Текст книги "Легионеры"

Автор книги: Виктор Сафронов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 35 страниц)

– Ты, боец, не юли. Как же ты своими сапожищами будешь топтать и попирать беззащитную, первозданную природу?

– Я могу босиком, – он с готовностью сбросил обувь и уже собирался снимать носки. Но голос Алексея прервал эту попытку.

– Босиком, в дикой природе? Ты иногда думай, что говоришь, – его голос звучал осуждающе-иронично. – Ладно иди в чем есть, а то еще поранишься о разбитую бутылку или чего доброго, поцарапаешься о строительную арматуру, неси тебя потом…

Алексей, наблюдая за тем, как обувается Стас, обращаясь к Сергею грустно произнес:

«Природа это храм, а мы в него премся со своими правилами, без всякого, понимаешь, уважения. Обрати внимание, Стас даже о сменной обуви не позаботился. Нехорошо это… Не по-божески».

Сергей с серьезным видом, согласно кивал головой, сурово глядя на нарушителя. Тот готов был выслушать и сделать все, что угодно, только бы его не оставляли в этом храме одного…

* * *

Через пару минут маленький отряд смельчаков двинулся в дорогу.

Семенящая походка Рысака, идущего посередине между двух спасателей, полностью утратила блатной шик и выдавала все его сомнения с головой… Он не доверял джунглям и испытывал перед ними безумный страх. Глядя под ноги, он шел и бормотал:

«Соль сказали взять, я и взял… А тапочки по природе ходить, никто не говорил… Если бы сказали, я бы взял… А они не сказали…»

И так без остановки, вздыхал, бормотал, кому-то жаловался.

Алексей с Сергеем слушая его ноющий тенорок, понимающее и даже где-то виновато, посматривали друг на дружку. Мол, вот же дураки… Ты шути с равным себе. Здесь пошутили с неподготовленным к такой шутке. Как говориться разыграли паренька, а он возьми и подвинься рассудком. Как его сейчас задвинуть на место?

Если бы кто-то, еще недавно сказал Рысаку, особенно после его скитаний по заснеженной тайге, что у него будет непреодолимое желание, попросить у этих двоих весельчаков, развлекающихся по любому поводу, взять его за руку и держать долго и крепко, чтобы он не потерялся. Николай, гордый наш Коломиец, воспринял бы такие рассуждения не иначе, как оскорбление. А сейчас, он бедняга, пытаясь, в перерывах между причитаниями и скулежом, насвистывать что-то бодрое, через каждые пять минут задавал один и тот же вопрос:

– Далеко еще?

При этом делая безуспешные попытки, на ходу заглянуть в глаза впереди идущего.

– Да почти пришли…

Получал неизменный ответ. И предостерегающие, порой суровые и резкие слова: «Смотри под ноги… Не наступи на букашку… Не дави траву… Мы уйдем, а ей еще расти и расти».

Коля дошел до такого состояния нервного истощения, что все команды неутомимых защитников природы, выполнял покорно и беспрекословно.

Они же видя, что их шутки утратили смысл и стали приобретать форму издевательства, над потерявшим чувство реальности товарищем. Перестали над ним подтрунивать. Оставшуюся часть пути, прошли стараясь его больше по пустякам не дергать.

* * *

Четвертого члена из их группы они нашли за разделыванием и засолкой тушки игуана. Такой небольшой речной крокодильчик, занесенный в Красную книгу. Но когда жрать охота, на такую ерунду никто не обращает внимание. Тем более, что о таких тонкостях, не биологу, знать не дано. Он согласился с тем, что впятером скоротать два дня будет гораздо веселее. Тем более, что условиями данного испытания, это все не оговаривалось.

Пятый и последний из их коллектива, был найден на дереве, рядом с его местом десантирования.

Определили его местонахождение по раздаваемым из густой кроны, громким крикам и воззваниям о помощи. Всем четверым его оттуда из густых ветвей, насилу удалось стащить. Он еще упирался, не хотел спускаться. В отличие от Коли, этот солдатик был напуган, чем-то другим. Но ножки-ручки своим спасителям, как и Рысак, был готов целовать вполне искренне. Скромность присутствующих, вынудила их, удержать его от этого шага.

