Текст книги "Мигранты"

Автор книги: Виктор Косенков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Если до этого Морозова волновало только то, как выбраться из объятого безумием города, то теперь эта проблема отпала. Нужно было решить, что делать дальше. Куда идти.

Итак, у него на руках трое детей. Они, конечно, уже насмотрелись всякого и адаптировались к новой жизни, но все же это дети.

Куда их вести?

Добраться до другого города? Тарту? Нарва?

В Тарту ему случалось бывать несколько раз за всю жизнь. Знакомых там не было, да и какие сейчас знакомые…

К тому же, Тарту, в отличие от Нарвы, был преимущественно эстонским городом.

Игорь задумался. Что было хуже? Эстонцы и русские никогда не жили единой семьей. Слишком разное прошлое, разные взгляды на жизнь не позволяли сблизиться достаточно, чтобы понять друг друга. Так было даже в советское время, а уж после обретения Эстонией независимости прежние недопонимания усилились, выплыли наружу. Два народа оказались в разных углах ринга.

В неумелых попытках интеграции русские видели только стремление ассимилировать их, перевести с положения полуврагов-оккупантов на роль недоэстонцев. Эстонцы же, в свою очередь, так и не сумели отказаться от мелочного желания отомстить за время русского владычества. Дело осложнялось националистической риторикой граждан из правительства. В общем, в объятия друг к другу никто пасть не торопился.

Игорь понимал: в Тарту идти опасно.

Если двигаться на восток, к Нарве, то, по крайней мере, можно было быть спокойным, что с ними станут говорить на понятном языке. Но Морозов боялся встретить в Нарве тот же кошмар, что творился в Таллинне. Те, кого эстонцы называли «русскими», жить вместе не умели.

Получалось, что идти Игорю с тремя детьми, собственно, некуда.

Конечно, все было возможно: нашлись же в Таллинне люди, которые попытались переломить положение, поднять город. Впрочем, он видел, чем это кончилось…

Если бы не дети, может быть, Игорь бы скорее нашел себя в новой жизни. Но с другой стороны, если бы не они, то его вообще уже могло бы не быть на этом свете. Морозов вспомнил, в каком состоянии он находился после смерти Лены. Как тяжело ему пришлось. Прыгнул бы из окошка, и привет на тот свет.

Если бы не дети…

Игорь поймал себя на том, что думает о мальчишках только во множественном числе, как о своих, не разделяя соседских пацанов и Андрюшку. Наверное, это было правильно.

Морозов поднял голову. Мальчишки увлеченно что-то ковыряли палками в пруду, забравшись по колено в воду. Коля и Олег, скорее всего, еще до конца не осознали, что их мамы больше нет.

Игорь вздохнул. Нужно было решать и куда-то идти. Нельзя же жить в чистом поле. Да и одними корешками сыт не будешь.

– Пап… – голос Андрюшки был напряжен.

Игорь мигом поднялся.

Дети пятились в его сторону, не спуская глаз с противоположенной стороны пруда. Там стоял мужчина. Невысокий, худой, бритый. Короткий ежик светлых волос едва-едва пробивался на его черепе. Одежда была поношенная, но в свежих заплатах. У мужчины были глубоко посаженные глаза.

Он пристально смотрел на отступающих детей, не замечая Игоря.

Мальчишки с визгом бросились прочь. Лысый рванул за ними, поднимая тучу брызг. Игорь поднял посох и гаркнул:

– Стоять!

Мужчина замер как вкопанный. Взгляд его горел лихорадочным огнем.

«Псих, – сообразил Игорь. – Если нападет, отобьюсь. Вон худой какой…»

За овражком, со стороны поля, послышались голоса. Лысый дернулся, пригнулся. Игорь, не спуская с него глаз, поднялся на кочку. Глянул поверх камыша.

По полю шли пятеро. В зеленых армейских камуфляжах навыпуск. Разобрать, на каком языке они говорили, Игорь не смог.

Лысый заметался по дну оврага и побежал прочь, наискосок, вдоль болота. Пятеро в армейской форме оживились, ускорились и потрусили наперерез странному незнакомцу.

– Он ушел? – спросил испуганный Андрюшка, вылезая из кустов.

– Ушел, сын, ушел.

– А кто это был?

