Текст книги "Алмазная цепь"

Автор книги: Виктор Сафронов

ГЛАВА 32

Эмоции, человеческая брезгливость, стереотипное мышление…

Было явно видно, что эти молодые «вьюноши» являлись моими бывшими коллегами по служению, велико-безликой Отчизне. С боем прорываться сквозь их реденькую цепь я не мог. Также они не дадут перескочить в их присутствии через забор, на охраняемую территорию дач и коттеджей.

Убивать их расслабленных и благодушных? Также никак нельзя. Во-первых, какие-никакие, а молодые люди, за койко-место в питерской общаге выполняющие задание руководства, а во-вторых, наложив на них руки, сразу раскрываю свое прибытие.

– Ладно, пиз…уй отсюда… Подальше, – с облегчением заявил любитель минета, пытаясь сохранить свое лицо, и, строже. – Чтобы мы тебя х-х-х…, больше здесь не видели.

– Если чего еще надо сделать, – просто сказал я, рассматривая десятирублевку. – Так вы только скажите. Тем более, что кроме чесотки, вшей и туберкулеза, у меня ничего не было, а сейчас вот деньги появились…

– Иди, иди, – повторил главный, инстинктивно отшатываясь и вытирая руки о молодецкую грудь. – Забирай свои бутылки и мотай подальше.

«Не говори, что мне надо делать и я не скажу, куда тебе следует идти.» Невпопад подумалось мне, отчего вид стал еще более дурацкий. Служивые поняли мое смятение по-своему.

К матери иди… – указали они мне конкретное направление. – К ней… К матери, дуй-****…

* * *

Мучительно гремя собранной коллекцией пивных и водочных посудин, я, гордо подняв голову, с чувством повышенного собственного достоинства, удалился по указанному операми адресу. Чтобы не страшно было ходить по густым зарослям, я громко декламировал стишок великого поэта-гуманиста (забыл, правда какого).

 
 Страшно девочке-сиротке
 Мимо кладбища ходить.
 Там небритые вампиры…
 Любят кровь людскую пить.
 Соберут большую кодлу.
 Схватят. Ну, колготки рвать.
 Расчихвостят, словно воблу
 И со смаком будут жрать.
 Как напьются – наедятся,
 Начинают клык точить.
 Захмелеют – веселятся.
 Отчего им так не жить?
 Все вопросы без ответов.
 Снова: «Быть или не быть?»
 Страшно девочке-сиротке
 Мимо кладбища ходить.
 

Если детально разобрать и проанализировать результаты встречи в низах, высокие договаривающиеся стороны остались довольны. По поводу предложенного минета, это конечно вряд ли. Да что говорить, перегнули хлопцы палку. Но я был готов и стишок им прочитать и выдуть бутылку горькой, а потом исполнить на колючей проволоке веселый танец… Все это пожалуйста.

Все эти подвиги, могли быть совершены исходя из интересов дела, для нормального выполнения порученной работы, суть которой осталась прежней: доставить и передать ценный груз, тяжелым камнем сдавливающим грудь и висевшим веригами на моем изнеженном, солдатском теле.

Посудите сами: на специальном, опоясывавшем меня поясе, который не снимался уже несколько дней, во множестве нашитых на нем карманчиках, находились такие интересные, специальные бесцветные камушки. Называются эти минералы – нубийские алмазы. Там же, но в других карманчиках, уже находились бриллианты, оттуда же, из Намибии. Кстати, в три-четыре раза дороже наших, якутских. Насчет стоимости, это я к тому вспомнил, что отечественных камней, было бы в три-четыре раза больше.

Сам я пояс не набивал, но именно так хотелось думать. Прощупывая, один за одним, плотно сидящие на мне туески, чувствовал, что некоторые экземпляры не уступали размером хорошей горошине, а были и крупнее…

* * *

Я не специалист. Я курьер. Все тонкости мне знать не положено, как не положено знать и то, почему люди, владеющие всей полнотой власти, идут на такие сложные и необъяснимые поступки.

