктор Сафронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 35 страниц)

Отдадим должное змее. Удар она приняла с честью, не кричала и не возмущалась, а резко скрутилась клубком, обвив вокруг неопознанного летающего объекта, свои мощные кольца и со всей силы куснула его.

Сергей воспользовался тем, что она портит военное имущество и резко выдернул из под лежащего Алексей автомат, но тот, уже открыв глаза, успел оценить обстановку.

– Не стреляй, – прохрипел он. – Могут услышать.

Змея же не на шутку разозлившись, напоследок еще раз куснула ботинок и что-то недовольно прошипев поползла в свое змеище, восстанавливать дорогостоящие запасы яда, а заодно и перекусить более покладистыми зверушками. Не такими, которые вероломно, без объявления своих действий, бросаются обувью в грудь.

Обидно и несправедливо.

Явились вроде бы, как в гости, а ведут себя по отношении к хозяевам, нагло и по-хамски.

– Ужин уползает, – опять прохрипел Алексей. – Держи скотину за хвост, не давай ей уйти в чужой загон…

– Не волнуйся, далеко не уползет, скоро вернется, – стал успокаивать его Сергей. – Нас еще ждут посещения скорпионов, не тех, которые с гитарами, а настоящих. Каракуртов, тарантулов… «Черная вдова», в любой момент может пожаловать на огонек без приглашения. Она такая бесцеремонная…

В свои опасения, Сергей вложил достаточно твердой и основательной безысходности. Да и сказал об этом очень уверенным тоном. Да так уверенно, что оба стали достаточно нервно крутиться на охлажденном под их телами влажном песочке, беспокойно оглядываться по сторонам, ожидая накарканного нашествия ядовитых тварей.

– Известный итальянский танец приспособили именно для лечения от укусов тарантулов, назвав его тарантеллой, так что если и цапнет какая-нибудь вошь, хоть потанцуем перед смертью, – мрачно поделился своими знаниями Алексей.

Однако знание о тарантелле, спокойствия не принесло и последние силы тратились на глубокие волнения и переживания.

– Умный ты, – попытался изобразить восхищением Сергей. – Где вас только таких начитанных прятали? Почему вы не спасли цивилизацию от нашествия современных варваров? Если не захотели, то тогда почему, не вооружили нас передовой национальной идей, таким коктейлем, на все случаи жизни… из христианства и ислама? И всем бы было хорошо и радостно…

* * *

– Чего ты, говнюк, так лыбишься? – спросил мудрый греческий философ, у молодого человека цветущего вида.

– Я стал Олимпийским чемпионом! – гордо, не без позерства ответил ему гов… прекрасный юноша.

– Не радуйся, – осадил его вредный старикан. – Ты победил тех, кто слабее тебя.

Глава 23 ВЕРТОЛЕТЫ НАД ПУСТЫНЕЙ

Сергей неожиданно для себя самого, задал мучающий его вопрос:

– Как ты думаешь, почему те, кто нас там, у вышек разбабахал, не пустились за нами в погоню, – пробормотал это, не поворачивая головы.

– Думать у меня сил нет, – засипел в ответ Алексей. – Пробыв на этом ласковом солнышке пару часов, а мне его теперь хватит на всю оставшуюся жизнь. Я решил, что такую роскошь, как думать я позволю себе только после того, как мы отсюда выберемся… А то, что там произошло… Догадываюсь… Только не подумай, что я такой умный…

– Поделись, – опять пробормотал Сергей. – Неужели мы думаем об одном и том же. Вот оно счастье – поперло. Ты не споришь, не ругаешься, не отстаиваешь…

– Враги правильно рассчитали… – задумчиво произнес Гусаров.

Он накрыл лицо форменной фуражкой и изменил направление рассуждений: «Ты к ним чувствуешь хоть какую-то ненависть?»

– Нет, – просто сказал Алексей.

– Ну хоть классовую, как к нефтепийцам присосавшимся к недрам и использующим беззащитное состояние земли? – попытался воздействовать на него грубыми комиссарским методами Алексей.