Когда уже стемнело, вся их бравая пятерка вышла к месту определенному Алексеем, как место разбивки лагеря.

Собранный по дороге хворост и засоленная игуана прихваченная хозяйственным Кшиштофом Канальский, худым легионером с явно польскими корнями, пришлись очень кстати.

Двух бойцов, переживших стрессовые потрясения, оставили заикаться и следить за огнем, а сами пошли собирать хворост и рубить ветки для создания уютного и мягкого лежбища. После того как все собрались, при свете костра перекусили, подавив оставшиеся человеческие предрассудки.

Непропеченная игуана, да еще без хлеба, это грустное зрелище и для глаза, и для желудка. Если конечно не судить по лицам тех, кто ее ел. Впрочем, рептилия с необычно богатой мимикой, роскошно улыбнулось проголодавшейся троице – Алексею, Сергею и Ксыштопу, как его назвал Рысак. Сам он и его товарищ по несчастью, отказались от деликатеса из Красной книги. Остальные гадоеды, настойчивость проявлять не стали. Во-первых, самим больше достанется, а во-вторых, чтобы не вызывать у отказников рвотных рефлексов. Иначе вечер мог потерять свои пасторально-буколические прелести.

Вытирая губы и ковыряясь в зубах, сытые и довольные, назначили дежурных по поддержанию огня в очаге и охране лагеря от непрошеных гостей. Первым на дежурство, смотреть на огонь и вздрагивать, заступил Сергей.

Остальные стали укладываться спать. В середину штабеля из легионерских тел, уложили подрагивающих от каждого шума нервных солдатиков.

Сами легли на влажные листья рядом и стали наслаждаться звуком ночных джунглей. Шутить по поводу услышанного, с лежащими по середине было опасно. Просто лежали и слушали.

Такого концерта по заявкам любителей Стивена Кинга и полифонической музыки ужасов, предвещающей скорое пришествие сатаны и наступление конца света, трудно себе было даже вообразить.

Алексей нарочито зевая произнес, как бы пытаясь успокоить и приободрить остальных: «Успокойтесь, это только звуки. Страшнее человека, зверя нет. Если окружающее нас зверье сыто, нам ничего не грозит».

Сразу после его слов, может леопард, а может, какая другая большая кошка, издала триумфальный рык иступленной ярости и настигла что-то свинячье. Существо, попавшееся в острые когти хищника стало, невдалеке от них, последний раз в своей жизни, громко визжать и хрюкать. Даже райские птицы прекратили каркать и вместе со всеми, стали слушать эту музыку предсмертной симфонии тьмы.

– Любопытные… Сходить, посмотреть в чем дело, есть? – раздался от костра голос Сергея. – Пошли, я проведу… С близкого расстояния смотреть интересней.

Когда нервная дрожь лежащих в середине, стала бить обоих еще более крупной дробью, он удовлетворенно подвел черту под своим вопросом.

– Если нет? Все. Спокойной ночи и приятных снов.

Алексей, после слов приятеля, как-то уж и слишком громко и демонстративно захрапел.

Его храп хоть и не перекрыл отчаянный визг, вживую пожираемой жертвы, но уверенности для более спокойного сна, все же придал. Да и чего бояться вооруженным людям, имеющим при себе плюс ко всему, пять килограммов соли?

* * *

Под утро Кшиштоф разбудил Алексея и передал ему почетную обязанность охраны лагеря и поддержания в рабочем состоянии, священного очага с огнем.

Джунгли в этот момент как бы замолкли. Живность ведущая ночной образ жизни, угомонилась и сейчас лежала, переваривая добытую пищу, а дневная еще не просыпалась.

Было торжественно тихо. Только дурные кролики, нажравшись на чужом огороде конопли, болтались по окрестностям, занимались неограниченно много сексом и при этом, от души веселились. Но на них можно было пока не обращать внимание. До завтрака еще далековато.

