Текст книги "Мигранты"
Автор книги: Виктор Косенков
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 15 страниц)
Игорь остановился, оглянулся. Ребятня не отстала, хотя выглядели все усталыми.
– Мама. – Рано или поздно придется сказать правду, но сейчас Игорь не был готов. Да можно ли вообще быть к такому готовым? – Мама потом догонит.
– А как она узнает, где мы?
Морозов некоторое время молчал. А потом нашел, как ему показалось, удачный ответ:
– Мы голубя пошлем.
И они пошли дальше.
А потом его нагнал уже Коля и спросил прямо:
– Мама умерла, да?
Игорь ответил сквозь онемевшие скулы:
– Да.
Он посмотрел на мальчика. Взгляд ребенка был сосредоточенный.
– А ты не умрешь?
– Когда-нибудь умру.
– Когда будешь старенький?
– Наверное.
И они пошли дальше…
Двигаться по старым дорогам было опасно, но деваться было некуда. Игорь пробовал двигаться через поле, но мешала слишком высокая трава: дети хоть и шли гуськом по его следам, все равно сильно уставали. К тому же ни в полях, ни в лесу не было указателей. Эстония, конечно, была небольшой страной, но дело было не в том. Игорь очень слабо ориентировался в картографии. Основные направления представлял, но в мелочах путался. А вдоль дорог сохранились хоть какие-то облезлые указатели, на которых можно было различии, направления и название городков. Эти городки Игорь старательно обходил. Несколько раз он укладывал детей в траву, потому что ему казалось, что за ними кто-то идет. Иногда, оставив ребят в надежном месте, ходил на разведку.
Окраины малых городов выглядели пустынно. Ветхие домишки, запущенные сады. Государственные флаги на шпилях церквей.
Флаги Морозов тоже обходил. Он понимал: флаг просто так вешать не станут. Это символ порядка. Видимо, того нового порядка, который он уже видел за колючкой…
– Пап, пап, а там собачка! – тонкий палец Андрюшки указывал на темную точку, медленно двигающуюся по полю.
Игорь прищурился, но разглядеть животное не смог. У него второй день слезились глаза.
– Давайте обойдем собачку, а то вдруг она злая.
Он повел детей в сторону.
Собака сделала петлю и пошла на них. Морозов отвел свой маленький отряд дальше, на холм. А за холмом темнел город.
Дома, растрескавшиеся улицы, высокие деревья. Покосившийся указатель, скелет машины, сгнивший деревянный столб.
Морозов свернул к домам, прошел вдоль трехэтажных каркасов и остановился.
Из-за домов вышло несколько поджарых псов – крупных, лохматых, грязных. Они остановились, вывалили языки. Сзади на холм выскочила первая псина. Еще три щенка зашли сбоку. Стая.
Дети сбились в кучу возле Игоря, притихли.
– Хорошие песики… Хорошие… Тихо… – Игорь лихорадочно озирался.
Он слышал, что нужно смотреть собаке в глаза, и тогда она не нападет. Но здесь псов было много, каждому в очи не наглядишься.
Игорь шагнул вперед. Псы напряглись, вздыбили холки. Раздалось глухое рычание.
Щенки подбежали ближе. Нервно облизнулись.
Игорь вдруг понял, как это произойдет…
Сначала нападут мелкие. Будут метаться вокруг, цапать за ноги, отвлекать. А большие тем временем подойдут и бросятся на него. Свалят самого опасного. А остальная стая и черный загонщик начнут рвать детей…
По спине пробежали мурашки.
– А ну-ка, ребята, держитесь за мной. Отступаем… – Игорь наклонился, подобрал с земли камень. Щенки ощерились. Видимо, с булыжниками они уже были знакомы. – Отступаем… К дому…
Дети пятились к развалинам. Игорь, выставив вперед копье, отходил следом. Собаки двигались синхронно, настороженно, пригнув морды к земле.
Когда Игорь почувствовал спиной стену, он схватил Аню в охапку и скомандовал:
– За мной! Бегом!
Следя, чтобы пацаны не отставали, он бросился в обход здания. Рявкнула собака. Стая бросилась за ними. Завизжали дети.
– В дом! В дом!
Игорь буквально вбросил Аню внутрь через выбитое окно, подсадил Колю, забросил Максима. Олег и Андрюшка забрались сами.
А вдоль стены уже с рычанием неслись собаки. Игорь рубанул копьем первого подростка, швырнул камень в черного загонщика.