На мой взгляд, висящую на поясе коллекцию минералов и драгоценных камней, можно было доставить на броневиках, под треск и лязг танковых гусениц и траков. Конечно, после такой доставки, сотни совсем необязательных, посторонних людей, будут знать об этом досконально и требовать за знание, своей доли сокровищ…

Ясно… Кому-то очень не хотелось делиться? Да и черт с ними со всеми.

В своих размышления я исходил из нормальной доставки груза. Принял – довез – сдал… Чего не учел? Мыслей тех, кто поручил и разработал все это. Вот их-то и не устраивал такой расклад. Как видно, эти умники посчитали, что последовательность звеньев в алмазной цепи, должна быть разорвана, именно на мне. То есть, агент не должен дойти до адресата… и… точка – ru.

После чего, можно сослаться на то, что покойный, я не оговорился, именно покойный марш-агент или попросту курьер, недосмотрел и проворонил момент своего убийства.

Конечно тяжело… А кому в наше трудное время легко? Если тупые есть, пусть сделают пару шагов в сторону стенки… Впрочем, я отвлекся.

Разыскивая в пределах бетонной ограды пустые бутылки и другие полезные для каждого бомжа предметы, постоянно натыкался на хорошо тренированных, скучающих молодых людей. Судя по количеству скрытых постов, было понятно, что конкуренты знали не только о том, что прибудет опасный человек с непонятным грузом, но даже, ориентировочно, время его прибытия.

Человек приславший меня сюда, убеждал, что круг лиц посвященных в детали операции был узок и весьма далек от народа. Искренне ли он, козья морда, заблуждался?

* * *

Продрог я, тягаясь по мокрой траве и постоянно находясь на нервном взводе. По сторонам зыркаю, лишний раз на глаза пытаюсь не попадаться…

Интересно, какой приказ или если попытаться выражаться на режиссерском языке, какая сверхзадача стояла у этих вооруженных ребят? Возможно, курьера следовало задержать. Отобрать камни. Дать ему по голове, но не до смерти. Изъятые камни отвезти тому, кто стоял над всем этим. Тому, кто мог собрать такой коллектив…

После такой сдачи крапленой колоды, вся вина ложиться на курьера. Убить его, стоящего в стороне и виновато шмыгающего носом, конечно не со зла, а в качестве наказания и предупреждения другим дело просто святое…

Да, грустно все это «майн либер, герр оберст». Зачем же было так явно меня подставлять? Тем более, что в очередной раз, а именно второго дня, сразу после моего возвращения из-за границы, мы с вами так душевно посидели, выпили. Я, не спавший до этого трое суток, великолепно выспался и отдохнул на сеновале устроенном для меня, прямо в центре светелки у камина…

ГЛАВА 33

Однако свои нервы и недовольство придется задвинуть подальше. Хотя так даже интереснее. Опять уровень адреналина подпрыгнул выше бровей. (Кого, если не себя, я пытаюсь убедить в том, что мне это нравиться? Кого угодно, но шея-то под топором все равно будет моя.)

Кто-то ищет удовольствия, выпивая без меры алкогольных напитков, а мне это без надобности. Сегодня мне подавай, туманящие остатки мозга, нервные перегрузки, потрясения, впечатления и постоянное преодоление барьера опасности и риска для жизни… Я от этого, не поверите, просто стал зависим, до икоты, до заикания… Хотя по поводу выпивки, следует признаться, что также, мимо рта не пронесу и всегда поддержу подобную правильную инициативу.

Не прекращая сбор бутылок, подобрался к месту, где всеоглядного поста не было, зато, там было болотце, ленивые пиявки и чавкающая грязь.

Одначе, чай, не баре.

Забрался в грязищу. Подтянулся на колючей ограде, благо одетые свитера да майки не позволили мне наколоть брюшину, и, перемахнул преграду.

Спрыгнув с другой стороны, ободравши пальтишко и поранивши руку, еле сдержал рвущиеся наружу слова возмущения.

Присел. Оглянулся окрест. Крашенный забор, декоративные кустики, но самое мерзкое, как в каком-нибудь Центральном парке культуры и отдыха, под забором богато нагажено.

В это дерьмо, я конечно и угодил. Но ничего. Невезуха… Однако не смертельно…

Ногу о траву оттер и в стиле Чингачгука, приседая и чутко вслушиваясь в шум и гам дачного поселка, двинул дальше.