На сырой земле, покрытой отсыревшими листьями спать было холодно и зябко. Однако под утро, даже оба нервных бойца, до этого на каждый вскрик джунглей, с испугом, так же громко вопрошавшие: «Что это?». И те угомонились, и крепко уснули.

Алексей еще днем сориентировался на местности и уверенно двинувшись в сторону, вышел к расположенному неподалеку роднику. Он шел, тихо любуясь окружающей природой и слушая пробуждающуюся тишину. У источника, не подходя к нему вплотную, он понаблюдал за тем, как испуганные карликовые лесные антилопы пили воду.

Постоянно двигая ушами и вздрагивая от каждого шороха, эти прелестные создания выглядели очень трогательно. Когда они напуганные его запахом, бросились в чащу, только тогда он вышел из своего укрытия и спустился к роднику. Умылся холодной водой и от ее бодрящих, игольчатых искорок, проснулся окончательно.

Мысленно похвалив себя за предусмотрительность, он достал из кармана черный пластиковый пакет. В таких емкостях в Европе, хозяйки складывают, а потом выбрасывают бытовой мусор. Они продаются компактными и удобными упаковками по пятьдесят и двадцать пять штук. Очень удобно. В плотный мешок, он набрал родниковой воды. Довольный разогнулся и огляделся вокруг.

Увидел «на неведомых дорожках, следы невиданных зверей». Убедился в наличие кошачьих хищников. Судя по оставленным следам, они у этого источника имели свой охотничий интерес. Внимательно осмотрел ветки свисающие на водой, того и гляди, чтобы ненасытившийся за ночь леопард, сдуру не прыгнул на спину. Опасности подстерегала всюду, просто когда ты к ней готов, ее присутствие пугает гораздо меньше. И вернулся в расположение лагеря. Там все было без изменений.

Через полчаса джунгли привычно наполнились шумом и гамом. Что-то недовольное бурча проснулся Сергей. Поеживаясь, с похожим птичьим клекотом, который раздавался сверху, поднялся. Своими чмоканьями, давал понять, что он не выспался. Он дежурил первым. Увидев пакет с принесенной водой, под одобрительные взгляды дружка напился вволю, после сделав пару разминочных движений, пошел умываться к тому же источнику.

Он прошел тем же путем, что и Алексей. Во время закаливающих процедур, умывания и растирания рельефной мускулатуры, его внимание привлекли странные звуки. Они были похожи на скрежет натужно работающего, плохо смазанного, ржавого механизма. Звуки шли откуда-то сверху. Возможно, у сидящего наверху крокодила было несварение желудка, тогда причина этого механического скрипа, становилось ясна и более менее понятна.

Вдруг его пронзила внезапная догадка.

Крокодил?

Высоко в шумящей листве?

Не может быть.

Он огляделся. Повернулся спиной к солнцу. И в чудом пробившихся сквозь густую листву лучах света, его на мгновение ослепили солнечные зайчики.

Согласно произведениям Роберта Стивенсона, Эдгара По и чёрт знает кого ещё, это могли быть только крупные алмазы или самородки червонного золота, которые местное племя приносило в жертву своим богам, размещая несметные сокровища на деревьях. Впрочем, к до сих пор не найденным сокровищам известного пирата Дж. П. Моргана, это также вполне могло относиться. От волнения, густая подмышечная растительность, обильно покрылась выступившим потом.

Перед мысленным взором Сергея, пролистываясь сами собой, зашуршали прочитанные в детстве страницы. Его руки, как и руки графа Монте-Кристо, в девичестве Эдмона Дантеса, уже по локоть погружались в сундук с драгоценностями. На всякий случай, чтобы разочарование не было совсем уж горьким, пришлось обеими руками, отогнать возникшие причудливые видения.

Он приблизился ближе. Обошел вокруг мощного ствола. Метрах в трех над землей висела сухая, толстая ветка.

Коряга. Самая обычная, коряга. Таких тысячи. Однако внутри ее что-то было. С обратной стороны ствола, были заметны вьющиеся лианы. С боку крупный нарост, который внезапно загудел и издал этот странный, скрипучий и противный, ноющий звук. Сергей, снизу с интересом смотрел за поведением деревяшки. Но, к сожалению для собравшихся в этом месте, это была всего лишь замаскированная под сук, камера видеонаблюдения.