– Нет, – с сожалением простонал Сергей. – Никаких чувств.

– Вот и я нет. А без этого какие мы с тобой коммандос? Одно недоразумение, а не воины-парашютисты… – вспомнив о чем у них шла дискуссия продолжил. – Да, я хотел сказать, что они, как защитники своих песков, правильно все продумали: захватчики и подлые наемники, в таких условиях очень быстро сами подохнут… Поэтому, гоняться за ними по такой жаре, нет ни какого смысла. Пустыня все сделает сама… Отомстит боливийцам, в нашем с тобой лице, за смерть аргентинского товарища Че Гевара.

– Грубые слова – подохнем, – скривился Сергей, но скосив глаза на струйки песка, осыпающегося с гребня бархана добавил. – Хотя ход мысли правильный… Так занесет и заровняет, что хоронить будет некого. Хорошо, хоть не будет мести за мексиканскую смерть вашего вождя товарища Троцкого – известного трибуна революции – Лейбы Бронштейна.

– Так, стоп, – взмолился Алексей. – Мы оба грамотные и политически начитанные. Прекращаем революционные воспоминания очевидцев и свидетелей событий. Не то, сам понимаешь, из-за их неверной трактовки подеремся. Мне же по такой жаре ходить с синяками, моя мужественная красота не позволяет.

– Согласен, – с ходу принял позицию друга Сергей. – Да здравствует мир и согласии между народами. Подыхать еще и от идеологических споров, в условиях бесконечного пляжа, это уже верх глупости.

– А вот здесь они не угадали, – торжествующе хлюпнул Алексей.

Если бы не песок во рту, можно было услышать нотки торжества на музыку «Ламбады».

– Мусульмане не учли «наличие, присутствия» у меня средства для уборки мусора… Эти волшебные мешочки помогут нам с тобой продержаться, хотя бы в первое время. Благодаря им, наши белые косточки с красивыми черепами, бродяга ветер не будет заносить до основанья, а затем…

– Байрон, право-слово, Байрон, не меньше… Очередной триумф торжества личности, вызванный перегревом конечностей и атрофией мышц мозга, – с жалостью подвел медицинский итог Серега. – Ладно, мусорщик, давай, работай. Впрочем, я бы тебе советовал, все-таки дождаться захода солнца.

Алексей, не говоря ни слова, расслабленно подошел к одному из привязанных и подозрительно надувшихся у корня мешков. Отмотав хитро приклеенный скотч, он с заранее подготовленным, очередным пакетом произвел некоторые манипуляции. После, опять накрепко прихватил у корня горловину. И перешел к следующему.

Все это он проделал со всеми привязанными к кустам приспособлениями. Поднес к уху раненного и встряхнул, заставил его крепко вздрогнуть и удивиться.

– Бесполезные и никчемные люди, – с жалостью обратился Алексей к несуществующей аудитории. – Я принес вам настоящий целебный бальзам. Для его правильного применения, т. е. окончательного лечебно-терапевтического воздействия на ослабленный организм пациента, не хватает только цикуты, но и Сократов поблизости особо не наблюдается. Поэтому, пейте как есть и не проливайте на песок.

Неблагодарный слушатель с недоверием смотрел на него.

– Дяденька, не надо шутить над калекой, – заелозил он подражая профессиональным нищим. – Нам, убогим, это обидно. Без мамки, без папки… Отстали от поезда…

– Молодец, – похвалил его Гусаров. – Когда мы отсюда выберемся и нас за потерю автомата, беспощадно попрут из Легиона. Кусок хлеба тебе обеспечен. А я уже при тебе в качестве пресс-секретаря пристроюсь, по совместительству продюсер, менеджер и кассир.

Алексей еще раз встряхнув мешком, создал тот чарующий звук булькающей жидкости, который Сергей слышал буквально только что, в своих видениях. От неожиданного бултыхания на расстоянии двух локтей, он сглотнул отсутствующую во рту слюну, до такой степени судорожно, что казалось язык не вернется в исходное положение уже никогда.