Раздался визг. Собаки замешкались. Этого Морозову хватило, чтоб забраться внутрь.
За спиной раздалось щелканье челюстей, хрипы. Вожак заскочил на подоконник. Морозов развернулся, ткнул его копьем в бок, лезвие соскользнуло с ребер, но собака с рычанием вывалилась обратно на улицу.
У Игоря были в запасе считанные секунды. Он завертел головой. Пол в комнате был завален обломками штукатурки и перекрытий второго этажа. Где-то там, за выбитыми дверями должна быть лестница…
– Все туда! – велел он. – Бегом!
Игорь загнал детей на второй этаж и приготовился держать лестницу. Через проломленные перекрытия было видно, как мечутся по первому этажу собаки. Псы злобно рычали, задирая морды вверх, чуяли.
Выждав момент, собаки бросились к лестнице. Моментально проскакали по ступеням…
Игорь с воплем ударил одного. Попал! Сбил с ног второго. Третьего. Но лохматая лавина продолжала наступать. Морозов замолотил копьем и ногами. Древко хрустнуло, и лезвие улетело в сторону.
Мальчишки пытались кидать в собак камни, но Игорь понимал, что скоро им конец…
Спасение пришло снаружи.
К дому подошли несколько мужчин, вооруженных дубинами и топорами. Они вошли на первый этаж и с гиканьем бросились на псов. Стая, зажатая с двух сторон, потеряла свою агрессивность и рассеялась. Гавкая и скуля, дернула прочь.
Морозов выждал минуту и спустился.
Местные мужики были неплохо одеты. Им было по пятьдесят– шестьдесят лет. Эстонцы.
– Теге, [4]4
Здравствуйте,(эст.) (Прим. автора).
[Закрыть]– выдохнул Игорь.
– Теге Теге, – улыбнулся самый пожилой. Безошибочно определив акцент, перешел на русский. – Тут очень злые собаки.
– Я уже понял, – кивнул Игорь. Он по-прежнему не знал, чего ждать от этих людей. – Спасибо.
– Пожалуйста. Тут мало кто ходит. Вы откуда? – Мужик глянул вверх, на торчащие детские мордашки. Заплаканные, но по-своему суровые.
– Из Таллинна. Там беда. Идем, ищем, где лучше… Со мной дети.
Местные переглянулись.
Что-то почудилось Игорю в этом взгляде, что-то особое. Он насторожился.
– А куда идете? – уточнил старший.
– Не знаю еще. Может быть… в Россию. – Морозов прищурился, ожидая, какая будет реакция.
– Да, мы слышали, что там хорошо, – серьезно кивнул старший. – Но в город вам лучше не ходить. Тут не будут рады.
– Понимаю. – Игорь почувствовал, как кровь приливает к лицу. – Мы обойдем стороной.
Эстонец махнул рукой.
– Идите сейчас. Много крику было. Мы скажем, что собаки дрались.
Игорь позвал детей. Они шустро, гуськом спустились вниз и пошли к выходу. Молча, без пререканий.
– Как детский сад. – Стукнулось в спину. – Все твои?
Игорь обернулся в дверях. Ответил не сразу.
– Все мои.
И они пошли дальше.
Вдоль дорог попадались хутора. Чаще всего покинутые или сгоревшие. Иногда вдалеке чернели свежевспаханные поля, и от таких мест Игорь уводил детей как можно дальше.
Когда им хотелось есть, они ели. Игорь экономил запасы, но не жадничал. По ночам его бил сухой, болезненный кашель. Вскоре плохо себя почувствовала и Аня.
Сначала Морозов заметил, что она стала плохо есть. Шла медленно, тяжело. Он потрогал лоб девочки: горячий, как печка.
Игорь устроил внеочередной привал, разжег костер при помощи найденных в одном из домов годных спичек в целлофановом пакете.
Велел ребятам, чтобы собирали сухие палки. В небольшой закопченной кастрюле вскипятил воды. Нашел в подлеске заросли ежевики и дикой малины. Ободрался, но ягод и листьев набрал. Когда вернулся к костру, обнаружил, что дети сами сообразили по хозяйству. Андрюшка сидел у больной Ани и менял ей влажную повязку на лбу. Коля и Олег неуклюже нарезали соленое мясо. Старались тонкими ломтиками, но получалось плохо. Максим сидел возле сестры и гладил ее по руке.
Игорь обратил внимание, что черты лица у девочки опасно заострились.
В кастрюле побулькивала вода.