И – что?

И – ничего.

А где же несметные сокровища?

Под кроватью. Рядом с горшком. В далеком и счастливом детстве.

Жалко, что все оказалось таким прямым и обыденным.

Место для расположения камеры наблюдения было выбрано довольно удачно. Вероятность того, что все соберутся у источника была большой. Удивляться было нечему. Следовало поискать и другие камеры, а также тех, кто где-то сидел неподалеку и наблюдал за ними.

Хотя можно было все это не искать. Место отличное. Питьевая вода есть. Река рядом. Живности в лесу полно. Отдыхай, отвлекайся от всего, что связанно с цивилизацией. Наполняй себя до краев впечатлениями первобытного человека. Если тебе под видом очередного испытания выпал такой шанс, постарайся превратить его в незабываемый отдых. Грех – такой возможностью не воспользоваться на полную катушку.

* * *

Ждать, пока проснуться душевнотравмированные, Сергей не стал. Он, что покудахтал Алексею. Тот удивленно поднял голову и посмотрел на стоящий к нему спиной источник звука. Сергей, ничего не говоря, пошел в джунгли, оставив спящих на попечение немногословного Канальского.

Зайдя чуть глубже в тропический заросли. Он начал рубить своим мачете сучья и тонкие ветви. Алексей ничего не спрашивая стал делать тоже самое. Когда они нарубили достаточно для того чтобы можно было это на себя тянуть, чтобы не пропадать добру, потащили весь этот сыр-бор, в импровизированный лагерь.

По дороге Сергей и шепнул Алексею:

– Здесь всюду камеры, они наблюдают за каждым нашим шагом, – посмотрел на реакцию Алексея.

– Молодцы! – заговорщицки ответил Алексей и «сделал козу» ближайшему пню. И добавил, убеждая самого себя. – Вполне понятно. Им тоже интересно. Но к сожалению для них, мы ничего плохого не делаем. Раскачивая кроны – постигаем корни…

Так, подозрительно осматриваясь и не разговаривая, они пришли к месту ночевки. Костер разгорелся. Кшиштоф рубил принесенный хворост и ждал прихода этой страной парочки «близнецов». Двое напуганных природой по прежнему спали.

* * *

– Зае…ись! – первое, что услышали окружающие от проснувшегося Коли Рысака. Вторым было: – Че есть пожрать?

По всему получалось, что воспоминание о битве с силами зла, не ко времени покинули его стриженную голову. Однако у Алексея осталось горячее желание порасспросить Рысака о том, о сем. Уточнить кое-какие детали его вчерашних всхлипываний. Все это стоило сделать незамедлительно, пока свидетель находился в твердом убеждении о здравом рассудке.

Взяв Миколку за руку и посмотрев на него взглядом смерти без косы, Алексей жарко застрадал ему в ухо:

– Ты что наделал?

Рысак тревожно заерзал, а Алексей дожимал:

«По твоей милости за нами постоянно ведется наблюдение. Всюду понатыканы видеокамеры. Давай говори, пока у нас еще есть время… Может успеешь. Это ты все придумал или Пирогов?».

– Ты, что такое говоришь? Какое время? Чего успеешь-то? – тревожно забегали глаза у Рысака.

– Ты, дурачком не прикидывайся. Об этом не ты один знаешь.

Алексей озабоченно посмотрел на часы и вдруг, не сдержавшись закричал: «Да говори быстрее. Что вы там с Пироговым затеяли…»

Стас-Терминатор оказался пожиже Коли Рысака и вывалил все, что ему поведал пьяный санитар. Про обезьяну тоже не забыл. А для того, чтобы от него, от голодного быстрее отстали, живописал все известные ему моменты зоофелии, разбавляя и добавляя их своими красочными подробностями.

Алексей слушал его внимательно, но уловив несоответствие текста, мысли рассказчика, тревожно поинтересовался: «Врешь, поди?» Рысак расписываясь в полной достоверности и правдивости сказанного, слева направо по диагонали, размашисто перекрестился и пообещал: «Бля, буду».