– Дурной дядя… И вот что, идите-ка все сюда, – подозвал Игорь мальчишек. Дождался, когда они подойдут, и продолжил: – Запомните, такие люди очень опасны. Нельзя к таким подходить. Ясно?

Пацаны серьезно закивали.

Выбраться из города оказалось недостаточно. Нужно было двигаться. Нужно искать пристанище, защиту, место, где можно укрыться от опасности.

Куда?

Игорь сломал две травинки, одну короткую, другую длинную. Сжал в кулаке, выровнял, протянул Андрюшке.

– Ну-ка, выбери одну.

«Если короткая, – мелькнула мысль, – то на восток, если длинная…»

Мальчишка без раздумий дернул левую палочку.

Короткая.

– А что это значит? – поинтересовался Олег.

– Это значит, что мы пойдем на восток, – ответил Игорь, чувствуя себя идиотом, выбирающим судьбу травинками. – Лотерея называется.

– Я тоже хочу лотерею, – решил Олег.

– И я! – подхватил Коля.

Пришлось дать возможность выбора еще и братьям. Морозов снова зажал в кулаке травинки. Олег вытянул длинную. Игорь перетасовал, зажал в третий раз. Коля дернул короткую.

– Два из трех, – подвел итог Игорь. – Мы идем на восток…

Старые проселочные дороги, занесенные известняковой пылью с карьеров, плохо зарастали травой. Идти по таким дорогам было значительно легче, чем по чистому полю. На асфальтовые шоссе Игорь выходить боялся. Ведь по асфальту передвигаться еще проще. А раз проще – значит, опасней.

Они шли уже часа два, когда обнаружилось, что пропал Коля.

Вот только сейчас пацан был рядом, а потом вдруг – оп… И вот уже только двое мальчишек устало бредут по дороге. Из-под ног пылища, мордочки чумазые…

– Эй, ребят… – Игорь остановился. – А Коля где?

Андрюшка удивленно закрутил головой. Олег плюхнулся в траву, под глазами у него четче проявились темные круги. Морозов тревожно подумал, что хорошо бы найти тень, а то так и до теплового удара недолго. Собственно, впереди была рощица, там он собирался отдохнуть, но… куда запропастился Коля?

– Коля! – крикнул Игорь.

– Ко-о-оля! – поддержал его Андрюшка. Пацан держался молодцом, не ныл, только изредка тяжело вздыхал.

– Черт! – Морозов пробежал по дороге назад. – Вы что, не видели, куда он делся? Рядом же шел!

Олег с трудом поднялся из травы. Пробормотал с нарастающим волнением:

– Яне заметил…

– Сидите тут! сердито велел Игорь. – И ни с места!

Он побежал вдоль дороги, стараясь восстановить по примятой траве, откуда они шли, и куда мог деться парнишка. В какой-то момент ему показалось, что отдельная тропинка уходит вправо. В поле. Морозов кинулся туда, путаясь в траве. Следы терялись, Игорь кружил, стараясь найти их, но не удавалось.

– Коля!

Под ногу попалось что-то большое и твердое. Игорь споткнулся, упал и больно ушиб колено. С шипением перекатился в сторону. Тряхнул головой. Резко стрекотали кузнечики, оглушительно пахло травами, землей, летом. Со стоном Игорь поднялся, раздвинул сухую траву, чтобы выяснить, обо что так неловко расшибся. На поле лежало большое, растрескавшееся колесо от трактора.

– Фермерский привет? – Прихрамывая, Морозов обошел препятствие. Рядом обнаружились и другие детали. Создавалось впечатление, что тут развалился целый трактор. – На мину, что ли, наехал?

Морозов осторожно обошел опасное место и вернулся к дороге. На поле были заметны только его собственные следы. Примятая трава не могла быстро распрямиться, даже после ребенка. Значит, показалось. Колька тут не ходил. Тогда где же он?

Со стороны рощицы донесся крик.

Игорь насторожился. Крик повторился. Высокий голос. Детский!

Морозов, не чуя ног, бросился на шум. Следом за ним ринулся было Андрюшка, но Игорь рыкнул на него так, что мальчишка аж присел.

– Коля! – кричал Игорь на ходу. – Коля, я тут!

Скоро он увидел мальчишку. Тот визжал, несся навстречу.