Игорь осторожно истолок ягоды в Аниной кружке, залил эту смесь кипятком. В оставшуюся воду высыпал листья, дал покипеть, снял кастрюлю с огня.
– С чего решил, что компресс поможет? – спросил Морозов у Андрюшки.
– Не знаю, – мальчик пожал плечами. – Бабушка так делала.
– Хорошо. – Морозов погладил сына по голове.
Тут же рядом очутились Коля с Олегом.
– А мы мясо нарезали.
– И вы молодцы, – сказал Игорь, обнимая братьев. – Всё правильно сделали. Всё хорошо. И Максим молодец…
– Он же ничего не делает, – нахмурился Олег.
– Ты не прав. – Морозов покачал головой. – Он сестре тепло свое дарит, а это важно. Больному человеку надо знать, что его любят, что жалеют. От этого и здоровья прибавляется, и болеть не так тяжело.
Олег ничего не ответил, но было видно: что-то соображает.
Игорь дорезал мяса. Очистил одну рыбку. Навязал пару петель для того, чтобы поставить силки, а когда собрался уходить, обнаружил, что все мальчишки сидят рядом с девочкой и по очереди гладят ее по голове.
– Смотрите, не загладьте до лысины. Я пойду силки растяну.
Ползая по кустам, Игорь почуял запах дыма. Сначала он не обратил на это внимания, думая, что это наносит от их костра. Но вскоре запах сделался сильнее. По небу плыли низкие облака, и дым, предвещая дождь, стлался по земле.
Пожар? Нет, у пожара иной запах. Этот дым пах едой.
Морозов нарезал несколько кругов по окрестностям и, наконец, наткнулся на хутор.
Здесь стоял небольшой дом с частично провалившейся крышей. Пространство перед крыльцом было аккуратно выкошено, одичавшие и разросшиеся яблони – подрезаны. Кое-где хозяева начали поднимать плетень.
Морозов обошел хутор и обнаружил, что на заднем дворе за загородкой ходят с подрезанными крыльями утки.
Здесь жили не временщики.
Игорь осторожно отошел от построек, вернулся к детям. Он напоил Аню малиновым морсом, добавив в сладкую взвесь настой из листьев. Укутал девочку поплотнее.
Аня легла на бок, обхватила Сипсика и закрыла глаза.
От еды отказалась.
Игорь с тревогой потрогал лоб девочки. Потный. Это хорошо или плохо?
– Кажется, хорошо…
Морозов вспомнил детство. Тогда его, часто болеющего бронхитами, поили сладким чаем и держали под одеялом, чтобы пропотел.
Мальчишки разбрелись по округе и, вооружившись палками, что– то искали в траве. Смысла этой игры Морозов не понимал. Да и не старался особенно. Главное, поели.
Игоря слегка волновало соседство с хутором.
В другое время он бы просто ушел куда-нибудь. Но сейчас, с больным ребенком, это было практически невозможно. Приходилось рисковать.
Так прошел день. Пацаны исследовали окрестности. Натаскали лягушек и ежевики. Из ягод Игорь сварил компот. Лягушачьи лапки зажарил на прутиках. Морозов удивлялся, как легко, оказывается, человек может перейти с обычной пищи на экстремальную. На вкус лапки напоминали то ли мидий, то ли курятину. Ничего особенного, съедобно.
К вечеру погода испортилась.
Ветер пригнал с севера тяжелые тучи. Игорь накидывал шалаш из еловых ветвей и с тревогой косился на приближающуюся грозу. От сильного дождя никаким лапником не укроешься, вымокнут все до нитки… А сейчас это было уже опасно – простуда могла перерасти во что-то более серьезное.
Когда с неба упали первые холодные капли, Игорь отбросил ветки и решительно поднялся. Нужно было действовать.
Он закинул за спину мешок, подхватил Аню, укутанную в покрывало, и крикнул мальчишкам:
– Не отставать!
До хутора они добрались без проблем. Морозов понял, что за время обитания в диких условиях научился сносно ориентироваться на местности, будто какой-то животный инстинкт проснулся. Около ограды Игорь остановился, прислушался. В оконцах горел тусклый свет.
– А сейчас – очень тихо… – прошептал Морозов парням.
Налетевший порыв ветра заглушил его слова. В небе заворчал гром. Дождь припустил, и Игорь перешагнул через плетень.
Во время прошлого визита Морозов разглядел, что часть здания, та, где когда-то был то ли сарай, то ли хлев, покосилась. Крыша в том месте завалилась набок, поднять ее у хозяев пока руки не дошли. Туда Игорь и привел свой детский сад. Под перекошенной, но не полностью прохудившейся крышей можно было переждать непогоду.