– Не торопись, – предостерег его Гусаров.

Чувствовалось, потерпевший что-то не договаривает. Говорит много и правильно, но всю правду скрывает. Пришлось откашляться, сделать строгое лицо и буквально под конвоем, отвести его к камере видеонаблюдения.

– Ты понимаешь, что нас ждет? – еще строже зашипел на него Алексей. – Давай рассказывай причину твоего здесь появления. Судя по наколкам, за тобой большая жизнь и светлый путь. Только не крути, ты не на допросе. Ядовитым паукам, которые…

Он вдруг, резко, перед носом Рысак выбросил вперед руку и прошептал: – Тише ты… Один из них, наверное их лазутчик, нас слушает… Нет… Показалось… Так вот, этим тварям все равно кого пожирать на обед. Они сперва впрыскивают яд и отползают. Наблюдают, дряни, со стороны, как их жертва, мучаясь от нестерпимой боли умирает. Когда душа отлетит. Они всей стаей набрасываются и высасывают живые соки организма. Оставляя только телесную оболочку. Одним словом, мутанты-насекомые…

Рысак слушал, как завороженный. Алексей уловил этот момент его заинтересованности и прямо в лоб задал наводящий на ответ вопрос:

– Что мы им можем противопоставить с учетом человеческого разума? – не дождавшись ответа от Колюню испуганно озирающегося по сторонам, взял инициативу на себя. – Мы, в неподдающейся описанию борьбе с этими тварями, можем продемонстрировать им свою товарищескую взаимовыручку и желание всегда прийти на помощь попавшему в беду приятелю. Поэтому, чтобы это желание у меня и Стива было горячим и бескорыстным, давай, вышеозначенный, говори всю правду, как на духу.

Пришлось рассказывать все, как есть и про воровской сход, и про коронацию, и даже про гада из конторы, Ивана Петровича завербовавшего и затащившего его в Легион

– Вот теперь ты по настоящему стал своим парнем. Надежды которого на спасение, многократно возросли. – Выслушав похвалил его Алексей. – Чтобы тебя Пирогов, как нежелательного свидетеля не убивал, не надо о нашем разговоре кому не попадя болтать. Лады?

– Все как на духу изложил, ведь не дурак понимаю, что по чем.

Начал было раздуваться от заслуженного доверия, Колюня. Однако Алексей снизил градус повествования, между делом снимая с плеча Рысака большую, мохнатую гусеницу. Которую, секундой раньше, он сам на его плечо незаметно и посадил. Подсунув ее, извивающуюся и неприятно пахнущую, ему прямо под нос, пояснил:

– Очень ядовитая, называется «стригущая сублемея», – с этими словами пересадил ее на то самое место, с которого недавно снял. Чтобы как-то отвлечь Колю от потери пульса и сознания, деловито добавил: – Все пошли строить хижину, будем в ней спасаться бегством, от этих и других наших с тобой заклятых врагов.

* * *

– Что будем делать? – поинтересовался Алексей у Сергея, когда рассказал ему вкратце услышанную историю. – Может голову ему оторвем?

– Кому? – не поняв спросил Сергей. – Стасу? Э… Как его… Рысаку?

– Нет! Псевдо-Пирогову.

– Зачем? Ты что? Веришь словам Стаса, перенесшего стресс? Я, нет. Но отмахиваться от этого было бы глупо.

Говорил он, каким-то неуверенным тоном, раздумывая над тем, что ему поведал приятель.

– Ну, смотри.

– Смотрю. Но, чуть что, рвать головы?! Это не наши методы воздействия на нарушителей. Мы с тобой солдаты, гуманисты, если не сказать больше – пацифисты, – опять в глазах Сергея заплясали чертики. – Мы должны любить человека, а не головы ему рвать. Без головы он и не человек вовсе, а туловище…

– Тогда, если в тебе столько любви и сострадания к ближнему, пожалей и ты меня, и объясни, откуда у российских спецслужб такой интерес к нам?

Все-таки не удержался, спросил. Хотя молчаливый уговор был такой: «Не лезть человеку в душу. Захочет, сам расскажет».