Алексей извинился, за то, что вместе с мешками для мусора, не захватил с собой и походный несессер с необходимым фарфором и хрусталем.

Сергей был поражен, ему казалось, что такого просто не может быть. Он проявил удивительную для раненого настойчивость и требовательность. И точно, покопавшись в своих многочисленных карманах, Алексей нашел-таки какой-то складной стаканчик, граммов на сто.

Налил из мешка. Раствор получился на славу. Тот кому в свое время посчастливилось рисовать акварельными красками, может более зримо представить себе такой стаканчик и налитую в нем жидкость. Очень похоже на то, что весь достаточно продолжительный сеанс живописи, в этой посудинке тщательно мыли кисточки.

Испаряемая влага, с листиков больше похожих на иголки, стекая и накапливаясь в мешке, успевала еще и настояться на приствольной древесной коре. В результате короткого эксперимента получился ядреный, вязкий, горький и вяжущий напиток. Но пить его было можно. Его можно было даже не вынимая из пакета, прямо в емкости поболтать над ухом и представить себя сидящим в баре на Женевском озере, или… в крайнем случае, у унитаза… Так, что ли?

Нетерпеливым дегустатором выступал Сергей. На этот раз он без колебаний принял предложенное пойло. Закрыв глаза, смакуя каждый небольшой, неторопливый глоток, он пил и от наслаждения даже постанывал. В результате все выпил. Элегантно промокнув рукавом губы, подвел итог смелого эксперимента.

– Очень похоже, – он пожевал губами. – На чай из трав, сосновых иголок и можжевельника… Определенный изыск… э-э… придает вкус дуба и опавшей, прелой листвы…

Когда Алексей, налив себе природной настойки попытался выпить, Сергей мягко попросил еще хоть пару минут подождать. Но Алексей со словами: «Вместе… значит вместе.» Выпил.

Закашлялся от неожиданности, но быстро взял себя в руки. Прислушался к своим ощущениям с тревогой глядя на Сергея. Было похоже, что напиток хоть и был достаточно тягуч для внутреннего потребления, но отрицательного воздействия на здоровье не оказывал.

Выпили еще. Через некоторое время повторили. Долго держали пахучую, горькую влагу во рту, перекатывая ее от берега к берегу, сладко жмурились от удовольствия. Наслаждались и переполнялись счастьем. После получения такого количества удовольствия, можно было попытаться до вечера уснуть и уже во сне, вызвать заранее оцененную по достоинству силой мужского воображения эротическую сценку, или интерактивную, но тоже эротическую – зарисовку.

* * *

Солнце с неохотой стало клониться к закату. Жара не спадала. Раскаленный песок по-прежнему давал необходимую для ощущения преисподней температуру. Но ожидание вечера и обладание жидкостью бодрило неимоверно.

– Пока солнце не зашло, давай рану огнестрельную, насквозь организм продырявившую, посмотрим, – Алексей находясь в добродушном и благодатном состоянии, стал готовить тело к осмотру, освобождая рану от бинтов и поясняя. – Зальем бальзама полезного… Промоем… Бактерии болезнетворные выведем и будешь еще краше прежнего.

Им обоим было хорошо. Оказывается, можно и в пустыне выжить. Главное это обладать простейшими знаниями четырнадцатилетнего скаута, который и влагу отыщет, и рану перевяжет. Но пока скаутов не наблюдалось. Любовались и осматривали рану вдвоем.

Рана, как рана. Промыли ее вокруг входного и выходного пулевого отверстия. Опять перевязали. Узелок получился с игривым бантиком. Как видим наступило время, несколько украсить походные условия боевого ранения.

Что-то в окружающей обстановке изменилось. Понятно, солнце сдвинулось с верхней точки и тень от импровизированного навеса переместилась в сторону. Но было и что-то еще. Точно. Подул легкий ветер. Эффект от него был похож на тот, когда в бане, любитель свежего пара, в очередной раз плеснул ковшик горячей воды на раскаленные камни и от них, на разомлевшую публику хлынул поток нового жара легкой тяжести. В тех условиях, в которых сейчас находились два бойца, перед ними была поставлена серьезная задача: научиться получать от этой жары удовольствие подобное тому, которое испытывают в бане.