Место действительно было неплохое. Шифер хоть и потрескался, но все же от воды защищал. Обвалившаяся часть крыши служила естественной стеной, и проход в помещение, заваленное свежим сеном, был только один.
Мальчишки тихонько устроились на ночлег. Аню Морозов уложил рядом с собой. Девочка спала, несмотря на раскаты грома и барабанную дробь капель. Иногда она вздрагивала, ежилась, и Игорь плотнее укутывал ее в одеяло.
Гроза отгремела и уползла за горизонт, а дождь обернулся моросью. Аня горела. Игорь укрывал ее, стараясь вогнать маленький организм в пот, но ничего не получалось. Он часто поил ее водой и малиновым морсом.
Утро облегчения не принесло. Девочка по-прежнему температурила. Но к этой проблеме добавилась еще одна: хозяйская собака обнаружила вторжение, и когда Игорь попытался высунуться, зарычала и едва не укусила его. Цепь не позволяла псу забраться внутрь, но лохматый наглухо заблокировал выход. И как только он с вечера их не учуял? Видно, гроза помешала.
Псина то успокаивалась, то принималась сипло лаять. Бить собаку копьем Игорь не решился. Решить вопрос по-плохому никогда не поздно, но ведь можно попробовать…
– Kes on seal? [5]5
Кто там? (эст.) (Прим. автора).
[Закрыть]– донеслось снаружи. Было слышно, как подошел хозяин.
Игорь решился.
– Тут дети! – громко крикнул он. – Уберите собаку!
Он не был уверен, что хозяин поймет по-русски, но повезло.
– Какие дети? У меня нет детей, – почти чисто ответил мужчина.
– У меня есть. Мы прятались от дождя. – Игорь подошел к проему и осторожно выглянул, держа руки на виду. – Мы просто прятались от дождя.
Хозяин хутора – зрелый мужчина – в одной руке держал вилы, в другой на коротком поводке рвущегося пса.
– Как вы сюда попали?
– Мимо шли. – Игорь помялся. – Из Таллинна.
– А что там?
– Там плохо.
Мужчина поджал губы. Велел:
– Отойди-ка…
Морозов отодвинулся. Хозяин заглянул внутрь, увидел детей.
– Что, все твои?
– Все мои, – спокойно ответил Игорь. – Мы сейчас уйдем…
Аня тяжело закашлялась.
– Болеет, – констатировал хуторянин.
– Да, лекарств-то нет. – Игорь развел руками.
– Оружие?
Морозов показал копье и нож.
– Давай. – Хуторянин взял копье, отставил его в сторону. Отвел собаку. – Выходи. Девочку веди в дом.
Игорь вынес Аню на руках.
– Куда?
– Сюда, – донеслось от крыльца. Игорь повернулся. Там стояла полная женщина в фартуке. Седые волосы были аккуратно заколоты в узел. – Она так кашляла, что мы уже ночью слышали, что гости пришли. Проходи.
Женщина открыла дверь. Игорь проследил, чтобы все мальчишки вошли, и лишь тогда шагнул следом.
В доме было чисто, прибрано. На скамье лежало какое-то рукоделье и большой крючок, видимо хозяйка плела из полосок крепкой ткани. Несколько самодельных ковриков лежали у стола и посреди комнаты. Игорь замялся. Ботинки были грязными.
– Проходи-проходи, – махнула рукой хозяйка. – Вот, клади ее на кровать.
Игорь осторожно уложил Аню на покрывало, снял с нее ботиночки. Хозяйка принесла теплую воду, сполоснула девочке чумазое личико и ножки. Уложила под одеяло.
Мальчишки жались у дверей.
– Снимайте обувь, – шепнул им Морозов. – И живо на скамейку. Сидите тихо.
Вернулся хозяин. Он поставил копье Игоря в угол, кивнул головой.
– Уходить будешь, заберешь. – Он повернулся и обратился к хозяйке: – Они действительно были одни.
– Одни, – подтвердил Игорь.
– Что, в Таллинне совсем плохо?
– Совсем, – ответил Игорь. – Люди одичали.
1 В эстонском языке нет разделения по полу. Поэтому фраза «девочка скачал», является вполне допустимой. (Прим. автора).
Хозяин поморщился, будто у него заболел зуб. Его жена вздохнула.