– Версии, пусть даже самые фантастические у меня отсутствуют, – вполне искренне удивился Сергей. – Сам удивляюсь… Я был вполне средним художником… Звезды особого таланта с неба на меня не сыпались… До этого закончил два университета… Может с каким-нибудь моим приятелем перепутали? Или просто приняли за кого-то другого?

* * *

Оба задумались и продолжали в относительной тишине, молча мастерить подобие шалаша.

Только иногда, тысячелетняя размеренная жизнь джунглей, прерывалась отчаянными матерными криками Коли Рысака. Ему, в протекающей рядом речушке, было поручено наловить пираний для ухи.

Сергей или по-легионерски Баг Арт, объяснил рыбаку-добытчику, по какие места мужского организма можно было заходить в воду, чтобы эти юркие, зубастые рыбешки, ненароком не отгрызли главное достоинство и сокровище испуганного легионера.

Жизнь, с ее парадоксами первобытно-общинного строя, активно продолжалась.

Глава 16 АЛЕКСЕЙ и СЕРГЕЙ ОРГАНИЗОВАННЫЙ ВЫХОД ИЗ ДЖУНГЛЕЙ

Интереснее всего то, что вместо двух суток отдыха, группе из пяти человек, пришлось наслаждаться природой джунглей, семь полновесных и не поддающихся инфляции дней.

Биологи, присутствуй они там, в то время, подняли бы на ноги и ООН, и ЮНЕСКО и даже главную богиню животного мира, а в молодости сексдиву – Бриджид Бордо. Все потому, что властная поступь царя зверей – человека, отдавалась таким грохотом, шумом и гамом, что даже много повидавшие на своем веку стервятники и те покинули родные, обжитые места. Но уж царь зверей оторвался по полной программе, причем оторвался в прямом, а не в переносном смысле этого слова. Отрыв произошел от цивилизации и от всех ее надуманных норм связанных с бережным отношением к природе.

После постройки удобной и безопасной хижины, на второй день провели спортивное мероприятие по бегу на перегонки с ядовитыми змеями. Как и предполагалось, безоговорочную победу одержал Коля Рысак, причем, победил с хорошим отрывом. Если бы его не удерживали разноголосые братья-близнецы и примкнувший к ним Кшиштоф, он бы бежал и дальше.

На следующий день, в честь вчерашней победы ему было предложено высказаться, и Коля, простыми берущими за душу словами предложил сварить брагу. Лучше бы он этого не предлагал. Так как для этого таинства и последующего веселого пития, необходим мешок сахара, дрожжи и большая выварка. В военно-полевых условиях все это недопустимо, а посему отсутствует. Однако солдатская смекалка, в очередной раз взяла верх над здравым смыслом. Совместными усилиями нашли выход, а вместе с выходом, соответственно и вход.

Для качественного приготовления пенной браги, следовало найти дерево, «мачеткой» его срубить, внутри ствола, частью вырубить, а частью огнем выжечь «ведьмину ступу», после туда натолкать экзотических фруктов, размять их оставшейся частью ствола и залить водой. Периодически раствор необходимо перемешивать и накрыв крышкой, радовать его исполнением заклятий, заговоров, мантр, осанн и других ведических причитаний.

Когда общими усилиями на третий день что-то подобное у отряда получилось, все радовались. Но не долго.

На четвертый день все мухи в округе собрались в гости к ним. За ними стали подтягиваться другие насекомые и представители обитающего мира. После того, как в раствор добавили не проверенных в лабораторных условиях, плодов и соцветий растений, из которых местный шаман добывал яд для глушения рыба. Вернулись уже и стервятники. Рассевшись вокруг полянки с дымящимся от газов напитком, с нескрываемым любопытством стали дожидаться позднего завтрака для себя и своих сородичей.

Канальский посчитал это дурным знаком и вылил вонючее содержание ступы под ближайшее дерево, которое тут же сбросило листву, а вместе с ними сдохло пару десятков падальщиков, сидящих на этом дереве.

– Приказываю, отменить распоряжение бойца Стаса Терминатора, как вредное… Наносящее непоправимый вред окружающей нас природе… За неподчинение расстрел.