«Змея укусила», – мелькнуло в голове Морозова. Под рукой не было даже ножа, чтобы разрезать рану и отсосать яд, не говоря уж о всяких сыворотках, о которых Морозов имел крайне смутное понятие.

Колька с визгом влетел в Игоревы объятья. Морозов подхватил легкого пацана.

– Что? Что случилось? – Он оглядел Колю. – Ну? Укусила?

Игоря переклинило, что причиной крика мальчишки была именно змея. Как городской житель Морозов сам панически боялся змей.

– Там! Там! – Колька захлебывался от волнения. – Там!

– Что там? Змея?

Мальчишка замотал головой.

– А что же?

– Скелеты!

Игорь сплюнул.

«Твою мать! Скелеты там! Я тут чуть не обделался, а у него там скелеты…»

– Ты же уже видел скелетов раньше, – выдыхая, сказал Игорь. – Видел же?

– Видел… – у Коли задрожал подбородок. – Только там они… страшные…

Он заплакал. У Игоря ёкнуло в груди, и он прижал к себе пацана. Тот, словно только этого и ждал, зарыдал сильнее.

– Ну, всё-всё… – пробормотал Морозов вечную взрослую скороговорку. – Уже прошло… Уже не страшно.

Он опустил ребенка на землю, взял за руку и повел обратно. И только добравшись до Андрюшки с Олегом, вдруг сообразил: Коля бежал оттуда, куда они шли.

– Погоди-ка… – Игорь развернул мальчишку к себе. – А ты как там оказался?

– Не знаю… Я шел, потом пописать остановился… А вы уже потерялись… Я и побежал. – Он всхлипнул. – А там скелеты…

– Почему же не позвал нас?

– Не знаю… Испугался.

Андрюшка сочувственно похлопал Колю по плечу. Как взрослый.

– Ладно, – решил Игорь, – сейчас отдохнем, а потом посмотрим, что там за скелеты.

– Не надо, – с дрожью в голосе попросил Колька. – Не надо…

– Я пойду, – строго сказал Игорь. – Меня они точно не тронут. И если вы со мной рядом будете, тоже ничего не будет. Понятно?

Дети закивали.

– Вот и ладно. Тогда сидим, приходим в себя, а потом уже идем. А ты, Коля, больше не отставай. Если в туалет захочешь – предупреди. А то вдруг бы там был кто похуже скелетов…

– Кто? – моментально уточнил Коля, Слезы у него высохли. Он смотрел на Игоря и ждал ответа. Андрюшка с Олегом тоже смотрели.

Морозов лихорадочно соображал, что сказать. Нужно было найти ответ. Такой, чтобы и страшно было, и не перекосило детские мозги – и без того на долю пацанов выпало слишком много жестокости…

– Бабай, – многозначительно произнес Игорь.

На детских мордашках нарисовалось разочарование.

– Бабая нет, – вздохнул Олег.

– С чего ты взял?

– Мне мама говорила. А еще говорила, что бабая бояться нельзя.

– Мама погорячилась, – осторожно сказал Игорь. Нужно было, чтобы дети кого-то опасались. Бояться не надо, а вот опасаться стоит. Он продолжил: – Это раньше бабая не было, а сейчас есть. Такой страшный бабай, что лучше вам с ним не встречаться никогда. Бояться не надо его, но лучше стороной обходить. Если увидите его, то надо спрятаться и вести себя тихо. Поняли?

Коля кивнул, а Олег недоверчиво уточнил:

– Как же мы узнаем, что это бабай, если мы его не видели?

– Я подскажу, – успокоил Игорь. – Я видел.

– А какой он? – спросил Андрюшка.

Морозов вспомнил, как смотрел на него Буфер. Как мелко подрагивали его руки, когда он с удовольствием хэкая, бил ногами Игоря в живот…

– Страшный он. Мерзкий. Глаза большие и смотрит недобро. Но вы, главное, меня слушайтесь, не шумите. И он вас не тронет.

– А ты его не боишься? – не унимался Олег.

Игорь размышлял лишь секунду, прежде чем ответить.

– Нет. Раньше боялся, а сейчас нет. Пойдем?

Он поднялся, отряхнулся. Две детские ручонки тут же протиснулись ему в ладони.

– А я? – возмутился Олег.

Андрюшка тут же протянул ему руку. И снова его жест получился совсем недетским.

– Пошли.