– У нас сын в Таллинне. Не знаем, что с ним. Ждем каждый день. Тойво, – она кивнула на хозяина, – пробовал туда ходить. Искать. Дошел до Маарду. [6]6
Город-сателлит Таллина, почти пригород.(Прим. автора).
[Закрыть]Там его войска остановили. Никого не пускают. И никого не выпускают. Сделали какие-то там посты…
Она покачала головой.
– Мы, наверное, раньше ушли. А армию я видел… – Морозов замялся, не зная, как сказать. Перехватил косой взгляд Тойво.
– Сюда тоже приходят, – глухо сказал хозяин. – Иногда.
Игорь поежился.
– Не бойся, – успокоил Тойво. – В другой раз не скоро придут. Может быть, через недели две.
Морозов кашлянул. Сказал:
– Я видел, они поля вспахивают. Машины есть. Люди…
– Мне не нужно ничего сажать, – сухо ответил Тойво. – И таскать ничего не нужно. Мне вообще от них ничего не нужно. Это им вечно что-то надо. А у меня все есть.
Хозяйка сходила в сени, принесла каких-то трав, залила кипятком и теперь поила Аню этим настоем с ложечки. Девочка хмурилась и смешно дула на отвар.
– Это кора… Paju…
– Ивы, – перевел Тойво. – Кора ивы.
– О! – Хозяйка щелкнула пальцами. – Точно. Хорошо жар снимает. Надо пить чуть-чуть. – Она кивнула Игорю на печку: – Там возьмите. Кушать же хотите, наверное.
– У нас есть… – засуетился Игорь, раскрывая мешок.
– То, что у вас есть, спрячь. – Тойво положил руку Морозову на плечо. – Ты в гостях.
Он был слегка грубоват, но за этой грубостью пряталась человечность.
Тойво поставил на стол большой котелок. Снял крышку. Игорь заметил, как вытянулись шеи у детворы.
– Налетайте… Хлеба только нет.
Мальчишки мигом облепили стол, вытащили свои ложки, но замялись. Посмотрели на Игоря, ожидая разрешения.
– Ешьте, – кивнул Морозов.
– Ты тоже угощайся.
– Спасибо. – Игорь дождался своей очереди и зачерпнул из котелка. Маленькие кусочки мяса и какая-то однородная масса. – Что это за каша?
– Лопух. Не так вкусно, как картошка, но годится. – Тойво хмыкнул, глядя на детей, которые уминали кашу за обе щеки. Добавил: – Точно годится.
Он снова встал, слазил в подпол, водрузил на стол большую бутылку с мутноватой жидкостью. Рядом звякнули два стакана.
– У нас давно не было гостей. Солдаты не в счет. – Хозяин разлил самогон по стаканам. – Дикие яблоки. Есть невозможно, зато получается… – Тойво почесал лоб и неожиданно улыбнулся. – Кальвадос?
От самогона пахло сивухой и антоновкой.
– За знакомство. – Хозяин замахнул стакан залпом, даже не поморщился.
Игорь задержал дыхание и выпил одним глотком. Горло жестоко обожгло, дышать сделалось совершенно невозможно. Из глаз потекли слезы. Дети в ужасе смотрели на него. Игорь махнул им рукой: все, мол, в порядке. Шумно выдохнул.
Протянул Тойво руку.
– Игорь.
Пожатие у хуторянина было крепкое, ладонь твердая, как лопата.
– Закусывайте. – В голосе хозяйки послышалась настороженность, обычная для женщин, которые с подозрением относятся к спиртному. – Закусывайте!
– Баба моя строгая, – сказал Тойво, беря ложку.
– Говоришь ерунду, – засмеялась та.
Тойво налил еще стакан, встал из-за стола.
– Подожди-ка…
Он вышел, погремел засовами, вернулся. Поставил на стол трех литровую банку с чем-то густым, янтарно-желтым.
Мед!
– Дай девчонке. Лучшее средство.
Хозяйка тут же намешала горячий напиток: малина, мед и еще что-то. Разбудила задремавшую Аню, стала ее поить.
– Угощайтесь, – кивнул Тойво мальчикам. Те тут же кинулись к банке.
– Осторожно, не разбейте! – прикрикнул Игорь.
– Да пусть хоть разобьют. – Хозяин махнул рукой. Поднял стакан.
– Где ж вы пчел взяли? – удивился Морозов.