– Природа несет нам разнообразие, чтобы мы могли спросить друг у друга: «Любите ли вы пустыню так, как люблю ее я?» – приспосабливая пакеты для защиты от песка и солнца, пробурчал Сергей опять укладываясь на свое место.

* * *

Ночью они собирались двинуться в обратный путь. Туда откуда прилетели, а не туда где весь их отряд расколошматили вдребезги. Однако рана Сергея, именно к этому времени разболелась так, что об этом не могло быть и речи.

По всему получалось, что единственное освоенное место в этом районе пустыни, был именно тот нефтяной оазис, от которого они старались быть, как можно дальше.

– А может вернуться в это рициновое гнездо затаившихся террористов и раздраконить его голыми руками, – начинал иногда бредить Сергей. – Внезапно налетим на них, хотя бы для того, чтобы доказать, что легионеры не трусы… И погибнем во славу главной нашей святыни – деревянной руки капитана Данжу…

– Мелкая самонадеянность, избалованного моим вниманием бойца, – горько подвел итог услышанному Алексей.

Тщательно все обдумав и взвесив свои шансы (на этот раз обошлось без ругани и мордобоя), решили ждать пока Сергей наберется сил. Решили также не обращать внимание на его порой воинственные, а порой малодушные призывы сбегать в атаку и погибнуть в ней во имя деревянной руки.

Решение приняли единогласно, т. е. одним голосом «за». Второй голос в этот момент опять начал бредить, поэтому было решено не учитывать его при голосовании. Ничего не попишешь – военная демократия.

Алексею хотелось ночью исследовать окружающие пески. Подумав пришлось от этого намерения отказаться. Не в лесу. Заблудиться можно легко и просто.

Ему осталось, заботясь о своем друге, воспользоваться спадающей жарой и поискать еще дряблых кустиков. Повернул он голову вправо, повернул влево, поискал, но ничего даже похожего не было. Пришлось обламывать веточки у того куста, на котором не было мешка и он казался самым сухим. Для небольшого ночного костра хворост был найден.

– Этого не хватит даже для приготовления того варана-интригана, – скептически осмотрев хворост, вымолвил Сергей. – Совсем вы, капрал, обленились. Отлыниваете от службы. Много лени, мало старания и трудолюбия…

Алексею от всей души хотелось послать его подальше, но как такое сказать раненному? Он в ответ обидится. Сопротивляемость организма вирусам и микробам снизится. Не ровен час умрет, от тоски и печали. Поэтому пришлось давить свое раздражение при помощи высшей нервной деятельности и заталкивать его, вместе с усталостью и стрессами поглубже и подальше.

– Какого варана? – стараясь в лаконизме найти спокойствие, переспросил Алексей.

А желваки в этот момент под скулами, так и играли, и раздражение перло сплошной массой.

Сергей в этот момент был слишком занят собой, своей болью, поэтому и не обращал внимания на излишнюю нервность своего приятеля.

– Да того самого, которого недоели в джунглях, – попытался съязвить лежащий Сергей.

– Ни слова о еде, – предостерег Алексей. – Иначе, скоро я открою сезон охоты, и, попробуй только не съешь то, что я добуду.

Чтобы прекратить раздражающий его разговор, взяв десантный нож, Алексей пошел в надвигающихся сумерках добывать все с того же, уже нещадно ощипанного кустика, еще дров. Сделав в походе все те же несколько необходимых шагов, он наконец-то достиг цели.

Обошел несколько раз вокруг предполагаемой жертвы, как бы примериваясь и оценивая масштабы будущей экологической катастрофы. В конце своих тягостных раздумий, отдавая предпочтение сохранению двух человеческих жизней против одного куста (откуда эти крайности, ведь не мороз же, а жара вокруг), решил обкопать кустик по диаметру и выкопать его вместе с корнем.