* * *

Нашел нужный дом. Два этажа. Задранная в небо труба камина. Судя по всему, электричество имеется. Раз так, значит, есть сигнализация, телефон, телеграф… Взять их сейчас же, мне представлялось возможным.

Обстановка на лирическую пастораль не похожа. С чего бы это?

Куча песка, за которой я лежал, холодила тело и мешала сосредоточиться? Вроде, детская песочница? Нет, это не то место откуда, удобно вести наблюдение. Лежа на детских грабельках, правильного решения не примешь

Еще раз перемахнул, но уже через внутренний забор.

Посидел на соседнем участке. Пока наблюдал за домом, посинел, продрог, начал покашливать.

В доме должна быть хоть какая-то жизнь, тихо… Слишком тихо. Занавески от внутреннего присутствия жизни не прыгают. Движения нет. Возможно, я многого хочу от ночного времени? Однако интересуюсь дальше.

Терпению и выносливости пришлось обучаться еще во времена прохождения снайперской подготовки. Это хорошо помогает стоять в очередях за перловкой и здесь помогло.

Дождался полной темноты.

Однако огнями роскошью и богатством, жилище не засверкало. А ведь судя по выданным характеристикам, должно было всенепременно.

На втором этаже, пару окон, все-таки призывно горело. Кто-то сидящий там, подавал мне сигнал, мол «милости прошу, ждем не дождемся».

Тускло подсвечивалась и территория по всему периметру дома. Свет горит, а ощущения больше похожие на кладбищенские, так все выглядит нежилым и бесприютным. Стану мистиком, буду искать в таких ситуациях свою правду и удовольствие.

Холод начал заползать под майки и свитера, но вполне терпимо. Размяться не помешает.

* * *

Пришло время для физических упражнений.

Достал из штанишек подпоясывающую веревку. Сложил на половину, получилась удобная праща. Камнем дорожки декорированы очень живописно. Поднял булыган, раскрутил пращу над головой, и запулил им в сторону дома…

С непривычки снаряд нужной траектории не дал. Рудиментом ледникового периода, чуть себе зубы не выбил. Но терпение и труд, как известно все перетрут. В моем случае, они также принесли свои плоды. С пятой попытки, получилось запустить каменюку в сторону дома… И только с восьмой, я попал в здоровое, зеркальное стекло веранды…

Стекло в тишине сыпалось, как-то уж совсем громко и задиристо. Звон… Шум… Все имеющиеся за заборами собаки перепугались и от страха устроили вселенский ор…

Настоящие хозяева, в таких случаях, не обращая внимания на явную опасность, получить камнем в лоб, выскакивают из дома и долго, грязно ругаясь, грозят кулаком подлому и завистливому миру.

Забыв про озноб и холод, со смешанным чувством, восстановления социальной справедливости, ждал подобной реакции. Ноль внимания. Стало обидно за людей, за их такого наплевательского отношения к своему имуществу.

Перед тем как хулиганить и бить дорогостоящие окна, я поиграл в ниндзю. Поползал по участку, посмотрел, что да как. В общем, обучался ориентироваться на местности там же.

Быстро забежал вдоль забора к обратной стороне дома.

Окна продолжали гореть, но даже со стороны черного хода с проклятьями и пожеланиями никто не выскочил. Видно члены комитета по организации торжественной встречи курьера, подумали, что вместо прибытия «дорогого» гостя, их стали обстреливать из очень тяжелой и разрушительной артиллерии.

Сейчас ребята залегли и готовятся к отражению вероломного нападения?

Хотелось бы думать.

* * *

Нет, ребята, я к вам не пойду. Пойду-ка я лучше в другую сторону.

Через забор перепрыгну и привет. Ноги от дерьма о траву вытру и прямиком к железной дороге. Домой поеду, там ремонта непочатый край. Пришла пора испытать крепость эпохи на излом художественных ценностей. Пора покупать гвозди.

Буду крепить на стены новые обои, выявлять в себе творческое начало. Заодно и за найденным музейным барахлишком, следует присмотреть. Сейчас, именно в настоящий момент (я потираю от удовольствия руки) большие тыщи стоит, а пройдет еще время, каких-то пару десятков лет, вообще можно будет озолотиться.