– А чего им будет? – пожал плечами Тойво. – Пчела не ручная. Пчела всегда дикая. Только живет с человеком, если ей удобно. А если человека нет, тоже не беда. Ей что улей, что дупло – все равно. Пчела без человека может хорошо. Это человеку без нее трудно. Я слышал, что, если пчел не станет, то на всей Земле люди только четыре года проживут. Вот так. А мед, ну что мед… Если знаешь что делать, то не проблема и такой мед собрать. Дикий. И пчел переселить можно, чтобы удобно жили. Просто, – он хитро покрутил пальцами, – знать надо, как. Раньше в Эстонии закон был такой: кто дупло нашел с пчелами, тот знак свой ставит. И трогать нельзя. Если поймают, что взял чужой мед, то можно было живот резать и кишки вокруг дерева мотать. Потому что взять сладкое больше негде было. Почти, как сейчас.
Он помолчал. Налил еще по полстакана и закупорил бутыль.
Выпили.
– За этим, – Тойво постучал ложкой по банке, – приходили уже. Много обещали.
– Бандиты?
Хуторянин усмехнулся. Покачал головой.
– Военные?
Тойво кивнул.
– Мне не нравится, что они хотят делать. Не очень хорошая идея. – Он убрал бутыль. – Ты куда шел?
– В Россию, – ответил Игорь.
Тойво понимающе кивнул. Затем крякнул, махнул рукой.
– Вы оставайтесь, пока девочке лучше не станет. Живите. Потом решим. – Он поглядел на мальчишек. – Дети мне нравятся. Сними… шумно.
У Тойво они задержались на несколько дней. Дети осваивали новые угодья. Аня потихоньку шла на поправку. Да и у самого Игоря от постоянной работы днем и вечерних процедур с применением местного «кальвадоса» начала проходить боль в груди.
Морозов помогал Тойво, как мог. Работы было много. Они пилили дрова старой, но все же крепкой двуручной пилой. Расчищали лес. Хуторянин показал Игорю свои пчелиные угодья, несколько дуплистых деревьев, вокруг которых жужжали насекомые.
– Буду переселять по весне. Ульи сделаю. На поле поставлю. Цветение там большое. – Тойво погладил старую дуплистую березу. – Когда сын вернется, будет помогать.
Игорь соглашался и вновь начинал задумываться о будущем…
Кончилось все в один момент.
С вечера Тойво куда-то ушел. Вернулся поздно ночью, разбудил Игоря.
– Вставай!
Морозов проснулся сразу, вскочил, будто и не спал.
– Что такое?
– Вставай, уходить тебе надо. Девочку можешь оставить. А сам уходи. И пацанов забирай. – Тойво зажег лучину. – Пойдешь через овраг, там, где вчера ходили. Помнишь?
– Помню. Случилось-то что? – Игорь растолкал Андрюшку и остальных мальчишек. – Одеваемся, живо.
В его голосе, видимо, было столько тревоги, что дети послушались сразу, без вопросов. Они привыкли к тому, что в этом мире нужно делать и соображать очень быстро.
– В Таллинне беспорядки, – пояснил Тойво. – Мне сказали, что стреляют. Обыски идут по хуторам, облавы. Так уже было, в самом начале. Нас не тронут, а вам попадаться нельзя. Уходите!
– Понял… Аня пусть с вами… – Морозов осекся. Девочка уже стояла в дверях, серьезная, собранная, с Сипсиком в руках. Позади нее маячила встревоженная хозяйка.
– Не хочет оставаться, – развела руки хуторянка. Брови ее страдальчески изогнулись. – Не хочет.
Аня подошла к Игорю и взяла его за руку.
– Понятно всё. – Морозов тряхнул головой. – Собрались, ребят?
Мальчишки уже натягивали на спины вещмешки.
Тойво сунул Игорю небольшую бутылочку «кальвадоса», горшочек с медом, вяленое мясо, похожее на бастурму, и свой нож. Крепкий, охотничий.
– Этот лучше. Идите.
Морозов остановился на пороге, пожал хозяину руку. Твердую и надежную, как и положено настоящему крестьянину.
Ночь была прохладной и безлунной. Морозову потребовалась пара минут, чтобы глаза привыкли к темноте. Он сориентировался, повернул через кусты в сторону оврага. Через десяток метров нырнул вниз, приглядывая за детьми.
Сзади послышался громкой лай. Игорь обернулся. За деревьями мелькали огни. То ли факела, то ли фонари.
Дети шли молча, старались не шуметь.
Миновав овраг, они пошли по краю леса. Потом вдоль небольшого заболоченного поля добрались до реки.
Тут Морозов остановился на отдых.