На этот раз его, как слабого знатока и недостаточно образованного специалиста пустыни ждал, приятный сюрприз. Корень у чахлого кустика был толщиной в руку или даже ногу, смотря чьи образцы принимать для сравнения. Подождав еще немного времени, (может ждал, пока тот еще чуток вырастит) он стал отбрасывать песок и откапывать корень. Углубившись метра на полтора в толщу земли, частью отпилил, а частью отрубил корневого топлива и закончил когда было уже совсем темно.

Устал как собака и поплелся в обратный путь. Все те же несколько шагов. Хорошо, что хоть во время работы, Сергей замолк и не комментировал его действия.

Когда он с солидной связкой дров вернулся во временный лагерь легионеров, он понял причину молчания раненного и от того язвительного соратника и друга.

Место, куда им посчастливилось попасть, было хорошо обжито местными представителями живого мира. И когда солнце наконец-то ушло на отдых. Вся эта шипящая, пищащая, шуршащая и довольно прожорливая толпа выбралась, вылезла из песчаных толщ и глубин, и очень оживила нагретое за день пространство. Сергей, как завороженный сидел и слушал все эти стоны, плач и всхлипывания раздающиеся буквально со всех сторон.

Бравым легионерам пришлось быть весьма осторожными, чтобы, скажем не опереться о выступающий ядовитый шип или не пораниться о ядовитые зубы, так не к месту оказавшиеся на их пути. Не хотелось оставаться на этом пляже, из-за укусов недружелюбных жителей пустыни, дольше того времени, которое они планировали на выздоровление Сергея.

* * *

Само собой разумеется, что зажечь костер было делом пустяковым, чиркни спичкой и танцуй… Греми бусами на шее и браслетами на носу. Главным оставалось отыскать источник огня. В качестве которого хорошо могли подсобить уже упоминавшиеся нами спички, неплохо было бы иметь и зажигалку. В конце концов, двух кусков кремния будет вполне достаточно чтобы воспламенить трут.

Но ни огнива, ни трута, ни двух кусков кремния под рукой не оказалось. Да и откуда было всему этому хозяйству взяться в пустыне? Поэтому пришлось, предварительно достав из карманов запалы от гранат, похлопать себе по ним и прислушаться, а не загремят ли спички? И спички не загремели. Тоска.

Дрова – вот они лежат аппетитной горкой. Добывая их в нечеловеческих условиях, Алексей основательно затупил и чуть не сломал десантный нож из сверхпрочной стали. Сейчас он сиротливо лежал в ножнах, задавая правильный и своевременный вопрос, доколе?

Доколе, такая бесполезная растрата времени и сил будет продолжаться? Вы, что там все опупели от жары? Прежде чем становиться дровосек и огнепоклонником следовало хотя бы поинтересоваться насчет газовой пстрикалки.

В конце концов, понимая, что огонь нужен хотя бы для того, чтобы ночью было веселее коротать время. Пришлось прибегнуть к извечной солдатской смекалки, многократно выручавшей легионеров попавших в казалось безвыходные ситуации и странные обстоятельства. Ради этого и одному, и второму бойцу пришлось пойти на хитрость и практически одновременно доставать зажигалки. Возникает резонный вопрос. Как у одновременно некурящих, они оказались?

Сегодня за ответом не надо ехать в Вологду или идти на мичиганщину, в библиотеку тамошнего университета. Ответ вот он, на поверхности сознания и коллективного выживание в джунглях, где время лишений и испытаний, приучило обоих к таким странным поступкам.

И в самом деле, положи этот невесомый квадратик в карман. Если он не пригодиться, то и не вспомнишь о его существовании, а если припрет, и ты неожиданно для самого себя, со словами: «Елы-палы, я признаться и забыл о таком подарке судьбы», случайно достаешь это сокровище из кармашка и при условии, если оно еще и работает. Будешь счастливее вылечившегося от СПИДа.

Оба даже не готовились ко сну. В пустыне ночью, когда появляется относительная прохлада, спать просто нерационально, так как на следующий день возникает проблема борьбы с бодрствованием. Поэтому Сергей с Алексеем решили ночью насладиться прохладой, по возможности подготовиться к завтрашнему дню и завтра ночью, если самочувствие позволит, отравиться в долгий и решительный поход.