С такими приятными во всех отношениях мыслями заправского барыги, перемахнул я через стену и уже в последней фазе полета, что-то ослепило меня, обезножило и обездвижело. Когда приземлился на ноги, в спину уперлись два неприятных ствола, за шиворот вполз еще один.

– Допрыгался, акробат. С прибытием, – услышал я спокойный голос. – Мы здесь уже стали волноваться, не заснул ли ты там часом? А ты, чужое имущество гробишь, осколками свой путь устилаешь, не хорошо это, не по-человечески.

Щелчок наручников, как выстрел, коротко и ясно дал понять, что с гвоздями для обоев придется повременить. Небольшая заминка. Из-за узости лба и невысокого качества единственной извилины, такой желанный и близкий карамболь не прошел, не получился. Печальное время воспитывало нас, но всего, к моему глубокому сожалению не предусмотрело.

Не хныча и не моля о пощаде, только понуро втянув голову в плечи, пошел туда, куда меня поволокла судьба в лице конвоя.

Бог начинается там, где заканчиваются слова и мысли. Здесь было и то, и другое… Только божественного, так и не появилось.

ГЛАВА 34

В дверь никто не звонил, собаки не брехали, все было спокойно и тихо. Собственно так, как и должно быть в три часа ночи. Но к удивлению хозяина дома – Константина Леонидовича Утехина, когда он, после выпитого на ночь, доброго бокала вина, собрался было сходить до ветру и избавиться от жидкости давившей на мочевой пузырь, что-то в окружающей обстановке кардинально изменилось.

Поднявшись с кроватки, хозяин дома к своему большому удивлению обнаружил, что в спальне, кроме его самого и молодой, храпящей жены, еще находилось четверо рослых и, судя по висящим на них автоматам вооруженных людей.

Невесть откуда возникшие фантомы вели себя спокойно и особо не хулиганили. Константин Леонидович решил не обращать на них внимания, тем более, что… Да, смутно, как-то все… Бокалов с вином, и, не только с ним, вчера было… Кто ж это вспомнит? Много их было, много… Не под ноги же себе журчать? Надо идти. Он и пошел.

Прошлепав выданными тещей тапочками, рядом с оторопевшими призраками, он удивился тому, что от фантомов шел запах табачища и ночной свежести… И только смывая руки и ополаскивая холодной водой лицо, до него дошел весь смысл происходящего.

Чтобы разогнать сомнения от явившихся теней, он теряя тапочки и наступая на штанины пижамы быстро вернулся в спальню.

Там, к его ужасу, по-прежнему находились непрошеные гости. Пришлось зажечь свет и повнимательнее присмотреться к ним.

* * *

О принадлежности гостей к бандитам, хозяину дома можно было догадаться с трех раз, но это исходя из его состояния, вообще-то другим, это было понятно сразу. Были они в масках, камуфляже и с оружием. Наличие масок, позволяло им вести себя грубо и бесцеремонно.

Старший бандит, в чистых, военного образца ботинках, вкратце, довольно внятно рассказал о цели их посещения. Пока он пересказывал не им придуманный текст, остальные бандиты, судя по их вопросительным позам, узнавали из первых рук зачем, собственно говоря, они здесь собрались.

Пока главарь говорил, Утехин все с возрастающим беспокойством не мог отвести глаз от его руки, испещренной шрамами и морщинами. Рука, на которой можно было прочитать «ВДВ-ДМБ– 82», лежала на белокурой головке его шестилетней дочери.

Девочка, как и ее мать, еще окончательно не проснулись. Обе его любимые женщины, смотрели на все их окружающее с удивлением и всевозрастающим ужасом не понимая, что происходит.

Когда старший бандит закончил свою убедительную речь, Константин Леонидович, чтобы его правильно поняли, кивая головой, сбивчиво и торопливо, почти мгновенно рассказал все, что знал по сути заданных вопросов. Глядя на огромную руку, лежащую на головке его дочери, он бы рассказал и то, о чем не знал, но его никто не спрашивал.

– Спасибо за откровенность и благоразумие, – с облегчением сказал бандит. – Не придется на твоих глазах убивать родных и близких… Когда, говоришь, он должен появиться?