– Пап, – прошептал Андрюшка, – почему мы ушли?
Игорь отогнал налетевшую мошкару.
– Плохие дяди пришли, сын. Пришли плохие дяди, с которыми нам лучше не встречаться.
– Как раньше, да? Как бабай?
– Точно.
– А дядя Тойво?
– Он справится.
– Они его не убьют? – спросил Коля.
– Нет, – стараясь, чтобы голос звучал уверенно, ответил Игорь. – Нет, не убьют.
– А нас? – подал голос Олег.
– И нас не убьют. – Морозов достал из мешка соленое мясо нарезанное дольками, протянул детям. – Мы ж не дадимся.
Такая формулировка детей несколько успокоила.
Утро застало их в дороге.
И последующее – тоже…
Через несколько дней путешественники уперлись в большое болото. То ли Игорь ошибся в выборе направления, то ли ландшафт сильно изменился, но широкая трясина здесь перегораживала дорогу и тянулась до самого горизонта.
Обходя по краю топь, Игорь обнаружил торчащий из воды ржавый указатель. Видимо, тут действительно залило дорогу. И хотя впереди была ровная зеленая поверхность из травы и лишайников, Морозов накрутил не один километр в поисках брода, прежде чем решился ступить на этот опасный ковер.
Шли друг за другом, след в след. Игорь прощупывал дорогу палкой, часто оборачивался, старательно обходил «окна» открытой воды.
Пару приходилось сворачивать в сторону, когда почва под ногами неожиданно начинала проседать и наполняться холодной водой. Однажды из-за корявых березок показалась лежащая на боку решетчатая ферма, ржавая до крайней степени, с круглым ретранслятором, торчащим у вершины. Телефонная вышка.
Солнце в очередной раз спустилось к горизонту, тени удлинились. Болото окрасилось красным. В воздухе стоял тяжелый дух испарений, но делать было нечего, нужно было устраиваться на ночлег.
Морозов выбрал более-менее сухой островок, расстелил покрывало, укрыл детей своим плащом. Аню положил в центр, сам устроился с краю.
Умаявшиеся мальчишки уснули мгновенно.
Морозов, закинув руки за голову, наблюдал, как исчезают за краем болота последние лучи солнца, как загораются первые звезды. На душе было тревожно, но несмотря на это он задремал…
Проснулся от того, что кто-то крикнул, казалось, совсем рядом.
Игорь вздрогнул, открыл глаза, сел. Быстро осмотрел детей… Вечна месте.
Ночь, на небе молодой месяц, удивительно-яркие звезды, Млечный Путь.
Вокруг никого.
– Почудилось, что ли?
Морозов обернулся. Он знал, что на болотах звуки разносятся очень далеко…
Снова кто-то протяжно и тоскливо закричал.
– Эээ-ге-гееееей!
Но кричали не рядом.
– Эээ-ге-геееей…
Игорь вскочил, хотел было крикнуть в ответ, но посмотрел на спящих детей и не стал. Сделал несколько шагов в сторону крика.
«Вдруг кто-то тонет?»
– Э-ге-гей!
Игорь пошел на зов. Ботинки зачавкали в тине.
И снова заголосили, но уже в другой стороне, чуть справа. Игорю даже показалось, что он увидел далекий огонек.
Туда!
Возможно, там кому-то нужна помощь!
Он зашлепал по воде, с трудом поднимая ноги, вязнущие в болотном иле. Когда Игорь остановился, чтобы передохнуть, крик раздался снова. И снова с другой стороны. Теперь это точно был зов о помощи… И Морозов побрел туда, откуда звали, с каждым шагом увязая все глубже и глубже…
– Пап?
Игорь вздрогнул. Огонек, маячивший прямо по курсу, исчез. Подуло свежим ветерком.
– Пап! Ты где?
Морозов обернулся и вдруг понял, что совсем недалеко убрел от своего островка, за ним оставался видимый даже ночью след.
В полумраке виднелась светлая головка Андрюшки.
– Тут я… – хрипло ответил Игорь, стараясь лишний раз не шевелиться. Он вдруг как-то разом почувствовал ту страшную засасывающую силищу, которая потянула его вниз, в черную глубину. – Спи… Не бойся. Я… пописать отошел…
– М-м… Ладно… – сонно пробормотал Андрюшка и забрался под плащ.
Игорь завалился на бок, широко раскинул руки. Правой ладонью ухватил жесткую траву кочки. Осторожно подтянулся. Подгреб под себя левой. Трясина медленно, словно бы с сожалением отпустила его ноги. Чавкнула напоследок.