В какой поход? Куда? Зачем? Пока секрет.

* * *

Ночь длинная, время обсудить еще будет. Хотя уже сейчас наклевывались два выхода.

Один из них, собраться с силами и как в знаменитом, кулинарном голливудском боевике «Мозги без хрена», наброситься вдвоем на превосходящие силы противника и в молниеносной атаке одержать убедительную победу. После чего вызвать вертолеты и в свете наступающего багряного восхода, дождаться их уверенного, рокочущего появления.

Когда они прилетят, а пыль осядет. Не торопясь подойти и радостно обнять своего сурового, но справедливого командира.

Все спасены. Семьи воссоединены. Седой отец украдкой смахивает набежавшую скупую слезу.

– Но не время праздновать, – вдруг скажет командир. – Нас, на доклад и вручение оловянной медали «За службы в пустыне» ждет президент США. – Звучит гимн. От счастливого финала с «хэппи эндом» все плачут, все довольны…

Такое, только с «мозгами без хрена», как у местного зрителя, так, кстати и у тамошнего режиссера, и можно было себе представить. Авторство этого варианта, можно было даже не гадать с трех раз, принадлежало Сереге.

Значит план «Б». Он предлагался уже Алексеем. Основной его особенностью было не мудрствуя лукаво, топать ногами, сверяясь с картой по пустыне. Ночи хотя и короткие, но вполне достаточные для марш-броска по пересеченной местности. Дойти бы. Полторы сотни верст протопал и можно пользоваться стойкой бара.

Дождавшись благоприятного предлога, Сергей без суеты, спокойно зажег костерок. Гораздо уютнее получилось. И одному, и второму, срочно были необходимы положительные эмоции. Впечатление было такое, что глядя на огонь, не торопясь подбрасывая в костер сучки, оба этим лечились от хандры и безысходности… Дождавшись пока язычки пламени охватят небольшую горку хвороста, они зачаровано уставились на пляшущие огоньки.

* * *

Оба проснулись к восходу солнца. Костерок их убаюкал почище всякой Арины Родионовны. В одной из фляжек оставалась обычная вода. Чтобы не травить однополчанина раствором из коры, Алексей заставил его ее выпить. Тот конечно, ради приличия отнекивался, опять просил бросить его здесь на временную погибель, а самому быстренько сбегать за скорой помощью. В общем благородно ломался и корчил из себя, по выражению Алексея «художника-разночинца». Но в результате уговоров, под бодрое исполнение на губах военного марша, воду все-таки выпил.

Сергей объяснил ему, что в таких условиях пить можно два раза в день: рано утром и поздно вечером. Тогда организм еще задерживает влагу, а не выгоняет ее с потом. Да и пить хочется гораздо меньше.

Пока он красиво и сытно, после выпитой воды мурлыкал о пользе ее потребления, Алексей осмотрел рану. Ее края, как спереди так и сзади были очень воспалены. Она продолжала истекать сукровицей. Достав флягу с густым вчерашним бальзамом, лжепророк выдающий себя за доктора, тщательно промыл края и попытался имеющимся скотчем, хоть чуть-чуть стянуть ее края для затягивания и срастания.

Когда он своими нежными пальчиками, больше подходящими для разгибания подков и ломки пятаков, попытался чуть сильнее стянуть рану. Сергей вдруг дернулся и громко, фальшиво начал исполнять арию Кармен из одноименной оперы. Женская партия в неумелом исполнении, слушалась отвратительно, а смотрелась еще хуже. Певец, несмотря на достаточно прохладное для пустыни утро, весь был покрыт пятнами, по которым обильно струился пот, а широко расширенные зрачки говорили, что ему не просто больно, а чертовски больно. Чтобы не орать, он пел.

– Я, что, зря тебя учил правильным солдатским словам, – забинтовывая рану, виновато забурчал Алексей. – В спецназе это называется «орать благим матом». Орать, слышишь? А ты поешь… Создаешь беспорядок в операционной… Потерпи, скоро полегчает…

После этого, видя как Сергей продолжает картинно закатывать глаза, достал еще один шприц-тюбик и уже не портя военные брюки, а приспустив их, загнал толстенную иглу в ягодицу раненого.