– Завтра к вечеру.

– Ну, тогда мы здесь у тебя погостим. Ты же не против?

Бандиты, стоящие в расслабленных позах заржали.

– Чтобы тебе в голову не пришла мысль, из-за чужих денег совершить какую-нибудь героическую глупость, жену с дочерью придется изолировать в спальне, а ты будешь вместе с нами готовится к приему гостей… – он задумался. – Кстати, сколько их будет.

– В прошлый раз прибыло трое, – боясь показаться непочтительным, Утехин постарался ответить, как можно быстрее. – Количество курьеров каждый раз меняется.

– Да, да мне говорили.

Он поднял к губам рацию и предупредил все посты, что «предположительно, преступник может появиться завтра к вечеру, но расслабляться не следует, так как возможны неожиданности и разные нештатные ситуации…»

Услышав про «преступника», хозяину дома стало как-то легче. Если это милиция, а в том, что это они, или очень приближенные к ним структуры, уже можно было не сомневаться… Оставалась надежда, что на захваченных территориях, милицейские парни особо лютовать с мирным населением не будут. Хотя, по правде говоря, все равно страшно…

* * *

Неприятная история с надрывом голосовых связок и жутких, ночных страхов, разом поблекла. Возникли едва намечаемого очертания поэтического смысла повествования.

Где, где?

В…

Ниже смотри. Там оно.

За холодным ночным окном, стояла прекрасная, ранняя осень. Только видеть ее из окна спальни было нельзя, по причине полной темноты… Ее можно было ощутить, по дымку горящих болот, по хрусткой тишине поселка, по моросящей сырости… Бессознательный подбор образов, красок и метафор, ничего не отражающих, никуда не зовущих.

Ночь следовало чувствовать, тем более возможно она последняя в этой жизни. С другой стороны, изучая стихи автора гимна Михалкова, про дядю Степу-милиционера, советских граждан с раннего детства, приучали не бояться милиции. Но, стишки это одно, а ночная реальность, стоящая в двух шагах с короткоствольными автоматами, это другое. Что эти головорезы могут себе позволить в следующую минуту и, главное, какой у них приказ, было неизвестно.

Теплая, осеняя ночь продолжала свое движение к очередному рассвету, но до него еще было, ой, как далеко. Продержаться бы, выстоять, не сломаться. А утром, глядишь, и помощь подоспеет, и все будет хорошо, и прекрасно…

ГЛАВА 36

Завели меня понурого и злого в дом. Да, да, именно в то помещение, где пять минут назад, хулиганы разбили большое, витринное стекло

Зашли. Я поднял голову, огляделся. Ничего необычного. Пришлось больше внимания уделить личной безопасности. Под ногами хрустели осколки, того и гляди поскользнешься, порежешься.

– Капитан, оцепление можете снимать, – сказал в рацию их главный. – Мы его взяли.

– Обыскать его на наличие оружие? – буднично спросил один из подручных.

– Зачем ему оружие, он сам, как оружие, видел, как окна бьет? – то ли пояснил, то ли попытался напугать, тот, к кому был адресован вопрос. После, подумав, благосклонно обронил: – Ладно, освободи его от наручников, все-таки казенная вещь. Пропадет еще, ходи потом, пиши объяснительные…

Глядя на то, как я щурясь и зевая, начал растирать затекшие от наручников руки, а после озираться по сторонам, их начальник успокаивающе и предупредительно отсоветовал: «Даже не думай, – он показал на наплечную кобуру. – Мы о твоем прибытии «мучачос» и о тебе лично, наслышаны и проинструктированы по высшему разряду. Знаем о тебе даже то, о чем ты сам не догадываешься. Поэтому, поверь мне, подготовились со всей ответственностью».

– Поди, блефуешь? – пытаясь казаться беззаботным, спросил я и зачем-то добавил. – Слышь, начальник! Я не тот, за кого ты меня принимаешь.

Он рассмеялся. После резко оборвав смех, грозно закричал:

– Сымай, порты, – и рванув кобуру, грозно помахал у меня перед носом пистолетом.