Взяв на себя командование дикой дивизией, приказал Гусаров. Строго посмотрев на Серегу, укоризненно добавил: «Что-то, легионер, ты сегодня выглядишь чересчур подозрительно?».

Тот, вместо того, чтобы промолчать. Так как начальство с тобой не разговаривает, а делает тебе замечание. Не удержался и простуженно захрипел: «При чем здесь я? Такой сегодня день».

– Предлагаю замену. Вместо опасных опытов над собой, будем практиковаться на ком-нибудь другом. Пусть те, кто сейчас наблюдает за нами, удобно сидя у пультов мониторов, поймут, что в этой жизни еще остались люди, способные на, пусть и неординарные, но большие поступки, – он оглядел с ног до головы Рысака. – Если ты против, то прямо сейчас об этом и скажи… Не скрывай и из-за спины, удар в спину культурной революции, не смей наносить.

Коля заерзал, задергал расставленными веером пальцами.

– Ты, чё, братан? Да я, всегда… Да…

– Единогласно, – согласился Алексей, не давая Рысаку возможность закончить клятву«…перед лицом своих товарищей».

* * *

На пятый день все камеры, а их отыскали девять, хотя, конечно их было больше, но отыскали только девять. Так вот, все они перестали вести съемку и наблюдение. Скрипели, скрипели. Пугали с утра до вечера Колю Рысака и перестали.

Вполне возможно телевизионной аппаратуре надоело, вернее перестало нравиться то, что ей постоянно показывали и без стеснения демонстрировали. При чем, отправление естественной надобности и после этого ковыряние палочкой и разглядывание, что там у него выползло, это и за зрелище не считалось. Так, легкий каприз любопытного дебила.

Впрочем, вечером, при подведении итогов прошедшего дня высказывалось предположение, что вполне вероятно, у оператора или, как там его, нервы не выдержал и сдали, после чего он надолго потерял сознание.

Если правильно разобраться, так кто такое выдержит. Постоянно наблюдать за массовым помешательством и копрофелией в придачу. Каждый постфекальный этап, начинался с того, что объективу, как какому-нибудь шведу под Полтавой, грозили кулаком и знаками давали понять, что вскоре нагадят ему прямо на линзу.

Находчивые, а главное, веселые хлопцы подобрались. Шутили без применения тонкого английского юмора. Для веселья применяли приемы и методы позаимствованные у дикарей первобытнообщинного строя.

Эти веселые ребята, ничуть не смущаясь, ставили всевозможные сценки и разыгрывали занимательные и простенькие скетчи. При чем, если что-то не получалось, не ленились повторить. Скажем, сцену жестокого убийства непокорного, но закостеневшего старослужащего, молодым, шагающим в ногу со временем прогрессивным солдатом.

Большим успехом у малохудожественного, но очень народного творчества пользовалась сценка: «Ритуальное поедание дерьма и разложившейся падали». Даже у снятого с дерева «Ивана не помнящего родства» и своего имени, и то, глядя на все это, случались приступы рвоты и просветления. Правда, так же быстро и заканчивающиеся. Развитие этих этюдов, поиски новых, выразительных и достоверных приемов сценического искусства и перевоплощения, пришлось быстро свернуть и прекратить, так как «снятый с дерева» уже перед третьим просмотром норовил пристроиться рядом и позавтракать отходами жизнедеятельности, но только по настоящему, без шутовской потехи.

Когда же у беззащитного, но мускулистого, человека с ружьем Гусарова. Голодный и хилый, очень кровожадный и безоружный, Коля Рысак достал щепочкой глаз (вместо него второстепенную роль в постановке играл, кусок раскрашенного углем банана) и съел его урча и постанывая от удовольствия. В этот момент, между пальцами гусаровской руки, сводной от ружья и «мачетки», из того места, где недавно был глаз, потекло кровавое, черно-белое месиво. А сам потерпевший за счастье народа, очень красиво, мучительно преодолевая возникшие в судьбе легионера трудности, упал во весь свой богатырский рост. Падая, успел крикнуть: «Долой расовые предрассудки! Свободу колмыцкому народу» (Съемка велась не в цветном изображении, поэтому желтый цвет мякоти не виден, но призывы должны были быть слышны хорошо.)