Вчетвером, держась за руки, они двинулись к рощице. Скоро Игорь увидел среди деревьев строения хутора. Ветхие, заброшенные.

Национальная эстонская особенность хуторского расселения – обсадить дом елями и сиренью, да так, чтобы со стороны самого дома было не видно. Пока вплотную не подойдешь, не разберешься, есть хозяева дома или нет. И достаток не угадаешь сразу. Богатый хуторянин? Бедный? А вот хозяевам все хорошо видать.

Национальная особенность. Хуторской индивидуализм.

Здесь со временем лесопосадки разрослись, поднялись, раздвинулись. Хутор совсем скрылся с глаз. Дорога кончилась, пришлось продираться через кустарник и бурелом.

Юркие пацаны пролезали под ветками, а крупному Игорю приходилось двигаться напролом. Он ломал сучья, отгибал ветви, прикрыв руками глаза, пролезал через густую сеть хлесткой сирени.

Скелеты, которых испугался Коля, выглядели действительно жутко. Двое, видимо, хозяева. Они сидели на почерневшей от старости лавочке-завалинке перед домом. Буйные заросли дикого винограда окутали человеческие останки плотным пледом. Сквозь стебли и листья скалились черепа, торчали сгнившие, обтянутые высохшей кожей, кисти рук. Казалось, мертвецы тянутся к гостям, и лишь зеленая поросль удерживает их от нападения.

Жуть. Бр-р.

Сквозь щель между досками на веранде проросло дерево. В доме царила тишина. Казалось, тут даже птицы не поют.

Дети прижались к Игорю. Он осторожно подошел к скелетам.

– Здрасьте… – вырвалось у Морозова, и он прикусил язык. Нашел время шутить.

Игорь обошел мертвых хозяев, заглянул внутрь домика.

Запах сырости. Покосившиеся двери, пустые окна.

Игорь тихонько постучал посохом по дверному косяку. В тишине кто-то зашуршал, маленькая серая тень метнулась по полу. Мышь.

Морозов пошарил по стенам, нашел в углу две ржавых лопаты.

– Понятно. Жили были дед да баба… – еле слышно пробубнил Морозов.

Он обошел хутор по кругу, раздвигая заросли. Дети неотступно следовали за ним, вперед не лезли. На заднем дворе валялась пожелтевшая сетка-рабица и ряд клеток вдоль стены. Глядя на мелкие косточки, валявшиеся за прутьями, Морозов добавил:

– И была у них курочка-ряба. – Помолчал. – Ладно, ребята. Тут отдохнем. Только надо одно дело сделать.

– Какое? – ёжась, спросил Колька.

– Важное…

Игорь вернулся к входу. Вытащил лопату, ту, что была в наиболее приличном состоянии. Вышел на заросший огород и начал копать яму. Вскоре к нему молча подключились дети. Вместе они отрыли вполне приличную могилу. Морозов осторожно освободил останки хозяев от виноградных веток. Кости развалились, и вместе с этим ушла из них вся жуть. В углу веранды нашелся подгнивший брезентовый тент. В него Игорь завернул кости горемычных эстонских хуторян и уложил их в яму. Не зная, что сказать, просто махнул рукой: прощайте, мол. Забросал могилу землей, соорудил простенький крест из веток.

– Вот и ладно, – устало выдохнул он.

– Зачем это? – только теперь спросил Коля.

– Положено так. И… ведь больше не страшно, правда?

Мальчишка серьезно кивнул.

Игорь потянулся, чувствуя, как болит все тело.

– Пошли в дом. Только осторожно… – последние слова он крикнул в спины убегающим пацанам.

Хутор, несмотря на первое впечатление, сохранился вполне прилично. Крыша в нескольких местах провалилась, но бревенчатые стены держались, хоть и покрылись густым мхом. В оконцах сохранились помутневшие стекла. Правда, в комнатах было сыро… но все лучше, чем под открытым небом.

Игорь обратил внимание, что в этом хозяйстве все лежит на своем месте. В большом платяном шкафу на плечиках висели ветхие платья и несколько пиджаков, жестоко обожранных молью. Там же обнаружился свитер, грубый, тоже побитый насекомыми, но все же годный. На длинной полке стояли книги, запылившиеся, пожелтевшие. Здесь крепко поработали мыши: пол был усыпан бумажной трухой и пометом. С покосившейся тумбочки сполз, опершись на стену, телевизор. В гостиной стояли большая кровать и диван с позеленевшей от плесени обивкой. Посреди дома возвышалась большая, облицованная плиткой печь. Скудный свет, проникавший через заросшие плющом окна, создавал в комнатах таинственные зеленоватые сумерки.