И только после всех этих общеукрепляющих утренних процедур, смог сам отведать пойла из собранной с кустов терпкой влаги. Оставшуюся часть он предусмотрительно перелил из мусоросборочного пакета в пустую флягу.

Серое утро все еще восседало за линией горизонта. Хотя робкая полоска уже пробивалась над линией горизонта. Чтобы занять себя до появления солнца каким-то полезным занятием он сходил, ровно семь метров и проверил, что накопилось за ночь в обвязанных вокруг крон кустарника мешках.

Ничего.

По ночам интенсивность испарения снижается. Это подтвердили уныло повисшие влагосборники.

Появившееся, пока еще ласковое солнышко застало его за тем, как он отстранив в сторону сослуживца, откапывал песок. Увеличивал полезную площадь логова.

Внутри она была прохладной. Копал у корней. Сергей, как мог помогал. Лежал в стороне и от полученной лекарственной дозы блаженно молчал. Как было хорошо, когда ничего не болело, не хотелось пить и… И просто было распрекрасно и великолепно чувствовать себя живым.

Беспрерывная легкость бытия… Как не хочется думать, что она кратковременна и быстро заканчивается.

Предстояло пережить еще один тяжелый день. Но сегодня бегать уже не придется и таскать по пустыне соратника по оружию надобности нет. Вот он лежит в восходящих лучах солнца. Зачем его таскать туда-сюда? Не надо. Лежит и пусть лежит, отдыхает.

Алексей бережно затащив раненного в выкопанный окоп, укрепил не только над головой, а уже над всей площадью тела козырек из пластика.

После обработал все тем же лечебным бальзамом сбитые в кровь руки. Он их использовал в качестве лопаты и ковша экскаватора. Посмотрел за тенью, быстро меняющей угол своего преломления. Зачем-то глянул на часы и улегся рядом со Серегой. Денек предстоял сродни вчерашнему.

* * *

Дальнейшие поиски Сергея уже продолжались с привлечением большой группы самых разнообразных специалистов, от зоологов до исследователей земной поверхности из космоса. Был создан некий оперативный штаб куда стекалась вся полученная информация.

Основываясь на показаниях Анальского, определили направление движения группы в которой находился Сергей. Примерную скорость их передвижения с учетом песков и жары.

Когда старший Платонов узнал, что в предполагаемом районе поисков температура воздуха в тени достигла отметки сорока восьми градусов, а на солнце она зашкаливала далеко за шестьдесят. Для консультации он пригласил медиков, они ему рассказали, какие последствия могут иметь место для белокожего человека находящегося в таких условиях. Как ни крути, а по всем прогнозам получалась смерть. При чем смерть связанная с мучениям и страданиями. После таких предположений в срочном порядке было подключено и «одно интересное ведомство» с их спутниками слежения и развернутыми съемками.

К вечеру, на фотографиях интересующего их района, полученные из космоса, были обнаружены непонятные точки. Также была видна в лучах заходящего солнца длинная тень, очень похожая на человеческую. Но теней должно было быть, по крайней мере – две. Была одна. Больше в обследуемом районе, ничего интересного не было.

Обстоятельства требовали личного присутствия Бориса Платонова в районе поисков. Пришлось отложить все дела и с группой специальных сотрудников службы безопасности Концерна, собранную из бывших специалистов антитеррористических подразделений (это не считая большой группы врачей, связистов, метеорологов и еще черти кого), готовиться к вылету в район поисков.

Как быстро не собирались в дорогу, как Платонов не торопил и не подгонял все свои службы, но вылетели только на следующее утро. Много времени заняло согласование пролетов спецборта над территориями, где их запросто могли сбить.

Только к вечеру следующего дня прибыли в район поисков. К этому времени их ждала подробная карта местности и самое главное, это сообщение о том, что в предполагаемом районе поисков находились два живых человека, один из которых двигался, а вот второй постоянно лежал.