От всего этого, по-видимому, даже у дурной железяки с проводами внутри, не выдержало сердце и она безвременно скончалась. Покинула нас. По крайней мере красная лампочка перестала подсвечивать местонахождение камер наблюдения. Мало того, подсоединенные провода перестали ударять током, во время их проверки старым аргентинским способом, это когда два оголенных провода прикладывается к кончику языка. Ох, и громко же орал, после каждой такой удачной проверки, новообращенный электрик-ксенофоб.

* * *

За это время случилось еще одно вполне рядовое и заурядное событие. Пару раз Алексей видел мелькающие тени и вспышки фотоаппаратов, но решил за фотографом не бегать. Попросили солдатика, которого в самом начале курортного сезона сняли с дерева и который, до сих пор не говорил своего имени. Он вообще ничего не говорил, только иногда, перед заходом солнца, начинал рыть яму и при этом жутковато смеяться и грозить грязным кулачком, своим скрытым врагам. Так чего талантливому землекопу зазря пропадать, резонно рассудил Гусаров, пусть свои способности откапывает-закапывает в нужное время и главное, в нужном месте. Отрытую и каждый день углубляемую яму, накрыли тонкими ветками и оставили в режиме ожидания сюрпризов.

Не зря старались. В отрытый окоп и попался фотограф.

– Ага… Попался, ужин!

Услышал сверху, торжествующий возглас, испуганный фотограф.

Он второй час сидел в яме и не прекращал робкие, бесполезные попытки, как можно быстрее выбраться из нее. Однако глинистые стенки и озноб от сырости сковывали любые благие инициативы.

– Помогите мне, пожалуйста, отсюда выйти, – со стоном попросил тот, кого назвали «ужином».

– Идите все сюда, – заверещал кто-то сверху. – У нас сюрприз… Сегодня судьба одарила нас свежим рулетом.

Раздался любопытный топот ног. Сверху наперебой загомонили, заелозили голоса. Незнакомый баритон, имея ввиду его акцент с уважением произнес:

– Матерый зверюга, – после секундной паузы добавил. – Такого и колоть не хочется, только шкуру попортим…

Находящийся внизу фотограф, с одной стороны был счастлив, что его наконец-то нашли, а с другой с волнением прислушивался к тому, что о нем говорили, на довольно странном языке, издали напоминающем французский.

– Не матерый, а опытный, я на таких в Африке охотился, – чья-то стриженная голова свесилась сверху, внимательно рассматривая добычу. – Вон, у него сумка на плече? Он в нее свои запасы, как верблюд, на потом складывает.

– Это не сумка, – неуверенно попытался возразить еще один голос.

– А что? – удивились сверху.

– Это трофеи, – убедительно подвел черту обладатель командного голоса. – Видно кто-то беззащитный попался на его могучий коготь и острый клык… Ну, ничего, больше он другим зла не принесет… Перед камином шкуру брошу, буду перед соседями хвастаться. Да… Редкостная удача…

– Я не зверюга… Я даже не «Горбун-Квазимодо» из «Нотр Дам де Пари», – захныкал снизу фотограф. – Достаньте меня, мне надо зарабатывать деньги и содержать две семьи, на мое имя записанные… За машину, еще вот, кредит не выплачен…

– Опасный зверь, – возникла пауза, после которой тот же голос сказал. – Предлагаю. Для того, чтобы он нас не поранил или клыками не порвал, сперва забить его… Ну, или в крайнем случае, сверху забросать камнями и уже после этого доставать…

– Зачем эти сложности, – возразили сверху. – Рогатиной в мохнатое брюхо ткнем и все дела.

– Нет, после этого печень будет горчить. Есть не возможно. Давайте не забывать, что и мы когда-то были людьми…

– Ладно, давай просто достанем, после разберемся, мохнатое у него брюхо или нет, – и уже непосредственное обращение к будущей жертве. – Слышь, мужик. Цепляйся там, чем-нибудь…