Вместе с пацанами Игорь вытащил на улицу плесневелый дива и. Нашел старые ватные одеяла и разложил их на солнышке, просушиться. Ободрал с окон плющ, и кое-как протер стекла.

В комнатах стало светлее. Морозов вытащил из кухни оцинкованный таз, приспособил под тряпки остатки одежды и пошел искать воду.

Колодец, заросший и покосившийся, обнаружился сбоку от дома. Андрюшка, натолкнувшись на странную конструкцию, некоторое время осторожно трогал ее длинной палкой, потом кинул в нее камешек и только после этого рискнул подойти, но поднять деревянную крышку без помощи отца не сумел.

Колодец заилился, обмелел, но ведро зачерпнуло воды, а старая цепь выдержала. Ворот, правда, развалился, и вытаскивать ведро пришлось руками. Первым делом Игорь попробовал воду на вкус. Ничего особенного, вода как вода, разве что немного отдает болотцем. Он кивнул, и пацаны напились. Умылись.

Потом они все вместе мыли пол, вытирали пыль и вытаскивали из дома одряхлевшую мебель.

В конечном итоге, дом стал выглядеть вполне прилично.

Игорь выволок из-за сарая алюминиевую раскладную лестницу, приставил к стене, забрался на крышу, собираясь оглядеть окрестности, но высота была не слишком большой, деревья загораживали обзор. Он уже собрался лезть обратно, как заметил возле одного из провалов в кровле движение.

– Ох ты ж… – От неожиданности Морозов чуть не сверзился с крыши.

– Что там, пап? – взволнованно крикнул снизу Андрюшка.

Игорь присмотрелся.

– Не знаю, сын. Почудилось, наверное.

– А мне мама говорила, что в старых домах привидения живут, – назидательным тоном сказал Олег.

– А мне не говорила, – чуть обиженно ответил Коля.

Игорь быстро ввинтил, пытаясь пресечь разговоры о погибшей матери:

– Не бывает приведений. Ни в старых домах, ни в новых.

– А мама говорила, что бывают, – упрямо повторил Олег. – Вот бабая нет, а привидения есть.

– Да? – Игорь понял, что надо выворачиваться. – А откуда они берутся, мама не говорила?

Мальчишка нахмурился, помотал головой.

– Ага, вот именно. Привидения могут прилететь, если не похоронить хозяев. А мы же похоронили. Правда?

Олег нехотя кивнул.

– Вот видишь. Так что нет тут никаких приведений. Разве что барсук…

– Барсук?

– Где?

– Дай я!

Пацаны почти одновременно повисли на лестнице. Игорь почувствовал, что основание поехало в сторону…

– Разойдись!

Мальчишки с визгом бросились врассыпную, а Морозов сиганул вниз. Приземлился на четвереньки, а упавшая стремянка хлопнула его по спине. Ладно хоть алюминиевая, а то б хребет сломала!

– Твою ж ма-а-ать…

А в кухне уже развернулось новое действо. Оттуда донеслись радостные вопли:

– Конфеты!

– Ухты!

– Пап, конфеты!

Андрюшка вытащил шкатулку, доверху заполненную цветными бумажками. Колька и Олег уже разрывали упаковку зубами.

– А ну-ка погодите в рот тащить! – крикнул Игорь, поднимаясь.

– Пап! Ну конфеты же! Сто лет не ел…

Игорь отобрал у сына шкатулку.

– Ну па-а-а-п!

Морозов прокашлялся.

– Это не конфеты, – сообразил внимательный Олег. – Одни фантики…

– Ну да, – согласился Игорь. – Фантики.

Шкатулка была доверху наполнена разноцветными упаковками презервативов.

– Да ничего это не фантики, – плаксиво заявил Коля. – Что это такое?

– Напалечники, – резюмировал Морозов, швыряя шкатулку в кусты. – Нужно добыть огонь. Все ищем камешки светлые, из которых искры можно выбить.