Пришлось испугаться и отшатнуться. Этим своим действием, я вызвал дружный смех, окружавших меня бойцов без знаков различия. Все расслабились. Вооруженные и бесстрашные, они были самодостаточны в своем превосходстве надо мной, тем более, что у меня и оружия-то не было.

Конечно, пистолетик многозарядный, с повышенной убойной силой, в подходящий момент можно было из рук выбить и начать им манипулировать в разные стороны, но вокруг стояло еще четверо молодых и амбициозных парней. Судя по их лицам, они готовы были по первому же требованию главаря, порвать меня на куски и съесть живьем.

Правильно говорили умные люди, хочешь чтобы твои подчиненные ради тебя землю грызли, заинтересуй их как следует и результат не заставит себе ждать. А у этих ухмыляющихся хозяев земли, за такую хлопотливую работенку, судя по-всему и паек наваристый, высококалорийный, и перспективы с жильем ясные да прозрачные. Знай себе, служи, забыв на мою голову, про уважение и любовь к захваченному в плен.

Начальник добавил в голос металла и еще раз, но гораздо громче потребовал:

– Сымай, говорю порты.

Пришлось, в который раз, делать испуганное лицо и дрожащим голосом, вновь вызывая смех, тоненько спрашивать: «Зачем?»

– Не бойся, – перекрывая жеребячий рогот, оскалился он. – Нам твоя задница, без интересу. Мне нужен поясок, что на тебе висит. Согласись, лучше его снять с живого, чем с мертвого…

– Пояс мужской верности? – все так же тоненько переспросил я и попятился назад, прикрывая руками низ живота.

– Ну, вроде того, – он не понял, о какой это верности я толкую. Видно оттого и голос у него звучал не так уверенно. Кивком указал на меня. Его нукеры поняли все правильно.

– Начинайте, – он казался решительным, но вспомнив что-то важное тревожно напомнил. – Будете снимать, не забывайте о том, что там замок из пластида.

Головорезам дважды повторять приказ не пришлось. Они бесцеремонно сняли с меня штанишки, но пояс срезали бережно. Делали это очень осторожно и даже нежно.

* * *

Я был ошарашен и взбешен. От злости, не то чтобы потерял возможность к сопротивлению, но даже все правильные, матерные слова забыл. Как же так? Получается, что меня, в любой момент могли взорвать. Вот это сюрприз. Выходит, что если бы я попытался снять поясок, то мог порционно и готовым полуфабрикатом, взлететь вверх? Так с открытым ртом и стоял, уж очень меня обидело чье-то недоверие.

– Е-па мать! Это, что ж такое получается, добрые люди? – возопил я, давя из себя крупную слезу. – Получается, что эти пузатые дядьки, не доверяли мне и рисковали драгоценной жизнью «марш-агента», ради призрачных благ? Е-па мать?

– Точно, – участливо пожалел меня агрессор и добавил для моего спокойствия: – Мужик сделал свое дело, мужика можно уходить.

После этих правильных слов, оппонент потерял ко мне всяческий интерес. У него в руках было много драгоценностей, поэтому, при чем здесь я?

– Что с ним делать? – спросил плечистый юноша, указывая на меня пальцем. – А то он здесь стоял… Все наши планы выведал.

– Вместе с гостеприимными хозяевами, пусть в песочнице побудут, – незадумываясь ответил их старший. – Там хорошо, там леший бродит… Вместе бродить, им будет веселее…

Сказано это было буднично и спокойно. Но, потому, как коротко хохотнул вопрошавший, сомнений не оставалось. Там песочком и присыплют.

– Вы, давайте, побыстрее здесь приберитесь, – он говорил, продолжая рассматривать то, что сняли с меня. – А я с остальными, повезем эту поясную кладь на экспертизу.

Начальник уже более внимательно посмотрел на своих служивых. Видно, что-то ему не понравилось в их скучающих взглядах и ставшими постными и безучастными лицах. На всякий случай, ему пришлось для верности добавлять, указывая на срезанную с меня вьючную поклажу: «Это наркотики… Последняя разработка… Перевозится в стеклянных капсулах.»

Под мой горький, обреченный смех, большая группа оперов или кто там они есть на самом деле, торопясь и толкаясь, покинули гостеприимный дом и мое общество.