Выбравшись на сухое место, Морозов снял и выжал одежду. Ощупал себя и с омерзением содрал пиявок.
Дурно пахло гнилыми травами и болотным газом.
И никто больше не кричал. Огоньков тоже было не видать.
Чтоб хоть как-то унять дрожь, Морозов ходил туда-сюда, растирал замерзшие ноги и прислушивался к ночной тишине, втайне боясь снова услышать крик.
– Чертовщина, – произнес он наконец, выплескивая накопившуюся злость. Но тут же понизил тон, чтобы не перебудить детей. – Чертовщина… Развелась, понимаешь, чертовщина по лесам. Без человека. Совсем распустилась, сволота. Нежить, твою мать…
Он дрожал и матерился до самого рассвета. А утром отчетливо понял: загнанная «кальвадосом» в глубину организма болезнь вернулась. С подмогой. Ночная прогулка в трясину, мокрая одежда и обувь довершили дело.
Игорь тяжело кашлял, то и дело вытирал со лба испарину, но старался казаться бодрым. Он выпил немного самогонки, надеясь унять простуду, и повел свой маленький отряд дальше через болото.
Это был долгий и утомительный день, из которого запомнилось только одно. Посреди топи торчала черепичная, заросшая мхом крыша. А из чердачного окошка смотрел на мир ветхий, невероятно древний дед, с ввалившимися глазами и сухой, морщинистой кожей.
И до того жутким был его взгляд, до того сильно веяло от нею страшным бесконечным безумием, что Игорь даже подойти побоялся. Да и не смог бы – вокруг была сплошная жижа.
Чем старик там питался, застрявший между небом и черной водой, затопившей его прежнюю жизнь? О чем думал, очнувшись в пой жуткой ловушке?
Морозов шел и шел без привала, чтобы уйти подальше от страшного дома. Шел и шел, подгоняя детей. Шел и шел. Шел и шел…
К вечеру они вышли на край болота. Там Игорь и упал без сил на сухую траву.
Весь следующий день он провалялся. Его хватило только на то, чтоб распалить костерок и просушить одежду. Комары жрали нещадно, но мерзкие кровососы были меньшей из бед.
Игорь чувствовал себя отвратительно. Болела голова, трудно было дышать, он часто заходился кашлем. Поднялась температура. Несмотря на солнечный день, Морозову было холодно, он жался к костру, норовил натянуть еще мокрую одежду. Выздоровевшая Аня с ложечки кормила его медом. Укладывала рядом с Игорем свою куклу. Андрюшка с пацанами собирали сушняк.
К ночи небо опять затянуло сплошной пеленой облаков. Морозов нашел в себе силы, чтобы соорудить простенький шалаш из прутьев. Накидал сверху мха и лапника, ободрав для этого единственную на этом берегу болота елку.
Вечером ему полегчало. То ли мед помог, то ли просто надо было отдохнуть после сложного перехода. Игорь собрал одежду, пропахшую дымом, но теплую и высохшую, проследил за тем, чтоб дети сидели на сухом и были сыты. Сварил простенький бульон. Запасы провизии подходили к концу. Соленая рыба подмокла и испортилась, пришлось выбросить ее в болото. Мясо, просоленное значительно лучше, держалось, но его осталось не так много. Нужно было ставить силки или искать водоем с рыбой.
Несмотря на улучшившееся общее самочувствие, в груди неприятно покалывало на вдохе. А на плечи давила отвратительная слабость.
Хотелось лечь и сдохнуть. Прямо тут, посреди эстонского болота. Избавить эту страну от лишнего мигранта…
Очень может быть, что раньше Морозов так бы и поступил. Но с ним были дети. Игорь понимал, что, кроме него, о пацанах и девочке совершенно некому позаботиться. Так уж сложилось. А значит, нужно было бороться до конца.
Он боролся. Утром, несмотря на лихорадочную дрожь, Морозов поднялся на ноги, разогрел в углях остатки бульона. Накормил свой детский сад.
И они пошли дальше, на встающее солнце, которое было едва– едва видно из-за облаков.
Им повезло, дорога шла через вересковую пустошь, где торчали из земли проржавевшие вышки ЛЭП. Идти тут было значительно легче, чем по лесу. Конечно, маленький караван можно было легко обнаружить издалека, но сворачивать в лес Игорь не хотел. Помня ночные приключения на болоте, он стремился уйти от топи как можно дальше, желательно – по прямой.