Установка сработала. Мальчишки разбежались в разные стороны, и через несколько минут Морозов уже был счастливым обладателем груды разнокалиберных камней и голышей.

«Вряд ли получится, – подумал он. – Но попробовать стоит».

Тоскливо чиркая по камням обломком ржавого напильника, Игорь припоминал, что на каком-то сайте читал: мол, кремень самый популярный камень на земле. Черта с два! Скорее всего, это было полной ерундой. Ведь не мог же бог, помимо прочих природных ископаемых, обделить еще и кремнем?

Через четверть часа куча камней выросла до полуметровой, а дети, наконец, утомились.

Игорь отбросил в сторону напильник.

– Искры из глаз не получилось, – резюмировал он.

Мальчишки не отреагировали. Действительно устали.

Морозов всерьез прикинул возможность добыть огонь по принципу древних людей, трением, но, увы, он совершенно не представлял технического процесса. Две сухие деревяшки. Одна вращается внутри другой… Еще там нужен лук с тетивой…

Что-то шевельнулось в памяти. Игорь вспомнил, как однажды прибежал домой, весь в копоти, с почерневшими и оплавленными кедами, возбужденный и взволнованный. И как ему влетело за испоганенные вещи. И за то, что грязные руки он вытер о чистое полотенце. Бестолковые родители никак не желали понимать, что он с друзьями спасал город от пожара, ведь на поле горела сухая трава. И ее надо было во что бы то ни стало потушить. А как? Залить или затоптать, но воды ведь рядом не было… Но родители понимать этого не желали. Всыпали по первое число… Но маленький Игорь был рад, что в ажиотаже не упомянул, от чего именно загорелась сухая трава. Ведь это он стянул у бабушки большую лупу и, вдохновленный «Гиперболоидом инженера Гарина», жег сухие стебли, представляя, что горят не травинки, а анилиновые заводы Роллинга…

Солнце уже садилось, но… Где бы еще раздобыть лупу?

И тут Игоря замкнуло. Однажды он видел в интернете ролик, где некий чудак разжег костер с помощью…

– А ведь это вариант! – Морозов полез в кусты и достал шкатулку с презервативами. – Андрюш, Коль, несите сухую траву. Олег, ломай тонкие веточки.

Дети нехотя разошлись.

Морозов высыпал на траву разноцветные «не-фантики». Распаковал один, налил в него колодезной воды. Попробовал сжать так и эдак, превращая резинку в подобие круглой линзы, меняя фокус.

– Я вам всю эволюцию вспять поверну, – пробормотал Игорь, ловя яркую точку на сухой травинке.

Скепсис с детей как ветром сдуло. Они стояли рядом, затаив дыхание.

Еще немного… Игорь сжимал пальцы, менял геометрию мягкой «линзы».

– Ну же…

Травинка зашевелилась, изогнулась, пшикнула в сторону тонкой струйкой дыма. Ее примеру последовала другая. Еще одна! Игорь начал дуть на маленькие искорки, дым повалил гуще. Еще гуще! Он лез в глаза, забивался в горло! И вот затрещало, обдало жаром…

– Вот так! – Игорь вскочил и победно вскинул руку вверх. – И мы можем!

– Ура-а-а! – заголосили мальчишки, от восторга на время позабыв про голод. – Вот же классно!

В костерок полетели щепки, кусочки бересты. Пламя набрало силу. Игорь быстро, чтобы не дать огню разбежаться, обложил будущее кострище камнями, которые натаскали детишки.

– Андрей! Кастрюлю! – скомандовал Игорь.

И дело закипело…

Из тушенки получился отличный суп. Пригодились и травки, припасенные Марией Оттовной. На заброшенном огороде отыскались одичавшие, но все еще пригодные в пищу лук и укроп…

Поели они все вместе, с удовольствием причмокивая и нахваливая варево на все лады.

Пока костер горел, Игорь добрался до хозяйской поленницы и занялся печкой. Поначалу она совершенно не желала разжигаться, отчаянно дымила, но потом прогрелась, занялась, и в дом постепенно потекло тепло. Сухие дрова горели жарко, легко.

С помощью топора, найденного в сарае, Игорь нащипал лучин и пристроил их в ржавую железку над тазом с водой. В доме стало значительно уютней.

– Жизнь налаживается? – осторожно спросил Морозов у самого себя.