Ближе к ночи вылетели в тот район. Это на своих двоих пришлось бежать полночи из сил выбиваться, а на вертолете получилось очень даже быстро. Покружили над предполагаемым местом поисков. Абоко, вполне серьезно, как и все что он делал, предложил над тем местом, где должны были находиться беглецы не летать, чтобы их не нервировать и чтобы ребята ненароком не стали по ним стрелять. А то придется открывать ответный огонь на поражение и их уничтожать. Чего тогда было переться за тысячи километров? За трупами сеньора Сергея, и, этого, как его – Алексея Гусарова?

После столь серьезных и что особенно умиляло, проникновенных признаний, Платонов-старший, как-то уж совсем странно посмотрел на Абоко и приказал близко к месту залегания не подлетать, а вертолетам прикрытия находиться чуть выше и чуть дальше от места поисков.

Высадились и прошлись цепью. Пока шли, почувствовали в полной мере, как жарко и надсадно дышит пустыня. Еще перед планируемым вылетом, Платонов приказал захватить с собой ящик со льдом и большое количество всевозможных напитков. Тащили этот многостенный холодильник четыре человека. Хорошо, что не особо далеко пришлось гулять. Во время движения также были запрещены любые разговоры. Все для того же. Чтобы избежать любых неожиданных сюрпризов. Высланная чуть раньше разведка подтвердила наличие двух человек. Живых. Спящих у костра.

Место обитания беглецов нашли быстро. Пришлось поблагодарить судьбу, что они не двинулись в поход, а сидели на месте. Было довольно уже темно, и приборы ночного видения прекрасно указывали на то место где были замечены блики костра.

* * *

У обоих «отдыхающих» почти одновременно поднялись торчком уши и повернулись головы в сторону раздающихся знакомых звуков. После этого лежащие у костра посмотрели друг на друга и по привычке безнадежно махнули рукой. Смысл его можно было расшифровать следующим образом: «мы оба сходим с ума, не обращай на такую ерунду внимания».

До того, как они стали отчетливо слышать вертолетные звуки. Они слышали много чего другого. Например, звуки легко струящихся, а потом бурлящих и ревущих потоков воды, после двух часов дня услышал и Алексей. Оба пролежали большую часть дня в анабиозе. Не двигаясь, не реагируя, не открывая глаза, ничего…

Солнце всецело принадлежащее перекати-полю и колючкам, сторицей отмерило и им своих витаминов «Д» прекрасно предохраняющих от рахита. Поэтому по поводу возникновения последнего, можно было не волноваться. Они им насытились до конца жизни.

Что-то торжественное и завораживающее своей силой все-таки было в этом песочном царстве безмолвия. Какая-то тайна проглядывалась в роковой, раскаленной бездне. Да, хоть эта, подчеркнутая…

Особо следует подчеркнуть, что за весь день удалось помочиться всего один раз. Остались незабываемые ощущения, как будто струя состояла не из жидкой субстанции, а из колючей проволоки, протягиваемой через мочеиспускательный канал. Боль и резь после стряхивания еще долго преследовали обоих. За день организм накопил столько соли, что казалось выскакивали целые кристаллы. И хотя о следующем сеансе мочеиспускания думалось с большой неохотой и тревогой, хотеть пить от этого не становилось меньше. А тут еще очередной неприятный сюрприз судьбы.

Пока они находились в анабиозе, какое-то пустынное животное порвало пакеты наполненные за день влагой от испарения. Сама– то тварь напилась, а вот люди, которые очень надеялись на этот концентрат не смогли утолить жажду. Так или иначе удалось спасти оставшиеся граммов двести, выдавить из пакетов превращенных в тряпочки. К концу дня, когда выяснились результаты устроенного погрома, оба жалели, что так бездумно вылили и избавились от своего высококонцентрированного рассола. И не беда, что с мочевиной. Даже не очень страшно, что один яд остался. Но вместе с утолением жажды, привили бы себе отвращение к питью и заодно бы провели сеанс уринотерапии.