Помолчал некоторое время, будто ожидая ответа, и вышел на улицу. Мальчишки уже раздраконили запасы презервативов и, наполнив несколько штук водой, пытались повторить его подвиг. Но уже вечерело, и трава никак не желала вспыхивать…

Когда солнце ушло за горизонт и на небе зажглись первые звезды, Морозов с мальчишками, укутавшись в просушенные за день одеяла, сидели у костра. Молчали. Мальчишки пригрелись и дремали, утомившись за день и разомлев от неожиданно сытного ужина. Игорь шевелил палкой угли, глядя, как к небу поднимается вереница искр. В кустах, привлеченный треском и шорохом, покрякивал коростель. Стрекотали кузнечики. Дым отгонял комаров.

Несмотря на все пережитое за последние дни, было хорошо.

Игорь вспомнил, как в юности они с друзьями убегали к карьеру, жгли там костер, пекли картошку и купались с девчонками. Всю ночь. Кто-то бренчал на гитаре Цоя и «Гражданскую оборону». Город шумел вдалеке машинами. Девчонки были ласковыми, вино – дешевым. И наутро от него совершенно не болела голова. Тогда тоже было хорошо. Проблем не было, хотя казалось, что они есть – большие и серьезные.

«Картошки бы сейчас…»

Игорь оглядел привалившихся к нему пацанов.

Да, все познается в сравнении. Теперь, вернись он в то время, не было бы никого беззаботней и веселее. Но молодость не особо задумывается о своей быстротечности. И тогдашний Морозов… он едва ли бы понял Морозова нынешнего.

Игорь плотнее укутал Андрюшку. Тот завозился, удобнее устроился на отце.

Мальчишки спали. Надо было бы отнести их в дом, уложить в постель. Благо печь раскочегарилась, и тепло потеснило сырость…

Игорь посмотрел на чумазые мордашки. Что умывались, что нет – без толку. Пацаны. Совсем еще пацанята.

Он улыбнулся.

Почему все дети во сне одинаково трогательны?

Черт его знает.

Маленькие, доверчивые, искренне верящие до поры до времени, что ничего дурного с ними не случится…

Морозов глухо кашлянул. Кажется, горло начинало першить.

Игорь снова и снова убеждался: нет ничего божественного в том кошмаре, который приключился с ним, с этими детьми, со всеми остальными людьми. Теперь уже он был почти на сто процентов уверен, что случившаяся катастрофа глобальна. Что и в Штатах, и в Австралии, и в России, и в Монголии – всё так же. Хотелось верить, что есть во всем этом какая-то воля свыше. За грехи, за уродство, за зло… Хотелось верить. Но снова возвращалось понимание того, что корни беды надо искать в человеке. Потому что, каким бы жестоким ни был господь, какими бы страшными ни были грехи человеческие, ничто не могло оправдать детских страданий. И только человек мог быть настолько безответственен, чтобы устроить… Что? Игорь не знал. Он до сих пор не мог понять того, что произошло, и дать этому какое-то определение. Было ясно только, что в один миг миллионы людей очнулись в совершенно новом мире – постаревшем, разрушающемся, одичавшем. Но почему люди уснули?

Иногда Морозов видел сны. В юности это были женщины, экзамены, какие-то приключения… Потом что-то более предметное. Иногда приятное, иногда не слишком. Но были такие ночи, когда Игорь засыпал – почти мгновенно – и просыпался утром, по звонку будильника. Так, будто и не спал вовсе. Лишь закрыл глаза и открыл снова. Ни снов, ни отдыха.

То ощущение, когда он открыл глаза в проржавевшем корабельном гальюне, было сродни такому пробуждению. Человечество никто никуда не похищал и не возвращал. Просто все в один миг заснули и через много лет проснулись. Но уже в совсем других условиях. И вот тут-то вся шелуха с людей и слетела, вот тут-то человечья натура обнажилась, вылезла наружу.

Кровавая, мерзкая, страшная.

Морозову повезло. Он застрял, смешно сказать, в туалете. И пусть он едва не отдал там концы, зато опоздал к началу спектакля. И это сделало его чуточку другим. Кто знает, выберись он из ловушки сразу, кем бы он стал в новом мире? Нашел бы себя среди бандитов, мародеров, убийц, каннибалов и психопатов? Сделался бы одним из них? Возможно. Нашлись бы «добрые люди», вроде того же Маркела, объяснили бы необходимость. Растолковали бы положение. Они умеют это делать, любители промывать чужие мозги собственными помоями. И ничего этого не случилось бы: ни страшных потерь, ни похода в неизвестность с тремя детьми… Всё, что нужно было – потерять себя.

А с другой стороны… Что он мог предложить этим мальчишкам, которые доверчиво прикорнули около него, большого и взрослого? Какую истину должны они были усвоить, чтобы выжить в бардаке, который теперь стал их миром? Ведь самый простой способ – это оскотиниться, одичать. Жри других, делай все, чтобы не сожрали тебя. А там… будь что будет, в будущее смотреть некогда.

Это самый простой способ.

Но были же и другие. Доктора в клинике, собравшие в себе остатки человечности, чтобы помогать нуждающимся. Может быть, в этом и есть особая людская сила, которую во что бы то ни стало нужно и должно сохранить и поддерживать в себе? Может быть. Только поможет ли это в новом мире?

Игорь поворошил угли.

Мысли снова вернулись в привычную колею. Что делать? Куда идти?

Если везде одно и то же, что можно придумать?

В слухи о том, будто в России все хорошо, Игорь не верил. И раньше говорили, что там хорошо, но почему-то, когда Морозов приезжал в Москву, ему так не казалось. Не нравилась ему Москва. Жить там он бы точно не смог. Ему слабо верилось в то, что в этом огромном муравейнике что-то может быть лучше… Но подспудно зрела мысль: другого варианта нет. Игорь старательно прогонял ее, но мысль возвращалась.

Еще он прикинул, что можно вообще никуда не уходить. Хозяева хутора давно умерли. Место глухое, безлюдное. Почему бы не осесть?

Сделать запасы на зиму, наловить горлиц. Он может научиться ставить силки, попробует охотиться на мелкую дичь. Где-нибудь в округе наверняка есть водоем, а значит, и рыба. Все это можно коптить, откладывать в погреб. Так и зима не страшна. Зачем обязательно надо рваться в город? Зачем стремиться к людям, которые непременно захотят тебя ограбить или сожрать?

Игорь по-новому оглядел хутор, погрузившийся в сумерки. К зиме надо подновить крышу, чтобы не провалилась. Заделать окна. Усилить дверь. А в остальном… Печка на месте, работает. Дровяник почти полный, спасибо прежним хозяевам. Колодец есть, только почистить бы. А зимой можно топить снег, слава богу экологическая обстановка теперь заметно улучшилась…

Морозов даже удивился, как легко находились решения. Казалось, что жить на природе значительно легче, чем выживать в городе.

Он повертел эту идею так и эдак и не нашел отрицательных моментов, кроме одного: в лесу можно было надеяться только на себя. Никто не выручит, если вдруг кончатся припасы, никто не придет на помощь, если он заболеет или сломает ногу. Но и в городе может быть так же. Там вместо помощи могут и последнее забрать под шумок. Ресурсы быстро истощаются, на всех не хватит – это точно. А животноводство – когда еще его удастся восстановить… Жрать крыс или соплеменников? Не слишком радостная перспектива. Здесь он хотя бы сам себе господин. Всё, что поймал – его.

В дом скользнул сквозняк, и свет от горевшей лучинки задрожал, бросая из комнаты длинные тени. Морозову показалось, что из две рей на него кто-то смотрит. Почудился маленький силуэт…

Игорь встряхнулся. Силуэт пропал.

– Засыпаю…

Он осторожно разбудил мальчишек и отвел их в кровать. Укутал одеялами. Пацаны сонно завозились, засопели. Игорь вернулся к костру, забрал кастрюлю с остатками супа, отнес в дом. Поставил на стол и укрыл отмытой еще днем крышкой.

Места на кровати хватило только пацанам, поэтому Морозом устроился на полу. Холодно не было, а к жесткой постели Игорь уже привык.

Сознание уже провалилось в пустоту, как пришла ленивая мысль: вот бы проснуться в прошлом… Игорь открыл глаза. Улыбнулся темноте. Он обратил внимание, что каждый раз, засыпая, неизбежно думает, что проснется не тут, а в прежнем мире. Где есть электричество, вода льется из крана, полно еды, и всё якобы хорошо.